Просто любить

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Спала Сэм плохо, всю ночь проворочавшись на незнакомой кровати. Когда начало светать, она и вовсе оставила попытки уснуть и лежала, разглядывая пробивавшийся сквозь штору одинокий луч света. Оставаться было никак нельзя — она просто не вынесет еще одну встречу с Эйданом. Что она ему скажет?

Было уже часов шесть, когда она наконец соскользнула с постели, быстро оделась и собрала вещи. На цыпочках вышла из комнаты, сандалии на пробковой подошве ступали по лакированному паркету почти бесшумно. Может, стоит все-таки оставить записку? В конце концов, он отвез ее к врачу, а потом забрал с собой в отель, и ей не пришлось проводить ночь в больничной палате, даже если при этом у него были не самые чистые намерения.

На кухне она отыскала ручку и листок бумаги и, присев на табурет, нацарапала записку: «Чувствую себя лучше — уехала домой. Спасибо за оказанную помощь».

Может, слишком официально? «Оказанная помощь» — кажется, это было немного чересчур. Господи, будет она еще раздумывать!

Лифта пришлось ждать целую вечность. Сэм нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, и уже совсем было собралась спуститься по лестнице, но в этот момент на табло наконец загорелась лампочка. Секунду спустя дверь распахнулась… Знакомые темные глаза Насмешливо смотрели на нее.

— Решила сбежать? — спросил он.

— Н-нет… конечно, нет! — смущенно краснея, запротестовала она. Хотя, если подумать, причин для смущения явно не было. — Я просто… просто иду домой.

— А это не одно и то же? — сухо рассмеялся он.

— Я оставила вам записку… Поблагодарила за больницу… и за все остальное. Не думала, что вы… так рано встанете.

— Заметно, — насмешливо отозвался он. — Кстати, мне казалось, что вчера мы уже перешли на ты.

— Хорошо, — поспешно согласилась она. — Если ты не возражаешь, мне пора идти.

Эйдан рассмеялся и покачал головой.

— Чего ты боишься? — тихо спросил он.

— Я… ничего! С чего ты взял, что я чего-то боюсь? Просто мне… мне надо домой. Не можешь же ты держать меня здесь вечно.

— Знаешь, ты совершенно не умеешь врать. Ладно, ты ясно дала мне понять, что не хочешь продолжить то, что мы начали вчера вечером. Но мне кажется, и я вряд ли ошибусь, если замечу, что тебе было так же хорошо со мной, как и мне с тобой. Так в чем дело? У тебя есть кто-то другой? Только скажи.

— Да ты что! — испуганно воскликнула она, и снова этот волевой взгляд словно приковал ее к месту.

— Тогда объясни, зачем ты убегаешь? — мягко, но настойчиво продолжал он.

— Потому что… потому что я… Просто я не горю желанием стать твоим очередным ночным приключением, — наконец выпалила она, чувствуя, как глаза уже обжигают слезы.

Эйдан удивленно поднял брови.

— А ты думаешь, мне нужно было именно это?

— В любом случае ничего другого и быть не могло, — сдавленно прошептала она. — Я хочу сказать… да вот, хоть этот отель, например. — Сэм махнула рукой, словно обводя все здание. — Ты его хозяин — я посудомойка. У тебя шикарный автомобиль, дом в Лондоне. Ты встречаешься с манекенщицами и актрисами, твоя фотография не сходит со страниц газет. А я езжу на ржавой развалюхе, снимаю коттедж, который вот-вот рухнет, и это все, чем я владею. Там даже телевизора нет.

— И что?

— Как что? — Сэм отчаянно пыталась облечь свою мысль в слова. — Тебе легко вот так отмахнуться, сказать, что это все ерунда. Но ведь дело не только в богатстве. Дело в том неравенстве между людьми, которое оно порождает. И ничего тут не поделаешь, это не зависит от нас. Мне не нужны такие отношения.

— Все это полный вздор! — возмущенно воскликнул Эйдан. — В жизни не слышал подобной ерунды!

— Ты богат, а значит, ты — хозяин, — продолжала она. — А у меня нет ничего, кроме собственного достоинства, и я не хочу его лишиться.

— Так ты полагаешь, что отношения со мной унизят твое достоинство? — Голос его прозвучал на удивление уравновешенно и спокойно.

— Да, думаю, что унизят. — Она с трудом выдержала его взгляд, чувствуя, как решительность стремительно покидает ее. — Будет лучше расстаться друзьями, прежде чем… между нами вообще что-то возникнет.

