Путь к Истоку

Глава 2

Яснина плутала по городу целый вечер, тщательно отслеживая любые сильные магические всплески, надеясь натолкнуться хотя бы на один, принадлежащий Велиславе. Следов ее силы нигде не было, говоря о том, что ведьму держали надежно связанной или опоенной каким-то дурманящим зельем, не позволяющим ей колдовать. Чем ближе к окраине города она подбиралась, тем сильнее становились терзающие ее тревога и переживания. Она придержала лошадь у последнего ряда домов, оглядывая уже практически пустынную дорогу, по которой лениво цокали подковами пару лошадок, запряженных в карету. Сгущающиеся сумерки укутывали надежным одеялом город, погружая его жителей в разморенное и дремотное состояние. Обоняние дразнили аромат коптящегося на огоньке мяса и запах березового дыма; где-то поблизости во дворах смеялись и визжали детишки, громкие спорящие голоса заглушал звонкий собачий лай.

Внезапная силовая вспышка заставила ее вздрогнуть от неожиданности. Магический удар был нанесен в глубине леса, темнеющего в паре километров от города, и до нее докатилась уже исчезающая в пространстве волна. Спрыгнув с лошади, Яснина сосредоточилась на центре атаки, переносясь туда. Ее выбросило на большую лесную поляну, со всех сторон окруженную высокими, темными деревьями с развесистыми густыми кронами. На смятой траве без движения лежали несколько человек, в которых, по поблескивающим в сумерках кольчугам, Яснина узнала городских стражников. Чуть в стороне валялась опрокинутая богатая карета, колеса которой все еще продолжали крутиться. Лошади, впряженные в нее, испуганно и жалобно ржали, пытаясь вырваться из удерживающих их пут и выбраться из завала.

Она быстро перевела взгляд на замершие в отдалении фигуры, не обращающие на нее никакого внимания. Двое высоких мужчин, закутанных с головы до ног в черные плащи, крепко удерживали за руки стоящую на коленях хрупкую девушку, чьи светлые прямые волосы выбились из-под золотого обруча, обильно усыпанного самоцветами, в беспорядке рассыпавшись по тонким плечам и испуганному, бледному лицу. За ее спиной возвышалась еще одна темная фигура, медленно подносящая к шее замершей жертвы кривой кинжал с тускло поблескивающим лезвием. Он явно наслаждался страхом попавшей в его руки добычи, с особой, изощренной и жестокой медлительностью проводя лезвием всего в миллиметре от светлой кожи, нарочно задевая позвякивающие золотые сплетения большого ожерелья, затягивающего всю шею и спускающегося на грудь.

— А вот и наш маленький подарочек. Тебя так тщательно охраняли, что пришлось прибегнуть к магии, чтобы заполучить тебя. Ну, да ничего — сейчас мы подготовим тебя к встрече с дорогим братом и отправим ему. Что от тебя останется, то и отправим…

— Нет! — Девушка дернулась в удерживающих ее руках, пытаясь освободиться, но захватившие ее мужчины лишь рассмеялись, наблюдая за бесплодными попытками и легко удерживая на месте.

— Можете позабавиться с ней, ребята. Не пропадать же зря такой красоте.

Лезвие легко прочертило изгиб высокой скулы отчаянно закричавшей жертвы, яростно забившейся. Держащие ее мужчины громко рассмеялись, с разрастающейся похотью осматривая маленькую и хрупкую фигуру юной девушки, казавшейся еще практически ребенком.

Стоящий спиной к застывшей Яснине похититель без звука рухнул в сторону, нелепо раскинув руки в попытке удержаться за воздух. Двое оставшихся вскинули головы, отшвыривая плачущую и кричащую девушку далеко в высокую траву. Колдунья лениво крутила в изящных пальцах кинжал с туманным золотисто-черным лезвием. Движением пальцев она заставила застывшее между лопатками поверженного врага оружие выскользнуть из плоти и вернуться к ней, скользнув богато украшенной рубинами рукояткой в подставленную ладонь.

— Так, так, так… Что у нас здесь? Трое сильных мужчин на одну хрупкую девушку: вы настолько переоцениваете своего врага или просто не уверены в собственных силах?

— Ты заплатишь, ведьма! — Яростно прорычал один из них, с силой запуская в нее силовым шаром с одной руки и кинжалом — с другой.

Яснина без труда легким движением пальцев отвела острое лезвие, летящее в ее сторону, позволив ему пронестись мимо и впиться в ствол дерева, а сгусток магического огня попросту развеяла. Жестокая улыбка искривила губы, а в глазах начало медленно разгораться сияющее золотом пламя. Черная ярость поднималась из глубин души, грозя вырваться наружу. Больше всего на свете Яснина ненавидела и презирала тех, кто мучил и терзал людей, бывших заведомо слабее, чем они сами. Для таких тварей у нее не было ни жалости, ни сострадания. Бросившегося на нее мужчину, который подбадривал себя яростными криками, подхватило в воздух и с силой швырнуло на ствол росшего в отдалении дерева. Оставшийся в одиночестве неудавшийся похититель, с внезапной для такого роста и комплекции прытью кинулся к девушке, которая пыталась бесшумно уползти подальше от места сражения.

Неплохой инстинкт самосохранения, отметила про себя Яснина, разглядывая эту картину, знаешь, что не можешь выиграть бой, спасайся бегством. А она держится молодцом, большинство девушек благородного сословия, к которому она без сомнения относится, сейчас бы валялись в бессознательном состоянии там, куда их бросили, покорно дожидаясь своей участи.

Золотистая змея скользнула по траве, высокой и мокрой от выпавшей росы, бесшумно и стремительно настигая злодея, опутывая ноги и кольцами стягивая рухнувшего, как подкошенный, мужчину, выжимая из него жизнь. Сама Яснина, не глядя на катающегося по земле в бесплотной попытке сбить гигантскую призрачную тварь, похитителя, прошла к замершей девушке, которая расширившимися от ужаса глазами следила за ее приближением. Она в очередной раз порадовалась тому, что предусмотрительно обула высокие, достигающие середины бедра сапоги из плотной кожи на высокой подошве, стянутые частой шнуровкой, не позволившие обильной и прохладной росе добраться до кожи. А вот спасенная девушка представляла собой довольно удручающее зрелище: ее длинные, сбившиеся волосы и тонкое шелковое платье, расшитое изысканным золотым узором, промокли и запачкались, когда она ползла по траве. Яснина присела рядом, протягивая ей руку. Огромные голубые глаза с ужасом сначала посмотрели на затихшего за спиной неожиданной спасительницы мужчину, затем скользнули взглядом на ее спокойное лицо.

