Пытаться не любить тебя

Глава 32

Весна, в Вермонте, застыла между снегом и цветами. Природа пыталась победить холод. Выйдя из магазина, с полным пакетом продуктов в руках, Пенни осторожно шагала, чтобы не поскользнуться на обледенелой дороге.

Когда она собиралась открыть автомобильную дверь, её окликнул Джейкоб, выглядывая из дверей магазина.

— Пенни, ты забыла шоколад!

Она с благодарностью ему улыбнулась. Джейкоб был высоким здоровяком, с очень светлыми волосами, глазами цвета примула и руками, сильными как у дровосека. Он был немного в неё влюблен, и несколько раз они даже вместе гуляли, но эта любящая дружба никогда не расправляла свои крылья, устремляясь к чувствам романтическим или страстным.

Пенни это устраивало.

Два года и три месяца как её сердце превратилось в бонбоньерку[7] наполненную льдом. С левой стороны между её рёбер поселилась зима, и Пенни была не в состоянии испытать что-то, хотя бы навскидку напоминающее любовь. Единственная любовь, присутствующая в её жизни – была любовь к Барби.

Но теперь ушла и Барби. Шесть месяцев она жила одна, без связей, за исключением своих воспоминаний.

Пенни забралась в пикап с обычным еженедельным запасом продовольствия. Она устроилась на сидении, перекинула назад длинную косу, которая влезала из-под розовой шерстяной шляпы.

Она жила в Вермонте уже более двух лет. Пенни осталась без слов после того, как отвезла свою бабушку к тому адвокату и узнала суть новостей, о которых ей пересказали по телефону. Барби напротив, их высказала много – наполненных сладкой благодарностью, но без слишком большого удивления, без недоверия, которое, как правило, появлялось при сообщениях подобно этому. Возможно потому, что она всегда знала, что Джон вернее Томас действительно существовал. Или потому, что её ум продолжал жить в прошлом, в те романтические годы. Таким образом, она не пережила то удивление, что и Пенни, узнав, что мистер Томас Макрудер, недавно умерший, никогда не состоявший в браке и бездетный, оставил ей, своей любимой и никогда не забываемой Барби, всё своё имущество, каждую мечту, которую он выращивал в своей одинокой жизни. Ферма в Вермонте. Белый деревянный дом. Красный сарай. Клёны и яблони. Зелёные и золотые луга. Пространство, воздух, лес в горах и необъятность, которая утешала душу.

Таким образом, они спешно переехали. Пенни отцепила свой кулон, и они переместились как дикие гуси. Там они жили в полной изоляции – только они и природа, даже без компьютера, только телефон для чрезвычайных ситуаций.

До своего последнего дня Барби считала, что ей шестнадцать лет.

Пенни никогда не узнала – были ли реальными откровения бабушки о прошлом, что Томас, возможно, её настоящий дедушка. Хотя у него были густые медные волосы, а не светлые, как у Барби, и не каштановые, как у её родителей. Ненаучное доказательство, но достаточный повод для фантазии.

Она знала только, что благодаря этому мужчине её тайная мечта сбылась. Может быть, где-то между горами и снегом действительно существовал Бог, который слышит молитвы смертных и завязывает узелки на своём платке, чтобы рано или поздно вспомнить и реализовать их. Возможно, это была магия, судьба, умысел ангелов. Возможно. В любом случае надеяться всегда лучше, чем умирать от тоски.

И она продолжала делать это в течение двух лет и трёх месяцев, без перерыва.

Пенни проехала под деревянной аркой, которую собственноручно расписала красными буквами. Под стилизованным силуэтом, казавшимся весёлой русалкой, выделялась надпись: «Дом Барби и Томаса».

Она проехала по подъездной дорожке в окружении яблонь. Припарковалась рядом с домом на участке, который самостоятельно расчистила этим утром, перекидывая снег на одну сторону и превращая его в порыве безумия в маленького снеговика межсезонья, как будто об этом её попросила бабушка, когда Барби хотела поиграть. Взяв пакет, она вышла из машины. На мили вокруг неё, простирались участки земли: кое-где пытались пробиться побеги, но многие были ещё укрыты снегом. Работы предстояло много. Пенни очень бы хотелось завести лошадей. Пока она радовалась рыжему коту. Она сеяла овёс, кукурузу, картофель, ячмень и пшеницу. И собирала яблоки. То, в чём она не нуждалась для себя, она продавала. Во время жатвы к ней приезжали и помогали несколько человек из города. Она платила за их помощь несколькими килограммами зерновых. Пенни планировала переделать старый заброшенный амбар в небольшую квартиру для сдачи в аренду туристам, кто любил природу и покой.

Она вошла в дом и Тигр, её кот, бросился ластиться вокруг ног в извивающемся танце. Пенни мимоходом его приласкала и положила пакет на массивный кухонный стол. Когда она расставляла припасы, то взглянула на своё отражение на поверхности старого стального холодильника.

В Коннектикуте никто из соседей не узнал бы её. Физическая работа сделала её телосложение крепче. Щёки стали малиновыми от холода. Пенни больше не подстригала волосы. Они отросли до талии – гладкие, с бликами каштанового и медного цветов, без локонов с причудливыми оттенками. Пенни часто, как сейчас, заплетала их в неаккуратную косу, которая лежала на плече и груди. Она носила только джинсы, толстовки и перчатки из флиса, рубашки в клетку и резиновые сапоги. Не то чтобы раньше она была элегантной дамой, но теперь полностью выглядела как крестьянка, без грамма макияжа и даже без своего странного маникюра. Её ногти были короткие и без лака.

В этот момент она заметила, что дрова для камина почти закончились. Быстрым шагом вышла из дома и пошла на задний двор. Тигр последовал за ней, как поступал всегда, если погода была тёплой. Он избегал наступать на снег, прыгал на всё более широкие участки земли с зеленью, в поиске солнечных лучей, где растягивался то ли как ленивая кошка то ли как собака, и начинал вылизывать себя, мирно мурлыкая. Пенни взяла поленья и с немыслимой энергией разбила их топором на две части. Звук раскалывающегося дерева был расслабляющим.

Внезапно кошка-собака прервал своё мирное занятие и на спине у него встала дыбом шерсть. Он всегда так делал, когда лиса или белка пересекали эти местности, даже на расстоянии. Пенни не придала этому слишком большого значения. Она взяла в руки максимальное количество поленьев, которые могла отнести, улыбнулась глядя на котёнка, который продолжал изображать льва в саванне, и повернулась, чтобы вернуться в дом.

Именно в этот момент она инстинктивно ослабила хватку, и куски древесины упали вокруг, как лавина из камней. Тогда она приоткрыла губы, широко раскрыла глаза и сдерживала безжалостное желание упасть в обморок и расплакаться.