Джин впервые услышала о Лансе Диллоне в случайно подслушанном разговоре двух девушек, сидевших недалеко от нее.
— Подожди, сейчас увидишь его. Он невероятно красив!
Джин не была близко знакома с этими девушками, лишь знала их имена: о незаурядной внешности Ланса Диллона говорила Милли, а Лайза хихикала ей в ответ. Обе были весьма привлекательными блондинками с голливудскими белозубыми улыбками.
— Ты, должно быть, шутишь! — фыркнула Лайза. — У нашего профессора сын-красавчик? Это невозможно!
— Клянусь, так и есть, — настаивала Милли. — Спроси кого угодно.
Лайза огляделась и заметила Джин, сидевшую ближе всех.
— Давай спросим нашу англичанку, — хитро улыбнувшись, проговорила она.
Джин напряглась. Ей не хотелось попадать в неловкое положение.
— Ты уже видела нового по истории? — обратилась к ней Милли.
Девушка покачала головой.
— А что случилось с профессором Диллоном?
Милли округлила глаза.
— Ты что, с другой планеты?
Джин не стала отвечать. И почему всем что-нибудь от нее надо? Она ведь ни к кому не приставала, и им не стоило бы задевать ее.
— Не иначе как с Марса! — хихикнула Лайза.
Подружки весело рассмеялись.
Джин не видела в этом ничего смешного. Ей только хотелось, чтобы они оставили ее в покое.
— У профессора Диллона сердечный приступ, — сообщила всезнающая Милли.
— О… — Джин расстроилась. Ей всегда нравился старый профессор. — С ним все в порядке?
Милли пожала плечами. Ее не слишком интересовало здоровье преподавателя.
— Вот он, — прошипела она Лайзе, и обе мгновенно забыли о Джин.
Девушку это не огорчило. У нее никогда не было много друзей. Тренировки, занятия и еще работа не позволяли ей посещать молодежные сборища в колледже.
Без особого интереса Джин взглянула на вошедшего преподавателя, и ей пришлось признать, что более красивого мужчину она никогда не видела.
Он был очень высок, выше шести футов. Черные волосы, откинутые назад, открывали высокий лоб. Черты лица были классически правильными и казались высеченными из гранита. Сколько ему лет, трудно было определить, но это не имело никакого значения.
Джин не могла отвести взгляда от его пронзительно-синих глаз. На мгновение ей показалось, что она уже видела эти глаза раньше.
Мужчина оглядел аудиторию и быстро пробежал глазами по списку группы. Он не произнес ни слова, но стояла полная тишина.
— Меня зовут Ланселот Диллон, — произнес он сухим официальным тоном. — Друзья зовут меня Ланс, а вы можете называть профессором Диллоном, — по крайней мере, до тех пор, пока не станете известны так же, как, скажем, Джордж Вашингтон. Тогда зовите хоть Дураком.
Повисла тишина, а затем вся группа дружно рассмеялась. Все, кроме Джин. Ей не было смешно. Она уже начинала скучать по старому профессору, снисходительному, рассеянному и не придиравшемуся зря.
— Итак, ваши работы. — Он приподнял папку с тетрадями. — Я буду называть ваши имена, а вы подходите.
Так все и происходило. По ходу занятия молодой Диллон давал краткие комментарии. Он оказался более строг, чем его отец.
К счастью для Джин, в группе было еще пятнадцать студентов, так что отсутствие ее реферата оказалось незамеченным. По правде говоря, она вообще надеялась, что на нее профессор не обратит внимания. Так она старалась держаться и на других лекциях и семинарах, которые посещала в колледже — скромном учебном заведении в маленьком городке неподалеку от Бостона.
Пару раз она нервно вздрогнула, когда взгляд Диллона скользнул по ней. Но, по-видимому, она не привлекла внимания преподавателя. Джин решила вздремнуть, как обычно.
Обсуждение великих имен почти закончилось, когда удача повернулась к ней спиной: Диллон все-таки назвал ее имя. Если бы он не следовал алфавитному порядку, то Джин Кейси могла бы не беспокоиться до следующего раза.
— Джиневра Кейси? — повторил преподаватель. — О господи, Джиневра! Это невозможно!
Комический ужас, прозвучавший в его восклицании, вызвал всеобщий хохот.
