Птица без крыльев

Глава 1

— Не смей говорить мне это, я ничего не хочу слышать, — твердила Агнес, затыкая уши, словно могла изменить смысл признания Джесси. Она сидела рядом с сестрой на кровати.

Джесси уронила голову на грудь, ее сжатые в кулаки руки лежали на коленях.

— Ты сошла с ума, не иначе! — Агнес сама испугалась своего крика и поспешно зажала рот рукой, бросив опасливый взгляд на дверь, будто ожидая, что вот-вот появится мать. Воцарившуюся на некоторое время тишину нарушил вырвавшийся у Джесси тихий стон. — Что же будет, когда узнают? — еле слышно проговорила Агнес, боясь собственных мыслей, произнесенных вслух. — Когда… когда это произошло? — вновь прервала короткое молчание Агнес. — Я хочу сказать…

— Почти два месяца назад, — не поднимая головы, ответила Джесси, руки ее по-прежнему были крепко сжаты.

«Боже! — ахнула про себя Агнес. — Сейчас на дворе июнь. Значит, Джесси носит в себе эту ужасную тайну с… да, с апреля». Агнес не понимала, как могла она пропустить произошедшую в сестре перемену. Почему ее не насторожило, что Джесси по утрам зачастила в туалет? Мать заметила, что у дочери пропал аппетит, и решила: Джесси, как и большинство современных девушек, не знает, чего хочет. Отец же, обратив внимание, что Джесси заметно погрустнела, списал все на ее переживания из-за тестов в колледже и был уверен, что дочь повеселеет, как только экзамены останутся позади.

Но в остальном родители продолжали жить каждый в своем мире. А что же Агнес? Она по-прежнему терзалась скучным однообразием своего существования, не видя просвета в обозримом будущем. Девушка окончательно отказала Генри Столворту и убедила Питера Чэмберса, что ее решение непоколебимо и ему не стоит напрасно надеяться. Но это лишь добавило пустоты в ее душу.

Единственное, что скрашивало жизнь Агнес, были наряды, которыми расплачивалась миссис Бреттон-Фосет за шляпы сестер Кардингс. У Агнес было уже три вещи из гардероба этой леди. Последним приобретением стало модное зимнее пальто с большим меховым воротником. А перед этим она купила платье, как выразилась мисс Белла, для чайной церемонии. Правда, Агнес еще не представилось возможности пощеголять ни в одном из нарядов. Чем они привлекали ее? Быть может, ей доставляло удовольствие чувствовать материал на ощупь, а возможно, эти туалеты позволяли ей хоть краешком глаза заглянуть в новый, незнакомый, но такой манящий мир. Однако с уверенностью она не смогла бы объяснить, что ей так нравилось в них.

— Эгги, что же мне теперь делать? — спрашивала Джесси, и слезы ручьями текли по лицу.

Агнес хотелось закричать: «А мне откуда знать? Об этом стоило бы подумать раньше!» — но она сдержалась. Девушка понимала: ответ показался бы глупым, потому что трудно не потерять голову, когда есть возможность удовлетворить желание, томящее тело. Кто способен рассуждать здраво в подобный момент?

Агнес порывисто обняла и крепко прижала к себе сестру. Тело Джесси сотрясалось от рыданий.

— Тише, тише, — пыталась успокоить ее Агнес. — Она может услышать, а еще хуже, если отец придет. Нам надо все обдумать. Где он, этот… этот парень, Фелтон?

— Он… уехал, — сквозь сдавленные рыданья стала объяснять Джесси. — Робби хочет заработать денег, чтобы мы могли пожениться.

— О Господи! — со смешанным чувством злости и отчаяния воскликнула Агнес. Она отодвинула сестру от себя и напряженно заглянула ей в лицо.

— Агнес, не говори таким тоном, — умоляюще промолвила Джесси.

— А как прикажешь мне еще говорить? Окажись он сейчас здесь, я бы, наверное, убила его. Он хоть знает?

— Да, да.

— Ну, тогда его поездка затянется. Скорее всего, он сюда больше и носа не покажет.

— Нет, это неправда, неправда! — Джесси вскочила и пересела подальше. — Он меня любит, а я люблю его.

— Джесси, боюсь, тебе придется смириться с тем, что мужчины, подобные Фелтону, да еще из такой семейки, о любви и представления не имеют.

— Ты ничего о нем не знаешь! — запальчиво вскрикнула Джесси, поднявшись со стула. Ее горячность поразила Агнес. — Он не похож на них, он совсем другой.

— Что-то слабо в это верится. На прошлой неделе один из братьев угодил в тюрьму за драку. Как писали в газетах: «За нанесение телесных повреждений». А еще одного только что выпустили, он отбывал срок за кражу со взломом.

— Уверяю тебя, Робби совсем не такой, он не похож на них, — Джесси перешла на звенящий шепот. — Он хочет от них уйти, правда. Конечно, он грубоват, но вовсе не глупый. У него есть кое-какие планы. Если бы у него появился шанс, Робби мог бы зажить по-другому. Но, по его словам, у него такой возможности не было. Кроме него в семье еще шестеро детей, и все старше. Их отец умер. Всем заправляет мать. Ты его не знаешь. Если бы ты с ним поговорила, то изменила бы свое мнение.

— Нет, уж этого я не сделаю. И еще раз повторяю, он уехал не для того, чтобы вернуться. Но хватит о нем. Садись-ка сюда, — Агнес показала на место рядом с собой, — и давай подумаем, как быть дальше. Какой у тебя срок? — спросила она, когда Джесси, немного успокоившись, присела рядом.

— Три месяца или около того, — понурившись, ответила сестра. — И уже… становится заметно.

— В таком случае, тебе следует открыться.

— Эгги, я боюсь, особенно отца. Маму будет беспокоить лишь то, что соседи начнут судачить, а вот отец… мне страшно подумать, что может сделать он!

— Я тоже не могу этого представить!

— Может быть… ты ему скажешь?

— Кому-то из нас придется все рассказать. Думаю, действительно, это лучше сделать мне, но вполне возможно, мама постарается тебя куда-нибудь отправить и спрятать от посторонних глаз. А как это воспримет отец и что решит, я даже не берусь предсказать.

— Ты можешь сказать, что я… я собираюсь потом выйти замуж.

— Не будь глупой, Джесси. Не надейся попусту. Ну, хорошо, хорошо, только не возмущайся, пожалуйста. Ты только представь, каково будет отцу услышать обо всем, ведь он души в тебе не чает и считает, что вырастил дочь настоящей леди. И вдруг я сообщаю ему, что ты собираешься замуж за одного из Фелтонов, семейства с весьма подмоченной репутацией. Господи, помилуй! Отец бросится туда и устроит скандал. Он может не остановиться и перед убийством. Послушай, а когда ты… ждешь его обратно?

— Примерно через пару недель, все зависит от погоды.

Агнес вздохнула и задумалась.

— Мне кажется, стоит поступить так, — сказала она, поворачиваясь к сестре. — Если ты уверена, что он вернется, тогда пока лучше помолчать. Затягивай потуже шнуровку на корсете и постарайся вести себя, как прежде. Если он настроен серьезно, вам следует пожениться тайком. Когда дело будет сделано, отцу придется смириться. А еще лучше вам уехать из города. Вот все, что мне пока пришло в голову. Но если он не вернется…

— Вернется, обязательно вернется, уверяю тебя.

— Хорошо, если так, только не надо горячиться. Иди и умойся, а потом причешись. И очень тебе советую делать вид, что все нормально. Кстати, у тебя есть какие-нибудь сбережения?

— Около восьми фунтов.

— Не густо.

— Но ты же знаешь, мне дают всего пять шиллингов на карманные расходы. За все платит отец.

— А у этого парня есть деньги?

— Только то, что он заработает. Но я думаю, что его мать не бедная, хотя… она ужасная женщина, сварливая и горластая.

— Ты с ней встречалась?

— Нет, но в одно из воскресений я оказалась на пристани, а она зашла в лавку, где продается всякая всячина. На вид очень неприятная особа: огромная, толстая и голос похож на мужской.

— Да уж, думаю, на радушный прием в этой семейке тебе рассчитывать не придется, вас едва ли встретят с распростертыми объятиями.

— Мне от нее ничего не нужно, и Робби тоже.

— Агнес! — крикнула из коридора мать.

— Оставайся здесь, — зашептала Агнес, подталкивая сестру к умывальнику. — Иду, иду, — откликнулась она и заторопилась из комнаты.

— Ты разве забыла, что тебе нужно в магазин? И в Доме для жильцов надо сменить белье. — В голосе Элис сквозили нотки недовольства.

— Мама! — Агнес смело и открыто взглянула на нее. — Ничего бы не случилось, если бы ты спустилась в магазин или сама сменила белье. Что здесь такого?

— Как ты смеешь со мной так разговаривать? Что ты себе позволяешь? Это твои обязанности. Отец платит тебе за работу, и платит, надо признаться, очень неплохо. Где бы ты еще смогла получать пятнадцать шиллингов в неделю, плюс к этому иметь стол и квартиру?

— Господи, мама! — Девушка жестом попросила мать замолчать. — Не говори больше ни слова, иначе я соберу вещи и немедленно уйду.

— Этим ты меня не удивишь. Я вижу, что у тебя давно что-то на уме, иначе зачем бы тебе приобретать подержанные вещи у этих рехнувшихся старых дев. К чему ты накупила эти дорогие обноски? Тебе их никогда не придется носить.

— Кто знает, мама. Быть может, мне суждено попасть в высшее общество. Жизнь полна неожиданностей.

— Перестань пороть чушь и смени тон, или мне придется поговорить с отцом.

— Иди, жалуйся, мама, он найдет что тебе ответить.

Элис Конвей двигалась по коридору и удивленно разводя руками, вопрошала:

— Да что ж это такое со всеми случилось? Что вообще происходит в этом доме?

— Ты знаешь ответ, мама, — бросила через плечо Агнес, направляясь в кладовую за бельем. — Но хватит ли у тебя смелости взглянуть правде в глаза? — С этими словами она ушла, оставив мать в немом оцепенении.

Через несколько минут Агнес уже торопливо пересекала двор с бельем в руках. Неожиданно с ней поздоровался проходивший по тротуару мужчина.

— Добрый день, — вежливо приподнял шляпу незнакомец.

— Добрый… день…

— Я что-то не вижу вас в магазине в последнее время. Вы часом не заболели?

— Нет. — Девушка озадаченно моргнула, потом решительно покачала головой. — Нет, но я часто бываю на фабрике. — Агнес показала на здание, против которого они стояли. — Там мы готовим большинство конфет.

— Как интересно. — Мужчина перевел взгляд на белье в ее руках.

— Этот дом тоже наш, — ответила Агнес на немой вопрос, — мы сдаем комнаты капитанам и всем желающим.

— Что вы говорите? Да у вас здесь прибыльное дело.

— Да, вы правы. — Она поудобнее перехватила тяжелую ношу.

— Хорошая погода стоит в последнее время, вы так не считаете? Но многим не хватает дождя. На всех трудно угодить. — Мужчина широко улыбнулся.

— Да, недовольные всегда найдутся, — в свою очередь улыбнулась Агнес.

— Что ж, мне пора идти, — промолвил мужчина, когда она в очередной раз поправила сползающую стопку белья. — Приятно было с вами встретиться… Возможно, увидимся еще как-нибудь в вашем магазине.

— Может быть, до свидания.

— До свидания.

Агнес оперлась рукой о стену, чтобы удобнее было держать белье, и вставила ключ в замок.

— Позвольте вам помочь, — с готовностью предложил незнакомец.

Агнес не стала возражать. Когда он открыл дверь, девушка хотела вынуть ключ, но он опередил ее.

— Вижу, вам не хочется, чтобы вас заперли внутри, — рассмеялся мужчина, передавая ей ключ.

Она не ответила, молча глядя на этого темноглазого, улыбающегося ей человека, чье лицо находилось так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке.

— Спасибо, — поблагодарила Агнес, переступая порог.

— Еще раз до свидания. — Он снова приподнял шляпу, отступая во двор.

— До свидания, — откликнулась девушка. Закрыв дверь, прислонилась к ней спиной и замерла, прижимая к себе белье. Она часто и глубоко дышала. Переведя дыхание, прошла сквозь маленькую гостиную к лестнице в углу и поднялась наверх.

В спальне Агнес сложила белье на стул и подошла к окну. Как обычно, она пристально смотрела вдаль на реку, но на этот раз не видела привычного пейзажа. Перед глазами стояла нарядная одежда, те необыкновенно красивые вещи, хранившиеся в ее гардеробе. Агнес не могла понять, почему вдруг вспомнила о них сейчас. И тут же в голове ее завертелся рой вопросов. Кто повстречался ей во дворе? Как звали этого мужчину? Откуда он? Агнес решила, что он живет где-то неподалеку. Он сказал, что не видел ее в магазине. Скорее всего, он заходил, когда в кондитерской оставалась Нэн, а в табачном магазине был Артур Пибл, или его заменял отец, который редко стоял за прилавком в кондитерской.

Появится ли этот мужчина снова? И когда?

Господи! Она резко отвернулась от окна. У нее и без того было о чем думать. Джесси! Что же дальше будет с сестрой? И чем дольше размышляла Агнес, тем яснее ей становилось: от истории, произошедшей с Джесси, не следует ждать ничего, кроме неприятностей, причем очень и очень серьезных. Будущее сестры пугало Агнес своей туманной неопределенностью.

Глава 2

Томми Грант поставил на плиту большую чугунную сковороду, доверху заполненную сахаром, и выпрямился, насколько ему позволяли годы и ревматизм.

— Утром будет с чего начать, мисс, — сказал он Агнес, указывая на пять лотков, где остывала жидкая масса — будущие ириски. — По крайней мере у этих двух вертихвосток не останется времени чесать языки.

— Ты не прав, Томми, и прекрасно знаешь, что под твоим началом Бетти и Дорис некогда болтать. И вот еще что. Ты не забыл о нашем разговоре на днях? Эта сковорода становится для тебя слишком тяжелой. Ну-ну, только не надо спорить. Я поговорю с отцом. Тебе здесь нужен помощник, крепкий молодой парень, чтобы двигать эту сковороду и переносить мешки с сахаром и другими продуктами.

— А теперь, мисс, выслушайте вы меня. Когда наступит такой момент, что я не смогу больше ворочать мешки и поднимать эту сковороду, тогда придет мне время отойти от дел.

— Тебе давно уже пора на покой.

— Отдыхать я буду на том свете, но, признаться, не очень-то спешу туда, потому что вы, мисс, наверняка не разрешите прихватить мне с собой мою любимую сковороду, — усмехнулся старик.

— Ну все, довольно разговоров, иди наверх, Томми, я буду закрывать.

— Я могу и сам это сделать, мисс.

— Уж я тебя знаю. Сейчас без четверти девять, могу поспорить, что ты не уйдешь отсюда раньше десяти: то там поправишь, то это переделаешь. Так что иди, и покончим с этим, — затараторила Агнес, тесня старика к двери.

— А вы, мисс, командуете совсем как ваш отец, — смеясь, подчинился Томми.

Когда старик вышел, Агнес прикрыла лотки с почти застывшей конфетной массой, затем поставила на пол блюдце с молоком для кошки.

— Теперь ты принимайся за дело, Флосси, желаю удачной охоты, — напутствовала кошку Агнес и погладила благодарно замурлыкавшее животное. Затем вышла на улицу, заперев за собой дверь.

Погода изменилась. Почти целый день шел дождь, теперь же небо прояснилось, но задул сильный ветер. Агнес наклонила голову и торопливо пошла через двор.

— Эй, мисс, — окликнул ее незнакомый голос.

Агнес вскинула голову и увидела, как из-за угла угольного сарая к ней приближается молодой мужчина. Она прижала руку к горлу и приготовилась закричать.

— Не бойтесь, мисс, не надо. Это я, Робби Фелтон. Мне нужно сказать вам пару слов.

Мысли лихорадочно завертелись в ее голове. Джесси оказалась права. Парень, в самом деле, вернулся, но значительно раньше, чем обещал. Сестра говорила о двух неделях, а прошло всего девять дней с тех пор, как Джесси открыла ей свою роковую тайну.

— Вы сестра Джесси, я знаю, — торопливо произнес парень. — Она много о вас рассказывала. Мисс, могу я ее увидеть?

Он говорил на своеобразном северном диалекте. Агнес слушала и поражалась, как могла Джесси влюбиться в этого парня. От его коренастой фигуры веяло грубой силой, хотя лицо было не лишено своеобразной красоты.

— И вам не стыдно? — набросилась на него немного пришедшая в себя Агнес. — Вы хотя бы соображаете, что сделали с моей сестрой? Она в положении. Ее ждут большие неприятности. Вы это понимаете?

— Знаю, я все знаю, мисс, и понимаю, что сделал, и еще я знаю, что сделала она со мной.

— Она… с вами?

— Сразу этого не объяснить, мисс. Она заставила меня думать, задуматься о своей жизни, о том, что мне надо попробовать стать лучше. И поэтому я хочу на ней жениться. И женюсь.

— А вы представляете себе, что скажет ее отец… и мать?

— Да, и об этом я тоже думал. Они посчитают, что я ей не пара. Джесси учится в шикарной школе, умеет печатать на машинке и все такое. Но ни один парень из ее круга не сможет любить ее и заботиться о ней так, как я. И что бы там ни было, я женюсь на Джесси. Так что нечего время терять, мисс. Спрашиваю у вас еще раз: вы можете передать ей, что я вернулся раньше? Мы бросили якорь в Шильде. Я подожду здесь.

— Боюсь, сегодня ничего не выйдет.

— Мисс, если я не переговорю с ней сегодня, то завтра приду в магазин и все выложу ее папаше.

— Нет, ни в коем случае. Вы не представляете, как он трясется над ней. Он может, он вас… — Агнес хотела было сказать: «поколотит», но, еще раз окинув взглядом стоявшего перед ней крепыша, решила промолчать. Как-то не верилось, что кто-либо рискнет с ним связаться.

— Я ее долго не задержу, мисс, просто хочу подбодрить, чтобы Джесси во мне не сомневалась. Я не отступлю от своего. Самое главное, что она тоже любит меня, и я, черт возьми, страшно рад. Извините, мисс, но у меня все очень серьезно с вашей сестрой.

Агнес отвела взгляд и задумалась. Джесси любила этого молодого парня, судя по виду, настоящего забияку. Его одежда, манера говорить — весь его облик подтверждали это. Но, с другой стороны, он предупредил, что явится в магазин, и в серьезности его слов сомневаться не приходилось.

— Подождите здесь, — шепотом распорядилась она. — Но старайтесь, чтобы вас не заметили. Я попытаюсь устроить вам встречу, но, прошу, не задерживайте ее.

Агнес побежала к дому и на одном дыхании поднялась по лестнице. Перед тем как устремиться дальше, девушка убедилась, что в коридоре никого нет. Без стука она влетела в комнату и сразу увидела, что сестры там не было.

Агнес бросилась вперед по коридору и осторожно приоткрыла дверь гостиной, опасаясь, что мать как нарочно могла в этот вечер засидеться позднее обычного. Но и гостиная оказалась пуста.

Агнес ворвалась в кухню и здесь, наконец, нашла сестру. Джесси стояла у стола и выжимала в стакан лимон. Агнес подлетела к ней и, не переводя дыхания, затараторила, подталкивая сестру к двери:

— Он там… внизу во дворе. Иди, но только не больше, чем на пять минут.

— Роб?

— Конечно, он, кто же еще! Но будьте осторожны, ради Бога. Отец поднимется с минуты на минуту. Уже почти девять. И постарайся не шуметь, — предупредила она, — у мамы очень тонкий слух. Пять минут, имей в виду. — Агнес с трудом добрела до стола и тяжело опустилась на стул. Часы пробили девять. Она подняла на циферблат глаза, прикидывая в уме, скоро ли появится отец. Артур уйдет из магазина ровно в девять, и Нэн тоже не станет задерживаться. Отцу нужно лишь запереть обе двери, взять из касс выручку, и он сразу поднимется наверх. Иногда, правда, он задерживался в кладовой, чтобы просмотреть счета, но в этот вечер, Агнес не сомневалась, он как назло не захочет этим заняться.

Она встала, налила воды и вновь вернулась на прежнее место. Часы показывали пять минут десятого. Послышались шаги, открылась дверь. Агнес с надеждой подняла глаза, но вошла не Джесси, а отец.

— Здравствуй, что это ты воду пьешь? Тебе нехорошо?

— Нет, все в порядке, просто пить захотелось. Я только что вернулась с фабрики. Ветрено на улицу.

— Где Джесси?

— Она… она в своей комнате.

Он направился в двери, но на полпути остановился.

— Агнес, ты всегда все замечаешь, я убеждался в этом не раз, — полуобернувшись, произнес Артур. — Так вот, ты обратила внимание, что Джесси изменилась?

— Джесси? — Агнес судорожно сглотнула. — В чем, по-твоему, перемена?

— Я бы не стал тебя спрашивать, если бы у меня был ответ. К тому же, не знай ее так хорошо, я мог бы решить, что ее что-то тревожит.

Он был так уверен, что хорошо знал свою дочь! Агнес инстинктивно отшатнулась, но взяла себя в руки.

— Погода стоит жаркая, — выдавила она с трудом, — на всех жара действует.

— Но такие молодые, как Джесси, жары не чувствуют. Им она только на пользу. — Зло прищурившись, Артур шагнул к столу и, вцепившись в край, впился глазами в дочь. — А ты от меня ничего не скрываешь? Может быть, тебе известно такое, что мне неведомо?

— Никто здесь не знает ничего такого, о чем бы ты не знал.

— Не юли, у меня в последнее время появилось какое-то нехорошее предчувствие. И мне это очень не нравится. — Отец резко повернулся и вышел из кухни. Она услышала, как открылась и закрылась дверь, затем его шаги снова раздались в коридоре. Хлопнула дверь гостиной, и торопливые шаги зазвучали в направлении спален.

Через мгновенье дверь с треском распахнулась, и в кухню ворвался разъяренный Артур.

— Где она? — взревел он, хватая дочь за плечо. — Ну же, выкладывай, где она?

