Путешествие

Глава 11

Мэдди выскользнула из студии и отправилась к доктору Флауэрс. Никто не знал, куда она пошла, кроме Билла Александра.

Эугения Флауэрс встретила ее спокойно и по-матерински приветливо:

– Ну, как вы, дорогая?

Накануне в телефонном разговоре Мэдди вкратце изложила ей суть дела.

Они сели в удобные кожаные кресла. Кабинет выглядел очень уютным, хотя всю обстановку, казалось, купили на дешевой распродаже. Отдельные предметы мебели не сочетались по цвету, кресла были потерты, а картины на стенах... казалось, будто их рисовали дети. Однако здесь было чисто и тепло. Мэдди сразу почувствовала себя как дома.

– Тогда, на нашей встрече в Белом доме, я многое от вас узнала, – начала она. – Я из семьи, где отец бил мать всякий раз после получки, напившись допьяна. В семнадцать лет я вышла замуж за человека, который так же вел себя со мной.

Глаза доктора Флауэрс, строгие и внимательные, представляли резкий контраст с ее материнским тоном. Казалось, они видят и понимают абсолютно все.

– Мне очень печально это слышать, моя дорогая. Я знаю, как это больно, и не только физически. Насилие оставляет страшные шрамы в душе. Сколько лет вы прожили с ним?

– Девять лет. За это время он сломал мне ногу и обе руки, я сделала шесть абортов.

– Как я понимаю, вы с ним развелись? Всезнающие глаза напряженно в нее всматривались. Мэдди кивнула.

Стоило ей только заговорить о прошлом, как снова нахлынули мучительные воспоминания. Перед ее мысленным взором предстал Бобби Джо, такой, каким она видела его в день отъезда.

– Я сбежала от него. Мы жили в Ноксвилле. Джек Хантер меня спас. Он купил телестудию, где я работала, и предложил мне работу здесь. Он приехал за мной в Ноксвилл на лимузине. Я сразу же подала на развод. Два года спустя, через год после того как я получила официальный развод, мы с Джеком поженились.

Доктора Флауэрс интересовали не только слова, и слышала она гораздо больше, чем ей рассказывали. Сорок лет она лечила женщин, над которыми издевались мужья и любовники. Она моментально распознавала все признаки насилия еще до того, как ее пациентки их осознавали.

Она долго молча смотрела Мэдди в глаза.

– Расскажите мне о своем нынешнем муже.

– Мы с Джеком женаты уже семь лет. Он всегда прекрасно ко мне относился. Помог сделать карьеру. Мы живем роскошно. У нас есть дом, ферма в Виргинии... правда, она принадлежит ему... есть собственный самолет... У меня прекрасная работа благодаря мужу...

Ее голос замер. Доктор Флауэрс внимательно наблюдала за ней. Она уже знала ответы на все свои невысказанные вопросы.

– У вас есть дети?

– У него два сына от первого брака. Когда мы поженились, он сказал, что не хочет больше иметь детей. Мы очень серьезно об этом поговорили, и он решил... мы решили, что мне следует стерилизоваться.

– Вы довольны, что приняли такое решение, или сожалеете об этом?

Этот прямой вопрос требовал откровенного ответа.

– Иногда сожалею. Когда вижу чужих детей... – Неожиданно она почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. – Но Джек, наверное, прав. У нас действительно нет времени на детей.

– Время тут абсолютно ни при чем, – спокойно произнесла доктор Флауэрс. – Это вопрос желания и необходимости. Вы чувствуете, что вам нужен ребенок, Мэдди?

– Иногда. Но теперь поздно об этом думать. Я подверглась стерилизации. Уже ничего не изменишь.

– Можно усыновить или удочерить ребенка, если муж не будет возражать.

– Я не знаю... – Мэдди почувствовала, как у нее сдавило горло. На самом деле ее проблемы намного сложнее. Она лишь вкратце изложила их доктору по телефону.

– Не знаете?!