Минуту оба напряженно молчали. Было видно, как усилием воли он подавил кипевший внутри гнев.

— Хорошо, — натянуто произнес он наконец. — Будь по-твоему. В любом случае сегодня мне надо вернуться в Лондон. И перед отъездом я как раз собирался рассказать тебе о своих планах насчет коттеджа. Судя по всему, здание старинное — редкий образец местного зодчества, кажется. Мои подчиненные считают, что дешевле будет сделать ремонт, чем добиваться официального разрешения на снос. И я предпочел бы, чтобы там кто-нибудь жил. Так что ты можешь оставаться сколько захочешь — разумеется, за ту же ренту.

Сэм колебалась. Разумнее всего было бы отказаться, сказать, что уезжает из городка, что вообще скоро покинет Корнуолл. Но, с другой стороны, он ведь тоже уезжает. Больше ей не придется с ним сталкиваться. И вряд ли он скоро вернется. А к тому времени она наверняка действительно уедет.

— Ладно, — осторожно согласилась она. — Спасибо.

— Значит, договорились. — Сэм больно кольнула ледяная ирония, прозвучавшая в его голосе. Он взял ее руку, поцеловал ладонь и сложил ее пальцы. — Прощай, Сэм Дагган.

— П-прощай…

Затем, заметив, что двери лифта закрываются, она, не раздумывая, бросилась в кабину и облегченно вздохнула.

Все правильно, решительно сказала себе Сэм. Она должна была уйти. Поцелуи, счастливые мгновения, проведенные в его объятиях, — все это не имело будущего. Слишком сложно, чтобы иметь будущее.

Но если так, отчего ей так невыносимо больно?

Атлантика в декабре — совсем не то, что в июле, размышлял Эйдан, стоя на скалистом утесе и задумчиво глядя на серую толщу океанской воды. Весь горизонт был затянут влажным туманом, ветер колол лицо солеными ледяными иглами и взбивал белую пену на гребнях разбивавшихся о прибрежные скалы волн.

С того места, где он стоял, если посмотреть чуть левее, как раз была видна крыша старой рыбачьей лачуги. Сэм все еще жила там — во всяком случае, кто-то по-прежнему платил мизерную ренту, и у Эйдана не было сомнений в том, что это именно она. Он не наводил справок.

Тогда, летом, она его здорово разозлила. Как нелепо из-за одной лишь разницы в положении отказаться от того, что так чудесно началось! Впрочем, если уж быть честным до конца, она ранила его самолюбие. Будь она и вправду так увлечена им, как ему казалось, подобные мелочи не имели бы значения.

Все это время Эйдан намеренно избегал встреч. Но сейчас был канун Рождества. Обычно он отправлялся в какую-нибудь экзотическую страну, но на этот раз, так и не придумав, куда поехать, приехал сюда.

Он вновь обратил взгляд на коттедж. Из трубы поднималась едва заметная струйка дыма. Значит, она дома. Ничего не случится, если он просто зайдет поздороваться, размышлял Эйдан. Задержаться подольше все равно не получится — скоро должны прислать важный факс из Токио. Дела ведь не останавливаются только потому, что скоро Рождество.

Сунув руки в глубокие карманы ветровки и передернув плечами, он зашагал по каменистой тропе. Было слышно, как играет радио, а подойдя ближе, он различил и негромкое пение Сэм. На мгновение Эйдан остановился в нерешительности. Глупости, тут же побранил он себя. Что тут такого? Он постучал в дверь.

Сэм сидела за кухонным столом, держа в руке небольшой паяльник. Перед ней на широкой доске были разложены всякие металлические безделушки. Она вопросительно подняла голову, и целая гамма чувств промелькнула на ее выразительном лице. Эйдану казалось, что он не забыл ее. Удивительно миловидная девушка: темноволосая, с большими глазами и изящными чертами лица. Девушка, невольно приковывавшая взгляд, где бы она ни появилась. Она и вправду была такой, как он ее запомнил, и все же… Показалось или действительно за эти несколько месяцев в ней произошла едва заметная перемена? Теперь перед ним была уже не просто миловидная девушка…

В этот момент она отодвинулась от стола, и Эйдана словно ударили в солнечное сплетение. Вместо знакомой стройной талии он увидел полный, округлившийся живот. Сомнений быть не могло — Сэм ждала ребенка.

