Радость и боль

Глава шестая

Лора, казалось, просидела на своей кровати несколько часов, с сухими глазами, словно лишившись всех эмоций, прежде чем собралась с силами, чтобы раздеться и надеть ночное белье. Она сорвала с себя платье и приняла холодный душ, чтобы разогнать онемение, охватившее ее тело. Затем она надела свою нейлоновую пижаму и стянула покрывало с постели. При этом на пол упала ее сумочка, и все ее содержимое рассыпалось по ковру. Там же оказалось и письмо, которое она нашла в мастерской Педро Армеса.

Заметив его, она быстро закинула в сумочку все, за исключением письма, и расправила его на ровной поверхности туалетного столика. Разумеется, оно было написано по-испански, но даже ее ограниченного знания испанского языка хватило, чтобы понять: это любовное письмо. Оно было датировано 14-м августа три года назад, и она подумала, что оно написано незадолго до смерти Элены. Пользуясь словарем, она тщательно перевела его содержание, не вспоминая об этической стороне дела. Элена мертва, никто уже не сможет ее обидеть, а это письмо могло объяснить ту горечь, которой охвачен Рафаэль. Закончив перевод, она прочла листок снова. Он начинался словами:

Лора прочитала письмо еще раз, затем сложила листок и снова положила в сумочку. Значит, если она не ошиблась, Элена любила Педро Армеса. А что говорил Педро? Что он любил одну женщину и она умерла. Это могла быть только Элена. Лора сдержала вздох. Что за трагедия! Это было ужасно.

Выключив свет, она скользнула под одеяло. Так вот в чем причина неприязни Рафаэля к Педро Армесу. Он знал, что его жена любит другого человека. И, будучи таким, каков он есть, он не мог допустить развода. К тому же это запрещала его религия.

Она повернулась на живот, пытаясь выкинуть из головы все мысли об Элене, Педро Армесе и Рафаэле Мадралена. Но, разумеется, это было невозможно. Если это было причиной озлобления дона Рафаэля, то отчего ему не хватило трех лет, чтобы избавиться от этой горечи? Наверное, он не любил ее, Лору, иначе как объяснить то, что по истечении такого срока он не уведомил ее о том, что овдовел. Но он не сделал этого и, более того, когда она появилась в Мадралене, пожелал, чтобы она немедленно уехала.

Здесь отсутствовала мысль, если только не принять во внимание то, что причиной их близости было чисто физическое влечение. Но в этот вечер…

Она почувствовала легкую тошноту. Сегодняшний вечер явился результатом обстоятельств и того, что она сама подтолкнула его к действиям. В конце концов, он вполне естественно не хотел, чтобы кто-то из его дома общался с человеком, укравшим у него любовь его жены.

Наконец Лора уснула, но сны ее перемежались кошмарами, и она проснулась еще более измученной, чем в тот момент, когда ложилась в постель.

Утром, как обычно, все выглядело гораздо менее драматично, и Лора решила уничтожить письмо, а с ним и все возможности его применения. Но что-то, какое-то предчувствие удержало ее от этого, и она спрятала листок в дальний угол ящика комода, закрыв его бельем.

В течение утра она договорилась, что они с Карлосом поедут в Косталь. Марии понадобилась рыба, и Лора предложила купить ее у тамошних рыбаков. Ей казалось, что Мария откажется от ее предложения, но пожилая женщина только кивнула в знак благодарности и дала ей инструкции, чего не следует покупать.

Вилланд отвез их на рыночную площадь и оставил там, занявшись какими-то своими делами. Карлос и Лора бродили вдоль берега, прицениваясь к рыбе и наблюдая за рыбаками, ремонтировавшими свои сети. Начинался теплый, несколько душный день, и деревня казалась необычно пустой. Лора спросила об этом старого рыбака. Рыбак усмехнулся беззубой улыбкой.

— Es la corrida[14]! — воскликнул он, выразительно помахав руками. — Бой быков, si?

Лоре вдруг стало холодно, но Карлос принялся возбужденно скакать.

— El toro[15], Лора! — закричал он, забыв назвать ее мисс Флеминг. — О, пожалуйста, можно мы посмотрим?

