Путь к Истоку

Глава 1

Накатанная колесами тяжело груженых повозок и карет дорога сменилась ровным, отменно выложенным отшлифованными булыжниками путем, заставив изящную, золотисто-буланую кобылу грациозно взмахнуть длинной шелковистой гривой с вплетенными в нее золотыми цепочками и весело зацокать подкованными копытами по влажным от прошедшего накануне ночи дождя камням. Всадница же лишь раздраженно поморщилась, не отрывая взгляда от небрежно нарисованной, скорее намалеванной карты, которая, как клятвенно заверял староста одной деревеньки, должна показать самый короткую и прямую дорогу к заставе. Тонкая бумага плохого качества так и норовила вновь свернуться в трубочку: но путь показывала исправно, правда был он прорисован так, словно чертила его лапой любимая курица, по доброте душевной подарившего ей сей шедевр, старосты. Словно улавливая плохое настроение своей хозяйки, лошадь старалась ступать как можно мягче и плавней, чтобы не отвлекать ее от важного занятия, заставляющего то недовольно и сердито хмуриться, то задумчиво кусать нижнюю губу.

Она была крайне недовольна тем, что потеряла столько времени из-за сильного ливня, обрушившего на Пограничье косые, ледяные струи, заставившего ее остановиться на ночлег в домике одинокой вдовы в одной из деревушек, раскинувшейся неподалеку от границы. Чародейка с трудом дождалась серого и хмурого утра, коротая долгую и бессонную, полную дурных предчувствий ночь тем, что помогала молодой еще и довольно привлекательной женщине. Приворожить для нее удачу оказалось довольно просто: прямо на глазах, скорбно хмурящаяся и не поднимающая от пола взгляда, одинокая вдова гордо выпрямила покатые плечи, встряхиваясь и словно пробуждаясь от долгого и страшного сна. Колдунья была уверена, что ведомая ее силой, она на этот раз сделает правильный выбор, связав свой жизненный путь с соседом-охотником, тревожные взгляды которого она заметила, когда заводила лошадь в аккуратно прибранный дворик. Прежде ей не повезло, родители выдали ее замуж насильно за пожилого купца, который не только умудрился довольно быстро прибраться на тот свет, так еще и промотал все свое состояние, оставив совсем юную девушку практически без единого гроша, да еще и с клеймом нелюбимой жены, пережившей мужа. Колдунья частенько сталкивалась с такой несправедливостью в деревнях, где одинокой женщине было сложно выправиться после смерти кормильца и самостоятельно встать на ноги. Если оставались дети, родня мужа забирала осиротевшую семью к себе, худо-бедно обеспечивая и их тоже. А не успела родить мужу детей, выживай сама, как можешь. Не любила она принятые в глубинке обычаи, страшно не любила, поэтому каждый раз вмешивалась, меняя судьбы обездоленных людей к лучшему, применяя лишь немного силы, чтобы они смогли вырваться из окутывающего их мрака и оглядеться вокруг, замечая массу возможностей для того, чтобы сделать свою участь более счастливой.

Вот и Ольжане потребовалась самая малость, чтобы из забитой и глубоко несчастной крестьянки, без времени сгорбившейся от тяжести непосильной доли, превратиться в статную и красивую женщину, весело сверкающую зелеными, кошачьими глазами. Колдунья на рассвете покинула уютный домик и его заботливую и приветливую хозяйку, небольшим усилием направляя стоящего у ворот богатого дома мужчину, который, видимо, беспокоился о соседке, приютившей у себя ведьму. Она проехала немного по сырой, размякшей дороге, криво петляющей посреди сонной, неохотно просыпающейся улицы, встречающей новый день звонкими криками петухов, громким лаем цепных псов, да беззлобной руганью двух соседок, уже встретившихся у плетня и что-то не поделивших с утра пораньше. Бросив взгляд через плечо, колдунья заметила, как мужчина, немного постояв, бросает скомканную шапку на лавку и решительно направляется к дому вдовы. Усмехнувшись, она продолжила путь, негромко говоря, словно обращаясь к покосившейся на нее кобыле.

— Между прочим, это и называется справедливостью.

Тяжелые, свинцовые, грозовые тучи сильный ветер сдул в сторону столицы, быстро утягивая их за собой, открывая чистое и светлое небо с россыпью перистых, пышных облаков, сквозь которые проникали первые и робкие солнечные лучи. Она проехала небольшое сонное озерцо, поросшее зарослями камыша и рясой, с тихой водой, лишь изредка всплескивающейся играющей рыбой и березовую рощу, встряхивающую после дождя пышными и изящными кронами, под порывами ветра роняющую на промокшую землю тяжелые гроздья сверкающих брызг. Отсюда уже рукой было подать до границы, разделяющей Талвинию и Моравву, куда ей и нужно было успеть до того, как у заставы соберется по обыкновению огромная толпа.

Она довольно быстро преодолела местную стражу, сонно махнувшую рукой на протянутую ею грамоту, обгоняя плетущиеся по размокшей дороге обозы, но вскоре кобыла была вынуждена резко притормозить, чтобы не врезаться в задник почтового экипажа, остановившегося перед ней. Женщина вскинула выразительные, каре-зеленые глаза, которые изящный рисунок черной краской делал бездонными и огромными, и окинула беглым взглядом вытянувшиеся в один ряд повозки, кареты, навьюченных мулов, ведомых в узде хозяевами и немногочисленных всадников. Фыркнув, она позволила карте принять желанную ей форму, убирая в притороченную к седлу сумку из тонкой кожи, расшитую горным хрусталем и речным жемчугом.

— Ээээ, госпожа… Може, пропустите нас с обозом?

