Пятьдесят оттенков страсти. История чувственного перевоплощения

Глава 10. Долой маски!

Я проснулась ночью. Голова немного кружилась, но мне не спалось. Приняв ванну и смыв с себя остатки бурной ночи, я остановилась посреди коридора с сильно бьющимся сердцем. Мой разум звал меня на подвиги! Я представляла, как мой тюремщик спит на шелковых простынях без одежды и меня будоражила эта мысль. Медленно и осторожно я продвигалась к его спальне. Я ощущала себя преступницей, охотящейся за безумно дорогой реликвией.

В его спальне было темно, сквозь малюсенькую полоску не совсем плотно закрытых штор чуть брезжил свет от ночного фонаря.

— Жан, — тихо позвала я, дрожащим голосом. Он резко сел и, разглядев меня, грубо произнес:

— Что тебе нужно? Идти к себе.

— Я не могу уснуть. Эта ночь… Я хочу поговорить с тобой, потому что… мне больно!

— Мы можем все обсудить завтра! Иди в свою комнату, Катерина.

Я отказалась уходить и сделала несколько уверенных шагов по направлению к кровати.

— Я не спала с тем барменом… То есть он меня касался, но не… Ты ведь подумал, что это случилось? Тебя это задело?

Он ничего не ответил, лишь отвернулся ссутулившись. На нем не было маски, но лицо из-за темноты невозможно было разглядеть.

— Доверяй мне, Жан, — шептала я, приближаясь. — Ты нужен мне, не знаю, почему я это чувствую… Мой мир перевернулся рядом с тобой… Все, что казалось раньше важным, — вдруг обесценилось… Я не хочу знать, что будет завтра… Просто позволь мне сегодня быть рядом… Чувствовать тебя… Касаться… Любить!

Жан вздрогнул, словно последнее слово его обожгло. Я стояла напротив него, луч, выбивающийся из-за штор, освещал мое обнаженное тело. Я заметила, как приподнялась простынь, что свидетельствовало о готовности продолжить диалог в ином качестве. Я сдернула простынь и медленно поползла к нему. Оказавшись напротив его напряженной плоти, я медленно касалась ее губами. Он застонал от удовольствия, а я в порыве страсти ухватилась за его член, пытаясь завладеть ситуацией во всех смыслах слова. Жан вдруг вскрикнул, я застыла.

— Родная, ты же не трактором управляешь! Будь нежнее, — произнес он, задыхаясь от страсти, и попросил быть аккуратнее с зубами.

Я приняла к сведению его замечания и максимально нежно вбирала его крупный жезл в себя, мягко помогая рукой. Входя в азарт и приноровившись, я чувствовала себя мастерицей-искусницей, в какой-то миг оседлала моего мучителя и, ритмично двигаясь на нем, отдалась своим чувствам. Мне казалось, я парю высоко-высоко… И вижу солнце!

— Это янтарный цвет! — прошептала я. — Яркий, прозрачный, теплый… исцеляющий… я ощущаю вспышки… счастья!

— Сколько в тебе страсти! — выдохнул он, лаская теплыми руками мою грудь. Я чувствовала нарастающее напряжение внизу живота и предвосхищала феерический оргазм. Чтобы не утратить этот трофей, я продолжала двигаться, борясь с усталостью и вбирая янтарный воздух.

— Еще, еще! — подгоняла я себя, ощущая свободное падение, янтарное облако рассыпалось на тысячу маленьких фейерверков, он застонал и выгнулся — мы одновременно пересекли финишную линию… Я рухнула рядом с ним, промямлив: «Я минутку полежу и пойду к себе», закрыла глаза и отключилась. Сквозь сон я чувствовала, его мягкие прикосновения, он что-то шептал мне, но разобрать слова было сложно. Я провалилась в глубокий восстанавливающий силы сон.

Открыв глаза, я не сразу сообразила, где нахожусь. В комнате было по-прежнему темно, сквозь полоску между плотных штор пыталось протиснуться раннее утро. Я тихонько встала и открыла шторы, вместе со светом в мой организм вошел розовый отблеск рассвета, награждая меня умиротворением, умилением и ощущением счастья.