– Я о муже, о том, как он отнесется к усыновлению ребенка. И еще о том, что вы говорили тогда на нашем собрании. Это произошло сразу вслед за моим разговором с одним коллегой. Он считает... Я... мне показалось... – Слезы заструились по ее щекам. – Мой муж меня мучает. Он меня не бьет, как первый муж. Он меня и пальцем ни разу не тронул. Правда, недавно он меня сильно тряхнул, и еще... в постели он в последнее время очень груб, но я не думаю, что это намеренно, просто он очень страстный... – Она осеклась, подняла глаза на доктора Флауэрс. Нет, она должна сказать все. – Я думала, что это он в пылу страсти, но... на самом деле это настоящая жестокость. Он меня истязает, и, кажется, намеренно. Он постоянно следит за мной. Все решает за меня. Называет меня голодранкой, напоминает о том, что я не получила образования, говорит, что, если он меня выгонит, я скачусь на самое дно, так как никто не возьмет меня на работу. Ни на минуту не дает мне забыть о том, что он меня спас, не позволяет иметь друзей, изолирует меня, постоянно унижает, позорит и заставляет стыдиться самой себя. Он мне лжет. А в последнее время я его просто боюсь. Он ведет себя в постели как насильник, угрожает мне. Раньше я не позволяла себе над этим задумываться, но... он делает почти все то, о чем вы говорили тогда на нашем собрании. Она замолчала. Слезы ручьями лились по ее лицу. Ну вот, она все сказала.

– А вы ему все позволяете, – негромко проговорила доктор Флауэрс. – Вам кажется, что он прав, что вы это заслужили. Вам кажется, что вы постоянно скрываете ужасную тайну, которая заключается в том, что вы на самом деле такая отвратительная, как он говорит, и если вы не будете ему подчиняться, весь мир об этом узнает.

Мэдди непроизвольно кивнула. Какое облегчение услышать эти слова из уст другого человека. Она ведь именно так и думает все время.

– Ну вот. А теперь, когда вы это осознали, Мэдди, что вы собираетесь делать? Оставаться и впредь с этим человеком?

Откровенный вопрос требовал такого же откровенного ответа, каким бы безумным он ни показался.

– Иногда мне кажется, что я его люблю. Думаю, и он меня любит. Не могу отделаться от мысли, что, пойми Джек, что он со мной делает, он бы это прекратил. Может быть, если бы я его больше любила или помогла бы ему понять, что он творит, он бы перестал это делать. Мне кажется, он ненамеренно причиняет мне боль.

– Возможно. Хотя и маловероятно.

Доктор Флауэрс смотрела Мэдди прямо в глаза. Но не произносила ни слова. Она хотела, чтобы та выговорилась, сделала собственные выводы. Больше всего ей хотелось заставить Мэдди задуматься о будущем.

– А если бы вы поняли, что он намеренно причиняет вам боль, вы бы все равно остались с ним?

– Не знаю... может быть. Я боюсь от него уйти. Что, если он прав? И никто не захочет взять меня на работу?

Доктор Флауэрс была потрясена. Как такая великолепная и утонченная женщина может даже подумать о том, что никто не будет ее любить и не захочет взять ее на работу. Но ведь ее действительно никто никогда не любил – ни родители, ни первый муж, ни второй. В этом доктор Флауэрс не сомневалась. И сама Мэдди тут, конечно, ни при чем. Это не ее вина. Просто ей попадались мужчины, желавшие одного – причинить ей боль.

Но это она должна осознать самостоятельно.

– Раньше мне казалось, что все просто. Когда я ушла от Бобби Джо, мне казалось, что я никому больше не позволю над собой издеваться. Я поклялась самой себе, что больше никто никогда меня не ударит. И Джек меня не бьет, пальцем меня не тронул.

– Но на самом деле все не так просто, правда? Есть и Другие формы оскорбления и насилия, которые еще разрушительнее, чем побои. Он ими и пользуется. Он плюет вам в душу, лишает вас самоуважения. Он вас погубит окончательно, Мэдди, он именно к этому и стремится. Семь лет подряд вы беспрекословно позволяли ему это делать. Можете и дальше позволять, дело ваше. Никто не собирается заставлять вас уйти от него, если вы сами не захотите.

– Два человека, которые ко мне по-дружески относятся, твердят, что, если я не уйду, он меня погубит.

