Прыжок через пропасть

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Себастьян лежал в своей постели. Впервые за долгие месяцы. Он не спал. Потому что должен был контролировать сон Марианны и будить ее каждые два часа. Но была и другая причина.

Он ждал известий о своем брате. Чтобы отвлечься, он включил компьютер Марианны. Проверил свой банковский счет, изучил несколько трастовых фондов, имея в виду будущее еще не родившегося ребенка. Кроме того, тщательно обдумал аргументы, чтобы уговорить Марианну оставить работу и относиться к жизни легче. Ну разве это преступление — проявлять заботу о ней? И прошедшая ночь обоим им напомнила, какая хрупкая штука жизнь.

Он обвил вокруг пальца ее локон, но побоялся дернуть даже легонько — не хотелось будить ее раньше, чем нужно. Он не собирался лишать Марианну ни одной из оставшихся пяти минут сна. Он рассматривал ее лицо. Губы Марианны по-детски причмокнули, ее дыхание чуть колыхало волосы, рассыпанные по подушке. Обнаженное плечо выглядывало из-под простыни, и Себастьян подавил инстинктивное желание прикрыть ее наготу. Но здесь не было посторонних глаз.

Что за чертовщина произошла с ними по пути в спальню? Он хотел секса и забытья, которое всегда давало ему обладание ее телом. А она захотела большего. И сказала об этом.

Их совместная жизнь никогда не была мирной. Она могла так посмотреть, что он готов был сбежать куда угодно. Она вовлекала его в безумные выяснения отношений. Она всегда хотела от него больше, чем он мог дать.

Теперь ему надо только убедить ее, что они сумеют прекрасно преодолеть то, что казалось непреодолимым. Он взглянул на часы.

Себастьян начал потихоньку сдвигать простыню из египетского хлопка. Он целовал каждый дюйм ее обнажавшегося тела — грудь, живот, бедра, пока она не открылась его взгляду вся целиком. Марианна потянулась с кошачьей грацией, что едва не спровоцировало его снова наброситься на нее. Едва. Он удержался, так как ему нужно было время, чтобы восстановить силы — не для секса, а для любви.

Он пощекотал ее под коленкой.

— Проснулась?

— Да, сейчас.

Она улыбнулась ему, не в силах разомкнуть тяжелые веки.

Он поднес руку к ее лицу. Она наконец раскрыла глаза.

— Сколько пальцев?

— Три.

— Отлично.

Она легонько шлепнула его по подбородку.

— Появились новости про Кайла?

Он наклонился и поцеловал ее ладонь.

— Пока нет, но отсутствие новостей — уже хорошие новости.

Как всегда, он решил немедленно переключиться с той ситуации, в которой ничего не мог изменить, на ту, в которой от него зависело практически все.

— Как насчет пары сэндвичей? Пока на тебя не напал утренний токсикоз.

— Какой же ты умница! — Она села в постели, обмотав желто-синюю простыню вокруг груди. — Ты нашел чем завоевать мое сердце! Я просто обожаю малиновый десерт!

Она снова упомянула сердце. Он неловко промолчал и спустил ноги с постели. Пока он натягивал трусы-боксеры, она задрапировалась в простыню как в тогу и бросила через плечо:

— Кто последний доберется до кухни, кормит другого, причем в раздетом виде!

— Тогда я согласен проиграть, — буркнул под нос Себастьян и неторопливо последовал за ней.

Войдя на кухню, он нажал на выключатель.

— Садись за стол и приготовься к ночному завтраку!

Она взобралась на стул за стойкой бара. Себастьян открыл огромный стальной холодильник. Как давно не спускались они вместе перекусить, проголодавшись после любовной игры? Непосредственность и легкость давно испарились из их семейной жизни.

Почему он не заметил, как перестала смеяться Марианна? Ее щедрый безоглядный смех всегда восхищал его. Он мог бы утешиться ее остроумием сегодня, когда прошлое набросилось на него, как собака на бродягу, а мысли о Кайле просто выбивали из колеи.

Себастьян поставил бутылку минеральной воды на стол около корзины с фруктами. Он проверил полку с десертами и убедился, что Марианна скупила всю продукцию деликатесного отдела его любимого магазина. Каждая из баночек была открыта — ей не терпелось попробовать все.

