Расчетам вопреки

8

— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь, Флори, милая? По мне, ты несколько бледновата.

Флоримел вытерла большое фарфоровое блюдо и поставила его в буфет. Утренние приступы тошноты и предсвадебная суматоха помогали ей избегать Синди большую часть времени. Но сегодня везение кончилось: вот уже час кузина ходила за ней как тень.

— Я себя хорошо чувствую, — сухо ответила она. Заботливость Синди ни на секунду не обманула Флоримел. — И уверена, что замечательно все перенесу.

— Ну ладно, — скептически заметила та. — Просто мне бы не хотелось, чтобы очередной приступ застал тебя в ресторане.

Флоримел повесила влажное полотенце на деревянную стойку для тарелок и сняла передник.

— Спасибо за заботу, Синди. Но это всего-навсего предсвадебный обед, а не прием в королевском дворце. Если мне станет нехорошо, я поеду домой.

— Как скажешь. — И кузина небрежно пожала плечами. — Жаль, что я не могу помочь тебе с посудой, но это испортит мой маникюр. Не хочешь себе такой же?

И Синди продемонстрировала десять идеально накрашенных ноготков идеальной формы. Из-за ярко-красного цвета и длины в дюйм они напомнила Флоримел когти хищника.

— Боюсь, пациентки умрут от страха, если увидят меня с такими ногтями.

— Ах, ну да, я и забыла, что ты дни напролет принимаешь роды. — Поколебавшись мгновение, Синди спросила: — Но теперь, когда мы одни, скажи, когда у тебя будет свой ребенок.

Как врач, Флоримел знала, что невозможно одновременно чувствовать жар и озноб, однако сейчас с ней произошло именно это.

— Не знаю. Когда будет, тогда и будет.

— Ни за что не поверю, что вы с мужем не говорили на эту тему, — продолжала Синди. — Ну, в конце концов, поженились же вы. Естественно подумать и о ребенке.

— Правда? — Флоримел решила дать кузине понять, что не у нее одной есть коготки. — А ты думала о детях оба раза, когда выходила замуж?

Она еле успела уловить раздражение, мелькнувшее в глазах Синди, но прекрасно поняла, что попала в цель.

— Я была бы рада завести детей с обоими моими мужьями, — холодно произнесла кузина. — К несчастью, в первом браке я не смогла забеременеть. А если бы знала, что так быстро потеряю бедняжку Питера, я бы, конечно, поторопилась бы с детьми…

— Помнится, дорогуша, в первом браке ты не могла забеременеть по той простой причине, что заставила мужа сделать операцию, после которой ни о каких детях и речи не идет. А что до Питера… Сколько ему было, когда вы поженились? Семьдесят восемь? И как долго ты собиралась ждать?

— Вредничаешь, — сказала Синди. Но вид у нее был, однако, нисколько не обиженный, а странно удовлетворенный. — А все из-за Энтони, я знаю! Все еще злишься на меня из-за него — вот и отпускаешь колкости.

Неправда. Может, постоянное соперничество с Синди когда-то мешало ей, но только не теперь. Сейчас бравада кузины и ее попытки взять вверх казались печальной и жалкой игрой с целью привлечь к себе внимание.

— Извини, Синди, — сказала Флоримел, внезапно чувствуя себя удивительно зрелой и взрослой. — Я просто хотела сказать, что каждая пара заводит детей тогда, когда считает это нужным. А Энтони и все остальное — это прошлое. Далекое прошлое.

Должно быть, было в тоне или в манере говорить Флоримел нечто такое, что убедило кузину в ее искренности.

— Ну ладно… Я… я рада это слышать, — пробормотала Синди, не собираясь, однако, отступать от темы. — Я просто подумала, что ты захочешь родить ребенка как можно скорее. Ты ведь вообще собираешься, да?

— Когда-нибудь… я бы этого хотела, — убежденно сказала Флоримел.

— Когда-нибудь? — скептически повторила Синди. — Не сейчас?

— Как-то расписания не составляла, — заметила Флоримел.

— А Рэндалл станет ждать?

— Послушай, Синди, а почему бы тебе самой не спросить его об этом?

— Спрошу обязательно. — Синди снова просияла. — Кстати, где он? Я не видела твоего мужа все утро.

Флоримел почувствовала, что давление у нее подскочило, и напомнила себе, что Рэндалл Бриджуотер ей вовсе не муж и что если она его ревнует, то не из-за своего состояния, а по причине собственной дурости.