— Вы их… убили?!

— Ты хотя бы представляешь, что они сделали бы с тобой, не успей я вмешаться? Для тебя это было бы намного хуже, чем смерть. Или я ошибаюсь?

— Нннет, просто я… Они…

— Они получили то, что заслужили. К тому же, один из них, тот, что валяется под деревом, проживет достаточно долго, чтобы успеть все рассказать.

— Спасибо вам.

Девушка внезапно разрыдалась, бросаясь к Яснине на шею, сжимая в удушающих объятиях и едва не роняя на мокрую траву. Она слегка скривилась, вытерпев порыв спасенной, легко поглаживая ее по хрупкому плечу. Колдунья не умела утешать и успокаивать, поэтому просто ждала, пока пережившая ужасное нападение девушка не выплачется. Нужно было перенести ее домой, передав в руки родным и близким, которые смогут позаботиться о пострадавшей намного лучше, чем она сама. И успеть до появления стражников заставить заговорить выжившего разбойника, который мог знать что-то и о похищении Велиславы. Яснина не верила в такие совпадения: вот только сердце предательски сжималось от боли при мысли, что она могла не успеть защитить от насилия маленькую и такую ранимую колдунью, как смогла уберечь от ужасной участи спасенную девушку.

Но ее планам не суждено было сбыться: в стороне открылся большой пространственный переход, из которого на поляну выбежали вооруженные обнаженными мечами и луками наизготовку воины, рассредоточившиеся по поляне. Увидев быстро идущего к ним высокого мужчину, которого сопровождал закутанный в черный балахон маг, Яснина застонала от отчаяния, переводя на притихшую в ее руках девушку быстрый взгляд. Заметив подходящих к ним, она стремительно вскочила на ноги и бросилась к остановившимся людям, путаясь в высокой траве ногами. Что-то жалобно и бессвязно лепеча, она уткнулась лицом в широкую грудь нежно обнявшего ее тонкую и гибкую фигурку мужчины, заливаясь слезами и в отчаянии цепляясь пальцами за тонкую ткань черного сюртука, расшитого золотой нитью. Яснина не сдержав порыва, закатила глаза. Да что ж ей везет-то так в последнее время? Судя по парадной одежде и тонкому изогнутому золотому обручу на голове мужчины, а также соотнося с девушкой сказанное напавшими на нее мерзавцами, выходило, что колдунья спасла жизнь Азарии, младшей и единственной сестре правящего князя Мораввы.

Пришлось подниматься. Стражники тем временем стремительно наводили порядок на поляне: убрали трупы неудавшихся похитителей, подняли карету, освободили рвущихся на волю лошадей. Несколько охранников княжны оказались живыми, но очень серьезно раненными — ими торопливо занялся маг. Остальных стражники укладывали на импровизированные носилки, которые делали сами из тяжелых еловых лап, чтобы отправить в город для похорон. Яснина следила за раненым, едва дышащим мужчиной, одним из нападавших, до которого дошел маг. Брезгливо осмотрев его, он что-то негромко сказал стоящим рядом стражникам, один из которых после короткого кивка полез за кинжалом. Если они собирались его пытать, то ей следовало находиться рядом, чтобы задать свои вопросы.

Но едва она собралась сделать первый шаг, как девушка в своем рассказе дошла до момента своего спасения, указывая брату на нее. Скрепя сердце, Яснина шагнула к поднявшему от сестры взгляд мужчине, старательно пытаясь удержать на губах улыбку. В ответ на ее легкий реверанс, князь немного отодвинул льнущую к нему девушку, склоняясь в глубоком поклоне.

Встретив ее слегка ошарашенный взгляд, он немного иронично улыбнулся.

— Вы спасли жизнь моей сестре. Я благодарю вас от лица всей моей семьи. Просите у меня все, что пожелаете.

— Например, луну с неба? — Себе под нос пробормотала смущенная Яснина на старо-талвийском.

Улыбка мужчины стала шире и заразительнее, излучая жгучее обаяние.

— Вы уверены, что она вам действительно так необходима? Насколько мне известно, ищите вы вовсе не ее.

Яснина с трудом сдерживала отчаянное желание отвернуться, чувствуя, как предательский румянец жаром опаляет щеки и шею. Оставалось надеется, что в сгустившихся сумерках эта маленькая слабость, свойственная ей, останется не замеченной.

Князь слегка обернулся, знаком подзывая к себе кого-то из стражников, а колдунья изучающее смотрела на него, сравнивая с тем, что так часто слышала о нем до этого. Он казался очень молодым, совсем юным, лишь немногим старше своей сестры, но на его лице и фигуре власть, могущество и огромная ответственность за целое княжество и судьбы его народа уже наложили свой тяжелый, полновесный отпечаток, заранее состарив его на многие годы. Нет, они не коснулись плавных, правильных и красивых особой, величественной и горделивой красотой, словно любящей и заботливой рукой богов выплавленных черт лица, огромных, бархатистых и бездонных глаз цвета ночных фиалок, обрамленных густыми и длинными ресницами. Не затронули тяжелой гривы волос цвета спелой пшеницы, милостиво обошли стороной высокую, широкоплечую и крепкую фигуру, поражающую силой и сдерживаемым могуществом. Но наложили свой отпечаток незаметно, словно поверх того, что даровали этому молодому мужчине боги, закравшись в глубину глаз, сверкающих мудростью и спокойным величием, в спокойные и сдержанные жесты. Яснина слышала, что князь Мораввы очень красив, но ей эта красота казалась излишней, слишком яркой, обжигающей и угнетающей. Что-то в облике этого спокойного и хладнокровного мужчины, недавно переставшего быть юным мальчиком, ее очень сильно смущало, заставляя опасаться его.