Он подвинул к ней малиново-шоколадный десерт, достал нож и отрезал ломтик яблока. Протянул его Марианне.

— Интересно, что в арахисовом масле заставляет сходить по нему с ума самых разных людей?

Она ответила задумчиво:

— Наверное, каждый из нас вспоминает детство. И маму, которая делает сэндвичи на кухне.

Она попала не в бровь, а в глаз. Еще бы, его воспоминания о детстве и братьях были сейчас очень тревожными. Но все же лучше вспоминать о Кайле, чем о Софи. И он, Себастьян, должен быть уверен в том, что у Кайла все будет хорошо. Его нож скользнул по яблоку.

— Мы с Кайлом любили сэндвичи с арахисовым маслом и зефиром.

Она от неожиданности широко распахнула глаза, в которых тут же заблестели слезы.

— Да, вы же с ним всегда дружили…

— По крайней мере, пока были помладше. До того момента, как начали жить каждый своей жизнью и делать карьеру.

Он замер, ожидая, что она возразит: это только ты променял нормальную человеческую жизнь, дружбу с братом, любовь к жене на свою проклятую работу. Только ты. Кайл здесь ни при чем. Но Марианна молчала. Оставила свой выстрел за собой. Его плечи расслабились, а ведь он даже не заметил, что до этого сутулился как старик.

— Кайлу было десять, а мне девять. Мы все время убегали в рощу за домом. Вернее, это только называлось рощей. На самом деле там была стайка деревьев и прогулочная дорожка между ними.

Он резал яблоко — ломтик за ломтиком, пока в руках не осталась только серединка.

— Мы сутра убегали туда на весь день. Брали с собой сэндвичи и бутылку содовой. И рыли туннели.

— Туннели?

Она слушала, подперев кулачками щеки, элегантная даже в простыне.

— Мы выкапывали глубокие канавы, закрывали их листами пластика, а сверху забрасывали землей, — он явно увлекся прошлыми приключениями. — Нам повезло, что мы ни разу не попали в беду. Запросто могли задохнуться, если бы земля осыпалась. А если б кто-нибудь случайно наступил на нашу траншею — провалился бы прямо на нас!

— А как ваша мама к этому относилась?

— Да она ничего не знала!

Не было ни малейших сомнений, что она извлекла бы их из-под земли и запретила опасные игры. Дети вообще ничего не боятся. Особенно Кайл — у него просто отсутствовал инстинкт самосохранения.

— Джон стоял на часах — если мама появляется на горизонте, сразу поднимает тревогу.

Она улыбнулась.

— А Мэтью?

— Он всегда был слишком правильным. Мы никогда не посвящали его в свои секреты. А Кайл… Ему страшно нравилось рисковать. Я так и думал, что он пойдет в армию.

Марианна соскользнула со своего высокого стула и обняла Себастьяна за талию, склонив голову на его обнаженную грудь. Тревога за брата сводила его с ума, но он никогда не сознался бы в этом. Тем более перед Марианной.

Он гладил ее по спине и изо всех старался не сорваться, хотя больше всего ему хотелось хоть на минуту забыться — что она и предлагала. Она поцеловала его в шею. У него перехватило дыхание. Надо что-то делать, и как можно скорее — иначе она доконает его своим сочувствием. Еще не хватало заплакать.

Он запечатал ее рот поцелуем прежде, чем она успела сказать хоть что-нибудь утешающее. Затем рывком поднял Марианну и усадил на стол. Он постарается, чтобы ей было хорошо. Потому что это наверняка поможет и ему.

Марианне хотелось насладиться ласками, забыть обо всем — как всегда случалось, когда они обнимали друг друга. Снова к привычному сексу, к привычным отношениям. Это казалось спасением от той сердечной боли, которую принес ей рассказ Себастьяна о том, как они играли с Кайлом. Она слишком сильно страдала за него и ничего не могла поделать…

Он обнимал ее. Простыня сползла с ее плеч и прохладным облаком собралась вокруг бедер, полыхавших жаром. Ни звука не доносилось до них, и тишина их дома напомнила Марианне, как она была одинока здесь последние месяцы.

— Эй, послушай, — Марианне захотелось нарушить тишину, — ты обещал накормить меня совершенно голым!