– И это вполне возможно. Вероятнее всего, этим и кончится. Ему даже не придется делать это самому. В конце концов, вы сами довершите за него эту работу. Вы перестанете существовать как личность. То, что говорят ваши друзья, вполне вероятно. Вы так его любите, что готовы рискнуть?

– Нет... не думаю... Но я боюсь уйти. И... – она захлебнулась рыданиями, – мне будет его недоставать. Мы так славно жили. Мне так нравилось его общество.

– Как вы себя чувствовали с ним?

– Я... он заставлял меня чувствовать себя тупой и глупой в его присутствии... и думать о том, будто мне повезло, что он меня осчастливил.

– А вы действительно тупая и глупая?

– Нет, – рассмеялась Мэдди. – Только в том, что касается мужчин.

– У вас есть сейчас кто-нибудь еще, кроме мужа?

– Да нет... во всяком случае, не в том смысле. Билл Александр – просто добрый друг. В тот день, после вашего выступления на заседании комитета, я ему обо всем рассказала.

– И что он об этом думает?

– Что я должна как можно скорее собрать чемоданы и бежать от Джека, пока не произошло что-нибудь ужасное.

– Уже произошло, Мэдди. А что Билл? Вы в него влюблены?

– Нет, не думаю. Мы просто друзья.

– Ваш муж об этом знает?

– Нет... не знает.

Доктор Флауэрс внимательно смотрела на нее:

– Вам предстоит еще долгий путь, Мэдди, пока вы окажетесь в безопасности. Но даже и после этого у вас порой будет возникать желание вернуться. Вы будете тосковать по мужу, такому, каким он казался в хорошие моменты. Мужчины-садисты нередко очень умны. Этот яд таит в себе страшную силу, женщинам хочется вкушать его еще и еще, потому что хорошие мгновения кажутся такими сладостными. Но плохие поистине ужасны. В каком-то смысле это то же, что пытаться покончить с наркотиками или бросить курить. Жизнь с садистом при всем ее ужасе засасывает так же, как наркотик.

– Да, я могу в это поверить. Я так привыкла к Джеку. Просто не могу себе представить жизни без него. Но бывает, что мне хочется бежать от него далеко-далеко, где ему меня не достать.

– Возможно, это прозвучит жестоко, но вам необходимо стать сильной, настолько сильной, чтобы он не смог вас достать, где бы вы ни находились. Не смог бы, потому что вы ему не позволите. Это должно исходить от вас самой. Только вы сами сможете себя защитить. Друзья могут найти для вас убежище, могут оберегать вас от мужа, но в один прекрасный день вы сбежите к нему тайком, в поисках наркотика, который он вам дает. Это очень опасный наркотик, может, даже более опасный, чем все остальные. Как вам кажется, у вас достаточно сил, чтобы от него отказаться?

Мэдди задумчиво кивнула. Да, это именно то, что ей нужно. Вот только не хватает мужества. Ее глаза снова наполнились слезами.

– Если вы мне поможете.

– Непременно помогу. Но понадобится время. Постарайтесь быть терпеливой, не досадуйте на себя. Вы сами почувствуете, что готовы уйти, что с вас довольно. Но до этого попытайтесь быть поосторожнее, не позволяйте мужу издеваться над вами больше, чем до сих пор. Он обязательно что-то заподозрит. У садистов, как у лесных зверей, очень острый нюх. Если он почует, что добыча от него уходит, то попытается вас вернуть, загнать назад в клетку угрозами, лишить вас всякой надежды. Будет сводить вас с ума, убеждать в том, что у вас нет никакого выхода, что без него вы ничто. И в глубине души вы будете ему верить, хотя и знаете, в чем дело. Постарайтесь освободиться от веры в доброго, ласкового Джека, не позволяйте себе жить так, чтобы вас унижали, мучили, оскорбляли. Именно это, в конце концов, вас спасет.

Флауэрс ни секунды не сомневалась в том, что Джек из категории садистов. После услышанного сегодня невозможно было в этом сомневаться. По глазам Мэдди она видела, как глубоко страдает эта женщина. Но не все еще потеряно, ее можно спасти. Рано или поздно она выберется, но когда будет сама к этому готова, не раньше. Мэдди сама должна найти выход из положения, иначе спасение не будет иметь для нее никакого смысла.

