Работа над ошибками (СИ)

Глава 15

— Рассказывай.

Стас стоит, прислонившись к дверному косяку, босой, в джинсах и незабываемой черной майке в обтяжечку. Мышцы бугрятся и перекатываются под ней при движении. И где такие волшебные майки шьют?

Я сижу за барной стойкой, передо мной чашка кофе и фаршированные перцы: Стас решил меня подкормить. К нему приходит готовить и убираться пожилая женщина, что-то вроде домработницы. Плов у нее получается отменный, пробовала недавно. Кошусь на аппетитные перцы: я бы поела при любом другом раскладе. В конце концов отодвигаю тарелку и делаю глоток кофе со сливками.

— Даже не знаю, Стас, о чем рассказать…

— Нет, нормально. Я тут ради нее на тренировку не пошел, а она не знает. Красава!

Может, зря я сегодня к Стасу? Пересидела бы дома в одиночестве, успокоилась и подумала.

— Что-то случилось?

— Случилось.

Я обрадовалась, что нашла хорошего человека, а он оказался не очень. Вот что случилось.

Вероника, обязательно поделись этим со Стасом. Будешь выглядеть предельно жалко, и Стас сразу тебе с удовольствием укажет на это.

Из огня да в полымя. И кто там возлюбил честных?

— Сходила сегодня, в общем, на свидание, — выдыхаю и гляжу на Стаса. Тот напрягается: я замечаю неуловимое движение.

— И как? — глаза холодные и внимательные. Будто я сходила на разведку, и он спрашивает о всех ее деталях.

— Хорошо, — отвечаю быстро. Стас глядит на меня еще пристальнее.

— Если бы было хорошо, ты не сидела такая убитая. Это раз. И ко мне не пришла, а кувыркалась еще в постели, и не одна. Это два.

— Это у вас сразу же постель, — говорю возмущенно, но Стас меня не слушает. Начинает разглядывать еще, взгляд скользит вверх и вниз по моему телу. У меня мурашки по коже.

— Одежда не порвана, ты не в шоке и не бьешься в истерике, значит, не изнасилование, — продолжает вести свои наблюдения Стас, а я смущаюсь.

— Нет, конечно.

— И вряд ли приставания даже, — с удовлетворением отмечает Стас.

— А это-то как узнал? — выдаю себя с головой. Но мне действительно интересно. Может, Стас служил совершенно не там, где говорит? Слишком уж легко видит то, что очень хочется скрыть. Или по мне это так заметно?

Я же хорошо все продумала. Вытерла помаду с губ. Немножко растрепала прическу — слегка так, чтобы это не сильно бросалось в глаза. Напустила тумана во взгляд. И вообразила себя настоящей шпионкой…

— На дурака поймал. Просто предположил, — улыбается Стас, и серые глаза блестят, как у маленького мальчишки.

— Дурак, — выпаливаю я.

— Здесь есть один. Ток женского рода… Ну что ты тянешь кота за хвост, — Стас садится рядом со мной и у меня уже привычно начинает чуть отключаться сознание. Запах дорогого одеколона Стаса, как и близость его самого, не способствует моему душевному покою.

— Ты куда так брызгаешься одеколоном? — пытаюсь отодвинуться я, найдя подходящий предлог, но Стас хватает спинку стула, и отодвинуться не получается.

— Сиди, ты не аллергик. Близко сижу, вот и все. На тренировку собирался. Еще я душ принимаю перед ней, знаешь? Если бы поспешила, смогла бы туда попасть по желанию. Что я, к парням вонючий пойду?

Пропустим сию реплику мимо ушей. На миг я представила, как это могло бы быть в душе, и соски сразу затвердели. Спокойно, Вероника.

Чувствую, что немного краснею. Вот незадача…

— Я не знаю, может, как-то поменьше стоит брызгаться…

— Хватит уже увиливать. Говори, в чем дело. А то я уже нервничать начинаю.