Агнес отпрянула в сторону и вскочила.

— Грубость со мной не пройдет, отец, пора бы это понять. Где она, по-твоему?

— Ее нет в доме, и я желаю знать, куда она отправилась? И особенно с кем?

— Тебе лучше спросить об этом у нее самой, когда она вернется.

— Не зли меня, Эгги. Ты в курсе дела. И все это творилось у меня под самым носом. Я догадывался, что здесь что-то неладно, но отказывался верить. Клянусь Богом, я докопаюсь до сути дела. — И он в бешенстве выскочил за дверь.

— Давай, докопайся, желаю удачи, — крикнула ему вслед Агнес.

Он замер посреди коридора. Эта негодяйка желает ему удачи. Ну, хорошо же. Артур как раз поравнялся с окном, из которого была видна дальняя часть двора. В глубине, у угольного сарая, он заметил развевающуюся на ветру белую ткань. Артур раздвинул шторы пошире и прижался лицом к стеклу, но кроме раздувавшейся, как парус, белой ткани, ему ничего не удавалось разглядеть. Однако увиденного оказалось больше, чем достаточно. В считанные минуты он оказался внизу и увидел их. Его дочь шла в обнимку с мужчиной.

Артур налетел на них как ураган. Отчаянный вопль Джесси слился с его яростным ревом. Он остервенело вцепился в дочь и вырвал ее из объятий наглеца.

— Ах ты, дрянь, пошла домой сейчас же! — Артур толкнул Джесси с такой силой, что та едва не упала.

Роб бросился к ней и успел подхватить девушку.

— Только троньте ее, мистер, — крикнул он, одной рукой держа Джесси, а другую выставив вперед. — Попробуйте троньте — и вы покойник.

Решительный вид молодого человека на мгновение остудил пыл Артура Конвея, но лишь на мгновение.

— Убери свои лапы от моей дочери, — рявкнул он. — Да кто ты такой, черт тебя возьми?! Ах, вот оно что, — протянул Артур, приглядевшись получше. — Господи! И она позволила такому типу прикоснуться к себе. Ты же Фелтон. Один из этого сброда с пристани. Боже всемогущий!

— Я ничуть не хуже вас, мистер. И намерения у меня самые что ни на есть хорошие. Я хочу жениться на Джесси. И вот еще что, — продолжал он, отстраняя девушку, — мне не хотелось бы с вами драться, вы ее отец, но если вы будете распускать язык, я не посмотрю на это.

Слова парня не возымели должного действия. Казалось, ярость Артура ничто не могло остановить. Он как стрела метнулся к Робби и схватил его за горло с таким остервенением, что тот невольно отступил назад. Однако тут же собрался и с силой ударил Артура по рукам. Конвей отлетел к стене угольного сарая и лишь благодаря этому устоял на ногах. К несчастью, под руку ему попался прислоненный к стене совок.

Все произошло в одно мгновение. Совок бумерангом мелькнул в воздухе и полетел в парня. Однако, в отличие от бумеранга, обратно не вернулся. Джесси страшно вскрикнула, увидев, как Робби медленно сполз по стене и повалился набок. Но отец быстро заставил ее замолчать. Одной рукой он закрыл дочери рот, а другой заломил ей руку назад и поволок к черному ходу. Но на лестнице Джесси удалось вырваться.

— Он убил его, он его убил, Эгги! — заорала она выбежавшим на шум Агнес и матери.

— Объясните, что здесь происходит? В чем дело? Скажет мне кто-нибудь, наконец, или нет?

— Да, мама, я тебе скажу, — поворачиваясь к матери, выкрикнула Агнес. — Джесси ждет ребенка. Срок уже три месяца. Но, судя по шуму и крикам, твой муж и мой дорогой отец только что прикончил ее жениха. — Агнес смотрела на перекошенное от ужаса лицо матери, с удивлением сознавая, что никогда ее не любила, но ведь и мать не питала к ней теплых чувств. Элис вообще не знала, что такое любовь. Не говоря больше ни слова, девушка ринулась вниз по лестнице. Во дворе она увидела ужасную картину: парень лежал ничком на земле, а из раны за ухом медленно сочилась кровь. Агнес прижала ладони к щекам и со всех ног бросилась за помощью.

— Томми! Томми! — закричала она, что есть силы барабаня кулаками в дверь.

Наконец, окно наверху раскрылось, и Томми высунул голову наружу.

— Томми, скорее спускайтесь, — срывающимся от волнения голосом попросила она. — Пожалуйста, Томми, здесь молодой парень… в крови, я не знаю, жив он или нет. Отец ударил его совком.

— Что-о-о? Не пойму, что вы такое говорите, мисс.

— Томми, спускайтесь, пожалуйста.

Когда старик вышел во двор, Агнес потянула его за собой.

— Боже ты мой! — ахнул Томми, оказавшись возле сарая.

— Вы не поможете мне его поднять? Откройте… откройте дверь фабрики, ключ у вас есть.

— Да, вы правы, мисс, надо его втащить на фабрику, наверх вам его не поднять, да и мне это не под силу. Придется тащить волоком.

— Сходите за ключом, — сказала Агнес, а сама опустилась на колени рядом с Робби Фелтоном и осторожно просунула руку ему под куртку. Вздох облегчения вырвался из ее груди, когда она почувствовала биение сердца.

Томми Грант вновь появился во дворе, на сей раз с женой, крепкой на вид женщиной на несколько лет моложе его.

— Ну и дела, мисс! Вот так дела! — взглянув на Агнес, воскликнула жена Томми. — Но не беспокойтесь, втроем мы сможем внести его внутрь. Томми, берись за ноги, а мы с мисс возьмем его под мышки: вы с этой стороны, а я — с той. Господи, кровь! У него кровь идет!

С большими усилиями им удалось, наконец, затащить бесчувственное и оттого еще более тяжелое тело внутрь.

— Зажги свет, Томми, — скомандовала миссис Грант, когда они уложили Робби на пол. — Ему, похоже, сильно досталось, смотрите, сколько крови натекло. Поторопись со светом, Томми!

Томми зажег газовые рожки, а потом еще и свечу, которую поднес к лицу парня.

— Взгляните сюда, мисс, — повернулась жена Гранта к стоявшей рядом с ней на коленях Агнес, — вы только посмотрите. Его, должно быть, зацепило краем совка. Рана очень большая. Просто чудо, что ему не снесло полголовы. Думаю, его надо в больницу. Вы знаете, где живут родственники парня?

— Нет, конечно. Знаю только, что он один из Фелтонов.

— Не те ли это Фелтоны, что работают на пристани? — поинтересовался Томми. Агнес кивнула. — Господи, тогда неприятностей не оберешься. Семейка у них буйная. Но как он оказался в нашем дворе?

— Сейчас скажу. — Агнес по очереди взглянула на Томми и его жену. — Он встречался с Джесси, и… теперь она ждет ребенка. — Девушка опустила голову. — Увидев их во дворе, отец пришел в ярость.

Супруги потрясенно молчали. Потом миссис Грант тяжело вздохнула, а Томми глубокомысленно заметил:

— Плохо дело, совсем плохо.

— Ну, все бывает, — добавила его жена. — Природа требует свое. Да, дело обычное. Но здесь парня оставлять нельзя, и мне совсем не хочется сообщать новость его семье. Было бы лучше, если бы мы смогли отвезти его в больницу. Это не так далеко, но нужны носилки и санитарная машина. Томми, живо надевай пальто и шагом марш до полицейского поста. Они знают, что делать.

— Молодец, Белла, совет хороший. Но чтобы хозяин сделал такое! Господи Боже!

— И поторапливайся, Томми, если не хочешь, чтобы этот парень отдал здесь концы.

Агнес будто ножом резануло. Она со страхом подумала, что Робби и в самом деле может умереть. «Что тогда будет?» — ужаснулась она и мысленно стала молить о помощи. Как же они оказались в таком кошмаре?

Минут через двадцать подъехала санитарная машина. Когда у Агнес спросили, что случилось, она выпалила заранее приготовленный ответ:

— Парень поскользнулся и упал прямо на совок для угля.

— Поскользнулся, вы говорите, и упал на совок? — недоверчиво переспросил санитар. — А как его имя?

— Роберт Фелтон, — чуть помедлив, ответила девушка.

— Фелтон? — Санитары понимающе переглянулись.

— Робби Фелтон упал и разбил голову? — с сомнением покачал головой один из них. — Бывают же чудеса на свете. Давайте-ка поднимать его.

— Можно мне с вами? — спросила Агнес.

— Да, конечно, кому-то нужно поехать. Может быть, потребуется рассказать обо всем подробнее. Но, — санитар запнулся, — вы ему не родственница?

— Нет, не имею к нему никакого отношения.

Когда Робби вынесли во двор, Агнес подняла глаза на окна и подумала, стоит ли ей зайти за жакетом и шляпой или нет. Она решила, что выйти обратно ей вряд ли удастся, особенно если отец узнает, куда она собралась. И хотя без жакета и шляпы девушка чувствовала себя немного неловко, все же она не стала испытывать судьбу. Ей помогли подняться в машину, и Агнес уселась на кушетке, напротив той, на которой лежал Фелтон.

Она впервые оказалась в этой больнице. Размеры здания и царившая вокруг суета ошеломили ее. Агнес прошла за носилками с Робби в отделение неотложной помощи. Там ей задали несколько вопросов, но она не могла ничего добавить к тому, что уже сказала санитарам.

— Где живет пострадавший, его адрес?

Агнес не знала. Заполнявшая историю болезни медсестра поглядывала на нее с недоумением: зачем эта девушка приехала?

— Он заходил к нам в дом, а когда вышел во двор, то споткнулся и упал, — сообщила Агнес, но больше от нее ничего не добились. Ей предложили присесть и подождать.

Со своего места она наблюдала за медсестрами, снующими в палату и из нее. Появился доктор, и поднялась еще большая суматоха. Наконец Робби вывезли на каталке и куда-то увезли.

Агнес встала и заглянула в палату. Медсестра перестилала там постель.

— Куда его увезли? — спросила девушка.

— В операционную, — последовал краткий ответ.

— Ему так плохо? То есть я хотела спросить, он…

— Как вам сказать, рана у него на голове не совсем хорошая.

— А он долго пробудет… в операционной?

— Не могу сказать, все зависит от того, серьезная рана или не очень. Пройдите в комнату ожидания. — Голос медсестры потеплел. Она вышла из палаты и показала, куда надо идти. — Побудьте там, а я скажу вам, когда что-то прояснится.

Стулья в комнате ожидания показались Агнес на редкость неудобными. Она встала и принялась ходить взад и вперед, к явному неудовольствию терпеливо ожидающих присутствующих. Пришлось снова сесть. Бросив взгляд на часы, девушка не поверила своим глазам: всего лишь четверть одиннадцатого.

Ровно в одиннадцать пришла медсестра.

— Можете зайти к нему, но только на одну минуту.

— Я? К нему?

— Да, я же сказала, вы можете к нему заглянуть, но на минуту, не больше, операция закончилась.

Однако Агнес вовсе не хотелось видеть Робби Фелтона. Ее интересовало, в каком он состоянии, а еще девушку беспокоило, как сообщить его родственникам о том, что с ним произошло.

— Думаю, мне лучше не заходить к нему. Я лишь хочу узнать: он поправится?

— Полагаю, что да. Парню очень повезло. Не знаю, что его ранило, но эта штука не глубоко вонзилась в голову, больше скользнула по черепу, и за это ему следует благодарить свою счастливую звезду.

— Так, значит… он не умрет?

— Нет, пока не пробьет его час, — коротко рассмеялась медсестра. — И мне кажется, это случится не скоро. Хотя голова у него будет болеть довольно долго, что, впрочем, не удивительно.

— Меня зовут Агнес Конвей, — неожиданно для себя проговорила девушка, чувствуя, как нелепо выглядит, но тем не менее продолжила: — У моего отца кондитерская фабрика и два магазина на Спринг-стрит… Я так торопилась, что не взяла денег. Прежде чем вернуться домой, мне нужно сообщить родственникам мистера Фелтона, что с ним случилось. Вы не скажете, мог бы кто-нибудь одолжить мне шиллинг, чтобы заплатить за кеб?

Медсестра уставилась на Агнес как на пришельца с другой планеты. Эта молодая женщина с самого начала вела себя странно, а теперь еще и просит денег на кеб. Медсестра подумала, что в свое время она тоже позволяла себе порой опрометчивые поступки, но до такого сумасбродства не доходила. И тем не менее девушка не производила впечатления попрошайки.

— Далеко живут его родственники? — поинтересовалась медсестра.

— Не знаю.

— Тогда как же вы их найдете?

— Их дом недалеко от пристани. Кебмены наверняка их знают.

— С собой у меня денег нет, здесь они мне ни к чему. Попробуйте поговорить с теми, кто собирает пожертвования. Хотя… — женщина нетерпеливо поправила свой халат, — ничего не выйдет: уже поздно, все ушли.

— Вам нужен шиллинг? Вот, мисс, возьмите. — Поднявшийся с одной из скамей мужчина протянул ей монету. — А захотите вернуть — бросьте деньги в ящик для пожертвования, о котором она говорила. — Мужчина кивнул головой в сторону медсестры.

— Большое вам спасибо. Но мне бы хотелось вернуть деньги вам. Как ваше имя и где вас можно найти?

— В любой день вы найдете меня, мисс, на рынке, а зовут меня Билл Стоддарт. Ну, а как зовут вашего друга?

— Он мне не… — оборвала себя на полуслове Агнес и, на секунду зажмурившись, продолжила: — Его зовут Фелтон.

— Фелтон? Он не из тех ли, что живут у пристани.

— Думаю, что так.

— Здорово, — рассмеялся мужчина. — Фелтон угодил в больницу. Это что-то новенькое. Обычно — наоборот, братья отправляют сюда тех, с кем сцепятся. Хотелось бы взглянуть на того, кто его так отделал. — Он вновь рассмеялся. — А вы ведь собирались сказать, что парень вам не друг, верно, мисс? Я сразу это понял по вашему лицу. Желаю, чтобы все обошлось, когда вы расскажете его родне, что одному из их семейки проломили голову. Я бы его сразу узнал, если бы он не был весь в крови. Кто же он?

— Роберт, так, кажется, его зовут.

— Роберт, Робби. Так-так, он у них самый младший. Ну хорошо, а теперь, мисс, если вам нужен кеб, идите к стоянке, что у рынка, это вдоль по улице. Они стоят там до двенадцати. Любой отвезет вас.

— Спасибо, большое спасибо. Как только смогу, я положу деньги в ящик для пожертвований.

— И правильно сделаете, мисс, потому что мне теперь будет веселее коротать ночь, когда я знаю, что одному из Фелтонов хоть раз как следует дали сдачи.

— До свидания, и еще раз спасибо. — Агнес кивнула мужчине, потом медсестре и заторопилась к выходу.

Во дворе девушка огляделась: она оказалась в лабиринте больничных корпусов. Вопрос, почему она ввязалась в эту историю, ее не занимал, было важнее теперь найти выход из положения.

Ветер стих, но заметно похолодало, и Агнес, поеживаясь, заспешила к воротам, отчетливо виднеющимся в лунном свете.

Луна оказалась весьма кстати, так как в темноте ей бы еще долго пришлось плутать по незнакомым улицам. Агнес впервые попала в эту часть города. Добравшись до главной улицы, она в нерешительности остановилась, не зная, в какую сторону идти. К счастью, она увидела двух женщин в сопровождении мужчин и, обрадовавшись, бросилась к ним.

— Скажите, как мне добраться до стоянки кебов? — спросила она.

— Идите прямо, потом свернёте направо, как раз к стоянке и выйдете.

Она поблагодарила и побежала по улице.

У тротуара стояли два кеба. Девушка подскочила к задумчиво курившему кебмену.

— Думаю, вы сможете отвезти меня к дому Фелтонов, — затараторила она. — Вы их, скорее всего, знаете. Они работают на пристани.

Мужчина аккуратно погасил сигарету и спрятал окурок в нагрудный карман.

— Фелтонов много, — заметил он, пристально вглядываясь в ее лицо. — А вам точно нужны те, что с пристани?

— Да, именно они. У них в семье несколько мужчин.

— Если вам нужно к ним, то мужчин там много, это точно. Садитесь, мисс, вообще-то, мое дело — сторона. Я никогда ни во что не вмешиваюсь.

— Сколько вы с меня возьмете?

— Сколько? Здесь совсем близко. Днем вы бы добрались за пять минут, но сейчас ночь. С вас шиллинг.

— Согласна, у меня только шиллинг и есть.

Он снова внимательно посмотрел на нее и помог сесть в кеб.

— Наверное, вы сильно спешили, если выскочили налегке. Ночь прохладная, продрогнете.

Дверца захлопнулась. Мужчина крикнул лошадям: «Но, пошли». — И кеб покатил по мостовой.

По словам кебмена, она дошла бы до места за пять минут, а на лошадях они должны были бы добраться гораздо быстрее. Однако путешествие оказалось не таким уж коротким, хотя, возможно, уставшей Агнес это только показалось.

— Приехали, мисс, — сообщил кебмен, открывая перед ней дверцу.

— Спасибо.

— Вот их дом, — показал он. — И похоже, они еще не ложились: свет во всех окнах.

Фелтоны жили в одном из выстроившихся вдоль улицы в ряд стандартных домиков. Агнес удивилась. Вместо ожидаемых трущоб она увидела очень приличного вида дома, в которых обычно селились живущие в достатке семьи рабочих. Прямоугольные дворики перед каждым домом окружала низкая металлическая изгородь.

Она поблагодарила кебмена и, открыв щеколду, вошла в калитку. Сделав несколько шагов, Агнес оказалась у двери, немного помедлила и, взявшись за дверное кольцо, постучала.

За дверью раздались голоса, и она распахнулась. На пороге появился рослый детина могучего сложения.

— Кто там еще? — не очень приветливо поинтересовался он, глядя на Агнес с высоты своего роста. И, наклонившись, спросил еще раз: — Кто вы такая? И что вам нужно?

— Я… меня зовут Агнес Конвей. Мне нужно сообщить вам кое-что о вашем брате.

— О ком это она?

Мужчина обернулся, и Агнес рассмотрела за его спиной еще несколько человек.

— Должно быть, это наш Робби, — вновь переводя взгляд на Агнес, предположил открывший ей дверь верзила.

— Да, я хочу сказать, что…

— Ладно, мисс, если вам к Робби, так плывите за ним в Голландию, он сегодня как раз должен быть там. И покончим на этом. Что там у вас с Робби — ваше дело, так что…

— Ваш брат в больнице. Могу я войти? — громко и решительно произнесла Агнес.

— Что тут такое? — В дверях появился еще один мужчина.

— А я почем знаю. Ей нужен наш Робби.

— Да не нужен он мне совсем. Я только пришла сказать, что он попал в больницу.

— Пусть войдет, она не похожа на девицу с улицы. Робби с такими не знается.

Мужчины расступились, и Агнес протиснулась между ними в дом. Она оказалась в просторной комнате. В центре стоял покрытый клеенкой стол, на котором возвышалась бутылка со спиртным, банки с пивом и кружки. Две газовые лампы хорошо освещали комнату. Агнес бросила взгляд на каминную полку, сплошь заставленную медными предметами, походившими на подсвечники. В комнате было тепло, спертый воздух отдавал чем-то кислым и затхлым. От этого проникавшего в ноздри запаха у Агнес закружилась голова. Впустивший ее великан обратился к мужчинам, игравшим за столом в карты:

— Эта дамочка говорит, что знает нашего Робби, а еще она сказала, что парень в больнице. Что вы об этом думаете? Он же сейчас должен быть в Голландии.

Мужчины встали из-за стола, и тот, что выглядел старше остальных, подошел к Агнес.

— Я вас никогда не видел, но по вашему голосу и виду могу точно сказать, что вы не из тех, с кем водит компанию наш Робби. Так зачем вы пришли?

— Можно мне… присесть?

— Нет, сначала скажите, зачем пришли?

— Артур, — вмешался другой брат, голос у него был спокойнее и приятнее, — я говорил тебе, что как-то видел нашего младшего с одной красоткой. Они стояли у школы, где она учится стучать на машинке, помнишь, я тебе рассказывал?

— Так это она, Вилли? — спросил Артур, указывая на Агнес.

— Нет, — выходя вперед, ответил Вилли, — та была помоложе и не такая худущая.

— Это… это… — Агнес слышала свой голос словно издалека. Запинаясь, она еще успела выдавить из себя: — Это была моя сестра.

В следующую минуту в глазах у нее потемнело и она почувствовала, как проваливается в какую-то яму. Падая, Агнес судорожно старалась ухватиться за чью-то руку, как вдруг ей показалось, что она видит ногу, которая собирается ее оттолкнуть.

Но Майк Фелтон и не думал отталкивать ее. Наоборот, он убрал ногу и вовремя подхватил Агнес, не дав ей стукнуться головой о медную бадью с углем.

— Господи помилуй, да у нее же обморок. Эй, кто-нибудь, позовите маму. Да поживее!

Один из мужчин вылетел из комнаты и побежал по лестнице.

— Ма, эй, ма! — заорал он.

— Ты же знаешь, что до нее не докричаться. Поднимись и растолкай ее.

Тем временем в кухне поднялся переполох. Мужчины при виде упавшей в обморок девушки оказались в полной растерянности. Им привычнее было орудовать кулаками, от которых их соперники валились без чувств. Драться они учились едва ли не с пеленок, что являлось, пожалуй, основной частью их воспитания. Наконец в дверь ввалилась женщина внушительного роста и непомерной толщины, казалось, она заполнила собой всю кухню.

— Какого черта меня разбудили! — завопила она. — Что тут у вас такое? — грозно вопрошала женщина и вдруг увидела Агнес. — Какой идиот приволок ее сюда, признавайтесь? — взревела она еще громче.

— Послушай, ма, послушай, — заговорил самый могучий из братьев, открывший Агнес дверь. — Эта женщина не из уличных, ты посмотри на нее. Она сказала странную штуку, что наш Робби в больнице.

— И вы на это купились? Ты, Майк, еще дурнее, чем я думала.

