Ради счастья дочери

ГЛАВА ВТОРАЯ

Невозможная, ничтожная женщина! Вот кто она такая, его бывшая жена, вот во что она превратилась за годы их брака. Чейз скованно держал Энни в своих руках, стараясь не прижиматься к ней. Не так, как прежде… Чейз улыбнулся своим воспоминаниям. Какими сладко-эротичными были когда-то их танцы, продолжавшиеся в коридоре школы, и в кафе, и даже на автостоянке, куда теплый весенний ветерок доносил музыку.

Именно там они с Энни оказались однажды одни в темноте. Обнявшись и сгорая от желания, измучившего их за четыре месяца свиданий, оба потеряли голову.

Той ночью они в первый раз занимались любовью на старом лоскутном одеяле, которое он достал из своего старенького автомобиля и расстелил на мягкой, пахнувшей медом траве в парке.

– Мы должны остановиться, – повторял он не своим голосом и при этом продолжал расстегивать молнию и снимать с нее платье, лаская ее прекрасное тело глазами, губами, руками.

– Да, – шептала Энни, – да. – Но ее руки лихорадочно срывали с него дурацкий галстук-бабочку, стаскивали белый пиджак, расстегивали пуговицы на рубашке и гладили его горячую кожу.

Воспоминания окутали Чейза мягким туманом. Одной рукой он крепко обхватил талию жены, а другой стиснул ее запястье и прижал к своей груди.

– Чейз? – удивилась она.

– Шшш, – прошептал он, губами касаясь ее волос.

Энни еще секунду сопротивлялась, а потом, вздохнув, опустила голову на его плечо и отдалась музыке и воспоминаниям.

Как чудесно в объятиях Чейза!..

Когда они в последний раз так танцевали? Не на тех бесконечных благотворительных вечерах, которые посещали по обязанности.

Энни закрыла глаза. Они всегда прекрасно танцевали, еще в школе. Все эти вечеринки старшеклассников… когда Чейз приезжал из колледжа на выходные…

А та ночь, когда они прошли весь путь до конца – после стольких месяцев лихорадочных поцелуев и прикосновений, повергавших их в дрожь…

Сердце Энни забилось сильнее. Она вспомнила, как Чейз медленно кружил ее на автостоянке под музыку, доносившуюся из школьного спортзала, и как поцелуи Чейза наполняли ее желанием, таким сильным, что она не могла думать ни о чем другом. Не говоря ни слова, они забрались в его старенький «шевроле» и долго ехали в парк, и она сидела так близко к нему, что они казались одним целым.

Она вспомнила, каким мягким было одеяло, на котором они лежали, расстелив его на траве, вспомнила восхитительную твердость его тела, когда он прижался к ней.

– Я так тебя люблю, – повторял он.

– Да, – вздыхала она, – да.

Они не должны были этого делать – она знала, когда расстегивала его рубашку и прикасалась к нему. Но остановиться значило умереть.

О, это божественное ощущение его обнаженного тела! Его запах, вкус его кожи! И этот головокружительный момент, когда он вошел в нее, заполнил ее и навсегда стал ее частью.

Оказалось, что не навсегда.

Энни съежилась в объятиях мужа.

Это был всего лишь секс, и потом все кончилось. Чейз – ее бывший муж. Бывший. Не мальчик, в которого она была по уши влюблена, не мужчина, который стал отцом Дон. Посторонний человек, которому его работа интереснее, чем жена и ребенок.

Которому интереснее заниматься любовью с двадцатидвухлетней секретаршей, чем с женой, тело которой начало стареть.

Лед сковал сердце Энни. Она откинулась назад и уперлась ладонями в его грудь.

– Достаточно…

Чейз открыл глаза. Его лицо горело. Он выглядел так, как будто его грубо разбудили, прервав прекрасный сон.

– Энни, – мягко сказал он, – послушай…

– Танец по заказу окончен, Чейз.

Он огляделся. Она была права. Со всех сторон они были окружены танцующими парами.

– Мы сыграли в эту игру. Теперь, если ты не против, все остальные танцы я оставляю для Милтона Хофмана.

Лицо Чейза стало жестким.

– Конечно, – вежливо ответил он. – Я бы тоже хотел кое с кем пообщаться. Я вижу, ты пригласила не только своих знакомых, но и кое-кого из моих старых друзей.

