Ради счастья дочери

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Это вопрос вопросов, подумала Энни. Действительно, что они делали, она и ее бывший муж? Ее щеки, и без того пунцовые, стали еще ярче.

Вели себя как парочка возбужденных юнцов, вот что. Обнимались так, как много лет назад, когда возвращались домой со свидания. В те дни даже после целого часа, проведенного в старенькой машине Чейза за городом, им не хватало еще одного поцелуя, еще одного объятия.

– Мама?

Дон по-прежнему таращилась на них, и на лице ее было написано такое удивление, словно она увидела не своих целующихся родителей, а полную кухню маленьких зеленых гуманоидов.

Во всем виноват Чейз, с горечью думала Энни. Он воспользовался ее отчаянием, сыграл на расстроенных чувствах. И зачем? Чтобы заткнуть ей рот.

Это был старый прием, к которому он прибегал в течение многих лет, когда их брак катился под откос. Она старалась поговорить об их проблемах, а Чейз, который был всем доволен, отвечал, что им нечего обсуждать. Когда же она настаивала, он обнимал ее, закрывал ей рот поцелуем, и они… занимались любовью.

Это помогало, но не долго. До тех пор, пока она наивно верила, что поцелуи Чейза означают, что он любит ее. Потом она поняла, что это не так. Чейз просто старался заставить ее замолчать, пользуясь самым проверенным способом.

Секс. Примитивный секс.

Но одного секса, пусть самого зажигательного, недостаточно, когда все остальное ушло. Впрочем, ей потребовалось время, чтобы понять это.

Сегодня ночью он затеял ту же грязную игру. И она поддалась ему. Отвечала на его ласки, хотя все понимала. Целовала его, ничего при этом не чувствуя. Что бы ни произошло сейчас между ними, это был обман. Она действительно больше ничего не чувствует по отношению к Чейзу, кроме злости.

– Мама, с тобой все в порядке?

Энни сделала глубокий вдох.

– Все хорошо, – сказала она, кашлянув, – все прекрасно, Дон.

Удивленная улыбка появилась на губах Дон. Она обвела их взглядом.

– Чем вы занимались, ребята?

Энни ждала, что Чейз ответит, но он молчал. Ну конечно, сердито думала она. Опять мне выкручиваться. Он знает, мерзавец, что она не скажет Дон правду: «Знаешь, девочка, наш безответственный старик, исчерпав все аргументы в разговоре, поступил так, как делал всегда…»

– Ну, – протянула Энни, – ну, мы с твоим отцом… мы говорили о тебе. И о Нике. И… и…

– И твоя мама заплакала, поэтому я обнял ее, чтобы успокоить.

Энни повернулась к Чейзу. Он стоял прямо, олицетворяя своим видом честь, достоинство и отеческую заботу. Твидовые брюки, рубашка с расстегнутым воротником и зеленый кашемировый свитер. Волосы в беспорядке, на щеках и подбородке небольшая щетина, которая ему идет, вынуждена была признать она.

Она же выглядела ужасно. Старые джинсы. Старый свитер. Взлохмаченные волосы и лицо совершенно без грима.

– Твоя бедная мама очень огорчена, – сказал Чейз, обнимая Энни и одаривая ее своей самой обаятельной улыбкой. – Ей нужно было плечо, чтобы выплакаться. Правда, Энни?

– Правда, – ответила Энни, улыбаясь сквозь сжатые зубы. А что еще она могла сделать? Признаться, что Чейз лжет? Что они стояли в темноте, слившись в поцелуе, от которого у нее подкосились ноги? И все потому, что Чейз подлый манипулятор, а она слишком долго была без мужчины? Ведь правда заключается в этом, не так ли? Истинная правда. Она, Энни, никогда бы не поддалась ему так легко, если бы не жила как монахиня.

– Неужели? – Дон снова посмотрела на них, ее бледная улыбка погасла, а губы задрожали. – Я понимаю. Как глупо было с моей стороны подумать… То есть я хочу сказать, что когда увидела, что вы целуетесь, то подумала… почти поверила… А, неважно!..