— Они с Брайаном забрали мальчишек и поехали к портному мерить смокинги. Не скоро еще появятся.

— Эгей, мам! Мама, ты где? — В кухню ворвался один из сыновей тети Джейн и дяди Брайана.

Можно подумать, паренек подслушивал под дверью. Он обежал вокруг стола и набросился на Флоримел:

— Где мама?

— Наверху, — коротко ответила Флоримел, едва успев ткнуть пальцем в нужном направлении. — Вы что, уже вернулись?

— Только что! — крикнул мальчишка, исчезая за дверью.

Флоримел посмотрела на кузину. Та улыбалась с таким видом, будто выиграла в лотерею.

— Ну, так можешь пойти и расспросить Рэндалла, о чем хочешь.

— О чем меня расспросить?

Рэндалл стоял в дверном проеме. Флоримел показалось, что из комнаты улетучился весь кислород и стало нечем дышать.

— Рэнди! — взвизгнула Синди словно девица-подросток, увидевшая своего кумира. — Как ты вовремя!

Флоримел почувствовала, что ее бросает попеременно то в жар то в холод, когда она смотрит, как Синди несется по кухне навстречу ее «мужу». Может, прошлое вполне можно оставить в покое, но, когда речь заходит о Рэндалле Бриджуотере, это совсем другое дело.

Рэндалл посмотрел на льнущую к нему Синди, затем перевел взгляд на Флоримел.

— Я вам зачем-то был нужен?

— Ей — нет, мне, — быстро ответила Синди, повиснув у него на руке. — Я хотела спросить у тебя одну вещь.

Рэндалл снова взглянул на Флоримел.

— Да? И какую же именно?

— Ну, твоя жена не хочет говорить на эту тему, вот я и решила спросить тебя, — сказала Синди, дергая его за руку. — Как тебе, не терпится стать папой?

Увидев на лице Рэндалла странное выражение, Флоримел почувствовала, что холодеет от ужаса. Подожди же, дорогая кузина!..

— Ну… — начал Рэндалл после секундного колебания. И, бросив на Флоримел взгляд, от которого у нее моментально поднялась температура, закончил: — Я всегда рад.

— Мне надо тебе кое-что сказать.

Флоримел вытащила расческу из волос Айрин и посмотрела на отражение подруги в зеркале.

— Ну, так скажи.

— Обещай сначала, что не будешь сердиться.

Флоримел взяла щипцы, готовясь накрутить на них рыжеватую прядь. Но Айрин соскользнула со стула и сжала ее руку.

— Правда, дай слово!

Судя по лицу подруги, дело было нешуточное.

— В чем дело?

— Флори, — начала та, и по ее щеке скатилась слезинка. — Я все знаю про ребенка…

— О нет, — простонала Флоримел, чувствуя, что и ее глаза наполняются слезами. — Мама же обещала никому не рассказывать!

— Но разве это не замечательно? — Айрин шмыгнула носом и обняла сестру своего жениха.

Флоримел не знала, сколько времени они простояли, плача друг у друга на плече, однако щипцы успели остыть. Когда подруги посмотрели друг на друга, глаза у обеих были красные, а веки опухшие.

— И не обижайся на маму. Я буквально силой заставила ее все мне рассказать. И она велела мне молчать, потому что у вас с мужем… не все гладко.

— Ничего, все будет хорошо, — стоически ответила Флоримел. — Не волнуйся за нас. — Желая изменить направление беседы, она ткнула пальцем в зеркало. — Ой, ну ты только посмотри! Давай-ка возьмемся за твои волосы, а то толку не будет.

— Ерунда! — бодро отозвалась Айрин. — Я слишком счастлива, чтобы переживать из-за таких пустяков.

— Ты запоешь по-другому, когда появится фотограф с камерой.

Айрин посмотрела в зеркало и скривилась.

— Боюсь, ты права.

— Я бы сказала тебе о ребенке, — сказала Флоримел, снова взявшись за щипцы. — Но после свадьбы. Не хотелось портить вам с Джефри такое событие.

— Ох, Флори, — выдохнула Айрин, едва не расплакавшись снова. — Я понимаю тебя, но мы с Джефри ужасно за вас рады. — Внезапно она серьезно посмотрела на Флоримел. — У вас точно все будет в порядке?

Флоримел сжала руку подруги, ненавидя себя за ложь.

— Надеюсь, что так.

— Просто вы так подходите друг другу. Вы выгладите такими счастливыми, когда вместе…

Флоримел изо всех сил попыталась игнорировать ком в горле.