Если поначалу сынок профессора и мог рассчитывать на ее симпатию, то теперь у него не осталось шанса. Что он нашел смешного в ее имени?
Все студенты, как по команде, обернулись в сторону виновницы веселья. Диллон приподнял бровь.
— Прошу прощения. Не ожидал встретить здесь прекрасную королеву. Ведь эту девушку зовут как супругу легендарного короля Артура и возлюбленную самого прославленного из рыцарей Круглого стола — Ланселота.
Джин понимала, что ее мало кто воспринимает здесь всерьез. Она слишком отличалась от американок. Их волосы всегда были завиты и замысловато уложены. А у нее были от природы вьющиеся черные волосы, короткие, как, у мальчика. Далеко не каждый мог оценить ее поразительную женственность. Уголки ее изумрудно-зеленых глаз слегка поднимались к вискам, а полные губы были мягки и нежны. Она была невысокой и еще по-юношески угловатой. Ее точеная фигурка с высокой грудью, тонкой талией и длинными стройными ногами казалась хрупкой, но это было обманчивое впечатление.
Как-то один парень заявил ей, что она очень даже ничего. Но в ответ он услышал лишь ее пренебрежительный смешок и больше этих слов не повторял.
И тут Джин вспомнила, где видела этого мужчину раньше. Несколько дней тому назад утром из-за тумана ничего вокруг нельзя было разглядеть. Это не остановило ее. Она пробегала второй круг, когда внезапно налетела на кого-то.
— Какого черта! — услышала она сердитый возглас и выругалась в ответ, уже падая на землю.
— Вы не ушиблись?
Кто-то присел рядом с ней.
Джин подняла голову и встретилась с пронзительными синими глазами. Ленивая улыбка показалась на небритом лице. Девушка не видела повода для веселья и продолжала сердито дуться. Видимо, мужчина воспринял ее взгляд как обвинение и решил перейти в наступление.
— Это вы натолкнулись на меня, — уточнил он.
— А зачем вы стояли посреди дорожки?
— Да, но я не ожидал никого встретить в столь ранний час, особенно любителей толкаться.
— Я не толкаюсь, а бегаю, — прошипела Джин.
— Понятно.
Этот тип уже злил ее.
— Здесь дорожка колледжа, — решила она поставить его на место.
— Знаю.
Джин недоверчиво прищурила глаза. Конечно, в колледже встречались и взрослые студенты. Но его она не помнила, а его трудно было не заметить.
— Я здесь недавно, — произнес незнакомец, уловив подозрение в ее глазах.
Так я и предполагала, подумала про себя девушка и спросила:
— А чем вы занимаетесь?
Он как-то странно улыбнулся.
— История, средние века. А вы?
Джин не ответила, решив, что их разговор слишком затянулся. Она проигнорировала протянутую руку и легко поднялась, разминая ноги.
— Может, пробежимся вместе? — предложил он. — Чтобы избежать новых столкновений.
— Я люблю бегать одна, — спокойно ответила Джин.
Отказ вовсе не обидел его.
— Должно быть, трудно бегать каждый раз, словно на соревнованиях? — с улыбкой спросил он.
Джин понимала, что он пытается расположить ее к себе. Но не была намерена продолжать знакомство и поэтому резко бросила:
— С чего вы взяли, что я бегаю, как на соревнованиях?
— Я просто предположил.
Он лениво потянулся, но в глазах мелькнули лукавые огоньки. Его взгляд вобрал в себя и короткие шорты, и выцветшую майку, на которой еще было заметно название известного английского спортивного клуба.
Под его взглядом Джин вдруг почувствовала себя женщиной. Но едва он отвернулся, она почему-то ощутила себя оскорбленной. Вряд ли сейчас она могла вызвать интерес у взрослого мужчины, тем более у такого симпатичного.
На прощание он произнес:
— Следует быть осторожной, бегая в одиночестве.
Это прозвучало как предупреждение.
Джин смотрела в спину удалявшегося, и ей казалось, что с ней творится нечто непонятное…
— Ну, Джиневра, — произнес Диллон с оттенком сомнения, — может, вы отважитесь высказать свое мнение?
— Я… По какому поводу? — пробормотала девушка, не успев сообразить, какой вопрос был задан.
