Пустынная песня

Открылось несколько отелей, а перед городскими воротами Белары возникла чуть ли не деревня из жилых помещений, загонов и складов с продовольствием.

Когда в конце апреля в Белару перебралась Южноафриканская команда, Грегор Кёниг занервничал. Наши достижения в тренировке улучшились незначительно, а жара с каждым днём становилась всё более удушливой, и смену температуры было всё сложнее переносить. В Шёнефельде царила прохладная весенняя погода, а на пасху даже ещё в последний раз выпал снег. В то время как в Беларе температура редко опускалась ниже 35 градусов и горячий ветер задувал нам в лицо сухие песчаные бури. И полёт на драконе не редко был таким, словно попал под струю песка.

Растущая жара и засуха также не способствовали извлечению влаги из воздуха. Чаще всего мы откладывали это на ранние и вечерние часы, когда воздух становился прохладнее.

— Нам нужно больше капель, — всё же как-то раз в пятницу утром в конце апреля решительно сказала Нурия, когда мы направлялись на лекцию профессора Хенгстенберг.

— Я знаю, — вздохнула я. — Но думаю, это не будет проблемой. Грегор Кёниг распорядился сегодня утром, что все наездники гоночной команды драконов должны немедленно перебраться в Белару, чтобы мы, наконец, смогли привыкнуть к тамошним условиям климата. Я переезжаю сегодня после занятий и смогу собирать их рано утром или поздно вечером. В это время добыча должна стать больше.

— Отлично, — удовлетворенно сказала Нурия и поспешила в аудиторию.

— Что там «отлично»? — зевнув, спросила Лиана и провела рукой по своей светлой гриве. — Твой эксплуататор довольна тобой? Она не даёт тебе даже немного передохнуть, чтобы ты смогла поесть. Ты больше не бываешь на вечерах Драбеллума и даже по выходным только ещё бродишь по Беларе. Если бы я не навещала тебя, то совсем бы перестала видеть.

— Мы близки к тому, чтобы найти эликсир, — сказала я. — У меня хорошее предчувствие. Кроме того, у меня заканчивается время. Ты же знаешь, что моя бабушка дала Адаму максимально три четверти года. На данный момент его состояние более чем стабильное, и она говорит, что он может протянуть и дольше. Но у меня, чтобы чего-то добиться, нет впереди вечности и у Нурии тоже.

Лиана кивнула, став внезапно серьёзной.

— Ладно, — сказала она. — Если я смогу тебе чем-то помочь, дай знать. Леннокс и Рамон хотят продолжить поиск девушек, а Дульса, Ширли, Лоренц и я смотрим в оба, на случай, если столкнёмся с одним из предметов антиквариата, которые господин Лилиенштейн внёс в список.

— Спасибо, Лиана. Обещаю, что снова приложу ко всему больше усилий, когда…

Я заколебалась, но не смогла закончить мысль, потому что она вела в тёмный тупик.

— Всё хорошо, — энергично произнесла Лиана. — Ты имеешь ввиду, когда преуспеешь.

Я быстро кивнула.

— Возможно тогда мне понадобиться помощь, чтобы наверстать упущенный учебный материал, который я скоро пропущу. Грегор Кёниг получил сегодня утром разрешение от профессора Эспендорм, чтобы гоночную команду освободили от занятий. Сегодня днём я переезжаю в Белару. Он хочет, чтобы мы наконец привыкли к климатическим условиям, потому что переход из сауны в холодильник не особо способствует повышению результатов.

Я протиснулась через последний ряд и заняла место слева от Лоренца и Ширли.

— Ты тоже переезжаешь в Белару? — округлив глаза, спросила Ширли.

— Что значит «тоже»? — спросила я, ставя сумку под стул. — Не только я переезжаю туда до соревнований драконов, другие члены команды тоже.

— Я не это имела в виду, — задумчиво ответила Ширли. — Торин только что узнал, что его определили в Белару, вместе с Ленноксом и Рамоном. Это значит, что поиск девушек снова откладывается.

— Не могу себе представить, что это из-за соображений безопасности, — ответила я. — Да, туристов сейчас немного больше чем обычно, но это совсем не объясняет постоянное присутствие Чёрной гвардии. Чтобы за всем следить, вполне достаточно персонала, который прислал в Белару Ладислав Энде.

— Значит за это изгнание нужно благодарить Скару, — сказала Ширли с опасным блеском в глазах. — Я уже давно задавалась вопросом, придумает ли она что-нибудь ещё или просто забудет об инциденте с Ленноксом.

— Получается им придётся просидеть две недели в пустыне, пока не начнутся соревнования? — недоверчиво спросила я.

Ленноксу это не особо понравится, да и Торин с Рамоном будут не в восторге.

— Похоже на то, — ответила Ширли.

— Так пойди к господину Лилиенштейну и обсуди это с ним, — сказала я. — Это может стать замечательным крупным заголовком завтрашнего выпуска, а ты ведь знаешь, как он любит провокационные заголовки. Я бы сама пошла, но меня и саму прогнали в пустыню, а Грегор Кёниг сейчас не понимает шуток, поэтому опаздывать не стоит. Речь идёт о чести гоночной команды, а в этом случае и он становится очень серьёзным.

— Хорошая идея, — пробормотала Ширли, задумчиво подняв взгляд. — Заголовок произведёт хороший эффект.

Я и сама представила его себе, потому что теперь уже стало понятно, почему стены Тенненбоде были белыми. Константин Кронворт использовал их как фон для актуальных крупных заголовков «Красного Мстителя».

Мы посчитали это отличной идеей. Каждый день на белых стенах красовались разные надписи из нового выпуска и поэтому, хочешь не хочешь, все узнавали, что Ладислав Энде не уложился в бюджет, предусмотренный на новые соревнования драконов, в связи с чем возникли опасения, что начнется кризис, или что палата сенаторов полностью реабилитировала преступника Хеландера Бальтазара, скрыв это от общественности, а поиски пропавших девушек официально приостановлены, так как нет никаких сведений о том, где они могут быть. Некоторые заголовки поднимали шумиху, их обсуждали весь день за едой или в перерывах. Скара, в связи с такими критическими сообщениями, притихла и больше не выказывала враждебность по отношению к другим студентам.

Она ограничивалась лишь тем, что усердно обсуждала новости со своими подругами и бросала ядовитые взгляды. Я уже предполагала, что она плетёт какие-то интриги, изгнание братьев Торрелов было очень на нее похоже.

Сидевшая рядом со мной Лиана вдруг вздохнула.

— Мне бы так хотелось рассказать обо всём Паулю. Становится все труднее придумывать какие-то отговорки. Ему уже показалось странным то, что на балу, в честь Дня святого Валентина, я танцевала не с ним, а с Лоренцем. И что Лоренц держался на расстоянии от Этьенна, хотя Пауль знает, что они вместе. Еще его очень удивляет то, что я говорю, мне нужно в библиотеку, а вечером у меня песок на теле. Этот чертов песок прилипает везде. Из-за этого у него плохое настроение, и я даже не могу его осуждать.

— Я знаю, Лиана, — тихо сказала я, и в этот момент в помещение вошла профессор Хенгстенберг и разложила на кафедре свои бумаги. — Но у тебя нет другого выбора.

— Я знала на что иду, — вдохнула Лиана. — Но все-таки это так тяжело, и, конечно, выбора у меня действительно нет.

В этот момент нас поприветствовала профессор Хенгстенберг, и звук её мелодичного голоса пронёсся по комнате, словно мелодия и пробудил во мне скрытые образы. Я уже долго закрывалась от музыки, но в этот короткий момент поняла, что, во-первых, испытываю чувство сострадания к Лиане, а во-вторых, не приняла сегодня эссенцию колючей функии.

Звук голоса профессора Хенгстенберг увёл меня из лекционного зала, и в голове пробудились сцены. Прозрачные бабочки запорхали перед моим взором, а нежно-голубые цветы образовали ковёр. Феи летали над ним и исполняли мучительно-красивую песню о любви и смерти.

Я пришла в себя, когда две руки как раз меня поднимали, я почти упала со стула.

Лиана и Ширли испуганно на меня смотрели, но потом, казалось, Лиана поняла, в чём дело.

— Я думала, что у тебя это уже давно под контролем, — укоризненно сказала она. — Больше никогда не пугай меня так.

— Значит всё из-за музыки, — сказала Ширли со вздохом облегчения, в то время как я села прямо, сосредоточившись на словах профессора Хенгстенберг.

Когда я ясно услышала, что она из актуальных событий хочет сделать экскурс, и будет говорить сегодня о Беларе, одном из самых первых поселений и городе-побратиме Шёнефельде, я снова осмелилась посмотреть на Лиану, не опасаясь, что сейчас опять соскользну со стула.

— Всё в порядке? — теперь также спросил и Лоренц. — Тебе следует отдохнуть пару дней, чтобы успокоиться. Может в этом случае поможет вечеринка? Этьен и я разрабатываем в настоящее момент концепцию для тематических вечеринок. Романтический ужин с цветами или вечеринка со льдом явно не для тебя, но мы разработали также концепцию взрывного огненного шоу. Когда вокруг начнут взрываться петарды, они, определённо, отвлекут тебя от печальных мыслей. Дульса дала нам много дельных советов, ведь её бабушка была в этом спецом.

— Не сейчас, — задумчиво ответила я и какое-то время слушала профессора Хенгстенберг и её лекцию.

— Белара была основана ещё до того времени, как появился Объединённой Магический Союз. В самом начале она была оазисом, особенно популярным среди проезжающих мимо торговцев, где те могли остановиться, но вскоре население магов, живущих в городе, выросло, а они ценили спокойствие и уединение. Было принято решение сделать из города Белары поселение, в котором живут только маги, и таким образом, Белара является одним из немногих городов в мире, в котором маги могут передвигаться свободно, не думая постоянно о 1 параграфе, — произнесла она, в то время как у меня из головы больше не выходила одна мысль.

Музыка всегда уносила меня прочь, и я могла бы использовать её, чтобы найти вход в Виннлу. Да, это был бы костыль, помощь, которая не нужна настоящим духовным странникам, но почему бы мне не воспользоваться ей, чтобы ещё раз попасть в Виннлу. Визит в царство грёз уже однажды преподнёс мне ценную подсказку. Я надеялась, что это случиться ещё раз, и я узнаю, где именно спрятан Иерихонский эликсир или действительно ли один из атрибутов власти находится в Беларе, как я всё ещё подозревала.

Мысль не выходила у меня из головы весь день, и когда я после обеда с собранными сумками отправилась в Белару, я решительно сунула в них мой заряженный MP3-плеер. Уже прошло много времени с тех пор, как я при помощи музыкального произведения так расслаблялась, что теряла сознание, как это случилось на первом году обучения в Тенненбоде, когда меня удивил эльфийский голос профессора Хенгстенбрег.

То, что этого больше не случалось, я, в общем-то, восприняла как прогресс, но может быть таким образом упустила из виду способ найти вход в Виннлу.

Грегор Кёниг предложил мне поселиться в спортивном центре, перед городскими стенами Белары, но я предпочла, на время моего пребывания, жить в доме Седони, который она охотно оставила мне. Во-первых, так я могла незаметно бродить по улочкам Белары, не попадаясь на глаза бдительному персоналу Ладислава Энде, который внимательно следил за спортивной деревней, а во-вторых, у меня был прямой доступ в Шёнефельде, которым я могла пользоваться в любое время суток, и не была зависима от официальных дверей, которые ограничивали переход на часы работы.

Когда после тренировки мы с Нурией ещё некоторое время ходили по Беларе, собирая в разных местах капли в маленькие флаконы, я пообещала ей, что на выходных продолжу собор ранним утром и поздним вечером. Потом мы попрощались возле туристического агентства, и я направилась к дому Седони.

По дороге я купила себе ещё супа из ячеечных лесных червей в одной из многочисленных лавок, которые теперь, перед самыми соревнованиями драконов, были открыты, и, в конце концов, надёжно закрыв за собой дверь, спокойно распаковала вещи и устроилась на несколько недель.

Когда всё было готово, и я, наконец, села отдохнуть, я достала MP3-плеер и ещё какое-то время нерешительно размышляла о моей затеи. Я не знала, удастся ли мне прыжок из видения в мир грёз и смогу ли я мобилизовать сознание, продолжая бодрствовать. Это являлось основной способностью духовного странника и имело какое-то отношение к тому, насколько хорошо ты умел сосредотачиваться и контролировать свой разум.

Я залезла в сумку и нашла заметки, которые сделала в прошлом году по книги из Монтао и ещё раз перечитала абзац об обучении в духовного странника. Затем начала дыхательные упражнения, которые помогали сосредоточиться. Я глубоко вдохнула и выдохнула в живот, вдохнула и выдохнула.

Я просто хотела выяснить, известно ли в Виннле что-нибудь об Иерихонском эликсире. Были ли мы на верном пути или же тратили своё время и энергию в пустую?

Дыхательные упражнения успокоили меня, и я ощутила биение сердца, ощутила, как веки слипаются от усталости, ощутила тепло, лежащее в воздухе, жару и сухость, которые давили на меня, но к которым я скоро привыкну, если пробуду здесь некоторое время.

Внезапно я это очень чётко осознала. Я закрыла глаза и хотела сделать следующий шаг, зайти ещё дальше в царство грёз. Какое-то время я продолжала дышать, пытаясь прогнать из головы все до единой мысли, пытаясь опустошить свой разум, чтобы мне удался этот шаг, поскольку только с помощью пустоты я смогу попасть в Виннлу.

Однако вскоре во мне проснулось что-то тёмное, похожее на чёрный туман, обвило мои мысли и довело до слёз. Душа Адама была в царстве мёртвых, и его тело тоже скоро умрёт. Тогда это будет окончательным и необратимым, а всякая надежда, какой бы маленькой она не была, погаснет.

Внезапно передо мной предстал образ Адама, как он стоит посреди большого луга в таинственном саду. В его волосах играл тёплый лучик света, и они мягко завивались. У него было грустное выражение лица, и он умоляюще смотрел на меня.

— Помоги мне! — выкрикнул он, и от отчаянья в его голосе застыла кровь в моих жилах. — Помоги мне! — вновь крикнул он, затем его силуэт растворился в воздухе, в то время как я осталась стоять посреди луга одна.

