Рассказы

Варнер и жена

Тщательно изучив свое отражение в зеркале, Лора Варнер, довольная результатом, застегнула на все пуговицы великолепно сшитый голубой жакет, надела шляпку и взяла пухлую папку из коричневой кожи, лежавшую на туалетном столике. Потом повернулась и позвала мужа, который находился в соседней комнате:

— Тимми!

Подождав ровно полсекунды, она позвала снова, причем на этот раз в ее голосе отчетливо прозвучало крайнее нетерпение:

— Тим-ми!

Дверь открылась, и на пороге появился мужчина. Он был около пяти футов и трех дюймов роста, а вес его, вероятно, составлял сто пятнадцать, ну, может, сто двадцать фунтов — в общем, малыш. Редкая рыжая челка падала на левую бровь, усы, тоже редкие и рыжие, обвисли в доблестной, но неудачной попытке достать до пухлых губ, уши гигантского размера странным образом вытянулись вверх, словно у насторожившейся лошади.

Маленькие, глубоко посаженные глазки выражали робость, застенчивость и покорность и тем не менее светились живым умом. Это и был Тимоти Д. Варнер.

— Доброе утро, дорогая! — сказал он, сделав от порога три шага и замерев на месте, словно хорошо вымуштрованный слуга.

— Где ты завтракал? — повернулась к нему жена проигнорировав приветствие.

Мистер Варнер моргнул и извиняющимся тоном пролепетал:

— Я не завтракал.

— В самом деле? Я так и думала. Я же сказала прошлым вечером, что хочу поговорить с тобой за завтраком насчет дела «Хамлин и Хамлин».

— Я помню. Прости. Но ты понимаешь… — Мистер Варнер замялся. — Я… Дело в том, что будильник не зазвонил.

— А ты его завел?

— Нет.

Лора Варнер вздохнула, удрученная в очередной раз мужской логикой.

— Тимми, ты просто невозможен! Так что насчет дела «Хамлин и Хамлин»? Ты его просмотрел?

Этот, казалось бы, простой вопрос окончательно поставил мистера Варнера в тупик. Он залился краской, помолчал и наконец промямлил:

— Нет… э-э… я что-то читал…

— Ты имеешь в виду, что в глаза его не видел?

Он неохотно кивнул.

— Что же ты в таком случае делал? Когда я ложилась спать, в твоей комнате горел свет.

Мистер Варнер молчал, уставившись в пол.

— Чем ты занимался?

Молчание.

— Я задала тебе этот вопрос дважды, Тимми: что ты делал? — Тон миссис Варнер был совершенно безжалостным.

Мистер Варнер, убедившись, что помощи ему ждать неоткуда, поднял голову и встретил взгляд жены.

— Я играл в солитер, — отважно заявил он. Затем, прежде чем разразилась настоящая буря, извиняющимся тоном продолжил: — Я не знал, что это срочно, дорогая… А хочешь, давай я пролистаю его прямо сейчас.

Дело не станут рассматривать раньше двадцать пятого.

Кстати, ты сказала, что все проработала и единственное, что требуется, это мое мнение по одному или двум незначительным пунктам. И если бы я знал, что тебе и правда нужно… — Он вдруг замолчал.

— Ну? Если бы ты знал, что мне и правда нужно…

— Да нет, ничего, — промямлил мистер Варнер.

— Что ты собирался сказать?

— Э-э… совет… если тебе нужен мой совет…

— Твой совет! Ты думаешь, что мне может понадобиться твой совет?!

— О, дорогая, конечно нет! — воскликнул мистер Варнер так, словно эта идея была полнейшим абсурдом.

— Надеюсь, что нет, — фыркнула жена. — Я вполне способна вести дела без тебя, Тимми. Но ты же все равно ничего не делаешь, только слоняешься вокруг и читаешь, вот я и подумала, вдруг тебе повезет и ты сможешь пролить свет на вопрос об аннулированных залоговых правах, который слишком уж запутан и чрезвычайно важен в этом деле. Впрочем, у меня и так все под контролем.

— Но ведь до двадцать пятого еще уйма времени, — робко заметил мистер Варнер.

— Да, — согласилась его жена. — Только, к твоему сведению, это дело продвинули вперед. Слушание назначено на сегодня.

— На сегодня! Но что… Тогда, возможно… я смогу просмотреть его утром и поговорить с тобой за обедом… в перерыве…

— Мой дорогой Тимми, — улыбнулась миссис Варнер, — ты, кажется, и впрямь думаешь, что я нуждаюсь в твоих советах. Не беспокойся об этом — я прекрасно справлюсь сама. Поиграй-ка лучше в солитер. — И она направилась к двери.

— Десять долларов за очко, — сообщил мистер Варнер ей в спину. — У меня уже шестьдесят две тысячи Долларов.

— Великолепно! — Она насмешливо улыбнулась через плечо. — Пока, Тимми!

Мистер Варнер пристально смотрел на закрывшуюся за женой дверь добрых тридцать секунд, потом повернулся и пошел в свою комнату завершить прерванный туалет. Приведя себя в порядок, он спустился в столовую.

В дверном проеме появился Сэди, повар четы Варнер.

— Доброе утро! — недружелюбно бросил он.

— Я понимаю, что опоздал, — сказал мистер Варнер, вяло попытавшись придать голосу жизнерадостные интонации. — Полагаете, я мог бы получить пару яиц на завтрак, Сэди?

— Жареные или вареные?

— Э-э… яйца-пашот.

Мистер Варнер никогда не ел яиц, приготовленных другим способом, но Сэди неизменно спрашивал его:

«Жареные или вареные?» — по этой причине мистер Варнер каждый свой день начинал с таким чувством, будто его обидели. Чрезвычайно неприятное чувство, но он к нему привык, так что и в этот раз сел за стол и, помотав головой, придал своим мыслям другое направление.

Значит, «Хамлин и Хамлин» против компании «Окна и двери для всех» будет рассматриваться в суде сегодня.

«Нет никаких поводов для беспокойства», — решил мистер Варнер. Несомненно, его жена, как она и сказала, прекрасно справится без посторонней помощи. Другого от нее никто и не ожидает, поскольку она — самый способный адвокат в Грантоне как среди женщин, так и среди мужчин.

Все так говорят, включая и мистера Варнера. Разумеется, он заявил об этом раньше всех. Да, он первым это понял, и за все пятнадцать лет супружества карьера миссис Варнер неуклонно шла в гору в соответствии с его ожиданиями и ее амбициями.

Мистер Варнер часто возвращался в прошлое и представлял свою жену такой, какой она была в тот день, когда он впервые увидел ее в юридической школе в Нью-Йорке. Его внимание, которое обычно было полностью сосредоточено на гражданских правонарушениях и свидетельских показаниях, внезапно рассеялось, повитало в воздухе и обратилось на пушистую массу ее великолепных каштановых волос. У молодого человека ушло три секунды на то, чтобы обнаружить, что ее личико восхитительно свежо и прелестно — открытие, совершенно нетипичное для юноши с таким темпераментом и с такими интересами, как у Тимоти Д. Варнера.

Почему она вышла за него замуж? Для него это оставалось загадкой. Когда, спустя несколько лет после свадьбы, в момент отчаянной храбрости он задал жене этот вопрос прямо, без обиняков, она с циничным юмором ответила, что каждый корабль нуждается в якоре — так, для безопасности. Мистер Варнер прекрасно понял, что значил ее ответ, но предпочел посомневаться на этот счет.

Всего один раз он услышал от нее отчетливое «я тебя люблю», а поскольку в комнате кроме них никого не наблюдалось, подумал, что справедливо было бы утверждать, будто эти слова адресованы ему. В течение шести месяцев после свадьбы она открыто подтверждала это его убеждение, а потом все свое время посвятила карьере.

Они поженились через неделю после окончания трехлетнего обучения в юридической школе и сразу же уехали в Грантон, город с шестидесятитысячным населением на Среднем Западе, — Лора тогда заявила, что у них нет лишнего времени, чтобы терять его на медовый месяц.

По счастью, мистер Варнер оказался наследником состояния своего отца, которое приносило им ежегодный доход в три тысячи долларов, так что на кусок хлеба с маслом им хватало.

Он полагал, и небезосновательно, что они вполне могли бы вместе открыть дело и что это никоим образом не Должно задеть самолюбие Лоры. Но она рассудила иначе и перечеркнула эту идею без особых церемоний. Никакого партнерства. Она способна обеспечить свое будущее Упорным трудом, абсолютно самостоятельно и свободно.

Так что мистер Варнер арендовал один офис для нее — в великолепном здании на Мэйн-стрит — и второй, располагавшийся по соседству, для себя.

На первых порах у Лоры все было прекрасно. Тип деловой женщины не так давно вошел в моду и стал пользоваться в Грантоне большой популярностью, так что город принял адвоката женского пола с распростертыми объятиями. Свои первые два или три дела — конечно, не особенно важных — она провела блестяще.

Потом, ради эксперимента, ее в качестве консультанта пригласила корпорация, владеющая крупнейшей фабрикой в городе. Лора избавила бизнесменов от беспокойства и сохранила для них изрядную сумму денег, намекнув, каким образом можно доказать, что один из досадных парламентских законодательных актов противоречит конституции.