— Я спросил, — пытаясь ей помочь, напомнил Диллон, — соответствует ли исторической правде образ Ричарда Глостера у Шекспира.
Но подсказка ей не помогла.
— Трудно сказать определенно.
Не могла же она признаться, что никогда не читала Шекспира.
Профессор Диллон пристально посмотрел на нее, введя в смущение, а потом спросил кого-то другого. И если бы не антипатия, которую она почему-то испытывала к Лансу Диллону, девушка готова была расцеловать ему руки за столь благородный жест.
Как только прозвенел звонок, Джин попыталась ускользнуть из аудитории.
— Джиневра, постойте! — услышала она за собой властный голос.
Проигнорировать этот призыв не было никакой возможности. Она нехотя повернулась. Милли и Лайза захихикали, проходя мимо.
Девушка медленно подошла к столу Диллона. Она ожидала, что получит по первое число за невнимательность. Но вместо этого профессор, как-то странно взглянув на нее, спросил:
— Кто вас так назвал — Джиневра?
— Что? — Джин опешила от неожиданности. — Моя мама… Вообще-то с детства я называла себя Джин. Так и пошло. А что?
Она совсем забыла, что перед ней преподаватель, а не случайный знакомый по беговой дорожке.
— Да так, ничего. Просто редко встречаю друзей по несчастью, — улыбнулся он.
— Прошу прощения?
Она ничего не могла понять.
— Мой отец назвал меня Ланселотом, — терпеливо объяснил Диллон. Джин все еще не понимала, что он имеет в виду. — Ланселот и Джиневра — герои любимого романа моего отца «Смерть Артура».
— А… — произнесла Джин не слишком уверенно.
— Вам нравится этот роман?
Ей хотелось солгать, сказав «да», но это не спасло бы: она будет быстро разоблачена.
— Я не читала его, — ответила она честно.
— Правда? — Это прозвучало скорее удивленно, чем насмешливо. — Ну что ж, мы это исправим. А как насчет хроник Шекспира? Вы ведь писали реферат о них для моего отца?
Джин не стала отвечать. И так было понятно, что он уже знает: ничего-то она не писала.
— По крайней мере, должны были написать. Но что-то я не помню вашей работы.
Девушка решила признаться сейчас. Чем раньше, тем лучше.
— Я не писала. Я говорила вашему от… профессору Диллону.
— Говорили что? — спросил он.
— У меня была встреча.
— Встреча? — повторил Диллон и тут же сообразил: — Занятия бегом?
— Да, я должна была тренироваться.
— А, так вы получаете спортивную стипендию? Тогда все понятно.
Джин догадалась, что он, как и многие в колледже, считает ее просто безмозглой спортсменкой.
— Многие склонны полагать, что если подросток способен пробегать стометровку быстрее своих сверстников, то ему будет легко окончить любой колледж. К несчастью для вас, я не отношусь к таким людям. Понятно?
— Да, — стиснув зубы, проговорила Джин.
— В таком случае вы должны мне задание. Правильно?
Синие глаза неотрывно следили за ней.
— Правильно, — недовольно отозвалась девушка. — Могу я идти?
— Когда у вас следующий семинар?
— В четверг, — сказала Джин, заранее боясь этого дня.
— Прекрасно. Через три дня, — подсчитал он. — У вас будет достаточно времени.
— К этому времени вы хотите получить мою работу? — недоверчиво спросила Джин.
— А что? Какие-то проблемы?
Нет, это, видимо, только начало проблем. Уже в дверях она спросила:
— Как себя чувствует ваш отец?
Ее слова прозвучали искренне. Возможно, поэтому Диллон ответил:
— Он все еще в больнице, но опасность позади. Врачи говорят, что он поправится, если будет строго следовать их рекомендациям.
— Я рада, — просто проговорила Джин.
— Можно ему передать ваши пожелания?
Джин кивнула.
— Хотя вряд ли он меня помнит.
Наблюдая за удалявшейся Джин, Ланс размышлял о том, что отец наверняка запомнил эту девушку. Всякий хороший преподаватель конечно заметит ученика, который на занятиях постоянно глазеет в окно, мечтая очутиться подальше от колледжа.