На ходу пряча длинный клинок, к ним поспешил стражник, показавшийся колдунье смутно знакомым. Когда он подошел совсем близко, склоняясь в почтительном поклоне, впрочем, без всякого раболепия, Яснина узнала в нем того мужчину, который так внимательно и пристально рассматривал ее в таверне всего пару часов назад.

— Мой господин, он не рассказал ничего нового, чего бы мы до этого не знали. Единственное, упомянул мага, напавшего на княжну и стражу и перенесшего их сюда. Но его лица они не видели, а разговаривать с ним им запретил наниматель.

— Что насчет колдуньи?

Стражник бросил быстрый взгляд на застывшую Яснину, затем перевел его на князя.

— Он не участвовал в похищении девушки, но слышал о нем. Говорит, что ее увезли куда-то в горы. Сказал, что она очень мешала его нанимателю, но приказа избавиться от нее еще не поступало.

Яснина бросила быстрый взгляд через его плечо: стражники как раз в этот момент накрывали чьим-то, торопливо сброшенным с плеч, плащом истекающее кровью тело. Что ж, не стоило сомневаться в возможностях обученных воинов выбивать из врагов необходимые сведения любыми способами, как допустимыми, так и запретными.

В горы. Горы были слишком большими, чтобы так просто разыскать Велиславу на их территории: сравнительно невысокие, покрытые шапками вечных снегов, они гигантской грядой протянулись с севера на юг, разделяя два соседних государства естественной границей. Она знала, что в их телах затаилось большое количество пустот, кратеров и пещер, но для того, чтобы осмотреть их все, понадобится время. Много времени, которого у нее не было. А рисковать в таком нестабильном месте, используя мощную магию, глупо. Сошедшие с вершин лавины, случайный земляной обвал, землетрясение или провал почвы может заживо похоронить Велиславу, навеки замуровав ее тело в какой-нибудь пещере.

— Мои люди уже сегодня приступят к поискам, они не могли уйти далеко, — он позволил легкой улыбке коснуться губ перед тем, как добавил, — будьте моей гостьей.

Яснина сжала зубы в бессильной ярости, торопливо отводя в сторону пылающий яростью взгляд, начинающий светлеть. Она не могла отказаться от подобного, оказывающего огромную честь любому получившему его, предложения князя. Она не настолько знатная и важная персона, чтобы из-за ее невежливого и оскорбительного отказа разразился международный скандал, которого так давно жадно жаждал Совет. И он, судя по лукавой улыбки, прекрасно понимал, какой ответ ей придется дать, приглашая ее в свой дом и тем самым надежным и проверенным способом связывая ей руки. Похоже, предчувствия ее в очередной раз не обманули: подсознание сразу забило тревожный звоночек, предупреждая о затаившейся опасности под таким обворожительным обликом. Умно, ничего не скажешь: если не знаешь своего вынужденного и неожиданного союзника, оставь его рядом с собой, под надежным присмотром, чтобы избежать неприятных и непредсказуемых последствий.

Вскинув голову под искрящимся смехом взглядом стражника, Яснина с невозмутимым, полным спокойного достоинства видом прошествовала мимо, следуя за князем, поднявшим на руки тихо плачущую девушку, которую сотрясала нервная дрожь, и направляющимся широким шагом к ожидающему их магу, склонившемуся в глубоком, полном почтения и уважения поклоне. Седовласый, с испещренным сетью морщин лицом и поблекшими от прожитых лет голубыми глазами, он излучал какую-то спокойную, теплую и добрую силу, окутывающую всю его невысокую, дородную фигуру невидимой простому глазу серебристой пеленой. Маг, посвятивший всю свою долгую жизнь целительству, как сразу определила Яснина, и добившийся на этой торной стезе огромного успеха. Такие люди могли легким мановением руки успокоить самого свирепого зверя, одним звучанием своего голоса примирить смертельных врагов, мудрым советом — остановить намечающееся, кажущееся неизбежным, сражение. А о целительской, спасительной силе, сосредоточенной в их руках, ходили легенды между простыми людьми и магами, которым довелось хотя бы краем глаза посмотреть на творимые ими чудеса.

Но ее тревожило другое: чародей, судя по взволнованному и тревожному взгляду, также ясно, как и она сама, видел исходящую от нее иссиня-черную ауру, пронизанную золотистыми всполохами, пропитывающую тело и расходящуюся почти идеальным кругом от ее фигуры на несколько метров. Губительную и опасную силу, несущую разрушения и смерть. Ее дар был темным и древним, питающимся отрицательными чувствами, черпающим силы из истоков человеческих грехов и несчастий. Каждая погубленная жизнь придавала ему все большее могущество, насыщая тьмой… В свое время Яснина пережила много неприятных минут, прекрасно понимая, что это может в любой момент выдать ее, но затем убедилась, что темный, практически черный цвет отличал ауры многих магов, и успокоилась.

Понимающая улыбка коснулась ее красивых, чувственных губ, когда старец решительно сжал в морщинистой, но крепкой руке березовый посох, испещренный старинными рунами и украшенный впаянным в навершие огромным каплевидным сапфиром. Черное сияние заклубилось вокруг нее, сплетаясь в длинные плети, стремительно уходя под кожу и впитываясь без следа, заставив его потрясенно и недоверчиво распахнуть глаза, наблюдая за простой демонстрацией того, что великая сила, плескающаяся в ее крови, была полностью покорена и подчинена своей хозяйке. Признательным наклоном головы он поблагодарил ее за разъяснение, взмахом посоха открывая созданный им временный пространственный переход. Колдун отступил, пропуская ее вперед, простым, казалось бы, жестом показывая, что доверяет ей. Маги никогда не оставались за спинами своих врагов, если не верили им и не знали, что от них можно ожидать. Ведь пока ты был позади, твой враг или противник мог сплести какое угодно заклинание, чтобы разделаться с тобой.

Она последовала за шагнувшим вперед князем, и оказалась стоящей посреди огромного двора, у большого, замысловатого фонтана, выложенного бирюзовой и малахитовой мозаикой. К ним уже спешили стражники и женщины, видимо, являющиеся прислужницами девушки.

Подошедший сзади колдун, ободряюще потрепал князя по плечу.