— Ты и нервничать, — качаю головой я.

— Рискни, проверь. Я ж от нервов и доделать могу, что там твой не сделал.

— Верю-верю, — отступаю на свои прежние позиции. Не нравится что-то мне в Стасе сегодня. Такое выражение лица, что и правда доделает. Дыхание сбивается, и я краснею еще больше.

Хоть бы разок уже сделал, что обещаешь. Все болтаешь и болтаешь, а может, с вами и не очень супер на самом-то деле, и орудие у вас скромное, проносятся в голове слова ответной реплики.

Не, мне еще жизнь дорога, чтобы сказать такое.

— Короче, сегодня я…встретилась с хорошим человеком. Он врач, достаточно обеспеченный… Он замечательный, и меня считает такой же, — я ведь цитирую местами, правда? Таким образом пытаюсь отвлечь Стаса от разглядывания моего покрасневшего лица. И незаметно отодвигаю стульчик.

— Отлично. Дальше, — а в глазах лед.

— Есть только одно ма-аленькая проблемка. Но я ее решу, думаю.

— И какая же? — Стас даже подается вперед.

— Роберт — мормон.

— Кто-о?

— Мормон. Религия такая.

У Стаса глаза уже не серые, а какие-то прозрачные от удивления. И очень большие.

— Твою ж мать туды- растуды… — дальше следует непечатная лексика. Стас вскакивает со стула, делает пару шагов и резко оборачивается.

— Ну, мать…умеешь удивить.

— Я не шучу.

— Да я не об этом. Я-то думал, что у тебя реально ухажер появился…

— Он у меня и правда появился. Не пойму: мормоны — не люди, что ли?

— М-да…Вероника, девочка, ну когда ты повзрослеешь? Зачем тебе эти зомбированные сектанты? И небось уже лапши-то на уши навешал, что женится, если веру его примешь? Было это или нет?

— Ты что, Стас! Нет, конечно! — я тоже встаю.

— Ну, значит скоро предложение поступит. Вероника, брось это!

— Он нормальный совершенно, Стас! Только ты можешь услышать впервые о человеке и легко повесить на него ярлык! Может, этот мормон будет получше некоторых…

Не успев закончить пламенную обвинительную речь, оказываюсь в крепком кольце рук Стаса. Каменею на несколько секунд от неожиданности, а после начинаю яростно вырываться, отчего руки сжимают меня еще сильнее, а около уха я слышу успокаивающий шепот: «Тише, тише, моя девочка, спокойно».

— Я тебе сейчас так успокоюсь, придурок! Отпусти, — шиплю через сжатые от злости зубы. Извините, задолбал уже. Как выразились бы мои десятиклассники.

— Да ты моя хорошая, — шепчет Стас, и в его шепоте явственно слышу насмешливые нотки. Несколько моих попыток вырваться обречены на провал: Стас даже особо не парится со мной. Быстрая смена рук, и он прижимает мертвой хваткой меня к себе уже одной правой, а левая успокаивающе гладит меня по бедру, поднимается выше, и я осознаю, что дрожу мелкой дрожью. Это все испуг, так и знайте.

Ничего нового он пока не придумал. Все те же одинаковые захваты. Скучно, товарищи. И предсказуемо. Ладно, потерпим. Проходили все это. Подержит и отпустит, ничего страшного. Немного расслабляюсь от этой мысли, хотя в то же время становится грустно. Совсем не нравлюсь?

Своей щекой он прижимается к моей голове, почти незаметно целует меня в макушку, но я ощущаю эти поцелуи очень явственно — это и пугает. Стас наклоняет голову. Легкое прикосновение у виска. Рука Стаса плотно прижимает меня к его телу, и спиной чувствую крепкие, словно камень, мышцы.