— О, я не знаю, — начала Лора, качая головой, но Карлос выпустил ее руку и радостно побежал через площадь туда, где узкая улочка вела на окраину деревни. У Лоры не оставалось другого выбора, как последовать за ним, также бегом, чтобы стряхнуть недоброе предчувствие и заодно поймать Карлоса.

Когда они достигли конца улочки, стали слышны приветственные крики и восторженные возгласы «ole», и она поняла, что тот, кто должен участвовать в бое, уже вышел на арену.

Карлос ждал ее там, где толпился народ. Он схватил ее за руку и стал бесцеремонно проталкиваться сквозь ряды людей. Но, странное дело, люди, казалось, не сердились на него, они улыбались и пропускали его вперед. Лора шла за ним, встречая такое же отношение к себе, и вскоре поняла, почему. Как она боялась и подозревала, матадором оказался Рафаэль Мадралена, высокий, темный и какой-то уязвимый, в красных обтягивающих панталонах, украшенных ручной вышивкой, и белой шелковой рубашке, расстегнутой почти до пояса. Ее сердце дико забилось, потому что, когда они достигли края арены, огромный величественный бык с топотом пронесся по проходу мимо них, устремляясь к неподвижно стоящей посреди арены фигуре.

— Папа! — с удивлением воскликнул Карлос и оглянулся на Лору в испуге. — Es Papa[16], Лора! Ты что-нибудь понимаешь?

Лора только покачала головой и ничего не сказала, опасаясь отвлечь своим голосом внимание Рафаэля.

— Тсс, — прошептала она, приложив палец к губам, а матадор двинулся, взмахнув желтым атласным плащом из-за спины, держа сбоку от себя это единственное оружие, которому он доверил свою жизнь.

Бык добежал до него и, ткнув рогами в плащ, пронесся мимо Рафаэля, как обжигающий ветер, и тут же развернулся, чтобы броситься снова. Это был храбрый прием, даже Лора поняла это, будучи несведущей в искусстве корриды, и толпа одобрительно зашумела, но Лора застыла, словно окаменев, а Карлос, казалось, почувствовал ее страх и заплакал.

Тут же взгляд Рафаэля словно прочесал толпу и отыскал того, кого он хотел видеть, и Лора увидела его глаза, потемневшие от эмоций, но был ли это гнев, она не была уверена. Но бык наверняка почувствовал рассеянность матадора и сделал второй молниеносный выпад против существа, которое посмело издеваться над его физическим превосходством. Рафаэль, чуть не упустивший момент смертельного броска зверя, сумел уклониться от удара, но рог животного все-таки задел его бок, и Лора заметила пятно выступившей крови.

Немедленно несколько человек перепрыгнули через ограду арены, отчаянно крича и размахивая своими шляпами, чтобы отвлечь внимание быка, в то время как Рафаэль отошел в сторону и медленно перелез через ограждение. Он прижимал руку к ране на боку и, приближаясь к ним, смотрел не на Лору, а только на своего горько рыдавшего сына.

— О папа, — воскликнул запинающимся голосом Карлос и, не заботясь о приличиях, обхватил руками ноги отца и крепко прижался к нему.

— Ну, Карлос, что такое? — спросил Рафаэль, расцепляя руки сына и наклоняясь к нему. — Смотри, я ведь жив! Не было никакой опасности!

— Здесь всегда опасно! — кричал Карлос, мотая головой. — Элизабет говорила мне: бой быков опасен! А теперь бык тебя ранил. Скажи, ты не умрешь?

— Ну конечно же, нет, — заверил его Рафаэль, и в этот момент к ним подошел какой-то пожилой господин. Рафаэль поднял на него глаза и сказал: — Да, доктор Перес, я понимаю, — так, будто ожидал его появления.

Он выпрямился, и Карлос отступил назад, разглядывая капли крови, оставшиеся на его руке.

— Куда, куда ты идешь, папа?

— Я иду в кабинет доброго доктора, который перевяжет мне это, — ласково ответил Рафаэль. — А ты иди с мисс Флеминг. Мы увидимся позже.