— Не сейчас. Поговорим попозже на эту тему, ладно? — Но, увидев странное выражение лица Айрин, спросила: — Что еще?

Та вздохнула с несчастным видом.

— Кузина Синди — она тоже все знает…

Щипцы в руке Флоримел дрогнули.

— Что?!

— Ты же обещала не нервничать!

— Ничего я не обещала. — Флоримел почувствовала, что по ее спине снова бегут проклятые мурашки. — Но откуда?

— Ты же знаешь лучше меня, что она вечно подслушивает, — пожаловалась Айрин. — Она пряталась за дверью, когда мы говорили с твоей мамой. Совести у нее ни на грош, у этой Синди. — Айрин похлопала Флоримел по плечу. — Ну не расстраивайся, пожалуйста!

Флоримел глубокого вздохнула. Да, не самый удачный выдался денек. Еще и за половину не перевалил, а уже столько всего случилось… Все шло не так, как она рассчитывала. Но как-то же шло! Мужа она своим родным представила, про ребенка сказала, как бы ненароком намекнула на трудности в семейной жизни. Ладно, хватит переживать из-за пустяков!

— Да я не расстраиваюсь, — почти с облегчением сказала она. — Рано или поздно все равно бы об этом узнали все. Так почему бы и не Синди?

У Айрин был такой вид — удивление, смешанное с облегчением, — что Флоримел рассмеялась.

— Хватит о ней. Давай займемся твоими волосами — пока Синди не начала всем рассказывать, на какой растрепе женится Джефри.

— Ох, Флори, — вздохнула Айрин. — Я ужасно счастлива и хочу, чтобы и вы с Рэндаллом тоже были счастливы.

— Мы стараемся, — уверила подругу Флоримел, смахнув невольную слезинку. — Стараемся.

— Лучше бы ты меня предупредила.

Флоримел подняла утюг от платья, но на Рэндалла не взглянула. В ее памяти слишком хорошо запечатлелся образ Рэндалла Бриджуотера, в одних джинсах стоящего перед зеркалом в ванной. Хоть снимай рекламный ролик о бритвенном станке…

— Когда бы я успела это сделать? — спросила она, ставя утюг на подставку и передвигая платье на гладильной доске.

Рэндалл выглянул в открытую дверь ванной с бритвой в руке.

— До того, как все начали меня поздравлять.

Флоримел снова взялась за утюг и принялась осторожно гладить роскошное шелковое черное платье. День выдался не менее суматошным, нежели утро. Синди рассказала всем о том, что Флоримел ждет ребенка, так что на «супругов» посыпались поздравления и добрые пожелания — вместе с объятиями и поцелуями. К сожалению, Рэндалл ходил с Джефри за покупками и явился обратно прямо в разгар поздравительной кампании.

— Это было несколько затруднительно сделать, когда Синди уволокла тебя из кухни неизвестно куда.

Рэндалл сделал большие глаза, намыливая лицо.

— Мы ходили с твоим отцом в гараж, она просто увязалась за нами.

Флоримел пожала плечами как могла небрежнее, чувствуя, однако, как где-то внутри нее закипает гнев. Надо думать о сегодняшнем ужине и о завтрашней церемонии, после которых она забудет о дурацкой ревности раз и навсегда.

— Неважно. Я хотела только сказать, что у меня не было возможности поставить тебя в известность.

Рэндалл смотрел в зеркало, наклонившись над раковиной и проводя бритвой по щекам.

— Что ж, сейчас мы одни. Что-нибудь еще в этом роде ожидается?

Флоримел поставила утюг.

— Раз ты сам заговорил об этом…

Рэндалл увернул воду в кране.

— И?

Нарушив данное себе обещание, Флоримел посмотрела на него.

— Ну, я еще сделала пару намеков…

— Намеков?

— Ну да, ты же понимаешь, — сказала она быстро, отводя глаза. — Насчет развода.

— Да?

Что-то в голосе Рэндалла заставило Флоримел снова взглянуть на него. И она поразилась, каким неподвижным стало его лицо.

— Просто представился удобный случай. Я говорила с мамой, и… — Флоримел уверяла себя, что у нее нет никакого повода чувствовать себя виноватой.

Она сняла платье с доски и повесила его на обтянутую шелком вешалку.

— Так, значит, ты сказала матери, что у нас будет ребенок, а затем добавила, что мы собираемся разойтись?

