Просто пришла любовь…

10

Когда на следующее утро Клеменси проснулась, Ленарда в комнате не было. Она взглянула на будильник. Часы показывали почти девять. Клеменси решила сначала принять душ, а уж потом позвонить врачу и узнать о результатах анализа.

В это утро она опять чувствовала слабость, голова слегка кружилась. Зайдя в ванную и взглянув на себя в зеркало, Клеменси обнаружила необычайную бледность на лице и глубокую грусть в глазах.

Не стало легче и после прохладного душа. Надев голубое летнее платье, Клеменси вернулась в спальню и сняла трубку телефона. Сердце ее тревожно ёкнуло. А что, если она действительно забеременела? Что скажет Ленард, когда узнает об этом?

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем ее соединили с клиникой доктора Барни.

— Здравствуйте, миссис Рейнер! — бодро поприветствовала ее медсестра. — Результаты вашего анализа готовы. Поздравляем вас, они положительные.

— Положительные? — пробормотала Клеменси. — Вы имеете в виду, что я… беременна?

— Да. И доктор Барни хотел бы, чтобы вы в ближайшее время снова заглянули к нему. Может быть, сегодня утром?

— Нет. Лучше завтра утром… — пробормотала Клеменси. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя от услышанной новости. — В девять тридцать? Это меня устраивает.

Она положила трубку и, почувствовав тошноту, стремительно бросилась в ванную. Клеменси уже ополаскивала лицо, когда услышала, как в спальню вошел Ленард.

— Предлагаю сначала поехать в город, купить подарок, а затем уж навестить Кэрри и ее малыша, — донеслось до Клеменси через полуоткрытую дверь ванной.

— Конечно. — Она приложила максимум усилий, чтобы ее голос звучал бодро. — Я выйду через минутку.

Взглянув в зеркало, Клеменси едва узнала себя. Дрожащей рукой она наложила на бледные щеки румяна и уже подкрашивала губы, как снова услышала голос Ленарда:

— Дорогая, ты готова? Я хотел бы выехать немедленно.

Клеменси закрыла глаза. Я должна сказать ему правду. Как отреагирует Ленард, когда я сообщу ему о беременности? Господи, помоги мне!

— Я готова. — Клеменси вышла из ванной и, пряча глаза, сказала: — Мне только надо взять сумочку.

Когда они направлялись к автомобилю, Ленард внимательно посмотрел на Клеменси и спросил:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, — солгала она и, по-прежнему пряча глаза, села в машину.

Пока они ехали, Клеменси все время смотрела в окно. На голубом небе не было ни облачка, буйно зеленели поля… Как же мне поступить? — терзалась она вопросом. С чего начать разговор? И неожиданно для себя спросила:

— Ты полагаешь, Беатрис еще надолго задержится у нас?

— Думаю, какое-то время еще побудет, — нехотя ответил Ленард. — Между нами, Клеменси, брак Беатрис рухнул. В последние недели ей пришлось немало пережить…

— Бедная Беатрис, — без всякого сочувствия уронила Клеменси.

Судя по его словам и по тому, что мне случайно довелось увидеть в саду, Ленард, возможно, задумал вернуться к своей бывшей возлюбленной, решила Клеменси. Ведь в конце концов срок нашего брачного контракта скоро заканчивается. Нет, не буду пока ничего говорить Ленарду про ребенка, сначала разберусь со своими чувствами, а уж потом…

— Поздравляю! — Клеменси от души расцеловала подругу. — Как ты себя чувствуешь?

— Так, как только может чувствовать себя самый счастливый человек на свете, — искренне ответила Кэрри.

Ее лицо прямо-таки сияло от радости. Ник поднялся со стула, который стоял около кровати, и шагнул навстречу Клеменси и Ленарду.

— Она вела себя просто молодцом, — с гордостью сообщил он.

— Было очень больно? — сочувственно спросила Клеменси. — Ведь схватки у тебя длились, кажется, довольно долго?

— Дикий крик слышала вся округа! — беззлобно съехидничал Ник, а Кэрри со смехом уточнила:

— Это кричал мой муж. Не верь его басням, Клеменси. Все было не так уж и страшно.

Ленард наклонился и поцеловал Кэрри в щеку, а затем крепко пожал руку Нику, в то время как Клеменси заглянула в колыбельку и, ласково улыбнувшись новорожденному, прошептала:

— Привет, Эдвин! Кэрри, твой сынишка просто прелесть, и ты, должно быть, по-настоящему счастлива!

— Конечно. Такое создание стоило любых болей, любых страданий. Поверь мне, дорогая… Если хочешь, возьми его на руки.

