Путь в Эдем

Глава 18

Наступил день, и воздух наполнился запахом дыма, смешанным с ароматами жарящегося мяса. Это Лайнус готовил оленину. От такого благоухания у всех текли слюнки.

Бодкин возился со своей печью. Юноша показывал Макмиллану и его жене, как в ней жарить мясо. Под установленной на речные камни железной решеткой был разведен несильный огонь из щепок гикори. Печь оказалась такой большой, что в ней уместились и индейка, и гусь. Миссис Мак одобрила работу молодого человека.

За завтраком мужчины говорили о странном ночном грохоте.

– На небе не было ни облачка, – сказал Макмиллан. – Может, где-то далеко прошла гроза и молния подожгла лес?

– Если это так, мсье, то пожар удивительно быстро потух.

– По мне, так это больше походило на взрыв. Когда Эли услышал «гром», он сразу вспомнил о бочонках с порохом, которые украл Крюгер. Немец был невменяем, к тому же достаточно хорошо разбирался во взрывчатых веществах, чтобы устроить запал.

– Может, это немец веселится?

– Не думаю. Просто так Отто бы ничего не взорвал. Он скорее попытался бы поджечь мистера Мака. Тем более, чтобы получился такой громкий взрыв, одного бочонка мало.

– Немец ведь оставил порох на корабле Беги, правда, Ноа?

Бодкин сидел на корточках у печки, тесаком откалывая щепки от поленьев.

– Когда я уходил с корабля, они стояли около пушки. У капитана было еще три бочонка, но он держал их на замке, – робко проговорил Диксон. Молодой человек даже вспотел, произнеся такую длинную фразу. Он чувствовал себя очень неловко среди всех этих людей.

– А ты что скажешь, Лайт? – спросил Поль.

Метис пожал плечами. Что бы ни произошло, для них с Мэгги и для фермы это не представляло опасности. Его мысли были заняты другим.

Денек для праздника был чудесный: безветренный и такой теплый, какой бывает только осенью. Мужчины вынесли на двор длинный стол. Потом побрились и причесались, а те, у кого были чистые рубахи, переоделись.

Девушки быстро накрыли на стол и пошли переодеваться. Дочери Макмиллана надели те же платья, которые на них были в тот день, когда Лайт и Мэгги пришли к ним обедать, – синие с белыми воротничками. Эй принесла Мэгги платье, из которого выросла одиннадцатилетняя Си: оно было отложено до того времени, когда станет впору Ди. Платье было такое же, как остальные, только цвет чуть потемнее. В этот особый день девочкам разрешили вплести в косы синие ленты.

Мэгги радовалась празднику как дитя. Она смеялась вместе с девчушками над тем, что у Ди спутались волосы и что Си в ее одиннадцать лет выше самой Мэгги. Си еще носила платья до колен, но когда она достигнет возраста Би, это уже станет неприличным.

Эй смотрела на молодую женщину и восхищалась ее красотой. Девушка не могла понять, почему Мэгги совершенно не замечает, какой интерес к ней проявляет швед. Эй расчесала Мэгги волосы так, что они превратились в массу сверкающих локонов, просунула под них ленту и завязала бант надо лбом. Когда Мэгги увидела свое отражение в зеркале, то пришла в восторг… от ленты.

– Расплети свои косы, Эй. Сделай себе такой же бант.

– Ma говорит, что взрослые женщины волос не распускают, – сказала девушка.

Мэгги была потрясена.

– Я распускаю. А я – взрослая женщина…

– Конечно, Мэгги. Но ты – другая.

– Чем я другая? Я не хочу быть другой!

– Ну… я хотела сказать, что ты… такая красивая.

– Ты тоже красивая. Я не хочу быть красивее, чем ты, – чуть слышно прошептала Мэгги.

– Ладно. Би, давай распустим волосы.

– А что скажет ма?

– Думаю, она не рассердится… сегодня.

Девушки вышли из комнаты и выстроились рядком перед миссис Макмиллан. Та внимательно осмотрела каждую, а потом улыбнулась:

– Ах, ах, ах! Не помню, когда я видела девушек красивее. Платье Си сшито как будто на тебя, Мэгги.

– У меня когда-то давно было похожее платье – когда мы жили еще в Кентукки. Одна леди показала мне, как делать вот что. – Красавица сделала реверанс.

– Очень мило.

– Пошли покажемся Лайту, Эли и Полю! Мэгги схватила Эй за руку и потащила к двери. «Когда этот рыжий швед ее увидит, у него глаза на лоб полезут!» – мелькнуло в голове у Эй.

На дворе раздался топот копыт.