— Я осмотрю княжну. Ей нужно успокоиться и хорошенько выспаться. В ее случае — глубокий и долгий сон будет самым надежным и лучшим лекарством.

Мужчина коротко кивнул, поразив Яснину тем, что позволил чародею, пусть и приближенному к нему, такую фамильярную вольность. В Талвинии, посмевшего так панибратски прикоснуться к королевской особе, уже бы публично пороли на главной городской площади, а потом отлучили от Ордена и выслали из столицы в какую-нибудь глубинку, кишащую опасными тварями. Прецеденты имели место быть и за меньшие проступки: как правило, по приказу короля или Рогда оступившиеся маги из такой ссылки живыми не возвращались.

Яснина заметила любопытные взгляды выглядывающих из окон людей, прячущихся для надежности за портьерами и длинными занавесями. Двор, в котором они оказались, напоминал дно расписной чаши, окруженный со всех сторон высокими стенами дворца, облицованными у основания прекрасной мозаикой, плавно переходящей в светлый мрамор. Она уже видела величественное и великолепное сооружение со стороны: роскошное и огромное основное здание, с округлым, позолоченным куполом окружали четыре гигантские круглые башни, а у основного входа возносились в небо высокие стелы, отделанные фресками и обильной позолотой. Раскинувшийся на пологом холме дворец, окруженный пышным садом, мог своей красотой и роскошью посоперничать с королевской резиденцией правителя Талвинии, что, насколько колдунья знала из многочисленных сплетен, гуляющих по столице, крайне раздражало его, доводя до зубовного скрежета. Их правитель все время настаивал, что князь Мораввы сделал это ему назло, хвастая несуществующими богатствами, чтобы пустить пыль в глаза соседям, настроенным против него. Но сейчас, оглядывая изящество и богатство, с которыми был отделан один из внутренних дворов, Яснина была вынуждена с ним не согласиться. Увитая виноградными лозами открытая терраса окружала стены, у которых с нежным напевом шумела вода в больших настенных фонтанах, изображающих различные мифические сущности. Две высокие арки, ведущие во дворец, с обеих сторон окружали большие золотые чаши, в которых ночью зажигали огонь, чтобы освещать дорогу решившим прогуляться и подышать свежим воздухом придворным.

Ей пришлось постараться, чтобы подавить завистливый вздох, покосившись на князя, передающего слугам немного успокоившуюся девушку, которую тут же подхватили на руки, торопливо унося прочь. Старый колдун, откланявшись, поспешил за ними вслед, оставляя их одних. Пока князь отдавал слугам какие-то распоряжения, колдунья рассматривала служанок, облаченных в причудливые одеяния из тонкого шелка, плавно стекающего по фигуре, оставляя открытыми руки и большую часть груди, удерживаясь на плечах широкими посеребренными или позолоченными лентами. Длинные волосы девушек были заплетены в косы вместе с множеством украшений или собраны в высокие хвосты, перехваченные в нескольких местах широкими обручами. Яснина видела на улице города множество женщин, но все они были одеты более скромно: в длинные, расшитые и богато украшенные прямые платья или изящные шелковые накидки, плавно обтекающие фигуру. Изучая взглядом особенно поразивший ее наряд, представляющий собой две полоски ткани, причудливо обернутые вокруг тела, она пропустила тот момент, когда князь повернулся к ней, протягивая вперед руку с открытой ладонью. Она в смятении уставилась на нее так, как будто он предлагал ей что-то невиданное.

— Вы должны принять мою руку, — не скрывая насмешки, объяснил он, — таков обычай.

Глубоко вздохнув, колдунья протянула свою руку, вкладывая ладонь в мгновенно сомкнувшиеся вокруг нее сильные пальцы. Ничего не произошло, заставив ее недоверчиво поднять глаза на откровенно наслаждающегося ее замешательством мужчину. Ее прикосновения у обычных людей всегда вызывали крайне противоречивые ощущения, согревая теплом или вызывая легкий озноб, в зависимости от настроения чародейки. Она всегда удерживала свою силу под жестким контролем, но даже тщательно сдерживаемая, она не могла остаться не замеченной. Искушающе улыбающийся мужчина крепче сжал ее пальцы, наклоняясь, чтобы коснуться их губами. Откровенное прикосновение горячих губ к прохладной коже заставило ее вздрогнуть, переводя смятенный взгляд на не отрывающегося от ее руки князя, перешедшего все границы приличия.

— Вы наполнили мой дом радостью, — он выпрямился, посылая ей хищную и пугающую своей откровенностью улыбку, от которой у нее все похолодело внутри, заставив сердце сжаться. Он даже не пытался скрывать своего очевидного интереса к ней. Яснине не оставалось ничего другого, кроме как последовать за мужчиной, так и не выпустившим ее руки. Едва они зашли в просторную галерею, украшенную десятками больших напольных вазонов с распространяющими в воздухе дивный и насыщенный аромат цветами и отделанными яркой мозаикой фонтанчиками, скрываясь от посторонних глаз, она попыталась забрать руку. Удерживающие ее пальцы лишь сильнее сжались, а князь склонился к ее уху, мурлыкающе прошептав.

— Я всего лишь провожаю вас до отведенных вам покоев.

— Уверена, слуги прекрасно справятся с этим, — попыталась возразить Яснина, смущенная и ошарашенная прозвучавшим в простой фразе неприкрытым намеком.

Вместо того чтобы ответить, он рассмеялся и повлек ее дальше, вглубь дворца. Пока они пробирались по многочисленным переходам и анфиладам лестниц, колдунья ловила на себе заинтересованные и любопытные взгляды. Слуги и придворные почтительно отступали с дороги своего князя, низко кланяясь и тихо перешёптываясь за их спинами, стоило им отойти на пару метров. Судя по их поведению, князь либо соврал про существующий обычай, либо слишком рьяно подошел к его исполнению. Едва они подошли к широким, арочным дверям, Яснина поспешно присела в реверансе, торопливо вырвала из захвата руку и скользнула внутрь, закрывая за своей спиной дверь и прижимаясь к прохладной поверхности лбом. И могла поклясться, что услышала по другую сторону громкий, заразительный смех, заставивший ее в бессильной ярости ударить сжатой в кулак рукой по богато инкрустированной вызолоченной резьбой двери.