Всадница так резко обернулась на звук глухого, прокуренного крепким самосадом голоса, что длинные, свободно струящиеся по покатым плечам и изящной линии спины темно-русые волосы с пляшущими в волнистой густоте медными искрами взметнулись вверх.

Ее прищуренный взгляд уткнулся в самодовольно ухмыляющегося мужика, одетого в расшитую алыми маками рубаху, перетянутую плетеным поясом и широкие красные шаровары, заправленные в высокие сапоги. Рядом с ним с ноги на ногу переминались несколько дюжих, молодых парней простоватой внешности, с соломенными волосами и блекло-голубыми глазами, с восхищением уставившиеся на нее, стоило ей лишь полуобернуться.

— Нам особливо надоть на базар попасть, а женщине одинокой, оно и не к спеху будет…

В глазах одинокой женщины, которой торопиться никуда не надо было, полыхнуло яростное, золотое пламя, заставившее дородного мужика сдавленно охнуть и резво отскочить назад, за спины сыновей, смотрящих на нее во все глаза с открытыми ртами.

— Пппростите, госпожа ведьма, не… не признал сразу…

Не успела она ответить, как к ним подошли стражи границы, облаченные в сверкающие броней крепкие доспехи. Один из них сразу направился к побледневшему в миг торговцу, что-то негромко спрашивая у него, а второй — светловолосый и зеленоглазый молодой мужчина остановился рядом с пританцовывающей от нетерпения кобылкой, склоняя голову в легком поклоне.

— Следуйте за мной, госпожа. Я проведу вас.

И если бы в любом другом случае она непременно возмутилась такому подчеркнуто заботливому отношению, то сейчас Яснине оставалось лишь молча последовать за легко расчищающим дорогу одним своим видом стражником, направляя лошадь сквозь толчею. Не смотря на раннее утро, на заставе собралось множество торговых обозов, стремящихся успеть к раннему открытию рынков. Возницы тяжелыми взглядами провожали одинокую всадницу, не решаясь вступать в спор с решительно настроенным стражником. Это в Талвинии она продолжала бы стоять в общей толпе, если бы сама не расчистила себе дорогу силой, а здесь, на границе мораввского княжества были приняты совсем другие законы, с которыми приходилось считаться. Они не очень нравились независимой ведьме, но она полагала глупым и абсолютно ненужным занятием выяснение отношений со стражами границы Мораввы, которую она сама же и решила пересечь.

Именно эта необходимость и выводила Яснину из себя больше всего, ухудшая и без того не слишком-то и радужное настроение. Не любила она долгие путешествия, поэтому практически никогда без особой необходимости не покидала столицы Талвинии, Литоры, прочно обосновавшись там с десяток лет назад. Она не понимала чародеев и магов, бросавших все ради неясных и авантюрных перспектив, и отправляющихся в долгие странствия по городам и весям огромной страны, из которых многие уже не возвращались. Кто-то оседал в далеких деревеньках или маленьких городишках, перебиваясь с хлеба на воду, а некоторые отправлялись на ужин к прожорливым хищникам и тварям, обильно населяющим удаленные от больших городов места, чаще всего именно в качестве оного. Яснина же и в Литоре едва успевала справлять с огромным количеством самой разной работы, чтобы занимать себе голову подобными юношескими глупостями.

Вытащить тяжелую на подъем чародейку в далекий путь могло только что-то экстраординарное. А вот оно и произошло, заставив ее бросить обещающее принести неплохую прибыль дело о пропавшей дочери богатого торговца шелками, слезно умолявшего вернуть домой сгинувшее дитя, которое Яснина думала вскорости обнаружить у несостоявшегося жениха девушки, не получившего благословения ее родителей и согласия на брак. Она решила подождать парочку дней, чтобы позволить молодой паре спокойно вступить в тайный брак и вкусить все прелести первой и пылкой любви, прежде чем возвращать пропавшую без вести к родителям-деспотам, которым не оставалось бы ничего другого, кроме как принять освященный в храме союз.

Вот тогда-то она и получила странное и туманное письмо от давней и закадычной подруги, с давних пор бывшей ей практически родной сестрой. В нем Велислава скомкано и путано сообщала, что вынуждена по приказу Главы Магического Ордена в срочном порядке отправиться в Моравву, чтобы на месте разобраться с участившимися в последнее время неопределенными вспышками силы, беспокоящих местных жителей Пограничья. Странные выплески магии, не соблюдая территориальную раздельность, попеременно появлялись как на границе соседнего государства, так и на землях Талвинии, позволив Ордену вмешаться. Прошло несколько недель, а от беспечной Велиславы так и не пришло ни единой весточки, заставив Яснину всерьез забеспокоиться и отправиться к Рогду, Главе Ордена.

Она привычно поднялась в угловую башню, где располагался его кабинет, без стука распахивая тяжелую, обшитую серебряными пластинами дверь из мореного дуба. Подобную грубость по отношению к хозяину и бестактность, так не свойственные прекрасно воспитанной и корректной Яснине, она проявляла намеренно, тайно мечтая застать невозмутимого, обычно даже бровью не ведущего на ее выходки, мужчину за каким-нибудь непристойным занятием. Желательно с участием роскошной блондинки, которая к тому же могла оказаться брюнеткой, рыжей или обладательницей шевелюры любого цвета… Но и в это раз ее мечтам не суждено было претвориться в реальность: высокий, худощавый мужчина сидел в своем роскошном кресле, больше напоминающем трон из темного дерева с резной спинкой, оббитой серебряными полосами с вкраплениями сапфиров. Он небрежно закинул длинные, затянутые в высокие кожаные ботфорты ноги на большой стол, заваленный кипой бумаг, и сведя на уровне груди кончики пальцев, пристально смотрел на открывающуюся дверь.