Встреча с Адамом совершенно сбила меня с толку. Она казалась такой настоящей, и всё же это было невозможно.

Я попыталась вызвать его образ ещё раз, но у меня не получилось. Я только опять ощутила внутри себя темноту. Попыталась опустошить разум, чтобы наконец попасть в Виннлу, но и это не сработало.

Не знаю, как долго я там сидела, пытаясь почувствовать пустоту. Но, должно быть, прошли целые часы, в течении которых я воевала с нарастающей тьмой внутри. Вначале я ещё думала, что у меня получится опустошить разум, но перед моим внутренним взором всё время поднимался тёмный туман, безжалостный, липкий и цепкий. Он не отпускал меня, напротив, неумолимо влёк за собой, так, что я больше не могла думать ни о чём другом, кроме как о том, что Адам мёртв и находится так далеко, как ещё никогда.

Я осталась одна, и боль снова неумолимо усилилась, а поскольку не было ничего, что могло бы меня отвлечь, она полностью затопила меня. Ему нужна моя помощь, а я была близка к тому, чтобы потерпеть провал. Прошло так много времени, а я до сих пор ничего не достигла.

Когда мне наконец удалось открыть глаза, моё лицо было мокрым, а из-за тёмного чувства, давящего на грудь, у меня перехватило дыхание. Я сдалась. Между тем стало темно, а температура, наконец, снизилась. Я взяла одеяло, завернулась в него и вытащила MP3-плеер. Затем включила Лунную сонату Бетховена и за несколько секунд грустная фортепианная музыка унесла меня, и я заснула.

В бледном лунном свете я шла через тёмную трясину, трухлявые ветки влажно трещали под ногами. Грязь, через которую я пробиралась, тянула за ноги вниз, как будто меня хватали руки, собираясь затянуть в глубины. Я не знала, куда иду, а только то, что должна покинуть это место, в противном случае, случиться нечто ужасное.

Сердце стучало в груди, в кровь ударил адреналин, а мои лёгкие чуть не лопались, в то время как я спешила и всё-таки не продвигалась вперёд. Я шла на месте и с каждым шагом погружалась всё глубже, и меня охватило отчаяние.

Но внезапно я остановилась и мне пришла в голову мысль. Был ли это только сон или же реальность. Я вдруг больше не могла сказать это наверняка, только знала, что должна выбраться отсюда, в противном случае скоро утону.

К настоящему времени я погрузилась в грязь по бёдра, и с каждым маленьким движение тонула всё глубже.

Вокруг меня лежала унылая и кажущаяся бесконечной темнота, через которую не проникало ни одного звука.

Меня охватило отчаяние, а дыхание вырывалось со свистом, в то время, как страх держал меня в своей хватке.

На одно мгновение я замерла. Я же маг, вдруг осознала я и могу бороться с грязью, я не беспомощна. Я напрягла магические силы и отогнала от себя воду. С удивлением я поняла, что это работает. Грязь отступила и в том месте, где она исчезала, появилось сияние.

Это был только сон, внезапно осознала я. Я прислушалась к себе и услышала тихую мелодию Лунной сонаты. Я была во сне, и тот факт, что я это знала, означал, что я при помощи MP3-плеера попала в царство грёз.

Я сосредоточилось на том, чтобы сон отступил, но всё было не так просто. Тёмная мелодия всё время затягивала меня назад, а холодная грязь возвращалась, окутывая, загоняя обратно в сердце отчаяния. Внезапно я поняла, почему Седони так настаивала на том, чтобы я входила в царство грёз только своими собственными силами.

Эта сила была нужна мне теперь, чтобы подчинить себе сон, а это, вероятно, сработает только в том случае, если я избавлюсь от тёмных деталей, которые держали меня здесь в плену. Было бы неплохо, если бы MP3-плеер просто отключился, а не играл на постоянном повторе. Я сосредоточилась на сиянии и глубоко вдохнула и выдохнула. Распространилось тепло, и грязь снова отступила. Когда я зажгла в воздухе световые шары, мрачный туман, в конце концов, рассеялся.

Вокруг меня становилось всё светлее, пока я снова не оказалась в пустой комнате, чьи стены, казалось, состоят из тумана. У меня получилось. Я вошла в Виннлу, хотя это, скорее всего, было не очень-то элегантно. Но это сейчас не так важно.

Я быстро подошла к туману, который исчез. И снова я добралась до похожей на стекло, эластичной внешней оболочки моего личного пространства в царстве грёз. Я просунула через неё руку, а затем голову и погрузилась в шум мыслей. В этот раз я не испугалась, когда услышала путаницу голосов.

Мимо меня проплывал туман, и я ещё больше протиснулась через узкое отверстие, чтобы услышать получше, что говорят голоса. Мимо меня проносились отрывки предложений, и я снова и снова слышала имена драконов. Это были радостные голоса, которые говорили о соревнованиях драконов в Беларе, но между ними слышалась также критика. Голоса, говорящие о расточительности примуса и ругающие его не компетентным дураком. Я почти не поверила своим ушам, когда услышала эти голоса. Обычно редко было слышно о том, что кто-то недоволен политикой Ладислава Энде. Но я поняла, что так думают многие, просто боятся об этом сказать.

Я некоторое время удовлетворённо слушала недовольное бормотание, которое смешалось с нетерпеливыми голосами. Затем вспомнила множество уроков Седони.

— Если хочешь узнать что-то от Виннлы, тогда просто спроси, — неоднократно повторяла она, при этом мы обнаружили, что разработанный Парэлсусом МУП основывался на концепции Виннлы. Но в то время, как МУП извлекал свои знания из внесённых в него книг, в Виннле можно было получить доступ к знаниям магов и магических существ, если конечно удавалось сюда попасть.

Однако и насчёт этого Седони тоже предупредила меня, в Виннле витали не только знания магов, но и их неведение, ложь и настрой. И решить, какая информация полезна, а какая нет, было не всегда просто.

— Где находится Иерихонский эликсир? — поэтому тихо спросила я в туман и внимательно прислушалась.

Какое-то время голоса, размышляющие о соревнованиях драконов, критикующие политику Ладислава Энде, а также те, кто её хвалил, как это всегда обстоятельно делала «Хроника короны», повторялись. Я уже подумывала задать свой вопрос ещё раз погромче и более настойчиво, но потом внезапно услышала тихий голос, который сказал:

— Иерихонский эликсир находится в Беларе.

Я уже хотела разочаровано застонать, но сдержала комментарии по поводу качества этого сообщения.

— Где именно в Беларе? — спросила я.

— В Беларе, то здесь, то там, — ответил голос.

Затем я снова услышала другие голоса от которых узнала, что Скара в пурпурном платье от Гизеллы Верпоччи выглядела как тюлень.

Я застонала, и услышала в ответ тихое хихиканье. Вдруг я поняла почему Сибиллы иногда употребляли такие странные, витиеватые стихи. В случае, когда они узнавали что-то бесполезное, приходилось импровизировать, и, по крайней мере, они делали это смешно и весело.

Я уже хотела было идти обратно, поняв, что ничего полезного мне сегодня не узнать, как вдруг у меня в голове появилась мысль, состоящая всего из нескольких слов. Я не успела сжать губы, как слова уже вырвались наружу.

— Где Адам Торрел? — услышала я собственный шепот.

Немного погодя я услышала голоса, называвшие Адама героем, кто-то хотел выйти за него замуж и родить детей, другой голос жаловался на несправедливость, произошедшую с ним и что он заслуживает лучшего. Но потом я заметила, что туман подо мной рассеялся и стало темнеть.

Мне стало страшно, но одновременно я почувствовала нарастающее любопытство.

— Адам? — прошептала я и высунулась ещё немного больше из своего мира грез, чтобы получше рассмотреть, что там внизу. Я почувствовала что-то, и это меня озадачило. Я невзначай заметила, что продвигаюсь все дальше. Как сначала мои бедра, а затем и ноги покинули комнату и начали погружаться все глубже вниз. Он был здесь, он должен быть здесь. Его душа находится в Виннле, я почувствовала дрожь в груди, которая усиливалась чем глубже я опускалась вниз. Это было такое теплое и живое чувство, что я была в недоумении, и не могла больше думать ни о чем другом.

Меня начало охватывать тёплое покалывание, которого не хватало мне уже несколько месяцев. Он уже где-то близко, где-то здесь, я совершенно четко ощущала это. Чувствовала, как быстро течёт кровь по моим венам, чувствовала его близость и силу, внезапно разлившуюся по телу. В моей голове больше не было места для других мыслей.

Я опускалась все глубже, пока, в конце концов, полностью не погрузилась в темноту. Белый туман был где-то вдалеке, но мне было все равно, потому что я вслушивалась лишь в теплое пульсирование в груди, как бывает при погружении под воду.

Еще немного, и я увижу Адама. Эта мысль неистово стучала в моей голове.

Совсем близко. Еще совсем чуть-чуть.

Но внезапно ко мне потянулись сильные руки, схватили меня и потащили назад. Я сопротивлялась, это неверный путь, но они меня не отпускали, тянули наверх, где становилось светлее, и я снова погрузилась в туман и услышала путаницу голосов.

— Как ты могла? — услышала я укоризненный голос.

Я с удивлением посмотрела на державшие меня руки.

— Седони, — удивилась я, но меня уже протащили через стеклянную стену.

Здесь выглядело всё так уютно, как в залитом светом, летнем саду. Там стояла белая, чугунная скамейка, окружённая белыми, многолетними цветами и журчащим фонтаном. Вокруг колыхался светлый, таинственный туман, точно такой же, как и в моём мире грёз.

— Где я? — с изумлением спросила я Седони, рядом с которой появились теперь другие фигуры.

Святые девы. Все они носили белые одежды, как и Седони, но здесь в Виннле их лица не были скрыты вуалью. Их волосы были распущены, и они все смотрели на меня с тем же укоризненным взглядом.

— Что случилось? — спросила я.

— Ты была на пути в царство мёртвых, — резко сказала Седони, и в первый раз не выглядела нежной и понимающей. — Как ты только могла так поступить?

— В царство мёртвых? — протянула я и только теперь по-настоящему поняла, что случилось. — Я только хотела узнать, где Адам, — смущённо произнесла я. — Ты же говорила, что я могу задавать Виннле свои вопросы. Я не планировала спускаться в царство мёртвых, и, честно говоря, не думала, что это будет так просто.

— Ты знаешь, где находится Адам, — ответила Седнои всё ещё гневаясь, хотя я видела, что к гневу примешался также и страх. Вокруг неё выстроились другие святые девы и тоже укоризненно на меня смотрели. — Он в царстве мёртвых, а ты хотела пойти к нему. В этом есть существенная разница. Царство мёртвых не место для живых, мёртвые не могут его покинуть и не могут оттуда связаться с тобой. Просто держись от него подальше. Виннла выполняет твоё желание, магия действует, но она не судит, хорошо это или плохо, разумно или неразумно, а то, что ты сделала, было очень неразумно.

— Я этого не знала, — сказала я, однако не почувствовала сожаления. Эхо от тепла всё ещё пульсировало в груди, и это чувство пьянило.

— Я знаю, — сказала мягче Седони. — Ты только хотела вновь увидеть Адама. Я знаю, тебе больно, но ты должна обуздать свою боль. Виннла не игрушка, Сельма. Это очень могущественное место, которое также может стать очень опасным. По крайней мере, для тебя. Большинство магов примиряются с потеряй любимого человека и отпускают его. У них нет потребности броситься в царство мёртвых и покончить со своей жизнью.

— Я бы умерла? — спросила я, всё же начав теперь нервничать.

— Да, Сельма, — подчеркнула Седони. — Если ты спустишься в царство мёртвых, ты разорвёшь связь со своим телом. Ты умрёшь.

Я задумчиво посмотрела на Седони.

— Подумай о том, от чего бы ты тогда отказалась, — сказала Седони. — В этом мире ты живёшь всего один раз, вечность в царстве мёртвых от тебя не убежит. И, между прочим, духовные странники, которые находят доступ в Виннлу, на самом деле достаточно сильны, чтобы побороть эту потребность. Они сосредотачиваются на ритуале, который хотят провести в Виннле или слушают голоса и пытаются вычислить прогноз на будущее. Некоторые просто проводят время в своём мире грёз и медитируют.

— Да, — односложно ответила я.

Я вообще не понимала, что только что произошло. Я просто следовала за своими чувствами, как уже поступала много раз.

— Будет лучше, если ты теперь вернёшься, — мягко сказала Седони.

— Наверное, — ответила я.

— Тебе пока лучше не заходить в Виннлу, — сказала одна из святых дев, и это прозвучало как приговор. — Ты ещё не готова. Практикуйся в технике, и только когда будешь достаточно сильной, можешь сюда вернуться.

Я хотела возразить и сказать, что это моё дело. Но увидела, как Седони лишь молча покачала головой, и сама это почувствовала. Сейчас просто не было смысла спорить, не в этот момент.

Плохие известия

Я больше не заходила в Виннлу. Ни этой ночью, ни следующей. Я поговорила с бабушкой, и она тоже запретила мне снова заходить в мир грёз, и постепенно я начала понимать, что там произошло. Меня пугало то легкомыслие, с которым я чуть не отказалась от своей жизни. Седони тоже ещё раз побеседовала со мной и объяснила, что меня едва успели спасти. Если бы я опустилась ещё глубже, то святые девы больше не смогли бы последовать за мной, не подвергая самих себя опасности.

Поэтому я отказалась от затеи добыть в Виннле полезную информацию и пыталась противостоять манящему чувству, которое ощутила по дороге в царство мёртвых.

Он там, я это почувствовала, я почувствовала его. Эта мысль была подобна сладкому яду, заманчивой и в то же время опасной. И бороться с искушением стоило мне огромных усилий.

Хорошо, что Грегор Кёниг заставлял нас тренироваться по два раза на день, и поскольку эта тренировка так меня изнуряла, что по вечерам я обессилевшая валилась в кровать, поэтому было легче противится ему.

А вставала я уже в первые утренние часы, чтобы извлечь капли воды из свежего утреннего воздуха. Я выяснила, что ближе к пяти часам утра влажность воздуха самая высокая, и мы получали самое большое количество капель. Нурия приходила сразу, как только открывались двери туристического бюро, и забирала капли, которые я собрала за утро. После лекций она изучала добытое и пыталась отфильтровать из собранного конденсата магическую эссенцию, которую мы искали.