А еще я вдыхаю его запах, и голова подкруживается почему-то…

— Расскажу тебе историйку из моего боевого прошлого, дорогая, очень поучительную историйку, — тихий ласковый голос Стаса с чуть заметной сейчас хрипотцой погружает в транс, в то время как его рука медленно гладит мое тело и забирается без всякого стеснения под кофточку, — был молоденький Стас в Чечне, служил он там… неважно, где. И был у Стаса начальник, так скажем. И однажды начальник звонит своему другу из местных. Не совсем другу, так, человечку по надобности. А тот уверяет, что с ним все замечательно и прекрасно, — горячая ладонь Стаса ложится на мой живот, и я вздрагиваю. Стас прерывается, вздыхает всей широкой грудью. Рука плавно поднимается вверх, а та, что держит меня, чуть ослабляет хватку. Но я не вырвусь и не разорусь. На меня как гипноз действует тихий хрипловатый голос, и я покорно стою там, где поставили. Ага, как овечка. И жду продолжения истории.

— Так вот, представь себе удивление юного Стаса. Санчо…Александр Иванович очень мило поговорил со своим другом. Хорошо так, обстоятельно, кладет трубку. И дальше начинаются совсем интересные вещи…

— К-какие?

Стас уже меня не прижимает. Вторая рука его тоже ныряет под кофточку. Тело все горит от прикосновений, Стас продолжает гладить руками мой живот, побирается вверх, сжимая обеими руками грудь, пока прикрытую бюстгальтером. Пока.

— Он берет несколько автоматов Калашникова, зовет парней. Один автомат дает обалдевшему Стасу. И все вместе мы несемся на уазике, — я закрываю глаза и еле сдерживаю себя, чтобы не застонать. Все. Стас, ты добился своего, и я почти не воспринимаю, что он говорит, слушая только переливы хрипловатого голоса. Стас продолжает также тихо и завораживающе, — А там…не. Опустим подробности. А там парочка джигитов у знакомого в гостях. Сам знакомый к стулу привязан, и внешний вид у него не очень. Но мы его отбили, конечно. Уничтожили боевиков, как говорят в новостях, — заканчивает Стас совершенно будничным голосом.

Для меня это будто ушат холодной воды. Чуть ли не отпрыгиваю от Стаса, который больше не пытается покуситься на мою честь. Он отходит к барной стойке, берет стакан и начинает вертеть в руках, внимательно рассматривая его грани.

— Ну ты сказочник просто, — поправляю кофточку, пытаясь скрыть, как сильно краска заливает все лицо, и уши тоже. Не желаю замечать, что предательски дрожит голос и все тело горит от его прикосновений.

— Только сказки у тебя…злые.

— Какие уж есть, Вероничка.

— А мораль сей басни какова?

— А мораль, дорогая, всего одна. Не очень-то верь тому, что тебе говорят.

Вот уж действительно. А ты повелась, идиотка.

— Ты так защищаешь своего мормона. Какой он милый, да какой хороший… Хорошо его знаешь, чтобы так говорить?

Ноги меня больше не держат. Подбредаю к стулу и неуклюже сажусь на него. А Стас продолжает стоять там же. Поставил стакан на место, руки скрестил на груди и меня разглядывает.

Хоть я и обижена сейчас на Стаса больше некуда, одна очень вредная часть моего сознания согласна с ним целиком и полностью. Ничего не поделаешь: жизнь научила все проверять.

— Представь себе. Знаю Роберта, может, и недолго, но… Но получше знакома с его сыном. Я же его учу. И к твоей притче я никаким боком не прислоняюсь.

— Очень даже прислоняешься, я бы сказал. Религиозные сектанты любят порассказывать, горы золотые посулить — и рай в придачу. Очаровательные они, ай-яй! Только не ведись, зайка. Это все вранье. Ну, скажи мне, зачем нормальному образованному мужику, врачу к тому же, подобная штука?

— Там длинная история. У него горе: погибла жена и маленький ребенок, понимаешь?

— Да… Так многие теряют родных и близких. Почему-то они все остаются православными или мусульманами, как и были. Атеистами, если не верят. Секта, что, панацея от бед?