– Естественно, – сказала она с ледяной улыбкой, – ведь некоторые из них и мои друзья. Кроме того, я знала, что тебе нужно будет с кем-то общаться, – ты же и так пошел на огромную отцовскую жертву, не прихватив с собой очередную подружку. Или ты сейчас пользуешься услугами шлюх?

Ни разу в жизни Чейз не ударил женщину. Черт, у него даже никогда не возникало такого желания. Мужчина, способный ударить женщину, заслуживает презрения. И все же в эту секунду Чейз поймал себя на мысли, что, будь Энни мужчиной, он стер бы с ее лица эту мерзкую ухмылку.

Но есть выход получше.

– Если тебя интересует, есть ли у меня сейчас близкая женщина, – сказал он, глядя ей в глаза, – то я отвечу тебе «да». – Он выждал несколько секунд, чтобы насладиться эффектом, и продолжил: – И я бы попросил тебя выбирать выражения, когда ты говоришь о моей невесте.

Это было все равно что наблюдать, как рушится здание, взорванное динамитом. Ухмылка Энни исчезла, она открыла рот.

– О твоей… твоей?..

– Невесте. – Он не то чтобы лгал. Они с Дженет встречались уже два месяца, и она не скрывала своих намерений. – Дженет Пендлтон, дочь Росса Пендлтона. Ты ее знаешь?

Знает ли она ее? Дженет Пендлтон, наследницу огромного состояния своего отца? Голубоглазую блондинку, портрет которой почти каждую неделю появляется в разделе светской хроники воскресной «Нью-Йорк таймс»? Девушку, которая известна не только тем, что блестяще исполняет обязанности вице-президента компании Пендлтона, но также и тем, что отказалась от миллионного контракта с лучшими французскими фирмами на рекламу их парфюмерной продукции?

На долю секунды пол качнулся у Энни под ногами. Затем она выпрямилась и снова улыбнулась.

– Боюсь, что мы вращаемся в разных кругах. Но, конечно, я знаю, кто она такая. Приятно видеть, что тебя теперь интересуют не двадцатидвухлетние девушки, а тридцатилетние женщины. Ты уже сказал об этом Дон?

– Нет! То есть у меня еще не было времени. Я… э-э-э… хотел подождать, пока они вернутся из свадебного…

– Милтон, вот ты где. – Энни схватила Милтона Хофмана за руку. Она была совершенно уверена, что он, направляясь к стойке буфета, постарается проскользнуть мимо нее и Чейза незамеченным, но именно сейчас ей было необходимо на кого-то переключиться. – Милтон, – сказала она, беря его под руку и одаривая ослепительной улыбкой, – мой бывший муж только что поделился со мной потрясающей новостью.

Хофман настороженно посмотрел на Чейза.

– В самом деле? Как приятно.

– Чейз женится. На Дженет Пендлтон. Мило, правда?

– Ну, – протянул Чейз, – на самом деле…

– Надо же, сколько романов сразу, – сказала Энни и звонко рассмеялась. – Дон и Ник, Чейз и Дженет Пендлтон… – Она подняла голову и посмотрела на вытянутое худое лицо Милтона. – И мы.

Кадык на шее Хофмана дернулся. Всего лишь неделю назад он предложил Энни Купер выйти за него замуж. Она ответила, что он ей очень нравится, что она им восхищается, что ей приятна его компания и его внимание. Столько ему наговорила – не сказала только «да».

Он перевел взгляд на ее бывшего мужа. Чейз Купер унаследовал строительную фирму отца и при помощи своего диплома инженера и своих мускулов сделался главой хорошо известной во всей стране компании. Его мускулы по-прежнему были в порядке, и сейчас он выглядел так, как будто хотел использовать их, чтобы стереть Хофмана в порошок.

– Чейз, разве ты не хочешь пожелать нам счастья? – сияя, спросила Энни.

– Да, – сказал Чейз, сунув руки в карманы и судорожно сжав их в кулаки. – Я желаю тебе всего наилучшего, Энни. Тебе и твоему мертвецу, вам обоим.

Улыбка на ее лице погасла.

– Ты всегда знал, что сказать, правда, Чейз? – Резко развернувшись, она потащила Милтона в сторону буфета.

– Энни, – прошептал Милтон с ошеломленным лицом, – милая моя, я и не догадывался…

– Я тоже, – прошептала она в ответ и улыбнулась ему. Пусть думает, что слезы в ее глазах – это от счастья, а не от боли, внезапно пронзившей ее сердце.