Ни Макмиллану, ни его жене так и не удалось убедить своих друзей-осейджей, что лошадей надо оставлять в загоне позади сарая. Индейцам хотелось покрасоваться перед белыми людьми. Пятнистый Койот и его воины оставили лошадей прямо перед домом.

– Мы пришли есть.

– Мы вам всегда рады.

– Мы слышали громкий шум. Зед устроил для сына Мака большое волшебство.

Макмиллан почесал подбородок, чтобы спрятать улыбку.

– Мой сын должен почитать за счастье, что Зед – наш друг.

– Ему надо много волшебства, чтобы вырасти сильным, – сказал Зед, глядя своим немигающим глазом на Пятнистого Койота.

Следопыт переводил взгляд с карлика на фермера. Эти двое прекрасно понимали, что над верой осейджей смеяться не следует. Отец Лайта, Пьер Батист, горячо любил его мать и, как и Макмиллан, снисходительно относился к верованиям ее народа.

Мать рассказывала Лайту, что он родился очень маленьким. Таким маленьким, что все были уверены – малыш умрет. Но крошка выкарабкался. Его бабка спрятала послед в мешочек и подвесила на ветви дуба. Колдовство помогло. Мальчик вырос сильным и крепким. Мать назвала его Батистом Лайтбоди.[9]

Теперь Лайт считал, что это – хорошее имя для мужчины. Будущий следопыт совсем не походил на отца. Слишком много было в мальчике индейской крови. Пьер Батист был высоким, могучим мужчиной с золотой бородой, а его сын – стройным и смуглым.

Пока Лайт вспоминал прошлое, Макмиллан разбирался с индейцами. Поселенец попросил Пятнистого Койота и его воинов привязать лошадей к деревьям на краю леса, потому что миссис Мак вынесет новорожденного на улицу, а вокруг лошадей всегда вьются мухи.

Фермер не приказывал, но говорил так, что возразить ему было невозможно. Лайту нравилось, как фермер обращался с индейцами. Белый мужчина уважал осейджей, а те уважали его.

Если бы не мечта о своей горе, Лайт, вероятно, осел бы рядом с фермой. Но – нет. По реке скоро приплывут люди. Много людей. И здесь станет так же тесно, как в Сент-Чарльзе.

Мэгги и дочери Макмиллана вышли из дома, каждая несла на стол еще одно блюдо. Поставив поднос с пирогами, Мэгги подошла к мужу. Приподняв юбку, молодая женщина сделала реверанс. На ее прекрасном лице сияла счастливая улыбка.

– Ma petite! Ты великолепна!

В глазах Лайта светилась любовь. Он еще никогда не видел Мэгги с лентой в волосах и в платье с белым воротничком. Его возлюбленная была прекрасна. Однако когда она шла рядом с ним по лесу в замшевых брюках, с луком и кнутом, он восхищался ею сильнее всего.

– Посмотри на мою ленту! – Мэгги закружилась. – Взгляни на Эй, Лайт. Правда, она хорошенькая?

Схватив Эй за руку, Мэгги потащила ее к Лайту. Девушка упиралась, щеки ее порозовели. Швед как завороженный смотрел на Мэгги.

– Мадмуазель. – Лайт отвесил Эй изящный поклон.

Мэгги рассмеялась.

– Би, – позвала она, – иди покажись Лайту!

Би сделала вид, что не слышит, и убежала в дом.

Эли в который раз дивился наивности Мэгги. Редко можно было встретить женщину столь прекрасную, но еще реже встречались столь открытые и честные. Женщины, с которыми он был знаком, включая и дочь Слоуна, Ору, тщательно скрывали свои чувства. Для них немыслимо было бы выказывать радость так непосредственно.

Нильсен взглянул на Эй. Молодой человек знал, что девушка чувствует его взгляд и что он ее тревожит. Она была на голову выше Мэгги, но тело у нее было стройное и сильное. Эй явно жалела, что не убежала, как сестра. Она посмотрела на шведа так равнодушно, словно его тут и не было.

С тех пор как они поругались, Эй вообще не обращала внимания на Эли, если не считать одного оскорбительного замечания, которое она сделала в тот день, когда родился ее братишка. Нильсен тихо засмеялся. Эй была из тех женщин, которые всегда могут постоять за себя, а если понадобится, то станут плечом к плечу со своим мужчиной. Но еще она нахальная, вредная девчонка. Хотя… с распущенными волосами… в праздничном платье… невероятно привлекательная девчонка.

Мэгги отошла от Лайта и направилась к лошадям индейцев. Нильсен бросил беспокойный взгляд на Лайта. Тот не двигался с места, а стоял и спокойно смотрел, как его жена гладит полудиких животных и разговаривает с ними. Воины, присевшие на корточках около дома, наблюдали за ней.