— Какой неожиданный сюрприз, — язвительно протянул он, наблюдая за тем, как Яснина неторопливо пересекает просторную комнату и останавливается немного в стороне, заставляя его поворачивать голову, чтобы видеть ее лицо во время разговора.

— Надеюсь, неприятный?

— Хм, прошло почти два месяца с того момента, когда ты врывалась ко мне в последний раз, поэтому я ждал твоего появления. Хотя, в этот раз, ты потянула временной промежуток…

Яснина обожгла его яростным взглядом, вызвав удовлетворенную усмешку, лениво приподнявшую уголок чувственных губ вверх. Ее всегда раздражали его манеры: улыбался этот мужчина очень редко и чаще всего именно таким образом, безмерно зля своей проклятой привычкой собеседника. Что-то угрожающее, ускользающее и загадочное было во всем его облике: слишком быстрые, плавные и гибкие движения, таинственный танец теней в пульсирующих глубинах янтарных глаз, невероятная сила и мощь, таящиеся в каждом суставе тела, небрежное величие и достоинство сквозящие в каждом действии. При этом он не был высокомерным или заносчивым, но своим видом неизменно сбивал с толку самых сильных и влиятельных людей страны, легко запугивая их и управляя без особых усилий, даже королем, не избежавшим гипнотического влияния главного мага Талвинии.

Яснина все это видела и замечала, но на нее Глава Ордена не оказывал такого завораживающего и притягательного действия, как на большинство магов, слепо подчинявшихся его приказам и покоряющихся его воле. Впрочем, она вынуждена была признать, что лучшего руководителя над чародейской частью жителей в Талвинии просто невозможно было представить. Это кабинет, как и рабочий стол и огромные книжные стеллажи с редкими книгами, она ассоциировала только с ним.

— Думаю, без необходимости видеть тебя, я бы смогла спокойно прожить еще парочку столетий, — она заметила, как блеснули яркими отсветами сощурившиеся глаза, и уже более миролюбивым тоном добавила, — я пришла из-за Велиславы.

— И что на этот раз натворила твоя сумасбродная любимица? — Рогд откинулся на спинку кресла, из-под опущенных ресниц продолжая пристально наблюдать за ней. Брови женщины высоко приподнялись, словно ее безмерно удивил его вопрос.

— Прошло уже несколько недель, а от нее до сих пор нет вестей. Тебя это не удивляет, ведь это так не похоже на нее?

— Почему меня должно удивлять то, что она опять куда-то запропастилась? Я не слежу лично за каждым магом, Яснина!

— Правда? — Она не смогла сдержать рвущуюся наружу язвительность, заставив его плавным и быстрым движением оттолкнуться от стола и подняться, упираясь сжатыми кулаками в столешницу.

— Если ты пришла поговорить об этом, вынужден тебя разочаровать: делал, делаю и буду делать то, что считаю нужным!

— Я здесь только из — за Велиславы, которую ты непонятно зачем направил в Пограничье одну, без поддержки других магов. Я так и не дождалась обещанного письма от нее, поэтому и пришла к тебе!

— Ты серьезно считаешь, что я послал бы твою бесшабашную и рассеянную подружку в такое опасное место, прекрасно зная, что при любой угрожающей ей опасности она с легкостью перепутает заклятья и будет с воплями удирать уже не от безобидных чащевиков, а от кровожадных вурдалаков?

— Это было всего лишь раз, — справедливо возмутилась Яснина, до глубины души задетая таким нелестным отзывом о дорогом ей человеке, — она едва успела к тому времени закончить обучение!

— По моему приказу на границу отправился прекрасно подготовленный отряд Ордена, который я отбирал лично. Дюжина магов уже больше десяти дней безуспешно рыскают между Талвинией и Мораввой, заглядывая под каждый камень и обшаривая любой, кажущийся подозрительным, кустик. Никакого распоряжения насчет Велиславы я не отдавал, а без моего ведома она бы туда не отправилась.

— Вот именно, без твоего прямого указания она не стала бы в такой спешке покидать столицу, не успев даже попрощаться со мной. Но она оставила письмо, где пишет о том, как была удивлена, получив свиток с приказом от какого-то гонца.

— Письмо у тебя?

Яснина бросила пергамент в металлической капсуле на стол, складывая руки на груди и постукивая себя по предплечьям пальцами. Волнение постепенно закрадывалось в ее душу. Рогд все сильнее хмурился, читая послание, написанное явно в большой спешке угловатым и скошенным почерком, словно Велислава писала его на чем-то твердом, но неровном, что первое подвернулось под руку. Он на мгновение закрыл глаза, затем повернулся к ней.

— Из замка его для нее никто не передавал. Я бы сразу нашел того гонца, о котором ты говорила. Скорее всего, Велиславу заманили в ловушку, хоть я и не понимаю, кому это могло понадобиться.

Яснина пыталась держать себя в руках, но подступающая паника давала о себе знать. Кто-то выманил ее подругу в Пограничье, а она практически половину месяца бездействовала, ничего не предпринимая.

— Я найду ее. Не стоит винить себя, Яснина. Ты ничего не знала.

— Не надо успокаивать меня, Рогд. Твое утешение не спасет Велиславу.

Схватив развернутый пергамент со стола, Яснина торопливо вышла из кабинета, поспешно сбегая по пологим, округлым ступенькам.

