Пятьдесят оттенков измены. Я – твой трофей!

Глава 13. Мои рассветы

Мила проснулась рано и рассматривала лицо своего Медведя. Он слегка улыбался. Может ему снилась прошедшая ночь, полная страсти и неги? Девушка тихонько дотронулась до его груди и нежно провела по ней пальцами.

— Ниже! — отозвался он и открыл глаза. — Я готов продолжить. А ты?

— Я, пожалуй, пас! Ты измучил меня, оставил совсем без сил!

— Тебе надо больше есть. Ты должна быть выносливой! Как часто вы занимались сексом с твоим мужем?

Лицо Милы вытянулось, она никак не ожидала такого поворота разговора и не желала обсуждать моменты интима в несовершенном браке.

— Прекрасное начало дня! — проворчала она отворачиваясь.

— Да перестань! Между прочим, формально ты все еще замужем и в некотором роде активно наставляешь рога своему благоверному!

Ей было непонятно, серьезен ли человек, лежащий рядом, или это просто юмор.

— Ты считаешь, что я не лучше Сережи?

— Какого Сережи? — нахмурился мужчина, пытаясь разобраться, о чем идет речь.

— Ты высказывал мнение о его изменах… Получается, что я…

Алекс прервал ее плаксивую речь, успокоив тем, что на нее это правило не распространяется. Тем более, что ее супруг дезертировал из брака, а это означает трибунал и лишение жизни. В каком-то смысле Мила являлась вдовой. Соломенной вдовой…

Чтобы закрыть неприятную тему «Иван и Людмила», девушка поцеловала своего любовника, он готов был приступить к утренней сексуальной гимнастике, но девушка отстранилась.

— Я жутко хочу есть. Даже сил нет встать! — пожаловалась она, чувствуя слабость во всем теле.

— И не надо вставать! Я организую нам завтрак.

Он чмокнул ее в лоб, вскочил с кровати и быстро облачился в шорты. Мила с улыбкой наблюдала за ним, понимая, что так она готова проводить время долгие годы и была уверена, что ей это не наскучит. На мгновение ей стало страшно, что все происходящее сон и, открыв глаза, она окажется рядом с равнодушным Иваном, который помашет перед ее носом чеком и предложит отработать жалованье. Отгоняя навязчивые воспоминания, она снова думала об Алексе.

— Нужен ли мне кто-то еще кроме него? — задавалась она вопросом, заранее зная, что ответ будет отрицательный. Те заветные слова на листе блокнота прошлым утром, являющиеся ответами на три вопроса, заданных стариком-миллионером, по сути, являлись правдой. Она хотела приятных перемен, которые внесли бы в ее жизнь новые оттенки, которые до этого ей не были знакомы.

— Только не торопись, — говорила она себе, опасаясь, что все это ширма, и в момент, когда она рухнет, окажется, что король-то голый!

Алекс и Мила уселись за столик, стоящий у огромного окна с видом на двор. Она поддержала его инициативу не есть в кровати, потому что крошки, которые все равно устраивают побег и укрываются в складках постельного белья, весьма коварны, и в их характере доставлять людям дискомфорт и днем, и ночью.

— Мне кажется, наш толстяк-повар в тебя влюбился! — произнес жующий мужчина как бы между прочим, подавая Миле бутерброд с маслом и сыром.

— С чего ты это решил?

— Он скис, когда я объявил, что мне нужны две кружки под чай. Даже уточнил, не для женщины ли вторая! Бедный, бедный Вася! — немного с издевкой произнес мужчина, которого забавляла страсть повара к собственной «невесте». Он вдруг начал фантазировать, как могли бы развиваться события:

— Ты только представь: толстяк готовит самую калорийную пищу для тебя, очень вкусную и подкладывает каждый раз волшебное зелье, чтобы ты тоже в него влюбилась. Наконец это случается и ты не можешь жить ни без пирожных, ни без него… И тогда вы сбегаете от злого хозяина замка! А он и рад, потому что терпеть не может толстых женщин! Вот и сказки конец!

Мила раззадорилась и предложила свой вариант сказки:

— Влюбленный повар очень сильно страдал и перестал есть, но потом поставил себе цель: любой ценой завоевать эту красавицу! И вот по ночам пока все спали, он начал пользоваться спортивным залом и через месяц превратился в настоящего атлета!

— Это невозможно! Месяца мало, чтобы прийти в форму!

— Я тебя не перебивала! — злилась Мила и продолжала: — И однажды девушка увидела его и обомлела — так он был прекрасен, сексуален, подтянут! А еще и чудесно готовил и главное… он любил ее так, как ни один человек в мире. И они сбежали как-то ночью. А злой самолюбивый хлыщ-хозяин остался совсем один и зачах!