– Целуемся? – сказала Энни с нервным смешком. Она осторожно высвободилась из рук Чейза, подошла к плите и стала готовить чай – наверное, в сотый раз за этот вечер. – Целуемся? Твой отец и я?

– Угу. – Дон подошла к столу и, упав на стул, опустила подбородок в ладони. – Целуетесь. Это только лишний раз показывает, как я глупа.

– Нет, – быстро сказал Ник. Все уставились на него. Это было его первое слово с того момента, как они с Дон зажгли свет в кухне. Его щеки порозовели под устремленными на него взглядами.

– Да. Глупо выходить замуж, когда каждому ясно, что это ошибка, потому что брак так недолговечен. Мы все это знаем.

– Ничего подобного мы не знаем, – сказал Ник. Он встал рядом с женой и нежно взял ее руки в свои.

– Ну посмотри вокруг, Ники. Твой опекун, твой дядя Деймиан? Разведен. Мои родители в разводе. Даже преподобный Крейхилл…

– Священник, который совершал обряд?.. – спросил Чейз. – Откуда ты знаешь?

– Я спросила у него. Бедняга разводился дважды. Дважды, вы представляете?

Чейз бросил взгляд на Энни.

– Нет, – твердо сказал он. – Не представляю.

– Не смотри на меня так, – огрызнулась Энни. Чайник издал резкий свист, и она сняла его с плиты. – Какое это имеет отношение к происходящему?

– Священник, который не может сохранить свой брак, должен заниматься чем-то другим, а не венчанием, – рявкнул Чейз.

– Нет, – возразила Дон, – он занимается своим делом, папочка. Он возвращает нас к действительности. – Она снова вздохнула. – Если бы я поняла все это раньше – вместо того, чтобы совершать глупости…

– Дорогая, перестань так говорить. – Ник стиснул ее плечи. – Ты умница, что полюбила меня и вышла за меня замуж. – Он бросил обвиняющий взгляд на Чейза и Энни. – И ты абсолютно права, твои родители целовались, когда мы вошли. Я тоже это видел.

Дон подняла голову.

– Да?

– Нет, – ответила Энни.

– Нет, – подтвердил Чейз.

– Вовсе нет, – повторила Энни. – Дон, твой отец уже объяснил, что произошло. Я была расстроена. Он постарался меня утешить.

– Видишь, Ники? – Глаза Дон наполнились слезами. – Они не целовались. О, как бы я хотела, чтобы было наоборот.

Энни нахмурила брови.

– Ты бы этого хотела?

– Конечно. – Дон шмыгнула носом и вытерла его тыльной стороной ладони. Энни и Чейз потянулись за салфетками, но Ник вытащил из кармана носовой платок и передал его жене, которая тут же высморкалась. – Понимаешь, мама, когда я увидела тебя в объятиях папы, это было так здорово, что я в первый раз после аэропорта почувствовала себя счастливой. Я решила – на мгновение, но все-таки решила…

– Что ты решила? – мягко спросила Энни, хотя уже знала ответ, и мысль о том, что ее дочь все еще грезит об этом и питает беспочвенные надежды, наполняла болью ее сердце. Она подошла к дочери, обняла ее за плечи и поцеловала в макушку. – Что, милая?..

Голос Дон задрожал.

– Я решила, что сегодня произошло чудо, – прошептала девушка, – что вы с папой поняли, какую ошибку совершили, когда разошлись, и что до сих пор любите друг друга.

Повисло тяжелое молчание. Потом из горла Энни вырвался всхлип.

– О Дон! Дорогая, если бы все было так просто!

– Ты не можешь делать вывод о будущем твоего брака на основании того, что наш брак не удался, – резко сказал Чейз. – Солнышко, если вы с Ником любите друг друга…

– Это ничего не доказывает. Вы с мамой тоже когда-то любили друг друга. А потом разлюбили, как все остальные.

– Не все, солнышко. В этом огромном штате…

– Ужасно, должно быть, знать, что вы любили друг друга, а потом все распалось.

Чейз смотрел на Энни. Его глаза просили: помоги мне. Но у нее сейчас ответов было не больше, чем пять лет назад.