Она и мистер Варнер провели целую неделю, изучая по вечерам эту проблему. То, что именно мистеру Варнеру посчастливилось найти зацепку, было конечно же чистой воды удачей. Так сказал сам мистер Варнер, и жена вежливо с ним согласилась. Она не видела необходимости обращать внимание руководства корпорации на имя своего мужа, когда излагала решение проблемы, принесенное на совет директоров в ее собственной хорошенькой головке.

В итоге это принесло ей долю в юридическом бизнесе корпорации и вдобавок восхищенный интерес со стороны солидных деловых людей города. Они начали относиться к ней серьезно. В конце года один из этих воротил поручил ей по-настоящему крупное и ответственное дело. Браться за него ей было страшновато, и она поделилась своими опасениями с мужем.

— Моя дорогая, — ответил мистер Варнер, — ты чрезвычайно умная женщина. Ты выиграешь это дело, я абсолютно уверен. — И он немедленно уселся и решительно атаковал предварительные материалы с обоих флангов и по центру. Результат своих двухнедельных трудов он оформил, переплел и вложил в ручки жены.

Миссис Варнер отблагодарила его за неоценимую услугу поцелуем — это был первый поцелуй, полученный им за четыре месяца. Это была его награда. Ее же вознаграждение составили четырехзначный гонорар, значительный рост престижа и непрекращавшиеся хвалебные речи со стороны мужчин.

С того дня офис Лоры был постоянно переполнен клиентами, а ее портфель — документами.

Что же касается конторы мистера Варнера, то если она и был чем-то переполнена, так это табачным дымом — сам хозяин занимал чрезвычайно мало места, а больше в его кабинет никто не заглядывал.

И тем не менее в течение пятнадцати лет он каждый день исправно приходил в свой офис, обычно к двум часам пополудни, откидывался на спинку стула, водружал ноги на край стола и закуривал трубку. В таком положении он оставался, равнодушно глядя на Мэйнстрит, достаточно времени для того, чтобы выкурить до конца три трубки — от сорока пяти минут до часа с четвертью, в зависимости от качества табака. Потом он возвращался домой и хоронил себя в библиотеке, с головой погружаясь в документы, относящиеся к наиболее важным делам Лоры, которые она настоятельно рекомендовала ему изучить.

Из всего вышеизложенного следует, что мистер Варнер выполнял всю «предварительную работу» жены.

Именно так она это называла — нельзя сказать, что это было точное определение, поскольку фактически он вел каждое дело от начала и до конца, за исключением выступления в суде.

«Но как же так! — воскликнете вы, если вам случилось быть профессиональным адвокатом. — Дело-то заключается именно в этом — трудна именно подготовка.

Кто угодно способен толкнуть речь в суде, если имеет хоть каплю мозгов и здравого смысла».

Может, это и правда. Я не адвокат, ничего не понимаю в судебной процедуре и сообщил вам лишь о том, кто из супругов чего стоил.

Итак, мистер Варнер большую часть времени проводил за подготовительными работами над делами жены, не размениваясь на поиск собственных клиентов. Впрочем, разве его нельзя назвать счастливым обладателем захватывающего хобби? У любого, кто выиграл у самого себя шестьдесят две тысячи долларов, пусть и по десять долларов за очко, карманы не пусты.

Мистер Варнер играл в солитер в одиночестве. Одиночество было его постоянным спутником. Блистательная и обворожительная супруга отдалялась от него все больше и больше, так как ее популярность в высшем обществе Грантона неумолимо росла. Первое время она пыталась выводить мужа в свет, но он успехом явно не пользовался.

Две вечеринки и один роскошный обед сделали для него абсолютно очевидным то, что он занимает позицию, аналогичную позиции супруга примадонны. За его женой ухаживали, она пользовалась популярностью, ей льстили, перед ней заискивали, с ней флиртовали. Она была красива, остроумна, грациозна и на целых четыре дюйма выше мужа. А он был… Что ж, он был просто Тимми, возвращался домой и играл в солитер.

Он играл часами, днями, неделями, месяцами — играл до тех пор, пока ему не давала передышку подготовительная работа по очередному делу жены. Он освоил все варианты и разновидности этой игры, все, о которых ему только доводилось слышать, а когда они ему наскучивали, сам придумывал новые.

В один прекрасный день ему в голову пришла идея.

Он и раньше об этом думал, но никогда еще эта мысль не сверлила его мозг так настойчиво. Весь день он сосредоточенно размышлял, а вечером, после ужина, рассказал обо всем жене. Это, конечно, была безумно смелая идея, и он краснел до корней волос и заикался целых десять минут, прежде чем миссис Варнер раскрыла от удивления рот, разобрав его бессвязное бормотание. Догадавшись наконец, о чем он лепечет, она остановила его восклицанием:

— Мой дорогой Тимми! Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Я сожалею об этом так же, как и ты.

Я бы хотела… хотела стать матерью. Но на самом пике моей карьеры… Ведь это займет много времени. К тому же ты же знаешь — это опасно. Нет, невозможно. Мне очень жаль, Тимми, но никто не может иметь в жизни все. Кстати, вот контракты Тилбери на поставки, просмотришь их? Они должны быть предельно краткими.

Мистер Варнер взял бумаги и отправился с ними в свою комнату. Тот вечер был самым неприятным из всех. Его преследовало восхитительное видение — маленький Тимми, сидящий у него на коленях… Так грубо вычеркнуть его из жизни — как это ужасно и печально. Но разговор с женой заронил в сознание мистера Варнера семена неудовлетворенности своей жизнью, и эти семена дали ростки, которые, несомненно, доказывали то, что он встал на путь спасения.

Тем утром, когда мистер Варнер пропустил завтрак, ростки окрепли и начали ветвиться. Они взволновали его душу как раз в тот момент, когда он уничтожал яйца-пашот, и заставили помрачнеть. Даже воспоминание о блестящей победе в солитер прошлым вечером не принесло ему облегчения и утешения.

— Со мной что-то произошло, — пробормотал он, вышагивая по библиотеке. — Что-то внутри меня, я полагаю. — Он злобно пнул ногой стул, опрометчиво попавшийся ему на пути. — Это точно не желудок — завтрак был вкусным. Думаю, мне надо подышать свежим воздухом.

И он отправился на прогулку. Идя вниз по широкой улице, на которой они жили, обрамленной большими деревьями и живописными клумбами, он не преследовал никакой определенной цели, но вскоре свежий утренний воздух наполнил его легкие, он ускорил шаг и через некоторое время обнаружил, что достиг окраины города.

Следующие полчаса мистер Варнер бродил по лесам, полям и зеленым лугам, потом свернул на узкую извилистую тропинку, ведущую в тенистые заросли. Где-то неподалеку он услышал журчание ручейка и, отыскав его, прилег на берегу. Так, в оцепенении он пролежал еще два часа, а в три снова был дома, чувствуя себя слегка виноватым, потому что пропустил ленч в обществе супруги. Ему всегда нравилось слушать рассказы Лоры о судебных заседаниях, не говоря уж о том, что она обожала, когда он ей внимает. К тому же разве не было ничего особенного, о чем он хотел спросить?

Было, конечно. Дело «Хамлин и Хамлин». Несомненно, все прошло отлично, но он и в самом деле отнесся к нему несколько пренебрежительно, так что хотелось услышать из уст супруги, что все в порядке.

Мистер Варнер взглянул на часы — начало пятого. Ну естественно, теперь уже слишком поздно. Некоторое время он бесцельно бродил по дому, потом взял из библиотеки книгу и направился в свою комнату почитать.

Через час он услышал, как дверь, ведущая из холла в соседнюю спальню, открылась и захлопнулась, а потом через тонкую стену отчетливо донесся стук шагов — Лора ходила взад-вперед по комнате. Мистер Варнер отложил книгу и наклонился вперед, внимательно прислушиваясь в попытке по звукам, доносившимся из-за стены, определить, какова там температура.

Внезапно раздался требовательный окрик жены:

— Тимми!

Он молниеносно вскочил, подошел к зеркалу, поправил галстук, дважды прокашлялся и неохотно направился к двери в соседнюю спальню.

— Тим-ми!

Он открыл дверь и вошел.

— Добрый вечер, дорогая, — сказал он, останавливаясь в трех шагах от порога.

Миссис Варнер сидела за туалетным столиком, поправляя прическу. Ее хорошенькое личико было непривычно красным, когда она в зеркало взглянула на мужа.

Глаза ее были тоже необычно красными, он это заметил сразу и задался вопросом: почему?

— Я не видела тебя за ленчем, — довольно резко начала она.

Мистер Варнер заморгал.

— Угу, — только и смог выдавить он.

— Где ты был?

— Э-э… дело в том… понимаешь… я… гулял.

Миссис Варнер обернулась и воззрилась на него.

— Гулял?

— Да, за городом. Вдоль Вакариша-роуд есть великолепные леса. Полные прекрасных деревьев.

— Да, в лесах обычно много деревьев, — саркастически согласилась миссис Варнер и сама засмеялась над своей шуткой, но мистер Варнер подумал, что она смеется над ним, и ему стало не по себе.

— Мне очень жаль, что я пропустил ленч, — повинился он, меняя тему разговора. — Я хотел спросить о «Хамлин и Хамлин». Полагаю, все прошло хорошо…

— Ну что ж, тут ты ошибаешься. Я не справилась.