— Слушай, ма, может, я и дурак, но уж в женщинах кое-что да смыслю. Так вот, она не из девиц Робби и не из простых, как мы. Перед тем, как свалиться в обморок, она что-то бормотала о своей сестре и о том, что наш Робби в больнице.

— Но его посудина еще не вернулась. Он появится только через несколько дней.

— Она говорит, что он в больнице.

Тучная хозяйка дома склонилась над Агнес и попробовала на ощупь материал ее платья, сшитого из тонкого ирландского льна. Потом приподняла подол и пощупала нижние юбки.

— Принесите кувшин с холодной водой, живее. И хватит на нее пялиться.

Принесли воду, она опустила в кувшин пальцы и побрызгала Агнес на лицо, та слабо зашевелилась. Мамаша Фелтон похлопала девушку по бледным щекам.

— Ну вот, другое дело! — довольно воскликнула она, когда Агнес прерывисто вздохнула, приходя в себя. — Плесните-ка немного виски в стаканчик, — скомандовала она сыновьям.

Мужчины дружно бросились к столу. Миссис Фелтон приподняла голову Агнес и приложила стакан к ее губам.

— Ну-ка, выпей, давай, давай, веселее, — распорядилась она.

Агнес бессознательно подчинилась, но тут же, поперхнувшись, закашлялась.

— Так-то лучше. Эта водичка и мертвого поднимет. Отнесите ее в кресло.

Двое мужчин подняли Агнес и усадили в кресло. Открыв глаза, девушка увидела перед собой круглое, как луна, лицо Бетти Фелтон, загораживавшей своим необъятным телом столпившихся за ней мужчин. Агнес никогда еще не приходилось встречать столь пышнотелую женщину.

— Извините… я, должно быть, упала в обморок.

— Да, похоже на то. Как тебя зовут?

— Мисс Агнес Конвей, — набрав в себя побольше воздуху, выдохнула она.

— Так, Агнес Конвей, и где же ты живешь?

— Я живу на Спринг-стрит. У нас там табачный и кондитерский магазины, — Агнес произносила слова с расстановкой, будто училась говорить заново.

— Точно, есть на этой улице такие магазины, — подтвердила Бетти, по очереди глядя на четверых сыновей. — Они там давно. И фамилия хозяина Конвей. Но как она здесь оказалась?

— Ма, тебе лучше спросить об этом у нее. И еще она говорит, что знает нашего Робби.

— Или с ним знакома ее сестра, — уточнил один из братьев.

— Ну, красавица, выкладывай, зачем пришла, и в чем вообще дело? — Бетти заговорила на тон ниже и гораздо мягче.

Агнес выпрямилась и взглянула Бетти в лицо.

— Ваш сын нелегально встречался с моей сестрой.

— Нелегально, значит, тайком, — раздался голос из-за спины мамаши Фелтон.

— Не ты один здесь такой умный, я поняла, что она сказала, — отрезала Бетти. — Ну, дальше. — Она ткнула Агнес в плечо не отличавшимся особой чистотой пальцем.

— Ваш сын… — Агнес умолкла, не зная, как лучше выразиться. Следовало ли ей сказать, что Джесси в положении, или что она ждет от него ребенка? И остановилась на самом простом варианте. — У нее будет ребенок от Робби, — произнесла она. Но тут же поспешно добавила: — Но он хочет на ней жениться.

— Всемогущий Боже! — Бетти отступила назад и грузно опустилась на стул. — Вы слышали? Скажите, вы все слышали? Этот хитрый паршивец умудрился охмурить девчонку из приличной семьи. Вот так номер. Если это правда, то он обошел вас всех, увальни. А я уж подумала, что вырастила кучу олухов, годных лишь на то, чтобы кулаками молотить. Ай да Робби, ловок, нечего сказать! Но что ты там говорила про больницу? — вспомнила вдруг Бетти.

— Да, что за больница? — в свою очередь спросил старший из братьев. — Почему он в больнице?

— Очевидно, его судно вернулось раньше срока и встало на якоре в Шильде, — продолжила свой рассказ Агнес. — Он появился возле нашего дома, чтобы повидаться с сестрой. Они встретились. Но мой отец их заметил, и они с Робби сцепились. Надо отдать должное вашему сыну, он мог бы свалить отца и избить, но ничего такого не сделал. А отец просто обезумел от ярости, он… — Агнес опустила голову. — Он схватил совок для угля и запустил им в Робби. Острым краем ему задело голову. Я постаралась сделать все, что было в моих силах. Мне помогли перенести Робби на фабрику, а потом я вызвала санитарную машину, и его увезли в больницу.

Стало тихо, потом кто-то произнес:

— Она говорит правду.

Бетти повернулась и грозно взглянула на говорившего, потом перевела взгляд на Агнес.

— И как он, сильно его задело? — требовательно спросила женщина.

— Как я поняла из разговора с медицинской сестрой, рана не слишком серьезная, хотя и большая. Мне кажется, тяжелых последствий она не даст. Подробнее вам расскажут в больнице, когда вы туда съездите.

— Я иду наверх одеваться, — заявила, поднимаясь, Бетти, обращаясь к старшему сыну. — Тебя ждет кеб? — спросила она Агнес.

— Нет… я не захватила с собой денег. Мне пришлось занять шиллинг, чтобы доехать сюда.

— Ну, тогда мальчики проводят тебя домой. Ты, Вилли, отправляйся с мисс. Нет, лучше идите вдвоем. Артур, сходи с Вилли. Да не забудь — Причарды на дремлют. Они постараются до вас добраться, чтобы посчитаться, особенно после последней стычки. А Майк с Джимми отправятся со мной.

— Найти кеб, мама?

— А может быть, сразу позвонишь в редакцию газеты и все выложишь им?

— Я просто думал…

— Знаю, что ты думал. Но тебе надо помнить, в этом городе найдется немало охотников почесать языком, сто очков вперед дадут любому репортеру, поэтому постарайся шевелить мозгами. А тебе, красавица, я так скажу, — она обернулась к Агнес, — если твой папаша сильно покалечил моего сына, ему это с рук не сойдет. Бог свидетель, он за это заплатит, да еще как заплатит. Но ты, похоже, пошла против него и позаботилась 0 моем сыне, так что спасибо тебе. — С этими словами женщина покинула кухню.

Агнес тоже поднялась и лишь теперь осознала, как устала и вымоталась.

Вилли с Артуром ждали ее у входа со шляпами в руках.

— Извините, мисс, что нагрубил вам, — произнес Майк, когда она проходила мимо.

Агнес подняла на него глаза, но ничего не сказала. В сопровождении двух братьев девушка вышла из дома. Они тронулись в путь. Все трое молчали. На главной улице перед ними как из-под земли вырос полицейский.

— Привет, парни. — Он окинул взглядом братьев, потом наклонился к Агнес.

— Все в порядке.

— Вы уверены?

— Ну, конечно, спасибо вам.

— Да, констебль, она в этом уверена, — с нажимом проговорил один из спутников Агнес. — Она зашла к нам по делу, и наша мама попросила нас ее проводить. Хотите составить нам компанию?

— Да, пожалуй, пройдусь с вами.

— В этом нет необходимости, констебль, — постаралась убедить дотошного полицейского Агнес. — Мне надо было сообщить кое-что этим… — Она едва не сказала: «джентльменам», но заменила это слово на «миссис Фелтон». — Это касается ее младшего сына Робби. Он попал в больницу.

— Так он в больнице? Хотя все к тому и шло, удивляюсь, как он раньше там не оказался. Что скажете, парни?

— Вот что я вам отвечу, констебль, — заговорил Артур. — Есть такая штука, называется провоцирование, мне об этом рассказал тот тип в суде. А у нас есть свидетель… эта мисс. Она, как вы видите, леди, а они всегда говорят правду.

— Тогда идите. — Констебль отступил в сторону, и они по-прежнему молча направились своей дорогой.

На Спринг-стрит Агнес остановилась.

— Вот мы и пришли, — сказала она, взглянув по очереди на братьев. — Дальше я дойду сама. И… спасибо вам большое, что проводили меня.

— Пожалуйста, приятно было вас проводить, мисс, — откликнулся один из братьев.

Агнес вспомнила, что он же объяснял, что значит «нелегально», показывая тем самым, что знаком с законом. Хотя, скорее всего, он был с ним не в ладах. И все же Агнес не могла сказать, что этот мужчина, как и его брат, вызывали у нее неприязнь.

— До свидания, мисс, — попрощались с ней братья Фелтоны.

— До свидания, — ответила она. — И еще раз спасибо.

Они повернули назад, а Агнес пошла по улице к дому. У дверей кондитерской она остановилась и позвонила. Раз, другой, но и после третьего звонка к ней никто не вышел.

Агнес зашла со двора и принялась стучать в дверь черного хода. Наконец, наверху в комнате Джесси вспыхнул свет, до нее донеслись приглушенные голоса. Внезапно свет погас, и все опять стихло.

Агнес не верилось, что отец отказывался впускать ее. Она огляделась. Ключа от Дома, где сдавались комнаты, у нее не было. И у Томми, если бы она его разбудила, для нее не нашлось бы места, в их жилище было всего две комнаты. На полу в цехе фабрики среди мышей и тараканов спать ей тоже не хотелось. На глаза Агнес навернулись слезы. Но плакать она не стала, ей в голову пришла мысль получше.

Выбежав на улицу, девушка направилась к шляпному магазину. Она с силой утопила кнопку дверного звонка и не отпускала до тех пор, пока не увидела сквозь стеклянную дверь мерцающий огонек. Кто-то шел через магазин со свечой в руке.

— Кто там? — раздался голос мисс Рини.

— Я не могу попасть домой, — крикнула Агнес. — Отец не хочет меня впускать.

Дверь отворилась.

— Ах, моя дорогая, ты вся дрожишь, — промолвила мисс Рини. — Откуда ты? На дворе полночь. Входи же скорее, — поторопила женщина и обернулась к стоявшим позади нее сестрам. — Флоренс, поднимись наверх, зажги газ и раздуй огонь в камине. А ты, Белла, поставь на плиту чайник. Девочке надо попить горячего, она вся дрожит как осиновый лист. — Уже наверху мисс Рини заботливо укутала Агнес шалью. — Ну вот, садись, сейчас принесут чай, — приговаривала она, устраивая Агнес поудобнее.

Теплые слова и забота сестер лишили Агнес остатка сил. Она заплакала, сначала тихонько, потом плач перешел в отчаянные рыданья. И сквозь истеричные всхлипывания, сбивчиво она поведала ошеломленным сестрам обо всем, что произошло. Рассказала и о незнакомце, который сказал ей, что давно не встречал ее в магазине. И о небезызвестных братьях Фелтонах, проводивших ее домой, куда, как оказалось, путь ей был заказан.

Второй раз за этот день ее угощали виски, но на этот раз разбавленным и подслащенным. Потом сестры проводили девушку в гостиную, где на диване для нее была приготовлена постель. Оставшись одна, Агнес забылась тяжелым сном. Ей снилось, что отец во дворе пытался отрубить головы каким-то людям. Одним из них был тот самый приветливый молодой человек, так мило с ней заговоривший и имени которого она не знала. Потом ей привиделось, что она сидит в больнице у постели все того же молодого человека и держит его за руку. Эта часть сна несколько смягчила тяжесть впечатлений от насыщенного событиями вечера, которому суждено было стать поворотным в судьбе Агнес.

Глава 3

Прошла неделя. Агнес с трудом выносила создавшееся положение. На следующий день после памятной ночи, остаток которой она провела у добрых и милых сестер Кардингс, отец ворвался в шляпный магазин и потребовал, чтобы дочь вернулась домой.

— Вернуться домой? — язвительно переспросила Агнес. — И это после того, как ты оставил меня на улице в глухую ночь?

Она также поинтересовалась, понимает ли отец, что могло с ней случиться в такой час во дворе, если бы ее не приютили друзья. В свое оправдание Артур заявил: дескать, был вне себя. Агнес не преминула напомнить, что он едва не убил человека и мог бы попасть в тюрьму за попытку убийства. Но Артур Конвей и не думал раскаиваться, напротив, он пожалел, что парень остался жив, и пригрозил убить его, если тот вновь рискнет появиться возле их дома.

Но когда Агнес сообщила отцу, что твердо решила остаться у сестер Кардингс, пока не подыщет себе другую работу и жилье, Артур понемногу остудил свой пыл и сменил тон, а в конце уже почти умолял ее вернуться. Он твердил, что не может обойтись без Агнес и мать очень переживает. А еще отец сказал, что «она» — теперь Артур называл дочь, в которой раньше души не чаял, не иначе, как «она», — будет сидеть взаперти, пока не образумится.

Последнее обстоятельство обеспокоило Агнес, и она решила вернуться в родительский дом. Девушка опасалась, как бы Джесси сгоряча не наделала глупостей.

В тот же день Агнес вернулась домой. К тому времени мать, уставшая укорять опозорившую ее неблагодарную дочь, отправилась спать. Агнес поднялась к Джесси, обняла ее и постаралась убедить, что Робби поправится и все будет хорошо, хотя в душе не была в этом полностью уверена.

Три дня Артур не выпускал Джесси из комнаты. Наконец Агнес не выдержала и пригрозила, что уйдет, если отец не снимет своего запрета. Она постаралась объяснить ему, что вечно держать Джесси под замком он не сможет. Отец с мрачным видом выслушал ее и отправился в комнату мятежной дочери. Прихватив с собой Библию, Артур заставил дочь поклясться, что та не станет пытаться уйти из дома, если он разрешит ей выходить из комнаты. Джесси поклялась, и отец удалился, оставив дверь незапертой.

— Я уйду при первой же возможности, — заявила Джесси, не успели утихнуть в коридоре шаги отца.

— Послушай меня, — решительно усаживая сестру на кровать, начала Агнес. — Этот парень все еще в больнице. Я не знаю, насколько серьезно он ранен, но мне совершенно ясно, что пройдет какое-то время, прежде чем он сможет оттуда выйти, не говоря уже о том, чтобы зарабатывать на жизнь и содержать тебя. Ну, и куда ты пойдешь? К его родне? Тебе там не место, я была у них и видела, что это за семья. Горластая мать, четверо взрослых сыновей, которые тоже за словом в карман не лезут, и полиции они известны. Даже ночью констебль узнал их, когда двое братьев провожали меня домой. Кроме того, дом у них совсем небольшой, так куда же ты денешься? Тебе сейчас нужно запастись терпением и выждать. Завтра я попробую съездить в больницу и разузнать о здоровье Робби. Я убедилась, что он дорожит тобой, и если ты решила связать с ним свою судьбу, вы обязательно должны пожениться. Здесь надо все как следует обдумать. Затем вам надо уехать, чем дальше, тем лучше, потому что, как выразился отец, в следующий раз он будет более метким. И ты знаешь, что я обнаружила? У отца есть пистолет. Наверное, он у него давно. Я случайно обнаружила его в ящике комода, когда раскладывала белье. Оружие есть оружие, и тебе не следует об этом забывать. Поэтому никуда не выходи из дома, оставайся наверху, даже в магазине не показывайся.

— Мейбл могла бы мне помочь, как ты думаешь? — робко спросила Джесси. — Ее родные…

— Мейбл Эйнтри? Не болтай глупостей, Джесси. В твоем положении сочувствия от них ждать нечего. Неважно, что думает Мейбл, все решают ее родители. Последнее слово всегда за ними. Как ты этого не поймешь? Неужели ты так ничему и не научилась? — Агнес с досадой махнула рукой и покинула комнату.

Немного погодя к ней подошла мать.

— Агнес, я… мне нужно с тобой поговорить, — начала она необычайно мягким тоном, чем сразу насторожила дочь.

Заинтригованная Агнес последовала за матерью в гостиную. Элис Конвей уселась на диван и указала дочери место рядом с собой.

— Агнес, так не может больше продолжаться, — наконец заговорила Элис. — Ты сама видишь, что дальше этого терпеть нельзя.

— Но, мама, что ты можешь изменить?

Элис отвернулась к окну и, помолчав, промолвила:

— Ей надо отсюда уехать.

— Уехать? — изумилась Агнес. — Но куда? Сбежать она не может: она дала слово отцу не выходить из дому. Куда же ей еще пойти, я что-то не пойму тебя.

— Я… мы не можем ее здесь оставить. Живот скоро станет заметен, и о нашем позоре узнают все в округе.

— Если уже не узнали, мама. Нэн вовсе не глупа. Да и наш педант, мистер Пибл, тоже кое-что соображает. Даже если ничего и не заметил, то уж, конечно, мог догадаться: ведь он слышит, что творится наверху который день. Он ведь не глухой. Так куда все-таки ты намерена отправить Джесси?

— В Дарем, к тете Мэри.

— К твоей кузине? — Лицо Агнес сперва сморщилось, а затем вытянулось. — К тете Мэри, с которой ты не виделась уже лет двенадцать, если не больше. Помнится, она перестала с тобой общаться, выйдя замуж за мистера Бостона, человека с солидным состоянием и прочным положением. Ты же сама говорила, что Мэри слишком заважничала. И после этого ты собираешься отправить к ней свою беременную дочь? Ну, не знаю, мама, как ты намерена все это устроить.

— Агнес, пожалуйста, не надо все встречать в штыки. Я стараюсь говорить спокойно и хочу найти наилучший для нас всех выход.

— Меня в это число можешь не включать. А еще мне кажется, что ты поздновато заговорила о спокойствии и желании помочь. Тебе следовало вспомнить об этом, как только ты узнала о беременности Джесси. А вместо этого ты продолжала поносить свою дочь, рисуя мрачную картину ее будущего с внебрачным ребенком на руках. Если мне не изменяет память, ты с особым упорством доказывала ей, что ни один порядочный мужчина теперь на нее не взглянет. «Дешевым женщинам — грош цена, и им нечего рассчитывать на что-то хорошее». Ведь это же твои слова, мама, разве не так?

— Агнес, прошу тебя, не надо. Разве ты не видишь, как я расстроена, более того… — Элис наклонилась к дочери и продолжила, понизив голос: — Меня пугает отец, то есть я хочу сказать, что боюсь за него. Страшно подумать, что он сделает с этим… человеком, если снова его повстречает. Он ведь может изувечить его.

— Он уже это сделал.

— Но все может закончиться гораздо хуже, что тогда будет с нами?

Агнес задумалась над последними словами матери. На самом деле Элис беспокоилась, что станет с ней, если отец совершит преступление. Ведь если разразился бы громкий скандал, куда бы она от него спряталась? Вот что больше всего страшило мать. Агнес слишком хорошо ее знала.

— Ну и когда же ты предполагаешь съездить в Дарем? — спросила она у матери.

— Но я не могу поехать. Она… мы, ты же знаешь, мы так давно не виделись, кроме того, Мэри принадлежит теперь другому кругу, среди ее знакомых элита Дарема, а мистер Бостон священнослужитель и занимает высокое положение в церковной среде.

— И ты рассчитываешь, что они примут Джесси? — Агнес скривила губы.

— Ну, может быть, Мэри найдет место, куда ее можно пристроить. Сестра всегда занималась благотворительностью. На этой почве она и познакомилась с мистером Бостоном. Хотя, скорее всего, старалась произвести на него впечатление. А на самом деле у нее не больше стремления к добрым делам, чем у меня, только, в отличие от нее, я никогда не притворялась на этот счет.

Агнес подумала, что мать в этот момент на редкость искренна: заботиться о других ее никогда не тянуло.

— И что же ты решила, напишешь ей письмо?

— Нет, от письма пользы мало, на бумаге всего не объяснишь. Я думала, и так ясно, обычно ты все схватываешь на лету. Полагаю, ты могла бы поехать туда и выяснить, сумеет ли Мэри чем-либо помочь. Возможно, она подскажет место, куда…

— Нет, мама, я ни за что не поеду к этой миссис Бостон.

Они одновременно встали.

— Хорошо, тогда скажи мне, — произнесла Элис в своей обычной манере, — скажи, как ты представляешь себе судьбу своей сестры?

— Мама, она могла бы выйти замуж. Каким бы ни был этот молодой человек, он любит ее, а она — его.

— Ты хочешь, чтобы произошло убийство? А именно это и случится. Неужели тебе все еще не ясно, что долгие годы ни ты, ни я не волновали отца? Только Джесси значила для него все. Ему хотелось, чтобы она продолжала учебу в школе, но Джесси сумела отвертеться. И с колледжем тоже ничего не вышло. Он надеялся, что она получит хорошую специальность, и даже подумывал о ее учебе в университете. Ты не представляешь себе, какие грандиозные планы он строил для своей драгоценной доченьки, а ты говоришь, чтобы она вышла замуж за одного из самых скверных типов Ньюкасла. Выбери она кого-либо другого, оставалась бы еще слабая надежда на благополучный исход. Но Фелтон! — Элис закатила глаза. — Слишком громкая слава у этой семейки. Отец погиб в драке. В газете что ни день, то пишут о них. Один из братцев недавно вернулся из тюрьмы: отсидел два года за то, что кого-то изувечил в драке. И ты предлагаешь Джесси породниться с этим семейством? Не верю своим ушам.

— А ты предпочитаешь, чтобы ребенок остался незаконнорожденным? Тебе известно, как называют таких детей, или нужно напомнить?

— Пожалуй, не стоит.

— И ты собираешься растить его в этом доме?

— Агнес, не надо язвить и подливать масла в огонь, — вспылила Элис, грудь ее возмущенно вздымалась. — Есть способы решать подобные дела. В любом случае, Агнес, прошу тебя, сделай это ради меня, — уговаривала мать. — Я не часто прошу об одолжении, верно?

Она была права. Агнес не помнила, чтобы между ними когда-либо существовали доверительные отношения. Но поехать к незнакомой женщине и просить… да, о чем же надо будет ее просить? Чтобы она нашла, куда пристроить Джесси? Но это казалось немыслимым. Тогда, быть может, тетушка согласится оставить Джесси у себя? Однако такое предположение представлялось еще менее вероятным. В то же время Агнес чувствовала, что мать рассчитывала именно на это, поскольку у супругов Бостон детей не было. С другой стороны, в предложении матери был и положительный момент. Если Джесси уедет в Дарем, у нее появится возможность хотя бы изредка видеться с Робби Фелтоном. Тогда они смогли бы, улучив момент, пожениться, а потом уехать куда-нибудь далеко, где бы отец не смог до них добраться.