Выходит замуж, думал Чейз, его Энни выходит замуж за этого чудака. Раньше вкус у нее был лучше.

Он подвинул свой пустой стакан бармену.

– Женщины… – вздохнул он. – Невозможно жить ни с ними, ни без них.

Бармен вежливо улыбнулся:

– Да, сэр.

– Еще одни бурбон с…

– С водой. И один кубик льда. Я помню.

Чейз посмотрел на парня.

– Вы хотите сказать, что за сегодняшний день я был здесь уже слишком много раз?

Улыбка бармена стала еще более вежливой.

– Может быть, мне скоро и придется так сказать, сэр. Законы штата, вы понимаете.

Чейз сжал зубы.

– Я дам вам знать, когда мне будет достаточно. А пока – сделайте двойной.

– Чейз?

Он обернулся. Позади него гости танцевали какой-то безумный общий танец, популярный в этом сезоне. Кое-кто все еще поглощал закуски, которые Энни сама заказала и оплатила, не позволив сделать это ему.

– Я не собираюсь просить тебя за что-либо платить, – заявила она, когда он позвонил и предложил разделить расходы на свадьбу. – Дон – моя дочь; мой цветочный бизнес приносит доходы, и я не нуждаюсь в твоей помощи.

– Дон и моя дочь тоже, – разозлился он, но, прежде чем договорил, Энни бросила трубку. За Энни всегда оставалось последнее слово, черт возьми. Но не сегодня. Сегодня – за ним. И выражение ее лица, когда он нес эту чепуху о своей помолвке с Дженет, делало для него победу еще более приятной.

– Чейз? Ты в порядке?

Впрочем, по правде говоря, и в этот раз последнее слово осталось не за ним. За ней. Как она могла? Как она могла собраться замуж за этого слюнтяя среднего рода в галстуке-бабочке…

– Чейз, черт побери, что с тобой?

Чейз моргнул. Перед ним стоял Дэвид Чеймберз, высокий, голубоглазый, волосы стянуты на затылке в длинный хвост так же, как двенадцать лет назад, когда Дэвид стал его личным адвокатом.

Чейз натянуто рассмеялся.

– Дэвид. – Он протянул руку, потом передумал и обнял его за плечи. – Эй, парень, как поживаешь?

Чеймберз улыбнулся и по-медвежьи обхватил его. Затем отодвинулся и пристально оглядел Чейза.

– У меня все хорошо. А как ты, Чейз? Все в порядке?

Чейз одним глотком отхлебнул половину своего бурбона.

– Лучше не бывает. Что ты будешь пить?

Чеймберз посмотрел на бармена.

– Виски со льдом. И бокал шардонне, пожалуйста.

– Только не говори мне, что ты здесь с дамой, – улыбнулся Чейз. – Неужели и ты подхватил любовную лихорадку?

– Я? – рассмеялся Дэвид. – Вино – для дамы за моим столиком. А насчет любовной лихорадки… Я ведь уже болел ею, помнишь? Один брак, один развод… Нет, Чейз, такого больше со мной не случится. Больше никогда.

– Да уж. – Чейз обхватил рукой стакан. – И в чем тут дело? Ты женишься на одной женщине, а через год-другой она уже иная.

– Согласен. Брак – это женская фантазия. Много чего наобещать парню, чтобы его сцапать, а потом изобразить удивление, когда он ждет, что ему это предоставят… – Бармен поставил виски перед Дэвидом, и тот, поднеся стакан ко рту, сделал глоток. – Я думаю так: если у мужчины есть домохозяйка, кухарка и хорошая секретарша, то что ему еще нужно?

– Ничего, – мрачно сказал Чейз, – абсолютно ничего.

Дэвид взял бокал вина, поставленный на стойку барменом, обернулся и посмотрел в глубь зала. Чейз проследил за его взглядом и увидел красивую брюнетку, сидевшую за столиком в гордом одиночестве.

Дэвид отхлебнул еще виски и сказал:

– К сожалению, есть еще кое-что. И именно из-за этого чаще всего несчастные вроде нас с тобой попадают в передряги.

Чейз подумал о том, что он чувствовал, держа Энни в своих объятиях всего час-другой назад.

– Ты прав насчет несчастных, – сказал он и поднял стакан. – Мы оба хорошо это знаем. Переспи и забудь, вот так.

Дэвид засмеялся и чокнулся с ним.

– За это я и выпью.

– За что? Что вы тут прячетесь, ребята?

Они обернулись. Дон и Ник стояли рядом с ними, сияя улыбками.

