Радужный слон (или как довести начальника...)

Глава 5

Полина

Раньше я думала, что два обычных утра не могут разительно друг от друга отличаться. Тем более, что ничего особенно примечательного сегодня вовсе не случилось.

Всё произошло вчера.

Я просыпаюсь с блаженной улыбкой на лице за двадцать минут до будильника. Потягиваюсь, вспоминая вчерашний вечер.

Он держал меня за руку…

От этой мысли в голове происходит такая вспышка, что аж зарываюсь лицом в подушку.

Может ли кто-то быть более счастливым, чем я в этот момент?

Вряд ли.

Конечно, Евгений Дмитриевич вёл себя вполне сдержанно и своим поведением, в присутствии тёти, ничем не выдал какой-либо симпатии ко мне. Но вот этот жест… И сам факт, что приехал, привёз мои вещи и даже вино…

Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу. Я ему точно нравлюсь!

Почему-то начальник не хочет пока это признавать и открыто афишировать, но я знаю, видела вчера в его глазах, будто невольное обещание о большем. Просто ещё время не пришло.

Ох…

Эти мужчины такие странные…

Зачем же ждать, пока мы состаримся?

Нужно как-то аккуратно подтолкнуть Евгения Дмитриевича к более решительным действиям, а для этого у меня где-то в недрах шкафа висит сногсшибательная артиллерия в виде приталенного брючного костюма с расцветкой под крокодилью кожу. Качество у него хорошее, и тётя надевала его крайне редко, берегла на особый случай, в один из которых они и познакомились с дядей Вадиком.

Рисую на глазах аккуратные неяркие стрелки карандашом, как учила Сабина Малышева в своём бьюти-блоге, курс которой я пересмотрела до дыр, ресницы чуть подкрасить тушью и вот: из зеркала на меня смотрит чудо-женщина провинциального розлива. Волосы уложить красиво не успеваю по времени, поэтому заплетаю их просто в косу. Жаль, конечно, надеюсь это не испортит общий эффект.

В метро на меня всю дорогу пялится молодой человек с бородой и серьгой в ухе, но я старательно отвожу взгляд. Раньше как-то не замечала интереса со стороны мужчин в свою сторону. Значит, утренние усилия были приложены не зря.

— Доброе утро! — Оповещаю всех уже пришедших в офис о своём приходе.

Начальник, ожидаемо появится позже, я, и ещё несколько человек, всегда приходим первыми.

— О… Это кто у нас сегодня такая красотка? — Удивлённо поднимая брови, встречает меня Кристина-дизайнер в коридоре. — У тебя сегодня день рождения что ли?

— Нет. — Мнусь, смущаясь. — Просто настроение хорошее.

— Ааа… Понятно. — Улыбается, как-то натянуто. — Шикарный пиджак.

— Спасибо.

Все девчонки из нашего офиса отвешивают мне комплименты, даже Сева-водитель не проходит мимо.

— Ну ты даёшь, ляля. Я ослеп от такой красоты!

Он всегда надо мной подшучивает. Но по-доброму, не то, что шеф.

Моё настроение держится на отметке «прекрасно» всё это доброе утро, я бодро расфасовываю документы по папкам, разбираю почту, креплю стикеры к «особо важным» делам, как учил директор.

Даже поливаю несчастный фикус. Пусть он тоже порадуется вместе со мной.

Евгений Дмитриевич заходит в офис, в тот момент, когда я передаю пакеты курьеру. Шустрый парень, лет двадцати, внимательно слушает, строя маршрут, а я отвлекаюсь на появление начальника.

Моё настроение тут же падает вниз.

Шеф приходит не один, с ним длинноногая эффектная брюнетка в шубке, из тех, кто не носит шапку зимой, чтобы не испортить причёску. Она чирикает, как синичка, улыбаясь ровными белыми зубами, и постоянно дотрагивается до нашего шефа, будто помечая территорию.

Евгений Дмитриевич тоже улыбается своей голливудской улыбкой, и проходя мимо ресепшна, бросает лишь «Приветствую», адресованное нам с курьером.

Он приобнимает свою спутницу за талию и сразу провожает в свой кабинет, закрыв дверь.

Никаких «Доброе утро, Полина Сергеевна». Даже не взглянул на меня толком, был слишком занят этой красавицей с которой приехал, возможно на одной машине… и даже из одной квартиры…

Я уже не маленькая девочка, и прекрасно понимаю, что такие взгляды и прикосновения чужие люди друг другу не раздаривают.

У меня лёгкие сжимаются до размеров маленькой точки, не имея возможности расправиться. Курьер что-то говорит, а я не слушаю, и не обращаю на него внимания, поэтому он уходит, и я даже не сразу понимаю, что осталась одна.

Всего лишь одно пожатие руки сделало меня самой счастливой на свете, а он так безжалостно растоптал и уничтожил это своим равнодушием.

Дура.

Только отчаянная дура могла поверить в то, что между нами что-то может быть, кроме рабочих отношений!

Мне снова хочется реветь, но я не позволяю себе. Наоборот, чтобы не жалеть себя, зарываюсь в работу с головой. Перезваниваю клиентам, разбираю бумаги, мечусь между складом и типографией, чтобы не думать, не думать, не думать…

Мы обедаем с девочками на кухне, я жую гречку, которую вчера принесла, но не успела съесть ввиду аварийной ситуации с юбкой. Они болтают и смеются, я пытаюсь поддержать разговор, но не слишком привлекать к себе внимание.

В бегах и интенсивной работе, пропускаю тот момент, когда фифа в шубе покидает наш офис, она могла просидеть у шефа до обеда, или уйти сразу, для меня существенно это ничего не изменит.