Используя свои многочисленные связи, она попыталась узнать хотя бы что-нибудь, что могло дать ей пусть и не большую, но зацепку. Однако никто ничего странного или подозрительного не видел. Соседи Велиславы не заметили ничего необычного или загадочного в ее поведении, а возле дома не крутился никто подозрительный. Пойманный Ясниной дворовой клялся и божился, что никого чужого не пускал в дом, и не передавал хозяйке никаких посланий от посторонних людей. Выходило, что письмо с приказом Велиславе подсунули где-то на улице, ведь ни в Ордене, ни в доме не осталось ни малейших следов. Вот почему ее послание было написано таким странным почерком, так не похожим на обычно очень аккуратный и красивый, который усидчивая и дотошная Велислава разрабатывала несколько лет. Гонец, кем-бы он не был, скорее всего подкараулил ее, когда она возвращалась из Ордена и вручил приказ, словно его забыли передать или не успели к моменту ее ухода написать. Что-то важное было в том проклятом пергаменте, раз это заставило ее быстро написать ей пару строк, используя скорее всего стену вместо стола, и не заезжая домой, телепортироваться на границу. Яснина тщательно осмотрела весь дом, но не нашла ничего странного и необычного в привычном расположении вполне узнаваемых ею вещей. Любимый конь Велиславы недовольно бил копытом, застоявшись без хорошей прогулки, что еще раз навело ее на мысль о том, что девушка страшно спешила, предпочтя обходиться без любимого средства передвижения.

Понимая, что Рогд скорее всего приказал парочке своих преданных слуг наблюдать за ней, Яснина торопливо вернулась домой, в большой и роскошный особняк, окруженный пышно цветущим садом, на одной из центральных улиц города, поспешно собрала все необходимые для долгого и обещающего быть не слишком приятным, пути вещи. Пришлось повозиться, разыскивая спрятанные в самых неожиданных местах деньги. Яснина в который раз порадовалась тому, что зачастую забывает относить заработанный гонорар своему поверенному, у которого хранила свои основные сбережения, и кладет их на первый, подвернувшийся под руку, предмет. Собранная сумма заставила ее удовлетворенно кивнуть и спрятать деньги в дорожную сумку. Переодевшись в один из повседневных нарядов, не вызывающих подозрений, она приказала конюшему оседлать Милею, свою любимую лошадь и с самым невинным видом отправилась на окраину города.

Засечь следящих за ней оборотней не составило большого труда, так же, как и отвести им глаза. Яснина с чистой совестью повернула в сторону Северного Тракта, уводящего из столицы, а качественный морок, способный провести даже таких отличных следопытов, поплутал по городу, завернул в пару мест, развозя заказанные у нее сложные охранные амулеты и вернулся домой. В то время, как материальная иллюзия изображала заскучавшую дома ведьму, решившую развлечься перед сном верховой прогулкой по городу, Яснина в спешке покидала его стены, подгоняя несущуюся во весь опор лошадь, обгоняя и распугивая редких, припозднившихся путников.

Она без труда нашла оставленный Велиславой след, но перестраховалась, не решаясь прибегнуть к телепортации. Только ядовито шипящего Рогда ей сейчас для полного счастья не хватало. Пусть дорога займет больше времени, но она будет уверена, что ее не перехватят посреди пути. А в том, что Велислава жива, она была уверена. Камень в золотом перстне на указательном пальце оставался кристально прозрачным, словно чистейшей воды бриллиант. Стоило же случится беде — как он непременно окрасился бы алым пламенем, превращая его в подобие рубина. Маленькая предосторожность, о которой она никогда не рассказывала даже самой Велиславе: несколько лет назад, после памятного и неприятного инцидента, произошедшего во время задания, когда испуганная лесными жителями девушка перепутала заклятья, обращая их в жутких тварей, Яснина покопалась в старинных, редких манускриптах и нашла подробное описание необходимого ей ритуала. Замкнув связь на себя, она настроила очень сильную защиту на Велиславу, бывающую действительно подчас крайне беззаботной и тем самым обезопасила ее от неприятностей, а себя — от напрасных волнений. И судя потому, что защита оставалась непоколебимой, пропавшей колдунье пока не угрожало ничего серьезного.

Уловить оставшийся в пространстве магический след колдуньи оказалось просто: родившаяся и выросшая с пылающей в ее крови силой, Велислава, как и большинство чародеев, не задумываясь, прибегала к магии даже для того, чтобы решить малейшую неприятность. Сколько в свое время Яснина не билась, пытаясь отучить молодую ведьму от этой дурной привычки, все было напрасно: Велислава не представляла свою жизнь без магии, используя ее с толком и без него, при любой возможности. Она соглашалась с тем, что без своей силы останется совершенно беззащитной и очень уязвимой, но была твердо уверена, что переданный через кровь дар, появившийся в ее роду многие века назад, никуда не исчезнет. Что ж, по крайней мере, сейчас ее привычка сыграла ей на руку, избавив от необходимости проверять все вокруг поисковыми заклятьями.

Следуя нежно-фиолетовой нити призрачного света, видимому только ей, Яснина въехала в город, разбитый неподалеку от границы. Пограничье возникло не более десятка лет назад, но свой окончательный статус разделяющей два крупные государства большой полоски земли получило лишь года полтора назад, при новом князе Мораввы. Именно ему, едва взошедшему на трон после гибели предыдущего правителя, в голову пришла идея создания государственной границы, надежно закрывающей расцветающее день за днем княжество от бесконечного потока контрабанды, сомнительных товаров и потока темных личностей, которые до этого момента свободно перемещались между Талвинией и соседней страной. Первым делом он приказал отстроить простаивающий без дела городишко, с населением, едва ли превышающим пару сотен жителей, привыкших жить на этой земле, и поэтому не спешащих покидать территории, на которых каждый день что-нибудь да случалось. Король Талвинии вместе с Советом снисходительно посмеивались над решением новоиспеченного князя, а по столице ходили анекдоты о том, что любому бедняку можно обратиться к новой власти в Моравве, ведь их князю девать деньги просто некуда…

Но злобные и ехидные высмеивания наряду с потоками оскорбительных прогнозов, не сулящих ничего хорошего соседствующему государству, резко прекратились, сменившись бессильной яростью и гневом, когда меньше, чем за год, на приграничных территориях вырос большой город, с огромным гарнизоном прекрасно обученных стражников, которые день и ночь безустанно охраняли границу между странами. А после этого в Талвинию с деловым визитом прибыло посольство от князя, передавшее королю утвержденный приказ о новом налоге, которым облагались купцы и торговцы, желающие продолжать торговые отношения с Мораввой, а также обширный список тех, кого на территорию этой страны стражи границы ни за что не пропустят. Король, захлебывающийся бессильной злостью, приказал вышвырнуть послов из дворца, грозясь срубить им всем головы, разорвал на клочья пергамент и развеял из окна тронного зала.