– Папочка, – сказала Дон, целуя его в щеку. – Мистер Чеймберз, я так рада, что вы пришли.

– Я тоже. – Дэвид протянул руку ее жениху. – Ты счастливчик, сынок. Заботься о ней.

Ник кивнул:

– Буду, сэр.

Дон еще раз поцеловала отца.

– Иди и пообщайся с гостями, папочка. Это приказ.

Чейз шутливо отдал ей честь. Молодожены удалились, и он сказал, обращаясь к Дэвиду:

– Единственное достоинство брака – ребенок, которого ты можешь назвать своим.

Дэвид кивнул:

– Согласен. Я всегда надеялся… – Он запнулся и пожал плечами. Потом, со стаканом виски в одной руке и бокалом вина в другой, добавил: – Слушай, Купер, тебе кто-нибудь говорил, что когда ты долго стоишь возле стойки, то становишься сентиментальным?

– Да, говорил – мой адвокат пять лет назад, после моего развода.

Они улыбнулись друг другу, потом Дэвид хлопнул Чейза по спине.

– Последуй приказу Дон. Пообщайся. Здесь удивительно хороший выбор симпатичных одиноких женщин, если ты еще этого не заметил.

– Хотя ты и адвокат, но иногда даешь дельные советы, – хмыкнул Чейз. – А как насчет брюнетки за твоим столиком? Она к ним относится?

Глаза Дэвида слегка сузились.

– В настоящий момент – да.

– Да?

– Да, – повторил Дэвид с улыбкой, но выражение его глаз говорило другое.

– Ты грязный негодяй, – оскалился Чейз. – Ну ладно. Я, пожалуй, пойду… как это выразилась моя дочь? Пообщаюсь. Пообщаюсь и что-нибудь подыщу.

Мужчины расстались. Чейз допил свой стакан и, лишив бармена удовольствия отказать ему в следующем, вышел за дверь.

Энни скинула туфли, положила ноги на старенький, обитый ситцем пуфик, который она сто раз собиралась выбросить, и глубоко вздохнула.

– Ну вот, – проговорила она, – все закончилось.

Сидевшая напротив нее Деб согласно кивнула.

– Закончилось, и ладно. – Она тоже сбросила туфли. – Могу поспорить, ты этому рада.

– Рада? – Энни фыркнула. – Даже больше. Думаю, что Наполеону было легче разработать план сражения при Ватерлоо, чем мне спланировать эту свадьбу.

Красивые темные брови Деб удивленно поднялись.

– Позволь заметить, что это неудачное сравнение.

– Пожалуй. – Энни снова вздохнула. – Но ты понимаешь, что я имею в виду. Трудно поверить, что все это можно было успеть сделать. Вообрази: твоя дочь возвращается как-то ночью и спокойно объявляет тебе, что через два месяца выходит замуж. И разве не здорово, что у нее была такая потрясающая свадьба, о которой она всегда мечтала?

Энни встала, пошла в кухню и через минуту вернулась с бутылкой шампанского и двумя стаканами.

– А ведь он обвинил меня в том, что, решай все я, Дон венчалась бы босоногой на каком-нибудь холме… Ты не возражаешь, если мы будем пить шампанское из стаканов? Конечно, нужны фужеры, но я никак не соберусь их купить.

– Мы можем пить хоть из банок из-под варенья, мне все равно. Но о чем ты говоришь, Энни? Кто тебя обвинил?

– Чейз. Мой бывший муж. – Энни сняла фольгу с бутылки, потом, прикусив губу, стала осторожно вытаскивать пальцами пробку. Пробка выскочила с громким хлопком, и шампанское, пенясь, пролилось на пол. Энни пожала плечами и промокнула маленькую лужицу ногой в носке. – Несколько недель назад он позвонил, чтобы поговорить с Дон. К несчастью, к телефону подошла я. Он сказал, что получил приглашение и рад, что я не позволила своим буйным инстинктам взять надо мной верх. – Энни передала стакан Деб. – Представляешь – буйным!.. И все потому, что, когда мы поженились, я устроила вечеринку-другую во дворе за домом, где мы жили.

– Я думала, что вы жили в многоквартирном доме.

– Да, но это было потом. А сначала кто-то из знакомых Чейза сдал нам, очень дешево, домик в Куинсе.[1]

Деб кивнула.

– И какие же вечеринки ты устраивала?

– Обычно – что-то вроде пикника.