Однако дни до соревнований драконов заканчивались, а она так ничего и не нашла.

— Доброе утро, — сказал Грегор Кёниг, когда я утром, в день соревнований драконов, стояла в загоне и гладила Ариэля. На его лице читались напряжение и беспокойство.

— Доброе утро, — задумчиво ответила я.

Я всё ещё размышляла о влажности воздуха и о том, в каком месте и в какое время она была самой высокой.

— У тебя всё получиться, — сказал Грегор Кёниг, видимо, приняв мою задумчивость за переживание.

Я подняла взгляд и осмотрелась. И в самом деле, в загонах ощущалось лёгкое волнение, а предвкушение было осязаемым. Из соседних загонов Южноафриканской команды до меня донеслись пронзительные крики драконов, в ответ на которые Ариэль фыркал.

— Да, конечно, — сказала я.

С тех пор, как Берт выпустился из университета в прошлом году, наша команда изменилась. Чтобы заменить Берта, Грегор Кёниг принял в команду Дилана с четвёртого семестра, который сначала хорошо себя показал, но последние полгода его результаты оставались на прежнем уровне. Однако он, на удивление, был тем, кто последние две недели лучше всех справлялся с жарой и поэтому на ряду с Ариэлем и мной, Дилан на Салусе считался фаворитом нашей команды.

— У нас всё получиться, — храбро согласилась я.

— Я ожидаю этого и от тебя, — улыбаясь сказал Грегор Кёниг. — Хорошо, что ты уже здесь, нам ещё нужно кое-что сделать, а когда в полдень начнётся официальная часть, то по городу всё равно невозможно будет ходить. Каждый раз такое волнение. Пойдём, я приготовил для всех наездников завтрак. Это усилит наш командный дух, и тогда приступим к работе и выиграем соревнования.

Грегор Кёниг взял меня за руку и потянул за собой.

После завтрака мы начали чистить загоны и обтирать драконов.

Я погрузилась в работу со всем рвением и пыталась ни о чём не думать. Но одна мысль все время лезла в голову, и я никак не могла от неё избавиться. Нурия должна что-то найти, хоть чуточку эликсира, чтобы мы знали, что находимся на верном пути. Во время паузы я пробралась в дом Седонии и приняла ложку эссенции колючей функии, чтобы быть готовой к соревнованиям.

Наконец мы отправились на гоночную трассу и занялись подготовкой мест, где во время соревнований будут стоять драконы. Наездники и смотрители животных из Южноафриканской команды тоже усердно занимались подготовкой. У нас были хорошие и дружеские отношения, и, хотя каждая команда хотела добиться победы, вражды между нами не было, и в отличии от Антарктической команды мы не опасались, что дело может дойти до побоищ.

Когда к полудню мы переоделись в свои ярко-оранжевые костюмы, я уже не могла дождаться, когда соревнования наконец начнутся. Снаружи было слышно бормотание множества голосов, играла музыкальная студенческая группа Тенненбоде, и праздничная атмосфера передалась и драконам, которые взволнованно рылись в угольной пыли и беспокойно ходили туда-сюда в своих стойлах.

Как раз тогда, когда я уже несколько раз безуспешно пыталась надеть на Ариэля головное украшение, в палатке внезапно появились Лоренц, Лиана и Ширли.

— Мы хотели пожелать тебе удачи, — широко улыбаясь, сказал Лоренц.

— Мне она пригодиться, — ответила я. — Что происходит снаружи? — спросила я.

— Там огромное количество людей, — ответил Лоренц, округлив глаза. — Невероятно, какой большой фан-клуб у южноафриканцев. Хорошо, что в пустыне достаточно места. Акканка давно бы уже разошлась по швам, а Грегор Кёниг волновался бы за своих животных и растения. Здесь же ничто нельзя испортить.

— Тебе надо бы взглянуть, сколько всего щедро пожертвовал Ладислав Энде, — сказала Лиана, её щеки залились румянцем от волнения. — Еда уже всегда была бесплатной, но на этот раз предлагают не только закуски, он подготовил по-настоящему хорошие вещи, итальянский кафе и разные виды сортов мороженного, названия которых ты ещё никогда не слышала, киоски со здоровой пищей для тех, кто помешан на здоровом образе жизни. Там есть скрипыши, живчики, суп из ячеечных, лесных червей и тюбики с пастой из Лапчатки, чтобы взбодриться. Имеется также грильный домик, и я даже понятия не имела сколько всего можно зажарить на гриле. В любом случае, есть ещё и климатические хижины, где идёт снег или дождь, или где просто прохладно, на случай, если кто-то запарится на солнце. Можно получить пакеты для фанатов, а сегодня вечером будет устроена громадная вечеринка, в независимости от того, кто победит.

— Это стоит целое состояние, — тихо прокомментировала я. — Но госпожа Торрел, как спонсор, снова всё оплатит.

— Красный мститель уже три раза выставлял на первой полосе статью о пустой трате денег, — сказала Ширли, — Но когда речь заходит о соревнованиях драконов, то это никого не интересует. Скара тоже уже здесь, и вместе со своим отцом усердно пожимает руки всем высокопоставленным лицам, они поздравляют друг друга с великолепным мероприятием.

В этот момент раздался приглушённый, звенящий звук.

— Нам пора на гоночную трассу, — взволнованно сказала Лиана. — Не могу дождаться, когда увижу Южноафриканскую команду в живую. Удачи, Сельма! — она быстро обняла меня.

Затем потянула Лоренца и Ширли за собой, и все трое покинули палатку.

Ариэль тут же слегка подтолкнул меня, и я услышала приятное ворчание, исходящие из глубины его горла.

— Скоро начнётся, — прошептала я и тут же услышала, как идёт Грегор Кёниг и созывает гоночную команду драконов, чтобы занять места.

Когда мы на драконах летели над гоночной трассой Белары, раздались оглушительные, бурные возгласы. Под нами растянулась бесконечная масса людей. На жарком ветре пустыни, рядом с флагами Объединённого Магического Союза, развевались флаги южноафриканцев, и в толпе тоже можно было увидеть флажки с национальными цветами, фиолетовым и чёрным. Когда я полностью облетела толпу, то с удивлением обнаружила, что расположить мероприятие у городских ворот действительно было хорошей идеей.

Белара или Акканка лопнули бы от такого количества магов, но теперь толпа могла переместиться в дюны, где было бесконечно много места. Поскольку соревнование будет проходить в воздухе, его также будет хорошо видно с близлежащих дюн. Когда мы долетели до последних в толпе, мы развернулись, чтобы вернуться к трибунам для почётных гостей.

Я обвела глазами пустыню и увидела на расстоянии нескольких километров своего рода туман, перекрывающий видимость. При ближайшем рассмотрении это было похоже на песчаную бурю, которая продвигалась вперед лишь до определенной точки, и я поняла, что это, должно быть, конец зоны безопасности. Так же, как в Тенненбоде дождевые облака применялись в качестве визуальной защиты, чтобы немагическое население ничего не заметило, так и здесь песчаные бури применялись для того, чтобы скрыть магов от взглядов людей.

Из громкоговорителей доносился национальный гимн Объединенного Магического Союза, в исполнении студенческой музыкальной группы Тенненбоде. Выстроившись клином, мы полетели назад, над головами тысяч магов.

Это были возвышенные ощущения, но приземлившись перед почетной трибуной, я почувствовала еще и напряжение от того, что на нас возлагались такие большие надежды.

Я лишь мельком увидела, как бургомистр Белары произносит речь, какая большая честь выпала городу, проводить в нем следующие соревнования драконов. Он во всех подробностях представлял команды, но я не могла сосредоточенно слушать, так как то и дело рассматривала драконов команды соперников.

Мы не знали насколько они хороши, потому что для тренировок всегда предусматривались строгие обязательства. Так, команде соперников нельзя было присутствовать на тренировках конкурента, и поэтому нам пришлось довольствоваться лишь спекуляциями об уровне подготовки Южноафриканской команды. Я напряженно рассматривала драконов и наездников и пыталась понять, чего от них можно ожидать.

Бросалось в глаза то, что все жокеи были натренированы, а драконы в превосходной форме.

До меня доносились лишь обрывки фраз из речи бургомистра, в то время как он запустил процедуру расстановки участников. Я глубоко вздохнула, когда поняла, что полечу первой, а моим соперником будет жокей, по имени Фредерик на драконе землистого цвета по кличке Ада.

Заиграла музыкальная студенческая группа Тенненбоде, и в этот момент ко мне поспешно подошел Грегор Кёниг.

— Разыграем сразу джокера, — ухмыльнулся он, в то время, как Ариэль беспокойно топтался на месте и опрокинул своё корыто с водой. — Я бы предпочёл, чтобы ты летела последней, но теперь соревнования замыкает Дилан и, возможно, так даже лучше. Ты справишься, оставайся спокойной и не выпускай из виду противника. Желаю удачи!

Я нахлобучила на голову шлем, а Грегор Кёниг ещё раз погладил Ариэля. Это стало его стартовым выстрелом. Он стремительно прошёл к стартовой линии, где Ада как раз занимала позицию. Ариэль обстоятельно её осмотрел и дружелюбно обнюхал. Но у Ада, видимо, настроилась на соревнования и лишь недовольно зашипела на Ариэля.

Но прежде чем они смогли дальше заняться друг другом, прозвучал голос бургомистра. Теперь, когда я сосредоточенно слушала и сосредоточенно смотрела, как он подносит ко рту микрофон, он показался мне очень знакомым.

«Это тот художник», — подумала я в недоумении, в то время, как он поднял руку и образовал голубой световой шар. Теперь он был празднично одет, побрит и походил на других высокопоставленных лиц. Но если внимательно присмотреться, можно было его узнать. Теперь я также вспомнила, что Адам давным-давно однажды рассказывал о нём.

Он сам был когда-то в Чёрной гвардии, и теперь мне стало ясно, почему Торин всегда точно знал, что я делаю в Беларе. Художник не случайно был всегда поблизости, Торни попросил его приглядывать за мной. Я не знала, что и подумать. С шипением световой шар выстрелил в воздух, и Ариэль помчался вперёд.

Мысли о художнике исчезли в тот момент, когда горячий ветер хлестнул мне навстречу, и я в первый раз была рада, что на мне одет ярко оранжевый гоночный комбинезон и шлем. Даже если под материалом было ужасно жарко, я, по крайней мере, больше не чувствовала мелкие песчинки.

Старт Ариэля был превосходным. Погода была для него идеальной, небо безупречно-голубым, а солнце светило беспощадно. В изнуряющей полуденной жаре он чувствовал себя особенно хорошо. Ариэль мчался к первому повороту, и, казалось, без проблем, оторвался от Ады. Я крепко в него вцепилась и прижалась к спине, чтобы уменьшить сопротивление ветра.

На повороте мы были отличной командой. Для своего веса Ариэль описал оптимальный поворот, а я помогла ему, хорошо переместив свой вес, так как мы часто практиковались. С воодушевлением мы вышли на длинную прямую, и у меня было хорошее предчувствие, в то время как мы неслись над толпой, которая неистово ревела.

Но внезапно сбоку, мимо меня, вперёд вышла землисто-коричневая голова, и радостные возгласы снизу стали доноситься, с другой стороны.

Южноафриканский фан-клуб мобилизовал все свои силы, а рёв и крики под нами становились всё громче, чем сильнее Ада вырывалась вперёд. Теперь боевой вес Ариэля оказался для него фатальным. Мы сможем победить только в том случае, если войдём в поворот первыми. Ариэль старался изо всех сил. Он хотел победить, но незадолго до поворота это случилось: Ада достаточно обогнала нас, чтобы завернуть первой.

Я про себя выругалась, в то время как Ариэль круто повернул и вышел на финишную прямую. Красная линия, висящая в воздухе над трибуной для почётных гостей, многообещающе меня манила. Ариэль сидел у Ады прямо на хвосте, и шанс победить у нас ещё был. Я ударила пятками в бока Ариэля, и он начал нагонять. Сантиметр за сантиметром он целеустремлённо подбирался к Аде, в то время как мы неслись на безумной скорости над магами.

Если он пересечёт финишную линию первым, Грегор Кёниг пообещал дать ему дополнительную порцию вингтойбылев, как делал на всех соревнованиях. А едой Ариэля всегда можно было завлечь.

Когда мы подобрались к Аде, он опасно пыхтел. Теперь было заметно, что силы постепенно покидают и землисто-коричневого дракона, и она не так долго смогла выдержать эту высокую скорость. Ариэль догонял. Но до финишной линии осталось совсем чуть-чуть. Голова Ариэля оказалась на уровне жокея.

Сейчас мы выровняемся. До финиша оставалось всего несколько метров. Ариель не сдавался, продолжая догонять.

Мы пересекли финишную черту вровень, однако было трудно сказать, кто из нас победил. Толпа внизу бушевала, когда мы приземлились. Ариэль устало опустил голову в корыто с водой и залпом выпил всю воду. Тут же кто-то из обслуживающего персонала снова наполнил корыто.

— Увлекательное начало, — крикнул бургомистр, который, видимо, комментировал всю гонку. Но так как у меня на голове был шлем, я не поняла ни слова. — Теперь дело за судьями, которые должны будут оценить этот залёт. Мы увидимся вновь, когда Фелисита выступит против Симоны.

Микрофон замолчал, и я увидела, как на почетную трибуну вышли судьи. Заиграла студенческая музыкальная группа Тенненбоде, а Карл начал готовиться к залёту на Фелисите.

— Очень хорошая гонка, — сказал Грегор Кёниг. — Ты усложнила задачу фаворитке Южноафриканской команды.

— Она была фавориткой, — удивилась я.

Это конечно объясняет, почему гонка была такой ожесточенной.

— Да, но и ты держалась молодцом. Теперь нужно подождать, что решат судьи. Уведи Ариэля в тень и отдохни немного. Возможно, вам придется лететь еще раз, если будет ничья.

— Хорошо, — ответила я, потянув Ариэля за головное украшение за собой. Он ещё понюхал немного вслед Симоны, которая направлялась к месту старта и в отличие от Ады, казалось, не имеет ничего против того, чтобы подружиться с Ариэлем. Но потом послушно последовал за мной, и мы вернулись к загонам, где довольный Ариэль бросился в угольную пыль и обстоятельно в ней обвалялся.