В тот же день и возникла крепкая и надежная застава, защищающая границу от любого проникновения со стороны Талвинии: на многие десятки километров протянулась высокая, выстроенная на совесть, укрепленная магами и охраняемая сотнями стражей стена, перекрывающая единственное открытое место между двумя государствами. Налог вырос в разы, заставив возмутиться торговцев, зависящих от Мораввы, а список нежелательных гостей удлинился, включив многих именитых людей, имеющих большой вес в обществе и входящих в Совет. Надо отдать должное присланным послам: они не только сохраняли перед угрожающей им опасностью полный достоинства и спокойствия вид, но и прекрасно запомнили всех, кто выступил с резкой критикой против решения их князя. Король взбеленился, приказав разрушить отстроенную стену, не сулящую его стране ничего хорошего, но был остановлен Орденом, который подобные действия расценивал как прямое объявление войны. Рогд ненадолго заперся наедине с бушующим правителем в тронном зале, выгнав недовольно возмущающихся придворных. Никто так и не узнал, чем ему удалось убедить упрямого короля, но приказ отменили. Не утерпев, Совет Талвинии приказал выстроить защитную стену и на своей территории, собрал и отправил на постоянное местожительство на пустующие земли несколько отрядов городской стражи, поручив им заодно и возведение нового города, ввел ответный налог на ввоз товаров и на том успокоился.

Теперь Пограничье, как его окрестили в народе, представляло собой забавную картину, которая никого не могла оставить равнодушным. Со стороны Талвинии по равнинной местности раскинулся с десяток крупных деревушек, жители которых выживали за счет торговли с Даншером. Пыльные дороги, с расхлябанными сотнями колес тяжелых возов колеями, превращающиеся после сильного дождя в сплошное болото, вели к грозившему в любой момент рухнуть на головы случайным путникам высокому сооружению, с трудом опознаваемому, как стена. Возле шаткой конструкции, со всех сторон укрепленной опорами и удерживаемой упертыми в землю рогатинами, лениво резались в карты или откровенно скучали стражи, облаченные в разнокалиберные кольчуги.

И словно в насмешку, на возвышенности широко и привольно раскинулся большой и богатый Даншер, к которому вели сделанные на совесть дороги. Сам же город поражал любого путника своим видом: сложенные из отшлифованного светло-красного камня высокие дома радовали взгляд черепичными аккуратными крышами и причудливыми мозаиками на стенах, резными ставнями и широкими подоконниками, на которые заботливые хозяйки выставляли горшки с цветущими домашними растениями. Широкие, выложенные камнем дороги и сделанные из светлого песчаника мостовые, могли вывести гостей в любое место: к в изобилии выстроенным постоялым дворам на любой достаток и вкус, многообразным тавернам, предлагающим блюда и напитки как местной, так и талвийской и иллирской кухни, к большим площадям, на которых были выстроены торговые ряды, установленные в строгом порядке по назначению товаров. Здесь у каждого торговца было свое место или лавочка. Даже сладости, которые обычно разносились лоточниками, продавались в чайных и кондитерских, в избытке рассыпавшихся по базарной площади. Десяток стражников постоянно прогуливался в толпе, предотвращая любые беспорядки. Не было привычно снующих под ногами оборванных мальчишек, выпрашивающих монетки у прохожих, не завывали жалобными голосами нищие и юродивые у ворот, не рыскали в поисках поживы мелкие ворошки, наученные горьким опытом и хорошо испытавшие на собственной шкуре местные суровые законы, безжалостно карающие за кражи и грабежи.

В очередной раз ожидания Совета, предсказывающие скорый крах выросшему в приграничных землях городу, не сбылись: в начале местные жители прекрасно обеспечивали себя всем необходимым при помощи собственного труда и поддержки князя, а затем талвийцы, быстро разобравшиеся в ситуации, наладили бойкую торговлю на чужой земле, поставляя всевозможные товары; будь то свежий картофель с грядки, квашенная капуста из закромов рачительной хозяйки, вышитые затейливым узором льняные полотенца и скатерти, сработанные местными мастерицами, душистый луговой мед, собранный на многочисленных пасеках, откормленный скот или подковы и сбруя, сделанные деревенскими умельцами.

Даншер расширялся и процветал, отбрасывая не нужные огороды и хозяйства, превращаясь в красивый и богатый город, радующий глаз цветущими садами и затейливой архитектурой зданий.

Яснина философски относилась к успехам, которых добился местный князь, увидевший в этой глухой и забытой богами местности такой богатый потенциал, способный принести огромный доход стране и ее жителям, но ей было горько от сознания того, как сильно опозорился перед едва вставшим на ноги правителем Мораввы Совет, не посчитавший нужным лично проконтролировать постройку заставы и города на границе. Вместо того, чтобы исправить ситуацию, они прислали гонца, сообщающего о повышении налогов для жителей Пограничья, раз они так хорошо устроились, и умыли руки. На том дело и завершилось, оставшись неизменным и по сей день.