Она не умела правильно реагировать на проявляемое по отношению к ней внимание: ее учителем был мужчина, растивший ее, как родную дочь, но слишком жесткий и суровый для того, чтобы позволять простые и естественные для юности радости. Он обучал ее всему, что умел сам, открывая все таинства и секреты: но за долгие годы жизни, бывшей к нему изысканно жестокой и изощренно беспощадной, разучился любить и быть любимым. И не смог научить ее тому, чего не умел сам. Именно поэтому между ней и Главой Ордена были такие непростые отношения; Рогд сразу заметил появившуюся в столице новую чародейку, а на нее произвели неизгладимое впечатление власть, сила и могущество, которыми он обладал. Но чем больше они сближались, тем отчетливее понимала Яснина то, что принять его как мужчину и постоянного спутника в свою жизнь она не готова. Конечно, она досконально изучила те аспекты человеческих отношений, о которых учитель не считал нужным даже упоминать, но на нее они не произвели никакого впечатления. Она не чувствовала ничего к высокопоставленному колдуну, пытающемуся завлечь ее в свои сети и покорить своей воле.

Позднее, он предложил равноправный союз, обещая не ограничивать ни ее саму, ни силу, которой она обладала, но Яснина уже слишком хорошо разобралась в нем, чтобы поверить словам. Магу, привыкшему всегда получать то, что он хочет, ее решение, мягко говоря, не пришлось по вкусу. Но она довольно быстро переубедила его, не уступив в бою. Если он надеялся поражением заставить ее подчиниться, то глубоко ошибался. Яснина прошла слишком суровую школу, чтобы уступить: их затянувшееся сражение прекратил сам Рогд. Конечно, ни о какой дальнейшей дружбе не могло идти и речи, поэтому чародейка отстранилась от него, отказавшись вступить в Орден. Предвещающего ее быстрый крах колдуна вновь ждало жестокое разочарование: знания чародейки позволили ей без труда прекрасно обустроиться в столице, обеспечивая себе роскошную и беззаботную жизнь благодаря постоянным заказам, сыпавшимся на нее со всех сторон. Люди быстро поняли, что она не только обладает большой силой, но еще и отличается исключительной неразговорчивостью, не торопясь оповещать ни Совет, ни Орден об их просьбах. Рогду пришлось смириться со сложившейся ситуацией, закрывая глаза на ее практику, далеко не всегда законную и безобидную.

Немного успокоившись, Яснина обернулась, с удивлением осматриваясь по сторонам. Большую комнату в центре делила высокая — от пола до потолка — резная позолоченная перегородка, сквозь тонкие прутья которой были продеты расшитые атласные ленты и шелковые платы, легко и плавно покачивающиеся на легком ветерке, проникающем в окна. Одна часть отводилась под приемную: здесь пол был выложен кремовым мрамором с красными геометрическими узорами, а стены до середины покрывала мелкая и яркая мозаика, отделенная от красивых и живописных фресок с цветочным орнаментом широкой полосой облицовочного синего камня. В глубоких нишах у стены и витражных стрельчатых окон уютно расположились низкие широкие диванчики и оттоманки, обтянутые яркими шелками сапфирового и рубинового цветов, с горой маленьких подушечек с тяжелыми кистями, расшитыми золотой нитью. На круглых столиках, покрытых позолоченной резьбой стояли маленькие фарфоровые безделушки и керамические вазы с искусно составленными цветочными композициями. На пол, под ноги, были брошены большие и толстые ковры, вышитые шелковыми нитями и золотом с изысканным цветочным орнаментом. Такие же, только меньшего размера висели на стенах. В небольших вырезанных нишах в стенах стояли тяжелые подсвечники, в которые на ночь вставлялись ароматические свечи.

Другая часть комнаты, отгороженная перегородкой, представляла собой спальню. В глубокой арочной нише, по обе стороны которой потолок поддерживали покрытые росписью квадратные колонны, с проделанными для подсвечников отверстиями, на возвышении стояла огромная кровать с причудливым балдахином, резной высокой спинкой и расшитым золотом нежно — голубым покрывалом. Стены и пол в этой части были выложены желтой и бирюзовой мозаикой. У одной стены в нише стояли диванчики для отдыха, застеленные шелковыми покрывалами, а у другой — большой туалетный столик с тремя кристально-чистыми зеркалами и отделанный резьбой гардероб. Между ними расположилась позолоченная ширма из желтого атласа и огромное напольное зеркало в тяжелой раме, украшенной бирюзой.

Яснина ущипнула себя за руку, охнув от внезапно-острой боли. Рассеянно потерев поврежденную кожу, убирая покраснение, она с недоверчивым изумлением продолжила оглядываться по сторонам, не слишком доверяя своим глазам. Она гордилась тем, с какой красотой и роскошью был отделан ее дом в Талвинии, но он мерк по сравнению с тем, что сейчас окружало ее. Здесь все было другим и непривычным: и мебель, и украшения, и яркие и пестрые краски отделки, неприемлемые и неприличные для обустройства спальни в Литоре. Их интерьер был прост и лаконичен, менялись только породы дерева и ткани, из которых делали предметы мебели и обивку, да украшения. Здесь же глаз радовало такое изобилие плавных и причудливых линий, завитков и деталей, что невольно возникало восхищение невиданным мастерством того, кто создал все это. Она прошлась по толстому ковру, ощущая, как ноги по щиколотку проваливаются в ворс, и торопливо стала расшнуровывать сапоги. Отбросив запыленную обувь с прилипшими к подошве травинками, она с наслаждением ступила на мягкую поверхность, чувствуя, как нежно щекочут обнаженные ступни ворсинки. Прикоснувшись к ленте, обвивающей решетку перегородки, она с удивлением рассматривала изысканный узор, вышитый ярким стеклярусом и золотой нитью. За право обладать такой красотой литорские модницы готовы были бы убить, а здесь она просто служила дополнительным украшением.

Колдунья резко обернулась, заставив затаившихся за ее спиной девушек-служанок сдавленно пискнуть и дружно отступить назад, зардевшись и торопливо опуская глаза. Она изогнула бровь, глядя на притихших и смущенных незваных гостий, которые робко переглядывались, но не решались заговорить.