— Что?! — Мистер Варнер сделал шаг вперед. — Ты же не хочешь сказать…

— Да. Мы проиграли.

— Но это невозможно! — ошеломленно воскликнул миниатюрный человечек.

— Это правда. Ради бога, Тимми, ты что думаешь, я всегда должна выигрывать?

— Да, — просто ответил он.

Лора снова повернулась к нему, взгляд ее потеплел.

— Наверное, ты и в самом деле так думаешь. Ты прелесть, Тимми. — А потом она выкрикнула с внезапной яростью: — Как бы я хотела, чтобы старый Хамлин услышал то, что ты сейчас сказал!

— Что?

То, что ты сказал только что! — Повернувшись кругом, она оказалась с ним лицом к лицу. — Тимми, как ты считаешь, я отношусь к тем женщинам, которые склонны поплакать?

— Моя дорогая, ради бога, конечно нет! — Мистер Варнер улыбнулся, посчитав эту мысль абсурдной.

— Так вот, сегодня это со мной случилось. А во всем виноват старый Хамлин. Я его ненавижу! Знаешь, что он сказал? Он сказал, что ты выигрываешь все мои дела за меня. Да, так он и заявил. «Моя дорогая миссис Варнер, совершенно очевидно, что в этом деле мы не получили полезного совета от вашего мужа. Так что ваш гонорар я заплачу с огромной неохотой». Вот как он все повернул. И только потому, что был разозлен потерей! Я бы не взяла от него и цента!

Но почему, почему он сказал тебе подобную вещь? — настойчиво поинтересовался мистер Варнер.

— Понятия не имею. Ведь это абсурд! Но он разнесет новость по всему городу, а у меня и так достаточно врагов, чтобы позволить кому-то ухудшить мое положение.

— Никто в это не поверит.

— О, еще как поверят. Завистников убедить проще простого. Но все это ненадолго. Я покажу им. — Хорошенькие губки миссис Варнер сжались, превратившись в тонкую линию. — Ну, поскольку старый Хамлин — лицо заинтересованное, его нетрудно понять, — продолжала она, — он не забыл, как десять лет назад пытался нагло соблазнить меня. Я тебе тогда об этом рассказывала.

— Да, — кивнул мистер Варнер, глядя в сторону. Он подумал, что старый Хамлин был отнюдь не единственным, и сказал себе, что это удобный случай спросить у нее о человеке, который занимал все его мысли уже несколько месяцев. Если бы только у него хватило смелости! Хватило. — И молодой Нельсон тоже! — выпалил он и, спохватившись, испуганно отвел взгляд.

Миссис Варнер, вздрогнув, подняла голову:

— О чем ты толкуешь?

— Э-э… ну ты ведь знаешь… что он… что ты встречаешься с ним…

— Не будь дураком, Тимми. — Хорошенькие губки изобразили улыбку — видимо, их обладательнице пришла в голову мысль, что муж ревнует. — Конечно, я встречаюсь с ним. Я ведь не могу открыто пренебрегать сыном человека, который владеет Грантонской железнодорожной компанией, — он мой лучший клиент. Так что не забивай себе голову всякими глупостями. Ты прекрасно знаешь, что у меня нет времени пускаться в любовные отношения с Джеком Нельсоном и вообще с кем бы то ни было. Даже с тобой, Тимми, дорогой. Ну а теперь пора расстаться — я должна переодеться к ужину.

— Но люди поговаривают…

— Тимми!

Мистер Варнер вышел — вместе со своими ростками неудовлетворенности в душе. С угрюмым спокойствием он снял коричневый твидовый костюм и облачился в смокинг. Он так хотел бы знать, почему оклик жены «Тимми!» совершенно лишает его дара речи.

Когда позвонили к ужину, он тяжело вздохнул.

В течение следующего месяца предположение миссис Варнер о том, что старый Хамлин «разнесет новость по всему городу», целиком и полностью подтвердилось.

Он говорил об этом осторожно, шепотом — в подобных случаях именно такую тактику можно назвать абсолютно эффективной.

Первые толки — плоды его инсинуаций, — достигшие ушей Лоры, исходили из уст ее подруги миссис Лодж на ужине, устроенном в доме последней. Из сказанного следовало, что мистер Хамлин убедил мистера Лоджа — естественно, конфиденциально — в том, что блистательная и прославленная миссис Варнер на самом деле не более чем хорошенькая марионетка, которую дергает за ниточки ее хоть и невзрачный, но чрезвычайно умный муж.

— Конечно, — сказала в заключение миссис Лодж, — все это полнейшая чушь. Разве мы все не слышали собственными ушами, как ты произносишь великолепные речи? Томас Хамлин просто-напросто старый обманщик. Но конечно, все это очень плохо, потому что многие ведь поверят…

А неделю спустя на совещании городской ассоциации адвокатов миссис Варнер, избранная ее вице-президентом, услышала несколько неприятных острот, предназначенных явно для ее ушей. Она сказала себе, что произнесены колкости были презренными завистниками, которых раздражали ее поразительные успехи. Однако цели они достигли.

Лора начала бояться за свою репутацию.

В течение десяти лет ее самомнение подпитывалось хвалебными речами и комплиментами, а теперь в прелестную головку закралась ужасная мысль о том, что в конце концов она может переместиться за тот стол, где кормят одними лишь насмешками. Что касается уменьшения гонораров, это ее не особенно заботило, поскольку она и так была достаточно богата.

Но гонорары вместо того, чтобы уменьшаться, только возрастали, у миссис Варнер появлялись новые клиенты, а старые оставались при ней. Она, естественно, сочла это хорошим знаком, так что все ее страхи постепенно рассеялись. И когда президент Нельсон, руководивший Грантонской железнодорожной компанией, проинформировал ее о том, что защита по знаменитому «Ходатайству об отчуждении», как назвала это дело умеренная пресса, отдана в ее руки, все вернулось на круги своя, и миссис Варнер вновь обрела способность смеяться над своими врагами и клеветниками.

«Ходатайство об отчуждении», поданное городом Грантоном против Грантонской железнодорожной компании с целью получить от них часть их сверхприбыли в размере тридцати тысяч долларов в соответствии с пунктом 14 из договора о предоставлении таможенных льгот, было политическим ходом новой либеральной городской администрации.

Все знали, что город не сможет выиграть это дело.

Каждый адвокат в Грантоне заявлял и публично, и в частном порядке, что у ходатайства нет никакой законной опоры. Но администрации удалось довольно сильно задеть чувствительные струны в душах горожан, и об этом было с триумфом объявлено на первых полосах газет.

Неудивительно, что миссис Варнер чувствовала гордость оттого, что именно ее выбрали защищать в суде интересы компании. С другой стороны, все прекрасно понимали, что в этом деле задача адвоката до смешного проста, и это ее немного раздражало. Например, она услышала, как один из ее коллег сказал:

— Нельсон даже не особенно позаботился о защите.

Стоит только городу подать иск, как судья немедленно его отклонит.

В связи с этим «Ходатайством об отчуждении» миссис Варнер и задумала свой грандиозный план.

Одним солнечным августовским днем, когда она на своем автомобиле быстро ехала по Мэйн-стрит, направляясь в офис железнодорожной компании, ее лицо внезапно обрело выражение глубокой задумчивости, а потом озарилось победной улыбкой.

«Я сделаю это! — твердо сказала она себе. — Все очень просто! И после никто не станет болтать про меня глупостей».

Два часа Лора провела с президентом Нельсоном в его личном кабинете, изучая бесчисленные документы.

Когда они закончили и мистер Нельсон высказал свое восхищение ее прозорливостью и благоразумием, она заявила, что хочет задать ему один вопрос.

— Конечно, задавайте, — добродушно ответил пожилой джентльмен.

— Я хочу знать, — начала миссис Варнер, поднимаясь и надевая перчатки, чтобы показать, что в общем-то дело не такое уж важное и спрашивает она так, между прочим, — для вас имело бы какое-то значение, если бы интересы города в этом деле представлял мистер Варнер, мой муж?

Мистер Нельсон некоторое время пристально смотрел на собеседницу, потом позволил себе улыбнуться:

— Конечно нет. Но почему… Я не знал, что…

— Это еще не решено, — объяснила миссис Варнер. — Но у меня есть основания полагать, что моим оппонентом будет именно он. Конечно, это совершенно конфиденциально, вы понимаете.

Мистер Нельсон, все еще улыбаясь, заверил ее, что будет держать это в полном секрете.

— Меня не заботило бы, даже если бы за них выступал сам сатана, — заявил он. — Мы не можем проиграть. — И торопливо добавил: — Раз вы с нами…

Миссис Варнер поблагодарила его за доверие и вышла. За дверью кабинета она обнаружила высокого молодого человека — тот стоял в коридоре, держа в руке шляпу. Увидев женщину, он поклонился и улыбнулся.

— Миссис Варнер, я прождал здесь два бесконечных часа, чтобы перемолвиться с вами словом. Я уже начал бояться, что отец запер вас там навсегда. Позвольте мне довезти вас до дому. Моя машина уже ждет. — Все это он выпалил на одном дыхании.

— Моя машина тоже готова, — улыбнулась миссис Варнер.

— Пожалуйста! — проникновенно попросил молодой человек.