– Ну и что? Подумаешь. – Деб сделала гримасу.

Губы Энни дернулись.

– Ну, это было зимой.

– Зимой?

– Да. Видишь ли, дом был таким крохотным, и денег у нас было немного. Я только что закончила школу, и единственная работа, которую смогла найти, была в ближайшем экспресс-кафе «Бургер кинг». Чейз перевелся в Сити-колледж. Обучение там стоило гораздо дешевле, и, кроме того, он мог два раза в неделю работать в фирме своего отца. – Энни вздохнула. – У нас не было ни цента лишнего, но зато миллион способов экономить деньги!

Деб улыбнулась.

– Включая пикники посреди зимы.

Энни улыбнулась в ответ.

– Ну, это было совсем неплохо. Мы разводили огонь в жаровне на заднем дворе, и я делала тонны соуса «чили» и домашнего хлеба. Мы варили целую кастрюлю кофе, а для парней было пиво… – Ее голос стал мечтательным.

– Жалкая тень сегодняшнего стола, – пошутила Деб. Она дотянулась до бутылки и снова наполнила стаканы. – Шампанское, икра, креветки на льду, говяжья вырезка с грибами…

– Filet de boeuf awe chanterelles[2] – с вашего позволения, – высокомерно поправила подругу Энни.

– Pardonnez-moi, madame[3], — хихикнула Деб.

– Я не шучу. Учитывая, сколько эти блюда стоили, лучше называть их по-французски.

– И ты не позволила Чейзу заплатить ни цента?

– Нет, – резко ответила Энни.

– Ненормальная. Что ты стараешься этим доказать?

– Что мне не нужны его деньги.

– Или он сам? – мягко спросила Деб. Энни посмотрела на нее, и Деб пожала плечами. – Я видела, как вы танцевали. Какое-то время это выглядело очень мило.

– Ты видела, как червячок прошлого заполз в настоящее. Можешь поверить мне, Деб, с этой частью моей жизни покончено. Я больше ничего не испытываю к Чейзу. Даже с трудом могу поверить, что когда-то было не так.

– Понимаю. Путешествие по волнам памяти?

– Совершенно верно. Навеянное свадьбой моей маленькой девочки… – Энни внезапно замолчала и разразилась слезами.

– О, милочка! – Деб спрыгнула с дивана и присела рядом с Энни. Обняла ее и погладила по спине. – Не плачь, дорогая. Нет ничего удивительного в том, что ты все еще питаешь к нему какие-то чувства. К тому же он классный парень.

– Он женится, – всхлипнула Энни.

– Чейз?

– На Дженет Пендлтон.

– Я ее знаю?

– Надеюсь, что нет. – Энни икнула. – Она богачка. Потрясающая женщина. Элегантная.

– Я ее уже ненавижу. – Деб приподняла подбородок Энни. – А ты уверена, что он женится?

– Он мне сам сказал. – Энни выпрямилась и, достав носовой платок, высморкалась. – А я сказала ему, что выхожу замуж за Милтона.

– За Милтона? За Милтона Хофмана? – Деб выкатила глаза. – Мой Бог, нет!

– Почему? Он одинокий, надежный и милый.

– Как плюшевый медвежонок, – с ужасом добавила Деб. – Ты уж лучше возьми к себе в кровать одного из них, чем Милтона Хофмана.

– О, Деб, ты несправедлива. – Энни встала. – Есть вещи более важные в супружестве, чем секс.

– Назови их.

– Взаимопонимание, например. Похожие интересы. Общие планы.

– И тебе будет достаточно этого, чтобы забыть обо всем остальном?

– Да! – Энни опустила плечи. – Нет, – тут же призналась она. – Это ужасно, правда? Мне нравится Милтон, но я его не люблю.

Деб вздохнула.

– И слава Богу. Я уж испугалась, что у тебя крыша поехала.

– А может, я помешана на сексе?..

– Конечно, нет. Секс – это большая часть жизни.

– Но как же ужасно я поступила с бедным Милтоном! Теперь мне придется звонить ему и объяснять, что я совсем не то имела в виду, когда представила его Чейзу как моего жениха.

– Да-а, – протянула Деб, – денек выдался на славу.

– Сумасшедший день, ты хочешь сказать.

– Послушай, тебе надо хорошенько подумать. Пусть он там женится и все такое, но вдруг у тебя действительно что-то к нему осталось?