Я присела с краю и продолжила следить за соревнованиями. Громкоговорители гремели так громко, что я без проблем слышала всё даже в загонах.

Карлу на Фелисте повезло меньше, и он проиграл соревнования, в то время как Янина на Пико смогла отлично стартовать, и залёт был решён уже на стартовой линии. Этого никто не ожидал, потому что Янина была членом команды всего только год. Тем громче были крики радости, когда она снова приземлилась и вскоре пришла взволнованная в загоны, едва веря в свою удачу. Но полоса везения длилась не долго, и Эрвин на Диане проиграл соревнования.

Хотя он начал хорошо и первым вошёл в поворот, его соперник обогнал его на длинной прямой, и тот больше не смог его наверстать.

Последними на стартовую линию вышли Дилан на Салусе. Дилан был уверен в победе. Народ засмеялся, когда тот, наверное, пошутил, и даже бургомистр заметил, что от Дилна и Салуса можно многое ожидать.

Но разочарование не заставило себя долго ждать. Уже на самом старте Дилан, под испуганные выкрики зрителей, свалился с дракона, потому что плохо держался. В загонах мы тоже все затаили дыхание, до тех пор, пока бургомистр не объявил, что Дилан жив и, видимо, только повредил руку. Друиды сразу же позаботились о нём.

А затем бургомистр объявил, что победа присуждается Южноафриканскому жокею, который летел на драконе Лиоп.

Грегор Кёниг отвёл Салуса в загоны, а его выражение лица говорило само за себя, в то время как студенческая музыкальная группа Тенненбоде заиграла быструю музыку.

— Слишком бесшабашен этот парень, — сказал недовольно Грегор Кёниг, снимая с головы Салуса украшение. — Он смог бы запросто победить, Лиоп не такой сильный соперник. Вместо этого он машет рукой какой-то симпатичной девчонке и падет с дракона, — он презрительно выдохнул.

— Теперь всё зависит от тебя, Сельма, и от того, как решат судьи.

Пока ждали решения, мы занимались всевозможными вещами, только чтобы быть чем-то занятыми. Мы почистили головное украшение драконов и упаковали те оранжевые гоночные комбинезоны, которые больше были не нужны.

В конце концов, Грегор Кёниг замер и попросил нас немного помолчать, в то время как получал официальное сообщение судей. Я уже по его выражению поняла, каким было решение. Вначале ещё полное надежд, его лицо становилось всё более удручённым.

— Победу присудили Аде, — наконец мрачно сказал он. — А значит повторного залёта не будет.

— Вот чёрт, — сдержанно выругалась я.

Но больше сказать было нечего. Надежды команды лежали теперь на Янине и только на ней. Она была единственным жокеем в нашей команде, кто победил в первом раунде. Я увидела, как она крепче зажала под мышкой шлем и побледнела под своими каштановыми волосами.

Что бы я сейчас не сказала, это вряд ли уменьшит её напряжение. Грегор Кёниг обнял её за плечи и попытался успокоить. Затем они с Пико направились к месту старта.

Я ещё раз убедилась в том, что с драконами всё в порядке, затем последовала за ними. Карл и Эрвин остались в загоне. Они заявили, что не хотят видеть, как победит Южноафриканская команда.

Я нашла себе тихое местечко рядом с загонами, где также удобно устроились Торин, Рамон и Леннокс, чтобы наблюдать за соревнованиями.

— Нет, — прорычал Торин, я ещё как раз услышала, как бургомистр объявил, что из первого залёта судьи определили победителем Аду, и она с лучшим результатом попадает сразу в финал.

Борьбу за ещё одно финальное место оставшиеся жокеи будет решать между собой.

— Что случилось? — с беспокойством спросила я, но Торин, скрестив руки на груди, молчал.

— Хочешь молчать, молчи, — сказала я, пожимая плечами и посмотрела наверх.

Теперь стартовали два южноафриканских жокея, которые, казалось, превратили соревнование в шутку. Я предположила, что они заранее договорились, кто из них прилетит первым, чтобы иметь лучшие шансы на победу.

Затем стартовала Янина на Пико, против Лиопа. Болельщики драконьей команды Тенненбоде восторженно приветствовали их, когда Пико, уже во время старта, пронёсся мимо Лиопа и в течение короткого времени значительно его обогнал. Зрители замахали флажками национальных цветов и скандировали хором, подбадривая Янину, которая сидела на Пико максимально сосредоточившись.

Грегор Кёниг оказался прав в своей оценки Лиопа. Он был не очень сильным драконом и не смог догнать Пико. Янина первая пересекла финишную линию, и сама удивлённо оглядывалась, как будто не ожидала, что действительно смогла оставить позади Лиопа. Когда студенческая музыкальная группа вновь заиграла, чтобы заполнить время до следующего залёта, в котором встретятся Пико и дракон по имени Алинэ и решить, против кого будет соревноваться Ада в финале, я снова посмотрела на Торина.

— Ты что-нибудь нашла? — спросил он, когда заметил мой взгляд, а его голос звучал странно холодно.

— Ты имеешь в виду, нашли ли мы эликсир? — спросила я, и Торин напряжённо кивнул.

— Нет, — с сожаление ответила я.

В образце, который мы взяли сегодня утром, Нурия тоже ничего не нашла. Лицо Торина омрачилось, и меня удивила его бурная реакция.

— Здесь только песок и солнце, — сердито прошипел он. — Здесь нет ничего, что помогло бы Адаму встать на ноги. Нигде ничего нет, — затем он развернулся и поспешно пошёл в сторону городской стены.

— Что-то случилось? — спросила я глухо и посмотрела на Рамона и Леннокса, ожидая поддержки.

В этот момент по небу промчались Пико и Алинэ, и я посмотрела наверх и как раз ещё увидела, как Алинэ на первом повороте отпихнул Пико в сторону. Он буквально столкнул его с курса, на что толпа отреагировала возгласами неодобрения. Но залёт продолжался, и Янина старалась изо всех сил, чтобы всё-таки ещё обойти своего конкурента. Но что бы она не предпринимала, он всё время заграждал ей дорогу, так что у неё не было шанса протиснуться мимо.

Когда Алинэ первый помчался по финишной прямой, у меня вырвалось горькое шипение. Мы проиграли соревнования.

— Вот дерьмо, — сказал Леннокс и нахмурился, задумчиво глядя на меня.

— Ну что там? — спросила я, и меня охватило нехорошее предчувствие. Внезапно мне стало плевать на результат соревнования драконов. — Говори уже, я всё равно узнаю всё от Ширли, — пригрозила я. — Или от Дульсы, — я вызывающе посмотрела на Рамона, который пожал плечами.

— Мы не должны говорить об этом, — в конце концов сказал Рамон. — Но состояние Адама сегодня резко ухудшилось. Твоя бабушка и друиды сейчас у него. В общем, его сердце останавливалось пару раз. Всё идёт к концу, — его голос был мрачным, казалось, будто он затопил моё тело ледяной водой.

— Сколько ещё? — хрипло спросила я.

Мой голос внезапно стал глухим, ему не хватало силы.

— Они не знают, — сказал Леннокс, который заметил моё застывшее выражение лица. — В настоящий момент он снова стабилен, но его тело может отказать в любой день. Мы ничего не можем сделать и уйти отсюда тоже не можем, хотя нам даже не дали настоящего задания. Я ещё никогда не видел, чтобы Торин так сердился. Лучше бы Скаре не попадаться ему на глаза. Но мы всё равно не смогли бы ничего сделать, даже если бы были рядом с ним.

— В любой момент, значит, — произнесла я безжизненным голосом, мне потребовалась безграничная сила, чтобы произнести каждое слово.

— Сельма, — тактично сказал Леннокс. — Я знаю, что у тебя ещё была надежда, но честно говоря, мы уже давно попрощались с Адамом. С самого начала было ясно, что он больше не придёт в себя. Будет лучше, если ты с этим смеришься. Торину тоже уже давно пора было это сделать.

— Смириться? — спросила я глухо и посмотрела на Леннокса. — Я никогда с этим не смерюсь.

Затем я отвернулась и на ватных ногах исчезла в драконьем загоне, в то время как боль в груди всколыхнула с новой, неизведанной силой.

Пустынная песня

Следующее несколько часов я помню только частично. Некоторое время я сидела с Ариэлем, затем снова, охваченная паническим страхом, ходила по улочкам Белары, надеясь на какое-то чудо. Но чуда не случилось. День прошёл, и наступил вечер. И я обессиленная, вернулась к драконьим загонам, обрадовавшись, что Грегору Кёниг кажется была нужна моя помощь. Мне было необходимо чем-то заняться, прежде чем боль растерзает меня, а в драконьих загонах всегда есть достаточно работы.

Грандиозная заключительная вечеринка по поводу соревнований вызвала в эту ночь ещё много проблем. В то время как на улице праздновали и взрывали один фейерверк за другим, драконам совсем не понравились грохот и суматоха. Они беспокойно буйствовали, поэтому я провела ночь с Грегором Кёниг и другими жокеями в законах, где мы, как могли, пытались успокоить драконов. Множество помощников внезапно растворились в воздухе. Теперь, когда мы проиграли соревнования, Ладислав Энде, казалось, вдруг приостановил свою щедрую поддержку.

Это предположение подтвердилось на следующее утро, когда мы после всего нескольких часов беспокойного сна обнаружили, что большая часть помощников уехала, оставив на нас уборку и демонтаж загонов.

Продовольственные киоски тоже закрылись, множество палаток исчезали, а южноафриканская команда, вместе с драконами, уже после обеда отправились в обратный путь, в то время как мы всё ещё собирали корыта и запаковывали снаряжение.

В воскресенье вечером, в шесть часов, закрылось туристическое бюро, и в этот же вечер последние посетители покинули Белару, потому что было не ясно, как долго оно ещё будет открыто.

Соревнования драконов закончились, а с ним, совершенно очевидно, палата сенаторов прекратила и свою поддержку. Большие кошки отвоевали город назад и с любопытством за нами наблюдали, балансируя вдоль городской стены.

Янина, Эрвин и Карл тоже ещё долго работали в воскресенье, и даже Дилан со своей перевязанной рукой помогал, как мог. Но в воскресенье вечером им тоже пришлось уехать, потому что профессор Эспендорм не согласилась продлевать освобождение от занятий.

— Если бы мы победили, Ладислав Энде сопровождал бы нас до самого Тенненбоде, эффективно используя средства массовой информации, — сказала я, когда мы с Грегором Кёниг, Торином, Ленноксом и Рамоном сидели поздно вечером у небольшого костра перед драконьими загонами. В Шёнефельде я вернусь только завтра утром, через дверь в доме Седони. Так я могла ещё помочь Грегору Кёниг подготовить драконов к полёту.

— Скорее всего, — раздражённо ответил Грегор Кёниг. — Они отказались от нас, как будто мы прокажённые. Я до сих пор не могу поверить в то, насколько бесчестен примус.

— Если бы Леннокс послушно носил сумку Скары, мы бы были уже дома, — язвительно произнёс Торин. — Тогда помощники Ладислава Энде, наверняка, взяли бы обратную перевозку драконов на себя, чтобы побыстрее вернуть его.

— А что ты потерял дома? — с горечью спросил Леннокс. Торин молчал.

Я изо всех сил старалась не думать об Адаме, пока беспрерывно работала, при этом лихорадочно ломая голову над тем, где ещё может быть спрятан эликсир. Но слова Леннокса были словно удар, и перед глазами сразу появилась сцена, как Адам неподвижно лежит и умирает в своей постели, а все только наблюдают, как ему становится всё хуже и хуже, потому что ничего не могут сделать.

Мне стало дурно, и я почувствовала, как всё внутри перевернулось от боли. Больше всего мне хотелось рухнуть на месте и больше никогда не вставать. У меня даже не было желания принять эссенцию колючей функии, действие которой между тем закончилось.

Да и для чего? Казалось бессмысленным продолжать поиски.

Я резко встала.

— Куда ты собралась? — немедленно спросил Торин. — Уже полночь, ложись лучше спать.

Я не ответила, пройдя в загон к драконам. Ариэль поприветствовал меня хриплым рычанием. Тон завибрировал в моём животе и успокоил.

Он подтолкнул меня головой, как будто ощущал, как я себя чувствую, и рокот стал громче и интенсивнее.

Я позволила ему, и почувствовала успокаивающий эффект звука. Моё дыхание замедлилось, а боль стала более тупой, без всякой эссенции колючей функии.

На небе поднялась полная луна, и тёплый ветер обдувал дюны. Бледный, белый свет опустился на пустынный ландшафт, и теперь, когда палатки, толпы людей и всё волнение с соревнованиями исчезли, вернулась тишина.

Я задумчиво вышла из палатки и какое-то время бродила по дюнам. Мягкий песок проваливался под ногами, а вдалеке я услышала хохот Рамона. Я ещё никогда не заходила одна в пустыню, хотя так часто бывала в Беларе, что она уже почти казалась мне вторым домом. Но как раз в этот момент меня манило одиночество бесконечного песочного ландшафта, и я хотела углубиться в него, уйти так далеко, чтобы оказаться совершенно одной. Я продолжала идти, пока не стих смех Рамона, и я больше никого не слышала.

Я села на высокую дюну и разглядывала живописный пейзаж, зачерпывая рукой и пуская по ветру песок. Белый свет придавал дюнам вид сугробов, а ветер, обдувающий их и с шелестом передвигающий песок, ещё больше усиливал это впечатление. «Не так уж и отличаются ледяные пустыни Антарктики от дюнного ландшафта вокруг Белары», — подумала я, погружённая в мысли. Пологие изгибы дюн имели на меня успокаивающий эффект, и я долго прислушивалась к веянию ветра.

Вдруг из ниоткуда послышался тихий шепот.

Поначалу я даже не обратила на него внимание, как будто он все время был вокруг меня, и я просто не воспринимала его, словно фон, к которому настолько привыкаешь, что уже даже не замечаешь.

Голоса медленно прокрались в уши, мелодичный шепот, практически пение, и я вдруг вспомнила, что ветер часто приносил мне воспоминания, что я могла слышать песнь природы. В пощелкивании и потрескивании огня тоже была своя мелодия и ритм, которые доносили до меня сцены того, как глубоко под землей куют металл.