— Нет. О нет, папа, я хочу остаться с тобой! — впервые Карлос был непослушен. — Пожалуйста, папа, не отсылай меня домой!

У Лоры перехватило горло, и она отвернулась. Она тоже не хотела уходить. Ей хотелось пойти вместе с Рафаэлем к доктору Пересу и самой посмотреть, насколько опасна его рана.

— Ну, хорошо, — сказал наконец Рафаэль, — подожди меня здесь вместе с мисс Флеминг. Я скоро приду.

— Сеньор! — начал было доктор, но Рафаэль решительно покачал головой.

— Я не слишком задержусь, — повторил он повелительным тоном, и доктор выразительно развел руками.

Это должно было успокоить Карлоса, но он нервничал все время, пока они ждали, не желая разговаривать даже с Лорой. Она заметила его возбуждение и поняла, что вид крови преувеличил в его глазах размер раны. Когда Рафаэль наконец вернулся, двигаясь несколько скованно, Карлос подбежал к нему, восторженно всплескивая руками, словно и не надеялся увидеть его снова.

Лора почувствовала себя ненужной. По выражению лица Рафаэля она поняла, что он осуждает ее за то, что она привела его сына сюда и позволила ему стать свидетелем этой драмы. Но ведь доля ее вины была не столь велика, и это вызвало у нее чувство внутреннего протеста. В конце концов, они не знали, что могут увидеть сегодня в Костале.

— Я… я должна привезти немного рыбы для Марии… — сказала Лора. — Если вы возьмете Карлоса с собой, в Мадралену, сеньор, то я вернусь позже с Вилландом, когда сделаю покупки.

— Нет, — сурово возразил Рафаэль. — Мы возвратимся все вместе. То, что вы оказались здесь, было ошибкой.

— Чьей ошибкой? — не удержалась она.

— Что вы хотите сказать? — Его тон не предвещал ничего хорошего.

— Я имею в виду эту демонстрацию! Ну, конечно, вы считаете, что жизнь дешева, сеньор. Но как вы надеетесь скрыть свои чувства от собственного сына?

Карлос с любопытством наблюдал за ними.

— Что случилось, папа? Почему мисс Флеминг так расстроилась?

Рафаэль прикусил губу.

— Чувства мисс Флеминг не касаются тебя, Карлос, — резко ответил он и нахмурился, увидев, что Карлос явно готов расплакаться. — Пойдемте! Где Вилланд? Мы пойдем к машине, пока мисс Флеминг закончит свои покупки.

— Да, папа. — Карлос снова посмотрел на Лору, но она отвернулась, не желая, чтобы кто-то видел в ее глазах обиду. Она отправилась на рынок и потратила столько времени, на сколько у нее хватило отваги, осматривая прилавки и оттягивая тот момент, когда ей придется вернуться к машине. Она никак не могла понять, почему Рафаэль считает необходимым приходить сюда и рисковать своей жизнью в схватках с быками, может быть необходимо, чтобы утолить какую-то его печаль.

На следующей неделе у Лоры было достаточно времени, чтобы обдумать свое положение. После того утра и событий на арене Рафаэль, казалось, ощутил, что Карлос нуждается в большем, чем он ему давал, и стал чаще приходить в детскую и забирать сына с собой в поездки на виноградник и на деловые встречи в Кадис. Он не приглашал Лору присоединиться к ним. Карлос говорил ей, что хочет ехать с ней, вместе с ней, вместе, когда отец был поблизости, но даже ребенку было понятно, что Рафаэль избегает общества Лоры. Элизабет не говорила ничего, только следила встревоженными глазами, как постепенно убывает уверенность Лоры в себе.

Наконец она сказала:

— Осталось всего несколько дней до конца вашего испытательного срока, не так ли, Лора?

Лора непослушными пальцами зажгла сигарету.

— Ну и что? — спросила она с наигранным безразличием.

Элизабет вздохнула.

— Не пытайтесь меня обмануть, дитя мое. Сознание этого терзает вас, не так ли?

Лора глубоко затянулась в надежде, что сигарета поможет ей сохранить самообладание.