Глаза Милы победоносно блестели, а Алекс, притворно нахмурившись, произнес:

— Так значит, по-твоему, я самовлюбленный хлыщ?

— Это же сказка! Там обязательно должен быть отрицательный персонаж, — отпивая чай, произнесла Мила.

— Еще и отрицательный герой!

Некоторое время они, дурачась, препирались, обвиняя друг друга в хладнокровии, немного подрались подушками и, успокоившись, перебрались в постель. Алекс предложил вечером выйти «в люди», чему Мила несказанно обрадовалась, ведь в платяном шкафу прозябал новый шикарный гардероб.

— Ты изменяла своему мужу? — резко спросил Алекс после долгого молчания.

— Ну, какое это имеет значение? — раздражалась Мила, отодвигая тарелку.

— Значит рыльце в пушку! — подзадоривал ее несерьезным тоном Алекс.

За несколько лет совместного существования только пару раз ее нога ступила на зыбкую почву. На одном из девичников шампанское лилось рекой, толпа девушка завалилась в ночное заведение, где галдящие особы гудели на полную катушку. Она ушла в приват-комнату со стриптизером, за деньги накачанный юноша делал с ней многое, но проникновения не было, поэтому изменой она этот случай не считала. Как и лесбийский опыт с новой соседкой. Та заманила Милу к себе домой под предлогом оказания помощи и устроила маленький праздник оргазма. Девушка очаровалась раскрепощенной знакомой и после их скоротечного романа какое-то время не могла спать с Иваном, даже сомневалась в том, что она гетеросексуальна. Соседка съехала, и Мила о ней больше не вспоминала. Об этих маленьких приключениях она не спешила рассказывать Медведю, понимая, что вряд ли справится с обилием шуток по этому поводу.

Мигрень Людмилы затихла, притаившись до следующего раза. Она встала на ноги и порхала по дому, как трудолюбивая пчелка с раннего утра.

— Ты не ночевала в своей комнате? — немного строго спросила сердобольная женщина, пропустив мимо ушей комплимент, которым Мила пыталась задобрить ставшую вдруг строгой соседку. Она вдруг начала корчить из себя смотрительницу монастыря, в котором неблагонадежная монашка, готовящаяся к подстригу, ставила под сомнение свою репутацию. Мила успела вытащить имитированное тело, укрытое покрывалом и когда вошла ее тезка, притворилась, что только проснулась.

— С чего вы решили, что я здесь не спала?

— В этом доме хорошая акустика.

— Как самочувствие? — участливо спросила Мила, переводя тему и не желая обманывать.

— Я уже привыкла к этим периодам. Врагу, конечно, не пожелаю испытывать приступы этой сверлящей боли. Только снотворное и спасает. Но, дабы ценить то, что имеешь, порой надо получать хорошую встряску!

Мила с трудом дождалась обеда, надеясь побыстрее увидеться с Алексом. Ее воображение рисовало картины, в которых она — постоянная жительница этого дома. Каждую ночь она проводит в супружеской спальне, в которой, кстати, не помешает сделать ремонт. А еще у них будет огромный лохматый пес, из-за которого они будут иногда ссориться. Она придумает ему какое-нибудь прозвище, например, Алик, и будет путать имена. Алексей Алексеевич сидел за столом в гордом одиночестве, он был задумчив, но в хорошем настроении. Когда появилась Мила, он отметил, что она чудесно выглядит и хитро подмигнул ей. Василий принес французский луковый суп, съев ложку, девушка выпучила глаза, после чего выплюнула жидкость обратно в тарелку — еда была сильно пересолена.

— Что такое? — обеспокоился сидящий рядом Алексей Алексеевич.

— Мне кажется, повар немного перестарался! — недовольно произнесла Мила, понимая, что ей объявлена кулинарная война.

Василий вновь вошел в столовую. Он поставил перед хозяином дома обжаренного цыплёнка табака и на отдельных общих тарелках гарнир — пюре и салат из овощей. Мила внимательно наблюдала за немного нескладными телодвижениями прислужника, заметив, что он пьян.

— Я прошу прощения, Василий, мне кажется, мой суп вы посолили дважды! — произнесла она подчеркнуто вежливо.

— Вам показалось! Я всегда славился скорее недосолом, чем пересолом!

— Что ж, не хочу быть голословной. Возьмите ложку и попробуйте!

— В этом нет необходимости! — разводил руками Василий. Если хотите, я поменяю вам тарелку, но не уверен, что вам снова придется по вкусу мой суп.

— Я настаиваю, чтобы вы попробовали прямо сейчас этот суп! — отчеканила Мила.

Алексей Алексеевич с любопытством наблюдал за этим противоборством, смакуя мясо цыпленка.