Я видела сцены задолго до того, как понимала откуда они появлялись и что означали. Звуки воды тоже были мне не чужды. В Темаллине я ощущала горячее пульсирование земли. Так же, как и у бабушки, у меня была очень тонкая, чувствительная связь с музыкой, и я могла полностью отдаться и раствориться в ней. Я уже давно этого не делала, а во время последней попытки хоть и попала в Виннлу, но при этом чуть не соскользнула в царство мертвых.

Но сейчас все было по-другому, меня не ждало ничего мрачного. Я спокойно дышала, сосредоточившись на том, что хотел сказать мне ветер, и вдруг я услышала песню. В звуке, с которым ветер свистел над дюнами, содержалась мелодия, и я могла ее слышать.

Пустыня пела песню, а песня принесла с собой видения. Перед моим взором предстал образ прекрасной женщины. Ее длинные, светлые волосы ниспадали на плечи, она стояла в дожде из цветов и постоянно повторяла три слова: «Меррум се лири».

Понемногу я осознала, что песня унесла меня за собой, и постепенно пришла в себя. Я сидела ошарашенная на дюне, в то время как полная луна неизменно продолжала светить, так, будто ничего не случилось. Что это может означать? Я знала, что у каждого элемента есть своя мелодия, и они часто приносили с собой видения. Я снова прислушалась к песне и теперь, когда обратила внимание, снова смогла различить слова. «Меррум се лири». Я прислушалась. Песня всё это время была здесь, с самого первого дня, как я появилась в Беларе. Но я не знала, что могут означать эти слова.

— Пустынная песня, — прошептала я и повторила слова, чтобы понять их значение.

Но я не так хорошо знала древний язык, а сейчас уже было слишком поздно, чтобы вытаскивать кого-то из постели.

Я с трудом поднялась и пошла обратно к драконьему загону. На полпути я встретила Торина, было похоже на то, что он, как бы случайно, собрался посмотреть, чем я занимаюсь.

— Всё в порядке? — спросил он вскользь.

— Да, — хрипло ответила я, направляясь к костру, который всё ещё горел перед драконьими загонами. Грегор Кёниг и Рамон уже уши спать. Лишь Леннокс всё ещё в одиночестве сидел у костра и угрюмо смотрел на пламя.

— Ты смог её отловить? — спросил он, когда мы подошли, и подмигнул. — Тогда мы наконец-то можем пойти спать. В последний раз на более-менее приличной кровати, перед тем, как ещё только будем ночевать в спальных мешках.

Леннокс встал и потянулся. Он уже собирался пойти к спальной палатке, что стояла возле загона.

— Тебя ведь что-то беспокоит? — спросил Торин и Леннокс остановился. — Прости, что я вышел из себя, Сельма.

Он посмотрел на меня взглядом, просящем прощение.

— Ладно уж, — ответила я. — У меня всего лишь было видение, принесённое ветром. Может вы говорите на древнем языке и знаете, что означает «Меррум се лири»?

Торин покачал головой.

— Без понятия. Похоже на заклинание.

— Я думала о том же, — задумчиво сказала я.

— Но для чего оно? — спросил Торин.

— Я не знаю, — ответила я. — Но покину Белару только тогда, когда выясню.

— Как хочешь, — сказал Леннокс. — Мы уезжаем завтра утром, Торин. Ты ведь знаешь, что на этот раз, нам придётся возвращаться на драконах самим, без Грегора Кёниг. Ему нужно вести лекции, и рано утром он исчезнет. Багаж тоже заберут рано утром и, возможно, тут же демонтируют параллельную раму. Тогда мы с драконами застрянем в пустыне.

— Я знаю, — нерешительно ответил Торин и задумчиво посмотрел на меня.

— Вам не обязательно меня ждать, — резко сказала я и потушила костёр. — Я и сама справлюсь.

Затем я отправилась к дому Седони, где хотела лечь спать.

Но сон так и остался мечтой, потому что я никак не могла успокоиться. Я снова и снова прислушивалась к ветру и слышала мелодию. И постоянно погружалась в видение и прослушивала эти три слова, которые произносила девушка со светлыми волосами. Но даже на двадцатый раз я так и не поняла их смысла.

Когда начало светать, я быстро встала и, чтобы оставаться бодрой, приготовила кофе.

По привычке я приняла эссенцию колючей функии и слишком поздно заметила, что этим закрыла доступ к видению. Но это было не важно, поскольку я хорошо его запомнила. Примерно в шесть утра я послала Нурии сообщение, в котором рассказала об открытии, произошедшем прошлой ночью. Я с нетерпением ждала ответ, но она, похоже, закрыла своё сознание.

Я нетерпеливо кружила по дому Седони, погладила большую, песочного цвета кошку, которой не нравилось моё беспокойство, поэтому она вскоре выпрыгнула через окно на улицу. Тогда я решила, что пришло время разбудить бабушку.

— Это слова из древнего языка, — объяснила та. — Они означают: «Иди ко мне!» Не могу сказать, имеют ли они какое-то значение или нет.

— Я испробую их в Беларе в разных местах, — сказала я.

Я не могла вернуться сейчас в Теннебоде и слушать лекцию. Боль вспыхнула с новой силой при мысли, что время окончательно истекает.

— Так и сделай, — сказала бабушка, которая, похоже, поняла, как я себя чувствую. — Я приду, как только освобожусь здесь.

Я допила кофе и вышла из дома. Песочного цвета кошка Седонии снова примкнула ко мне и сопровождала, пока я шла по улочкам Белары и постоянно повторяла одни и те же слова: «Меррум се лири».

Когда я около восьми утра проходила мимо туристического бюро, из дверей внезапно вышла Нурия. Она снова выглядела болезненно, а под глазами залегли глубокие тени.

В тот же момент спешно подошёл Грегор Кёниг. Похоже он проспал.

— Увидимся позже на лекции, — крикнул он.

Но прежде, чем я смогла объяснить, что не последую за ним, он уже исчез в туристическом бюро. На дверях бюро я заметила оповестительную вывеску о том, что сегодня в шесть вечера оно окончательно закрывается и они благодарят за хорошую совместную работу.

— Ну? — в тот же миг спросила Нурия. — Уже что-нибудь произошло?

— Значит ты всё же получила моё сообщение? — спросила я.

— Да, конечно. И пришла сразу, как только смогла.

— Пока ещё ничего, — сказала я. — На данный момент я хожу по Беларе и произношу это предложение, в надежде, что что-то случиться.

— Хорошо. Если ты не против, то я немного отдохну у родника. Я не очень хорошо себя чувствую и от всего этого волнения провела всё утро на ногах. Просто позови меня, если что-нибудь найдёшь.

— Без проблем, — сказала я и действительно не имела ничего против того, что Нурия хотела немного отдохнуть, потому что сейчас просто не была в настроении для светской болтовни. Лучше, если не будет никто мешать. В этот момент я услышала, как вдалеке громко ссорятся Леннокс и Рамон.

— Братья Торрел всё ещё здесь? — спросила неодобрительно Нурия, подняв вверх бровь.

— Да, — ответила я. — Они отвозят драконов в Шёнефельде.

— Точно, — вспомнила Нурия и зевнула. — Прости, мне не хорошо.

— Приляг и отдохни, — сказала я.

— Спасибо, Сельма. Прости, что я иногда странно себя веду. Просто я испытываю такое давление и знаю, что ты, как никто другой, можешь меня понять.

— Понимаю.

Я энергично кивнула, поскольку слишком хорошо понимала её чувства. Я проводила Нурию до родника в центре Белары, где одна села под тенью одной пальмы. Наверху, среди листьев, бодро щебетали маленькие птички, будто всё это их совсем не касалось, а в это время за ними зачарованно наблюдали две большие, чёрные кошки, которые сидели в тени кофейной. В этот момент я услышала недовольное шипение Ариэля.

Я быстро прошла вдоль узкой улочки и вышла за городскую стену. Там, где ещё вчера на песке стояли палатки и жилища, теперь одиноко возвышалось одно единственное здание.

И именно из него раздавалось гневное шипение.

— Всё в порядке? — спросила я, открывая дверь загона. — Разве вы не хотели уже давно отправиться в путь?

— Да, — яростно ответил Леннокс.

Он и Ариэль воинственно стояли в стойле напротив друг друга. Другие драконы тоже гневно шипели в своих стойлах, и даже Торин с Рамоном не знали, что делать.

— Твой дракон не хочет покидать загон, а другие подражают ему. Но они должны выйти из загона, чтобы мы могли его убрать. Вообще-то, мы уже давно должны были закончить, — с недовольством в голосе произнёс Леннокс.

— Что случилось? — мягко спросила я, и драконы подняли головы, внимательно следя за тем, что я делаю.

Между тем Леннокс непонимающе уставился на меня.

— Я же тебе только что объяснил, — прошипел он, явно раздраженный.

— Я не тебе, — со вздохом ответила я, а Леннокс махнул рукой. — Я имею в виду Ариэля. Итак, толстячок, — я подошла к нему. — Что с тобой?

Я погладила его по морде, и он, казалось, начал успокаиваться.

— Разве ты не хочешь домой? Аврора и маленькая Сесилия ждут тебя.

Как только я упомянула имена его самки и дочери, он замер и, казалось, будто решил подумать над этим ещё раз.

— Я знаю, что тебе здесь очень нравится, но пора возвращаться домой.

Ариэль недовольно зарычал, но затем опустил морду и подтолкнул меня. Краем глаза я увидела, как Леннокс непонимающе на нас смотрит, в то время как я открывала стойло и выводила Ариэля на улицу.

— Нужно действовать с чувством, — улыбаясь прошептала я, но он только закатил глаза.

Однако я увидела, как усмехнулся Торин и направился к стойлу Пико.

После того, как Ариэль покинул загон, остальные драконы тоже с готовностью позволили вывести себя на улицу. А после того, как мы нашли безветренное местечко между двумя дюнами, где все пятеро с удовольствием принялись рыться в горячем песке, мы поспешили освободить загон и упаковать остатки принадлежностей в коробки.

Теперь посреди песка осталось лишь пустое здание, и я выжидающе посмотрела на Леннокса.

Тот поднял руки, загон моментально обратился в пламя и в течении нескольких секунд сгорел дотла.

Я испуганно отпрыгнула назад, в то время как ветер унёс пепел. Пустыня выглядела так, будто здесь никогда не проходило драконьих соревнований с участием тысячи магов.

— Что это было? — испуганно спросила я, растерянно посмотрев на Леннокса.

— Одноразовые дома, — сказал он, пожимая плечами и собрал несколько, оставшихся лежать, веревок. — Новейший хит из исследовательского отдела платы сенаторов. Быстрая постройка и ещё более быстрое снесение. Новая секретная фишка каждого крупного мероприятия.

— Здорово, — сухо ответила я. — Надо будет обязательно рассказать об этом Лоренцу.

Затем я помогла Ленноксу, Рамону и Торину отнести оставшиеся картонные коробки к туристическому бюро, где мы, одну за другой, перенесли их к госпоже Трудиг. Там их приняла команда фавнов и доставила в Акканку.

— Так, сказал Торин, выходя на маленькую площадь возле родника. — Всё готово. Теперь осталось только перевезти драконов в Шёнефельде.

— Так и сделайте, — сказала я. — А я продолжу решать загадку этого послания.

Но Торин не сдвинулся с места. Он наблюдал за тем, как я подошла к роднику и произнесла три слова.

В этот момент из одной улочки вышел бургомистр, теперь снова одетый в свою обычную одежду и с озорством мне подмигнул, будто прекрасно понимал, каким сюрпризом оказалась для меня его двойная жизнь. С его светлыми волосами, обветренной кожей и пятнами краски на штанах он снова выглядел как отшельник и художник, которого я знаю. Однако теперь я знала о его связи с Чёрной гвардией и поэтому его присутствие ещё больше успокоило меня.

Я посмотрела на родник и произнесла слова погромче. В надежде, я осмотрелась, но ничего не произошло. Лишь Нурия вздрогнула и встала. В этот момент из туристического бюро вышла моя бабушка. Две работницы тоже вышли за дверь и с любопытством за мной наблюдали.

Я сделала пару шагов вперёд и повторила слова. Но снова ничего не произошло. Лишь маленькая птичка подлетела и кружа над головой, казалось, хотела ободрить, чтобы я продолжала. Я сделала ей одолжение и повторила слова, наблюдая за окрестностями. Возможно, где-то откроются ворота или пламенное заклинание скрывало эликсир где-то поблизости.

Краем глаза я заметила, что маленькая птичка подлетела к моей руке и доверчиво села. Она клюнула мои пальцы, и я растерянно посмотрела на в решительности сжатый кулак. Казалось, что она хочет сесть мне на ладонь, но сейчас меня мало интересовала какая-то птичка. Я ещё раз повторила слова, в то время, как маленькая птичка продолжала клевать мои пальцы.

Когда опять ничего не произошло, я разочарованно посмотрела на пальцы, открыла кулак и наблюдала, как маленькая, невзрачная птичка с серо-коричневым оперением, опустилась на ладонь.

Это был обычный воробей, каких можно встретить тысячью. Но этот, казалось, был более доверчивым.

Он прижался к ладошке, и я вновь повторила слова, потому что в этот момент мне казалось, что именно это и нужно сделать.

Птичка радостно защебетала и прижалась к моей руке, в то время как я с удивлением наблюдала за ней. И вдруг маленькая птичка начала сильно дрожать. Казалось, будто её рвёт, и она странно задёргалась. Затем она открыла клюв так, будто хочет выпустить червячка, чтобы накормить птенчика. Однако вместо червячка, из клюва показалось что-то серебренное. Оно становилось всё длиннее и длиннее, и я поняла, что это цепочка, которую она как раз выплёвывала из своего желудка.

В конце концов, цепочка осталась лежать на моей ладони, а маленькая птичка улетела.

Я в недоумении уставилась на свою ладонь, всё ещё не совсем понимая, что только что произошло.

— Цепочка, — прошептала я, изучая её. Она была искусно изготовлена из серебра, и с неё свисала одна единственная жемчужина. Почему-то она показалась мне знакомой.

— Не может быть, — сказала я хрипло.

Эта цепочка с жемчужиной выглядела точно также, как украшение из списка господина Лилиенштейна. Внезапно я поняла.