— Мне хочется, чтобы месяц кончился как можно быстрее, — воскликнула она. — Моя… моя подруга в Лондоне скучает без меня. Мы с ней вместе снимаем квартиру, и ей не нравится жить одной.

Элизабет подхватила вязание, которым она иногда занималась, и спокойно уселась в кресло-качалку, занимавшую один из углов детской.

— И что вы будете делать? — мягко поинтересовалась она. — Опять искать работу?

— А что мне еще остается делать? — пробормотала Лора с показной легкостью.

— О Лора! — нетерпеливо воскликнула Элизабет. — Мне хотелось бы что-нибудь сделать для вас.

— Но что вы можете сделать? — спросила Лора, качая головой. — Нет, давайте лучше не будем об этом говорить, Элизабет. Скажите лучше, куда забрал сегодня Карлоса дон Рафаэль?

— Я думаю, что они поехали в Севилью, — ответила Элизабет, задумчиво наморщив лоб. — Розетта поехала вместе с ними.

Лора резко повернулась.

— Розетта Бургос! — недоверчиво воскликнула она.

— А кто же еще?

— Но… но я не знала об этом!

Элизабет пожала плечами.

— Она ездила с ними уже несколько раз, — спокойно заметила она. — Вам нужно знать правду. Розетта надеется стать очередной сеньорой Мадраленой!

Щеки Лоры побледнели.

— Я… я знала, что она имела на это виды, но я никогда не думала, что… что… — Ее голос упал. — Вы считаете, что ей это удастся?

Элизабет пожала плечами.

— Сомневаюсь, — ответила она. — Дон Рафаэль вряд ли пойдет снова на такой риск.

Лора уставилась на нее.

— Но почему? Почему? О Элизабет, вы должны рассказать мне, что губит его! — Она опустилась на колени рядом с креслом, на котором сидела пожилая женщина. — Пожалуйста, расскажите мне! Вы ведь знаете, я скоро уеду. То, что я узнаю, никому уже не повредит.

Элизабет не спеша отложила вязанье.

— Пожалуй, вам следует об этом узнать, — проговорила она, словно сама с собой. — Это, наверное, будет правильно… — Она помолчала. — Что ж, хорошо, Лора, я все объясню. Вы, наверное, поняли, не так ли, что семья Мадралена живет здесь в течение многих поколений?

Лора кивнула.

— Да, я это знаю.

— Хорошо. Эта страна пропитана традициями, легендами, предрассудками, назло господству религии. Эта страна богата поверьями, и, возможно, поэтому ее жители охотно верят во все невероятное. — Она вздохнула. — Во всяком случае, эта история имела свое начало сто лет назад, во времена, когда хозяином Мадралены был прапрадед Рафаэля. Он был гордым человеком и красивым мужчиной, примерно таким, как Рафаэль, это можно заключить по портрету, висящему наверху. В этой области тогда жили цыгане, и Карлос Мадралена, прапрадед Рафаэля, полюбил одну из них, молодую девушку по имени Кармелита. Но Карлос был уже женат, и, когда произошло неизбежное и Кармелита забеременела, надо было что-то с этим делать.

Лора нахмурилась.

— Это звучит, как начало сказки, — воскликнула она.

Элизабет невесело усмехнулась.

— Пожалуй, вы правы даже больше, чем думаете, — сухо заметила она. — Но я продолжаю. Бабушка Кармелиты потребовала, чтобы Карлос, когда ребенок родится, взял его себе в дом и признал своим сыном. Вы можете представить себе его реакцию. Но вам трудно представить разницу в их положении. Сегодня Испания, кажется, несколько продвинулась в социальном отношении, можете мне поверить, по сравнению с теми временами, и, конечно же, дон Карлос отказался без зазрения совести. Вот здесь-то и начались неприятности. Бабушка Кармелиты, как говорят, наложила на его семью проклятие.

Лора посмотрела на нее.

— Вы серьезно это говорите?

— Ну а почему нет? Вы еще не слышали всей истории. Не судите поспешно, Лора. Проклятье было не простым. Оно гласило, что мужчина, наследующий Мадралену, всегда будет виновником смерти своей жены!