Мне захотелось нежно поцеловать моего мучителя, заставить его проснуться, чтобы вновь заняться любовью. Он спал на спине, волосы его откинулись назад, и самое главное не было этой жуткой маски. Я не видела его лица, он отвернулся в противоположную от окна сторону, но момент истины был совсем рядом.

— Жан, ты делаешь меня похотливой, — шептала я, приближаясь к кровати. Он повернулся на мой голос, и я замерла, остановившись. Меня словно поразило молнией при виде его изуродованного лица. Я завопила, как героиня низкопробного фильма ужасов и, сделав несколько шагов назад, повалилась на пол, продолжая отползать к окну. Жан вскочил, увидел распахнутые шторы и закрыл лицо руками.

— Прости меня, прости меня, прости меня, — затараторила я дрожащим голосом.

— Убирайся! — прорычал он. Я послушно вскочила, словно только и ждала этого сигнала и умчалась без оглядки. Сердце колотилось, мне казалось, что за мной гонится сам дьявол. От испуга я влетела в первую попавшуюся дверь в коридоре, я оказалась в комнатке, которая была намного меньше моей кельи. Там стоял стол с монитором, на котором я разглядела свою пустую кровать. В ужасе я покинула это неприятное место, поспешив туда, где было ощущение хоть какой-то защищенности. Хотя укрывшись в своей спаленке, я наоборот была более уязвима, как ручное животное в клетке. Хозяин, внимательно наблюдающий через прутья решетки, может сделать со своим подопечным все что угодно.

Мне казалось, я чувствую, как вращается планета, словно я стояла не твердыми ногами на взбесившемся глобусе. Я не знала, что делать дальше и куда бежать. Меня тошнило при одном только воспоминании о том, что я совокуплялась с чудовищем. Мне хотелось снять с себя кожу и прополоскать ее в каком-нибудь обеззараживающем химическом составе. Я легла на кровать и накрылась с головой одеялом, чтобы как в детстве почувствовать себя в безопасности. Это был верный рецепт от страшных монстров, желающих затащить детей в свой жуткий мир. Дрожа всем телом то ли от страха, то ли от холода, я погрузилась в тревожный сон, в котором бегала по пустому городу в поисках Феликса, но его нигде не было.

Проснулась я отдохнувшей и не сразу вспомнила о том, что произошло. Пары крепкого коктейля наконец-то покинули мой организм, и я чувствовала себя намного лучше. Я вспомнила все основные события прошедшей ночи, которая казалась нескончаемой. Последним пунктом в этом списке было искаженное ужасом лицо Жана, который наверняка чуть не оглох от моего истеричного вопля. Мне стало стыдно за свое поведение! Словно смелая амазонка, направляемая «тремя мудрецами» — коктейлем, лишающим рассудка, я пришла среди ночи в логово мужчины, вскарабкалась на него и, насладившись коитусом, задремала в его объятьях, но с первыми лучами солнца он превратился в чудовище… И тогда я бежала, как ошпаренная кошка.

То, что я устроила в его спальне, было так глупо! И все же… я чувствовала себя обманутой. Для чего нужно было создавать эту тайну вокруг маски? Зачем игнорировать правду? Чего он добивался, подогревая мой интерес к собственной персоне? Конечно, человека с обожженным лицом винить не в чем, ведь именно я стала инициатором нашего ночного совокупления и все остались довольны… Ах, если бы утро не наступало…

Прошло достаточно времени, и надо было вылезать из укрытия. Как действовать я так и не придумала. Завернувшись в простыню, я направилась наверх. Подавляя волнение, я медленно продвигалась к комнате с патефоном, считая ее своеобразным переговорным пунктом. На стуле лежала моя чистая одежда, в которой я пришла. Я скоропалительно облачилась в джинсы и кофту, натянула кроссовки. Оглядевшись, я надеялась обнаружить пояснительную записку, но на стуле были только деньги — видимо, на такси.