— Так сними их с меня, — прошептал он ей на ухо.

Она щелкнула резинкой его боксеров. Провела рукой по его груди — мышцам явно пошло на пользу плавание и игра в гольф. Марианна потерлась щекой о завитки волос на его груди и начала целовать их, опускаясь к животу. Потом вернулась назад, теснее прижимаясь к задрожавшему телу бывшего мужа.

Глядя прямо в его глаза, она зацепила большими пальцами пояс его трусов и быстро сдернула с бедер. Боксеры упали на пол. Себастьян зарычал — он умолял, требовал, чтобы она не останавливалась!

Он прижал ее к себе, и они вновь ощутили друг друга всей кожей.

Он уперся лбом ей в лоб и прошептал:

— Если б ты знала, какое счастье — чувствовать тебя так близко…

— А я знаю… Я же чувствую тебя, а это, то же самое.

Он прильнул к ее губам и властно развел ее ноги. Начал медленно гладить атласную кожу. Ласка отозвалась в теле Марианны страстным желанием. Возбуждение вспыхнуло быстрее и сильнее, чем обычно, несмотря на то, что ночью он сполна утолил ее страсть. Себастьян, как искусный музыкант, прекрасно знающий инструмент, на котором играет, заставил ее тело петь. Марианна знала только одного мужчину, и в нем сосредоточился весь мир физической любви. Если его не будет рядом, она останется одна, мелькнуло в ее голове, а потом думать было уже поздно. Они застонали одновременно, и он вошел в нее мощно, неудержимо — как властелин. Она сжимала его плечи, стараясь слиться с ним полностью — сейчас, когда он рядом, когда это возможно. А что будет завтра? Она не хотела об этом думать, но этот вопрос — не из тех, что исчезают бесследно.

Марианна подняла на него взгляд — и лучше бы она этого не делала! Его голубые глаза сияли тем же блеском, который она так хорошо знала.

Она уткнулась в его шею, и ее бедра начали двигаться быстрее. Себастьян уловил новый ритм. Не останавливаясь, он довел ее почти до предела — и снова замедлил их совместную пляску. Наконец он нанес последний удар — и не удержался от крика, таким мощным был разряд страсти. Потом он снова поднял ее на руки, снова она прижалась к его груди, снова он бережно уложил ее на постель…

Себастьян включил будильник. Неужели будет работать?

Она вспомнила, что доктор распорядился будить ее через каждые два часа из-за травмы головы. Кажется, будто история со встречной машиной была неделю назад. За это время столько всего успело произойти… Она уже и не вспоминала о своем ушибе. Обхватив руками живот, она постаралась увидеть своего будущего ребенка — мальчика или девочку. Она так ждала его, так нуждалась в нем. Правда, сейчас она не знала, как справиться с его отцом. Трудный человек, сложный, странный. Он снова разбудил в ней те чувства, которые, она считала, умолкли уже навсегда.

Марианну разбудил телефонный звонок. Действительность ворвалась в ее сознание, как солнечные лучи утром проникают сквозь занавеску.

Звонок повторился снова. Новости о Кайле?

Она протянула руку, чтобы разбудить Себастьяна, но нащупала только пустоту. Где он? Опять работает за компьютером?

Марианна взяла трубку и увидела, что на звонок уже ответили по другой трубке. Звонили из дома матери Себастьяна.

Значит, Себастьян не ушел. Она почувствовала мгновенную радость, несмотря на то, что по-настоящему беспокоилась за Кайла.

Марианна поднялась и набросила на себя шелковый халатик. Какие бы новости ни принес этот звонок, она должна быть рядом с Себастьяном. Она затянула пояс потуже и начала спускаться по лестнице. Замедлила шаги, услышав голос Себастьяна. Он был в комнате Софи.

Ее желудок болезненно сжался, когда она представила, как он входит в комнатку, полную цветов, розовых лент, памяти. Может, он завернул туда, услышав телефонный звонок, и это просто оказалась ближайшая комната, в которой он мог уединиться? С тех пор как Софи увезли из дома, его нога ни разу не ступала через этот порог.

Марианна замерла в дверях. На ногах ее были мягкие домашние туфли, поэтому шаги были совсем неслышными. Муж сидел в том самом кресле с высокой спинкой, в котором они оба провели столько часов, укачивая малышку Софи.