Ланс вздохнул. Он и сам работал здесь не по собственному желанию, а лишь для того, чтобы сохранить место за отцом. Любя историю, он терпеть не мог заставлять молодых читать что бы то ни было вместо любимых ими комиксов. А некоторые, вроде Джин, и вообще предпочитали учебе наматывание бесчисленных кругов на беговой дорожке.
— Как все прошло, сынок? — спросил отец, когда Ланс навестил его в больнице.
— Отлично, папа, — ответил Диллон-младший.
Врачи считали, что Дуэйн Диллон уже отслужил свое и должен беречь здоровье. Но Ланс понимал: преподавание для отца — это жизнь.
— Лжец! — возразил отец. — Ты ведь ненавидел каждую минуту, проведенную там.
— Ну, может, и так, — согласился Ланс. — Но не волнуйся, я протяну семестр или два.
— Спасибо, сынок, — искренне сказал Дуэйн.
— Не надо благодарности, отец. Лучше быстрее выздоравливай.
— Постараюсь. — Отец улыбнулся и добавил: — А как моя девочка?
— Просто кошмар.
Девочкой была дочь Ланса, любимая внучка Дуэйна.
— Сколько миссис Шерман работает у тебя, папа?
— Около пятнадцати лет, а что?
— Да не знаю, сколько еще она сможет выносить эту неугомонную егозу.
— Миссис Шерман сильная женщина. Не беспокойся за нее. Шалости ребенка — для нее забава.
— Посмотрим.
Ланс просто обожал дочь, но не склонен был поощрять ее капризы.
— Ей нужна мать, — задумчиво проговорил Дуэйн, возвращаясь к излюбленной теме.
— Я и сам вырос только с отцом, — напомнил Ланс.
— Ну и в кого ты превратился?
Ланс улыбнулся в ответ. Он уже лет десять писал новеллы и эссе, причем довольно успешно. У него было имя в литературных кругах. И хотя отец сокрушался, что он забросил историю ради литературы, но в душе гордился им. Ланс очень любил отца и негодовал на тех студентов и преподавателей, которые считали Дуэйна выжившим из ума стариком. Задумавшись об этом, он вспомнил события минувшего дня.
— На одном из твоих курсов есть девушка, смахивающая на мальчика-подростка, но весьма симпатичная. У нее ярко выраженный английский выговор.
— Джиневра, — улыбнулся отец.
— Да, она.
— Она действительно из Англии и учится на их стипендию.
— Знаю. Спортсменка… Я думал, что подобная практика себя изжила. — Дуэйн взглянул на сына, не понимая, что тот имеет в виду. — В колледж охотнее принимают того, кто может забросить мяч в кольцо или пробежать быстрее собственной тени. А знания не в счет.
— Ничего не поделаешь, — примирительно заметил отец. — Это своего рода реклама учебного заведения.
— Никто не осмеливается поставить на место эту английскую девчонку, — недовольно продолжил Ланс. — Весь семинар она проводит, глазея в окно, а потом еще и обижается, когда я прошу принести невыполненное задание.
— У нее, вероятно, есть проблемы, — попытался защитить Джин профессор Диллон.
— Например?
— Не знаю. Она не очень-то многословна. Удивлен, что ты так быстро заметил ее. Обычно она сидит тише воды, ниже травы.
— Разумеется, для того, кто понятия не имеет, о чем идет речь на семинаре, это самое мудрое поведение.
Ланс не сказал отцу, что встретился с этой девушкой на утренней пробежке. Он узнал ее сразу, как только вошел в аудиторию. Но Джин, казалось, не обратила на него никакого внимания. Это не слишком льстило самолюбию Диллона. Однажды, когда женщина холодно отнеслась к нему, он сделал большую ошибку, женившись на ней.
— Будь с ней помягче, — обратился Дуэйн к сыну. — Иногда ты, сам того не замечая, смахиваешь на зануду.
Ланс не стал спорить.
— Мое занудство вряд ли затронет твою английскую протеже. Она рассеянна и к тому же несобранна.
— Я заметил, — усмехнулся отец.
— Не беспокойся! Как минимум три месяца у тебя с ней не будет трудностей, да и у меня тоже. Ее время будет уходить на выполнение заданий.
— Да…
Казалось, Дуэйн что-то собирался сказать сыну, но потом передумал. Только через три дня Ланс понял, о чем хотел предупредить его отец.