Она слегка поплутала, потеряв на одной из улиц, переполненных суетящимся народом, след, но вскоре снова отыскала его, немного в отдалении, в глухом переулке, куда выходило не больше десятка домов. Видимо, рядом с одним из них Велислава колдовала, так как он до сих пор искрился и фонил, стоило его лишь слегка потревожить. Оказалось, что молодая ведьма действительно прибегала к силе, чтобы помочь возвращающейся с поздних посиделок хозяйке дома, у которой неожиданно начались роды. Хозяин, а заодно и счастливый отец родившихся близнецов, кроме потока благодарностей так и не смог сказать ничего нужного кроме того, что девушка была сильно взволнована и торопилась. Едва отделавшись от радостного мужчины, не знавшего, кому вручить свою признательность, Яснина отправилась дальше, начиная тревожиться. След все больше тускнел и истончался, а это могло означать только одно: где-то рядом находилось место, в котором Велислава колдовала в последний раз, больше к силе не прибегая. И ничего хорошего это не сулило.

Через пару улиц лошадь уперлась в большую таверну, с облицованными красным мрамором стенами и высоким резным крыльцом, щедро заставленным с двух сторон широкими вазонами с буйно цветущими кустовыми розами. Передав восхищенно ахнувшему при виде длинногривой красавицы мальчишке-конюшему заупрямившуюся кобылу, Яснина поднялась в таверну, куда приводил след. В просторном зале, с обшитыми резными панелями стенами и арочным потолком, с одной стороны располагалась большая винная стойка, а с другой — выложенный красноватым камнем огромный камин. Между ними в причудливом порядке были расставлены десятки столиков как для большой компании, так и для нескольких человек. Большинство из них было занято: практически все посетители скорее всего были местными жителями, потому что никуда не торопились и неспешно наслаждались едой и питьем. Пару столиков занимали стражники в посеребренных кольчугах, отставившие по обучаю к стене острые мечи и луки с колчанами стрел. Но среди них занимали несколько столиков и чужаки: молодая пара явно из Талвинии, высокий уроженец Иллирии, или, как его еще принято было называть, Иллирского княжества, и трое или четверо южан, с Гор. В стороне от собравшихся посетителей тихо поигрывал на флейте молодой парень, скорее для себя, нежели для развлечения обедающих. Шустрые прислужницы сновали между столиками с переполненными подносами, распространяющими по всей таверне аромат свежего жаркого и красного, подогретого со специями вина. Яснина прошла к единственному не занятому столику, расположенному в непосредственной близости от ожидающих заказа стражников, занимая один из удобных стульев с мягкой подушечкой и бросая на другой сумку.

Русоволосая симпатичная девушка с маленьким носом-кнопочкой и задорно горящими глазами торопливо протолкнулась к ней, алея румянцем на круглых щечках от комплиментов и шуток стражников. Яснина, без интереса изучавшая обширное меню, заказала себе рагу из кролика с пряными травами и густым сладким соусом. Ожидая, пока прислужница принесет ее заказ, она нетерпеливо постукивала острыми, тщательно отполированными и покрытыми алмазной пылью ногтями по украшенной причудливой росписью столешнице, не обращая внимания на окружающих и концентрируясь только на своих ощущениях.

Слабенькое выявляющее заклинание быстро пронеслось по таверне, показывая, что над дверью висит заговоренный от разной мелкой нечисти амулет, сработанный довольно тонко и искусно, а в подвале, где скорее всего находился винный погреб, затаилось запирающее заклятье, поджидающее неосторожного и не слишком честного на руку любителя бесплатной выпивки. Колдовали здесь в последний раз пару дней назад, выправляя шатающуюся ножку у стула на другом конце зала, да и делал это молодой и совсем еще не опытный маг. А вот отзвук силы Велиславы раздавался от камина, сообщая о том, что создавала она серьезное и кропотливое заклятие, требующее время и усилий, вот только узнать какое, не представлялось возможности, ведь прошло немало времени. К тому же, заклинание ушло в пустоту, не столкнувшись с преградой, способной сохранить воспоминания о нем.

Досадливо поморщившись, Яснина оторвалась от бездумного созерцания пустого стола, поднимая глаза. И сразу же натолкнулась на пристальный и изучающий взгляд высокого мужчины, сидящего во главе большой группы стражников неподалеку от нее. Дорогая, изготовленная явно на заказ у какого-то столичного кузнеца кольчуга плотно обтягивала могучую, широкоплечую фигуру с бугрящимися мускулами. Светлые, цвета спелой пшеницы волосы, собранные в узел и окладистая короткая борода, обрамляющая приятное лицо делали его немного старше, но Яснина явно видела, что он едва разменял третий десяток лет. Ни в голубых, ясных и теплых глазах, ни в приятной улыбке на узких губах не было никакой враждебности или отчуждения. Прислужница вернулась с круглым подносом, сноровисто накрывая на стол, послав извиняющуюся улыбку притворно сокрушающимся стражникам, одаривающим ее улыбками. Внезапная идея заставила Яснину досадливо поморщиться. Она едва не упустила такую прекрасную возможность.

— Постой, — она рукой удержала уже убегающую девушку, заставив ее удивленно остановиться, — ты давно работаешь здесь?

— Да, госпожа. Больше пяти лет.

— Вот как. Несколько недель назад, где-то в первых числах месяца, сюда заходила колдунья, очень молодая, черноволосая и кареглазая. У нее в волосах, со стороны спины три красные полосы. Ты не видела ее?

Девушка задумчиво покусала губу, затем отрицательно покачала головой.