В конце концов она уступила. Как только они уселись на мягкое кожаное сиденье автомобиля, молодой человек, взглянув на часы, высказал вторую просьбу:

— Не могли бы мы покататься некоторое время? Сейчас только четыре часа, и выдался такой замечательный день…

Ходатайство было немедленно и решительно отклонено:

— Я не бездельница, как вы, Джек. Я должна работать. Прямо домой!

— Ну пожалуйста!

Перед его умоляющими карими глазами устоять было практически невозможно, он был такой привлекательный и такой юный, к тому же он был сыном Генри Блада Нельсона. Но Лора Варнер отнюдь не считала себя легкомысленной женщиной. Она повторила:

— Прямо домой! — Эти слова прозвучали еще более твердо, чем в первый раз. — Домой! — и погрозила ему указательным пальчиком.

Машина помчалась по Мэйн-стрит.

Двадцать минут спустя, когда Лора стояла на ступенях крыльца и пожимала руку своему провожатому, она заметила знакомую фигуру, свернувшую к дому с улицы. Нельсон, проследив ее взгляд, обернулся и увидел подошедшего.

— Добрый вечер, мистер Варнер, — поприветствовал он.

— Добрый вечер. — Мужчины обменялись рукопожатиями. — Так рано вернулась, дорогая? — продолжал мистер Варнер, поворачиваясь к жене. И, не дожидаясь ответа, направился в дом.

— Спасибо, что подвезли меня, — сказала Лора.

Молодой человек надел шляпу и благополучно отбыл восвояси.

За ужином мистер Варнер чрезвычайно нуждался в ком-то, кто мог бы разделить с ним его печаль. Природная живость и без того покинула его в результате разрушительного действия ростков неудовлетворенности, но в тот вечер он был особенно уныл и мрачен. Лора заметила это с некоторым удивлением и почувствовала дискомфорт.

— Что-то не так, Тимми? — поинтересовалась она.

— Все не так, — быстро, без раздумий, ответил он и сразу же, пораженный собственной дерзостью, залепетал что-то о плохом самочувствии.

— Мне очень жаль, — отозвалась жена, и в ее голосе прозвучало искреннее сочувствие. — Я могу что-нибудь сделать?

Он с вымученной улыбкой ответил:

— Нет, — и набросился на жаркое.

После ужина миссис Варнер направилась в библиотеку, сказав, что у нее есть важное дело, которое совершенно необходимо обсудить не откладывая. В унылом молчании мистер Варнер последовал за ней к мягкому гарнитуру, стоявшему между окнами, и уселся на подлокотник кресла.

Это была своего рода революция. Только свободный, отважный, инициативный мужчина может позволить себе усесться на подлокотник. Мистер Варнер никогда прежде не поступал так, ну, разве что уединившись в своей спальне. Но в этот вечер он позволил себе еще большую вольность — прежде чем жена успела ввести его в курс своего важного дела, открыл рот и отчетливо произнес:

— Сегодня я виделся со старым мистером Хамлином.

Лора, уловив напряженность в его тоне, мгновенно вскинула на него глаза:

— Н-да? И что же в этом такого странного?

— Он приходил ко мне в офис.

— В офис?

— В мой офис.

— Надо же! И зачем?

— По его делу против компании «Окна и двери для всех». Знаешь, он подал апелляцию.

— Но почему он пришел к тебе?

Мистер Варнер медлил с ответом. Дело было в том, что он вовсе не собирался упоминать об этом инциденте. И кто только его за язык дернул? Возможно, на него подействовало воспоминание о том, как жена стояла на ступеньках дома за руку с молодым Нельсоном; возможно — и это объяснение можно считать более правдоподобным, — всему виной были неугомонные ростки неудовлетворенности, буйствовавшие в его душе. Так или иначе, мистер Варнер продолжил:

— Он хочет, чтобы я взялся за это дело, несмотря на то, что тебе уже выплачен гонорар.

— И ты за него взялся?

— Конечно нет. Нет. Разве тебя это не оскорбило бы?

Я так ему и сказал. Я ему сказал еще кое-что и чуть не пожалел об этом — он ведь очень сильный человек.

— Сильный?

— Да. Он фактически попытался выгнать меня из офиса. Ему никак не меньше пятидесяти. Но я не отличаюсь крупной комплекцией, так что он подумал, что справится со мной, а я вытолкал его вон и запер дверь.

Миссис Варнер улыбнулась:

— Захватывающий, наверное, был поединок.

— Да уж. Целую минуту мне пришлось попотеть.

Я подумал, ты захочешь узнать об этом…

— Конечно. Я рада, что ты все рассказал мне. А я и не знала, что ты борец, Тимми.

— Ну… — маленький человечек изо всех сил старался не показать, как он доволен собой, — сказать по правде, нет. Но не мог же я позволить ему вышвырнуть меня из моего же собственного офиса!

— Я рада узнать об этом, — продолжала миссис Варнер. — Что ты борец, я имею в виду. Потому что это сделает все гораздо более интересным. Теперь тебе предстоит бороться со мной.

Мистер Варнер три раза моргнул, прежде чем вновь обрел дар речи.

— Бороться с тобой! — в конце концов воскликнул он так, словно ему сообщили, что он призван служить в германскую армию.

— Да. Именно об этом я и хотела поговорить с тобой. Мой дорогой Тимми, ты представляешь сторону города в «Ходатайстве об отчуждении».

— Сторону города! Я! Что… почему… — Он был совершенно выбит из колеи.

— Именно. Город и ты. В деле по «Ходатайству об отчуждении» ты выступаешь на стороне города Грантона.

Мистер Варнер заморгал со скоростью не меньше пятидесяти раз в секунду.

— Моя дорогая Лора… — выдавил он (поверьте, наш герой осмеливался называть жену по имени лишь в минуты крайнего возбуждения). — Моя дорогая Лора, я понятия не имею, о чем нужно говорить на судебном заседании…

Тут миссис Варнер пустилась в объяснения.

— Все очень просто, — заявила она. — Дело в том, что говорить вообще ничего не надо. Как ты знаешь, я представляю сторону железнодорожной компании. Так что мы будем оппонентами. Это моя собственная идея.

— Но зачем? — Он все еще был в полнейшем замешательстве.

— Глупый! Ты что, не понимаешь, что это может положить конец всем абсурдным слухам, которые распускает обо мне старый Хамлин?

— О! — внезапно прозрел мистер Варнер.

— Он больше не сможет болтать о том, что все дела за меня ведешь ты, если мы выступим друг против друга, — продолжала его многомудрая супруга. — Это великолепно сработает. Единственная трудность в том, чтобы защиту интересов города поручили вести именно тебе. Но ты должен с этим справиться. Мэр Слоссон ведь все еще твой хороший друг, так?

Мистер Варнер кивнул.

— Тогда и здесь трудностей не возникнет. К тому же они знают: ни у одного человека в мире нет ни малейшего шанса выиграть это дело, так что им все равно, кто его будет вести. Если понадобится, ты можешь предложить свои услуги, не требуя гонорара. Было бы не плохо, если бы ты встретился с мэром утром.

— Но…

— Что?

— Будет ли это корректно в профессиональном плане?

— Корректно? Что?

— Нам с тобой выступать в роли оппонентов.

— Ради бога! Почему нет?

— Не знаю… Я думаю, вдруг… Нет, все будет хорошо. — С минуту он помедлил, а потом робко добавил: — На самом деле, ты знаешь, мне не очень нравится браться за безнадежные дела.

— Знаю. Я об этом думала. Но ведь никто и не ожидает от тебя победы. Все прекрасно знают, что выиграть это дело ты не сможешь.

— Верно. — Мистер Варнер подошел к окну и остановился, глядя в ночь. Так он простоял секунд десять, потом вернулся к креслу и сел — не на подлокотник, а на сиденье. Взглянув на жену, он обнаружил, что она испытующе смотрит на него; он не мог отвести взгляд от ее свежей бархатистой кожи, красиво очерченных губ и густой массы каштановых волос. Потом внезапно потупился, заморгал и вздохнул.

— Я встречусь с мэром Слоссоном утром, — сказал он.

Лора вскочила с дивана, подбежала к креслу и обвила руками шею мужа.

— Ты прелесть, Тимми! — воскликнула она.

Когда десять минут спустя он вошел в свою комнату, его лицо пылало от воспоминания о поцелуе.

На следующее утро в десять часов Тимоти Д. Варнер позвонил Слоссону и тотчас же получил приглашение к нему в кабинет.

Мистер Слоссон, тридцатитрехлетний атлетически сложенный мужчина с квадратной челюстью был заброшен в мэрию волной либеральных чувств, которые обуревали город во время последних выборов. Он начинал карьеру простым служащим на фабрике, постепенно вырос до статуса управляющего и пробыл на этом посту пять лет, а потом вложил в дело собственный капитал, взятый взаймы у Тимоти Д. Варнера. Слоссон уже вернул деньги, но считал, что он все еще в долгу.

— Вы сильно заняты? — осведомился мистер Варнер. — В приемной так много народу. Наверное, мне нужно было подождать…

— Большинство из них попрошайки, — отмахнулся мэр. — Я никогда не бываю слишком занят для вас, мистер Варнер. Слава богу, я еще не научился забывать друзей, в отличие от многих моих коллег, облеченных властью. Как ваши дела?