— Простите, госпожа, — неуверенно начала самая бойкая с виду девушка, приседая в реверансе и поднимая на нее лукавый, поблескивающий взгляд, — мы принесли вам одежду, чтобы вы могли переодеться с дороги.

Яснина перевела взгляд на наряд из алого шелка, который она для пущей убедительности своих слов протянула вперед, поблескивающий хрустальными и сердоликовыми бусинками. Сдавшись, она позволила девушкам позаботиться о ней, что, судя по довольным лицам, им очень понравилось. Одна из них — невысокая пышечка с рыжими волосами, собранными в толстую косу, перевитую лентами, усадила ее на низкий пуф, поливая из золотого кувшина ароматической водой на ее руки, чтобы она могла умыться. Другая подала вышитое полотенце, третья наполнила маленькую чашечку горячим напитком, пахнущим орехами и карамелью. Сбитая с толку их поведением и чувствующая себя крайне неудобно, Яснина позволила им делать привычную работу, решив не мешать рвущимися с языка колкостями.

Конечно, у нее были служанки, но ни одной из них не пришло бы в голову помогать ей умываться или вытирать своей хозяйке руки. Да и сама ведьма вряд ли допустила бы подобную вольность: она не любила, когда к ней прикасались чужие руки. Но, не зная местных обычаев, не хотела обидеть девушек, которые яркими бабочками вились вокруг, пытаясь всеми силами угодить. Особенно неудобно ей стало, когда абсолютно не смущающиеся служанки помогли ей снять прямого кроя кожаное платье с длинными рукавами, глубоким декольте и высокими разрезами на юбке. Они восхищённо и без всякого ложного смущения рассматривали ее, восторженно ахая и переговариваясь между собой. Та самая рыжая девушка, которая была, видимо, главной, заметила ее сузившийся взгляд и торопливо перешла на талвийский.

— Извините, что мы так рассматриваем вас: просто у вас такая роскошная фигура, за которую половину придворных дам готовы продать душу. А кожа похожа на шелк. Вы очень красивы…

Яснина бросила скептический взгляд сначала на девушку, которая, похоже, говорила совершенно искренне, не пытаясь подольститься, затем перевела его на свое отражение в зеркале. Молчаливая хрустальная гладь не пожелала присоединиться к хору дифирамбов, которые ей продолжали петь, безразлично отражая невысокую, среднего роста фигуру, с округлыми бедрами, тонкой талией и пышной грудью. Да, у нее была изумительная загорелая и бархатистая кожа, но любая чародейка могла похвастаться тем же, ведь у каждой из них были свои секреты ухода за собственной внешностью. Округлый овал лица обрамляли волнистые, отливающие медью очень длинные волосы, которые являлись любимым аспектом ее внешности. Ее черты можно было назвать красивыми, но они не были идеально правильными и совершенными: чуть пухлые губы бантиком, ямочки на округлых щеках, большие глаза каре-зеленого цвета, тонкий изгиб бровей. Она нравилась многим, но не находила в своей внешности ничего необычного: у всех окружающих был тот же набор, чаще всего более привлекательный и завораживающий.

Яснина философски пожала плечами, слушая не замолкающих ни на минуту девушек, уже не обращая внимания на сыпавшиеся с трех сторон комплименты. Довольно быстро им удалось переодеть ее в наряд, представляющий собой прямую, слегка расклешенную тунику со свободно струящейся волнами юбкой, ниспадающей шлейфом на пол. Высокий лиф был отделан вышивкой и каплевидными золотистыми камнями. Тонкие ленты, усыпанные мелкой россыпью сверкающих драгоценных бусинок, удерживали ее на плечах и обвивали руки, заканчиваясь на запястьях широкими золотыми браслетами. Недоверчиво глядя то на свое отражение, то на сияющих, как начищенный медяк, служанок, с гордостью и умилением рассматривающих ее, Яснина пыталась понять, как она умудрилась вляпаться в очередную историю.

Учителя бы удар хватил, если бы он увидел ее в этом виде, разряженную, как какую-то любимую наложницу. Хотя, на последних, которых она в избытке видела при дворе, тратилось намного меньше ткани и украшений. Хихикающая рыжеволосая девушка собрала ее волосы, перевивая их такой же расшитой золотистой лентой, что и на платье, и с поклоном отступила назад. Пока она трудилась, высунув от усердия розовый язычок, другая девушка куда-то убежала, возвращаясь уже с парой резных шкатулок, в которых оказались хрустальные флакончики с духами и маленькие керамические баночки с всевозможной косметикой. Яснина хмыкнула, рассматривая услужливо подсунутый под нос довольной донельзя служанкой яркий опиат для губ. Да, Велислава бы заложила свою душу какому-нибудь демону, только чтобы он позволил ей остаться в этом месте, которое для нее, скорее всего, показалось бы раем. Ее же оно только смущало и вызывало неловкость: словно она по ошибке оказалась на месте знатной дамы, привыкшей к неге и чрезвычайной роскоши, а также вниманию к своей персоне и заботе.

Девушки убежали, возбужденно смеясь, но побыть в одиночестве долго ей не дали. Она писала письмо знакомому магу, жившему в Моравве уже много лет, надеясь прояснить сложившуюся очень странную ситуацию, когда веселая рыжеволосая девушка вернулась. Яснина с неохотой подняла голову от пергамента, а служанка изумленно уставилась на письменный прибор, которого до этого в комнате не было. Свернув письмо, ведьма небрежным движением бросила его себе за плечо, прошептав пару слов. Вспыхнуло темное пламя, и пергамент просто растворился в воздухе с тем, чтобы попасть в нужные руки. В зеленых круглых глазах появилось такое восхищение, что Яснина досадливо поморщилась. Спохватившись, девушка присела в реверансе.

— Господин приглашает вас разделить ужин с ним и его семьей.

— Княжне стало лучше?

— Да, после лекарств, что дал ей лекарь, она пришла в себя и успокоилась. Она тоже будет присутствовать на ужине. Это своеобразная традиция: наш повелитель всегда собирает всю семью по вечерам вместе, как бы занят он не был.