— Это атрибут власти, — в недоумении прошептала я и посмотрела в сторону бабушки, которая уже спешила ко мне.

— Атрибут власти? — недоверчиво спросила она, обстоятельно разглядывая цепочку.

— Эта цепочка была в списке господина Лилиенштейна, — ответила я, как будто это всё объясняло.

— Однако необязательно, что это должно что-то значить, — ответила бабушка, и я услышала в её голосе сомнения.

— Но зачем тогда кому-то прилагать столько усилий, чтобы так хорошо спрятать цепочку, если это просто старое украшение. За этим должно скрываться нечто большее. Подумай сама, всё сходится. — Я выжидающе посмотрела на неё. — Только мы одни можем проходить через дверь в доме Седони. Возможно, это потому, что в наших венах течёт королевская кровь. У нашей семьи тесная связь с элементами, и мы можем слышать их мелодии. Ты как-то раз сказала, что тебе это тоже под силу, и могу поспорить, что в нашей семье часто проявлялись такие наклонности. Вполне возможно, что твоя бабушка спрятала здесь цепочку, а подсказку скрыла в ветре.

— Хм, — задумчиво сказала бабушка. Но всё же она не выглядела до конца убежденной.

— Не могу в это поверить, — сказал Торин и подошел ко мне.

Я покрутила цепочку в руках.

— Но я не имею ни малейшего понятия какими силами она обладает, — задумчиво сказала я и попыталась что-нибудь почувствовать. Но ничего не ощутила. Однако я не теряла надежды, поскольку грааль патрициев тоже не излучал никакой очевидной магии, как и хроника Акаши. — Возможно, нужно сказать какое-то заклинание или какое-то время поносить цепочку на теле, чтобы проявились её силы.

— Это, наверняка, можно как-то выяснить, — сказал Торин, и я услышала, что в его голосе промелькнуло волнение.

— Несомненно, — согласилась я и открыла замочек.

— Подожди, — в ту же секунду сказала Нурия.

— Почему? — спросила я.

— Потому что я знаю какова сила этой цепочки.

Она говорила медленно и решительно, но всё же её слова имели эффект взорвавшейся бомбы. Я удивленно посмотрела на Нурию.

— И какова же её сила? — спросила я хриплым голосом, в то же время задаваясь вопросом, откуда это известно Нурии.

Некоторое время она колебалась, затем сказала:

— Эта цепочка — атрибут власти. Ты верно предположила. Но она не просто какое-то могущественное украшение, — тихо сказала Нурия, и я напряженно вслушивалась в её слова. — В то же время, она является Иерихонским эликсиром.

— Нет, — глухо сказала я и посмотрела на Нурию. — Это ведь цепочка, а не жидкость.

— Правильно, — ответила Нурия. — Но жемчужина на этой цепочке вовсе не жемчужина. Присмотрись повнимательней. Это капля эликсира.

Я внимательно исследовала жемчужину и поняла, что Нурия права. Это была не настоящая жемчужина, а жидкость, которая с помощью заклинания удерживалась в кругообразной форме. Когда я прикоснулась к ней, то увидела, как перламутрового цвета жидкость задвигалась.

Потребовалось некоторое время, прежде чем эта мысль уложилась, но, когда это случилось, я потеряла голову.

Я одновременно испытывала эйфорию и была шокирована.

— Это моя семья перебила драконов, чтобы добраться до их крови, — мой голос охрип. — Значит это моя семья совершила это кровавое злодеяние.

— Наша семья, — сказала бабушка таким же тихим голосом все еще смотря на цепочку, как будто с помощью своего сверлящего взгляда могла раскусить её секрет.

— Я всё ещё не могу в это поверить, — ответила я.

Мне хотелось смеяться, потому что я держала в руках спасение Адама и в то же время плакать, потому что думала о том, какое горе причинило это спасение.

— Для меня не играет никакой роли откуда взялся эликсир, — сказала Нурия. — Мы всё равно не в силах изменить прошлое, но эта капля может, по крайней мере, спасти будущее.

— Я не могу в это поверить.

Во мне распространилось чувство невесомости, затмив шок. Неудержимая радость, наконец-то, одержала верх. Я мгновенно почувствовала облегчение. Но потом заколебалась.

— Здесь всего одна жемчужина. Значит ли это, что осталась всего одна капля?

Я посмотрела на Нурию и увидела решительность в ее счастливом взгляде.

Бабушка положила руку мне на плечо. Затем она посмотрела на Нурию и внезапно замерла. В это же время у неё вырвался испуганный возглас. Я удивленно посмотрела на нее и заметила, что теперь на её лице было задумчивое и одновременно шокированное выражение.

— Этого не может быть, — ошеломленно сказала она и я заметила, что Нурия тоже напряглась, пока обе смотрели друг на друга.

— Чего не может быть? — растерянно спросила я.

Что-то внезапно было не так. Вместо облегчения в воздухе вдруг повисло напряжение. Между Нурией и моей бабушкой что-то происходило, а я понятия не имела, что.

— Теперь я многое начинаю понимать, — ответила бабушка и выпрямилась.

В глазах Торина, который удивлённо наблюдал за сценой, читалась растерянность.

Леннокс и Рамон теперь тоже встали и подошли ближе.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, — растерянно ответила Нурия и посмотрела на меня, прося взглядом о помощи.

— Не строй из себя невинную овечку, — резко сказала бабушка. — Как я могла быть настолько глупой, что ничего не заметила.

— Сельма, ты должна мне помочь, — в отчаянье сказала Нурия.

— Объясни мне, пожалуйста, что здесь происходит! — обратилась я к бабушке, но она, казалось, не замечает меня.

— Ты принимала гриффиновую траву, верно? — сказала бабушка на этот раз пытливо. — Но ты должна была принять по меньшей мере десять капель, чтобы снова выглядеть на двадцать. Ты же знаешь, что испортила себе почки. По крайней мере, это объясняет то, почему ты так плохо выглядишь.

— Гриффиновую траву? — растерянно спросила я, пытаясь вспомнить, что это за трава. Её используют для того, чтобы выглядеть моложе. Мы изготавливали из неё эссенцию на уроке Грегора Кёниг. Постепенно мной завладело плохое предчувствие.

— Что происходит? — снова спросила я и услышала, что мой голос пропитан холодом.

— Отдай мне эликсир, Сельма, — попросила Нурия и умоляюще посмотрела на меня. — Я должна спасти своего маленького сына.

— Не давай ей ничего, — прикрикнула бабушка и я крепче сжала цепочку в руке. — Она не та, за кого себя выдаёт.

— Что это значит? — спросила я и непосредственно посмотрела на Нурию.

Умоляющее выражение в миг испарилось с её лица. Было похоже на то, будто на её лицо легла тень, и стёрла всё милое и хрупкое. У рта внезапно образовались суровые складки.

— Отдай мне эликсир, — теперь прикрикнула она, и я вспомнила, что она уже однажды разговаривала со мной в таком тоне, когда я встретила ее в Акканке.

— Нет, — сказала я и крепче сжала цепочку.

В глазах Нурии засверкали опасные огоньки, и я почувствовала, как Торин подошёл ещё немного ближе.

— Отдай ее мне, — повторила Нурия. — Тогда никто не пострадает.

Угроза в ее голосе заставила меня вздрогнуть.

— Что, прости? — испуганно спросила я, все еще не понимая, что происходит.

— Скажи же ей, что ты всё это время ее обманывала, — угрожающе сказала бабушка. — Скажи, кто ты на самом деле, иначе это сделаю я.

Нурия сделала глубокий вдох, ее ноздри вздрагивали от гнева, и она бросила жадный взгляд на цепочку в моих руках, на которой висела последняя капля Иерихонского эликсира.

Я переводила взгляд то на бабушку, то на Нурию и не могла поверить в происходящее. Я нашла Иерихонский эликсир и, собственно, уже хотела пойти к Адаму, чтобы спасти ему жизнь. Это было счастливое мгновение, которое должно было всё изменить, а теперь я оказалось в этой нелепой и совершенно неожиданной ситуации.

— Скажи мне наконец, кто она, — устало попросила я.

— Пожалуйста, — презрительно сказала бабушка. — Сельма, перед тобой стоит никто иной, как сама Алка Бальтазар.

Решения

Слова бабушки вызвали у меня ужас и удивление. Сотрудницы туристического бюро также смотрели на нас испуганными глазами. Торин с шумом выдохнул, а в широко распахнутых карих глазах Рамона и Леннокса читался страх.

— Нет, — хрипло сказала я, уставившись на Алку, которая только что была для меня Нурией.

В то время как все вокруг замерло, как в замедленной съемке, мои мысли лихорадочно сменяли друг друга. Я прокручивала в голове все встречи с Нурией, не в состоянии поверить в то, что подпустила к себе мать своего злейшего врага. Маленький сын Адриан, о котором она постоянно говорила, был никто иной, как Хеландер Бальтазар.

Человек, с которым у нас состоялась ожесточенная битва в Антарктике. Значит, мы все-таки сильно его ранили в Антарктике, раз его жизнь по-прежнему находится под угрозой, и ее не так-то просто спасти. Я много раз думала о том, что за политическим маневром скрывается Бальтазар, но, оказывается, это не мог быть он.

— Верно, это я, — ответила Алка с дьявольской усмешкой на губах, тем самым разрушив мою последнюю надежду, что все это было лишь одно большое недоразумение. — У меня не было другого способа заставить тебя искать эликсир. Я знала, что ты справишься. Ты уже нашла хронику Акаши и грааль патрициев. Тебе всегда везет в поисках таких предметов и, кажется, ты интуитивно знаешь, что нужно делать. Может быть магическая сторона твоей личности является своего рода указателем. Не знаю, как у тебя это получается, да это и неважно. Главное, что это работает. Если кто и мог раздобыть эликсир, то только Сельма фон Норденах.

— Нет, — прошептала я.

Этого не может быть.

— Да не пугайся ты так, — ответила грубо Алька. — Если бы ты и твои друзья не ранили Бальтазара, ничего этого не было бы.

— Верно, — резко ответила я, — тогда я уже давно была бы мертва. Он хотел меня убить.

— Он не убить тебя хотел, а сделать своей магической партнершей. Если бы ты подчинилась, никто бы не пострадал, — ответила Алка.

— Я не стану подчиняться никому, кто преследует цель поработить близких мне людей, — ответила я.

— Тогда тебе нужно быть более осторожной в том, кому доверяешь, — ответила она, и теперь на её губах появился небольшой намёк на улыбку, в то время как мне стало холодно. — Всё, что мне было нужно, это завоевать твоё доверие, чтобы ты поверила в мою историю, и мне с лёгкостью это удалось. У тебя есть настоятельная потребность спасать всех беспомощных существ, которые пересекают твой путь, и ты обязательно хочешь внести в мир справедливость. Всё, что было нужно, это убедить тебя, что я беззащитное существо, которому срочно нужна твоя помощь.

— Это невероятно, — ответила я, когда поняла, как легко угодила в ловушку Альки. — Но Торин тебя проверял.

— А ты думаешь, что я не подготовилась? — улыбнулась Альке. — Для этого мне пришлось использовать многих людей, но Нурия Гарсия Перес существует в самом деле.

— Поверить не могу, — произнесла я, злясь на саму себя.

— Так поверь, — ответила Альке. — Это было самое простое. Намного сложнее оказалось преодолеть изгоняющее заклинание Жоржетты, чтобы вообще получилось попасть в Тенненбоде. Для этого мне понадобились недели, но, в конце концов, мне удалось сделать это на один крошечный момент. Если бы на волю не выбрались эти отвратительные шёлковые пираньи, никто бы даже ничего не заметил. Но я смогла быстро перевести подозрения на гномов, прежде чем кто-то занялся этой проблемой более серьёзно. Ищеек Чёрной гвардии всё равно не было на месте. Как же докучало то, что они по всему миру совали свой нос куда не следует, чуть не обнаружили парочку деликатных вещей, но в тот момент это оказалось мне на руку, так что я смогла пробраться в Шёнефельде незамеченной. Но затем пришло время, предпринять против них кое-какие шаги, чтобы отвлечь. Благодаря землетрясению мне окончательно удалось убедить политиков в том, что Чёрная гвардия должна присутствовать в Тенненбоде. Также было очень полезно, что Теодор Дусс такой хороший друг Хеландера и мой. Он всегда охотно принимал мои советы, и подталкивал своих коллег в палате сенаторов в верном направлении. Он всё отлично подготовил, так что Хеландер, сразу после исцеления, сможет стать правителем, и тогда он будет наконец на том месте, которое заслужил, которое заслужила наша семья.

— Это из-за тебя сбежали шёлковые пираньи? — удивилась я, пытаясь сложить воедино, на какую ложь повелась. — И землетрясение тоже твоих рук дело?

— Конечно, — вымученно сказала бабушка, как будто внезапно поняла кое-что, что долгое время было от неё скрыто.

— Кроме того, землетрясение нужно было для того, чтобы более эффектно разыграть жертву, — сказал Алька, в её голосе слышалась гордость. — Но твоего сострадания было недостаточно, чтобы заставить искать эликсир с настоящим упорством. Моя самая лучшая проделка — это атака дракона Латориос. Только для того, чтобы спасти своего парня, ты отдала бы всё. Это было опасно, я знала. Также был важен подходящий момент, но к счастью на время выборов были составлены очень детальные планы действия Чёрной гвардии, поэтому я знала, когда нужно отправить дракона, чтобы он нашёл Адама в нужном месте. Всё чудесно сработало. Укус мог бы полностью его убить, и тогда мой план провалился бы, но я доверяла Жоржетте и её навыкам целительницы, верила, что она всё-таки сможет ещё спасти Адама в последнюю секунду. И она меня не разочаровала.

— Нет, — произнесла я, почти заскулив. — Атака дракона была не случайной, не просто несчастьем?