Как ни странно, но Агнес больше не ужасала мысль, что Джесси может стать женой одного из этих неукротимых Фелтонов. Это гораздо лучше, чем родить ребенка, появления которого на свет никто не ждет.

Голос матери прервал ее размышления.

— И кроме того, у тебя появится возможность надеть один из нарядов, на которые ты в последнее время тратишь все деньги, — как ни пыталась Элис польстить Агнес, в ее тоне явственно звучали язвительные нотки.

— Да, конечно, — откликнулась девушка и тут же представила себя в зеленом платье и жакете на розовой подкладке. Сколько раз она примеряла их в своей комнате и, стоя перед зеркалом, вновь и вновь убеждалась, что наряд совершенно преображает ее, особенно в дополнении со шляпкой из итальянской соломки. «Девочки» (как про себя ласково называла Агнес сестер Кардингс) подобрали для тульи бархатную темно-зеленую ленту, а сбоку в центре банта поместили два крохотных красных бутона розы.

— Так ты едешь?

— Мне надо подумать.

— Пожалуйста, решай скорее, атмосфера в доме становится просто невыносимой.

— А как отнесется к этому отец?

— Он не станет возражать.

— Почему ты так уверена?

— Потому, — чеканя слова, проговорила Элис, — что ему, как и мне, не хочется сгорать от стыда, когда эта позорная тайна выплывет наружу.

— А если твоя кузина не захочет взять Джесси к себе, как по-твоему, что сделает отец, ведь тогда все раскроется?

— Не знаю, откровенно говоря, не могу представить. Единственное, в чем я уверена, так это в том, что Джесси надо обязательно убраться отсюда… куда угодно.

— Да, конечно, как ты выражаешься, куда угодно.

Наступил вечер. Агнес закрывала магазин. Она заперла входную дверь, опустила жалюзи и собиралась уже выключить газовые рожки, как на пороге появился отец. За всю неделю они не перекинулись и парой фраз. Когда он заговорил, Агнес заметила, с каким трудом ему удавалось пересиливать себя.

— Твоя мать рассказала мне о своем предложении, — сквозь зубы процедил он. — Когда ты намерена ехать?

— Завтра.

— Поедем вместе.

— Нет, нет. — Агнес вскинула голову. — Это весьма щепетильное дело.

— Ты хочешь ехать в Дарем одна?

— Отец, но не в Америку же я собралась. И вообще, я намерена ездить одна и в Дарем, и куда бы то ни было.

— Не начинай все сначала.

— А я никогда и не заканчивала. Я сама себе хозяйка и могу завтра же уйти отсюда, если захочу. Или даже сейчас. Не забывай об этом.

Отец с силой потер ладонями о лицо, на минуту разгладив мешки под глазами.

— Боже, — пробормотал он, — неужели все происходит на самом деле? Сколько я еще смогу это выносить? — Артур повернулся и торопливо прошел через кладовую.

Агнес стояла, вся дрожа от того, что осмелилась разговаривать с отцом таким тоном. Девушка не знала точно, когда она потеряла последнее уважение к отцу. Быть может, это случилось в ту ночь, когда она стала свидетелем разговора родителей, или в тот момент, когда он швырнул совок в Робби Фелтона. А еще она спрашивала себя, какое право отец имел впадать в бешенство из-за того, что его дочь «совершила грех», в то время как сам завел себе женщину на стороне.

Сколько же в жизни грязи. Агнес брезгливо поморщилась и отправилась наверх к сестре.

Джесси уже легла, но еще не спала. Агнес уселась на край постели и шепотом пересказала сестре свой разговор с матерью.

— Но эта женщина мне совершенно чужая, — отреагировала Джесси. — По-моему, я ее даже ни разу не видела. Как же я смогу поехать туда и жить у них?

— А тебе что, больше нравится сидеть здесь, словно в тюрьме? Если ты уедешь отсюда, то, может быть, тебе удастся видеться с Робби.

— Но отец… убьет его. На этот раз он точно его убьет, если узнает, что мы встречаемся.

— Тебе хочется, чтобы твой ребенок остался без отца? — наклоняясь к сестре, спросила Агнес.

— В любом случае он будет незаконнорожденным. — В голосе Джесси чувствовались приближающиеся слезы. — Я смирилась с этим. Так, видно, все и должно быть.

— Выбрось эти глупости из головы. Эта мамина кузина может оказаться чуткой женщиной, кроме того, у нее нет детей. Но если она откажет, мама попытается подыскать какое-нибудь другое место. На это потребуются деньги, а я очень сомневаюсь, что отец согласится тратить их на тебя, учитывая его теперешнее настроение. Скорее он отправит тебя в приют, чем захочет платить за появление на свет отпрыска злополучных Фелтонов. Если тебя не удастся где-то пристроить, он оставит тебя дома. Представляешь, что это будет за жизнь?! Заявляю сразу: находиться между двух огней отказываюсь. Как только вопрос с тобой решится, я тут же уеду.

— Ах, Агнес, не бросай меня! — Джесси с силой прижалась к сестре. — У меня есть лишь ты, и больше никого во всем свете.

— В таком случае тебе придется последовать за мной. Только куда мы пойдем? Не знаю. Но когда-нибудь этому суждено случиться. Подводя итог нашему разговору, повторяю еще раз: завтра я еду в Дарем и, как выразилась мама, смогу надеть кое-что из нарядов, на которые я в последнее время так трачусь. Между прочим, Джесси, ты любишь маму?

— Нашу маму? — На лице Джесси было написано искреннее удивление.

— Нашу, чью же еще? — изумилась Агнес.

— Думаю, нет. Я даже не чувствую симпатии. У меня к ней давно не осталось никаких теплых чувств.

— Как странно, — поднимаясь, заметила Агнес. — Мы с тобой, оказывается, думали одинаково. Грустно, что это правда, грустно и горько. — И с этими словами она тихо вышла из комнаты.

Глава 4

Лето выдалось на редкость жаркое. Температура держалась высокая и не думала падать. Агнес расстегнула жакет, и зеленое платье с красным поясом предстало на обозрение окружающим во всей красе. Сдвинутая набок шляпка и серые туфли на плетеном ремешке с пряжкой смотрелись весьма эффектно с перчатками, которые она держала в руке.

Агнес купила билет и ожидала на перроне поезда на Дарем. Она стояла в стороне, ощущая на себе заинтересованные взгляды других пассажиров. Агнес немного нервничала, и для этого имелось несколько причин. В частности, она смущалась и вообще чувствовала себя не в своей тарелке, и все из-за этого наряда. В своей обычной одежде ей бы не было так неловко. Агнес уже не раз пожалела, что вырядилась. Она укоряла себя за глупое тщеславие, из-за которого теперь приходилось мучиться.

Мимо нее уже дважды прошел мужчина в летнем костюме из легкой серой ткани. Она поймала на себе его пристальный взгляд.

Пыхтя подошел поезд, на перрон сошло всего несколько человек. Агнес собиралась было открыть дверь вагона, как вдруг чья-то рука предупредительно распахнула перед ней дверцу. Она подняла глаза: ей широко улыбался молодой мужчина.

— Мне показалось, что это вы, но я… то есть… поднимайтесь, пожалуйста, иначе мы останемся, — рассмеялся он.

Они вошли в купе и сели друг против друга.

— Я думал, что это вы, но был не совсем уверен, — весело проговорил мужчина.

— Ничего удивительного, — улыбнулась Агнес и откровенно призналась: — Я не часто одеваюсь так, как сегодня.

— О, это платье и жакет такие красивые, разница очень заметна, — откровенно восхитился попутчик. — Для меня всегда оставалось загадкой, почему англичанки отдают предпочтение блеклым тонам, по крайней мере в наших краях. Должно быть, погода влияет. А вы как считаете?

— Полагаю, всему виной недостаток денег.

— Нет-нет, — он протестующе махнул рукой. — Даже когда денег достаточно, выбор их не отличается богатством красок.

— Возможно, вы сравниваете нас с южанками?

— Нет, это не так.

— Тогда, вероятно, имеете в виду иностранок? — сделала она еще одну попытку.

— И снова — нет. К примеру, в Греции женщины в основном одеваются в черное, как, впрочем, и итальянки. Исключение составляет национальная праздничная одежда, ну и, конечно, свадебный наряд.

Вагон резко дернулся, раздался резкий свисток, и паровоз снова размеренно запыхтел.

— Далеко едете? — поинтересовался он.

— До Дарема.

— Какое совпадение, и я туда же. У вас в Дареме друзья?

— Я еду к маминой кузине. В последний раз мы виделись, когда мне было двенадцать. Не знаю, узнаем ли теперь друг друга?

— Уверен, она будет рада вас видеть.

— Хотелось бы в это верить.

Агнес откинулась на спинку диванчика, мужчина последовал ее примеру, продолжая с улыбкой смотреть на девушку. Она повернула голову к окну. Некоторое время оба молчали.

— Вы знаете, — заговорил попутчик, — в нашей встрече есть нечто необычное, потому что только сегодня утром я вспоминал вас, когда получил письмо от сестры. Вы ее знаете, мы вместе заходили к вам в магазин.

— Да-да, помню.

— У нее недавно родился ребенок. Это уже четвертый. Как выразилась сестра: «У меня появился еще один любитель сахарных мышат». Мы очень хорошо провели тот день в Ньюкасле и так удачно зашли к вам в магазин. А вечером дома от души повеселились, когда наши братья, словно дети, набросились на конфеты. А после плотного рождественского ужина мой брат Генри утащил с елки одну из мышек, которых сестра развесила для детей. Он проглотил ее с видом, совсем не подобающим духовному лицу.

— Представляю, как вам было весело.

Агнес окончательно убедилась, что этот мужчина не из простой семьи и что он принадлежит другому кругу. Она лишь не знала его имени и где он живет.

Мужчина словно угадал ее мысли.

— Я знаю, вы из семьи Конвей, я прочитал это на вывеске, — сказал он, подвигаясь к краю сиденья и широко разводя руками. — Но ваше имя мне неизвестно. А вам — мое. Так вот, меня зовут Чарльз Фарье.

— А меня — Агнес Конвей.

— У моих родителей два сына, дочь, правда, теперь она замужем, и у нее своя семья. Как я уже говорил, один мой брат — священнослужитель, другой — офицер. А я, можно сказать, писатель. Только мои сочинения представляют довольно узкий интерес. Я увлекаюсь старинными зданиями и вообще строениями с давней и занимательной историей. Собираю материал, а потом пишу очерк и отдаю в газету или журнал. Сейчас работаю над книгой. Вначале шли описания Флоренции, затем Парижа, Рима, но вскоре я понял, что об этих местах и без меня уже написано более чем достаточно и чаще всего гораздо талантливее. Теперь я занимаюсь исключительно Англией, и вы представляете?.. — умолкнув, он покачал головой, словно сам не верил своим словам. — В нашем Ньюкасле оказалось немало интересных архитектурных сооружений. Вам, конечно, это известно лучше, ведь вы же здесь живете… Сейчас я усердно обследую Ньюкасл и Дарем, потом думаю обратиться к Оксфорду и Кембриджу, и, конечно, нельзя обойти вниманием Лондон.

Агнес внимательно смотрела на мужчину. Он говорил с ней, будто она настоящая леди. И могла разбираться в разных тонкостях, как миссис Бреттон-Фосет, месяцами жившая в Лондоне, ездившая на бега в дорогих шляпках, расплачиваясь за них своими, пусть дорогими, но все же обносками. Однако именно эти обноски неузнаваемо преображали надевавшую их женщину, давая ей почувствовать себя дамой из высшего общества. И у окружающих создавалось впечатление, что это именно так и есть. Но ведь этот молодой человек не находился в плену иллюзий. Он знал, что Агнес работает в магазине продавщицей. Но почему ее так задевает это слово? А как же сестры Кардингс? Они ведь тоже стояли за прилавком, эти добрые, отзывчивые, заботливые женщины… Мысли Агнес снова вернулись к Чарльзу Фарье. Почему он разговаривает с ней как с равной, хотя и знает, кем она работает?

— Что с вами, вам нехорошо?

Чарльз теперь сидел рядом с Агнес и держал ее за руку, а она так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как он пересел. Что с ней опять такое? Неужели снова обморок? Но такое случалось крайне редко. Что же тогда на нее нашло? На какое-то мгновение у Агнес появилось странное, необъяснимое чувство, ей захотелось расплакаться.

— У вас неприятности? — мягко спросил мужчина.

— Нет, не у меня… а у сестры. — Девушка повернулась к нему, часто мигая, стараясь смахнуть непрошеные слезы.

Господи! Зачем она говорит об этом чужому, незнакомому человеку? Хотя он не был совсем уж незнакомым. Чтобы повидать ее, не раз заходил в магазин, но не заставал ее. Потом, в тот вечер, несколько дней назад, приветливо заговорил с ней, и чувствовалось, что ему хочется поддержать знакомство. Вот и теперь в его голосе было заметно дружеское участие.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Нет-нет, спасибо. Никто не сможет что-либо изменить. Беда уже случилась.

— Ваша сестра больна?

— Нет, но у нее очень серьезные неприятности.

— О! — воскликнул Чарльз, как будто понял в чем суть дела. Возможно, так оно и было, — думала Агнес. Ведь рядом с ней сидел человек светский, умный, немало путешествовавший и многое узнавший.

— Я еду к этой, по сути, незнакомой мне тете, надеюсь, что она согласится помочь, — позволила себе некоторое откровение Агнес. — Других родственников, кроме нее, у нас нет.

— Надеюсь, ваша миссия окажется удачной. Я уверен, тетушка вам не откажет, когда вы ей обо всем расскажете.

Агнес только теперь осознала, что он продолжает держать ее за руку, и осторожно высвободила ладонь.

— Скоро приедем, — взглянув в окно, заметил Чарльз и продолжил, снова склоняясь к ней: — Вероятно, вы не можете точно сказать, насколько затянется ваш визит к родственнице. Кстати, который сейчас час? Так, четверть третьего, — уточнил он, бросив взгляд на часы. — В четыре я встречаюсь с братом, с тем, что служит в армии. Он очень порядочный, умный и интересный человек, блестящий офицер. Мы вместе пьем чай в четыре. У брата кое-какие дела в городе и у меня тоже: хочу поближе познакомиться с часовней Спасителя в соборе. Как я уже сказал, мы договорились встретиться в четыре. Быть может, вы присоединитесь к нам?

— Сожалею, но я не знаю, как долго там задержусь, не исключено, что меня сразу же выставят за дверь. — Агнес заставила себя улыбнуться. — Как я поняла… — она помолчала и надула губы, — они люди богатые, высокомерные и хотят казаться весьма важными особами.

— Понятно, значит, они вот такие, — напыжившись и надув, как и Агнес, губы, заключил Чарльз.

Оба весело рассмеялись.

— Уже гораздо лучше, — произнес он. — Такой я вас и запомнил.

Услышав это, Агнес поправила шляпку, расправила лацканы жакета и поднялась.

— Вот мы и приехали, — с некоторым сожалением в голосе проговорила она.

— Да, приехали.

Поезд остановился. Мужчина помог ей выйти из вагона, и они вместе направились по перрону.

— Давайте условимся так, — предложил Чарльз. — Если вы освободитесь к четырем часам, приходите на мост, там можно постоять и полюбоваться видом на реку, при этом не привлекая к себе внимания. Хотя мне трудно представить, чтобы на вас не обратили внимания.

— Это все из-за одежды, да? Это она меня так изменила? — отводя глаза, тихо спросила Агнес. — Вы знаете, обычно я так не одеваюсь. Эти вещи принадлежали женщине, для которой привычны подобные наряды.

— Должен признаться, — без тени иронии заметил мужчина, — я не встречал еще столь правдивого человека, как вы.

— Глуповатого и простоватого, вы это имели в виду?

— Нет, именно правдивого, — резко возразил Чарльз. — Большинство девушек на вашем месте сочинили бы какую-нибудь историю, чтобы показать себя в выгодном свете. И позвольте вам сказать: вы просто созданы для таких нарядов.

— Я принимаю этот комплимент и не стану возражать, — взволнованно ответила Агнес. — И знаете почему? То же самое сказали мне три милые женщины, мои добрые друзья, живущие с нами по соседству. Они владеют шляпным магазином. Благодаря им ко мне попала эта одежда. В общем, целая история. Если бы вы писали романы, — с мягкой улыбкой заметила девушка, — вам она, возможно, пришлась бы кстати.

— Обещайте, что при случае вы мне обо всем подробно расскажете. Когда-нибудь я стану романистом. И быть может, ваша история подтолкнет меня к этому шагу. А теперь скажите, что постараетесь прийти на мост к четырем часам. А потом мы отправимся пить чай.

— С вашим братом?

— Да, конечно, с Реджи. Не сомневаюсь, вы друг другу понравитесь.

Далекий голос где-то в глубине сознания спрашивал ее: «Неужели все это происходит с тобой? Тебе этого хотелось? Ты ждала, что новые наряды позволят этому случиться? И они оправдали надежды, разве не так?».

— Если у меня получится, я приду на мост к четырем, сэр, — улыбнулась Агнес.

— Благодарю вас, мисс, — в тон ей, церемонно приподняв шляпу, ответил Чарльз. И уже обычным тоном спросил: — Вы знаете дорогу? Мне кажется, это где-то за городом, — сказал он, взглянув на листок с адресом, и добавил театральным шепотом: — А как же иначе? Имея деньги, они могут себе это позволить.

Агнес не смогла удержаться, чтобы не расхохотаться. Чарльз ушел и вскоре вернулся с кебом.

— Итак, до встречи на мосту, мисс, в четыре часа, — помогая ей сесть в кеб, напомнил он.

Экипаж тронулся, и ее попутчик скрылся из виду. Агнес откинулась на спинку и закрыла глаза. Потом вдруг с силой прижала руку к груди, словно хотела успокоить сильно забившееся сердце.

Они поехали медленнее: дорога пошла в гору. Но вскоре подъем закончился. Миновали ряд домов с красивыми ухоженными садиками, и взгляду девушки открылись бескрайние поля, легкий ветерок вяло шевелил колосья. Кеб проехал вдоль изгороди из кипарисов и остановился.

— Мы на месте, мисс. Вас подождать?

Агнес сошла вниз, кебмен не догадался предложить ей руку.

— Да, пожалуйста, — ответила она. — По крайней мере подождите немного. Если я буду задерживаться, то выйду и предупрежу вас.

— Мисс, въехать в ворота я не смогу. Хозяева запрещают кебам ездить по аллее, чтобы не загораживать дорогу встречным экипажам. Я постою вот здесь. — Он указал на зеленую обочину.

— Спасибо, — поблагодарила Агнес и прошла в широко раскрытые ворота. Миновав маленькую привратницкую, она двинулась по аллее. Возле кирпичного дома с невыразительным, безликим фасадом царило оживление. У крыльца стоял открытый, запряженный парой лошадей экипаж. По ступеням к нему спускалась пожилая леди в темно-сером костюме. Седые волосы, уложенные в высокую прическу, были увенчаны темно-синей шляпой.

Леди остановилась на нижней ступеньке и придирчиво оглядела Агнес с ног до головы.

— Должно быть, вы мисс Мидлтон. Что-то запаздываете и пришли не туда, куда следует. — Она снова окинула Агнес недовольным взглядом и продолжила назидательным тоном, не терпящим возражений: — Разве вы не знаете, кто будет вас слушать? Матери семейств, женщины-работницы. И к тому же у вас такая тема беседы. Я… я полагаю, ваша одежда… — леди сделала неопределенный жест рукой, — …не очень уместна. Несомненно! Тем не менее вы здесь, и пора приступить к делу. Идите по этой дорожке. Минуя парк, выйдете к воротам, за ними сразу увидите молитвенный дом. Вы перепутали аллеи, хотя в письме я все подробно расписала. И должна заметить, что в вашем послании весьма смутно говорилось о самой беседе, да и обо всем остальном. А теперь отправляйтесь и приступайте к делу. — Леди спустилась с крыльца на дорожку, шагнула к экипажу, и кучер распахнул перед ней дверцу. Она уже поставила ногу на ступеньку, как вдруг ее остановил голос Агнес:

— Ни к чему приступать я не намерена. Кроме того, я не мисс Мидлтон. И хотя мы не знакомы, искренне сочувствую ей. До свидания, мэм. — С этими словами Агнес прошла мимо удивленной леди, обогнула экипаж и направилась к воротам.

Кебмен мирно покуривал трубку, прислонившись к изгороди, окружавшей поле.

— Едем сейчас же, — скомандовала Агнес, заставив возницу поспешно выбить трубку и спрятать ее в карман.

— Ну и ну, мисс, быстро же вы обернулись. — Он взобрался на свое сиденье и приготовился отъехать, но заметил приближающийся со стороны дома экипаж. — Нам лучше подождать и дать им дорогу, — сказал он, наклоняясь к окошку.

— Даже не думайте. Трогайте, пусть экипаж подождет.

— Как скажете, мисс, как скажете, — оживился кебмен.

— И если экипаж поедет за нами, не спешите.

— Как скажете, мисс, как скажете, — еще веселее откликнулся кебмен.

— Эй! — услышала Агнес крик.

Она выглянула из окна и увидела выехавший из ворот экипаж.

— Эй, посторонись! — снова донесся крик кучера.

Девушка высунула руку из окна и жестом приказала экипажу держаться сзади.

Кебмен не спеша ехал по дороге. Сквозь открытое окно до Агнес доносилось всхрапывание придерживаемых кучером экипажа лошадей. Когда они подъехали к тому месту, где дорога расширялась и экипаж наконец имел возможность их обогнать, Агнес намеренно придвинулась поближе к окну, чтобы ее можно было получше разглядеть. Она все рассчитала точно. Из экипажа на нее смотрели глаза, в которых читалось удивление, смешанное с любопытством. Девушка постаралась ответить самым холодным и надменным взглядом, какой только смогла изобразить.