— Мормоны помогли ему наказать убийцу. Связи, скорее всего…

— Привязали человечка к себе, понятно. На фига тебе такой хамелеон? Он же, получается, обманщик. Не по своей воле, может быть, но тем не менее. Выслуживается перед ними…

— Он не обманщик. Он верующий, — поправляю я Стаса.

— Верующий и обманщик — вещи несовместимые. Это что за покупка верующих?

— Да что ты пристал? — хочу вновь немного поругаться, но вовремя вспоминаю, что мне за это может быть, да и, собственно, у кого в гостях я нахожусь, и пытаюсь контролировать тон голоса.

Не сказать, что мне не нравится, что делает Стас с моим телом. Но его манипуляции аукнутся очень скоро, а именно — ночью. Кажется, я сегодня в который раз вряд ли засну без успокоительных. А еще свербит между лопатками ненавидящий взгляд Лены и чуть подташнивает, как только вспоминаю слащавую улыбку старейшины Беннета. Полный набор воспоминаний на ночь, одно интереснее другого.

— Время покажет, — пытаюсь говорить очень мягко и дипломатично, — спасибо, Стасик, что выслушал… Что бы я без тебя делала.

— Ну-ну. Сматываться собралась? Сиди, пока сидится. Давай еще кофе налью. Заодно еще кое-что расскажешь.

— Спрашивай, — мы для всего открыты, ага.

— Ты собираешься с ним еще встречаться? Поясни, я не понял.

— Собираюсь. И еще собираюсь ходить с ним на нормальные свидания, а не на показные, как с некоторыми.

— И возразить-то нечего, блин, — Стас ерошит свой короткий ежик светлых волос.

— Вот именно, — ликую я. Неужели это действительно так? Я же так мечтала в свое время, что называется, «заткнуть рот» насмешливому Стасу. Получилось вроде бы.

— У вас даже показные не получатся, — наконец находится Стас, но я так горда собой, что лишь показываю, счастливая, ему язык и смеюсь:

— Это с вами! А с другими все прекрасно, как оказалось. Правильно говорят в психологических книжках, надо раздвигать горизонты…

У меня такое ощущение, будто сейчас иду по тонкому канату, не замечая, что внизу пропасть. Странное чувство. Что-то неуловимо меняется. Слишком уж напряженно сейчас лицо Стаса, губы сжаты, и прищур серых глаз не предвещает ничего хорошего.

Я сказала что-то обидное для него?

Стас молча наливает еще кофе в мою чашку, а я осознаю, что прибауток «а-ля Стас» сегодня слышала минимальное количество. И первый раз вижу Стаса вот таким. Оптимизма это наблюдение не прибавляет, и холодок прокатывается по спине.

Может, ему тоже несколько неудобно после таких объятий, как и мне? Это здоровый мужчина, и даже если я ему и нисколечко не нравлюсь, все равно же должен быть основной инстинкт, срабатывающий на женщину, если ты начинаешь ее трогать, гладить? Стас не холодный айсберг, а обычный мужик, у которого совершенно обычные желания.

Решаю пошутить над этим, но шутка застревает в горле. Кидаю взгляд на хмурое лицо Стаса. Себе дороже.

Звонок моего телефона взрывает тишину кухни. Телефон лежит рядом со мной. Протягиваю руку, чтобы его взять, и замираю, когда вижу имя звонящего. Роберт.

— Че не берешь? У нас нет запрета на звонки.

— А ты поговорить дашь?

Стас смотрит на меня так, будто я сморозила величайшую глупость.

— Привет, Роберт, — говорю вежливо и осторожно, в любую секунду ожидая диверсию от Стаса.

Но тот лишь вновь присел рядом и внимательно слушает. А разговаривать долго и свободно под жестким немигающим взглядом я не могу.

— Вероника, все в порядке? Я подумал, что, может быть…

— Перестань. Все прекрасно. Спасибо за прогулку.