– Да хоть бы он даже ушел в монастырь, я бы не стала ни о чем думать! – Глаза Энни сверкнули. – У меня больше ничего к нему нет. Сознаюсь, я расстроена, но это потому, что моя девочка вышла замуж.

– Ты же знаешь, Энни, как говорят: мы растим детей, чтобы когда-нибудь отпустить их от себя.

Энни убрала носовой платок, взяла бутылку и повернулась, чтобы идти в кухню.

– Меня огорчает не то, что она ушла от меня, Деб, а то, что она так молода. Слишком молода, чтобы совершить такой поступок.

– Ну хорошо, – сказала Деб, складывая руки на груди и прислоняясь к дверному косяку, – ты ведь тоже была молодой, когда выскочила замуж.

– Совершенно верно. И посмотри, к чему это привело. Я думала, я знаю, что делаю, но, оказалось, нет. Мною управляли гормоны, а не разум… – Не успела Энни договорить, как раздался телефонный звонок. Она дотянулась до телефона и сняла трубку. – Алло?

– Энни?

– Чейз, – губы Энни сжались, – чего ты хочешь? Я думала, что мы уже все сказали друг другу сегодня днем.

На другом конце города в гостиничном номере Чейз смотрел на юношу, стоявшего у окна с поникшими плечами. Фигура его выражала отчаяние.

Чейз прочистил горло.

– Энни… здесь Ник.

Энни сдвинула брови.

– Ник? Здесь? Где это – здесь?

– В моей комнате в гостинице.

– Нет, это невозможно. Ник с Дон летят на Гавайи… – Кровь отлила от ее лица. – О Боже, – прошептала она. – Произошла катастрофа? Дон?..

– Нет, – перебил ее Чейз. – С Дон все в порядке. Ни с Дон, ни с Ником ничего не случилось.

– Тогда почему?..

– Она его бросила.

Энни плюхнулась на стул.

– Бросила? – тупо повторила она. – Дон бросила Ника?

– Да. – Чейз помассировал мышцы шеи, нывшие так, будто его только что сняли с дыбы. – Они… э-э-э… приехали в аэропорт, прошли регистрацию багажа. Потом пошли в зал ожидания для пассажиров бизнес-класса. Я поменял их билеты на бизнес-класс, Энни, я знаю, что ты не одобрила бы этого, но…

– Проклятье, Чейз, расскажи мне, что случилось!

Чейз вздохнул.

– Ник предложил принести кофе. Дон согласилась. А когда он принес кофе, ее уже не было.

– Она не бросила его, – воскликнула Энни, прижав руку к сердцу, – ее похитили! Вы вызвали полицию?

– Она оставила записку, – устало сказал Чейз. Энни услышала в трубке шорох бумаги. – Она пишет, что… это вовсе не значит, что он ей не нравится.

– Не нравится? – взвизгнув, переспросила Энни. – Людям нравятся… цветы. Или попугаи… Она говорила, что любит Ника. Что без ума от него.

– Да, вовсе не значит, что он ей не нравится, – повторил Чейз. И продолжил: – Но просто любви, пишет она, недостаточно. У нее, сказано в записке, нет иного выбора, кроме как закончить этот брак прежде, чем он начался.

Энни закрыла глаза рукой.

– О Боже, – прошептала она. – Это звучит так зловеще.

– Ник сам не свой, и я тоже. – Голос Чейза хрипел от волнения. – Он искал ее везде, но не нашел. Господи, если с нашей девочкой что-то случилось…

Энни подняла голову. Входная дверь тихонько открылась и закрылась. Кто-то медленно шел в гостиную.

– Мама…

В дверях стояла Дон, одетая в дорожный костюм, который они покупали вместе. Миниатюрные белые орхидеи, которые Энни приколола ей на жакет, печально поникли. Глаза Дон были красными и опухшими.

– Детка? – прошептала Энни.

Дон улыбнулась ей дрожащей улыбкой, но тут из ее горла вырвались рыдания.

– О мамочка, – простонала она, и Энни, уронив телефон, протянула к ней руки.

Дочь бросилась к матери и спрятала лицо у нее на груди.

Деб подняла телефон с пола.

– Чейз?

– Черт побери, – прорычал Чейз, – кто это? Что происходит?

– Я подруга Энни. Вы с Ником можете не беспокоиться. Дон здесь. Она только что вошла.

– С моей дочерью все в порядке?

– Да, кажется, она…

Чейз, не дослушав, швырнул трубку. Вместе с Ником они тут же выскочили за дверь.