Экипаж проехал, и Агнес устало откинулась на спинку. «На этом варианте можно было ставить крест», — размышляла она. Не приходилось сомневаться, что эта женщина даже слушать не захочет о том, чтобы у нее в доме поселилась девушка, ожидавшая ребенка, пусть даже дочь кузины. Да, снобов немало. Добившись положения, они с особым высокомерием относятся к тем, кто не поднялся до их уровня. Мэри Бостон принадлежала как раз к такому типу людей. Она изо всех сил старалась подчеркнуть, что занимает в обществе не последнее место. Впрочем, Агнес этому и не удивилась. Девушка знала, что отец ее матери работал на верфи чертежником, в то время как отец тети Мэри всего лишь присматривал за ломовыми лошадьми, а позже продвинулся до старшего конюха или что-то вроде этого.

— Куда вас доставить, мисс? — крикнул кебмен со своего места.

— Поближе к центру, — подумав, ответила Агнес.

— Одно удовольствие ездить с вами, мисс, — усмехнулся кебмен, когда она вручила ему плату и чаевые. — Так приятно было утереть нос этим задавакам.

Агнес улыбнулась. Когда кеб уехал, она стала размышлять, что ей делать дальше: ехать домой или дождаться четырех часов? Девушка достала из сумочки часы: без десяти три. Как же ей скоротать время? Она подумала о прогулке по городу, но сразу отказалась от этой мысли. Во-первых, не было особого желания осматривать город, особенно в одиночку. Кроме того, ее смущали любопытные взгляды мужчин.

Агнес подумала: «А что, если спуститься к реке и подождать там?» Проезжая в кебе по мосту, девушка обратила внимание, что у воды прогуливается немало людей, наблюдая за снующими взад и вперед по реке прогулочными шлюпками. Мысль ей понравилась. Она решила как можно лучше использовать свою свободу, насладиться ею и отдохнуть от магазина и дома, в особенности от дома и его обитателей.

Агнес спустилась по ступенькам и выбрала скамью, на которой уже сидели две женщины. Окинув ее взглядом, они переглянулись и продолжили разговор, перейдя на шепот. Поймав на себе их взгляды еще раз, девушка слегка улыбнулась. Но в ответ те едва заметно шевельнули губами, затем встали и ушли.

В который раз Агнес от души пожалела, что так вырядилась.

Она проводила глазами двух степенно прогуливавшихся дам в сильно приталенных серых поплиновых платьях и в черных шляпках. Агнес перевела взгляд на мягкие складки своего платья. Казалось, что от пляшущих на воде солнечных бликов на нем вспыхивали маленькие звездочки. Замечательное платье, но в нем не полагалось ходить в одиночку.

Мысли ее прервал чей-то голос. Кто-то звал ее. Агнес проворно повернулась и бросила взгляд на мост, но никого на нем не увидела, кроме двух детей, глядевших на реку.

— Мисс Конвей, мисс Конвей! — снова позвал ее тот же голос.

Она перевела взгляд на реку, на причаливающие лодки: в одной из них стоял мистер Чарльз Фарье. Агнес с удовольствием произнесла про себя его имя. Мужчина энергично махал ей рукой. Агнес помахала в ответ.

Она смотрела, как он спрыгнул на причал и заторопился к ней. Поднявшись к нему навстречу, Агнес поинтересовалась с лукавой улыбкой:

— Что, не нашли часовню?

Откинув голову, он задорно рассмеялся.

— Река меня всегда манила, вот я и не смог устоять. Решил не отказывать себе в удовольствии и перед осмотром часовни прокатиться. Когда мы были детьми, ня… вернее, мой отец часто приводил нас к реке, мы нанимали лодки и устраивали гонки.

Она заметила заминку и поняла, что он собирался сказать: «нас приводила няня». Ей стало ясно, что Чарльз искренне старался сгладить разницу в их социальном положении. Но его попытка лишь подчеркнула, что они принадлежат к разным сословиям, хотя с самого начала Агнес не нуждалась в подтверждении, что он рос под присмотром няни.

— Вы очень быстро решили свои дела, — заметил Чарльз.

— Да, точнее было бы сказать, что мой визит окончился, так и не начавшись.

— Садитесь. — Он взял ее за локоть и усадил на скамью. — Быть может, вы расскажете мне, что произошло?

— Хорошо, — согласилась Агнес. И подробно описала всю свою поездку, не забыв упомянуть, что, по ее указанию, кебмен нарушил неписаный закон: кебы должны уступать дорогу частным экипажам.

Хотя его явно позабавило ее «своеволие», девушке показалось, что Чарльз осуждает ее поступок.

— Возможно, я задела ваши чувства. Наверное, вы считаете, что частные экипажи действительно должны иметь преимущество?

— Нет, вовсе нет, — твердо заявил он.

— А как отнеслись бы к этому ваши родители?

— Если быть таким же искренним, как вы, — заговорил он после минутного раздумья, — то должен признать, что раньше для отца это могло бы иметь значение, а позднее — вряд ли. Ему пришлось рано выйти в отставку из-за ранения.

Агнес не стала спрашивать, в каком звании его отец, а лишь заметила:

— Мне кажется, армейские офицеры напоминают капитанов кораблей: считают, что волны должны расступаться перед ними.

— Верно, — хохотнул Чарльз. — Правда, капитаны важничают еще больше, чем армейские чины, но и те и другие любят покричать и покомандовать. Если отцу надо было нас позвать, он кричал на весь дом. А теперь скажите, что вы намерены предпринять, чтобы помочь сестре?

— Не знаю… Я боюсь, мне в самом деле страшно. Дело в том, что отец заставил сестру поклясться, что та больше не станет встречаться с этим молодым человеком. Но я не сомневаюсь, что сестра во что бы то ни стало попытается с ним увидеться или он с ней.

— Этот парень действительно жуткий тип?

— Нет, это не так, — решительно ответила Агнес, взглянув на реку. — Правда, его семья пользуется дурной репутацией. Но он не похож на своих братьев. И при всей внешней грубоватости старается быть честным и справедливым. Когда отец ударил его… — Она закрыла лицо руками и медленно спросила, скорее обращаясь к себе, чем к нему: — И почему я вам все это рассказываю?

— Потому что я хочу этого, — промолвил Чарльз и, наклонившись, снова взял ее за руку. — Говорите, я слушаю. Так чем же ударил его ваш отец?

— Совком для угля.

— Совком?

— Да. Отец запустил им в него и попал в голову. Молодой человек был куда сильнее отца и без труда поборол бы его. В семье Фелтонов на недостаток силы не жалуются и не упускают случая побуянить. Но, по словам Джесси, Робби — так зовут этого парня — хочет другой жизни. Сперва мне показалось, что отец убил его. Он застал их во дворе, на том самом месте, где незадолго до того мы с вами разговаривали. Когда папа утащил сестру в дом, я осталась с этим парнем. Он был весь в крови. Я страшно перепугалась, но в конце концов мне удалось отправить его в больницу. А потом пришлось разыскать его семью. — Агнес усмехнулась, вспомнив ту встречу. — Мать — женщина сильная, как физически, так и по характеру. Она всем заправляет и командует сыновьями.

Чарльз пристально смотрел на девушку.

— Вы искренне верите, что ваша сестра и этот молодой человек любят друг друга? — спросил он.

— Да, конечно. Правда, Джесси молода — через месяц ей исполнится только девятнадцать. Но она способна трезво оценить свои чувства. Отец всегда обожал ее. Для него существовала только она. Я же была просто полезна как помощник в делах, не более, отец не любит меня.

— Не могу в это поверить! Он обязан…

— Поверьте, с мамой отношения не лучше. У нас никогда не существовало привязанности, никаких теплых чувств друг к другу. А с Джесси мы были близки. О Боже! — воскликнула девушка и хотела встать, но Чарльз удержал, не выпуская ее руки. — Зачем я обременяю вас своими семейными проблемами? Это, наверное, выглядит так нелепо и смешно.

— Ничего нелепого в этом нет, Агнес, я позволю себе вас так называть. Поверьте, мне интересно все, о чем вы говорите, и я хочу знать все о вас и вашей семье. Я хотел бы, чтобы мы стали друзьями.

Она заглянула ему в глаза, и внутренний голос приказал ей успокоиться, чтобы мужчина не заметил ее волнения. А Чарльз тем временем говорил удивительные вещи.

— И как друг осмелюсь спросить: почему бы им не пожениться без официальных церемоний, а потом уехать подальше от отца? Они могли бы обвенчаться, получив специальное разрешение.

— Специальное разрешение? — Агнес что-то слышала об этом, но довольно смутно представляла себе процедуру. По сути дела она вообще не была знакома с брачной церемонией. Ей даже ни разу не приходилось присутствовать на свадьбе. — Как же это делается? — спросила она.

— Можно за неделю оформить разрешение и устроить венчание без церковного оглашения. Вот только возраст… вашей сестры, ей придется получить согласие родителей.

— Я не могу представить, чтобы отец дал свое согласие, даже если бы они рискнули попросить его об этом.

— А можно и не спрашивать отца. На документе достаточно двух подписей. Отчаянные замыслы требуют отчаянных поступков. — Они снова взглянули в глаза друг другу. Агнес вздрогнула, осознав смысл сказанного. — Он не сможет ничего сделать, — продолжал Чарльз, — если они станут законными мужем и женой. Остается еще запасной вариант: Гретна Грин[3].

— Гретна Грин… — Агнес покачала головой. — Вы совсем не знаете моего отца. Я не берусь предсказать его реакцию. Думаю, он не остановится и перед убийством.

— Если он на это решится, ему придется отвечать за свой поступок.

— Вы правы, — девушка согласно кивнула, — но расплачиваться будет не он один. Джесси никогда себе этого не простит. Да и я тоже. Если кто-то пострадает, в этом будет, пусть косвенно, и моя вина.

— Как вы можете винить себя! Если уж говорить откровенно, то виновница всех неприятностей ваша сестра. Впрочем, так уж устроен мир. — Чарльз пожал плечами. — Подобные вещи случаются нередко. Во времена молодости моего отца в семье разразился такого рода скандал. Правда, сейчас о нем предпочитают не вспоминать. Ко всеобщему удивлению, кузина моего отца Николь сбежала с конюхом. Ей было уже двадцать девять, красоты Бог не дал, и все считали, что она останется старой девой. Об отъезде Николь сожалели, но дело было не в ней самой, просто с детства она состояла горничной при матери. Все остальные дети завели свои семьи, а она осталась с леди Райт. И что, вы думаете, сделал муж этой леди? Помчался в Ирландию, где нашла приют возлюбленная парочка. Они поселились в маленьком, типично ирландском домике, при виде которого муж леди пришел в ужас. Все его попытки уговорить беглянку вернуться успеха не имели. Она не пожелала возвращаться ни ради матери, ни ради семьи, которой приходилось страдать от позора и сносить насмешки «добрых» друзей. К слову сказать, мужчины их семьи состояли на военной службе. В нашем роду традиционно отдают предпочтение военной карьере или выбирают духовный сан. Первые убивают, а вторые молятся за их души. Впоследствии семью ждала еще одна пощечина. Очень дальняя родственница, имевшая поместье в Ирландии, завещала его Николь, с которой, как мне кажется, она поддерживала отношения. Но самое забавное, что эта пара превратилась в настоящих помещиков, будто ими и родилась. Бывший конюх за свою долгую службу сумел отлично перенять манеры хозяев. — Чарльз весело рассмеялся. — И теперь у меня в Ирландии восемь троюродных братьев и сестер, многие из них занимают высокое положение и преуспели в жизни. Так вот, я пытаюсь убедить вас, что ваша сестра и ее грубоватый парень имеют шанс высоко подняться.

— У нас нет родственников с имениями, и Робби Фелтон был лишен возможности наблюдать жизнь аристократов. — Лицо Агнес застыло, а голос звучал холодно и жестко.

— Я словно нарочно говорю не то, что нужно, особенно вам, — отводя глаза, со вздохом признался Чарльз. — Поймите, мне лишь хотелось сказать, что разница между сословиями не имеет значения.

— Очень даже имеет, — поднявшись, возразила Агнес.

Чарльз тоже поднялся.

— Между жизнью Робби Фелтона и нашей лежит такая огромная пропасть, как между мною и вами.

— Не надо так говорить, — тихо, но решительно произнес он. — Никогда не повторяйте этого. Вы настоящая леди, сами по себе, и одежда здесь ни при чем. Чтобы это понять, мне не нужно было видеть вас в дорогих нарядах.

— Я всего лишь дочь лавочника. — Губы Агнес дрогнули. — Причем не слишком состоятельного. И родословной я похвастаться не могу. Моя бабушка варила на кухне карамель и продавала ее из дверей той же кухни. Так что прошу меня извинить, мистер Фарье.

— Никаких извинений, мисс Конвей. — Чарльз с особым нажимом произнес ее имя. — И не надо смотреть на меня такими глазами. Вот что я вам скажу. Сегодня мы встречаемся с Реджи, и у нас не будет времени, но как-нибудь я обязательно познакомлю вас с одним из своих друзей. Это человек большого ума: у него есть сын, который не так умен, а вот внук пошел в деда. И если социальные различия столь много значат для вас, то вы, наверное, станете смотреть на него свысока, потому что он горнорабочий на шахте Дарема, как его сын и внук. Однако я считаю Джона одним из своих лучших друзей, если не самым лучшим. Образование не научит человека житейской мудрости, не купишь ее и за деньги, даже знатная родословная здесь не поможет.

Агнес смотрела на него без улыбки. Надо же, у Чарльза есть друзья среди горняков. А теперь он вообразил, что у него появился друг в маленькой кондитерской, кого по доброте душевной он назвал леди. Ей подумалось, что Чарльз один из тех, кто перешагнул границу своего сословия. Возможно, его побудила к этому совесть или он придерживался радикальных взглядов, а быть может, и того проще: это помогало ему писать.

Независимо от мотивов Чарльза, Агнес внезапно охватила печаль, словно она потеряла человека, который был для нее больше чем другом. Но, к счастью, девушка не показала, какие чувства всколыхнул он в ее душе, и решила скрыть свое тягостное открытие.

— Не хвалитесь знакомством с шахтерами. — Агнес выдавила из себя улыбку. — Я тоже знаю нескольких. Правда, чаще встречаюсь с портовыми рабочими, складскими служащими и моряками. Все они — наши покупатели.

Тон Агнес и поворот, который принял разговор, несколько озадачили Чарльза. На его лице отразилось чуть заметное удивление.

— Я сразу понял, что вы опытная женщина, — подстраиваясь под ее настроение, произнес он, беря девушку под руку. — А теперь нам пора. Мой братец ждать не любит. Для дам он еще готов сделать исключение, но никак не для мужчин. Хотя это не совсем точно. Ему приходится считаться с майорами и полковниками, потому что сам он пока еще дослужился только до капитана. Вам обязательно понравится Реджи, — добавил Чарльз. — Он человек особый. И также входит в число моих друзей, — хитро взглянув на Агнес, заметил он.

На этот раз они рассмеялись вместе. Чарльз повел ее через мост, они поднялись на холм и вышли к собору, где должны были встретиться братья.

Агнес увидела Реджинальда до того, как он заметил ее. Мужчина стоял неподалеку от входа в собор и смотрел в небо. Солнце поблескивало на кокарде его фуражки и пуговицах мундира. Солнечные лучи играли на погонах и золотых шевронах рукавов. Казалось, это сияние придавало яркости его лицу, хотя глаза были скрыты козырьком фуражки.

— Не рановато ли любоваться на звезды? — воскликнул Чарльз, когда они подошли поближе, и сразу же представил девушке своего брата, повернувшегося на его голос. — Это мой брат Реджинальд. Реджи, познакомься, это мисс Агнес Конвей.

— Здравствуйте. — Тот с улыбкой пожал ей руку.

Агнес отметила несомненное сходство между братьями, хотя Реджинальд был гораздо красивее. Он обладал более броской внешностью: прямой нос, крупнее, чем у Чарльза, над пухлыми губами аккуратная полоска усов, волевой подбородок. Но особенно выделялись на лице глаза: темно-карие, сияющие и смеющиеся. По крайней мере, в этот момент в них вспыхивали веселые искорки. Но Агнес почувствовала, что такое выражение лица предназначалось исключительно дамам.

— Рад познакомиться, — произнес он. — Чарльз много о вас рассказывал.

— Ничего подобного, поскольку сам знаю не много. Доподлинно мне известно только то, что о себе она в основном предпочитает молчать. — Чарльз повернулся к Агнес. — Он совершенно несправедливо обладает преимуществом перед другими мужчинами, в том числе передо мной. Верьте лишь половине сказанного им, да и к этому советую относиться критически.

— Мисс Конвей, он говорит так же, как и пишет.

Братья продолжали подтрунивать друг над другом и после того, как устроились в кафе за столиком.

— Реджи, перестань болтать, — прервал брата Чарльз, когда Агнес разлила по чашкам чай. — Ты не даешь мисс Конвей и слово вставить.

— Прошу прощения, мисс Конвей, прошу прощения.

— Ах, не извиняйтесь, — передавая ему чашку, ответила Агнес. — За прошедшие полчаса мне удалось многое о вас узнать.

— И что же вы выяснили, позвольте узнать? — Улыбка сползла с лица Реджинальда.

Она рассмеялась и подала чашку Чарльзу.

— Ну, во-первых, я узнала, что вы офицер в чине капитана, что на вас блестяще сидит мундир и ваша портупея в идеальном порядке. Интересно, кто сегодня утром надраивал пуговицы вашего мундира?

Чарльз фыркнул и резко поставил чашку на стол, едва не расплескав чай.

— Извините, — вытирая губы и переводя дух, проговорил он. — Что, не ожидал? — В глазах Чарльза, обращенных на брата, плясали чертики. — Так кто же надраивал тебе пуговицы?

— Ответ прост. — Реджи вскинул подбородок. — Этим занимался мой ординарец Питер Дженкинс. Он хороший малый и исполнительный солдат. А вы, мисс Конвей, — поворачиваясь к Агнес, продолжал он, — хотели бы сказать, что мне следует самому их чистить?

— Нет, что вы, зачем же, вы бы просто все испортили.

— А вот в этом вы не правы. — Реджинальд назидательно поднял палец. — Наш отец, который был и остается военным человеком, заставлял нас чистить свою обувь: и сапоги, и парадные ботинки, верно, Чарльз?

Чарльз отвернулся, скривил рот в ухмылке, скосив на брата глаза.

— Ну, конечно, это случалось тогда, когда Роуз или Питер не чистили их для тебя. — Он взглянул на Агнес и пояснил: — Роуз Пратт, до того как стала горничной, работала на кухне, потом она вышла замуж за Питера, конюха. Они до сих пор с нами. Ты вспомни, — обратился Чарльз к брату, — как обещал Роуз пенс? А когда забывал ей заплатить, мне приходилось раскошеливаться за двоих. Он сам чистил свои ботинки! Кому сказать… Если бы это было возможно, ты вообще бы ничего не делал сам!

Реджи наклонился к Агнес и притворно сурово изрек:

— Я полагаю, мисс Конвей, вы отдаете себе отчет в том, что совершили? Вы внесли раскол в семью. А ведь мой брат всегда поддерживал меня. Может, вы суфражистка? — спросил он уже обычным тоном, с чуть заметной улыбкой.

— Нет, я не суфражистка. Мне никогда не хватало решимости и энергии, а тем паче смелости, чтобы отстаивать права женщин. Но не могу сказать, что мне чужды эти идеи. По мере сил я стараюсь поддержать свой пол, правда, делаю это скрытно, ибо трудно добиться успеха, действуя напрямую, особенно когда приходится иметь дело с мужчинами. Я имею в виду бизнес, конечно.

Мужчины переглянулись и залились смехом. Агнес сначала смутилась, но, поняв причину их веселья, тоже расхохоталась.

Час спустя все трое стояли на перроне Центрального вокзала Ньюкасла.

— Несмотря на то, что вы скептически настроенная леди, — говорил Реджинальд Фарье, пожимая Агнес руку, — и можете мне не поверить, но я давно не проводил так приятно время, как сегодня. Надеюсь, мы скоро встретимся опять?

— До свидания, мистер Фарье, и вы, возможно, также не поверите, но и для меня время прошло приятно, потому что… — Голос Агнес заметно дрогнул. — …Я на несколько часов перенеслась в другой мир. До свидания.

— До свидания, — Реджинальд больше ничего не добавил, а стоял и смотрел, как Чарльз повел Агнес к стоянке кебов. Странная девушка. Как это она сказала: «Я на несколько часов перенеслась в другой мир».

— Послушайте, я вполне могу прогуляться, погода хорошая, — сказала Агнес Чарльзу.

— Простите, но мне кажется, вам лучше не ходить одной, мисс Конвей. Ваш внешний вид привлечет не только порядочных людей.

— Вам может показаться это странным, мистер Фарье, — также сделав акцент на его имени, ответила Агнес, — но я вполне могу о себе позаботиться.

— Я не стану с вами спорить, ваше право так считать, и не будем стараться переубедить друг друга. Когда мне можно снова увидеть вас?

— О, пожалуйста. — Агнес покачала головой. — Сегодняшний день был таким приятным и незабываемым, но пусть на этом все и закончится.

— Но почему?

— Ну, не хотите же вы, чтобы я снова начала вам объяснять? Все было уже сказано на скамейке у реки.

— Это не так.

— Нужен кеб, сэр?

— Да-да. — Чарльз открыл дверцу кеба. — Скоро я заеду к вам, — понизив голос, пообещал он.

— Нет, пожалуйста, на надо, — поспешно попросила Агнес. — Дома сейчас такое творится… До свидания.

— До скорого свидания. — Чарльз помог девушке сесть и, закрыв за ней дверцу, отошел к тротуару. Он не помахал ей на прощание, и она даже не кивнула.

— Ты собираешься меня спросить, что я думаю о ней? — сказал Реджинальд, когда Чарльз вернулся на перрон.

— Ошибаешься, Реджи. Мне все равно, что о ней подумает кто бы то ни было, важно, что я о ней думаю.

— Это настолько серьезно? — спросил Реджинальд, когда они вышли из здания вокзала.

— Да, ты правильно понял.

— Тебе известно, что это значит?

— Догадываюсь.