Мистер Варнер довольно неубедительно пробормотал, что все в порядке. А потом, словно стараясь поскорее отделаться от неприятной миссии, безо всяких предисловий заявил:

— Джим, я хочу представлять сторону города в «Ходатайстве об отчуждении».

Мэр удивленно присвистнул, но, прежде чем успел промолвить хоть слово, его визитер продолжил:

— Знаю, что у вас много вопросов по этому поводу, но я должен держать язык за зубами. Единственное, что могу сказать вам, — у меня есть на это личные причины. Я прошу вас сделать мне одолжение. Ведь в этом деле у вас нет личной заинтересованности, это все знают, так что ваша репутация вне опасности.

После недолгих раздумий мэр усмехнулся.

— А не миссис ли Варнер будет представлять в суде сторону Нельсона? — полюбопытствовал он.

Ответ был прям и прост:

— Да-

Тогда… будет ли это корректно с точки зрения профессиональной этики?

— Думаю, вполне. Знаете, мы ведь не партнеры.

Снова последовала пауза, в течение которой мэр задумчиво разглядывал пресс-папье, лежавшее на столе.

— Не вижу причин препятствовать вам, — наконец заявил он. — Грэй, адвокат города, назначит вас своим временным заместителем и передаст необходимые полномочия. Он будет рад избавиться от ответственности, поскольку — я должен это с сожалением признать — правы те, кто говорит, что у нас нет ни малейшей надежды на победу. Это очень печально. Ведь люди имеют право на эти деньги, и они должны получить их.

Я знаю, поговаривают, что мы стараемся сколотить некий политический капитал. Может, так оно и есть, но закон в любом случае надо уважать.

— Так мне все же стоит увидеться с Грэем?

— Конечно. Подождите минутку. — Мэр взглянул на часы. — Он вот-вот должен появиться.

Все это привело к тому, что в два часа пополудни мистер Варнер вошел в свой офис на Мэйн-стрит с огромной пачкой документов под мышкой и с чрезвычайно обеспокоенным выражением лица. Бумаги он получил от адвоката города Грэя, который был счастлив избавиться от них, а обеспокоенное выражение лица было вызвано осознанием того, что в ближайшем будущем ему придется провести довольно много не слишком приятных часов за изучением этих самых документов.

Юридическое чутье мистера Варнера довольно быстро подсказало ему, что мэр Слоссон был абсолютно прав, когда заявил, что иск, поданный городом, вполне справедлив. А также, что он не только справедлив, но и безнадежен. Однако, как ни странно, хоть и случилось так, что за это дело мистер Варнер взялся не по своей воле, он вдруг испытал облегчение — словно освободился от своей обычной робости и неуверенности в себе. Вместо этого он ощутил, что в нем растет и крепнет новое чувство — всепоглощающий и захватывающий дух борьбы.

Мистер Варнер уселся за стол, разложил бумаги и принялся изучать договор о предоставлении городскими властями таможенных льгот, который и стал причиной спора. Особое внимание он обратил на параграф 14.

«Параграф 14

Согласно нижеизложенному, всякий раз, когда чистая прибыль первой стороны (Компании) за финансовый год с первого июля по тридцатое июня превысит восемь процентов от величины основного капитала компании, зафиксированного в документах, вторая сторона (Город) имеет право на получение не менее пятидесяти процентов от этого превышения в шестидесятидневный срок сразу после окончания финансового года, в котором была получена прибыль. (Определение чистой прибыли приводится ниже.) Помимо этого, вторая сторона всегда должна иметь доступ к бухгалтерским документам и счетам первой стороны, дабы точно определить вышеуказанное превышение».

— Ни единого шанса, — бормотал себе под нос мистер Варнер. — Мы не сможем выиграть. Это так же ясно и просто как дважды два. Та часть железной дороги, что идет к Вайнвуд-Парк, находится за пределами города, так что на нее таможенные льготы формально не распространяются, значит, не действует и пункт четырнадцать, и город не сможет отобрать ни цента от их доходов. И тем не менее жители Грантона имеют полное право на свою долю. Тот, кто подписывал этот договор от имени города, — либо мошенник, либо круглый дурак!

Он в очередной раз прочитал договор от начала до конца, в том числе изучил пункт о наказании за его нарушение и условия аннулирования. Потом вернулся к параграфу 14 и прочитал его еще несколько раз, сокрушенно качая головой. Затем внезапно замер, коротко вскрикнул и взглянул на календарь, висевший на стене.

Тридцатое августа, — констатировал он, а глаза его немедленно вспыхнули возбуждением. — Просто невероятно — они не могли быть такими дураками! Для этого они слишком осторожны. Хотя… — Он бросился к телефону. — Алло! Мэр Слоссон? Это мистер Варнер… Варнер. Я бы хотел увидеться с вами, всего на одну минуту. Вы будете у себя?.. Я выезжаю сию секунду… Да, кое-что важное!

Он говорил быстро и энергично — он говорил, как человек решительный и деятельный. Так мистер Варнер не разговаривал ни с кем уже пятнадцать лет. Он с удивлением осознал это, пока мчался по Мэйн-стрит, на ходу высматривая свободное такси. Он чувствовал крайнее изумление и возбуждение, он чувствовал себя возродившимся к жизни.

Его беседа с мэром Слоссоном была краткой. Как только они очутились наедине в кабинете мэра, мистер Варнер спросил:

— Джим, Грантонская железнодорожная компания передала городу чек на долю сверхприбыли за прошлый год? Мэра этот вопрос поверг в изумление.

— Ну конечно нет! — ответил он. — Этого они не делали. Мы предъявили требование на тридцать тысяч… — Он порылся в бумагах, лежавших на столе. — Точнее, на тридцать одну тысячу двести пятьдесят четыре доллара и шестьдесят пять центов в счет нашей доли, включая доходы от линии Грантон-Вайнвуд-Парк, но они отказались платить.

— Знаю, — кивнул мистер Варнер нетерпеливо, — но заплатили ли они проценты от прибыли, полученной на территории Грантона, то есть те десять тысяч, на которые вы имеете бесспорное право согласно параграфу четырнадцать?

— Нет.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Они выражали готовность это сделать?

Мэр подумал несколько секунд.

— Я не знаю, — наконец сказал он. — Кажется, нет.

Меткалф, городской казначей, может вам сказать точно.

А что, это важно?

— Пожалуй, — кивнул юрист.

— Что ж, сейчас позвоним ему.

Но мистер Варнер был уже на полпути к двери.

— Нет, это не телефонный разговор, — заявил он, — может произойти утечка информации. Я повидаюсь с мистером Меткалфом лично. Послушайте, Джим, никому ни слова о том, о чем я расспрашивал вас. Ни единого слова!

И он исчез прежде, чем ошеломленный мэр успел потребовать объяснений.

Меткалф, казначей города, унылый худощавый молодой человек, оказался обладателем широкого гладкого лба и густой черной шевелюры. После того как мистер Варнер изложил суть вопроса, предварительно взяв клятву о молчании на этот счет, молодой человек открыл большую конторскую книгу и, внимательно пролистав ее, пробежал глазами какие-то письма, потом повернулся к адвокату:

— Нет, они не высылали чек, мистер Варнер. Конечно, я и так был в этом уверен, но подумал, что будет лучше подстраховаться. Двадцатого июля я отправил им требование выплатить городу тридцать одну тысячу двести пятьдесят четыре доллара и шестьдесят пять центов.

Двадцать третьего они ответили отказом и отречением от своих обязательств. Двадцать четвертого мы уведомили их, что, если они не заплатят до конца месяца, мы подадим на них в суд. Двадцать пятого они ответили, что, мол, подавайте. Эту переписку, то есть копии писем, через некоторое время мы можем прислать вам в офис.

— Кем заверены письма? — Глаза мистера Варнера сверкнули.

— Джоном Генри Нельсоном, секретарем компании, сыном старого Нельсона, — ответил казначей.

Адвокат вернулся в офис. Глаза его горели ярче, чем раньше, но при этом он хмурился — мысли о последствиях заметно омрачали радость и умеряли энтузиазм.

Мистер Варнер прекрасно осознавал одну вещь — он не сможет противостоять своей жене в суде, а после этого со спокойной душой отправиться домой. Но, несмотря на это, инстинкт борца, проснувшийся в нем, усердно работал и все же побудил его совершить героический поступок. Мистер Варнер справился со своей природной мягкостью и выбрал единственно верный путь — путь готового пойти на риск человека. Он сжег за собой все мосты. Иными словами, отправился в ресторан на Мэйн-стрит, съел две бараньи котлеты с жареным картофелем, а на обратном пути в офис заглянул в мебельный магазин и сделал несколько покупок, договорившись о том, что они будут доставлены в течение часа.

Десять минут спустя мистер Варнер стоял в своем кабинете перед столом, разглядывая телефон с выражением благоговейного ужаса, и говорил себе вслух:

— Я должен совершить самый смелый поступок в своей жизни. Надеюсь, найду в себе для этого силы.

Он дважды кашлянул для куража, громко свистнул, крепко сжал губы и трясущейся рукой взялся за телефонную трубку. Стоило ему сделать это, как внезапно аппарат зазвонил. Мистер Варнер отпрыгнул от стола, как ужаленный, чуть не выскочил из кабинета, свалив по пути стул и больно ударившись головой о дверной косяк.