Клеменси не заставила себя уговаривать. Осторожно взяв малыша, Клеменси села на стул и стала с восхищением изучать крошечные пальчики, розовую кожу, темные волосики и реснички.

Охвативший ее восторг был столь сильным, что ей тоже захотелось иметь ребенка от Ленарда. Но, с другой стороны, она понимала, что должна подходить ко всему реально, ведь обстоятельства могут сложиться так, что ей придется остаться одной с малышом на руках, и еще не известно, сможет ли она вырастить его. Более того, Клеменси совсем не хотела, чтобы Ленард связал с ней свою судьбу только ради ребенка. В таком случае все может закончиться тем, что он возненавидит ее: Клеменси прекрасно помнила, как Ленард, делая ей предложение, подчеркнул, что «о детях речь не идет».

Клеменси подняла глаза и увидела, с каким вниманием смотрел на нее муж в ту минуту, когда она нежно прижимала к себе теплое тельце малыша.

— А ты не хочешь подержать его? — спросила Кэрри Ленарда.

Клеменси удивилась, когда он наклонился и осторожно взял у нее мальчика. Ленард держал малыша настолько уверенно, что Кэрри не замедлила высказаться:

— Ленард, ты прирожденный отец. Теперь очередь за тобой.

Клеменси заметила, что глаза Ленарда потемнели. Может быть, он подумал, что никогда не станет отцом? — ужаснулась она и до боли сжала кулаки.

— А ты что думаешь на это счет, дорогая? — спросила Кэрри.

— Ничего не думаю, Кэрри. — Клеменси равнодушно пожала плечами. — Отцовство, я полагаю, совсем не подходит Ленарду. Оно помешает его насущным планам.

Лицо Ленарда стало непроницаемым, и Клеменси, глядя, как ее муж баюкает ребенка, попыталась убедить себя, что сожалеет о сказанном. В голове ее неожиданно мелькнула мысль, что Ленард действительно может стать идеальным отцом — при условии, что у него будет идеальная жена.

— Никаких новостей? — вывел ее из оцепенения голос подруги.

Обе прекрасно понимали, что имеется в виду под «новостями». Когда глаза женщин встретились, Клеменси покраснела и, чтобы Ленард ничего не заподозрил, туманно ответила:

— Возможно, завтра…

Ленард передал малыша Кэрри и сказал:

— Клеменси, нам пора.

— Положение обязывает? — спросила Кэрри.

— Не совсем. Сегодня я развлекаю свою жену. У нас заказан столик в «Двух соснах».

— Это тот самый ресторан, где мы приняли решение о нашем венчании, — сказала Клеменси. — Ты помнишь об этом?

Он улыбнулся.

— Конечно.

— Ах, как романтично! — вздохнула Кэрри.

Клеменси посмотрела на Ленарда. Она в самом деле надеялась, что посещение «Двух сосен» привнесет в их отношения нежность и сердечность. Господи, да она заложила бы душу дьяволу, только бы услышать от Ленарда слова любви! Заверения в том, что их отношения не прервутся после окончания брачного контракта.

— Итак, дорогая, что бы ты хотела заказать? — спросил Ленард, протягивая жене меню.

Клеменси вдруг потянуло на острую пищу.

— Мне бы хотелось попробовать зеленый салат и специальное блюдо шеф-повара.

Ленард стал выбирать вино, и Клеменси тут же высказала пожелание:

— Мне только воду, пожалуйста.

— Твое самочувствие еще не улучшилось? — озабоченно спросил Ленард, когда официантка отошла от стола.

— Да нет… у меня все в порядке.

Она огляделась. В дальнем углу сидела пара с двумя детьми — очаровательными девочками лет девяти. При виде этой счастливой семьи на глаза Клеменси вдруг навернулись слезы.

— Даже не верится, что мы женаты уже восемь месяцев, — сказал Ленард.

— Да.

— Знаешь, нам надо принять какое-то решение, как мы будем жить после того, когда истечет годичный срок нашего брачного контракта.

Клеменси печально вздохнула. Она понимала, что рано или поздно ей придется говорить на эту тему, но сегодня она не была готова к серьезному разговору.

— И поэтому ты привез меня сюда?

— Не совсем. — Ленард лукаво улыбнулся. — Просто я подумал, что во время обеда мы могли бы обменяться мнениями… Мне кажется, что для серьезного разговора лучше подойдет место, где нас никто и ничто не будет отвлекать.

— Понимаю… — прошептала Клеменси, силясь унять сердцебиение.