Я колебалась: мне не хотелось сбегать, как трусиха, оставляя за собой шлейф недоговоренности. Я обязана была поговорить с Жаном и произнести слова благодарности за все, что он для меня сделал. Я чувствовала себя другим человеком. Конечно, мне еще предстояли серьезные перемены, процесс эволюции не был завершен, но главное теперь я понимала направление, четко представляла, какой хочу быть.

— Уходи! — произнес его голос вымучено. Я застыла возле двери и не сразу решилась войти, но после некоторых усилий все же сделала шаг, отпихнув деревянную преграду. Жан лежал на кровати спиной ко мне, как ночью. На полу лежала расколотая маска.

— Я пришла извиниться, — проблеяла я жалостливо.

— Не стоит! Уходи! Убирайся!

Я замешкалась. Он повернулся ко мне и сел, не закрывая волосами свое уродство. Я не смотрела на его лицо, опустив глаза.

— А как же контракт? — беспомощно взывала я.

— Контракт? Ты что идиотка?! — рассмеялся он. — Ты подписалась просто под буквами, юридической силы эта бумажка не имеет. Фикция — не более!

Я, наконец, подняла взгляд на него. Все было на месте и пропорционально: нос, глаза, губы, но кожа с правой стороны была сильно повреждена. Грубый шрам на щеке уродовал его лицо, словно этот человек был зловещим колдуном из страшной сказки. Но он не вызывал такого оцепенения и отвращения, как утром, когда я впервые увидела его.

— Ты свободна. И будь счастлива со своим Феликсом! — в его голосе неприятно звенели осколки льда. Больше говорить было не о чем. Мое путешествие по удивительной стране красок подошло к концу, и экскурсовод гнал меня прочь. У дверей я остановилась и еще раз посмотрела на него. Жан выглядел сосредоточенным, немного хмурился. Он не выказывал раздражения от моего присутствия, просто сдержано ждал, пока я исчезну из его жизни.

— Я просто хотел быть рядом с тобой… без маски, — произнес он, наконец. Молодой мужчина напоминал героя-полубога, которого изгнали с Олимпа за то, что он подарил людям огонь надежды и веру в счастливое будущее. Теперь ему предстоит блуждать в одиночестве по дебрям своей дремучей жизни.

— Я никогда тебя не забуду! Спасибо, Жан, за все! — прошептала я и, давясь слезами, пошагала в реальный мир. Мне не хотелось возвращаться, но и оставаться не было смысла. Разве можно жить в иллюзорном замке?

Сбегая, как Золушка с бала, я понимала, что сжигаю за собой мосты. Моя оболочка вернулась домой, а душа где-то скиталась, ища ответов на многочисленные вопросы. Я не знала, кто именно переступил порог супружеской берлоги: святоша-Катерина, познавшая вкус порока и частично раскаявшаяся в своих грехах или обновленная версия Кэт, познавшая различные оттенки страсти и жаждущая ежедневно получать большие порции разноцветных впечатлений.

Я вошла в квартиру и вздохнула с облегчением. Всю дорогу в такси у меня текли слезы из глаз. Чувствуя себя раненой, я хотела простого человеческого тепла, которое могло выражаться в обычной фразе: «все хорошо, не волнуйся!». Я ожидала застать горы пыли, но, как ни странно, все было прибрано и чисто. Неужели Феликс снизошел до физического труда?! Вместо мужа меня встретила смеющаяся Вероника — она выбежала в моем халате и с бокалом шампанского в руке. Было понятно: эта женщина очень счастлива, но мое внезапное появление смыло радость. При виде меня подруга нашего семейства застыла как вкопанная. Складывалось впечатление, будто вчера еще эта женщина была на моих похоронах, а сегодня я предстала пред ней живая и невредимая. Ее отвисшая челюсть смотрелась очень забавно. Через несколько мгновений из спальни выполз мой супруг, напоминающий домашнюю румяную свинку, сытую и обласканную хозяевами. На нем были женские стринги и галстук. Смотрелось это более чем странно, таким Феликса я не видела никогда и даже в мыслях не могла помышлять, что он может предстать предо мною коленопреклоненный. На четвереньках периодически встречала его я, отмывая углы нашего совместного жилища.