– Как вы думаете, сколько времени на это понадобится? – с тревогой спросила Мэдди.

Она помнила, что Билл Александр настаивал, чтобы она ушла от Джека в тот же день, когда он услышал от нее эту историю. Но пока она не может этого сделать.

– Вы это сами почувствуете, когда окончательно созреете. Это может занять несколько дней, несколько месяцев или лет, в зависимости от того, насколько вы его боитесь или насколько хотите ему верить. Он будет обещать вам достать луну с неба, будет угрожать и запугивать, любой ценой стремиться вас удержать. Как торговец наркотиками предлагает на выбор любой, чтобы заполучить покупателя. Таким наркотиком для вас сейчас является общество вашего мужа. А когда вы попытаетесь от него отказаться, он из страха вас потерять станет еще более жестоким.

– Ужасная картина!

Мэдди ощущала неловкость оттого, что ее уличили в слабости. И в то же время она сознавала, что в этом есть доля правды. Слова доктора Флауэрс словно затронули в ее душе знакомую струну.

– Ничего не стыдитесь. Многие через это прошли. Но лишь наиболее мужественные в состоянии это признать. Людям со стороны трудно понять, как можно любить человека, который над вами издевался. Однако все начинается гораздо раньше и может зависеть, например, от того, как с вами обращались в детстве. Если вам твердили, что вы никчемная, непривлекательная, отвратительная, это омрачило вашу душу на долгие годы. Теперь наша задача – внушить вам, что вы замечательный, прекрасный человек, что вас ждет светлое будущее. Я могу сказать вам, что вы найдете другую работу в первые же пять минут после своего освобождения. Множество хороших мужчин, нормальных, со здоровой психикой, окажутся у ваших ног, узнав, что вы свободны. Но все это не имеет значения, пока вы сами в это не поверите.

Мэдди рассмеялась. Ах, какую приятную, успокаивающую картину нарисовала доктор! Она почувствовала себя намного лучше. У нее появилась уверенность в том, что Флауэрс способна вытащить ее из пропасти, в которой она оказалась. Она испытывала к ней бесконечную благодарность за готовность помочь, притом, что доктор очень занята и Мэдди это знала.

– Приходите ко мне через несколько дней, расскажете о том, что изменилось в ваших чувствах по отношению к мужу и к самой себе. Я дам вам номер телефона, по которому вы можете мне звонить в любое время дня и ночи. Если почувствуете опасность, если вас что-то испугает или просто расстроит, обязательно позвоните. Я повсюду ношу с собой мобильный телефон.

Телефон доверия. Мэдди почувствовала огромное облегчение и еще большую благодарность.

– И еще я хочу, чтобы вы знали, Мэдди, вы не одиноки. Много людей готовы вам помочь. Если вы захотите.

– Я хочу, – произнесла она неуверенно, почти шепотом. – Поэтому и пришла сюда. Я просто не знаю, как это сделать. Как освободиться от мужа. В глубине души я все-таки верю, что ничего без него не смогу.

– Он только этого и добивается. Тогда он сможет делать вами все, что ему заблагорассудится. В нормальной здоровой семье не решают друг за друга, ничего не скрывают, не говорят другому, что он недотепа, голодранец, что плохо кончит. Это самое настоящее насилие, Мэдди. Джеку нет необходимости уродовать вам лицо хлорной известью или прижигать горячим утюгом. Ему это ни к чему. Достаточно умело разрушать словами вашу психику. Зачем пускать в ход кулаки, когда слова воздействуют гораздо эффективнее?

Мэдди молча кивнула. Через полчаса она вышла от доктора Флауэрс и направилась обратно на студию. Заходя в здание, она не обратила внимания на девушку с длинными черными волосами, которая снова стояла у дверей, наблюдая за ней. И вечером, после передачи, когда Мэдди вышла и села в машину, девушка снова стояла там же. Казалось, она чего-то ждет. Однако Мэдди ее так и не заметила. Джек вышел немного позже и подозвал такси. Девушка поспешно отвернулась, чтобы он ее не узнал. Они уже все сказали друг другу. Девушка поняла, что от него нечего ждать помощи.