— Нет, я бы обратила на нее внимание, тем более что колдуньи-талвийки у нас большая редкость. Я сейчас спрошу у своей сменщицы, может она видела ее…

Разносчица торопливо убежала, заставив Яснину раздраженно выдохнуть сквозь сжатые зубы. Что ж, если они не вспомнят Велиславу сами, ей придется покопаться в воспоминаниях всей прислуги: кто-нибудь из них, да должен был заметить чересчур видную и бросающуюся в глаза женщину. Подошедшая к ней хрупкая, рыжеволосая девушка с россыпью веснушек на худеньком личике неуверенно присела в неловком реверансе.

— Я прислуживала за столом девушке, о которой вы спрашивали, госпожа. Я и наш виночерпий рассматривали ее, потому что она была очень красивой и так вызывающе одетой. Она пришла одна и заняла столик у камина, тот, второй от окна, — девушка жестом указала на занятый талвийской парой стол, — заказала рыбу, но у меня возникло чувство, что она даже не смотрела предложенное ей меню.

— Почему ты так решила?

— Речная рыба с дольками лимона и сметанным соусом у нас указана первой. Среди работников таверны даже шутка есть о гостях, которые заказывают первое, что попадается на глаза.

— Ты не заметила ничего странного, кроме этого? Может, она нервничала или волновалась?

— Ну, она скорее была встревожена. Постоянно оглядывалась по сторонам, словно проверяла, не следит ли кто за ней. И все время держала руки под столом, как-то странно их сложив.

Так вот что за заклятье соткала Велислава. Очень мощное, направленное на выявление слежки и запутывания следов. Не обнаружив ничего или никого подозрительного, заклинание ушло в пустоту и распалось, оставив лишь неясный отпечаток. Выходит, ведьма подозревала, что за ней следят.

— А потом спросила у меня дорогу к одному постоялому двору. Я пыталась разубедить ее, предлагая указать другие места, больше подходящие для ночлега, но она уперлась. Сказала, что ее туда отправили, и те, кто назвал ей этот адрес, просто не могли ошибаться.

— А почему ты не хотела объяснять ей, как до него добраться? Что это за постоялый двор?

— Он пользуется среди местных дурной славой, — девушка понизила голос до шепота и подошла к ней ближе, наклоняясь, — стража уже давно пытается его прикрыть, но хозяину каждый раз удается отвертеться. Говорят, там творятся плохие и страшные дела. Люди, живущие по соседству с ним, часто слышат странные звуки, доносящиеся из него. Но сколько бы стража туда не приходила с проверками, там все в идеальном порядке. Но это дурное, очень дурное место…

— Мне расскажешь, как добраться до этого славного местечка?

— Ох, и вы туда же!

— Ну, это им скорее надо бояться меня, чем мне — их, — весело подмигнула Яснина побледневшей девушке, заставив ту неуверенно прыснуть от смеха. Прислужница подробно разъяснила ей, как лучше добраться до постоялого двора, так тщательно разыскиваемого Велиславой и убежала. Заставив себя проглотить пару кусочком сочного и вкусного мяса, которое у нее вставало поперек горла, Яснина торопливо бросила на стол более чем щедрую плату за обед и сведения, и поспешила на улицу.

Мальчишка-конюший с явной неохотой оторвался от хитро косящейся на хозяйку лошади, лениво хрупающей сочной морковкой. Золотисто-буланая красавица с длинной, черной как смоль гривой и хвостом, и сияющей шкурой еще никого не оставила равнодушным, заставляя всех конюхов, в чьи руки она попадала, раболепно скармливать ей лучший корм и баловать кусочками сахара. Яснина уже давно привыкла к плутоватому нраву кобылицы, которой нравилось собирать вокруг себя толпы народа, перестав обращать внимание на ее проделки.

Постоялый двор она нашла сразу, следуя четким и ясным указаниям девушки из таверны, которая, похоже, хорошо знала этот город. Внешне он ничем не отличался от соседних домов. Но что Яснина могла сказать о нем сразу, даже не заходя внутрь и не применяя чары, так это то, что колдовали здесь много и часто, используя как самые простецкие заклинания, так и прибегая к сложным и опасным заклятьям. Воздух вокруг него был пропитан отзвуками самой разной силы, в том числе и темной. И не почувствовать этого Велислава просто не могла. Так за каким демоном неуверенную в себе колдунью понесло в это проклятое место? Яснина прищурилась, заметив едва уловимое темное движение на втором этаже, мелькнувшее вдоль окна. Кривая улыбка приподняла уголок губ: если бы она хотела появиться внутри незамеченной, никто из тех, кто находился сейчас внутри, не обнаружил бы ее до тех пор, пока она сама этого бы не захотела.

Стоять на улице, рассматривая здание, дальше не представляло смысла, поэтому привязав кобылу к коновязи, она направилась к широким дверям. Внутри было сумрачно, благодаря опущенным тяжелым и пыльным портьерам, практически не пропускающим дневной свет с улицы. В конце длинной и узкой комнаты за столом скучал пожилой мужчина, раскосые глаза и черные волосы которого выдавали уроженца Иллирского княжества. Услышав шаги, он вскинул голову: лишь на секунду в его взгляде мелькнул страх, но ей этого вполне хватило. Подобное говорило само за себя: кто-то предупредил его, что она может появиться здесь, дав подробное описание.

— У нас нет свободных комнат, — поспешно выдал мужчина, резким движением сгребая со стола связку ключей и толстую конторскую книгу.

— Не сомневаюсь, — саркастически прокомментировала его действия Яснина, движением бровей указывая ему за спину, на большую доску, на которой значилось количество незанятых мест и плата за них соответственно. Мужчина быстро вскочил, прямо ладонью поспешно и нервно стирая криво написанные мелом строчки. Одним неуловимым движением она оказалась за его спиной, с силой прижимая его щуплую фигуру к доске, вдавливая лицом в дерево. Он задергался, безуспешно пытаясь вырваться.