— Ты здесь?.. — растерялся он. Я пыталась понять, что чувствую: злость, гнев, ярость, ненависть, отвращение, брезгливость, неприязнь, омерзение… Но на моей палитре смешались все краски и она стала серого цвета — безразличия. Я молча прошла в ванную, хотелось смыть с себя грязь мыслей и желаний. Застигнутые врасплох любовники зашептались за моей спиной, как школьники во время контрольной. Вероника шипела, словно змея, а Феликс возмущенно похрюкивал.

— вдохновенно ругала я себя вдруг вспомнившейся басней под шум струящейся воды.

Когда я вышла из ванной, было тихо и темно. Вероники и след простыл, а Феликс читал на кухне газету и вел себя так, будто ничего не произошло. Женских трусов на нем уже не было, хотя точно я этого не знала, он надел свой махровый халат, который меня жутко раздражал. В нем муж напоминал старомодный матрац, такие были в моем детстве в пионерских лагерях.

— Ты будешь чай? — вопрос звучал невинно.

Мне вдруг показалось, что присутствие в доме Вероники я выдумала, как и всю историю с Жаном.

Я молча смотрела на него, удивляясь концентрации лицемерия в его организме, уровень которой зашкаливал.

— Ты перестелил белье в нашей постели? — спросила я спокойно.

Он кивнул. Я прислушалась и, услышав, как кряхтит стиральная машинка в комнатке-прачечной, пережевывая огрызки страсти змеи и свиньи, вздохнула с облегчением.

— А мой халат?

По его озадаченному взгляду я поняла, что эту деталь столь внимательный мужчина упустил.

Нам предстояло лечь на общее супружеское ложе после долгой разлуки. В нашей просторной спальне с двуспальной кроватью посередине было неуютно, я почему-то с тоской вспомнила свою скромную келью, в которой правила почти две недели. Феликс долго смотрел телевизор, видимо надеясь, что я усну. Заходил он на цыпочках, крадучись, чего раньше за ним не водилось. Как правило, ему было безразлично проснусь я или нет. Супруг вел себя весьма эгоистично — включал свет и гремел створками шкафа. Если я просыпалась — его это ничуть не смущало.

Было впечатление, что он даже не дышал. Неужели его совесть подвержена приступам аллергии? И вдруг меня осенило: его смущал не факт измены, а момент унижения! Я застала его в невыгодном и весьма пикантном положении! Во мне вдруг стали оживать чувства и ощущения. Я чувствовала, как в жилах закипает кровь. Мне необходимо было выпустить пар. Я вскочила с кровати и стянула с себя пижаму, затем встала напротив кровати так, чтобы муж видел меня.

— Феликс, — произнесла я на выдохе, — у меня есть для тебя сюрприз.

— Может завтра? — неуверенно уточнил он, я отрицательно покачала головой.

Я оттрахала его так, что перезвон яиц перекрывал скрипы кровати, до этого момента никогда не видевшей столь бурного проявления супружеской «любви». Я повторила все в точности также как в предыдущую ночь на ложе моего гуру по краскам страсти. Вот ведь расстройство — все было не то! И размер, и запах, и звуки! Я отдала себе приказ идти в атаку и не отступать. Чтобы спасти себя и подселить в свое тело желание я представляла под собой Жана… без того ужасного шрама конечно же. О, сила фантазии! Я и не знала, что она способна творить чудеса! Я стремилась показать супругу все, чему научилась за время моего заключения в тюрьме страсти. Я жаждала, чтобы Феликс ознакомился с полученным результатом, и смог объективно оценить свои затраты. Пусть знает, что деньги, потраченные на мое дополнительное образование, не вылетели в трубу.