Он даже не выдал мне привычных указаний, и ничего не прокомментировал по поводу незаконченного украшения офиса. Коробка с игрушками так и стоит у меня под стойкой.

— Полина Сергеевна, зайдите, пожалуйста ко мне. — Тон ровный, ничего не выражающий, снова возникший из ниоткуда, как, впрочем, и всегда.

Я бываю в его кабинете не часто, но после таких посещений, обычно работы прибавляется раза в полтора.

Одёргиваю пиджак, прежде чем переступить порог.

На шефе сегодня коричневый кардиган и классические брюки, он всё так же безупречен и холоден. Будто не с ним мы вчера стояли в тесном коридоре, прощаясь.

Евгений Дмитриевич садится за стол и кладёт на него руки, сцепленные в замок. Я остаюсь стоять у двери, как школьница у классной доски. С таким выражением лица, как у него, обычно не сообщают хорошие новости.

— Как у вас дела? — Спрашивает, и этот вопрос ставит меня в ступор.

— Нормально. — Голос похрипывает, видимо, от волнения.

— Больше не хотите уволиться?

Он что, всё-таки собрался меня уволить?!

Паника.

Руки сразу начинают трястись, щека почему-то тоже подёргивается.

— Присядьте, Полина Сергеевна. — Кивает на стул напротив себя.

— Н-нет… спасибо… — У меня предобморочное состояние, даже учитывая, что я ему не нравлюсь, как девушка, работа эта мне нужна, и вчерашний порыв был обусловлен скорее неприглядной ситуацией, чем реальным желанием уйти.

— Вот, смотрите, уважаемая Полина Платонова, — Шеф откидывается на стуле. — Вы нас устраиваете, как работник, и хоть у вас нет опыта, но вы быстро учитесь и схватываете на лету. Мои коллеги со мной согласятся, что ещё никто на вашем месте не проявлял столько усердия и ответственности даже к обычным повседневным задачам.

Киваю.

Ответить ничего не могу.

— Лишь в одном вопросе мы с вами никак не можем найти общий язык. Догадываетесь, о чём я?

Разве только в одном? За этот месяц столько претензий было…

Неопределённо пожимаю плечами.

— Вот где вы откопали это… чудо текстильной отрасли?

Что-то я отвлеклась.

— В смысле?

— Нет, ну брюки… ещё как-то можно пережить. Но пиджак! Где вообще, стесняюсь спросить, продаются такие шедевры?

По инерции дёргаю за края пиджака. Что-то пошло не так. С самого его появления в офисе.

Он отчитывает меня, как девочку, а я даже возмутиться не могу. Потому что наряжалась именно для него.

Шеф поднимается с кресла и подходит ко мне.

— Ну вот же: макияж вполне сносный, даже причёска сегодня у вас гораздо лучше, чем обычно. Зачем всё это портить таким уродством, я не понимаю, Полина Сергеевна!

— Это… я… — Никак не могу сформулировать мысль из тех, что вьются в голове.

— Вы же красивая девушка. — Понижает голос на полтона. — Даже умеете краситься, как выяснилось. Вам просто нужно поменять гардероб, если хотите, я могу помочь вам в этом вопросе.

Говоря это, он протягивает ладонь и убирает волосы с моей щеки.

Жест очень интимный и нежный.

И в другой ситуации я бы уже растаяла, как мороженка.

Но…

— Да что вы себе позволяете? — Шиплю в ответ. — Ваша бестактность просто возмутительна!

У него вытягивается лицо.

— Вы решили, что можете явиться ко мне домой, подержать за ручку, а потом в лицо высказать недовольство внешним видом, да ещё и таким тоном? — Нападаю я. — Почему вы вообще решили, что имеете на это право?

— Я делаю то, на что у других не хватает смелости. — Нагло заявляет шеф. — Если честно, думал, вчерашний инцидент вразумит вас, но вижу, что случай гораздо запущенней.

— Вы же обещали не вспоминать про это!

— Вы сами вынуждаете меня.

— Да к вашему сведению, я за сегодняшний день столько комплиментов получила, что вашей «шубке на ножках» даже не снилось! И не только от коллег, между прочим, ваш клиент, Соболев, сказал, что этот цвет мне очень идёт!

— Какой ещё шубке на ножках? — Хмурится шеф, явно не понимая, о чём я.

— Скажите сразу, вы хотите меня уволить?

— Да нет же!

— Тогда я пошла работать!

Пока Евгений Дмитриевич в замешательстве, переваривает мои слова, юркаю за дверь и стрелой мчусь подальше от его кабинета.

Да сколько можно, Полина, изводить себя?

Ты же видишь, он непробиваемый!

Тётин крокодиловый костюм забраковал! Да, между прочим, дядя Вадик только на него и повёлся!

Последние слова говорю себе уже сквозь рыдания, прячась в маленькой каморке за туалетом. Мы зовём это помещение бытовкой, и я облюбовала его для таких вот ситуаций: когда нужно выпустить пар после разговоров с шефом или просто спрятаться ото всех.

На этот раз мне требуется больше времени.

Потому что глупые надежды нужно разбить, собрать осколки и запихнуть их подальше от посторонних глаз. Как он может так? Сначала смотреть с теплотой, нежностью даже, а потом прочесать, как сидорову козу за то, что я всего лишь хотела ему понравиться?

Нечестно.

И подло.

И жестоко.

Может, ну его? Закончить весь этот цирк, и жить своей обычной жизнью?

Глупости.

Моё бедное сердечко реагирует только на него.

Значит, любить безответно — единственное, что мне остаётся.