Простивший не знает правды

Немец

Ровно в три пятнадцать утра в отделение милиции вошел лысый мужчина крепкого телосложения, в футболке и спортивных штанах, держа в левой руке небольшую черную кожаную барсетку.

Дежурный Савельев дремал за стеклом, сидя на жутко неудобном стуле и тихо похрапывая. Маленький вентилятор, стоявший перед ним на рабочем столе, обдувал его вспотевшее лицо теплым воздухом. Удивляться тут нечему: июль месяц всегда был самым жарким в городе N. Раскаленный воздух, дышать которым очень тяжело, а порой практически невозможно. К тому же, как назло, всю неделю было полное отсутствие дождей, и жара не спадала даже ночью.

Мужчина постучал костяшками по стеклу, отчего Савельев подскочил на стуле. Зате, потерев пальцами свои уставшие и сонные глаза, он внимательно всмотрелся в лицо посетителя.

– А, это вы, – узнал он в стоящем напротив известного в городе спортсмена и тренера по карате Анатолия Калинина. – За «немцем», что ли, своим приехали?

– За «немцем»? – недоумевающе переспросил тот и провел рукой по лысой голове.

– Штерн Евгений Александрович – ваш спортсмен будет?

– Наш, наш, – мотнул он головой в ответ.

– Ну я и говорю: за «немцем». Фамилия-то у него немецкая, – постучал Савельев ручкой по раскрытому дежурному журналу, лежащему на столе.

– Сколько? – коротко бросил Калинин, не желающий вступать в длительные беседы, и расстегнул замок барсетки.

– Так это… – замямлил дежурный, обводя ручкой в журнале фамилии задержанных этой ночью людей. – Челюсть он сломал парню. Использовал приемы карате. А карате у нас что? Правильно: запрещено Уголовным кодексом СССР.

– На выезде кто был?

– Чуриков с напарником. Доставили его в отделение вместе с наркошей. Оба уже домой уехали. Сказали: завтра утром следователь придет и разберется, кто прав, кто виноват, – старался не смотреть ему в лицо дежурный. Внешность Калинина немного устрашала: широкий, когда-то сломанный в уличных боях за деньги нос, пострадавшие от тех же самых боев уши, больше похожие на огромные пельмени. Высокий мужик, обладающий недюжинной силой… Поговаривали, что он может, как в кино, дать в голову с прыжка и сломать челюсть махом ноги, или, как называли этот прием, «вертушкой»…

– Столько пойдет? – протянул Калинин ему двести долларов сквозь небольшое окошко в стекле.

– Не знаю… – вспотел еще сильнее жирный Савельев. Глаза его при виде денег забегали. – Конечно, наркоман этот виноват. Он первый на него напал. Но карате… Понимаете, Анатолий Юрьевич… Черный пояс у «немца» этого, вашего…

Калинин усмехнулся, пошарил рукой в барсетке и молча просунул через окно еще пятьдесят долларов.

– А вообще этот ваш Штерн, парень не плохой. Не буянит, вежливо себя ведет. И вроде никогда не привлекался. Но понимаете, какое дело… Я-то в дежурную книгу фамилию его как задержанного пока не внес, а вот Чурикову с его напарником я как исчезновение спортсмена из обезьянника объясню?

Калинин снова залез в барсетку и, демонстративно вытащив очередные пятьдесят долларов, помахал бумажкой в воздухе.

Савельев было потянулся своими толстыми, как сосиски, пальцами через окошечко за купюрой, но Калинин быстро смял ее в свой большой кулак.

– Это ведь была самозащита, не правда ли? – Дежурный достал из кармана рубашки платок и промокнул свой вспотевший лоб. – А куда он там ему ногой в темноте попал – в челюсть или в живот, разве можно смело заявить, что намеренно? Да еще и используя приемы запрещенного в СССР карате… Конечно нет. Ведь было темно…

– Угу, – хмыкнул Калинин.

– Думаю, Чуриков и его напарник со мной согласятся… Если я поделюсь! – оторвал свой тяжелый зад от стула Савельев. И Калинин кинул ему в окошко смятую купюру, которая приземлились прямо на раскрытый журнал.

– Сейчас приведу. Ждите, – подхватил тот деньги и, довольно улыбнувшись, принялся искать ключи от камеры на стене позади.

Через десять минут напротив Калинина стоял Штерн, одетый в белую майку, бежевые хлопковые шорты и кроссовки, которые он «прикурил» на днях у местных фарцовщиков.

– Толян, Калина, ты?! Здорово! – радостно пожал он ему руку и крепко обнял. – Вот кого-кого, а тебя не ожидал здесь увидеть!