— С тобой все в порядке? — озабоченно хмурясь, снова спросил он.

— Я… я ощущаю какое-то внутреннее напряжение. Мне нелегко говорить об этом, — призналась Клеменси, — но, с другой стороны, я понимаю, что нам надо решить, как быть дальше, через четыре месяца.

— Знаешь, Клеменси, клянусь, что не сожалею ни об одном месяце, ни об одном дне, ни об одной минуте, проведенной с тобой. Я очень ценю наш брак. Где-то в глубине души я чувствую себя виноватым, что вовлек тебя в эту авантюру. Хотя ты и говорила, что отдавала отчет своим действиям, когда вступала в сговор со мной, на самом деле твой шаг стоил тебе большого нервного напряжения, я знаю.

— Если знаешь, тогда… — Клеменси замолчала, махнула рукой, а потом задумчиво произнесла: — Порой я удивляюсь, Ленард, как тебе вообще пришла в голову мысль предложить мне выйти за тебя замуж по сугубо деловым соображениям?

— Хочешь верь, хочешь не верь, но в тот вечер, когда я приехал посмотреть на твой виноградник, у меня даже в мыслях не было делать тебе предложение. — Он ласково коснулся ее щеки и улыбнулся. — Решение на этот счет родилось в моем мозгу моментально, как только я заглянул в твои глаза. Возможно, с моей стороны это оказалось проявлением слабости… Я полагал, что ты предназначена не для меня, что ты слишком молода… Но потом я сказал себе: а почему мы не можем попробовать быть вместе?

— Может быть, то, что ты говоришь сейчас, следует расценивать как прелюдию к нашему расставанию? — напрямую спросила Клеменси.

— Разумеется, нет. То, о чем я сейчас говорю, это прелюдия к годовщине нашего брака и напоминание о том, что нам надо решить, как жить дальше.

— И вот мы опять сидим в «Двух соснах», — подхватила Клеменси, — в том самом ресторане, где мы впервые заговорили о нашем обручении… вернее о нашей брачной сделке. И теперь мы можем заявить: да, мы выполнили обязательства друг перед другом, пора завести разговор о расставании…

— Я не намеревался так ставить вопрос, — заметил Ленард. — Не думаю, что нам следует принимать поспешное решение. Да, мы договорились о семейном союзе на год, но в мои планы вовсе не входит развернуться к тебе спиной по истечении этого срока и сказать: до свидания, привет, увидимся…

Да, Ленард не пойдет на предательство, для этого он слишком джентльмен. На протяжении всего срока действия их контракта он всегда был предупредителен и внимателен к ней, а их физическая близость вызывала у Клеменси только восторг. Одним словом. Ленард был галантным, ласковым и, казалось, боготворил ее. Клеменси стало грустно. Ей вдруг пришло в голову, что, если бы она сказала Ленарду о своей беременности, он не покинул бы ее, наверняка остался бы с ней.

Но ей нужны были не доброта и не сочувствие. Ей нужна была его любовь.

— Клеменси… — тихо и нежно позвал Ленард. — Понимаешь, мне кажется, наши отношения не должны закончиться через четыре месяца. По существу, я считаю, что мы должны еще пожить вместе какое-то время…

— Хорошо. Я согласна. — Она бросила на него быстрый взгляд. — Я должна все обдумать…

На лице Ленарда появилось выражение тревожного ожидания.

— Давай не будем больше говорить о нашем будущем, — с улыбкой предложила она. — Я ценю все, что ты сделал для меня, Ленард. Привел в образцовый порядок виноградник, дом, весь участок… Я понимаю, что все это вытекало из нашей договоренности, но ты проявил необычайное великодушие.

Официантка принесла заказ, и они, занявшись едой, на какое-то время замолчали. Интуиция подсказывала Клеменси: когда Ленард узнает, что она забеременела, он наверняка почувствует себя виноватым. Такой уж это человек.

С другой стороны, новость о ее интересном положении могла бы стать для него сродни грому с ясного неба… Нет уж, лучше пока помолчать.

Клеменси ела без всякого аппетита, и ее апатия не укрылась от Ленарда, который вдруг сказал:

— Если не ошибаюсь, прошел уже почти год, как не стало твоего отца? Может быть, поэтому ты выглядишь сейчас несколько напряженной и… грустной?

— Возможно. — Она глубоко вздохнула и предложила: — Давай поговорим о чем-то более веселом. Не возражаешь? Отложим все животрепещущие проблемы на несколько месяцев…

Ленард пожал плечами.

— Как скажешь, дорогая. Твое желание для меня — закон.