— Да нет же, — произнесла Флоримел, защищаясь. Ну как же обойтись без развода? — Я же говорю, что просто намекнула, что у нас не все гладко, вот и все. — Она поправила платье на вешалке и застегнула молнию. — Уверена, об этом уже знает благодаря Синди вся семья.

— Тогда кое-что становится понятным, — сказал Рэндалл, помедлив мгновение.

— Что именно?

Рэндалл снова посмотрел на свое отражение в зеркале.

— Слова твоего отца.

— Моего отца? — Флоримел повесила платье рядом с таким же шелковым черным жакетом. — И что же он сказал?

— Велел не все принимать близко к сердцу. — Рэндалл повернулся к зеркалу другой стороной лица и начал брить вторую щеку. — Сказал, что у женщин в положении несколько портится характер.

— Портится характер? — Флоримел протянула руку за стоящими в шкафу туфлями, но застыла на месте. — Мой отец так сказал?

Рэндалл осторожно двигал нижней губой, выбривая подбородок.

— Вообще-то, если честно, твой отец сказал, что женщины становятся очень вспыльчивы.

— Вспыльчивы, — пробормотала Флоримел, хватая черные туфли на шпильках и насаживая их на ноги.

Потом она направилась к ванной. Черные колготки и туфли на высоких каблуках выглядели весьма странно в сочетании со старым коричневым платьем. Она осторожно обошла Рэндалла, мысленно сказав себе, что кожа — это всего лишь кожа и что мимолетное прикосновение ничего не значит.

— И если я… — Флоримел сделала паузу и посмотрела на Рэндалла в зеркало, — вспыльчива, так это только потому, что мужчины постоянно отпускают глупые замечания.

Темные глаза Рэндалла нашли ее глаза в зеркале.

— Ты немножко раздражена, да? — Он сделал паузу, чтобы ополоснуть бритву. — И обрати внимание, я не сказал, что ты вспылила.

— Если я и в самом деле несколько раздражена, так это не без причины, — настойчиво продолжала Флоримел, по-прежнему чувствуя себя виноватой. — Меня надоело служить единственной темой для разговоров.

Рэндалл снял с шеи полотенце и вытер остатки крема с лица.

— Нельзя же винить родных, что они радуются за тебя. Ребенок — это большое событие. А еще их волнует твое будущее. Сама дала им понять, что у нас не все ладно.

— Не защищай их! — отрезала Флоримел, расстегивая косметичку и доставая тушь для ресниц. — Вообще, все это называется «лезть в чужие дела». Почему бы людям не заниматься своими?

— Они — твоя семья. Возможно, они считают, что твои проблемы — это их дело.

Флоримел лихорадочно водила по ресницам щеточкой.

— Да уж! Особенно Синди!

— Ну, не уверен, что занес бы кузину Синди в ту же графу, что и остальных твоих родичей.

— Да? — Флоримел швырнула тушь обратно в косметичку и взяла расческу. — И в какую графу ты бы ее занес?

Рэндалл повесил полотенце на сушилку и вышел из ванной.

— Во всяком случае, не в ту, что твоих родителей и брата.

Флоримел посмотрела ему вслед и так энергично стала расчесывать волосы, что на глаза у нее навернулись слезы.

— Я знаю, куда бы ты не прочь ее занести.

Рэндалл повесил серый твидовый пиджак рядом с ее платьем.

— Правда?

— Да ладно, Рэнди, — воскликнула Флоримел, швыряя расческу в сумочку и тоже выходя из ванной. — Ты же понимаешь, что она делает!

— Что я понимаю? — поинтересовался Рэндалл.

— Перестань притворяться! — фыркнула Флоримел, расстегивая карман своего чемодана и доставая небольшой плоский футляр, обтянутый бархатом. — Она же увивается вокруг тебя с момента нашего приезда!

Рэндалл вынул из сумки угольно-черные брюки.

— И дальше что?

— Не говори мне, что ничего не понимаешь.

Он остановился и покачал головой.

— О чем ты?

Флоримел открыла футляр и достала из него жемчужное ожерелье.

— Мы говорим о тебе и о Синди.

Рэндалл снова покачал головой.

— Нет, это ты говоришь о Синди. Я говорил о том, что твои родные заботятся о тебе.

Флоримел почувствовала, как ей в лицо бросилась краска. Они не женаты, но, кажется, она говорит с Рэндаллом как ревнивая жена.

— Не оставить ли нам эту тему? Если мы не поторопимся, то опоздаем к обеду.