– Какого дьявола!

Эли направился было к Мэгги, но Лайт преградил ему дорогу:

– Оставь ее в покое.

– Бога ради! Они же лягнуть могут!

– Оставь ее в покое! – сквозь зубы произнес Лайт.

– Я… я тебя не понимаю!

Следопыт смотрел на шведа с ненавистью.

– Да, ты не понимаешь – ни меня, ни мою жену. Держись от нее подальше.

Мужчины, набычившись, уставились друг на друга. Казалось, будь у них рога – они бы тут же начали бодаться. Лайта кто-то тронул за плечо. Он повернул голову. Жена стояла рядом с ним и улыбалась.

Поль наблюдал за разговором Эли и Лайта затаив дыхание. Было очень важно отвлечь друга от Мэгги, иначе следопыт убьет его.

Старшая дочь Макмиллана была хороша собой. И она подходила Эли гораздо больше, чем Мэгги. По мнению Поля, стычки между его другом и Эй были многообещающими. Мысль, которая однажды пришла Полю в голову, очень возможно, скоро подтвердится.

Стол был уставлен так, словно наступил День благодарения. Женщины стояли в стороне, пока мужчины накладывали себе в тарелки еду. Эй приготовила тарелку для Зеда, а Макмиллан отнес его вместе со стулом туда, где ели мужчины. Пятнистый Койот и его воины, ничуть не стесняясь, положили себе по большой порции мяса, но больше не брали почти ничего. Эй и Би наполнили тарелки младших девочек и матери, которая сидела у стола, держа Фрэнка на коленях.

Калеб и Лайнус медлили, делая вид, что заняты печью, в которой жарился гусь.

– Калеб, что вы с Лайнусом мешкаете? Если не поторопитесь, вам ничего не достанется. Господи, вам бы пора знать, что от осейджей отставать нельзя. Они в два счета очистят стол до досок.

– Да, мэм, мисси Эй. Мы идем. – Калеб направился к столу, Лайнус – за ним.

– Берите побольше, только оставьте место для тыквенного пирога.

Эй подошла к костру и стала наливать в кружку чай из большого котелка.

Линтон Бодкин поставил тарелку и подскочил к ней.

– Мэм, можно я вам помогу?

– Спасибо, мистер Бодкин. Отнесите чай Зеду. А остальные, – тут девушка выразительно посмотрела на Нильсена, – сами о себе позаботятся.

Тарелки наполнялись снова и снова. Эй нарезала тыквенный пирог.

Макмиллан вынес из дома скрипку и заиграл веселую мелодию. Мэгги была в восторге.

– Ну-ка, девочки! Покажите, как вы танцуете!

– Ох! Па!.. – запротестовала Би, но Си схватила ее за руку и вытащила на середину двора. Малышки тоже взялись за руки и с визгом понеслись по двору. Би и Си начали танцевать: их пышные юбки раздувались, длинные волосы растрепались.

Зед захлопал в такт музыке. К нему присоединились Бодкин, Поль, Эли и Диксон. Мэгги встала и начала хлопать вместе с другими.

Закончив играть, Макмиллан широко улыбнулся:

– Ну, разве таких еще где сыщешь? Еще ходить не научились как следует, а уже танцевали. Идите, потанцуйте с ними.

Бодкин протянул руку Си:

– У меня дома сестренка примерно ваших лет. Диксон робко шагнул к Би. Девушка взяла его за руку и вспыхнула.

– Хочешь потанцевать? – спросила четырехлетняя И у Поля.

Дешанель отвесил глубокий поклон:

– Мадмуазель, сочту за честь.

– А тебе танцевать со мной, мистер Нильсен, – улыбнулась Ди, демонстрируя Эли дырку на месте двух передних зубов.

– Я как раз собирался тебя пригласить. Макмиллан снова заиграл: мелодией была «Янки дудль». Пары кружились по двору, Мэгги стояла рядом с Лайтом, хлопая в ладоши. Следопыт знал, что жене хочется потанцевать, но не мог заставить себя взять ее за руку и войти в круг танцующих. Он никогда в жизни не танцевал. Однако ему хотелось, чтобы Мэгги было весело.

– Потанцуй с Полем, chérie, – сказал метис, когда музыка закончилась и все стали менять партнеров.

– Тебе не обидно, если я потанцую?

– Нет, моя радость.

И Мэгги побежала к французу. Лайт смотрел на свою красавицу. Для него смех жены был слаще звуков скрипки. Она запрокидывала голову и счастливо хохотала. Лайт любил свою фею так сильно, что хотел сейчас же протянуть руку и вернуть ее к себе. Но он сдерживался.