— Нет, Сельма, — грубо сказала Алка. — Я послала своих людей в Белару, и они поставили здесь всё с ног на голову, чтобы найти эликсир. Но он был слишком хорошо спрятан. Было бы мало пользы в том, тратить недели, чтобы пройти мимо изгоняющего заклинания Жоржетты, только чтобы осмотреться здесь самой. Ты ведь видишь, как хитроумно был спрятан эликсир. Мне нужен был другой план, кто-то, у кого шансы найти его будут получше, чем у меня, и это была ты. Я приказала дракону ранить Адама, главным образом его, потому что хотела заставить тебя искать эликсир, а ты не стала бы его искать, если бы у тебя не было на это хорошей причины. Всё дело в том, что я хотела заманить тебя на верный след, так как ты была самым подходящим выбором для этого задания. Кто же ещё? — она улыбнулась. — Кроме того, мне понравилась ирония, заключающаяся в том, что ты будешь искать лекарство для своего худшего врага, а Адам, к сожалению, останется ни с чем, в то время как Хеландер вскоре вернёт свою полную силу. Атрибут вашей семьи действительно был хорошо спрятан.

— Верно, об этом ты тоже знала, — в ужасе сказала я.

— Конечно, — рассмеялась Алка. — У нас есть парочка частных семейных записей, рассказывающих об удивительном спонтанном излечение в семье фон Норденах. Моя семья уже давно об этом знает. Мне также было известно о пассаже в доме, на Гравийной улице, и что этот дом на протяжении столетий был вашим родовым поместьем. Где ещё вам прятать ваш атрибут власти. Я знаю их все, все пять, — она серьёзно на меня посмотрела, и я прокляла себя за то, что приняла сегодня утром эссенцию колючей функии, которая всё ещё блокировала мои магические силы. Я бы с удовольствием проникла в её разум, чтобы узнать этот секрет.

— Не нужно так на меня смотреть, — насмешливо сказала она. — Я не дам тебе никаких подсказок, где ты смогла бы найти остальные.

Я почувствовал, как начала дрожать, и как меня охватывает безумная ярость.

— Время на исходе, — продолжила Алка, уверенная в победе. — Хеландеру совсем плохо. Это чудо, что он вообще продержался так долго. Но ты всё-таки нашла его ещё вовремя. А теперь отдай мне эликсир!

— Нет! — сразу же ответила я.

Алка сердито на меня посмотрела.

— Хеландер не единственный, кто изучил книгу из Монтао, — угрожающе сказала она, и я услышала, как бабушка рядом резко выдохнула. — Я тоже владею заклинанием крови и могу убить тебя быстрее, чем ты моргнёшь. Но я не хочу отнимать у тебя жизнь, если в этом нет необходимости, потому что, возможно, ты ещё однажды пригодишься мне.

Теперь горло прочистила моя бабушка.

— Значит мне нужно было убрать изгоняющее заклинание, чтобы ты, наконец, смогла войти в Белару? И это не имеет никакого отношения к тому, что Седони находилась здесь? — спросила она притворно, и я увидела, как Алка вздрогнула.

Значит у неё всё-таки сердце не из камня, и она ещё кое-что чувствует к своей дочери.

— У меня нет дочери уже на протяжение десятилетий, — ответила Алка без эмоций в голосе. — И отвлекать меня, чтобы нарушить мою концентрацию, тоже тебе не поможет, Жоржетта.

— Итак, Сельма, — она вызывающе на меня посмотрела. — Это твой последний шанс отдать мне эликсир добровольно.

Одно мгновение я неподвижно стояла и лихорадочно размышляла, что можно сделать. Затем у меня возникал идея.

— И ты правда никому не причинишь вреда, если я отдам его тебе? — осторожно спросила я.

Алка добродушно на меня посмотрела, в то время как Торин неодобрительно фыркнул.

«Поймай цепочку, когда я тебе её брошу и спаси Адама», — послала я сообщение Торину, в то время как Алка, вытянув руку, сделала шаг в мою сторону.

— Я никому не причиню вреда, — тихо сказала Алка. — Отдай мне цепочку!

— Хорошо, — сказала я, протягивая руку.

Затем молниеносно повернулась и прежде чем Алке смогла её взять, я бросила цепочку Торину, который стоял примерно в трёх метрах от меня.

Не удивляясь, что к нему что-то летит, Торин поймал цепочку и бросился к туристическому бюро. В то же момент я подняла руки и хотела сбить Алку с ног сильным ветром.

Но до этого даже не дошло.

Туристическое бюро буквально взорвалось в огромном пузыре из огня. Ударная волна сбила всех с ног. Вокруг меня я видела ещё только пламя, а воздух раскалился до фатального жара. Торин отлетел назад, крепко вцепившись в цепочку. Двое сотрудниц туристического бюро лежали, стеная, рядом с безжизненным телом бургомистра. Рамон и Леннокс были немного дальше, их тоже сбило с ног, как меня и бабушку. Я хотела встать, но ударная волна была такой сильной, что мои ноги попросту подкосились, и одно мгновение я не могла поднять вверх руки.

В то время как мы лежали на земле, Алка беспрепятственно поднялась в воздух, как будто пламя, бушующее над нашими головами, не могло нанести ей никакого вреда. Одну руку она подняла, чтобы поддерживать сильный пожар, таким образом заставляя нас оставаться лежать на земле. Я в шоке увидела, что Торин так и не сдвинулся с места, он всё ещё без сознания лежал на земле. Должно быть сильно ударился, когда отлетел, его рука продолжала держать серебренную цепочку, но пальцы сжимались вокруг неё слабо, а Алка уже приземлилась рядом.

Я крикнула в полыхающее пекло, пытаясь встать на ноги. Но прежде чем мне удалось, бабушка рядом двинула руками, и внезапно пламя исчезло. Всё ещё лежа на земле, она направила в сторону Алки высококонцентрированный ветер и сбила её с ног. Я увидела, как та полетела назад. Я быстро встала и помогла подняться на ноги бабушке. Рамон и Леннокс между тем тоже заняли боевую позицию.

Но я почти не обращала на это внимание, лишь завороженно смотрела на Торина, который теперь зашевелился, растерянно озираясь.

— Эликсир исчез, — в панике сказала я, оглядываясь по сторонам.

Я услышала хриплый смех и увидела парящую надо мной Алку, которая расправив крылья, улетала прочь, как раз одевая цепочку себе на шею. Я не могла в это поверить. Эликсир был у меня в руках, а теперь я снова его потеряла. Мной овладела паника и ужасный гнев.

Я действовала не задумываясь, почти машинально мои крылья провали в футболке дыру, и вот я уже поднимаюсь в воздух. Но Алка летела быстро, и значительно меня опережала.

Я слышала, как Рамон и Леннокс следуют за мной, и это было хорошо. Я лихорадочно размышляла над тем, как мне справиться с Алкой, чтобы вернуть эликсир. Я должна её одолеть. Другой мысли я даже не допускала.

Находясь в воздухе, я подняла руки, и взревел ветер, ударив Алку по крыльям. Я судорожно вспоминала всё, чему научилась о термодинамике на лекциях профессора Пошера и направляла ветры так умело, что Алка больше не могла быстро продвигаться вперёд. Если уж не могу вложить достаточно мощи в свой ветер, то, по крайней мере, смогу справиться с ней с помощью мастерства.

Я её догоняла, а также услышала, как приближаются Рамон и Леннокс. Оглянувшись я заметила, что за нами следует кое-кто ещё.

Моя бабушка тоже поднялась в воздух и быстро следовала за нами.

В этот момент Алка, летящая впереди, приостановилась, поднялась в высоту и обернулась. Видимо поняла, что не сможет ускользнуть от нас таким путём. В тот же момент она уже вскинула руки, и нам навстречу выстрелила ослепительная, красная огненная струя. Я автоматически подняла руки и создала щит из ветра, но сразу же почувствовала, что мои силы слишком слабы, чтобы я действительно могла противостоять Алке. В этот момент я проклинала эссенцию колючей функии. Затем сделав петлю, увернулась и отлетела назад.

Я всё больше злилась из-за того, что угодила в коварную ловушку Алки, и этот гнев мобилизовал некоторые мои силы. Тем временем Рамон и Леннокс тоже обстреливали Алку огненным шарами, которые, казалось, не причиняют ей никакого вреда, точно так же, как было с её сыном в прошлом году. Требовалась более сильная магия, чтобы победить Алку. Но как доказали Дульса и Сесилия — это было возможно.

Внезапно я почувствовала, как меня отодвинули в сторону. Я даже не поняла, что происходит, но внезапно мимо меня пронёсся яркий энергетический поток прямо в сторону Алки. Я быстро оглянулась, удивляясь, откуда появилась такая сильная магия.

В недоумении я отметила, что это моя бабушка теперь атаковала Алку, но та сразу отразила её яркий энергетический поток своим и отвела его в сторону. Бабушка гневно закричала, отодвинув меня ещё дальше, в то время как я, распахнув широко глаза, наблюдала, как Алке и моя бабушка вступили в ожесточённую борьбу. В воздухе, свистя, проносились огненные шары и превратили пустыню в поле битвы.

Бабушка подняла обе руки и песок пустыни начал подниматься вверх. Я ошеломлённо отшатнулась, в то время как мелкие песчинки приняли форму огромного существа, и я поняла, что бабушка создала из песка огненного питона. Но это был ещё не конец. Огромный, трёхглавый питон задвигался, из его трёх голов вырвалось шипение, и он атаковал Алку. Из его глотки выстреливали огромные огненные залпы, и Алка быстро их отражала. Но на одно мгновение она замерла, как будто так же, как и я не могла поверить в то, что бабушка способна на такую могущественную магию.

Но бабушка тут же использовала это время, чтобы создать ещё трёх огненных питонов, которые тоже агрессивно поползли к Алке, выпуская из своих пастей пламя. Казалось, бабушка собирается создать целую армию таких чудовищ.

Внезапно раздался ужасный шум и поднялся сильный ветер, закружил и поднял вверх песок, и из бури, которая перекрыла видимость, выступили огромные волки, чьи тела были сформированы из песчаной бури.

Волки набросились на огненных питонов, и огромные животные сражались друг с другом со всей жестокостью. Мимо проносились огненные залпы, земля тряслась, а ветер превратился в ураган. Я бросилась на землю, чтобы меня не сдуло прочь, в то время как лишь нечётко различала в песчаной буре бабушку и Алку. Они стояли друг против друга с поднятыми вверх руками. Я взяла себя в руки и теперь тоже начала метать в Алку огненные шары, так же, как, казалось, откуда-то делают Рамон и Леннокс.

Яростный вой песчаных волков смешался с шипением огненных питонов, которые то и дело набрасываясь, уничтожали друг друга, чтобы затем вновь восстать из песка и опять сражаться.

Так продолжалось несколько минут, и ни одной из них не удавалось победить другую.

Но внезапно всё изменилось, нас накрыла тень.

В моём сердце всё сжалось от холода, когда я мучительно медленно подняла взгляд.

Над нами парил огромный и тёмный дракон Латориос. Его красные глаза светились даже в песчаной буре, а чёрные зубцы на спине тускло мерцали.

Он издал хриплый крик, открыл пасть, и всепожирающее пламя ударило мне навстречу.

Горячее солнце уже низко стояло на горизонте, когда я снова открыла глаза. Должно быть был уже вечер. Я растерянно огляделась по сторонам. Я лежала в тени пальмы, рядом со мной тихо журчал родник. Ощущала я себя легко, а голова была пустой.

В мой мозг лишь медленно просачивался тот факт, что должно быть случилось что-то ужасное. Что я потеряла что-то важное, поэтому, пока находилась между сном и реальностью, я какое-то время размышляла, что же случилось.

Но, когда снова вспомнила, я внезапно села, и тут же меня пронзила резкая боль, и я закричала.

— Сохраняйте спокойствие, — сказала женщина нервным голосом. — Компресс из колокольчиков Присель скоро излечит ваши ожоги.

Я посмотрела на свои руки и ноги и заметила, что они обернуты резиновым, зелёным компрессом.

— Спасибо, — хрипло сказала я, потому что горло пересохло. — Я в порядке.

Я встала, чувствуя ужасную боль и огляделась по сторонам. Рамон и Леннокс тоже были обернуты такими же повязками, как и я, но и они уже встали и ходили туда-сюда.

Только ещё моя бабушка неподвижно лежала на земле и была без сознания. Резиновые повязки были не только на её руках и ногах, но и на лице. Торин сидел рядом с ней с белой повязкой на голове и тихо разговаривал с бурмистром Белары.

— Как она? — хрипло спросила я.

— Не очень хорошо, — с беспокойством ответил Торин. — Нужно забрать ее отсюда. К несчастью, туристическое бюро разрушено. — Он указал на руины здания.

— Где Алка? — задала я решающий все вопрос. — Что случилось с эликсиром?

Мой голос был хриплым, я с трудом произносила слова, так как не знала, действительно ли хочу услышать ответ на свой вопрос.

Выражение лица Торина стало ледяным.

— Ей удалось сбежать, — быстро сказал он. — Дракон Латориос вырубил вас всех. Она улетела на нем. Эликсир потерян. Мы не могли следовать за ней, сначала нужно было позаботиться о ваших ранениях, иначе вы не смогли бы выжить.

Я мужественно кивнула, но внутри распространилась холодная пустота.

— Твоя бабушка совсем плоха, ей нужна помощь, — серьезно сказал Торин, и я с благодарностью ухватилась за это срочное дело, которое отвлечёт меня от раздумий о произошедшем.

— Я могу доставить ее в Шенефельде, и вас тоже, — быстро сказала я, подумав о пассаже в доме Седони.

— Сегодня ночью мы должны также забрать отсюда драконов. Они все еще испуганные сидят посреди дюн, не сдвинувшись ни на сантиметр, — с волнением сказал Торин.

— Нужно, чтобы прибыл Грегор Кёниг и пусть приведёт с собой команду фавнов, — сказала я. — Бабушку мы отвезём к друидам.

Я закрыла глаза и послала сообщение Грегору Кёниг.

— Он придёт, — сказала я. — Мы должны перенести бабушку вон к тому дому. — Я показала на улицу, где стоял дом Седони.

Торин кивнул и поднял руки. С помощью ловко сбалансированных ветров он переправил ее к дому Седони. Там мы отнесли бабушку на верхний этаж. Торин осторожно взял её на руки, и мы вошли в маленькую комнатку.

Как только за нами закрылась дверь, помещение сразу изменилось, и вот мы уже стояли в кладовке госпожи Гонден, среди пыльных консервных банок.

Торин распахнул глаза от удивления, но ничего не сказал. Этот переход был наименее странным из всего, что случилось сегодня.

Я поспешно открыла дверь. Госпожа Гонден, которая стояла на кухне и жарила рыбу, испуганно вскрикнула, когда я в сопровождении Торина, держащего на руках раненую бабушку, появилась позади нее.