— Прекрасный обычай, — Яснина последовала за тараторящей служанкой, которая с гордостью показывала ей дворец, рассказывая, как его строили и из каких дальних стран привозили ковры и шелка. Подобная бессмысленная болтовня уже давно вывела бы ее из себя, заставив применить какое-нибудь малоприятное заклятье по отношению к рассказчице, но девушка делала все так непредвзято и искренне, что чародейка сама не заметила, как начала улыбаться ее шуткам.

Они вошли в огромный, ярко освещенный зал с низкими арочными потолками, отделанными позолотой. На возвышении был установлен низкий стол, вокруг которого на больших подушках уже сидели несколько человек, в том числе и сам князь, которого она сразу увидела. Девушка быстро ускользнула, поэтому ей не оставалось ничего лучшего, чем пойти к накрытому столу, у которого сновали многочисленные, облаченные в яркие шаровары и безрукавки слуги и виночерпии, наполняющие бокалы и подающие ужинающим блюда и приборы. Яснина с удивлением смотрела, как князь и маг поднимаются со своих мест, словно приветствуя ее. Сияющая княжна осталась сидеть, но посылала ей такие радостные и ослепительные улыбки, что не оставалось сомнений в том, что она действительно рада ее видеть. А вот настроение колдуньи окончательно испортилось, когда мужчина широким жестом предложил занять свободное место по правую руку от себя, в непосредственной и очень тесной близости. Яснине пришлось подчиниться, хотя она уже присмотрела себе место в отдалении, за магом. И судя по лукавому, смеющемуся взгляду, князь заметил, куда она до этого смотрела.

— Вы так потрясающе смотритесь в нашей одежде! — Азария восхищенно рассматривала ее, сложив руки и поднеся их к лицу, — правда, Камлен? Она словно рождена в Моравве, а не в Талвинии!

— Действительно, — князь, имя которого она только что узнала, обернулся к ней, дразняще улыбаясь, — настоящая обольстительная красавица, способная любого мужчину рядом с собой сделать самым счастливым на свете!

Яснина поперхнулась отпитым глотком вина, попавшим не в то горло, широко распахнутыми глазами глядя на смеющегося мужчину. Азария тоже заливалась звонким смехом. Только маг задумчиво хмыкнул, глядя на ее ошарашенное лицо, и повернулся к князю, укоризненно выговаривая ему.

— В Талвинии не принято публично говорить такие вещи женщине, тем более колдунье, Камлен.

Яснина закашлялась, поперхнувшись повторно от того, как запросто произнес имя князя чародей, словно это было привычное и обыденное дело.

— Но ведь это правда, — восхитительно удивилась княжна, указывая на нее рукой и обращаясь к магу, — любой мужчина отдаст за нее все свое состояние.

— У вас ведь не принято выкупать невесту, не так ли?

Яснина отрицательно покачала головой, вспоминая свадебные обычаи и не припоминая ничего такого, только шутливые конкурсы, которые обычно устраивали дружки невесты и жениха.

— В Моравве за девушку принято давать выкуп, обычно ее вес в чем-то ценном: специях, шелках, меди, серебре, золоте или драгоценных камнях, в зависимости от достатка будущего жениха.

— А я опозорю свою семью, потому что слишком худая. Мне придется подкладывать под одежду камни, чтобы за меня дали богатый выкуп, иначе я никогда не выйду замуж!

Колдунья с изумлением смотрела через стол на потрясающе красивую девушку, действительно, очень хрупкую и изысканно тоненькую. Ее огромные глаза темно-голубого цвета сияли ярче, чем украшающие ее сапфиры, длинные светлые волосы мерцали, а тонкие и благородные черты поражали своим совершенством. Ей оставалось только еще раз подивиться странным обычаям соседней страны, в которой все было принято по-другому, не так, как у них.

— А вот за вас заплатят огромный выкуп в драгоценных камнях, — огорченно добавила Азария, тяжело вздыхая и вызывая улыбки на лицах мужчин, которые, судя по всему, привыкли слушать такие разговоры каждый день. Яснина с трудом представляла себе того безумца, который способен на такой разорительный поступок, тем более из-за нее. Даже если не принимать в расчет, что она просто испепелит храбреца, таковых все равно не окажется. Она не знатна и не влиятельна в обществе, в ее жилах не течет голубая кровь дворян, а ее состояние принадлежит ей самой и никогда не перейдет под управление мужа, даже если она и найдет себе такового.

— Судьба так не справедлива ко мне, — продолжила жалобно сетовать девушка, — я все время ем самую сытную еду, но ничуть не поправляюсь.

Глядя на стоящие перед ней приборы из изящного фарфора с изысканными яствами, распространяющими восхитительные и тонкие ароматы, колдунья чувствовала, как окончательно пропадает аппетит. Ее спасло появление опоздавшего юноши, облаченного в белые одежды, неторопливо направляющегося к столу. Он слегка поклонился князю, занимая последнее свободное место около мага. Его темный, почти черный взгляд, остановился на ней, изучая.

— Ты не представишь меня, брат?

— Мой младший брат, княжич Ховар, — князь перевел взгляд на нее, указывая на юношу, улыбающегося ей, — а это наша гостья, госпожа Яснина.

Она на секунду бросила на него быстрый взгляд, на который он ответил улыбкой. Что ж, шпионы князя не дремлют, раз он так быстро разузнал ее имя. Молодой княжич рассыпался в витиеватых любезностях, но что-то странное и наигранное было в его красивой, яркой и выразительной, как у старшего брата внешности. Да и улыбка казалась фальшивой и совсем недоброй. Яснина не решилась подвергнуть его магической проверки, понимая, что это не останется незамеченным для старого мага, который с неодобрением смотрел на полный бокал, из которого отпивал Ховар. От разглядывания юноши ее отвлек тихий голос, раздавшийся едва ли не над самым ухом, заставивший ее резко повернуться и чуть не столкнуться нос к носу с внимательно смотрящим на нее мужчиной.

— Почему вы ничего не едите? Вас смутили слова моей сестры? Она не хотела обидеть вас…

Яснина кинула быстрый взгляд на девушку, которая с аппетитом уплетала стоящее перед ней блюдо, не обращая на них внимания. Маг тоже посвятил свое внимание тарелкам, чтобы, видимо, не смотреть на своего соседа за столом, который больше прикладывался к вину, чем к еде.