— Хорошо! — взмахнул рукой толстяк, и прежде чем отведать испоганенный суп с пафосом выступил: — Но боюсь, что вы ничего никому этим не докажете! Я много лет работаю в этом доме и впервые слышу придирки к качеству подаваемых блюд!

Не хватало только аплодисментов и барабанной дроби. Казалось, время замедлилось. Он не спеша взял ложку, зачерпнул жидкость и отправил ее в рот. Теперь оставалось только проглотить ее и сделать вид, что вкус во всех тарелках одинаков и тогда женщина, разбившая ему сердце, будет выставлена идиоткой и вруньей. Лицо Василия перекосило, он с трудом сдерживал рвотные позывы. Через мгновение он умчался прочь, чтобы не расплескать содержимое желудка прямо на глазах хозяина.

— Я заметил, что в последнее время он не в себе! — произнес Алексей Алексеевич, провожая взглядом мстительное облако, готовое устроить осадки над унитазом.

Желудок Милы заурчал от голода, надежды на то, что ее прилично покормят, совсем не осталось. Она спросила разрешения воспользоваться посудой из шкафа и, взяв тарелку, поспешно положила себе горку пюре и овощей.

— Мила, я вчера оценил послание и могу сказать — прогресс налицо! Ты радуешь меня, и я наблюдаю за твоими устремлениями.

Эта пространная фраза казалось очень бездушной и формальной, словно Алексей Алексеевич хотел сказать что-то другое, но не решался.

— Есть замечательные правила, дополняющие то, о чем я уже говорил: во-первых, ценить, то, что есть. Воспринимать все, что окружает, как должное, и быть благодарным за то, что сыт, обут и обогрет. Во-вторых, желать меняться. Ведь счастье стучится в жизнь того человека, который растет духовно и не замирает на месте. Под лежачий камень вода не течет — это истина. Ну, и, в-третьих, усмирить амбиции! Жадность губит все живое. Я видел много людей, которые занимались саморазрушением, потому что пытались взобраться на вершины, которые им не по зубам.

Мила не понимала, к чему все это было сказано. Алексей Алексеевич словно программировал ее, но для чего? С какой целью? Ответов на эти тревожные вопросы пока не было. Старик словно откликнулся на ее мысли и таинственно произнес:

— Завтра, дорогая моя, я тебе все объясню. Назначаю свидание за завтраком на этом же месте. Надеюсь, Василий будет в хорошем настроении и не пересластит твою кашу! А сегодня обдумай то, что я тебе сказал. Хорошенько обдумай! Подробно!

Мила насторожилась, а хозяин дома, пожелав ей приятного дня, встал из-за стола, намереваясь покинуть гостиную.

— Извините, Алексей Алексеич, а ваш сын… Я думала, он тоже пообедает с нами…

— Сын уехал по делам. Возникли кое-какие проблемы на предприятии, и он решил самостоятельно разобраться в ситуации. Я так рад, что он интересуется делами! И, кстати, отчасти в этом и ваша заслуга!

— Моя? — удивилась девушка.

— Конечно! Я же говорил, что женщина «делает» мужчину, создает его. Ради вас мы совершаем подвиги, меняемся. Богатеем! Хорошего дня!

Мила осталась одна за столом в раздумьях. Встреча, назначенная на завтрак следующего дня, страшила ее. Ей показалось, что карточный домик, в котором она нашла временное пристанище, начинает рушиться, и этот процесс необратим. Встряхнув головой, она отогнала мрачные мысли и поспешила в свою комнату, ведь надо было придумать вечерний образ. Ей хотелось поразить Алекса.

Прибыла вторая партия заказанной одежды из ателье Лилии. Настроение девушки зашкаливало, она кружилась по комнате, напевая радостно мелодию из какого-то кинофильма. Она не заметила, как дверь тихонько приоткрылась, и на пороге появился Алекс. Он с любопытством наблюдал за ней, его откровенно веселила эта детскость девушки, получившей щедрые подарки просто так, без всякого повода.

— Алекс! — воскликнула она, остановившись. — Вообще-то стучаться надо!

— Я стучался! Но концерт был в самом разгаре и, похоже, моя вежливость затерялась среди музыки!

Мила уселась на кровать и закрыла раскрасневшееся лицо руками. Он тихонько убрал ее ладони и поцеловал, причем, весьма странно — сначала в лоб, потом в глаза, затем подбородок и напоследок чмокнул в нос.

— Через пару часов встречаемся у выхода, — произнес он и направился к выходу, но прежде чем уйти, Медведь повернулся и с улыбкой произнес:

— Мне понравилось, как ты поешь. Может, как-нибудь сходим в караоке?

Мила запустила в него тапкой, но Алекс увернулся и поспешно вышагнул в коридор, прикрыв за собой дверь.