— Конечно, родители — люди широких взглядов, но не настолько же. Подожди! — Реджи жестом остановил возражения брата. — Я уверен, она умеет держать себя и вообще милое создание, но тем не менее продолжает оставаться лавочницей. Оказывается, я знаю их магазин, несколько раз проходил мимо по пути на пристань. Отец при необходимости может закрыть на это глаза, но вот мама… ты сам знаешь. И все-таки желаю тебе удачи. Однако тебе предстоит разобраться с прежним увлечением. Да и меня ждет пара сражений, и самое серьезное не за границей, а здесь, в Ньюкасле. Будь они неладны, эти женщины! Присасываются не хуже пиявок, трудно оторвать. Советую тебе не забывать это, парень.

— Знаешь, Реджи, я очень хочу, чтобы в моем случае это оказалось правдой.

— Черт возьми, Чарли, не теряй голову, можешь нажить себе массу неприятностей. Поверь мне на слово, нет ничего вечного, особенно это относится к тому, что ты сейчас испытываешь. Это просто не может долго длиться. Даже лесные пожары, и те со временем гаснут. Ну все, пора домой. Лучше возьмем кеб. Мне надо сказать «до свидания», потом в Колчестер, обратно в полк, иначе там все без меня развалится. Ты знаешь, Чарли, как ни странно, но я лучше всего чувствую себя среди этих суровых, крепких, несдержанных на язык людей. И они хорошо относятся ко мне. Это точно. — Реджинальд шутливо подтолкнул Чарльза, и они, рассмеявшись, уселись в кеб. Несмотря на веселье, Реджинальд тем не менее вспомнил, как совсем недавно сожалел о том, что ни он, ни его братья не были способны искренне любить.

Глава 5

— Она еще что-нибудь сказала, или это все?

— Нет, мама, не все.

— Что же еще? — гаркнул Артур.

— Не советую орать на меня, — в свою очередь, повысила голос Агнес, поворачиваясь к отцу. — Я и так вас всех терплю. Но терпение мое может лопнуть, и тогда я уйду, а ты возись со своими делами сам. Не забывай, меня здесь ничто не держит.

— Бога ради, перестань. — Артур отвернулся, прижимая ладонь ко лбу. — Не заводи старую песню. Скажи просто, что она ответила? Возьмет к себе Джесси или нет?

— Ничего определенного сказать не могу. Тетя обещала помочь по мере своих сил. Ей надо поговорить с мужем. Кроме того, завтра они уезжают отдыхать, примерно на неделю… — Агнес судорожно сглотнула. Она сама себе удивилась: с такой легкостью солгала и даже глазом не моргнула. Слова сами собой сорвались с языка.

— Присядь, — с не свойственной ей мягкостью предложила Элис. — И она возьмет ее, как по-твоему?

— Я… не знаю. Она сообщит, когда окончательно все решится.

— Сообщит? — сердито переспросил отец, поворачиваясь к дочери. — Ну уж нет. Я сам ей напишу.

— Не делай этого, не нужно. Она достаточно остро все воспринимает и вдобавок не очень благосклонно к тебе настроена. — Агнес снова подумала, насколько естественно у нее выглядели детали вымышленного разговора.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она не питает к тебе особой симпатии, да и к тебе тоже, — заметила Агнес, повернувшись к матери. — И если кто-либо из вас захочет вмешаться, тетя может вовсе отказаться от этого дела. Подождем, ведь несколько дней погоды не сделают.

Артур собрался что-то сказать, но Агнес остановила его.

— И еще она говорила, что, возможно, захочет… — девушка с трудом проглотила комок в горле, — увидеть Джесси, перед тем как примет окончательное решение. Она намекнула, что я могла бы привезти к ней Джесси. Так что пусть пока все идет своим чередом. Не станем ни во что вмешиваться. А сейчас я отправляюсь спать. День выдался трудным и длинным. — Собрав последние силы, Агнес гордо вышла из комнаты. Закрыв дверь, она поспешила в туалет. Ее мутило — сказалось нервное напряжение. Разговор с родителями дался нелегко.

Девушка не переставала поражаться, как непринужденно ей удалось вести себя и насколько убедительно выглядела сочиненная ею история. «Вот уж не ожидала, что смогу так правдиво лгать», — снова подумала Агнес.

Напряжение немного спало, спазмы прекратились, и Агнес, выйдя в коридор, направился к сестре.

— Ах, Эгги, это настоящий кошмар! Я не могу больше этого выносить, — пожаловалась уже лежавшая в постели Джесси, как только Агнес переступила порог. — Тебя не было так долго. А я все ждала, ждала. Ну что, тетя согласилась меня принять?

— Слушай меня очень внимательно. — Агнес присела на край кровати и взяла сестру за руку. Прежде чем продолжать, она предусмотрительно взглянула на дверь. — Буду говорить шепотом, боюсь, как бы нас не подслушивал отец. Дела обстоят так. Ты ни под каким предлогом не можешь поехать к милой маминой сестричке. Я видела ее всего лишь несколько минут, мы обменялись парой слов, но этого оказалось вполне достаточно. Я поняла: тетушка скорее согласится поселить у себя в доме тигра, чем даст приют беременной племяннице. Бездомный ребенок умрет у ее порога раньше, чем она догадается накормить его. Вот такое у нее милосердие. Меня она не узнала, а я, естественно, не представилась.

Теперь слушай дальше. Случайно я встретила в поезде мистера Фарье и в общих чертах рассказала о том, что стряслось. Нет-нет, в подробности я его не посвящала, — успокоила Агнес сестру, — он знает только, что ты хочешь выйти замуж за Робби и что из-за этого произошел скандал. Мистер Фарье предложил вам зарегистрировать брак в Бюро регистраций, после того как вы получите специальное разрешение. Это займет неделю. Ну, может, немного больше. Правда, есть одна сложность: под заявлением должны стоять подписи родителей. Ты, конечно, понимаешь, что на это не стоит рассчитывать. Получить их согласие — дело безнадежное. Однако достаточно иметь подписи родителей на бланке. Фелтоны, как мне кажется, преуспели в разных делах, о которых нам лучше не знать. И думаю, они не откажутся изобразить на бланке пару подписей. Конечно, подлог — вещь ужасная, я прекрасно это сознаю, но если не удастся ничего сделать, останется лишь один выход — Гретна Грин, брак без соблюдения формальностей. Теперь дело за Робби. Все в его руках. И еще одно: готова ли ты к трудностям? Ведь тебя ожидает далеко не легкая жизнь.

— Эгги, но моя жизнь здесь — настоящий ад. А трудностей я не боюсь и готова вынести все, если со мной будет Робби. Я уверена, что он, как никто другой, сможет позаботиться обо мне.

— Ты понимаешь, если все получится, вам придется немедленно скрыться, иначе он, — Агнес выразительно кивнула на дверь, — вас убьет. А о том, что будет со мной, когда я им все расскажу, даже думать не хочу. Если бы в этот момент рядом был человек, способный обуздать отца, мне было бы спокойнее. Отец из-за пустяка хотел меня ударить, а в этой ситуации он способен на что угодно. Но, так или иначе, я завтра же поговорю с Робби, едва лишь найду время и предлог отлучиться из дома. Значит, я могу передать ему, что ты согласна идти с ним до конца?

— Да, Эгги, да! — Джесси бросилась Агнес на шею и крепко прижалась к сестре.

— Господи, тише, он же может нас услышать, — Агнес попыталась умерить ее восторг. — А теперь постарайся уснуть. Я страшно устала, поговорим завтра.

Добравшись наконец до своей комнаты, девушка зажгла свет и взглянула на себя в зеркало. На ней все еще было роскошное зеленое платье, на один день превратившее ее в знатную леди. Медленно раздевшись, она повесила платье на вешалку под жакет и спрятала в шкаф. Прежде чем закрыть дверцу, Агнес некоторое время задумчиво смотрела на свой наряд.

— Ну, вот и все, на этом конец, — произнесла она вслух и решительно захлопнула шкаф.

— Куда это ты собралась? — спросила мать у Агнес.

— Мне нужно ненадолго отлучиться.

— Позволь узнать, зачем?

— Хочу пройтись по магазинам.

— На нашей улице?

— Нет.

— Что это тебе вдруг так понадобилось?

— Мне нужно купить кое-что из белья.

— Но у тебя же его полно.

— Оно слишком плотное. Кроме того, я уже давно покупаю для себя одежду и лучше знаю, что мне нужно.

— Ты надолго?

— Как получится. Хочу походить и присмотреться. Думаю, я имею право потратить немного времени на себя. Тем более что вечером отец отправляется в клуб, и мне нужно быть в магазине.

Мать наградила Агнес долгим пристальным взглядом и отвернулась.

Девушке пришлось выйти через магазин, так как отец запер черный ход, а ключ оставил у себя. Она спустилась вниз и вошла в кладовую. В это время со стороны табачного магазина появился отец.

— Уходишь?

— Мне надо кое-что для себя купить.

Она хотела его обойти, но отец удержал ее, схватив за руку, но не грубо, а скорее ласково.

— Не держи на меня зла, девочка. Я совсем разбит. Все, что случилось, дано мне в наказание. Джесси всегда была для меня на первом месте, но ты стоишь десятерых таких, как она. Теперь это яснее ясного. И обещаю, ты не останешься внакладе, нет, не останешься.

Увидев перемену в настроении отца, Агнес решила попытаться смягчить его сердце и разрядить обстановку. В душе ее появилась надежда.

— Быть может, ты простишь ее и примиришься с существующей ситуацией? Джесси совершила ошибку, но если бы ты по-доброму к ней отнесся и сказал, что простишь…

— Нет, моя милая. — Артур продолжал говорить тихо, но в голосе его зазвенела сталь. — Я не могу простить ее, как нет у меня прощения евреям, распявшим Христа.

Это заявление отца поразило Агнес до глубины души. Она не помнила, чтобы он хоть раз переступал порог церкви. Тем не менее в его душе жило предубеждение против евреев, которых ему почти ежедневно приходилось обслуживать в магазине. Слова отца могли бы показаться расхожей фразой, но Агнес чувствовала, что он говорит искренне.

Агнес поникла головой и, огорченная, отвернулась. Надежда переубедить отца рухнула.

— Мисс Агнес, — окликнула ее Нэн Хендерсон, когда девушка проходила через кондитерский магазин. — Советую покрепче держать шляпу, на улице сильный ветер. Хорошо, что сегодня прохладнее, — продолжала Нэн, выходя из-за прилавка. — Шоколад солнца не любит. Было бы неплохо повесить жалюзи от солнца, как вы считаете, мисс?

— Да, мне кажется, это хорошая мысль.

— Все в порядке? — шепотом спросила Нэн.

— Да, Нэн, все нормально.

— Хорошо, если так.

Девушка открыла дверь, пропуская Агнес, и что-то сказала вслед, но ее слова подхватил и унес налетевший порыв ветра, едва не прихвативший с собой и шляпу Агнес.

Конечно, Нэн не могла не заметить, что в доме неладно, она была совсем не глупа и о многом догадывалась.

Агнес добралась до дома Фелтонов за четверть часа. При свете дня улица имела захудалый вид. Палисадник перед их домом густо зарос травой. Но Агнес отметила про себя, что дверь ярко выкрашена, а каменные ступеньки крыльца старательно вычищены.

Она подняла кольцо и постучала. Ей тут же отворили. Загораживая весь дверной проем, перед Агнес возвышалась невероятно огромная фигура. Днем мать Робби показалась девушке еще внушительнее.

— Ну и ну! Каким это ветром тебя занесло? — В голосе и на лице Бетти Фелтон отразилось неподдельное удивление. Она явно не ожидала увидеть такую гостью. — Надеюсь, папашу ты с собой не прихватила? — Женщина нарочито внимательно посмотрела по сторонам. — Входи, чего же на улице торчать.

Агнес прошла мимо нее в кухню и обратила внимание на начищенные до блеска медные вещицы на каминной полке и на аккуратный вид плиты.

— Садись. — Бетти выдвинула из-за стола стул и развернула его к камину. — Ты пришла полюбопытствовать, жив мой сын или уже умер?

— Мне нужно поговорить с ним.

— Хочешь просить, чтобы он оставил твою сестру, которая носит его ребенка? Ничего не выйдет, и не мечтай. Может быть, он и отказался бы от нее, если бы не ребенок. А сейчас — ни за что. И вот еще что: будь их воля, мои мальчики отправили бы твоего мерзавца папашу в больницу, а может, и на кладбище. Но Робби запретил им вмешиваться. Он сказал, что они с твоим отцом дрались каждый за свое. Вот ребятам и пришлось отступиться. Повезло сукину сыну. Туго бы ему пришлось: наш Джимми собирался снять с него скальп, а этот парень шутить не любит. Я учила своих мальчиков драться честно: только кулаками. Но это с теми, кто тоже боролся открыто. А уж если кто нарушал правила и бил ниже пояса, тогда и они отвечали тем же. Твой отец как раз задел их за живое. Я всегда старалась сдерживать сыновей, никогда с ними не церемонилась, давала им свободу. Так о чем тебе надо поговорить с Робби?

— Мне бы хотелось самой ему все рассказать. Он дома?

— Дома. Лежит в постели наверху. Голова у него трещит, что неудивительно. Я схожу за ним, а ты пока пройди в гостиную.

Бетти махнула рукой, и Агнес, словно подхваченная ветром, поднялась со стула и последовала за хозяйкой через коридор в другую комнату.

Девушка знала, что в домах у рабочих гостиной, как правило, пользовались редко, лишь в особых случаях. Но как только она оказалась в гостиной Фелтонов, ей стало ясно, что из правил бывают исключения. Эту комнату не держали «напоказ», и она выглядела вполне жилой и довольно уютной. Посередине стоял большой кожаный диван и два кресла, далеко не новые; у стены — высокий буфет с расписными фарфоровыми тарелками и безделушками; у окна располагался овальный стол на четырех изогнутых ножках. На окнах висели кремовые тюлевые занавески с крупным рисунком. В гостиной был также камин с высокой решеткой, на которой крепилась деревянная панель, достаточно широкая, чтобы служить сиденьем. На панели стояло несколько пепельниц с окурками и остатками табака из трубок.

Порядок в доме поразил Агнес. Ей представлялось, что в этом буйном семействе все должно было бы быть перевернуто вверх дном. Но нежданно-негаданно дом Фелтонов оказался опрятным. Агнес отметила про себя, что иногда более близкое знакомство с людьми заставляет изменить свое мнение о них. Мысленно она вернулась к событиям предыдущего дня, вспомнив свою поездку и сочиненную историю.

Бетти Фелтон, оставив нежданную гостью, поднялась по лестнице, и вскоре Агнес услышала вверху ее тяжелые шаги и громкий пронзительный голос. Через несколько минут в комнате появился Робби с забинтованной головой.

— Присаживайся, хочешь чаю? — спросила миссис Фелтон.

Сперва Агнес решила отказаться, но потом согласилась.

— Спасибо, чашка чаю мне не помешает.

Она присела на край одного из кожаных кресел, Робби устроился напротив.

— Как ваши дела? — поинтересовалась Агнес.

— Помаленьку. Не скажу, чтобы очень плохо.

— Мне жаль, что все так случилось.

— И мне тоже. Как она?

— Джесси?

— Ну да, кто же еще? — слова Робби прозвучали резко.

— Нормально, — отрезала Агнес. — Насколько нормально можно чувствовать себя в тюрьме, а дом сейчас для нее ничуть не лучше.

— Вы принесли от нее записку?

— Нет. Я пришла кое-что вам предложить. Но сначала хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос.

— Ну, давайте, я слушаю. — Робби подвинулся к краю кресла и вопросительно взглянул на Агнес.

— Любите ли вы Джесси настолько, чтобы при первой возможности жениться на ней и затем сразу же увезти в безопасное место?

— Тут и раздумывать нечего. Могу сразу ответить. Я люблю ее, она ждет от меня ребенка, и я женюсь на ней. Но для этого нужно какое-то время. К тому же ее держат взаперти, как вы сказали. Конечно, я мог бы прийти к вам в дом с братьями, и мы бы ее выручили. Но я не хочу, чтобы из-за меня опять заварилась каша. Так что же вы предлагаете, то есть, я хочу сказать, как нам все устроить?

— Существует такой документ, как специальное разрешение.

— А для чего оно?

— Чтобы заключить брак.

— Нет, — Робби покачал головой, — я никогда о таком не слышал.

— Насколько я поняла, вся процедура займет около недели или немного больше, по крайней мере, так мне говорили. Вам надо будет сходить в Бюро регистраций брака и навести справки. Но есть одно препятствие. Джесси необходимо получить разрешение родителей. Думаю, мне не надо вам говорить, что на это рассчитывать не приходится. Однако мне сказали, что есть бланк, который они могут подписать, то есть… достаточно их подписей.

Агнес и Робби пристально смотрели друг на друга. Она вспомнила такую же немую сцену с Чарли, когда он намекнул ей на способ помочь Джесси.

— Вы понимаете, что я имею в виду? — спросила наконец Агнес.

— Да, конечно. — Робби оказался догадливым, как она и предполагала. — Я смогу это сделать. За мной дело не станет. — Он поднялся и посмотрел на сидевшую Агнес сверху вниз. — Но как ей выбраться из дома незамеченной?

— Я… постараюсь все устроить. Родители рассчитывали отправить Джесси в Дарем к маминой кузине. Вчера я туда ездила, чтобы поговорить с ней об этом. Но как только ее увидела, мне стало ясно: помощи от тети ждать нечего. — Агнес отвела взгляд в сторону и продолжила: — Однако когда вернулась, я не открыла родителям правды, а сказала, что будто тетя обещала подумать. Вчера же я встретила своего знакомого, который и рассказал мне о специальном разрешении. Как последний вариант остается еще Гретна Грин.

— Гретна Грин? — помолчав, усмехнулся Робби, потом спросил: — Вы проделали такую штуку? — Лицо парня озарилось улыбкой, которая, как поняла Агнес, и покорила Джесси. — Вы молодец, скажу я вам, точно. Джесси повезло, что у нее есть такая сестра. Очень повезло. Ма! — Робби повернулся к вошедшей матери. Он взял у нее поднос, на котором стояли чашки с чаем и сахарница. Робби поставил поднос на овальный стол и подал одну чашку матери, другую — Агнес. — Она все устроила, — сказал он, снова поворачиваясь к матери.

— Как это «все устроила»? — переспросила Бетти.

— Ну, чтобы мы поженились, я и Джесси.

— И как она собирается все это проделать?

Робби вкратце изложил матери суть дела.

— Знаешь, мисс, ты просто мировая девушка! — воскликнула Бетти. — Слава Богу, что не пошла в своего мерзкого папашу, наверное, ты — в мать.

Агнес тут же захотелось возразить, но она всего лишь мысленно сказала себе: «Надеюсь, что нет». Вслух же заговорила о другом:

— Главное — вы должны уехать как можно дальше. Может, вам стоит поселиться в средней части страны?

— Об этом не беспокойтесь.

— Вам потребуются деньги. — Агнес посмотрела на мать с сыном.

— И об этом не стоит волноваться, мисс, — ответил Робби. — У меня есть немного на первое время; продержимся, пока я не найду работу. Думаю, мы отправимся в какой-нибудь портовый город. А уж там, где есть море, работа для меня всегда найдется.

— Поверь моему слову, мисс, без гроша они сидеть не будут, — заверила Бетти. — Если понадобится, я помогу. Твоя сестра не испытает нужды, когда появится малыш. Знаю, к трудной жизни она не привыкла. Ей еще придется повидать всякое, но мы постараемся, чтобы ей было полегче. Об этом не надо беспокоиться. А теперь скажи мне, парень, ты сможешь пойти в это Бюро сам? Или мне лучше проводить тебя?

— Тебе не нужно ходить, ма. Я сам справлюсь. Хотя кое-какая помощь мне понадобится, — улыбнулся он, повернувшись к Агнес. — Мисс, я чувствую себя так, словно родился заново. И эту новую жизнь дали мне вы. Час назад я ломал голову, что делать, и ничего не мог придумать. Спасибо вам большое за помощь. Я этого никогда не забуду. А теперь напишите имена ваших родителей и покажите, как они расписываются.

— Хорошо.

— Еще чаю?

— Нет, спасибо, — Агнес поспешно поблагодарила будущую свекровь своей сестры. — Вкусный у вас чай. — Она удивилась, как ей удалось проглотить эту невероятно крепкую смесь. Такого чая девушка еще не пробовала. У негр был какой-то необычный привкус.

— Этот чай не такой, как в магазинах, — объяснила миссис Фелтон. — Ребята принесли его прямо с судна.

Агнес догадывалась, каким образом этот чай попал к братьям. И она помогает Джесси войти в эту семью! Более того, подсказала Робби, что можно подделать подписи родителей. Так разве она лучше, чем они? Ее мысли прервала «женщина-гора», как Агнес окрестила про себя мать Робби.

— Сын сказал, что не забудет твоей помощи, — произнесла Бетти, взяв девушку за руку. — Я тоже не забуду… Уже уходишь?

— Да, мне пора возвращаться, — поднимаясь, ответила Агнес и, вернувшись к Робби, добавила: — Как я узнаю, что вам удалось сделать?

— Рози может зайти к вам в магазин, — переглянувшись с матерью, предложил Робби. — Она что-нибудь купит для своего малыша.

— Но меня может не оказаться в магазине.

— А у вас есть человек, которому вы доверяете, кому Рози могла бы все передать?

Агнес на минуту задумалась. «Положись на Нэн», — подсказал ей внутренний голос, и она согласилась, потому что знала: Нэн не откажет себе в удовольствии досадить хозяину.

— Да, есть одна молодая женщина. Она работает в кондитерском магазине. Вы сообщите ей день и час, когда будете ждать Джесси в Бюро.

Внезапно Агнес охватил страх. Как она может толкать сестру в семью, члены которой были известны своим буйным нравом и знали, где что плохо лежит?! Как, например, украденный чай. Но существовал ли другой выход? Разве лучше для Джесси остаться с внебрачным ребенком на руках? Но это в том случае, если малыш появится на свет. Агнес прекрасно отдавала себе отчет в том, что загнанная в угол сестра могла решиться на любой необдуманный поступок. Но вот чего ждать от отца? Что будет, когда все раскроется? От этой мысли девушка болезненно поморщилась.