— Где она?

— Кто она? — Прохрипел он, крепко пришпиленный к стене силой, вьющейся вокруг него словно исполняющая диковинный танец змея, — я не понимаю, о ком вы говорите…

— Не понимаешь? — Яснина оторвала его тело от дерева, отбрасывая назад, на письменный стол и резко, до предела заломила назад руку. Раздался характерный треск ломающейся кости и вопль боли. — Возможно, это прочистит твою память и поможет вспомнить правильный ответ?

— Мне запрещено говорить! Я ничего не скажу!

— Отпусти его, ведьма.

Яснина медленно обернулась на раздавшийся голос, не торопясь выпускать обмякшего пленника из крепкого захвата. Перед ней стояло около дюжины вышедших из практически незаметной, сливающейся со стеной двери, вооруженных мечами мужчин. Говоривший, стоящий немного впереди, демонстративно раскручивал в руке магический аркан, отсвечивающий алым.

— Я должна испугаться? — Зло и ехидно осведомилась она у поваленного на стол мужчины, наклоняясь к самому уху, — ты главное, далеко не отползай, мы еще не закончили.

Сбросив обмякшее тело на пол, она рукой с легкостью поймала затянувшуюся петлю, несколько раз обматывая ее вокруг ладони и с силой рванула на себя, заставив мага пробежать несколько метров, врезаясь в стол. Первые бросившиеся к ней нападающие пали жертвами аркана, который она вырвала из руки мага, с ругательством вылезающего из-под столешницы и набросила на них, стягивая надежными путами. Отошедший от удара колдун отлетел к входной двери, припечатанный заклятьем такой силы, что медленно сполз по ней и уже не подавал признаков жизни. Остальных атакующих расшвыряло по всей комнате, с огромной силой прикладывая о стены, пол и потолок. Яснина усмехнулась, движением руки возвращая пытающегося уползти покалеченного мужчину назад, к себе под ноги.

— Я же предупредила, спешка здесь совершенно излишняя. Итак, по-хорошему ты не хочешь? Напрасно…

Мановением руки придав ему сидячее положение, она резко обхватила ладонями голову безуспешно пытающемуся вырваться из ее пут мужчины, впиваясь засветившимся взглядом в испуганно расширившиеся глаза. Она легко нашла в его памяти воспоминания того дня, в конце которого ему щедро заплатили. Велислава действительно нашла этот постоялый двор, обратилась к нему, показывая какой-то пергамент, который он схватил, не глядя и торопливо сжег на глазах у удивленной ведьмы. Он проводил ее на второй этаж, сказав, что ее уже ждут. А едва девушка переступила порог сумрачной и большой комнаты, как на нее накинули магическую сеть, усыпляя мощным и жестоким заклятием.

Увиденное заставило Яснину отшвырнуть его прочь. Отлетев от нее, он врезался в стену, стекая по ней бесформенной тряпкой. Раскинув руки, она призвала силу. Зрение изменило спектр, превращаясь в черно-белое, тщательно и досконально изучая все комнаты, коридоры, подвал и чердак постоялого двора. Велиславы здесь не было. Воспоминания мага показали, что ее, бесчувственную и крепко связанную, торопливо вынесли сразу после нападения, погрузили на повозку, забросав сверху тряпьем и куда-то увезли. Вот только ни один из них не знал, кто оплатил заказ на устранение ведьмы. Эти воспоминания были так умело и кропотливо вырезаны из их памяти, что не оставалось сомнений, что над их головами славно потрудился профессионал своего дела.

Яснина пересилила себя, не трогая больше мерзавцев, которых людьми назвать язык не повернулся бы, и вышла из комнаты, оставляя позади избитые и искалеченные тела. Она не могла вот так просто, без малейших доказательств, записать на свой счет еще одну дюжину трупов, особенно на чужой земле. А вот сделать им прощальный подарок: вполне. Она легко щелкнула пальцами, высекая яркие искры на одну из пыльных портьер, которая весело вспыхнула языками пламени. Плотно закрыв за собой дверь, чтобы не дать дыму раньше времени поднять переполох среди соседей, колдунья слегка повела рукой, сгущая перед окнами морок, мешающий увидеть разгорающееся пламя со стороны.

Чародейка остановилась у коновязи, неторопливо отвязывая лошадь, и не имея ни малейшего представления о том, куда могли увезти Велиславу и где теперь ее держат таинственные похитители.

Яснина недоумевала, в какую беду по незнанию могла попасть юная и опрометчивая колдунья, слишком пылкая и горячая, чтобы уметь останавливаться в нужный момент. Она частенько влипала в различные истории, большинство которых оказывались безобидными и легко решаемыми, но интуиция подсказывала ей, что в этот раз все будет по-другому. Яснина не представляла, кому могла помешать ведьма: у Велиславы никогда не было врагов или соперников. Легкий и веселый нрав позволял ей отлично ладить с другими членами Ордена и без особых усилий с ее стороны — уживаться с остальными молодыми колдуньями и магами во время обучения у Наставника. Конечно, она знала, что за чародейкой водится один маленький грешок — излишнее любопытство, которое, похоже, ее и сгубило в итоге. Самым вероятным из всех возможных предположений было то, что Велислава услышала или увидела что-то, не предназначающееся для чужих глаз и ушей. Но в таком случае, если Рогд отрицал свое участие, а выглядел он искренне удивленным исчезновением девушки, в Ордене зрел тайный заговор, о котором неизвестно каким образом удалось узнать ведьме. Что же происходило за надежными и неприступными стенами замка, тщательно охраняющими все колдовские тайны?