– Ты, как всегда, в отличной форме! – оглядел его Калинин. Женя в прошлом был одним из его лучших учеников и продолжал осваивать боевые искусства, держа себя в спортивной форме.

– Ты тут пока сидел, тебя «немцем» прозвали. Это так, для справки! – усмехнулся Калинин и похлопал его по плечу. – Идем, отвезу тебя домой.

– Так, а как ты здесь оказался? Расскажи! – Женькины глаза радостно блестели.

– В машине, – кивком головы Калинин указал в сторону выхода.

Во дворе отделения их ждала белая «Лада»-девятка. Анатолий открыл дверь перед Женькой, затем обошел машину и сел за руль.

– Видишь, как хорошо иметь своих людей в отделении, – завел он мотор.

– Дорого вышло? – откинулся Женя на спинку сиденья, немного расслабившись.

– Триста баксов.

– Цены – то растут! – присвистнул он. – На днях отдам.

– Не надо ничего мне возвращать, – отмахнулся Калинин и медленно выехал из двора отделения милиции на основную дорогу. – Лучше расскажи, что произошло на самом деле?

– Шел по дороге, никого не трогал. Тут сзади налетел на меня кто-то, хотел цепочку с шеи моей сорвать. Я его с себя скинул, развернулся и двинул левой ногой ему по голове. Кто же знал, что он хилый наркоман и сразу на землю повалится? Да и челюсть выбил ему, видать… Как назло, мимо наряд ментовской проезжал. Быстренько упаковали нас обоих – и в отделение, чтобы разобраться.

– Цепочка на месте?

– На месте, – дотронулся Женька до цепочки, лежащей в кармане, которой очень дорожил. Она досталась ему от покойной бабушки, которую он очень любил.

– Давно же не виделись мы с тобой… – остановился Калинин около подъезда его дома и потушил фары. – Столько лет тебя знаю, но никогда не спрашивал, откуда у тебя эта фамилия немецкая?

– От прадеда моего, – хмыкнул он. – Прабабка еще до войны умудрилась влюбиться. Так прадед потом за наших воевал…

– О как! Ну и как ты поживаешь? Ты как ушел из нашего клуба, пару лет назад, так с тобой и не пересекались нигде. А город у нас вроде бы не такой большой.

– Да я в полном порядке. Женился. Так же, как и ты, продолжаю тренировать группы спортсменов. Естественно, в закрытом помещении.

– Вот время! Никогда бы не подумал, что государство нас так обломает.

– Возможно, вскоре все поменяется. Я тут все в аспирантуру хочу поступить. Только стоит это восемь косарей зеленых, – с разочарованием выпалил Женя.

– За что такие бешеные деньги?! – удивился Калинин. – Все никак не успокоишься со своим физико-математическим. Образованный уже ведь. Неужели недостаточно?

– Есть к чему стремиться. Преподавать хочу. Нравится мне, – пожал тот плечами.

– Карате преподавай. Зачем вообще кому-то знать, что водка не замерзает в морозилке, а при умножении любого числа на ноль всегда в результате получаем ноль?

– Эх, Калина! Наука – двигатель прогресса.

– Жека! Опустись на землю. Сейчас такое время, требуется выжить. Уголовники подминают под себя бизнесы, организовывают устойчивые криминальные группы. Спортсмены должны держаться вместе. У меня к тебе есть предложение.

– Анатолий посмотрел в зеркало заднего вида, словно хотел убедиться, что за ними никто не наблюдает.

– Валяй.

– Сколько человек ты сейчас тренируешь в своем закрытом зале?

– Четыре группы по пятьдесят. Плюс еще есть две группы, где мои ученики тренируют маленьких детей. Но малых можно не считать.

– Это хорошо… Немало… Двести бойцов.

– Готовых из них, как понимаешь, не так много. Сырые еще.

– Натренируем. Жека, давай объединяться? Найдем помещение побольше. Ты помнишь Шашена?

– Лёху-то?! А то!

– Он до сей поры со мной. Я так и тренирую его и Сафу.

– О, Сафронов Илья – сильный каратист! Парень с головой!

– Присоединяйся к нам. Не пожалеешь. Твои бойцы непременно пойдут за тобой в новый спортивный комплекс. Обещаю, зал будет еще больше и лучше. Ремонт там сделаем. А то ты вечно один, словно волк. Пойми, вместе мы сила. По одному тяжело.

– Знаешь, Калина, а почему и нет?! – широко и даже как-то от всей души улыбнулся ему Женька. – Столько лет ведь вместе тренировались до этого, почему и нет?

– Завтра вечером приезжай в наш старый комплекс, подвальный. Есть у нас с Шашеном помещение одно на примете, глянем вместе.

– По рукам, – протянул Немец ему свою большую, горячую ладонь, и Калина крепко пожал ее.