— Голова болит? — участливо спросила миссис Фелтон.

— Немного, — Агнес не стала вдаваться в подробности.

— Чему удивляться? — продолжала мать Робби. — Жить с таким полоумным, как твой отец, тут не только голова будет болеть. И что он о себе воображает! Кто он такой, в конце концов? Будь он одним из аристократов, тогда понятно, что он задирал бы нос перед моим сыном. А так ведь и сам невелика птица. И магазин его, извини уж, не многим больше простой лавки, да и стоит не на главной улице, а сбоку припека. На окраине много не наторгуешь. Держу пари, у нас на пристани по воскресеньям выручка побольше, чем у него за целую неделю. Я еще раз извиняюсь, потому что знаю, что ты работаешь. Хотя, думаю, работа эта тебе не по душе.

— Ну ладно, ма, ей надо идти. — Робби поднялся и протиснулся мимо матери к Агнес. — Я вас провожу.

— Удачи тебе, красавица! — крикнула ей вслед миссис Фелтон.

— До свидания, — откликнулась Агнес.

— Я знаю, вы из-за нас рискуете, — сказал Робби, когда они подошли к входной двери.

— Нет-нет, все в порядке, не о чем беспокоиться, — ответила Агнес, словно завершила светскую беседу. — Всего доброго. — Девушка дошла до конца улицы и тут почувствовала, как дрожат у нее колени. Конечно, она рисковала, да еще как!

Обратный путь занял у Агнес вдвое больше времени, потому что по дороге домой она зашла в церковь Святого Доминика. Откровенно говоря, девушка заглядывала в церковь крайне редко. Семья их не отличалась особой набожностью. Агнес опустилась на колени в заднем ряду, но ни одна из молитв на ум не приходила. И она, как ребенок, начала: «Господи, надоумь меня, подскажи, что делать. Объясни мне, Господи, правильно ли я поступаю, станет ли Джесси лучше от этого?.. Мне так трудно все решить самой».

Агнес не вставала с колен, словно ожидала ответа. И она его услышала. В душе зазвучал голос Чарльза. Он повторил то, что сказал тогда у реки: «Если они любят друг друга, тогда этот поступок оправдан и пойдет им на пользу».

Поднявшись, Агнес еще немного посидела на скамье. Чуть позже она вышла из церкви с чувством, что жребий брошен и отступать уже нельзя.

Поравнявшись со шляпным магазином, девушка услышала стук в окно и увидела мисс Беллу, призывно машущую ей рукой. С тяжелым вздохом Агнес открыла дверь магазина. В этот момент ей не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать, даже с такими милыми созданиями, как сестры Кардингс.

— Проходи в мастерскую, — громким шепотом произнесла мисс Белла. — Там Рини и Флоренс.

Пройдя в мастерскую, Агнес увидела занятых отделкой шляп сестер и перевела вопросительный взгляд на мисс Беллу.

— Я подумала, нам стоит об этом сказать Агнес, — обращаясь к сестрам, промолвила мисс Белла. — Может быть, ей станет немного легче.

— Не знаю, какое это может иметь значение, — с сомнением откликнулась мисс Рини и положила шляпу на стол. — Ну да ладно. Речь идет о Кристин, ты ее знаешь, у ее отца булочная в конце улицы — «Пирожные и булочки Харди». — Название магазина мисс Рини произнесла с гримасой на лице. — Так вот, Кристин выходит замуж за Джонни Темпла.

— Кристин!.. Выходит за Джонни, того самого, который в подмастерьях у мистера Стина, башмачника?

— Агнес, насколько мне известно, на этой улице другого Джонни Темпла нет.

— Но ведь он почти мальчишка.

— Да, ему двадцать, а Кристин на добрых восемь лет его старше. И тем не менее.

— Но мне казалось, что Кристин влюблена в мистера Стина.

— Может быть, раньше так оно и было, — поджала губы мисс Рини. — Короче говоря, она в том же положении, что и ваша Джесси.

— Кристин?

— Да, Кристин. И… они собираются пожениться. В воскресенье в католической церкви огласили их имена, как желающих вступить в брак. Кристин католичка, а вот насчет Джонни не могу ничего сказать, не знаю.

— Глупый юноша, попался на крючок.

Рини с Беллой взглянули на Флоренс, но общее мнение сестер высказала мисс Белла:

— Но почему ты так считаешь… Я хочу сказать, таким ли уж глупым он оказался?

Два скандала на одной улице? Агнес чуть не рассмеялась. Ей пришла в голову мысль, что новость, возможно, смягчит сердце отца и он сменит гнев на милость. Но она тут же отмела ее, скорее всего, известие лишь подольет масла в огонь.

— Как Джесси? — поинтересовалась Белла.

— Радоваться ей не с чего, — вздохнула Агнес.

— Этого и следовало ожидать. — Мисс Рини взяла шляпу и продолжила прерванную работу. — Такие вещи не редкость, но за них всегда приходится расплачиваться, и цена неизменно высока. Причем часто игра не стоит свеч, нет, не стоит! — В ее голосе отчетливо прозвучала горечь. Сестры опустили глаза.

— Не следующей неделе к нам собирается миссис Бреттон-Фосет, — с напускной бодростью объявила мисс Белла. — У нас может появиться для тебя что-нибудь симпатичное. Мы видели тебя на днях в новом костюме. Ты смотрелась чудесно, просто загляденье. Гораздо лучше, чем миссис Фосет в своих нарядах.

Глядя на трех немолодых сестер, искренне радующихся за нее, Агнес не решилась сказать: «Мне не нужны больше туалеты вашей миссис Бреттон-Фосет, они доставили мне достаточно хлопот: я случайно попала в другой мир, где оказалась совсем чужой». Но она благоразумно промолчала.

— Как отец, дорогая? — спросила мисс Флоренс.

— Все так же, — без всяких эмоций ответила девушка.

Распрощавшись с сестрами, Агнес вышла на улицу и, бросив взгляд на булочную в конце улицы, задумалась о Кристин. Должно быть, крайнее отчаяние толкнуло ее на этот шаг. Агнес прекрасно понимала причину, вызвавшую это отчаяние. О, как знакомо было ей это чувство, особенно властно заявлявшее о себе в ночной тиши! Но рискнет ли она заплатить столь высокую цену, чтобы утолить томительную жажду?.. Нет. Ни за что и никогда. Лучше уж остаться старой девой, как сестры Кардингс. Жизнь так несправедливо обходилась с женщинами: природа наградила их желаниями, удовлетворение которых сулило либо позор, либо заставляло соглашаться на брак по расчету, в то время как мужчины всего лишь платили за удовольствие звонкой монетой.

Как только она вошла в магазин, Нэн, извинившись перед покупательницей, подбежала к Агнес.

— Заходил тот молодой человек, — шепотом сообщила Нэн. — Хотел повидать вас. Сказал, что если удастся, то придет завтра в это же время.

Не сказав ни слова, Агнес прошла через магазин и поднялась наверх. Она заглянула на кухню. Мать, стоя у стола, раскатывала тесто. Готовить и есть — вот что стало теперь для Элис единственной отрадой и утешением. Джесси мыла посуду. Увидев Агнес, обе подняли головы.

— Что купила? — спросила мать.

Девушка слегка растерялась, у нее совершенно вылетело из головы, что она ушла из дома якобы для того, чтобы купить белье. Но она тут же взяла себя в руки.

— Не нашла ничего подходящего, — как можно спокойнее ответила она.

— Боже мой! В Ньюкасле полным-полно магазинов, а ты так ничего и не выбрала.

— Да, мама, но я видела кое-что интересное. — Она повернулась к Джесси. — Очень милое платье из ситца, широкое, с приятным рисунком. Мне кажется, как раз твоего размера.

— Где ты его видела? — поинтересовалась Элис.

— Это было… — Агнес отвела глаза и сделала вид, что вспоминает, а сама прикидывала в уме, в каком магазине могла продаваться одежда для беременных. — Да, я видела его в галерее Фенвикс. И мне оно очень приглянулось.

Спустя несколько минут Агнес переодевалась в своей комнате. Она собралась было надеть свой обычный черно-белый наряд. По мнению отца, эта одежда подчеркивала ее более высокое, по сравнению с обычной продавщицей, положение. Но, взглянув еще раз на платье с фартуком, она решительно сказала себе: «Хватит ходить в форме. Больше я этого не надену». Девушка сдернула надоевшую одежду со спинки стула и, свернув в узел, затолкала в ящик комода.

— Можно войти? — услышала она голос сестры.

Агнес открыла дверь, и Джесси быстро проскользнула в комнату.

— Ну что там? — спросила она с порога.

— Садись. — Агнес усадила сестру на кровать и, устроившись рядом, взяла Джесси за руку. — Теперь слушай меня внимательно. Я видела Робби… и его мать…

— Как он? Голова болит?

— С ним все в порядке. Но главное другое. Он собирается в Бюро регистраций браков за специальным разрешением. Я ему рассказала все, что знала об этом. Теперь наша задача придумать, как вывести тебя из дома, чтобы вы могли встретиться.

— Ах, Эгги! — В порыве благодарности Джесси обхватила сестру за шею.

— Хватит, подожди, слушай дальше. Мы получим от него известие через несколько дней. Передаст его сестра Робби — Рози, она зайдет к нам в магазин…

— Но кому она все расскажет?

— Я все устрою. Нам поможет Нэн. Я с ней поговорю. Когда мы были в кухне, меня осенило. Я нашла повод вытащить тебя отсюда. Тебе нужно купить платье большего размера. Я постараюсь, чтобы мы отправились за ним одни, однако надежды на это мало. Скорее всего, с нами захочет пойти мама. Но если мы отправимся в галерею Фенвикс, там есть дамская комната. Когда я подам тебе знак, ты скажешь, что тебе нужно в туалет. Незаметно выскользнешь оттуда и побежишь в Бюро, где Робби будет ждать тебя.

— А где находится это Бюро?

— Не беспокойся, мы все узнаем. Как только процедура закончится, немедленно уезжайте из города. Не теряйте времени. Я и Робби предупредила об этом… Возможно, его родным захочется отметить событие, не советую этого делать, ты знаешь отца. Когда он узнает о твоем побеге, одному Богу известно, что произойдет, и если отец каким-то образом разведает, где вы, тут же бросится за вами в погоню. В ближайшие дни притворяйся, что смирилась и успокоилась: больше бывай в гостиной, не сиди подолгу в своей комнате; займись вышивкой, читай, делай что хочешь, только играй как следует свою роль. Поняла?

— Да, Эгги, я все поняла. И я никогда не забуду, что ты для меня сделала. Никогда. Что бы со мной было, если бы не ты? — Джесси снова крепко обняла сестру.

На этот раз Агнес не сопротивлялась, напротив, она сама прижала к себе Джесси.

— Должна сразу предупредить: жизнь с этим парнем не будет гладкой. Ну, не надо дрожать. Я знаю, как вы относитесь друг к другу, но не забывай, он — Фелтон. Другую такую семью в Ньюкасле еще поискать надо. Создается впечатление, что они зарабатывают на жизнь главным образом дракой, мошенничеством, а порой и воровством.

— Но только не Робби, нет. — Джесси подняла голову с плеча Агнес. — Он не такой. Он хочет стать другим. Робби хорошо знает плюсы и минусы своей семьи, но, несмотря на это — они его семья и он любит их такими, какие они есть. Их матери пришлось много и тяжело работать. Она делала единственное, что могла, для того чтобы вырастить сыновей в том квартале, где они жили и где действовали свои жестокие законы. Их отец был боксером, его многие знали. Но Робби хочет другой жизни. Поверишь ли, это так.

— Ну хорошо, хорошо. Однако тебе придется потрудиться, чтобы он изменился еще больше. Согласна со мной?

Джесси сняла руки с плеч Агнес и отстранилась от сестры.

— А ты знаешь, — тихо заговорила она, — мне совсем не хочется, чтобы он сильно изменился. Мне он и таким нравится. Робби честный и порядочный, а это главное.

Агнес отвернулась. Джесси сказала, что ей не хочется переделывать этого Фелтона. Господи! Ее сестра — хорошо воспитанная девушка, умная и способная. По итогам экзаменов в школе она была на втором месте. И в колледже показала неплохие результаты, хотя и старалась вполсилы. И несмотря на это, готова была идти по жизни с Робби, грубоватая внешность, манеры и речь которого не отличались особым изяществом.

Агнес подумала о причине, толкнувшей Кристин Харди к Джонни Темплу, парню моложе ее на восемь лет. И она поняла, почему Джесси была готова на все ради того, чтобы выйти замуж за Робби Фелтона. Открытие смутило ее. Хотя она и пыталась себя укорять, но правда оставалась правдой: и Кристин и Джесси, да и она сама, как и многие другие женщины, попались в капкан, устроенный самой природой. На ее взгляд, это не имело никакого отношения к чувству, именуемому любовью, или такая связь все же существовала? Сейчас Агнес ни в чем не была уверена. В последние дни голова у нее шла кругом, она не знала покоя. Ей снова захотелось очутиться где-нибудь далеко-далеко, подальше от дома, от этого города и всего того, что с ним связано. Мысли ее перескочили на Чарльза Фарье. «Лучше держаться от него подальше», — решила Агнес. Если по той или иной причине ей придется покинуть среду, в которой она выросла, его мир останется для нее закрытым.

— Эгги, тебе надо было выходить за Пита Чэмберса. — Голос Джесс вывел Агнес из задумчивости, она даже вздрогнула. — Он неплохой человек, — продолжала Джесси, — и положение занимает приличное: второй помощник капитана, может со временем стать капитаном…

— Боже мой! — воскликнула Агнес, вскакивая с постели. — Ты попала в такую историю, я из кожи вон лезу, чтобы помочь тебе выйти замуж за этого парня, хотя не скажу, чтобы это было мне по душе, а ты жалеешь, что я не вышла замуж за Пита Чэмберса! Но если бы вышла, где бы я сейчас была? Скорее всего, путешествовала с ним на корабле, жила бы в свое удовольствие, а не разрывалась между двумя магазинами и маленькой фабрикой. Да в придачу не была бы у вас у всех на побегушках. Помогло бы тебе мое замужество, а? Как бы ты поступила тогда? Забеременела бы от этого парня или тебя бы это остановило?

— Извини, Эгги, извини… я не хотела тебя огорчать. Просто подумала: очень жаль, что ты не замужем, тем более, как ты выразилась, находишься у всех на побегушках.

Джесси тихонько встала и вышла из комнаты, а Агнес уселась на постель и с силой ударила кулаком по подушке, приказывая себе не плакать. Это сломило бы ее окончательно и плач мог превратиться в истерику, как часто случалось с ее матерью.

Глава 6

Прошла неделя. Наступил вторник. Погода, казалось, вознамерилась помочь беглецам. Все предыдущие дни дождь лил как из ведра. Однако именно во вторник небо прояснилось, ветер стих, выглянуло солнце и сразу потеплело. Можно было отправляться в поход по магазинам.

Элис надела серое, зауженное в талии платье. Сверху она накинула длинный пыльник из легкой ткани. Поля соломенной шляпы с высокой тульей украшала гроздь красных вишен. Агнес была в своем обычном голубом ситцевом платье с льняным жакетом того же тона и в шляпке из итальянской соломки.

Фигуру Джесси скрывал свободного покроя плащ, но и в нем она выглядела более грузной, чем на самом деле, а все потому, что на ней было надето два платья и три комплекта белья. Темно-зеленого цвета соломенная шляпа, формой напоминавшая капор, скрывала ее глаза, полные волнения и страха.

Мать и дочери молча стояли, глядя на дверь. Наконец она распахнулась и появился Артур Конвей. Он остановил взгляд на жене.

— Мне нужны деньги, — сказала Элис.

Не говоря ни слова, Артур достал замшевый мешочек и отсчитал пять соверенов.

— Этих денег не хватит на все, что ей нужно купить, — глядя на монеты, заметила Элис.

Он снова хмуро взглянул на жену, крепко стиснул зубы и швырнул на стол еще три золотых. Элис собрала деньги, и они перекочевали в ее кошелек, занявший свое место в расшитой бисером сумочке.

— Вы надолго? — спросил Артур.

— Не знаю, сколько времени это у нас займет.

— Не надо со мной хитрить!

— И не думаю, мистер Конвей. — Элис медленно двинулась к двери, за ней почти бегом устремилась Джесси.

У самой двери Артур остановил старшую дочь.

— Держи ухо востро и приглядывай за ней, — наклонясь к Агнес, напутствовал отец.

— Почему? — обернувшись, спросила она, делая вид, что не понимает.

— Ты знаешь — почему, отлично знаешь.

Проходя мимо отца, Агнес с большим трудом заставила себя сохранить невозмутимый вид и не ускорить шаг. Все трое молча прошли через магазин, даже не удостоив ответом кивнувшую им по очереди Нэн. Когда они оказались на залитой солнцем улице, Джесси неожиданно обернулась, окинула взглядом магазин и подняла глаза на окна их квартиры. Элис и Агнес замерли на месте.

— Ты что-нибудь забыла? — поинтересовалась Элис.

— Нет, мама, ничего, абсолютно ничего.

Элис перевела недоуменный взгляд на старшую дочь, будто хотела спросить: «К чему это она?».

— Я… думаю… сначала нам лучше зайти в галерею Фенвикс, — заикаясь, выдавила из себя Агнес.

Туда они и направились.

— Так ты точно здесь видела это платье?

— Мне так казалось, — окидывая взглядом торговый зал, ответила Агнес. — Возможно, я перепутала отделы. Посмотри, там дальше, за аркой, есть еще один. Наверное, я видела платье там. — Агнес обернулась к Джесси и, глядя на сестру, почесала нос. Ее сигнал не остался незамеченным.

— Мама, что-то мне нехорошо, — прерывисто дыша, затараторила Джесси. — Я зайду в туалет.

— А где здесь дамская комната?

— Вот там, — показала Агнес, потом выразительно посмотрела на сестру и добавила: — Иди и постарайся не задерживаться.

Джесси резко повернулась и почти бегом заспешила в направлении, указанном сестрой.

— А мы пока пойдем дальше, — сказала матери Агнес. — Мне кажется, именно там мы найдем то, что нужно.

Мельком поглядев вслед Джесси, Элис Конвей последовала за старшей дочерью под арку, в отдел, где, как знала Агнес, продавалась одежда для беременных и товары для новорожденных.

— Да, кажется, это здесь. Взгляни на эти платья, — затараторила Агнес, стараясь отвлечь мать.

— Четыре фунта! Это же смешно, — возмущалась Элис, увидев цену. — Сшито неважно, покрой безобразный, и такие деньги!

— Но, мама… посмотри, сколько на него ушло ткани.

— Послушай, — остановила ее Элис. — Я знаю, сколько материи идет на платье, не надо мне об этом говорить. На рынке в ларьке можно присмотреть что-нибудь в этом же духе и всего за пятнадцать шиллингов, а может быть, и дешевле, да, наверняка дешевле.

— На рынке не продаются товары для беременных, мама, — возразила Агнес, переходя к следующему прилавку. — А вот еще, — она показала на другое платье, — расцветка приятная и стоит три фунта десять шиллингов.

— Это смотрится лучше, но все равно тоже слишком дорого. Но где же Джесси? — Элис обернулась к арке, под которой они недавно прошли. — У нее сегодня что-то с желудком. Перед уходом она несколько раз бегала в туалет.

— Да что ты! — Агнес всплеснула руками. Затем зашла за прилавок и взяла в руки маленькую шерстяную кофточку. — Посмотри, какая прелесть, правда?

— Эти вещи мы еще успеем купить.

— Но… я слышала, как ты сказала отцу, что Джесси понадобится не только платье. И мне кажется, он станет злиться еще сильнее, если увидит, что она вяжет детские вещи.

— Все это так, но сначала давай ограничимся платьем. Куда же она запропастилась? Сходи и посмотри, что там с ней.

— Мама, — Агнес обернулась к матери, — я знаю, что с ней. Она в туалете и, скорее всего, ей нехорошо. — Девушка закрыла глаза и подумала, что и сама чувствует себя не блестяще. Ей было явно не по себе. Сколько прошло времени, как ушла Джесси? Три минуты или пять? Пожалуй, минут пять. Определенно, сестры уже нет в магазине.

Напустив на себя покорный вид, Агнес повернулась и медленно направилась к арке, разделявшей отделы. Вот и дамская комната. Она открыла дверь и вошла: одна женщина мыла руки, другая смотрелась в зеркало. Умывальные раковины в туалетах появились совсем недавно. Агнес зашла в одну из кабин, а когда вышла, в комнате уже никого не было. Она взглянула в зеркало и ужаснулась при виде своего бескровного лица, на котором особенно громадными казались глаза: в них застыл страх. Господи, чем все это закончится?! Да и что толку гадать. Пора выходить и начинать спектакль. Первое действие предстояло разыграть перед матерью. Агнес заставила себя ускорить шаг. Она прошла под арку и увидела Элис, обсуждавшую с продавщицей платье стоимостью в четыре фунта.

— Мама!

Элис обернулась, и выражение лица дочери подсказало ей, что дело неладно.

— Что случилось? — заволновалась Элис.

— Она… ее там нет.

— Как нет?

Элис сорвалась с места и бросилась через зал к туалетам.

— Извините нас, — сказала продавщице Агнес и поспешила вслед за матерью. Она вновь оказалась в дамской комнате. Мать лихорадочно осматривала кабинки, словно надеясь найти спрятавшуюся там Джесси. Кроме них в помещении никого не было.

— Господи, ты понимаешь, что случилось? — заорала Элис.

— Да, кажется, догадываюсь.

— Надо же, она догадывается! Джесси просто сбежала, вот и все!

— А может быть, и нет. Не исключено, что она всего-навсего пошла побродить по магазину. Успокойся, мама. Пойдем, поищем ее по отделам. Джесси так долго никуда не выходила, а теперь… почувствовала свободу.

— Замолчи, все это ерунда! Она не стала бы ходить по магазину одна, у нее и денег-то нет.