Лора более пристально посмотрела на нее.

— И они верят в это?

— О да. Не делай ошибок — вот тебе и вся проверка!

— Что это означает?

— Позвольте мне продолжить, и все разъяснится. Жена Карлоса Мадралены умерла всего через год после наложения проклятия.

Лора нахмурилась.

— Он убил ее?

— Нет, к чему такие слова. Она умерла от родов.

— Но это тогда было вполне естественно, — раздраженно воскликнула Лора.

— Полагаю, что можно сказать и так. Но она была здоровая женщина, которая уже родила своему мужу троих детей. Не было никаких причин для ее смерти, но она умерла.

— И потом?

— Потом мы перейдем к дедушке Рафаэля, Фелипе Мадралене. Он также оказался повинен в смерти своей жены, если посмотреть на дело с одной стороны.

— Каким образом? Что произошло?

— Хелена, его жена, очень хорошо стреляла. Она часто отправлялась пострелять вместе со своим мужем — несколько необычное времяпровождение для женщины в то время. Считается, что Фелипе случайно убил ее, хотя улик недостаточно, чтобы точно определить, от чьей пули она погибла. С ними были тогда и другие гости.

— Вот так история!

— О, я понимаю, ряд неприятностей, несчастных случаев — но каких странных!

— А его мать? — чуть слышно прошептала Лора. — Мать Рафаэля?

— Его отец был за рулем, когда произошла катастрофа и она погибла. Я думала, вы знаете об этом.

— Да, я знаю, я слышала! О, я не знаю, что и думать об этом. — Лора ощутила приступ тошноты и головокружения и с трудом поднялась на ноги.

— А теперь еще и Элен.

Лора обернулась к ней.

— Элен?

— Конечно. Она ведь тоже была женой наследника мужского пола.

Лора крепко сжала руки.

— Рафаэль… убил ее?

— Нет. Но, в сущности, он убил самого себя, — мягко проговорила Элизабет. — Рафаэль винит сам себя в ее поступках. У них был ужасный скандал в ночь, когда она умерла.

— Я понимаю. Я понимаю! — Лора закрыла лицо руками. — О Боже, что за ситуация!

Элизабет поднялась с кресла, подошла к ней и обняла за плечи.

— Дитя мое, дитя мое, — повторяла она успокаивающе, и Лора почувствовала, что горячие слезы переполняют ее глаза и неудержимо текут по щекам. Элизабет крепко прижала ее к себе, и Лора ощутила в этом объятии такое успокоение и сочувствие, которого она не получала ни от кого в своей жизни.

Когда буря ее рыданий утихла, Элизабет сказала:

— Пожалуй, вам лучше пойти и умыться, прежде чем вернутся дон Рафаэль и Карлос. Нам не следует тревожить ребенка.

Лора кивнула.

— В любом случае, спасибо вам, — пробормотала она дрожащим голосом. — Спасибо вам за ваше сочувствие.

Элизабет только развела руками на испанский манер.

— Как я говорила, я только хочу, чтобы мне представилась возможность хоть что-нибудь сделать. Я люблю Рафаэля, дитя мое. И я хочу, чтобы он был счастлив.

Вернувшись в свою комнату, Лора с помощью легкого макияжа скрыла следы, оставленные потоками слез на ее щеках. Глаза ее выглядели расширенными и встревоженными. Линдси была права, призналась она себе. Все, чего она добилась, приехав в Мадралену, — это еще один удар по уже разбитому сердцу.

Два дня спустя Лора была срочно вызвана в кабинет Рафаэля. Ее сердце словно упало, когда она получила приглашение, потому что накануне отсутствовала и не вышла к обеду. Но теперь она была даже рада. Она чувствовала, что не сможет дальше выносить такое положение.

Теперь у нее не было другого выбора, кроме как пойти к нему, и она в спешке бросилась в свою комнату, чтобы сменить блузку и брюки, которые были на ней в саду во время занятий с Карлосом. Они посеяли кое-какие семена, купленные ею в Костале, и теперь она подумала, какова будет реакция Карлоса, когда он узнает о ее неизбежном отъезде.