Полина, услышав, как открывается дверной замок в пять утра, вскочила с постели и выбежала в коридор в ночнушке, с мелкими бигуди в волосах.

– Штерн, где ты шлялся опять?! – накинулась она на мужа, не включая свет.

– Давай завтра поговорим? С ног валюсь, – устало посмотрел он на нее.

– Никаких завтра! Где ты был? – взвизгнула она.

– В милиции. С наркоманом на улице подрался, – рявкнул он в ответ.

– Не ори! – огрызнулась она. – Вечно тебя дома нет!

– Зоя Игнатьевна, можете выходить и не прятаться за дверью, – вздохнул Женя. И теща, словно тень, вышла из-за угла и зажгла свет. Затем по-деловому уперла руки в боки и спросила тонким писклявым голосом:

– Где ты был?

Женька громко вздохнул и посмотрел своими красными от усталости глазами в ее маленькие, близко посаженные глазки.

«От ментов отделался и попал к домашним прокурорам, даже не знаю, что хуже», – подумал он.

– Мама, иди спать. Я со своим мужем сама разберусь. – Полина мягко развернула мать за плечи и отправила в зал, закрыв за ней дверь.

Женька, воспользовавшись моментом, быстро прошмыгнул в ванну, во избежание скандала. Он скинул с себя одежду и забрался под горячую воду, чтобы смыть с себя остатки этой ночи.

Полина на этот раз не собиралась сдаваться. Она ждала его в спальне, сидя на стуле у зеркала. На кровати лежали черная юбка и белая блузка в горошек, которые она собиралась погладить перед выходом на работу.

– Штерн, сколько можно? – снимала она с себя бигуди. – У тебя жена, скоро ребенок будет, а ты по ночам шляешься.

– Да не шлялся я, – буркнул он в ответ, забираясь под легкое летнее одеяло. Тело тут же обмякло, глаза стали тяжелыми, словно налились свинцом. Горячий душ сделал свое дело.

– Найди себе нормальную работу! Образование у тебя есть. Ваши эти подпольные залы завтра милиция вместе с вами, каратистами, закроет – и что ты будешь делать? Ты обо мне подумал? А о будущем ребенке? – Полина стянула бигуди, все до одного, и кинула их в пакет. Ее волосы образовали огромную шапку, словно голова у пуделя.

Женьке даже стало смешно, но он сдержался, чтобы не разозлить жену еще больше.

– Я буду объединяться со своим старым тренером. Мы будем открывать новый зал. Доход будет больше.

– Ну да, рублей на десять, – закатила она демонстративно глаза и схватилась за расческу. – Чертовы бигуди! Обещали красивые локоны, получились какие-то мелкие недоразумения. А вот если бы у нас были деньги, я бы приобрела импортные. Хорошие. А не эти советские палки.

– Скоро будут деньги, – пообещал он.

– Ты меня любишь, Женька? – отбросила она расческу в сторону и посмотрела на него в зеркало.

– Люблю, конечно.

– Я хочу туфли-лодочки. Красные. Фарцовщики такие продают. И платье заграничное от модельеров, а не «колхозницу» от русской швейной фабрики. Мне на работу ходить не в чем. В конце концов, я бухгалтер на птицефабрике и не хочу выглядеть как курицы, которые у нас в хозяйстве. – Она недовольно поморщилась, дотрагиваясь до своих волос.

Она поднялась со стула и подошла к кровати.

– Нет, ну посмотри?! Хорошо, время есть… пойду голову мыть опять, – разочарованно произнесла она, понимая, что по-другому со злосчастными мелкими кудрями не справится.

– Полинка, куплю я тебе и бигуди иностранные, и туфли… Куплю! – притянул Женька жену к себе и поцеловал.

– Мама хочет ремонт, – оторвалась она от его губ. – Мы как въехали в ее квартиру, так уже два-три года ей ремонт обещаем. Мебель надо поменять.

– И ремонт вам тоже будет.

– А когда? – вопрошающе посмотрела она на него и коснулась рукой его волнистых густых волос.

– А тогда, – улыбнулся он ей и закрыл глаза.

Она подоткнула одеяло и с умилением посмотрела на мужа, который моментально провалился в сон.

Вечером следующего дня он появился ровно в семь в подвальном помещении, расположенном по улице Михайловского.

Калина, Шашен и Сафа сидели в тренерской, одетые в черную форму, так как белая была запрещена, и играли в карты.

– Немец, ну наконец-то! – пожал ему руку Калина. – Мы уже заждались.

Лёха Шашенов на радостях крепко обхватил его за талию и поднял вверх. А Сафа после того, как Женька смог отбиться от Шашена, предложил ему дружеский спарринг.