Но это был всего-навсего мэр Слоссон — звонил поинтересоваться, встречался ли адвокат с Меткалфлом.

Мистер Варнер ответил, что встречался.

— И что же он вам сказал? Присылали они чек? И вообще, что за игру вы затеяли, мистер Варнер?

— Я не хотел бы говорить об этом по телефону, — ответил тот и положил трубку.

Подождав несколько секунд, он снова снял трубку и продиктовал оператору номер своего дома.

— Алло!

Мистер Варнер узнал голос Хиггинса, слуги, и спокойным уверенным тоном попросил к телефону миссис Варнер.

— А кто ее спрашивает? — осведомился Хиггинс.

— Мистер Варнер.

— Кто? Я вас не слышу.

— Ее муж — Тимми! — заорал мистер Варнер.

— О, пожалуйста, подождите минутку.

Гораздо меньше чем через минуту в трубке раздался хорошо знакомый звонкий и приятный голос.

— Алло! Тимми?

— Добрый вечер, дорогая, — отозвался мистер Варнер.

— Было бы совсем не плохо, если бы ты приехал ужинать домой. Где ты? Уже почти семь часов!

Мистер Варнер собрал в кулак всю свою волю:

— Я у себя в офисе и собираюсь ночевать здесь.

Я купил раскладушку, ее скоро доставят сюда. Не могла бы ты отправить Хиггинса или кого-нибудь еще привезти мне сумку… э-э… зубная щетка, расческа… словом, с моими вещами, понимаешь…

— Мой дорогой Тимми! — Миссис Варнер, очевидно, была поражена до глубины души, и ее изумление было столь велико, что передалось даже по телефонным проводам. — Ты с ума сошел? Приезжай домой сейчас же!

— Нет. Я буду ночевать здесь.

— О, ради бога, почему?

— Потому что я не думаю, что было бы правильно нам с тобой жить вместе… пока мы… пока ведем это дело… ну, «Ходатайство об отчуждении», понимаешь. Я выступаю на стороне города. Этим утром я встречался с мэром. Словом, я собираюсь оставаться здесь до тех пор, пока это дело не будет закрыто.

— Мой дорогой Тимми, — голос жены звучал теперь более спокойно, — все эти глупости, которые ты говоришь… Все это крайне глупо! Что изменит твой дурацкий поступок?

— Он многое изменит! Так ты пришлешь мне сумку с вещами?

— Нет, даже и не подумаю! Приезжай домой!

— Ты пришлешь сумку?

— Нет!

— Что ж, тогда я обойдусь без нее, — решительно заявил мистер Варнер с несвойственным ему хладнокровием и бросил трубку. Никогда в жизни — до этого дня — он трубку не бросал. Ни разу.

Он плюхнулся в кресло и промокнул взмокший лоб носовым платком. Геройский поступок был совершен.

Чуждые ему эмоции бушевали в груди — мистер Варнер чувствовал себя способным на все. Вдруг он поднял голову — в его душе шевельнулось мрачное предчувствие.

Да, она может это сделать! Это было бы на нее очень похоже. Он торопливо подошел к двери, запер ее и положил ключ в карман.

Как только он вновь уселся в кресло, зазвонил телефон. Мистер Варнер развернулся и недоброжелательно посмотрел на аппарат. Тот продолжал звонить — долго и настойчиво. Тогда он поднял трубку и положил ее на стол. Потом, усмехнувшись, достал курительную трубку, набил, зажег ее и водрузил на стол ноги.

В таком положении, выпуская клубы дыма, он просидел с полчаса, затем раздался стук в дверь. Адвокат нервно подпрыгнул в кресле, потом, вспомнив о покупках, сделанных в мебельном магазине, неторопливо подошел к двери и выудил из кармана ключ. Но прежде чем вставить его в замок, спросил:

— Кто там?

Молчание. Опять стук.

— Кто там? — повторил он.

До боли знакомый голос ответил:

— Это я, Лора. Впусти меня!

Мистер Варнер почувствовал, как предательски дрогнули колени, но не обратил на это особого внимания.

Он надеялся на то, что дверь добротная и петли смогут выдержать натиск. Крепко сжав в руке ключ, словно это было оружие, он дерзко заявил:

— Не впущу!

— Тимми, открой дверь!

— Я же тебе сказал — нет! — отрезал мистер Варнер.

А потом несколько смягчившимся тоном продолжил: — Я не могу, Лора. Мэру все это не слишком нравится. Ты принесла сумку?

— Да. Я хочу отдать ее тебе. — Внезапно голос ее стал резким: — Не будь ослом, Тимми! Открой дверь!

Но блистательная Лора совершила ошибку. После ее признания, что она принесла сумку, сердце мистера Варнера переполнилось каким-то хмельным возбуждением от осознания того, что она все-таки уступила ему. Он крепко стиснул зубы.

— Если ты принесла сумку, — произнес он наконец, — оставь в холле, я заберу ее, когда ты уйдешь. Впустить тебя я не могу. Я… я не одет. — Конечно, это была ложь, но бедняге она была просто необходима. — И кстати, — продолжал он, — для чего ты хочешь войти? Что тебе нужно?

— Чтобы ты поехал домой, конечно. — Тон ее голоса нельзя было назвать ни молящим, ни командным. — Просто я абсолютно уверена в том, что за тобой нужно кому-то присматривать, Тимми. Ты стал как-то странно себя вести. Открой дверь!

— Нет!

— Пожалуйста!

Это было ужасно тяжело. Мистер Варнер не мог припомнить, чтобы она когда-нибудь прежде произносила слово «пожалуйста», обращаясь к нему. Он скрипнул зубами и дико завопил:

— Уходи!

Секунд десять после этого крика за дверью царило молчание, мистеру Варнеру показалось, что у жены от возмущения его поведением перехватило дыхание. Потом раздался звук удаляющихся шагов и стук каблучков по ступенькам. Он подбежал к окну и проследил за тем, как жена перешла улицу и села в свою машину, стоявшую у тротуара. Автомобиль резко рванул с места и исчез вдали. Мистер Варнер как подкошенный рухнул в кресло; силы его оставили.

Немного погодя он вышел в холл и взял сумку, которую обнаружил за дверью. Вскоре после этого ему доставили раскладушку, он установил ее в углу и лег. В ту ночь ему снились странные сны.

На следующие утро мистера Варнера посетил мэр Слоссон. Он был несколько раздражен той бесцеремонностью, с которой адвокат прервал их телефонный разговор накануне вечером, но извинения принял сразу и беспрекословно и тут же осведомился о причинах, побудивших мистера Варнера задавать столь таинственные вопросы по поводу чека от железнодорожной компании.

— Теперь у меня нет причин умалчивать об этом, — ответил мистер Варнер, взглянув на календарь. — Сегодня тридцать первое августа, так что не важно, пусть хоть весь город узнает. Хотя, пока дело в работе, лучше было бы хранить это в секрете.

— Так что же случилось? — осведомился мэр. — Обнаружили какую-то головоломку?

— Пожалуй, да. Но то, что для меня головоломка и забава, для мистера Генри Блада Нельсона — отнюдь не шутка. Слушайте.

И мистер Варнер, подавшись вперед, начал что-то шептать. Его чуть слышный монолог длился минут пять, был прерван восторженным восклицанием мэра, а потом стал прерываться все чаще и чаще. Когда же адвокат закончил, лицо Слоссона светилось восторгом, ликованием и триумфом.

— Господи боже, мы их прищучили! — вскричал мэр, а его отнюдь нельзя было обвинить в том, что он любитель поминать имя Господне всуе.

— Думаю, да, — согласился адвокат.

— Точно! Абсолютно точно! Осталось только уладить детали, мистер Варнер, уверен, вы и с этим справитесь блестяще. Пожалуйста, сделайте все распоряжения до завтра и пришлите мне копии материалов как можно скорее. И конечно, я не скажу никому ни словечка!

В течение следующего получаса они обсуждали дело с разных точек зрения, а когда мэр ушел, мистер Варнер достал из ящика стола лист бумаги, ручку и написал следующее:

«Миссис Лоре Варнер 621, Мэйн-стрит, Грантон Уважаемая мадам, соблаговолите сообщить, удобно ли будет вам и представителю Грантонской железнодорожной компании встретиться со мной, нижеподписавшимся, в вашем офисе завтра (первого сентября). Возможно, на встрече будет присутствовать мэр Слоссон. Мы хотели бы обсудить все детали иска, поданного городом Грантоном против Грантонской железнодорожной компании.

С почтением, Тимоти Д. Варнер».

Когда мистер Варнер подписывал и запечатывал письмо, на губах его появилась кривая усмешка. Потом он надел шляпу и отправился на улицу, чтобы бросить свое послание в почтовый ящик на углу.

Следующим утром он получил ответ, отпечатанный на пишущей машинке:

«Мистеру Тимоти Д. Варнеру 417, Мэйн-стрит, Грантон Уважаемый сэр, отвечая на ваш запрос от тридцать первого августа, спешу сообщить, что мистер Джон Генри Нельсон, секретарь Грантонской железнодорожной компании, и я ждем вас в моем офисе сегодня (первого сентября) в одиннадцать утра. Однако должна предупредить: если в ваши намерения входит предложение компромисса, наша встреча будет бессмысленной тратой времени. Мой клиент абсолютно уверен в своей правоте в этом деле, так что никакой компромисс его не устроит.