Стянув узкие брюки, она надела красную плиссированную короткую юбку, которая вполне сочеталась с цветом ее волос. Блузку она оставила белую, ту, что была на ней. В конце концов, Рафаэль не слишком интересуется ее внешностью. Особенно теперь, когда он столько времени проводит с Розеттой. Лора уже устала от собственнического тона, с которым Розетта рассказывала донье Луизе о своих поездках вместе с кузеном. Лора однажды спросила Карлоса о Розетте, сама себя ненавидя за то, что использует мальчика для таких целей, но он не поддержал разговор, сказав только, что Розетта почти не разговаривает с ним и хочет быть с ним рядом, если только поблизости находится Рафаэль.

Закрепив волосы обручем, Лора спустилась по лестнице, думая, что, может быть, она делает это в последний раз. В конце концов, от ее испытательного срока осталась лишь пара дней, и не приходится сомневаться, что Рафаэль захочет, чтобы она уехала. А если нет? — спросил ее внутренний голос. — Что тогда? Но она не могла ответить себе на этот вопрос, потому что не знала как.

Она постучала в дверь кабинета и вошла после его приглашения, спокойно прикрыв за собою дверь. Рафаэль, одетый в серый костюм цвета золы, с деловитым видом сидел за своим столом, но поднялся с места при ее появлении и указал ей на кресло напротив него.

Когда Лора села, он начал:

— Вы понимаете, сеньорита, что ваш испытательный срок, согласно договору с нами, близок к завершению.

— Да, сеньор, — ответила Лора таким же официальным тоном.

Рафаэль прямо взглянул на нее, и она бессознательно отметила, что ресницы у него такие же густые и длинные, какими она их запомнила пять лет назад.

— Я хотел бы довести до вашего сведения, что я чрезвычайно доволен вашей работой с Карлосом, — произнес он с холодной ясностью. — Под вашей опекой он стал развиваться удивительно быстро, и я могу только признать, что большее чувство свободы хорошо повлияло на формирование его характера.

— Благодарю вас, сеньор. — У Лоры слегка закружилась голова. Может быть, причиной этому была дневная жара, а может быть, его безразличный тон.

— Таким образом, мои последующие слова не явятся для вас сюрпризом. Я хочу, чтобы вы остались в Мадралене и приняли это место на постоянной основе.

Комната закружилась в ее глазах, как карусель, и она была вынуждена вцепиться в подлокотник кресла. Рафаэль заботливо посмотрел на нее, заметив, как сильно она побледнела.

— С вами все в порядке, сеньорита? — спросил он, взявшись обеими руками за край стола и наклоняясь в ее сторону.

Лора покрутила головой, и головокружение несколько уменьшилось. Обретя наконец дар речи, она неуверенно проговорила:

— Вы… вы хотите, чтобы я осталась?

Рафаэль слегка помрачнел.

— Конечно, — сказал он резко, и она поняла, что он вовсе не так безразличен, как ей показалось.

— Но почему? — Лора подняла на него глаза. — Почему?

Рафаэль достал сигару из ящичка, стоящего на его столе.

— Но это же очевидно, сеньорита! — отрывисто произнес он.

Лора покачала головой.

— Для меня это не очевидно, — запинаясь, ответила она. — И почему вы вообразили, что я захочу остаться и быть объектом такого обращения, которому вы меня подвергаете со дня моего появления здесь? — с горячностью воскликнула она, и от гнева у нее даже перестала кружиться голова.

Рафаэль раскурил сигару и крепко затянулся.

— Я подумал, что вы хоть чуть озабочены судьбой ребенка, — холодно проворчал он.

— Карлос? Да, конечно. Но вряд ли в этом суть дела, не так ли, сеньор?

— А теперь что вы имеете в виду? — в его голосе вдруг послышалось нетерпение.

— Разве воспитание ребенка не переходит к сеньорите Бургос? В конце концов, ее служба у доньи Луизы не слишком обременительна, — говоря это, Лора покраснела.

— Сеньорита Бургос! — изумился он. — К чему этот разговор о сеньорите Бургос?