— А когда…

— Я перезвоню, сейчас не могу говорить. Пока.

— Пока, — слышу в трубке немного погрустневший голос. И с облегчением нажимаю на кнопку отбоя.

— Чего это он? Беспокоится?

— Да, есть немного, — ощущение близкой опасности меня не покидает.

— Ясно. Принц хоть при деньгах? — Стас подвигает чашку мне, следом наливая и себе кофе.

— Какой ты меркантильный. Мне неважно, если честно. Лишь бы человек был хороший. Машина вроде есть, иномарка белая, больше ничего не знаю…

— Угу, — Стас пьет кофе.

Молчим. Я смотрю в свою чашку, Стас — в свою. Как это не него не похоже!

— Почему ты такой вредный, Стас? Так всегда обидно подкалываешь и вечно смеешься? — очень тихо задаю долго мучивший меня вопрос, особо не рассчитывая на внятный ответ.

— Как бы тебе объяснить? Тяжелая юность, недооцененность и брошенность… — обычный циничный стиль Стаса.

— Угу, заливай.

— Вот видишь. Ты не веришь мне. И никто не верит. Ни одна девушка. Потому- то такой вредный, что девушками обижен. И скитаюсь я, горемычный, без роду и племени…

— О-о-о, — тяну восхищенно. Оскар за актерскую игру здесь был бы явно нелишним.

— А все проще, дорогая, — подмигивает мне Стас, — не нашел я ее. Ту единственную. И иногда подозреваю, что стал слишком большой сволочью, чтобы найти. Так что шансов у меня, как оказалось, даже меньше, чем у тебя. У тебя-то хоть надежда есть. Глупенькая, но есть. И сама ты вся — такая верящая всему, такая теплая от этого. А я — все. Чувствую иногда, что — все. Жаль, раньше не понял.

— В смысле — все? — настораживаюсь я.

— Этого не объяснить. Не забивай голову.

Мы сидим молча, у окна, на шахматном столе тикают часы. Каждый тихонький удар часиков отзывается у меня ударом в висках. Не советуй мне, Стас, чтобы я не забивала голову. Ты стал для меня дорог — слишком дорог, чтобы не думать о тебе. И не покрываться холодным потом при мысли, что могу потерять тебя — вопреки всяким мормонам.

— Это…из-за Чечни? После твоих контрактов?

Стас не отвечает.

— Стас, ответь, пожалуйста.

— Может, и из-за них. Мне иногда снится…а, ладно, чего я тебе говорю. Пошел я на тренировку, — Стас смотрит на часы и резко поднимается, — может, еще успею с парнями хоть физухой заняться.

— Разве ты не отменил тренировку сегодня?

— Нет. Просто парни без меня занимаются.

— Можно, я кофе допью? И ты…

— Пей, пожалуйста. Я собирать сумку пошел. Две минуты.

Он не собирается оставаться здесь, сразу же уходит куда-то из кухни, и все мои надежды на продолжение разговора разбиваются вдребезги. Мы затронули что-то очень важное, это я поняла сразу же. Не все спокойно в датском королевстве, как показали несколько фраз, брошенных случайно. Почти случайно.

Вмиг забываю о Роберте. Какой там мормон, если я впервые услышала, что творится внутри у Стаса! И эти слова не были шуткой, отнюдь. С таким выражением на лице не шутят.

Червоточина. Как же я раньше не догадалась? Тонкая Вероника, считающая себя знатоком людских сердец, разглядела только тогда, когда сказали об этом почти открытым текстом.

Все эти насмешки. Постоянные шутки и злобные огрызания. Они уже часть характера Стаса. Но и они, как и все в этом мире, для чего-то. Чтобы многое скрыть…

Тогда что же там на самом деле?

Стас возвращается на кухню с большой спортивной сумкой наперевес и в камуфляже. Открываю рот от восхищения. Форма очень идет Стасу. Сразу же видны и военная выправка, и широкие плечи. Настоящий военный!