С почтением, Лора Варнер».

Получив это письмо, мистер Варнер почувствовал совершеннейшее нежелание делать то, что он обязан был сделать ради города и ради себя самого. Но упоминание имени молодого Нельсона уничтожило остатки его малодушия. Больше того, когда он позвонил мэру Слоссону, чтобы сообщить ему о том, на какой час назначена встреча, в его голосе настолько явственно звучали нотки мстительности, что мэр даже усмехнулся — он угадал причину и, возможно, был не так уж далек от истины.

Без одной минуты одиннадцать мистер Варнер и мэр Слоссон подошли к подъезду дома номер 621 по Мэйнстрит и поднялись по ступенькам в самый шикарный из всех адвокатских офисов в Грантоне. На двери в конце холла висела табличка с выгравированными на ней золотыми буквами:

«ЛОРА ВАРНЕР

Адвокат».

— Сюда, джентльмены, — указала путь аккуратно одетая секретарша, и они проследовали в просторный, залитый солнечным светом кабинет, окна которого выходили прямо на Мэйн-стрит. За сверкающим полированным столом из красного дерева сидела Лора Варнер, за ее креслом стоял Джон Генри Нельсон.

Все пожелали друг другу доброго утра, и Генри Нельсон предложил посетителям присаживаться. Ни один из этой четверки не чувствовал себя свободно; напряжение наэлектризовало воздух. Миссис Варнер кивком указала молодому Нельсону на кресло справа от себя; ее муж расположился напротив нее, на другом конце стола, и принялся вытаскивать из портфеля необходимые бумаги.

Лицо его пылало.

— Итак, джентльмены, мы ждем ваших предложений, — деловито начала миссис Варнер.

Мэр взглянул на мистера Варнера, который, прочистив горло, спокойно обвел взглядом присутствовавших.

— В первую очередь, — заговорил он, — мы хотим объявить о нашем намерении отказаться от иска, который городские власти подали против Грантонской железнодорожной компании по поводу получения процентов от сверхприбыли. — Адвокат посмотрел на мэра; тот кивнул. — Мы признаем, что по условиям настоящего договора о предоставлении таможенных льгот наши претензии не являются абсолютно законными.

С губ молодого Нельсона сорвалось удивленное восклицание, но миссис Варнер сохраняла поистине олимпийское спокойствие.

— И вы предоставите нам письменное подтверждение? — холодно осведомилась она.

— Несомненно. Оно здесь. — Мистер Варнер постучал по своему портфелю. — Но мы хотели бы обсудить несколько иной вопрос. — Он открыл портфель и вытащил оттуда лист бумаги. — Это копия договора о предоставлении таможенных льгот, который подписан руководством Грантонской железнодорожной компании и администрацией города Грантона. Нет сомнения в том, что вы с ним знакомы, но я позволю себе зачитать вслух параграф четырнадцать. «Согласно нижеизложенному, всякий раз, когда чистая прибыль первой стороны (Компании) за финансовый год с первого июля по тридцатое июня превысит восемь процентов от величины основного капитала компании, зафиксированного в документах, вторая сторона (Город) имеет право на получение не менее пятидесяти процентов от этого превышения в шестидесятидневный срок сразу после окончания финансового года, в котором была получена прибыль. (Определение чистой прибыли приводится ниже.) Помимо этого, вторая сторона всегда должна иметь доступ к бухгалтерским документам и счетам первой стороны, дабы точно определить вышеуказанное превышение». Итак, согласно этому документу избыточная прибыль должна быть выплачена в шестидесятидневный срок по истечении финансового года.

Очевидно, что нарушение этого пункта являлось бы нарушением условий договора. Такое нарушение было допущено. Грантонская железнодорожная компания не оплатила свою избыточную прибыль в размере… — мистер Варнер сверился со своими записями, — десяти тысяч шестисот четырех долларов двадцати центов и не заявила о том, что платеж будет совершен с опозданием. Сегодня первое сентября. Шестьдесят дней истекли.

— Конечно нет! — всполошился молодой Нельсон, вскакивая на ноги. — Конечно мы не заплатили! Вы прекрасно знаете, что мы просто ждали слушания в суде. Мы не отказываемся выплатить десять тысяч и сделаем это в любое время. При чем же тут шестидесятидневный срок! Между прочим, в прошлом году мы отослали чек в октябре, и нам никто не предъявлял никаких претензий.

— Простите меня, мистер Нельсон, — вмешалась миссис Варнер, чье лицо внезапно стало белее мела. Она повернулась к мужу и протянула трясущуюся руку: — Позвольте мне взглянуть на этот договор, — попросила она, теряя контроль над собой.

— С удовольствием, — ответил адвокат. — Но подождите минутку, пожалуйста. — Он повернулся к Нельсону: — В прошлом году вам удалось оттянуть выплату до октября только потому, что прежняя администрация города была с вами в более дружеских отношениях, чем нынешняя. — После этих слов он снова повернулся к жене и указал ей на документ: — Посмотрите, вот здесь, внизу, говорится, что нарушение любого из условий договора о предоставлении таможенных льгот является достаточным основанием для его расторжения. Так что мы хотим объявить о нашем намерении получить полное возмещение за это нарушение. Наши требования таковы. Грантонская железнодорожная компания выплачивает городу тридцать одну тысячу двести пятьдесят четыре доллара и шестьдесят пять центов, то есть производит выплату из расчета полной сверхприбыли, а также обязуется пересмотреть настоящий договор и добавить пункт, в соответствии с которым доходы на линии Грантон-Вайнвуд-Парк будут учитываться при расчете процентов от сверхприбыли. Иначе мы в судебном порядке расторгаем настоящий договор о предоставлении таможенных льгот и отказываемся заключать новый.

— Это же шантаж! — вскричал молодой Нельсон, снова вскакивая на ноги, но под строгим взглядом миссис Варнер тут же уселся на место.

— Вы позволите мне взглянуть на этот договор? — повторила она свою просьбу слегка дрожащим голосом.

Мистер Варнер протянул ей документ.

— Можете взять его себе, — вежливо предложил он. — Это всего лишь копия.

Затем он собрал бумаги, уложил их в портфель и встал.

Вслед за ним поднялся и мэр.

— Вашего решения мы будем ждать до завтрашнего полудня, — сказал мистер Варнер. — Если же к этому времени не получим ответа, начнем процесс о расторжении договора. — И он повернулся, чтобы удалиться.

Миссис Варнер оторвалась от бумаг — буквы так и плясали у нее перед глазами.

— Но подождите! Тимми! — Она вдруг замолчала и залилась краской аж до кончиков ушей. Потом гордо вздернула подбородок. — Я имею в виду, мистер Варнер, — поправилась она. — Вы дадите мне время на то, чтобы связаться с мистером Нельсоном?

Мистер Варнер снова повернулся к двери, сухо заметив:

— Мистер Нельсон здесь.

Лицо его жены в очередной раз вспыхнуло.

— Я имею в виду, с мистером Генри Бладом Нельсоном, — объяснила она. — С президентом компании.

— Он может связаться со мной лично, я буду в своем офисе, — ответил адвокат. — Но наши требования — окончательные. — С этими словами он вышел. За ним немедленно последовал мэр.

— Подлый шантажист! — разорялся молодой Нельсон в сторону закрывшейся двери.

— Мистер Нельсон, — внезапно раздался странно спокойный голос миссис Варнер, — вы говорите о моем муже.

Молодой человек повернулся к ней, густо покраснев:

— Прошу прощения… в самом деле… я забыл.

— Ничего. Я понимаю. Теперь идите — шофер ждет вас, не так ли? — отправляйтесь в офис отца и скажите, что я приеду к нему в течение получаса. Не говорите ничего о том, что здесь произошло. Я сама расскажу ему. Я должна сделать это сама.

И она отослала молодого человека, невзирая на его бурные протесты. Когда же он наконец удалился, Лора села за стол и, склонившись над злополучным договором о предоставлении таможенных льгот, стала читать параграф 14.

Тем вечером мэр Слоссон и мистер Варнер до одиннадцати сидели в офисе на Мэйн-стрит, напрасно ожидая известий из стана врага. Потом, заключив, что сидеть так дольше бесполезно, мэр собрался уходить.

— Думаю, мы узнаем обо всем завтра, — с надеждой предположил он. — Как вы считаете, могут они найти какую-нибудь лазейку?

— У них нет ни единого шанса, — уверенно заявил адвокат.

Как только его гость откланялся, он разделся и улегся на раскладушку. Он чувствовал, что этот день прошел не зря и для него самого и для всех остальных. Но все-таки его немного беспокоило какое-то неприятное ощущение. Перед его глазами стояло лицо жены, бледное от испуга и смятения. Он беспокоился о ней. Легла ли она уже в постель, а если легла, то заснула ли?

Так, в мучительных раздумьях, мистер Варнер пролежал около часа, потом вдруг вскочил с раскладушки, зажег свет, вытащил из ящика колоду карт, уселся за стол и принялся раскладывать один из своих любимых вариантов солитера: одна вверх, шесть вниз, одна вверх, пять вниз, одна вверх, четыре вниз, одна вверх, три вниз… Он был уже близок к завершению поставленной задачи, как вдруг его лицо исказила гримаса отвращения.