— Как скажешь, — отозвался Рэндалл, вынимая черную водолазку и натягивая ее через голову. — Извини, если я сказал что-то не то.

— Это не ты, — со вздохом признала Флоримел, надевая ожерелье. — Извини, я, кажется, несколько… нервная сегодня.

— Ну вот, опять извиняешься, — сказал Рэндалл, поправляя высокий ворот. Поглядев в ее сторону, он увидел, что Флоримел пытается застегнуть ожерелье. — Давай помогу.

— Спасибо, — отозвалась она и подняла волосы, чтобы Рэндалл мог застегнуть ожерелье. — И мне жаль, что я… Короче, неделю легкой не назовешь.

— И как сказал твоей отец, женщины в положении…

Флоримел обернулась и бросила на Рэндалла предостерегающий взгляд.

— Осторожнее. Не думаю, что нам стоит начинать все сначала.

— Твой отец сказал, — быстро продолжил Рэндалл, — что женщины в положении весьма эмоциональны.

— А не «вспыльчивы»?

Рэндалл чуть склонил голову.

— Я хотел быть дипломатичным.

Флоримел издала смешок.

— Ты быстро учишься.

— Он сказал, что твоя мать была весьма эмоциональна, когда носила тебя и Джефри. — Рэндалл наконец пропустил золотой крючочек в ушко застежки. — А ты очень похожа на твою мать.

Почему-то эти слова подействовали на Флоримел так, будто ей в лицо выплеснули ледяной водой. Она любила и уважала мать, но всякому видно, что они совершенно не похожи!

— Что?! — Она обернулась с такой скоростью, что ее волосы взлетели, и свирепо уставилась на Рэндалла. — На что это ты намекаешь?

— Э-э-э… — промямлил тот, ошеломленный. — Ни на что…

Флоримел подошла к шкафу и сорвала платье с вешалки.

— Вы что-то обсуждали за моей спиной.

— Флори, послушай, я даже не знаю…

— И скажи мне, пожалуйста, — потребовала Флоримел, скидывая домашнее платье и надевая шелковое черное, — что там еще тебе наговорила Синди?

— Синди? При чем тут опять Синди?

— Потому что мне кажется, что это она тебе всего обо мне наболтала.

Рэндалл снял джинсы, бросил их на кровать и начал надевать брюки.

— Понятия не имею, о чем ты.

— Ой, да все ты прекрасно понимаешь!

Флоримел извивалась, пытаясь дотянуться до молнии на спине платья.

— Ты все время это повторяешь, — заметил Рэндалл, беря ее за плечи и разворачивая — не слишком-то мягко.

Затем он застегнул молнию платья одним быстрым движением. Черный шелк тесно облегал талию и бедра, что еще сильнее разозлило Флоримел.

— Потому и повторяю, что это правда.

Рэндалл надел черные кожаные туфли.

— Это просто безумие какое-то!

— О, ну вот, я уже и безумная, — выдохнула Флоримел, пытаясь втянуть живот.

Потом подошла к шкафу и сняла с вешалки черный шелковый жакет.

— Сначала, значит, нервная, потом вспыльчивая, а теперь уже и безумная.

— Нет, — сказал Рэндалл, надевая твидовый пиджак и подходя к двери.

Повернув ручку, он распахнул ее и отступил в сторону, пропуская Флоримел.

— Безумная — сразу.

Внезапно Флоримел застыла посреди комнаты как вкопанная. Она смотрела на Рэндалла, который держал для нее дверь открытой, пока до нее доходило, что случилось.

— О Боже мой, — выдохнула она, хватаясь за жакет и накидывая его на плечи, словно это было полотенце, а она вышла из душа. — Ужас какой!

— Да в чем дело?

— Ты посмотри на нас, — сказала Флоримел, тыча пальцем сначала в Рэндалла, потом в себя. — Посмотри только.

Взгляд Рэндалла беспомощно последовал за ее пальцем.

— Ну так что же?

— Мы… мы же одеты! — простонала Флоримел.

Рэндалл поглядел на свой серый пиджак, на черную водолазку и на черные брюки, пытаясь понять, что Флоримел имеет в виду.

— Ну да, одеты. А что?

Флоримел смотрела на него, не в силах поверить собственным глазам. Откуда такая рассеянность? Неужели они так увлеклись спором, что даже ничего не заметили? Как-то между прочим, посреди сердитых слов и эмоциональных восклицаний оба ухитрились переодеться на глазах друг у друга!