— Какой ты… — красивый, хотела сказать я, но вовремя прикусила язык.

— Чтобы не переодеваться десять раз, — пожимает плечам Стас. А лицо непроницаемо.

Понятно, хотим забыть о разговоре. Сделаем вид, что забыли.

— Идем, — первой выхожу в коридор, дабы не дожидаться официального выпроваживания, которое вот-вот поступит.

— Стас, а у тебя какое звание было в армии? — спрашиваю в коридоре.

— Иди давай, — понятно, время откровений прошло. Но хотя бы не смеется и не высокомерничает.

Но я же не зря столько лет работала с детьми. Научилась кое-чему. Будь уверен, Стас, мне ты расскажешь все свои тайны. Я не буду давить на тебя и спрашивать в открытую, лишь создам нужные условия, и раз за разом буду пытаться пробиться к тому, что ты скрываешь. Ты не скажешь все и сразу, но я настойчива и терпелива.

Вероника, а как же Роберт?

Как говорит Роза Андреевна, будем решать вопросы по мере их поступления.

— Стасон, ей-ей, полегче! Ты мне руку сейчас сломаешь и шею свернешь, — прохрипел Михаил, лежа на полу. Прохрипел потому, что коленом Стас сильно сдавил его шею.

Сзади плечи Стаса уже сжал Димыч профессиональной спецназовской хваткой. Стас очнулся и тут же выпустил руку Михаила из хорошего залома, убрал колено с шеи. Михаил сел, начал потирать и то, и другое.

— Ты сегодня че-то разошелся, Стас, — тихо проговорил Димыч, освобождая плечи Стаса. Стас мотнул головой.

— С кем не бывает.

— С тобой — редко, — ответил Михаил, все еще потирая шею, — я реально подумал, что ты меня сейчас здесь на месте порешишь.

— Прости, друг.

— Бывает, — Михаил поморщился, немного потряс рукой.

— Пошли, Стас, со мной повозимся, — Димыч, почти двухметровый бывший спецназовец, потянул Стаса за рукав камуфляжа.

— Окей.

Они отошли в сторону. Стас огляделся. Некоторые парни уже закончили тренироваться и ушли переодеваться, оставшиеся же качали пресс на лавочках, разбившись по двое. Один сидел на ногах у второго, в то время как последний ритмично садился и ложился, держа в положении лежа тело на весу, а руки за головой. Потом они менялись. Тот, кто качал пресс, садился на лавочку и вытягивал ноги, второй давил на них своим весом. И все начиналось заново.

Михаил отправился к лавочке.

— Поговорить с тобой хочу, Стас. Без драки. Я Дианке сегодня живой нужен, она ночью с Темычем замучилась, — почти прошептал Димыч.

— Говори.

— Стасон, случилось что? Чего бешеный? Помощь нужна?

— Нет. Это так. Личное.

— А-а…

— Подружка в секту собралась, — вырвалось у Стаса поневоле. Он уже не мог держать это в себе. Всю тренировку его словно кислота изнутри разъедала. Произнес — и отлегло на секунду. Димычу он доверял: проверенный парень, болтать не будет.

— Е…ть, Стасон. Закрой ее на пару дней в ванной и трахай постоянно, чтобы вся дурь из башки вылетела. А сектантов припугни, что если еще раз подойдут, костей не соберут. На крайняк Вадима попросим, пускай он со своими связями в полиции да в ФСБ разбирается с этими.

— Интересное предложение, — хохотнул Стас, — только вряд ли она согласится, чтобы я ее запер.

— Да ладно. Вон мы с Дианкой поругались как-то вдрызг. Денек в своей комнате со мной закрытая полежала, и ничего, даже понравилось. А потом у нас через девять месяцев второй малой родился. Скорее всего, после этого денечка, Дианка говорит. А с сектантами ты так дело не оставляй.