Его взгляд был красноречивее слов. Сэм почувствовала, как заливается краской. Она знала, что, если он вдруг вернется, скрыть свое положение ей вряд ли удастся. И все же такой реакции не ожидала. Это было не изумление и даже не шок. Она была почти уверена, что в темных глазах сверкнул… гнев.

Несмотря на предательский румянец, Сэм твердо решила делать вид, будто ее совершенно не волнует, что он о ней подумал.

— Доброе утро, — с подчеркнуто холодной вежливостью произнесла она. — Какой сюрприз!

Эйдан криво усмехнулся, в его взгляде сквозило нечто, сильно напоминавшее презрение.

— Сюрприз — не то слово, — сухо отозвался он, затем сел, не дожидаясь приглашения. — Мне следует поздравить тебя с замужеством? — саркастически осведомился он. — Только вот что-то не вижу кольца. Или ты его просто не носишь, сейчас ведь это немодно?

— Нет, — отвечала она, проклиная предательскую дрожь в голосе. — Я не замужем.

В улыбке Эйдана не было и намека на веселье.

— Так чей же он? — без обиняков спросил Эйдан. — Надеюсь, не того парня с кухни, что увивался за тобой? Тот, со светлыми волосами?

Сэм ошеломленно уставилась на него.

— Ты ведь не имеешь в виду Барри? Разумеется, это не он!

Он резко рассмеялся.

— Что ж, и на том спасибо. По мне, он был слабоват. Могла найти себе получше. Так чей же все-таки ребенок? Какого-нибудь загорелого красавца спортсмена, что повстречался тебе на пляже?

— Тебя это не касается, — гневно отрезала она.

— И то верно, — он презрительно пожал плечами. — И слава Богу, если, конечно, ты сама знаешь, кто отец.

— И что это ты имел в виду, позволь полюбопытствовать? — Ее взгляд сделался ледяным.

— Ну, ты была бы не первой среди молодых особ, которые, обнаружив, что беременны, не знают, чье имя вписать в свидетельство о рождении, — презрительно усмехнулся Эйдан, нарочно стараясь ранить как можно больнее.

Его слова привели Сэм в бешенство.

— Как ты смеешь даже думать такое! — Затем, к стыду своему, она сделала то, чего никогда (она поклялась себе в этом), ни при каких обстоятельствах не должна была делать при нем: она разрыдалась.

— Черт! — нетерпеливо пробормотала она, размазывая струящиеся по щекам слезы и отчаянно шаря в кармане комбинезона в поисках платка. Эйдан протянул ей свой, и Сэм нехотя поблагодарила.

— Прости. Я нагрубил тебе, просто погорячился.

Сэм удивленно моргнула. Эйдан Харпер просит прощения? Не зная, что сказать, она кивнула.

— Выпьешь кофе?

— Спасибо.

Она поднялась, стесняясь своего живота, и неуклюже подошла к раковине налить в чайник воды.

— А когда он родится? — с интересом спросил Эйдан.

— В середине февраля.

Теперь, проделав нехитрый подсчет, он мог понять, что она уже была беременна, когда они познакомились. Судя по наступившему молчанию, он подсчитал.

— Вижу, ты занялась чем-то менее громоздким, чем летом, — заметил спустя некоторое время Эйдан.

— А-а… да. Металлолом мне сейчас ни к чему. Кое-кто… — она смущенно улыбнулась, погладив живот, — мне немного мешает.

— А что это будет? — спросил он, взяв в руки вещицу из медной и никелевой проволоки.

— Украшения. То, что ты держишь, — серьги, а еще к ним будут колье и браслет.

— Красиво, — одобрительно кивнул он. — И очень оригинально. Хорошо продается?

— Сейчас не очень. — Она поставила на стол кофе. — Но, надеюсь, летом, когда здесь будет больше туристов, дела пойдут лучше.

— Так на что же ты живешь?

— На деньги, что выручила от продажи скульптуры, — безразлично пожала плечами Сэм.

Эйдан был искренне удивлен.

— Вряд ли от тех денег еще что-то осталось.

Сэм настороженно умолкла. Меньше всего на свете ей хотелось признаваться Эйдану Харперу в своей практически полной финансовой несостоятельности.

— Пока хватает, — уклончиво ответила она.

— А как же… отец ребенка? Он разве не желает помочь?

Она взглянула на него, полная решимости не выдавать своей тайны.

— Его я просить не собираюсь.

— Но почему? — почти сердито спросил Эйдан. — Он несет такую же ответственность, как и ты. Не может же он вот так сделать тебе ребенка, а потом бросить на произвол судьбы!