– Ну, – сказал он осторожно, – это неприятно. Но не означает…

– Вы изо всех сил старались уберечь меня, но ведь я давно не ребенок. Мне приходилось слышать, как плакала мама. И я иногда видела твои страдальческие глаза, папа.

Ник отступил на шаг назад, когда Чейз взял свою дочь за руку.

– Мы не хотели причинить тебе боль, Дон. Старались избежать этого.

– Ты не понимаешь, папа. Я плачу не над прошлым, а над будущим. Над тем, что наверняка случится с Ником и со мной. Не знаю, почему я так долго не могла этого понять. Мы… мы разобьем сердца друг другу, вот что произойдет. Уж лучше я уйду сейчас, чем допущу такое.

– Дон, милая, я могу привести тебе в пример множество счастливых браков, – возразила Энни.

– Неудачных больше, чем счастливых. Это факт. Помнишь, я посещала курс семейных отношений? Наш преподаватель приводил статистические данные, мама. Брак обречен.

Энни заскрипела зубами, проклиная себя за то, что посоветовала Дон прослушать этот курс.

– Во всех стоящих делах есть элемент риска, – заметил Чейз.

Энни с благодарностью посмотрела на него.

– Верно.

– Значит, когда люди женятся, они должны знать, что это игра? – спросила Дон, глядя то на мать, то на отца.

Энни открыла рот, потом закрыла.

– Ну нет. Не совсем, – сказала она запинаясь. – Люди не должны так думать. – Она снова посмотрела на Чейза. Скажи что-нибудь, было написано на ее лице.

– Конечно, нет, – поспешно произнес Чейз. – Мужчина и женщина должны верить в свою способность сделать брак счастливым. И они должны стараться…

Дон кивнула:

– Ну а если не получилось, то бросить это.

– Нет, я имел в виду… – Теперь наступила очередь Чейза просить Энни о помощи. – Энни, можешь ты… э-э-э… объяснить ей?..

– Твой папа хотел сказать, – проговорила Энни, ступая на зыбкий песок, – что иногда мужчина и женщина очень стараются, и все-таки их отношения не складываются.

– Как у вас с папой.

Энни почувствовала, что ее ноги увязают в песке.

– Ну, в общем, да, – медленно проговорила она, – как у нас. Но это не значит, что все браки неудачны.

Дон вздохнула.

– Я догадываюсь. Но браки других людей для меня сейчас не имеют значения. Я только и думала сегодня о том, как было бы здорово, если бы вы, ребята, снова сошлись. – Она уткнулась носом в платок. – А потом, когда увидела, как вы целуетесь… когда думала, что вижу, как вы целуетесь…

– Мы целовались, – вдруг подтвердил Чейз. Голова Энни дернулась, как будто кто-то уколол ее булавкой. Он заметил недоуменный взгляд Энни. Но, черт, зачем лгать о такой простой вещи, как поцелуй? Чейз сжал пальцы дочери и нежно улыбнулся ей. – Тебе это не показалось, дорогая. Вы с Ником были правы. Я целовал твою маму. А она целовала меня.

Заплаканное лицо Дон просветлело.

– Ты хочешь сказать… – произнесла она дрожащими губами, – я была права? Вы думаете о том, чтобы снова быть вместе?

– Нет, – вылетело у Энни. – Дон, поцелуй не означает…

– Они еще не решили, – вмешался Ник. – Правда, миссис Купер?

О Ник, удрученно подумала Энни. Она встала и положила свою руку на его.

– Я знаю, что вы оба хотели бы от меня услышать, но…

– Просто скажите, что есть шанс. – В глазах Ника было понимание. И мольба, и надежда. – Пусть крошечный.

Энни казалось, она ощущает, как песок течет под ее ногами.

– Чейз, – потребовала она, – пожалуйста, скажи что-нибудь!

Чейз сглотнул. Прошло много лет с тех пор, как она так смотрела на него – как будто он был рыцарем в сверкающих доспехах. И Дон… Он не помнил, чтобы его дочь так нуждалась в нем с той поры, как перестала обдирать коленки, играя в мяч.

Обе женщины ждали, что он придет к ним на помощь.