— Нет, она не сказала ничего обидного, просто я не голодна.

— Вы разобьёте сердца поварам, которые так старались приготовить сегодняшний ужин. Если вы едите только талвийскую еду, я прикажу заменить ваши приборы.

— Нет, не стоит.

Просто отвернись, мысленно уговаривала его колдунья, и молча ужинай. Вот только ее просьбы не достигли своей цели, потому что вместо этого он придвинул к себе ее тарелку, нарезая маленькими кусочками щедро присыпанное травами мясо, накалывая его на вилку и поднося к ее губам. Изумленно распахнутые каре-зеленые глаза потрясенно встретились с абсолютно серьезными, фиалковыми. Яснина не знала, как вежливо отклонить чрезмерную заботу о себе, которая начинала сильно смущать, поэтому открыла рот, позволяя ему кормить ее с рук, чувствуя себя не самой умной ведьмой в этом княжестве, и искренне мечтая провалиться сквозь землю. Почему-то она была более чем уверена, что никаких подобных обычаев принято не было. Ее спас маг, который, похоже, знал это наверняка.

— Давненько я не был в Литоре, — он спрятал улыбку в бороду, когда князь, досадливо поморщившись, отложил ее столовый прибор, устремляя на помешавшего ему чародея гневный взгляд, — Рогд все еще Глава Ордена?

— Не представляю, что способно это изменить, — Яснина послала ему благодарную улыбку через стол, — без него Орден не протянет и дня.

— Это верно, он прекрасный организатор и управитель. Вот только ни у вас, ни у меня с ним отношения как-то не задались.

— А, так вот кто тот загадочный маг, что стукнул его в приступе ярости посохом. Наслышана о том случае, наслышана…

Маг смущенно кашлянул, сверкая глазами. Похоже, он нисколько не сожалел о своем поступке и не спешил раскаиваться в содеянном.

— Вы, как я слышал, тоже особой любви к этому самонадеянному и напыщенному мальчишке не питаете?

— Что правда, то правда.

Рогд был на пару столетий старше нее: язык бы не повернулся назвать его молодым, но, выходит, что целитель намного древнее, чем она думала, раз с легкостью позволяет себе так небрежно отзываться о его возрасте.

Нехитрой беседой он отвлек ее, расспрашивая о столице, нескольких магах, оказавшихся ей знакомыми, ценах и законах. Она увлеченно рассказывала о ввезенных из Иллирии новых методиках врачевания, когда громкий хлопок заставил ее вздрогнуть: по безмолвному приказу князя из бокового входа вышли музыканты, занимая другое возвышение, а в центр комнаты выскользнула дюжина едва одетых в полупрозрачные полоски ткани на груди и бедрах, девушек, которые грациозно закружились в странном и очень соблазнительном танце под дивную музыку.

— А вы умеете танцевать? — Азария повернула к ней сияющее личико, едва не подпрыгивая на месте от возбуждения. Бросив взгляд на изгибающихся в откровенном па красавиц, колдунья медленно покачала головой, показывая, что не умеет. И никакая сила в мире ее не заставит!

— А я давно пытаюсь научиться, но у меня плохо получается. А мне так нравятся наши танцы, они такие красивые!

Скорее, соблазнительные и чрезвычайно откровенные, рассчитанные на то, чтобы покорить мужчину. Даже в постоялых дворах и тавернах, устраивающих время от времени экзотические развлекательные номера с целью привлечения платежеспособных клиентов, она никогда не видела ничего подобного. Опьяненные вином и похотью, мужчины поубивали бы друг друга в стремлении завладеть такой манящей и искушающей красоткой. Но, собравшиеся за столом мужчины реагировали совершенно спокойно, продолжая ужинать. Только младший брат князя обернулся, с улыбкой наблюдая за полными грации и страсти движениями танцовщиц. А музыка ей на самом деле понравилась: она была плавной, певучей, обволакивающей и завораживающей. Яснина заслушалась, полностью погружаясь и растворяясь в льющихся звуках, наслаждаясь звучащей мелодией, пробуждающей приятные воспоминания. Поэтому и пропустила момент, когда старый маг откланялся и ушел. А вслед за ним упорхнула и Азария. Очнувшись, она тоже начала подниматься, краем глаза увидев, как нетвердо встает на ноги Ховар, но была остановлена крепкой рукой, сжавшей ее запястье.

— Останьтесь.

— Но…

Яснина осела обратно на подушку, подчиняясь тянущей ее вниз руке, не зная, как нужно поступить в такой ситуации. Она заметила, как Ховар бросил на них насмешливый взгляд, умело скрыв его за глубоким поклоном. Проводив отчаянным взором удаляющуюся спину юноши, она повернулась к смотрящему на нее князю.

— Почему вы так старательно отстраняетесь от меня? Разве я сделал что-то, способное вызвать у вас недоверие по отношению ко мне?

— Нет, конечно, нет. Просто я не вхожа во дворец и не привыкла так плотно общаться с правителем.

— И из-за этого вы так странно смотрите на меня? Что ж, это многое объясняет. А то я начал думать, что у меня появилась вторая голова…

Яснина фыркнула, не сдержав улыбку. Пока он не совершал никаких смущающих поступков, ставящих ее в тупик, она готова была сколько угодно находиться в его обществе, тем более, что он оказался очень интересным и умным собеседником. Она не заметила, как расслабилась, с удовольствием слушая его увлекательные рассказы о странных обычаях, принятых в Моравве.

И была удивлена тому, с каким трудом сдерживала зевки вернувшаяся за ней и терпеливо дожидающаяся у входа в зал служанка. Пока они шли обратно, Яснина выглянула в окно и была неприятно поражена занимающимся на небе рассветом, указывающим на то, что она всю ночь провела наедине с князем, который без труда увлек ее, заставив позабыть о времени и обо всем остальном. Вернулась она в комнату в отвратительном расположении духа, обвиняя себя в беспечности и легкости, с которой забыла о цели своего прибытия в княжество. Неважно, что пообещал ей князь, она должна была продолжить поиски Велиславы, а не разделять продолжительные трапезы с мужчиной.