— Боже мой, — вырвалось у нее. Но она не успела договорить, так как в этот момент раздался звонок в дверь.

Мы поспешили к входной двери, и там уже стоял Грегор Кёниг с тремя фавнами. Он кивнул мне, бросив на бабушку обеспокоенный взгляд.

— Ты должна мне хорошенько всё объяснить, — вздохнул он, и я ощутила страх в его голосе. — Ведь сегодня утром ещё всё было в порядке?

— Так и было, пока семья Бальтазар не нанесла свой следующий удар, — сказал ледяным голосом Торин, и Грегор Кёниг побледнел.

— Идёмте, нам сюда, — сказала я и пошла вперёд в кухню Гонденов.

— Я всё вам объясню, и тогда мы сопроводим драконов домой, — обратился Торин к Грегору Кёниг, когда мы закрыли дверь кладовки за собой.

— Я пойду с бабушкой, — сказала я, когда попрощалась с ними в Беларе, а затем вернулась в Шёнефельде.

— Я не понимаю, семья Бальтазара напала на Жоржетту? — расстроенно спросила госпожа Гонден, которая уже ждала меня на кухне и всё ещё не могла поверить в то, что в её доме разворачивается такая драма.

— Госпожа Гонден, — настоятельно сказала я. — Ведь у вашего мужа есть контакт с друидами Темаллина?

— Да, да, — сказала она, заламывая руки.

— Пожалуйста скажите ему, чтобы он немедленно позвал друидов, и чтобы они смогли забрать из Акканки мою бабушку. Мы будем там через несколько минут.

Госпожа Гонден быстро кивнула и закрыла глаза.

— Мы отнесём её в Акканку в драконьи пещеры, — сказала я фавнам, которые между тем осторожно положили бабушку на принесённые с собой носилки.

Затем мы отправились в путь. Я ни на что не обращала внимание, когда мы поспешили к рыночной площади и быстро вошли в массив, чтобы спуститься в Акканку. Мои мысли тоже остановились.

Я думала лишь о том, что бабушку нужно спасти, и я хотела завершить эту задачу.

Когда мы вошли в Акканку, фавны некоторое время колебались. Здесь уже царила ночь, искусственное солнце зашло. Я быстро зажгла несколько огненных шаров, но уже увидела стоящих в белых одеждах на рыночной площади друидов. В темноте их одежда светилась словно сигнал. Когда фавны поняли, что им не нужно заходить в драконьи пещеры, они поспешили.

Мы быстро пересекли лес Акканки и встретили на рыночной площади друидов, которые со встревоженными взглядами приняли носилки и отнесли бабушку к переходу в Темаллин.

Когда друиды ушли, а фавны после того, как я поблагодарила их, попрощались, я внезапно осталась стоять на рыночной площади одна, уставившись на булыжную мостовую, которая в тусклом свете моих световых шаров отливала золотом.

Мне не понравилось это весёлое мерцание, поэтому я погасила свет вокруг и стояла в темноте. Я сделала всё, чтобы помочь бабушке, и теперь делать было нечего. Задача выполнена. Ничего не могло отвлечь меня от мыслей, проникших в голову, словно ядовитый газ. Даже боль от ожогов прошла, не осталось ничего, что ещё могло бы отвлечь меня от отчаяния. А бутылочки с эссенцией колючей функии под рукой не было, да я больше и не хотела её принимать. Лучше чувствовать боль, слишком долго я от неё убегала.

Спасение Адама не удалось. Разочарование болезненно разъедало меня изнутри, так что перехватывало дыхание. Алка сбежала с эликсиром, и исцелит теперь Хеландера, а значит судьба Адама предрешена. Спасти его больше нельзя, а его физическая оболочка тоже скоро умрёт. Всё было напрасно, вся работа прошедших месяцев, бесконечный поиск эликсира, надежда, которую я лелеяла, что мне всё-таки удастся его спасти. Даже удача, что в тоже время я держала в руках ещё один атрибут власти, больше ничего не стоила. Я боролась до последнего и проиграла. Боль вспыхнула, отнимая контроль и накрывая с головой. У меня было такое ощущение, что я тону и в тоже время сгораю заживо. Меня, как чёрный плащ, окружила непроницаемая тьма, и мне пришёл в голову стих Константина Кронворта «Хоровод тьмы».

Постепенно в моей голове начала обретать образ одна мысль. Идея, которая росла и быстро набирала силу. Я пошла медленно и неуклюже. Мои ноги привели меня к драконьим пещерам. Была ночь, и несколько драконов, которые ещё находились здесь, уже свернувшись в калачик спали.

Сесилия несколько раз фыркнула, когда заметила меня, и я рассеянно погладила её по голове. Был один решающий вопрос, на который я должна была сейчас дать себе ответ. И от этого вопроса я убегала все эти месяцы, лихорадочно занимаясь поиском эликсира. Но этот вопрос был важен, он решал то, что со мной будет теперь.

Смогу ли я жить без Адама? Смогу ли покончить со своей любовь к нему и ещё раз начать всё заново? Мыслима ли вообще жизнь без него, в которой я больше ничего не смогу сделать, кроме как хранить воспоминания о проведённом вместе времени?

Я допустила эту мысль и ощутила, как закружилась голова, почувствовала, как сердце в груди сжалось от невыносимой боли. Воздух покинул лёгкие, а плечи поникли.

Мы с Адамом связаны друг с другом, как свет и тень. У нас родственные души, и прожить жизнь я могла бы только с ним. Только с ним найти силу продолжить путь и бороться. Уже будучи детьми, мы были так близки, как только могут быть двое людей. Мы не могли жить друг без друга, и ответ на вопрос, от которого я так долго уклонялась, становился всё более ясным. Я пыталась утешить себя тем, что когда-то мы снова воссоединимся в Виннле. Но эта мысль никогда не приносила утешения.

Я прикоснулась к звездообразному кулону, свисающему с моей цепочки. Что бы сейчас сделала мама? Она рискнула всем ради своей большой любви и детей и, в конце концов, даже пожертвовала жизнью, чтобы я, брат и сестра могли вырасти в лучшем мире.

Но у нас с Адамом нет детей, до этого ещё не дошло, а брат с сестрой между тем уже сами взрослые, и должны идти своей дорогой. Что тогда меня удерживает здесь, в этом мире?

Халадер Бальтазар, пожалуй, скоро снова появится и начнёт за мной охотится, чтобы всё-таки ещё сделать своей магической партнёршей. Я знала, что у меня больше нет сил, чтобы сражаться с ним.

Лучше, если меня здесь не будет. Решение было принято. Я не хотела и не могла жить без Адама. Я боролась против власти патрициев и Бальтазара, чтобы сделать нашу любовь возможной, а без этой любви я больше не могла бороться, больше не могла существовать.

Я ещё раз погладила по голове Сесилию и отвернулась. С ощущением пустоты в животе я взяла спальный мешок и расстелила на земле. Затем легла и дала волю своим мыслям. Я отпустила всё, и скорбь обрушилась на меня. Стыд из-за того, что позволила Алки так себя обмануть затопил меня полностью, и я почувствовала, как во мне просыпается гнев.

Я злилась на Алку, злилась на себя, потому что была такой глупой и доверчивой и снова поверила не тому человеку. А затем стала исследовать свои чувства дальше, проникла более глубже. Я чувствовала пустоту потому что Алка вырвала у меня из рук последнюю соломинку, за которую я с отчаянием цеплялась.

Я запустила в сердце скорбь и отчаяние, а также любовь, которая всё ещё пульсировала во мне: дикая, бурная, неукротимая и отчаянная. Я не хотела оставаться одна, жаждала быть рядом с Адамом. Я не могла и не хотела мириться с его смертью. Если бы я считала, что это возможно, то смерилась бы уже много месяцев назад и продолжила жить. Но это невозможно, и я поняла это теперь со всей отчётливостью.

Существовал ещё последний способ снова быть рядом с Адамом, и время пришло пойти этим путём. Я углубилась в себя, в голове всё было ясно, когда я осознала, что следует сейчас сделать. Я закрыла глаза, глубоко вдохнула и вошла в Виннлу, как будто делала это всю свою жизнь.

Темнота

Рука плавно протянулась к туману, очерчивающего конец моего мира грез. Я почти ласково дотронулась до гладкой поверхности, наслаждаясь царящей во мне тишиной. Я была окончательно готова сделать этот шаг.

Мысль о том, что я вновь увижу Адама, наполняла меня спокойствием и счастливым удовлетворением, которое я уже так давно не испытывала.

Я медленно просунула руку сквозь молочную границу, после чего последовала голова, и меня тут же окружил туман, где слышались шумы. Мимо меня проносились обрывки слов, какое-то смешение голосов. Я не обращала на них внимание, потому что все эти мысли крутились главным образом вокруг исхода соревнований драконов.

Я тихо позвала Адама по имени и стала ждать, что Виннла вновь укажет мне правильное направление.

— Где ты, Адам? — опять прошептала я и вдруг увидела, как свет подо мной отступил, и темнота усилилась. Я вышла из моего мира грез и попыталась уловить легкое жужжание, указывающее правильное направление.

— Подожди! — неожиданно сказал кто-то, и я с удивлением обернулась. Рядом со мной внезапно появилась ярко освещенная фигура бабушки.

— Как ты? — с беспокойством спросила я.

— Тело еще не совсем в порядке, но сейчас это не важно. Меня позвала Седони.

— Почему? — подозрительно спросила я.

— Потому что ты приняла решение, — сказала она. — Она услышала это в Виннле.

— Это мое дело, — сказала я.

— Я знаю, — произнесла к моему удивлению бабушка. — Это твоя жизнь, и ты вправе решать сама. Но есть кое-что, о чем ты должна знать.

— И что же? — спросила я.

— Идём, — сказала она, вместо ответа и взяла меня за руку.

Мы какое-то время скользили сквозь проплывающий мимо туман, затем она затянула меня через одну из туманных стен. Здесь всё выглядело так же пусто, как и в моём собственном мире грёз.

— Возможно, ты ещё помнишь, как мы некоторое время назад говорили о том, откуда я взяла книгу из Монтао, — начала бабушка, и я удивилась, почему она заговорила об этом именно сейчас. Собственно, теперь мы хотели попрощаться друг с другом, потому что для меня пришло время уходить. Тоска по Адаму стала такой невыносимой, и то, что существует способ быть каким-то образом рядом с ним, определяло все мои мысли.

— Да, — протянула я, с трудом вспоминая, потому что все мои мысли были сейчас направлены в другое русло. — Мы сидели на кухне, а ты не хотела мне ничего рассказывать.

Бабушка подняла руки, и пустая комната превратилась в кухню нашего дома в Каменном переулке. За дверью террасы находился сад, одетый в одеяние позднего лета.

Бабушка просто вернула нас в тот момент.

— Я знаю, что сейчас у тебя нет настроения вести со мной длинные разговоры, но поверь, то что я должна тебе сказать, очень важно.

Она умоляюще посмотрела на меня, указывая на кухонный стол.

Хотя меня это не устраивало, её жест притормозил мою спешку. Также уютное окружение нашей кухни приглушило боль настолько, что я согласилась какое-то время подождать.

— Ну хорошо, — вздохнула я и села.

Бабушка тоже села, взяв меня за руки.

— Ты помнишь, как я рассказывала об Эринне и его истории? — медленно начала она.

— Да, — ответила я, глядя на наши сплетённые руки. Она не хотела, чтобы я уходила, а я не хотела причинять ей боль, но моя собственная боль была такой ужасной, а тоска такой сильной.

Я сдалась и не собиралась отказываться от своего решения. Я медленно высвободила руку и откинулась назад.

— Речь шла о том, откуда ты узнала, где спрятана книга из Мантао, — осторожно сказала я.

— Именно, — кивнула бабушка. — Время очень поджимало, и мне срочно нужно было выяснить что-нибудь об Эринне и его истории, — она задумчиво посмотрела на меня. — Но я довольно быстро поняла, что ни у кого нет о нём информации, ну, по крайней мере у живых нет, — бабушка замешкалась. — Поэтому я обратилась к тем, кто действительно знал, как пробудить в себе более мощные силы…

Она коротко колебалась и испытующе на меня смотрела, и мне стало холодно, когда я догадалось, что она хочет сказать.

— Ты уже была в царстве мёртвых, — глухо прошептала я, и в комнате внезапно образовалась неестественная тишина.

Хотя светило солнце, а на улице весело щебетали птицы, идиллия снова отступила вдаль. Во мне проснулся страх, и я ничего не могла с этим поделать.

— Была, Сельма, — тихо прошептала она. — Я спустилась к мёртвым, чтобы узнать что-нибудь об этой сильной магии, на которую мы должны были быть способны.

— Это невозможно, — слабо сказала я.

У меня было такое чувство, будто температура в комнате упала по меньшей мере на десять градусов.

— Это возможно, ты ведь уже и сама узнала, — тихо сказала бабушка.

— Но как тебе удалось вернуться? — недоверчиво спросила я. — Я думала, это невозможно.

— Так и есть, — серьёзно сказала бабушка. — То есть, почти невозможно.

— Откуда ты знала, что это сработает? — спросила я.

— Я не знала, — тихо ответила бабушка, пристально глядя на меня. — Я предположила.

— Что? — ужаснулась я. — Ты всю мою жизнь наставляешь меня, чтобы я была осторожной и всегда заботилась о себе, а сама делаешь нечто подобное? Ты наобум спустилась в царство мёртвых? Час от часу не легче.

— Я долго искала другое решение, — сказала бабушка. — Но его не было. Одним тёмным зимнем вечером, незадолго до Рождества, я узнала, что палата сенаторов готовится арестовать твою мать. Тогда я отреагировала и просто сделала это. В порыве чувств. В ту ночь я не видела другого выхода.

— Что именно ты сделала? — глухо спросила я.

— Я отделилась от тела, проникая в царство грёз всё глубже и глубже. Осмелилась окунуться в самые глубины, в самый тёмный уголок, туда, где границы между живыми и мёртвыми размываются. Я искала Эринна или кого-нибудь, кто его знал. Я искала мужчин, чьи истории увековечены на рельефе Тенненбоде, — заикалась бабушка. — Потому что надеялась получить у них ответы.