— Да, это отличная новость, — ответил Себастьян по телефону. — Спасибо, генерал. Когда Кайл сможет выйти на связь?

Марианна с облегчением выдохнула. Слава богу, с Кайлом все в порядке! Она не отрывала взгляд от Себастьяна, не решаясь осмотреться в комнате, которую они обставляли с любовью и надеждой. Но ей не надо было смотреть, каждая деталь этой чудесной розовой детской стояла у нее перед глазами — и деревянные ручки из вишневого дерева, и желто-розовые панели.

Даже сладкий запах ребенка, казалось, жил здесь долгие месяцы после того, как маленькая обитательница комнаты переселилась к другой матери. Марианна судорожно вздохнула и сосредоточилась на Себастьяне.

Он кивал головой в ответ на слова генерала:

— Да, конечно! Спасибо, что позвонили. Передайте маме — я счастлив, что этот любитель острых ощущений выбрался из этой канавы! Она поймет!

На губах его появилась слабая улыбка — несмотря на то, что плечи устало опустились.

— Спокойной ночи всем вам, вернее — доброго утра!

Попрощавшись этими словами, Себастьян отключил телефон. Его рука с трубкой упала на колени. Он запрокинул голову на спинку кресла.

Она уже хотела броситься к нему, но вспомнила, как мучительно воспринял он ее сочувствие на кухне. Она хотела пожалеть его, а он этого не выносил. И поэтому быстро переключил их разговор на секс. И она не могла упрекнуть его, так как сама охотно откликнулась на его поцелуй.

Во всяком случае, секс был лучше, чем глухое отрицание. Именно с такой реакцией она столкнулась, когда у них отобрали ребенка и она пыталась хотя бы поговорить с ним о Софи. Им обоим надо было утешить друг друга, но Себастьян абсолютно отключился. Он вел себя так, как будто не произошло ничего страшного, будто они не пережили потерю дочери. Он просто не разговаривал на эту тему и прерывал любого, если при нем упоминали имя Софи. Изображал сильного мужчину с железными нервами, которого не волнуют эти дурацкие сантименты.

Не стоит сейчас подходить к нему. Она шагнула назад, но Себастьян окликнул ее.

— Не уходи.

Он посмотрел на нее открыто, без обычной иронии. Усталый, полуодетый, он показался ей сейчас очень сильным — сильнее, чем когда-либо.

Она ответила, осторожно выбирая слова:

— Я думала, ты меня не заметил.

— Я всегда чувствую, когда ты входишь.

Ей послышалось или его голос дрогнул? Она медленно шагнула в комнату. Остановилась, когда ноги коснулись мягкого желто-розового коврика.

— Я поняла из твоего разговора, что с Кайлом все в порядке?

— Да, на нем нет даже царапины, — кивнул Себастьян. — Они нарвались на засаду в горах, их самолет обстреляли и сбили. Экипаж приземлился без потерь, но парашюты ветром отнесло далеко от наших войск. Поэтому спасательная экспедиция не сразу смогла их найти.

— Эти несколько часов ожидания, наверное, были мучительны для Кайла…

— Не хочу даже думать об этом.

Конечно, он не хочет. Себастьян никогда не любил оглядываться в прошлое, тем более мучительное. Для него существовало только будущее. Марианна погладила высокий резной шкаф, приоткрыла дверцу. В глаза бросилось крестильное платьице Софи. Боль от потери была настолько сильной, рана настолько свежей, что Марианне захотелось, чтобы Себастьян поделился с ней своим умением забывать прошлое.

Он кивнул на пакеты, стоявшие рядом с колыбелькой:

— Я вижу, ты уже начала покупать что-то для ребенка.

Сумки были полны вещичек розового цвета. Марианна вспомнила, каким горем обернулся для нее последний день покупок для Софи. К черту забвенье. Она не позволит ему прятать голову в песок, как страус. Если он хочет продолжить совместную жизнь, он должен понять, что она за человек, какая она в радости и горе. Он должен понять, что чувства нельзя прятать! И нельзя убегать от них.

Ее рука скользнула по нежному шелку маленького платья. Марианна повернулась к Себастьяну и спросила его в упор:

— Ты хоть когда-нибудь думаешь о ней?