– Потом поборетесь, – махнул Калина рукой. Он всегда был самым серьезным из них, к тому же старше их на десяток лет. Шутливая форма общения была ему чужда.

– Форма у тебя с собой есть? – спросил Сафа, приподняв свои широкие брови.

– Да вон в сумке.

– Надеюсь, что черная.

– Обижаешь! Не первый день ведь! – вытащил Женька из сумки рубаху свободного покроя и широкие штаны на резинке, сделанные из плотной ткани.

– Наш человек! – проговорил Сафа в свои широкие усы.

– Сам знаешь, за белую форму можно залететь на несколько лет. Я пока не собираюсь, – затолкал Женька одежду обратно в сумку.

– Да можно подумать, менты не знают! – заржал Шашен. – Откаты им такие платим!

– Побороться сегодня не получится, – отрезал Калина, не желающий терять время. – Бизнес не ждет – переодеваемся и едем смотреть помещение.

Старое заброшенное здание, которое им предстояло снять, находилось в северном микрорайоне, недалеко от автобусной остановки. Что было идеальным, так как большинство из их учеников передвигалось пешком либо на общественном транспорте.

– Что-то рухлядь какая-то… – сделал вывод Сафа, обойдя здание три раза и наконец-то остановившись около железных дверей. – Все стены исписаны краской. Углы обоссаны. Бомжи небось ночью пролезают внутрь через окно вон то, разбитое, – указал он пальцем.

– Илья, так починим. Не смотри на это. А то, что оно такое сероватое, заброшенное, оно и к лучшему. Нам внимание лишнее привлекать не надо, – отозвался Шашен.

– Да и правда, какая разница, как снаружи выглядит. Главное – чтобы внутри много места было. А бомжей за минуту выгоним, если они там, – согласился Женька.

– Идем внутрь, – с пониманием мотнул головой Калина и открыл ключом тяжелый ржавый навесной замок.

– Ни фига себе! – присвистнул Шашен, после того как Женька наконец-то разобрался, где включается свет. – Да тут можно целый стадион для олимпийских игр развернуть. Места вагон. Можно вести несколько групп в одно и то же время, если стену достроить справа.

Они разбрелись по помещению, осматриваясь вокруг.

– Калина, тут тренерскую можно замутить. Нормальную такую, не со спичечный коробок, – удовлетворенно сказал Сафа.

– Немец, ну что думаешь? Будем брать? – Калина провел рукой по лысой голове.

– Да что тут думать?! Конечно, надо брать. Давай сначала в аренду, потом, может, и выкупим. Ремонт постепенно сделаем. Мы же не без рук. Что-то сами, где-то строителей наймем. – Энергично размахивал руками Женька, придя в восторг от размера помещения. Ведь подвал, где он тренировал своих людей, был очень маленьким, и каратисты постоянно задевали друг друга во время занятий, но надо отдать должное – не жаловались, терпели.

– Правильно мыслишь, – согласился Калина. – Очень правильно. Окна все придется заколотить… Ты слышал, что случилось с Пахомовым? – Вдруг сменил он тему.

– Нет. Я с ним не был близок. А что случилось?

– Убили его на днях. Прямо около дома. Забили насмерть.

– Кто? – Женя застыл от удивления на месте.

– Кто, кто… Не свои – это точно. Не спортсмены. Скорее всего, уголовники, криминальные авторитеты, – сжал челюсти Калина.

– Но за что?

– Хотели, чтобы он к ним присоединился. Пахомов ведь был ходячее оружие… Так же, как ты и я. Мы бойцы. А этим мразям уголовничкам таких, как мы, очень не хватает.

– Менты никого не нашли? – все еще не верил услышанному Женька.

– Немец, ну какие менты? – заговорил Сафа. – Менты их всех и прикрывают.

– А наших стали у-би-ра-ть… – протянул Шашенов. – Поэтому мы приняли решение объединиться и тебя подтянуть к нам. Вместе мы сила. По одиночке нас всех так и …

– Типун тебе на язык! – толкнул его Сафа легонько в плечо.

– Они нам сделали предупреждение. На месте убийства оставили нунчаки. – Калина стоял хмурый, словно туча. – Если хотите выжить, то надо держаться вместе. Слабые законы нашего государства никто не соблюдает, но, как мы знаем, существует и другая власть, которая живет по понятиям. И эти понятия признают все.

– Значит, так, скидываемся на аренду, на ремонт. С тренировок часть денег будет идти в клуб, часть на зарплату, – предложил Сафа.

– С оплатой аренды можно и подождать. Я думаю, смогу договориться с хозяином здания на пару бесплатных месяцев. Все-таки знаю его давно. Должен помочь, – пообещал Калинин.

– Тогда по рукам. Ремонт можно начать хоть завтра, – обрадованно согласился Женька.