— Мне… не нужна его помощь, — возразила она. Хоть бы он поскорее кончил этот разговор. — Сама справлюсь.

Эйдан не стал спорить, лишь тяжело вздохнул, очевидно, пытаясь совладать с собой.

— Прости, — выговорил он наконец. — Должно быть, этот тип причинил тебе сильную боль.

— Не будем об этом, — холодно произнесла Сэм.

— Ты была влюблена в него?

На щеках Сэм выступил чуть заметный румянец.

— А-а… не совсем, — призналась она, старательно помешивая кофе, в который забыла положить сахар.

— То есть как это — «не совсем»?

— Господи, да это что, допрос?! Это не твое дело!

— Действительно, не мое, — холодно заметил он. — Просто, когда прошлым летом ты дала мне отставку, я подумал, что ты не из тех, кто легко относится к подобным вещам. Признаться, я немного разочарован.

— Я и не относилась к этому легко! — возразила она. — Это была… просто ошибка.

Он саркастически поднял брови.

— Мы были знакомы, но… Если мы встречались, то почти всегда в компании друзей. У нас не было ничего серьезного.

— Так как же это случилось? — сухо осведомился он.

— Я была пьяна. — Ей вдруг захотелось его шокировать, но в следующий момент она пожалела о своей горячности. — То есть… не так уж много я и выпила. Всего пару бокалов шампанского. У меня был день рождения, и мы устроили праздник. Но до этого я принимала обезболивающее — обожгла руку паяльником. И не рассчитала. Мне нельзя было пить.

— Продолжай, — серьезно сказал он.

— Мы танцевали на пристани, — смущенно говорила она. — А потом у меня вдруг закружилась голова и захотелось прилечь. Тогда он проводил меня на свою яхту, в каюту, а там…

— Ты не пыталась остановить его?

— Конечно, пыталась, но было уже поздно. И бесполезно.

— А в полицию заявила?

— Нет. Побоялась, что вину свалят на меня. Я ведь все равно не смогла бы доказать, что он меня принудил. Вот я и решила… просто забыть.

— А потом узнала, что беременна, — в его голосе слышалось сочувствие.

— Да, — ее губы тронула улыбка, и она с гордостью погладила живот. — Конечно, все случилось совсем не так, как бы мне хотелось, но, как только первое волнение улеглось, я поняла, что на самом деле рада.

— Рада? — он недоверчиво взглянул на нее.

— Да. Конечно, это будет нелегко, но к трудностям мне не привыкать — я уже не первый год живу одна. А когда мне в первый раз делали ультразвук… он сосал палец. — Она рассмеялась. — Конечно, там трудно было что-нибудь разглядеть, но так мне сказали. Я увидела, как он шевелится, и подумала… Это такое чудо! Как же мне было не радоваться!

— Да, наверное.

Наступила неловкая тишина, словно они все уже сказали друг другу, но не знали, как закончить разговор. Затем Эйдан резко поднял свою чашку и, осушив ее, поставил на стол и взглянул на часы.

— Что ж, боюсь, мне пора возвращаться, — проговорил он тоном, не выдававшим никаких чувств. — Благодарю за кофе.

— Спасибо, что зашел, — с тем же безразличием отозвалась она. — В это время года у меня редко бывают гости.

— Возможно, я задержусь на несколько дней. Может, загляну как-нибудь еще.

— Заходи, если хочешь, — сказала она, довольная, что сумела не выдать волнения. — С Рождеством.

— Ах, да. С Рождеством. — Он улыбнулся — той самой знакомой улыбкой, заставлявшей трепетать ее сердце.

Затем он вышел, и дверь тихо затворилась. Сэм неподвижно сидела за столом, по щеке катилась слеза. Она нетерпеливо смахнула ее.

В этот момент малыш толкнулся, и она с улыбкой прижала ладонь к животу.

— Да, это был твой дядя Эйдан, — грустно сказала она. — Но он об этом даже не знает. Что, наверное, к лучшему.

К лучшему? А может, она просто эгоистка? Она оглядела кухню. Было тепло, в камине ярко пылал огонь, и все же это лишь подчеркивало бедность обстановки. Неподходящее место для ребенка. Возможно, будет лучше все-таки сказать ему. Наверняка он будет только рад помочь ребенку своего брата и матери этого ребенка.

Но дело было не только в гордости. Скорее, так подсказывал инстинкт самосохранения. Позволить ему находиться рядом, зная, что им никогда не суждено быть вместе, — это ли не верный путь разбить свое сердце…