Это было потрясающее чувство. К сожалению, у него не было ни малейшей идеи, как это сделать.

Думай, говорил он себе, черт побери, парень, думай! Должен же быть…

Глаза Дон опять наполнились слезами.

– Ничего. Тебе не надо разъяснять мне это. Я достаточно взрослая, чтобы понимать, что поцелуй еще ничего не решает. Было глупо с моей стороны думать, что вы собираетесь попробовать еще раз.

Энни перевела дыхание и улыбнулась Чейзу за спиной дочери.

– Я рада, что ты понимаешь это, дорогая.

– В жизни дается только один шанс. – Дон вытерла нос и посмотрела на окружившую ее троицу. – Это, кажется, из Сартра. Не помню точно.

– Ладно, – резко сказал Чейз, – с меня достаточно. Дон Элизабет Купер… Дон Элизабет Бэббитт, ты ведешь себя как избалованный ребенок. – Чейз оттолкнул Ника локтем, упер руки в бока и посмотрел на свою дочь. – Все это чепуха. Статистика браков, статистика разводов, учитывая полуживых старцев, которые не в состоянии найти свои…

– Чейз, – оборвала его Энни.

– …свои шляпы у себя на головах. – Чейз склонился к Дон. – Вы с Ником любите друг друга. Поэтому и поженились. Так?

– Так, – тихонько сказала Дон. – Но, папочка…

– Нет уж, ты послушай меня. Теперь моя очередь. – Чейз набрал воздуха. – Вы любили друг друга. И поженились. И дали клятву быть вместе в горе и в радости. Подумай об этой клятве, Дон. – Он взял ее руки в свои и посмотрел в заплаканные глаза. – Это значит, у вас всегда есть еще один шанс. Это значит, что любовь не умирает, она просто иногда теряется, но если вы когда-то любили друг друга, то всегда есть повод думать, что найдете ее снова.

Дон кивнула, по ее лицу ручьем катились слезы.

– Точно. Именно поэтому, когда я увидела вас с мамой целующимися, я подумала: как чудесно! Они решили дать друг другу еще один шанс.

– Дон, дорогая, пожалуйста, давай прекратим это. Давай дадим нам шанс, – сказал Ник.

– Зачем? Чтобы мы разбили наши сердца где-то по дороге? – Ком застрял у Дон в горле. – Ты просишь меня сыграть в страшную игру, Ник, и совершить… чудо.

– Да! – выскочило у Чейза.

Все повернулись к нему.

– Да? – спросила Энни. – Что «да»?

Чейз посмотрел на бледное лицо своей бывшей жены. Интересный вопрос. Что он, Чейз, имел в виду? Несмотря на все свои возражения, он знал, что его дочь права. Пугающе высокий процент распадающихся браков. И этот разрыв, когда ты любил кого-то так сильно, как он когда-то любил Энни, причиняет самую страшную боль.

Но как он мог позволить своей дочери и ее жениху потерпеть поражение, еще не сделав попытки? Идея Ника была правильной. Они с Дон должны уехать. Побыть наедине, без давления со стороны. Они должны поехать в свое свадебное путешествие, и заставить их сделать это можно было только одним способом.

Его дочь жаждет чуда? Хорошо. Он совершит его.

– Ты была права насчет твоей мамы и меня.

– Нет, – взмолилась Энни, – Чейз, не делай этого!

– Мы не хотели ничего рассказывать, потому что это еще не решено, ты понимаешь. Все на самом деле очень-очень неопределенно и в общем сомнительно…

– Чейз! – вскричала Энни в панике.

Но, черт возьми, он уже слишком далеко зашел. Поэтому проигнорировал ее, одарил Дон самой обворожительной улыбкой и произнес короткую молитву, вскинув на миг глаза к потолку – на случай, если его слышит кто-то, учитывающий ложь во спасение.

– Никаких обещаний, – сказал он. – И абсолютно никаких гарантий, потому что, признаюсь, я не думаю, что ставки так уж высоки. Но это правда – мы с твоей мамой решили по крайней мере поговорить о том, чтобы дать друг другу еще один шанс.