— Да понял уже.

— Странный ты, Стас, в последнее время. Влюбился, что ли? То задумываешься, то молотишь всех без разбору. И с бабой своей все тянешь, правда ведь? Вообще на тебя не похоже. Стас, я с тобой в Дагестане пересекался не раз. Сейчас будто не ты.

— Старею, — криво ухмыльнулся Стас.

— Фигня. Всех нас собрал, вон сколько лет уже тусим все вместе. Ни хрена. Давай решай с сектантами. Только не разойдись с ними, как сегодня с Мишкой. Иначе Вадиму придется тебя отмазывать, а это, сам знаешь, не всегда…

— Не, Димыч, все норм, — Стас похлопал друга по плечу, — спасибо за совет с ванной.

— А то ты до такого не додумался бы? Нет? Точно — влюбился. Ну, тогда тащи ей цветы, подарки там, если она все думает.

— Хм-м…

— Не кипишуй. Я сам за Дианкой знаешь сколько бегал? Она у меня с норовом, хоть и дочка военного, вроде должна понимать. Какое там! На коленях стоял, когда предложение делал. Она сама сказала, чтобы я встал. Прикинь, Стас, я — и на коленях. Бл…дь, пришлось.

— Ты мне такого не рассказывал.

— Х… я бы все рассказал, если бы не сегодня. Это я еще не все тебе свои унижения в браке перечислил. Но ниче, жив-здоров. И жена любимая рядом, и малые… Придешь на годик Темыча? Дианка приглашает.

— Приду, конечно.

— Лады. Давай завязывай с драками на сегодня. Пошли пресс покачаем, поотжимаемся — и по домам.

После пресса и отжиманий Стас не стал торопиться переодеваться и убегать, как другие парни. У многих из них была семья, у некоторых, как у Димыча, дети. А Стас мог позволить себе как угодно долго оставаться в зале. Он часто так делал. Самостоятельно отрабатывал кувырки и падения, работал с палками и саблей для разработки суставов, много чего интересного придумывал. Алиска и другие девчонки готовы встречаться с ним были в любое время дня или ночи, поэтому он никуда не торопился. Не бесплатно, конечно, за щедрые подарки и спонсорство…

А этой ничего не надо. Улыбается счастливо и пеняет Стасу, что тот, видите ли, меркантильный.

Стас попрощался с Димычем. Тот последним вышел из раздевалки, отсалютовав Стасу и крикнув: «Позвоню!». Стас остался один в пустом спортивном зале. Сел на крашенный голубой краской деревянный пол.

Слова Димыча Стаса напрягли. Значит, это так со стороны он смотрится? Фигово.

Слабак. И другого слова не подберешь. Просто сла-бак! И плевать, что Вероника завела там себе сектанта. Не очень-то ее и хотелось, пусть валит себе на все четыре стороны. И шахматные партии можно завершить.

У Стаса даже пульс участился. Он немного подышал размеренно, чтобы восстановить его, но тот шарашил по-прежнему.

Слабак. Хоть себе признайся, что ты ее хочешь. И когда ты обхватил ее и прижал к себе, был момент, когда подумал, что все, сейчас не выдержишь. Пришлось глубоко вздохнуть и задержать дыхание, и справиться с собой. Но в следующий раз сможешь ли остановиться?

Сначала Стас на Веронику особо не реагировал. Так, может, чуть больше, чем на хорошенькую бабу. Но с некоторого момента — когда, Стас сам не определил — сидеть рядом с ней стало сложнее. А еще она, в полностью закрытых, но облегающих кофточках и водолазках, со своими скромными быстрыми взглядами на его голый торс в незастёгнутой рубашке. Стас дома привык ходить вообще без рубашки и не собирался особо ничего менять ради Вероники. Ну, иногда специально ее расстегивал, чтобы Вероника посмущалась лишний раз и позлилась. Стасу нравился этот мимолетный взгляд, в котором откровенно читалось желание, нравилась злая раскрасневшаяся Вероника.