Танец был длинный, и, когда он закончился, усталые танцоры уселись отдохнуть. Мэгги подошла к Лайту. Обняв жену, следопыт усадил ее на землю рядом с собой.

Веселье продолжалось. Бодкин попросил у Лайта разрешения танцевать с Мэгги. Потом она снова танцевала с Полем. Эли к ней не подходил и больше в танцах не участвовал. Потом скрипку взяла Эй, и Макмиллан пустился в пляс со своими дочерьми.

День уже начал клониться к вечеру, когда Пятнистый Койот и его воины отправились в свое поселение. Макмиллан передал в подарок вождю небольшой мешочек с табаком. Воины проскакали мимо Мэгги, и каждый бросил к ее ногам перья, которые были вплетены в челки лошадей.

Мэгги собрала перья и воткнула их себе в волосы.

Лайт улыбнулся жене:

– Они оказали тебе честь, малышка.

– Почему?

– Они считают, что ты волшебница. Думаю, в этом есть доля истины.

Когда во дворе прибрались после пиршества, Макмиллан повел Бодкина и Диксона в сарай, чтобы показать им, как он делает поташ. Как только они завернули за угол, Поль подошел к Эли:

– Ты не говорил с ними насчет Обрывов?

– Нет еще.

– А пора бы, mon ami. Еще день-другой, и они уже будут рубить деревья и строить себе дома рядом с Макмилланом.

Эли презрительно хмыкнул:

– Бодкин не может отвести взгляда от Эй, а Диксон превращается при виде Би в настоящего телка. Какая у нас надежда на то, что они захотят плыть с нами?

– Ну знаешь, mon ami, с такими мыслями…

– Я думал, что, может быть, Макмиллан поможет нам нанять нескольких осейджей и нам удастся уговорить Лайта поехать с нами переводчиком…

– Не удастся.

– Откуда ты знаешь? Он собирается провести зиму здесь?

– Он не говорил.

– Мистар Эли! – К ферме бежал Лайнус. – Мистар Эли!

Швед встал.

– Какого черта?

Лайнус никак не мог отдышаться. Наконец он выговорил:

– Лодка… Ваша… лодка!

Этого было достаточно. Нильсена со двора как ветром сдуло. В три минуты он добрался до речки. Обежав густой кустарник, молодой человек бросился к ивняку, где была привязана его плоскодонка. Ее там не было. Но крыша надстройки и мачта виднелись на середине речки.

Эли выругался:

– Сукин сын!

– Что? Что… Ах!.. Mon Dieu! – воскликнул Поль, подбегая к другу.

– Груз испорчен.

– Не считая того, который спрятан у Макмиллана в пещерах.

– Я его убью!

Поль прекрасно понял, о ком говорит Эли.

– Ее можно будет починить?

– Пока не знаю.

– А все твоя жалость. Не надо было отпускать этого сумасшедшего.

Появился Калеб, потом Макмиллан. Следом бежали остальные. Все стояли на берегу и смотрели на то, что осталось от плоскодонки.

– Господи Боже! – Калеб качал головой. – Она ведь еще утром тут стояла. Была в полном порядке. Калеб видел.

– Мы с Полем приходили сюда перед обедом. Вымылись и сменили рубахи, – сказал Эли.

– Господи Всемогущий! – воскликнул Бодкин. – Это спятивший немец натворил?

– Ну не делавары же, – проговорил Поль. – Крюгер знает лодку как свои пять пальцев. Ему ничего не стоило сделать пробоины в нужных местах и потопить ее.

– Ладно, не горюйте. – Макмиллан хлопнул Нильсена по плечу. – Мы приведем волов и вытянем ее на берег. Придется поработать лопатами, чтобы срыть часть берега и сделать скат.

– У меня нет денег, чтобы за это заплатить. Я все вложил в товары.

– Я что-то не слышал, чтобы кто-то требовал плату.

Эли снова ругнулся:

– Почему я не пристрелил этого подонка сразу?

– Мы вытащим лодку и установим на подставки, но вот насчет починки… не знаю, – говорил Макмиллан. – Плотник я никакой. Конечно, Лайнус может починить что угодно.

– Я с лодками почти не работал, кроме как здесь, мистар Мак.

– Нам с Ноа приходилось чинить лодки в Натчезе, – сказал Бодкин.

– Наверное, весь табак пропал, – печально произнес Макмиллан. – Я из-за одного только этого изжарил бы Крюгера на медленном огне.

– Теперь он точно уплыл. После того что он тут наделал, он постарается не попадаться мне на глаза. Он знает, что если я его увижу, то убью.