Но в этом Элис ошибалась. У Джесси было с собой двадцать фунтов: девятнадцать они положили в пришитый к нижней юбке кошелек, а двадцатый золотой она спрятала в перчатку, на случай непредвиденных расходов, возможно, ей пришлось бы нанять кеб. Сумочку она не брала намеренно, чтобы у матери не закрались подозрения. Раз Джесси без денег, значит и сумочка ни к чему.

— Мама, возьми себя в руки, ты же в магазине.

— Да, конечно, я в магазине! — Элис перешла на свистящий шепот. — Только где мы с тобой окажемся, когда вернемся домой и обрадуем его? Скорее всего, прямиком попадем в ад. Не забывай, что случилось с тем парнем. О Боже правый! Попадись она мне, я бы, кажется, ее убила. Да-да, убила бы своими руками. Сколько я из-за нее вытерпела, весь стыд и позор! Так мало того, еще и это на мою голову. Ты не представляешь, каково было терпеть, зная, что ему на Меня и на тебя наплевать, хотя с тобой он был вынужден считаться. Но Джесси… значила для него все, он ее буквально боготворил. И знаешь, почему? Нет, не знаешь, Агнес. Потому что я ей не мать, а ты — не сестра. Ее удочерили. Она дочь его шлюхи.

Агнес замерла на месте. Немного придя в себя, она схватила мать за руку и потащила ее прочь из магазина, подальше от любопытных глаз и ушей.

— Ты все это выдумала, скажи, ведь выдумала? — трясла она мать.

— Нет, девочка, — медленно покачала головой Элис, — ничего я не выдумала. Это правда. Поэтому Джесси так и поступила. Она — вся в свою мать. Ты бы никогда не позволила себе ничего подобного, потому что у тебя, как и у меня, есть гордость. И ты точно так же, как и я, молчала бы и носила все в себе. — Элис прижала руку ко лбу и закрыла глаза.

— Тебе нехорошо? — спросила Агнес, взяв мать под руку. — Смотри, вон недалеко кафе. Давай зайдем и выпьем по чашке чаю.

— Нет-нет, лучше пойдем домой.

— К чему спешить, мама? Когда бы мы ни пришли, он не сможет ее вернуть.

— Ты что-то знаешь?

— Да, и не так уж мало. Но давай все-таки зайдем в кафе.

Они сели за столик в углу и заказали чай. Агнес поглубже вздохнула и решилась наконец завести разговор.

— Так ты говоришь, что Джесси мне не родная сестра, а тебе не дочь?

— Верно, и могу повторить снова. Знаю, все эти годы я, наверное, выглядела смешно. Еда стала моим единственным утешением. Хорошо еще, что не пристрастилась к спиртному.

— Но тогда… кто же она. Кто такая Джесси?

— История эта не длинная, но достаточно поучительная. Считалось, что Артур сильно любил первую жену и глубоко переживал ее кончину. Как бы там ни было, но он нашел утешение с женщиной, чей муж ушел в плавание. Я не знала об этом. Возможно, меня не очень интересовала эта сторона его жизни. Скажу откровенно, все, что мне было нужно, это подцепить его на крючок, как он выражается, потому что твой отец имел свое дело, а я в тот момент оказалась в сложном положении: меня оставил мой жених, а семью я совершенно не интересовала. Артур Конвей подвернулся весьма кстати и казался тогда выгодной партией. Позже я узнала, что у него есть любовница, и ушла от него.

— Ты? От него ушла? — Агнес не верила своим ушам.

— Да, ушла. Полгода мы жили врозь. Для посторонних я уехала в Харрогит ухаживать за тетей… Я взяла с собой тебя и прихватила выручку за неделю. Посчитала, что заслужила эти деньги и они окажутся не лишними на первое время. Потом я устроилась экономкой у одного владельца магазина: присматривала за его ребенком, занималась домашними делами, готовила, иногда стояла за прилавком, в общем, вертелась, как белка в колесе. Это был сущий ад. Поэтому я не очень сопротивлялась, когда Артур приехал и попросил меня вернуться. К тому времени его любовница умерла при родах. И их ребенка должны были отдать на удочерение. Я вернулась домой и оказалась в центре скандала. Потому что за его позор пришлось расплачиваться мне: он представил дело так, что это мой ребенок. Артур всегда умел вести себя осторожно и никогда не распространялся о том, где и с кем проводит свободное время. Я слишком устала и вымоталась, поэтому возражать не стала. Ты ничего не помнишь о тех днях?

Агнес покачала головой и ненадолго задумалась.

— Знаешь, мне часто снился странный сон, как будто собака царапает меня по лицу.

— Значит, кое-что ты все-таки запомнила, — с коротким смешком произнесла Элис. — Собака действительно была, щенок. Тебе нравилось брать его на руки. А царапал тебя хозяйский мальчишка. Однажды он исцарапал тебя до крови, и я его отшлепала, а отец мальчугана закатил мне скандал. Думаю, это в большой степени повлияло на мое решение вернуться к Артуру. Терпеть такое и дальше я не могла. Да, Агнес, ты моя единственная дочь, но мы с тобой как-то не очень ладили. Признаю, в этом моя вина. Горечь и обида постоянно жили в моем сердце. Мне стало еще хуже, когда он завел любовницу, связь с которой у них тянется до сих пор. Это стало последней каплей, я его возненавидела. Иногда мне хотелось зайти в соседнюю комнату, где он спал, и убить его. Я не лгу.

Агнес встала, развернула стул и подвинула его ближе к матери. Присев, она взяла ее руки в свои.

— Прости меня, прости, пожалуйста, — заглядывая Элис в глаза, повторяла Агнес. — Я ничего не понимала. Если бы только знала правду, я бы так не… — Она умолкла.

— Да, я чувствовала твое отношение, видела, как относится ко мне Джесси. Я прекрасно ее понимаю, что бы там ни говорили, голос крови силен. Его не обманешь. Между нами всегда стояла стена. Мое сердце разрывалось на части, когда я видела, как он носился с ней… Вот почему он так взбесился, когда застал ее с тем парнем. Ему стало ясно, что история повторяется.

— Но Джесси… такая воспитанная, тонкая.

— Да, снаружи она такая и есть, но лишь снаружи. Образование сделало свое дело. Но, несмотря на это, родилась она от обыкновенной потаскушки. Я так говорю, потому что наводила об этой особе справки. Оказалось, что не один мой драгоценный муженек пользовался ее вниманием. Но остальных и след простыл, когда выяснилось, что она ждет ребенка. Как-то раз я ему даже сказала, что он никогда не узнает, его ли это ребенок.

Элис откинула голову и застыла с приоткрытым ртом. Агнес ожидала, что она рассмеется, но мать даже не улыбнулась.

— Я испугалась, когда не нашла Джесси, — продолжила Элис, — но сейчас с удовольствием доложу ему, что она сбежала, потому что свет не видывал другого такого двуличного человека, как Артур Конвей. Всем он нравится, еще бы — славный малый и хотя может и гульнуть, но какой мужчина этого не любит? Так о нем говорят. А я, по мнению окружающих, далеко не подарок. Но мы посмотрим, кто посмеется последним. Не вешай нос. Я очень рада, что правда вышла наружу. Не скрывай от меня ничего. Расскажи, что знаешь. Тогда я буду видеть, что хоть один человек в доме в курсе дела.

У Агнес появилось сильное желание обнять свою мать. Оказывается, можно прожить с человеком под одной крышей долгие годы и не узнать его до конца. Жизнь матери предстала перед Агнес в совершенно новом свете, хотя они вместе уже двадцать два года.

— Они сейчас в Бюро регистраций.

— Это ты все устроила?

— Да.

— Ха-ха-ха! — Элис громко расхохоталась. Ее плечи тряслись от смеха. Ей даже пришлось зажать рот рукой, чтобы подавить хохот. — После этого они останутся в городе? — немного успокоившись, поинтересовалась она.

— Нет, сразу же уедут.

— Куда?

— Не знаю, мама. Он сам должен решить.

— Удачи им, да и нам, девочка, помоги Бог, когда мы вернемся домой и сообщим «радостную» новость твоему отцу.

Странное, незнакомое чувство охватило Агнес. Она ощущала в теле необычайную легкость. Ей казалось, что всю жизнь она прожила с чужими людьми и узнала родную мать только теперь. Всего час назад ей представили женщину, которая назвалась ее матерью и предложила стать другом. Держась за руки, они вышли на улицу.

— Пойдем пешком, мама, или возьмем кеб?

— Поедем, дочка, и обязательно до самого дома.

— Что ты сказала?! — завопил Артур. — Что ты такое говоришь?!

— Я же объяснила тебе, — с дрожью в голосе произнесла Элис. — Она отправилась в дамскую комнату, а когда, чуть позже, Агнес зашла туда, Джесси там уже не было. Мы обыскали весь магазин, но так и не нашли ее.

— Вы… ее… не… могли… найти? — его крик перешел в рев.

Агнес и Элис прижались друг к другу. В кебе они договорились, что будут говорить спокойно. Но уже у самого дома Элис призналась, что боится гнева мужа. И сейчас страх отчетливо читался на ее лице, но она пыталась храбриться.

— Не ори на меня так, Артур Конвей, — с вызовом крикнула она, стараясь показать себя прежней Элис. — Она сбежала, и конец.

— Что ты несешь? Как это «она сбежала, и конец»? — Артур выбросил вперед руку, но не тронул Элис, а схватил за плечо Агнес и вытащил вперед. — А ну, рассказывай сейчас же, что знаешь! Ну, быстро выкладывай, иначе я из тебя душу вытрясу!

Агнес не смогла бы объяснить, откуда у нее взялись силы, но она сорвала с плеча руку отца, отскочила к камину и, схватив кочергу, принялась угрожающе ею размахивать.

— Только тронь меня и попробуешь вот это. Я не шучу. Голыми руками мне себя не защитить, а вот кочерга поможет. — Она снова предупреждающе взмахнула своим оружием.

Артур отступил, голова его дернулась, как у зверя, готовящегося броситься на жертву, но вместо этого он повернулся и ринулся прочь из комнаты. Женщины слышали, как он пронесся по коридору, но не задержался в спальне. Элис поспешила к дальней стене и прислушалась.

— О Господи! У него же есть пистолет. Он хранит его в дальней спальне. Скорее всего, он думает, что они в доме у Фелтонов и празднуют сейчас там. О Боже, Боже!

— Он… не знает, где они живут.

— А ты знаешь?

— Да, конечно. Я ездила к ним сообщить, что Робби забрали в больницу. Ах, мама! — Агнес в отчаянии сжала голову руками. — Я должна туда поехать и предупредить их. Отцу понадобится время, чтобы найти дом Фелтонов.

— Тсс! Он возвращается. — Элис отскочила от стены и встала рядом с Агнес, но торопливые шаги миновали гостиную. Оглушительно одна за другой хлопнули двери. — Иди через черный ход, — посоветовала Элис, подталкивая дочь к двери. — У меня есть ключ. — Она метнулась в кухню и, вернувшись с ключом, сунула его дочери. — Найми кеб и захвати сумочку. Ну где же она?

Женщины снова бросились в гостиную.

Несколько минут спустя Агнес уже была во дворе. На улице она сперва внимательно осмотрелась, нет ли поблизости отца, затем быстро побежала в сторону площади.

По странной случайности, нанятый ею кеб оказался тем самым, в котором она ехала в ту памятную ночь. Кебмен узнал Агнес.

— Здравствуйте, мисс, так вам опять надо по тому же адресу?

— Да, и поскорее, пожалуйста.

— Сейчас переговорю с моей лошадкой, узнаю, в каком она сегодня настроении, а то вдруг — не в духе…

— Вас подождать, мисс? — спросил кебмен, когда Агнес расплачивалась.

— Да-да, пожалуйста, — подумав, сказала она и тут же переменила решение, — а впрочем, не надо, спасибо. Я не знаю, как долго задержусь.

— Как скажете, мисс, вам виднее.

Агнес даже не притронулась к кольцу, а что есть силы забарабанила кулаком в дверь. Ей открыл мужчина, она отстранила его и, ворвавшись в комнату, остановилась: за столом сидела миссис Фелтон, рядом с ней, как поняла Агнес, была ее дочь, по другую сторону стола она увидела двух братьев. Агнес не запомнила их имен.

— Мой отец… мой отец все узнал, — задыхаясь, заговорила она. — Он скоро будет тут. Наверное, он думает, что моя сестра и ваш сын здесь. — Девушка посмотрела в сторону Бетти, которая медленно поднялась со стула. — Он в бешенстве, и у него пистолет.

— Пистолет? — переспросил самый могучий из братьев и повторил: — Пистолет!

— Чертов псих, вот он кто. Что он задумал, застрелить их? — воскликнула Бетти.

— Они уехали? — спросила Агнес.

Все дружно кивнули.

— Да, — ответила дочь миссис Фелтон. — Они сразу же сели в поезд. Все прошло хорошо. У них все наладится.

Услышанное ничуть не уменьшило лихорадочного волнения Агнес.

— Очень рада, я не сомневалась, что они так и сделают, но мой отец… он совсем обезумел и, кажется, уверен, что застанет их здесь за праздничным столом. — Она махнула рукой в сторону стола, где среди множества пустых тарелок и стаканов стояла бутылка виски и две бутылки пива.

— Ничего себе праздник, смахивает на похороны, я видал праздники и получше.

— Заткнись, Вилли! — Миссис Фелтон сверкнула глазами на сына, потом шагнула к Агнес. — Ты думаешь, твой папаша так сильно взъерепенился, что может даже пальнуть?

— Не знаю. Но мне кажется, он пойдет на все, чтобы вернуть Джесси. — Она поднесла руку к горевшему лбу. — Кто-то предложил ей выпить. — Нет-нет, спасибо, но я думаю, что вам лучше запереть двери и…

— Мы никогда не запираем двери. С какой стати? — тряхнул головой самый рослый из братьев, потом обернулся к остальным. — Ну, что скажете?

— И не подумаем запираться, — откликнулся один из братьев. — Пусть приходит, а уж мы его встретим. Этого старого хрыча толкнуть посильнее, он и свалится.

— Смотри не свались первым, Джимми, и не очень-то храбрись, — налетела на сына Бетти. — Чтобы кого-то свалить, надо сначала к нему подойти, а если у него пушка, то первому достанется тебе или кому-нибудь из нас. И когда ты научишься шевелить мозгами? Или твой котелок совсем не варит?

— Ладно, ма, не кипятись. Скажите, мисс, — обратился к Агнес Вилли, — он давно ушел из дома?

— За несколько минут до меня.

— А вы приехали в кебе?

— Да.

— Похоже, что он точно явится сюда.

— А если у него нет адреса?

— Джимми, — мужчина говорил немного спокойнее, — нас найти проще пареной репы. Любой кебмен укажет ему дорогу. Где мы живем, знает каждая собака, я уж не говорю про полицию.

— Брось шуточки, Вилли. Дело может плохо кончиться, тогда будет не до смеха. А тебе, Рози, лучше бы убраться отсюда, да побыстрее.

— Верно, Майк, я так и сделаю. Пока, ма, увидимся позднее, — сказала, поднимаясь, молодая женщина.

— Пока, красавица, — попрощалась Бетти и добавила, повернувшись к Агнес: — Да и тебе хорошо бы двигать отсюда. Ты сделала все, что могла, спасибо, что предупредила нас.

Агнес хотела ответить, но ее опередил Джимми, который совершенно не умел держать язык за зубами:

— Значит, мы теперь родственники, так, мисс?

Никто ничего не успел сказать на это, потому что в комнату с громкими воплями влетела Рози.

— Там мужчина! — кричала она. — Он приехал в кебе. Вид у него как у сумасшедшего, он уже идет через двор.

— Стойте, где стояли, и слушайте, — скомандовала Бетти Фелтон. — Ты, Майк, в этот угол, а ты, Вилли, — в тот, Джимми, встань за мной. Рози, марш из комнаты, а ты, красавица… — Но она не успела распорядиться насчет Агнес: на пороге появился разъяренный Артур Конвей с пистолетом в руке.

Агнес оказалась у камина, ближе всего к ней стояла миссис Фелтон. Скованная ужасом, девушка смотрела на отца и с трудом узнавала его. Он казался гораздо массивнее, чем был на самом деле. Его побагровевшее лицо отливало синевой. Из уголка рта текла слюна. Не поворачивая головы, Артур пристально оглядел всех, кто был в комнате.

— Отец, их здесь нет, — срывающимся голосом промолвила Агнес. — Они уехали… Пожалуйста, постарайся это понять.

Артур остановил на дочери тяжелый взгляд. Он был поражен и уязвлен до глубины души.

— Неужели это твоих рук дело? Ты обо всем знала и все подстроила. Нет, не верю, ты не могла так поступить.

— Отец, позволь мне все объяснить. Постарайся меня понять.

— Понять? — Казалось, слова рвались из глубины его души. — Ты знала все с самого начала. Я… — Он качнул головой, и оружие в его руке заходило из стороны в сторону. — Я только тебе и доверял, больше никому. Думал, могу положиться на тебя. А ты! — Его голос неожиданно сорвался на визг.

— Мистер, уберите пушку, — негромко произнес Майк, — спрячьте ее, тогда и поговорим.

В тот же момент просвистевшая мимо его головы пуля ударилась в картину, висевшую на стене под стеклом. Во все стороны брызнули осколки. Рози и ее мать истошно закричали, мужчины разразились проклятьями.

Среди поднявшейся суматохи Агнес решительно шагнула вперед.

— Отец! Отец! Ради Бога, одумайся! — кричала она, стараясь, чтобы он услышал ее сквозь невообразимый шум в комнате.

Дуло пистолета развернулось в сторону Агнес. Миссис Фелтон, с непостижимой для ее тучной фигуры живостью, протянула руку и рванула девушку на себя. Агнес резко вскрикнула и замерла, тупо глядя на кровь, струившуюся из раны на плече. Пребывая в оцепенении, она не заметила, как мужчины единым порывом ринулись к ее отцу и повалили его на пол. Агнес не слышала и то, как Рози вылетела из дома с диким криком: «Полиция! Полиция!».

Какое-то ватное спокойствие вдруг навалилось на нее, и она стала медленно проваливаться в никуда.

— Ой, Боже! У нее же рука задета, а ведь он мог попасть в голову. В голову он и метил.

— Ну же, держись, только не падай в обморок. На вот, выпей.

Уже второй раз ее поили виски в этом доме. Адская смесь возымела действие и не дала Агнес потерять сознание.

— Носовые платки не годятся, — на удивление отчетливо донесся до нее голос одного из мужчин. — Разорви простыню, ма, или наволочку.

Агнес безвольно сидела на стуле, равнодушно следя за суетой вокруг себя. Она перевела взгляд на неподвижную фигуру отца, лежавшую на полу. Девушка понимала, что следует как-то помочь ему, но чувствовала, что не может даже произнести слова, не то что двинуться.

— Неужели это наша Рози зовет полицию? — спросил один из мужчин.

— Правильно делает. У этого психа был пистолет. Он чуть не попал тебе в башку, Майк, да и этой девушке могла бы быть крышка, если бы ма ее не оттащила.

— Как ее рука?

— Не знаю. Кровь все еще хлещет. Я ее туго перевязала. Чертовы доктора никогда не являются в нужное время.

Агнес продолжала сидеть и как будто видела все со стороны. Голова ее была словно в тумане. Неожиданно ей захотелось рассмеяться. Потом она что-то пробормотала.

— Что она говорит, ма?

— Не разберу. Думаю, у нее шок. Немудрено. Господи, если бы я ее не оттолкнула, пуля была бы у нее в горле. Боже правый! Вот и полиция, надо же, как скоро, быстрее врача!

Агнес видела, как братья Фелтоны указывали одному из полицейских на пистолет. Полицейский склонился над ее отцом. Девушка чувствовала, что с папой что-то неладное, и понимала: ему требовалась помощь. Она подняла руку.

— Что тебе, девочка? — спросила Бетти Фелтон.

— Отец… ему плохо?

— Да, неважно, и ты не совсем в порядке, но жива, и не его тебе надо за это благодарить. Брось о нем думать. С ним все ясно. Я вижу, к чему идет дело.

Все было кончено. Ей захотелось домой. Агнес сначала удивилась, что ее так тянет к матери, но потом вспомнила, как они сидели в кафе и мама рассказывала ей о своей жизни, лишенной любви, но полной горечи и обид.

Агнес почувствовала страшную усталость. У нее не было сил о чем-либо думать.

— С вами все будет в порядке, — услышала она незнакомый мужской голос. — Все хорошо, кость не задета. — Потом мужчина обратился к кому-то еще: — У девушки сильное потрясение. Нужно отвезти ее в больницу.

— А с ним что? — поинтересовался кто-то.

— И его надо в больницу. У него удар и паралич.

— Удар?

— Да, именно, удар и паралич.

Значит, ее отца разбил паралич. Вот почему он лежал так неподвижно, с перекошенным лицом. Теперь он не сможет преследовать их.

— Я дала ей глотнуть приличную порцию виски, доктор.

— Не следовало этого делать.

— Почему? Виски помогает от многих болячек.

— Но и на тот свет может отправить.

— Он чуть не отправил туда моего парня. Посмотрите-ка вон на ту картину на стене.

— Бетти, что-то я сомневаюсь, что какая-то пуля может свалить одного из твоих парней. Да она от них просто отскочит. А собственно говоря, из-за чего все вышло?

— Мой младший сбежал с его младшей дочкой.

— Да, теперь мне понятно, почему он собрался вас всех перестрелять.

— Может быть, вам, доктор, и смешно, а у меня до сих пор мурашки по коже.

— Да, Бетти, думаю, что так и есть. Но все же страх Божий тебе по-прежнему неизвестен. А жаль.

«О чем они говорят? — вяло рассуждала про себя Агнес. — Почему я все еще лежу в этом доме? У отца паралич, его уносят на носилках. Кто-то поднял меня на руки… мужчина. Неужели это Чарльз? Нет, конечно, нет. Чарльз никогда бы не взял меня на руки… Умрет отец или нет? Лучше бы умер, иначе его ждет тюрьма, а я этого не перенесу…».