— Она, кажется, вполне способна взять на себя заботу о Карлосе, — натянуто проговорила Лора. — И вы должны признать, что проводите с ней много времени. Карлос должен переключить свое внимание…

— Довольно! — Рафаэль сердито обошел вокруг стола и приблизился к ней. — Вы хотите указывать, с кем мне можно проводить время, сеньорита?

Лора, покачиваясь, поднялась с кресла.

— Вовсе нет. Однако я не желаю принимать постоянную должность здесь, так что вам придется сделать иные распоряжения.

Рафаэль потемневшими, обеспокоенными глазами внимательно изучал ее лицо, исследуя каждую его черточку, легкую раскосость ее глаз, мягкую полноту ее рта. Затем, пробормотав что-то неразборчивое, он хрипло попросил:

— Dios, Лора, ты не должна уезжать!

Лора покачала головой. Она не могла позволить ему апеллировать к ее чувствам. Так или иначе, она только добавила бы этим себе новых неприятностей.

— Почему? — спросила она, намеренно раздразнивая его. — Да потому, что ты можешь счесть необходимым снова появиться на арене для боя быков и там может не оказаться мальчика, который заплачет, если тебя тяжело, а может быть, смертельно ранит бык!

— Но я же не новичок, Лора, — свирепо прорычал он. — Я не подвергался никакой серьезной опасности!

— Не подвергался? — с сомнением посмотрела она на него. — А как насчет последнего случая? Бык легко мог убить тебя.

— Я отвлекся, — резко возразил он.

— Минутной рассеянности достаточно, чтобы стереть грань между жизнью и смертью! — неистово выкрикнула она.

— Но я же не был серьезно ранен, — раздраженно сказал он.

— Нет?

— Нет. — Он легко провел рукой по боку. Глаза его потемнели. — Хочешь посмотреть?

У Лоры обмякли ноги.

— И с какой целью? — спросила она.

Рафаэль вгляделся в ее лицо, замечая неестественный блеск ее глаз, решительным движением расстегнул рубашку, ослабил галстук, и ее взгляду открылась загорелая кожа у него на боку. Широкая полоса липкого пластыря скрывала от глаз рану, но он частично отодрал его, так что она увидела цепочку швов, которыми доктор Перес соединил разорванную плоть. Это был длинный, но, к счастью, неглубокий след рога. Лора судорожно сжала влажные ладони, а Рафаэль насмешливо спросил:

— Ну, как? Ты считаешь, я выживу?

Лора отвернулась.

— Не в этом дело, — слабо прошептала она, думая, донесут ли ее ноги дальше, чем до дверей кабинета.

— Так в чем же тогда дело? — хрипло проворчал он, остановившись за ее спиной. — Может быть, я был неправ, но я думал, что вы намного сильнее духом! Неужели вы так слабонервны, что способны упасть в обморок от вида крови?

— Я не могу оставаться здесь, — слабо попыталась сопротивляться она, понимая, что, если он только коснется ее, она вовсе потеряет контроль над собой.

Лора услышала позади его сдавленное частое дыхание и прижала к животу руку, стараясь сдержать тошноту.

— Вы сможете остаться, если я пообещаю больше не выходить на арену? — низким голосом спросил он.

— Почему вы должны обещать такие вещи мне?

— Потому что, пока вы здесь, мне вовсе нет необходимости выходить на арену, — сердито ответил он.

Лора резко обернулась.

— Но на прошлой неделе это вам понадобилось! — укорила она его.

— Вы знаете, почему, — мрачно сказал он. Произнеся это, он застегнул рубашку и затянул галстук. — Ну? — отрывисто спросил он. — Как вы решили поступить?

Лора покачала головой.

— Я не знаю, — прошептала она с болью с голосе.

Рафаэль отошел от нее и остановился позади стола.

— Подумайте. Обдумайте ваше решение, — с запинкой сказал он и снова сел в кресло.

Лора вздрогнула. Он снова надел свою маску. Нетвердой походкой она проделала путь до двери и, отворив ее, обернулась и посмотрела на него. Но он даже не поднял голову, и она молча вышла, прикрыв за собой дверь.

О Боже, подумала она, мучительно терзаясь, что же теперь мне делать?