Но скоро веселье обернулось против самого Стаса. Желание захлестывало его от этих быстрых взглядов, приходилось держать себя в руках и скрывать возбуждение, и раз от раза делать это становилось все сложнее. Так хотелось коснуться ее, провести ладонями по всему ее телу, или просунуть свою руку вниз, в ее трусики, раздвинуть чувствительные складочки и…

Стас помотал головой, вновь ощутив прилив возбуждения. Он предельно нагрузил тело, насколько это было возможно без привлечения особого внимания к своей персоне на тренировке. Гляди-ка, и все равно кое-кто заметил.

А совету с ванной Стас бы с удовольствием последовал. Только потом Веронику вряд ли бы увидел. Если бы она его не посадила, то точно в другой район переехала, если не город. Нет, этих правильных запирать нельзя, если они не невесты и не жены.

И все-таки удалось пару раз ее притиснуть к себе. Стас ощутил ее напряженное тело, которое вместе с тем было таким мягким и податливым. А последний раз он позволили себе даже больше, и она не сказала ни слова. Хороший знак. Если бы не появился мормон.

Стас сначала не понял размаха катастрофы. До сегодняшнего звонка мормона Веронике.

Роберт (Стас сразу запомнил это паршивенькое имя) взялся за Веронику всерьез. И мальчишка там еще в сговоре, как понял Стас. А что, молодец! Сынку — мамашку, себе — симпатичную и заботливую жену, которая и в Бога верит, и не предаст, и рядом будет в горе и в радости… Чуть-чуть подправит Вероникину веру, будет такой же, как и Роберт, мормонкой. Лепота!

Хрен тебе, Роберт, а не Вероника, подытожил Стас. Не отдаст он ее мормону ни при каких условиях. Пусть он у себя бабу находит, в своей секте! Там, поди, все страшные ходят, вот и выбирай среди них, а не замахивайся на нормальных женщин!

Главное — не прекращать шахматные партии. Ни в коем случае. Повод появится обязательно, и непременно следует им воспользоваться.

Стас пожалел, что объявил для Вероники сухой закон. Немного коньяка, расслабляющая атмосфера — он бы наплел ей про Чечню, какую-нибудь душещипательную хрень, которая редко, но случалась, да можно было что-нибудь придумать — и эта добрая душа, естественно, развесила бы уши и поверила. Дальше еще коньячку, разговоры все откровеннее, следом — предложить что-то посерьезнее разговоров, или даже не предлагать… Увы. Вероника теперь трезва, как стеклышко, и только смеется над Стасом. Вон до чего дошло — уже язык ему показывает! Он тогда понял для себя, как бы был счастлив, если бы в этот момент мог завалить ее на пол и закрыть смеющиийся рот поцелуем. Чтобы минут десять выдохнуть не могла и отдышаться.

Наврать, что у тебя День рождения? А это мысль. Главное — его ненавязчиво анонсировать предварительно, чтобы обязательно пришла. В этот день прекратить отпускать шутки, нацепить печальную мину. Вероника любит посочувствовать. И коньяк здесь как раз кстати, поможет развести ее на секс. Чуть-чуть надавить, чуть-чуть подтолкнуть, быть немного более напористым, чем обычно…

Стас поднялся с пола. Что бы он ни придумал, действовать следовало быстро. Мормон, скорее всего, пока не знает о Стасе и объявленной ему и всей его секте войне. Фактор неожиданности всегда дает хорошие результаты.

Секс между Стасом и Вероникой просто обяжет последнюю бросить мормона. Как же! Не сохранила себя для сектанта. А если даже Вероника не откажется от мыслей о подвенечном мормонском платье, то память о грехопадении отложит надолго развитие ее отношений с мормоном. А там Стас закрепит свой успех.

Что будет дальше, Стас старался не думать. Вероника будет его. Дальше разберемся.