— Глупый осел! — вслух пробормотал он, сметая карты на пол и вскакивая на ноги.

Он опять улегся на раскладушку, глаза его то закрывались, то открывались. Так он пролежал до самого утра, встал, оделся и отправился в ресторан позавтракать.

Первые известия из вражеского стана пришли около девяти в виде телефонного звонка от мистера Генри Блада Нельсона, который хотел знать, сможет ли он увидеться с мистером Варнером в его офисе в четверть десятого.

— Мы их прищучили, — сказал мистер Варнер, кладя телефонную трубку и поворачиваясь к вошедшему мэру Слоссону.

— Это точно, — согласился тот. — Так я пойду?

— Нет. Я хотел бы, чтобы вы побыли здесь.

Мэр сел и закурил сигару.

За следующие три часа маленький офис в доме номер 417 на Мэйн-стрит увидел больше суматохи и возбуждения, чем за все пятнадцать лет своего безрадостного существования.

Первым прибыл мистер Генри Блад Нельсон, чтобы затем уйти, брызгая слюной от возмущения и ярости.

Потом там побывал его сын, Джон Генри Нельсон, который удалился точно в таком же состоянии. Затем офис посетили служащие Грантонской железнодорожной компании самых разных рангов, по одиночке и группами — они размахивали какими-то документами, приводя доказательства и выражая протест. После них заглянул мистер Артур Хамптон, один из владельцев нотариальной конторы «Хамптон и Осгуд», которая представляла в суде Грантонскую железнодорожную компанию до появления миссис Варнер. А под конец снова заявился мистер Генри Блад Нельсон с раной в сердце и чеком на тридцать одну тысячу двести пятьдесят четыре доллара и шестьдесят пять центов в руке. Это была полная капитуляция.

— Мистер Варнер, — сказал мэр, когда они остались с адвокатом наедине, — я хочу поздравить и поблагодарить вас от лица всех жителей Грантона. Вы использовали против нашего врага довольно коварное оружие, но только таким и можно было пронять его грязную толстую шкуру. Впрочем, мне кажется, что я оказал вам хорошую услугу, позволив вести это дело!

Позже, тем же вечером, мистер Варнер, поужинав в одном из ресторанов на Мэйн-стрит, с некоторым трудом преодолел два лестничных пролета, ведущих к его офису. В руке он держал две вечерние газеты, на первой полосе каждой из них была фотография его персоны шириной в три колонки. Он не читал сопровождавшие снимки статьи, но догадывался, о чем в них говорилось.

Ужиная, мистер Варнер не переставал изумляться, откуда взялись эти фотографии — ведь у него не было снимков, кроме одного, который он подарил жене лет пятнадцать назад, и был уверен, что тот давным-давно уничтожен. Но нет! Его лицо смотрело на него с газетных полос!

Мистеру Варнеру крайне любопытно было узнать, каким образом газетчикам удалось раздобыть его фотографию. Теперь он вспомнил, что, когда вернулся с долгой прогулки после разговора с Лорой и мистером Нельсоном, человек из соседнего офиса сказал, что у его дверей примерно около часа дня топтались несколько репортеров и, не дождавшись, ушли.

Он уселся за стол, зажег свет — было уже почти восемь вечера — и развернул одну из газет. Так вот как он выглядел пятнадцать лет назад! Не так уж плохо, действительно — совсем не плохо! Вот только дурацкие усы придавали ему какой-то забавный вид. Может, со временем что-нибудь улучшилось? Он встал и подошел к зеркалу, висевшему над каминной полкой, а когда вернулся к столу, раздался телефонный звонок.

Адвокат взял трубку:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. Это мистер Варнер?

Он узнал голос звонившего сразу же.

— Да. Что такое, Хиггинс?

После небольшой паузы, во время которой мистеру Варнеру было слышно приглушенное бормотание двух голосов на том конце провода, Хиггинс ответил:

— Миссис Варнер хочет знать, приедете ли вы домой к ужину?

— Нет, не приеду… — автоматически брякнул мистер Варнер и осекся. Он подумал, что такое сообщение вряд ли целесообразно передавать через слугу. Хотя почему бы и нет? Ну, посудачат об этом в городе денек-Другой. И он спокойно продолжил: — Скажите миссис Варнер, что я вообще не приеду домой, — и положил трубку.

Снова усевшись в кресло, он взял газету и попробовал сосредоточиться на чтении. Но буквы расплывались у него перед глазами. Так мистер Варнер промаялся минут пять.

— Что за черт! — вслух выругался он. — Я что, стал плохо видеть?

Он раздраженно бросил газету на пол и взялся за свод законов, но с тем же успехом. Каким-то непостижимым образом на странице возникло видение пышной копны каштановых волос.

— Если уж я собираюсь сделать это, надо вести себя как настоящий мужчина, — недовольно проворчал он, а для того чтобы проиллюстрировать сказанное, выскочил из-за стола и принялся энергично расхаживать туда-сюда по комнате. Так он провел полчаса, потом подошел к окну и стал смотреть на тускло освещенную Мэйнстрит.

Из окна открывался вид на витрины модного ателье, которое располагалось прямо напротив, — сквозь стекло прохожим глупо улыбались восковые манекены, застывшие в жеманных позах. Этажом выше светились красные и голубые огоньки аптеки. В этот час улица была почти пустынна, изредка торопливо пробегали пешеходы, иногда проезжал экипаж или машина.

С северной стороны послышался рев автомобильного мотора, и вскоре из-за угла, с Вашингтон-авеню, вырулила машина. Она остановилась прямо напротив дома номер 417 по Мэйн-стрит.

Мистер Варнер внезапно почувствовал странное волнение.

— Этого не может быть, — пробормотал он, прекрасно зная, что именно так оно и есть, и уже не удивился, увидев знакомую фигуру, выбравшуюся из автомобиля и остановившуюся перед входом. Его охватило какое-то необычное чувство. Что это с ним происходит? Его словно парализовало, да так, что он не мог напрячь ни один мускул. Так он и стоял, тупо уставившись в открытое окно, на грани обморока.

Минута показалось ему длиннее целого часа, потом он услышал, как открылась и закрылась дверь, и знакомый голос позвал:

— Тимми!

Он медленно повернулся. Прислонившись спиной к двери, с пылавшим лицом и лихорадочно блестевшими глазами перед ним стояла Лора.

— Добрый вечер, дорогая, — выдавил мистер Варнер, и ему захотелось откусить собственный язык. — Не присесть ли тебе? — И он почувствовал себя полным кретином.

— Я пришла, — начала Лора, делая решительный шаг вперед, — чтобы забрать тебя домой.

Адвокат огромным усилием воли обрел власть над собственным языком.

— Я не собираюсь домой, — невозмутимо заявил он.

— Собираешься. Ты должен.

— Почему?

— Потому что я этого хочу. Ты мне нужен.

— А мои собственные намерения не принимаются в расчет?

— О! — У нее перехватило дыхание. — Вот как. Разве ты больше не хочешь жить со мной?

— Да, вот как. Именно так. Послушай, Лора, присядь. Давай поговорим.

К креслу, которое мистер Варнер выдвинул для нее, Лора подошла как-то нерешительно, чего он никогда раньше за ней не замечал, и несмело опустилась на подушки, ожидая, когда муж заговорит.

— Ты сказала, что я нужен тебе, — резким тоном начал он. — Еще бы, ты ведь пользовалась моими услугами, а теперь тебе меня не хватает, как не хватало бы Хиггинса.

Так что сейчас, когда ты спрашиваешь, хочу ли я жить с тобой, я говорю: нет, не хочу. Да, это так. Я жил с тобой пятнадцать лет. И если бы меня спросили, чего хочу я, я ответил бы: хочу, чтобы хоть некоторое время ты пожила со мной.

— Но ведь это же одно и то же… — начала было Лора, но муж перебил ее:

— Извини. — Он поймал ее взгляд. — Ты ведь понимаешь, о чем я.

Женщина опустила глаза.

— Да, — признала она.

— Тогда не притворяйся. Видишь ли, проблема в том, что тебе не надо было выходить за меня замуж. Возможно, тебе вообще не надо было выходить замуж. Но не думай, что я это говорю, потому что ты великолепный адвокат и должна посвятить себя карьере. Любой мало-мальски стоящий юрист заметил бы этот пункт о шестидесятидневном сроке в договоре о таможенных льготах с первого взгляда. Но ты пропустила его.

Он замолчал; его жена густо покраснела.

— Ты слишком резок со мной, Тимми.

После этих слов мистер Варнер вскочил со стула и заорал:

— Не называй меня Тимми!

Лора выглядела изумленной до глубины души.

— Почему?

— Потому что это дурацкое имя! Тимми! Ни одна женщина не обратила бы внимания на мужчину с таким именем. Поэтому я не порицаю тебя. Это самое идиотское имя из всех, которые я когда-либо слышал.

— Это твое имя. Поэтому оно мне и нравится.

— И именно поэтому я его ненавижу! — Мистер Варнер яростно сверкнул глазами. — Мне вообще не следовало позволять тебе называть меня Тимми. Мне не следовало позволять тебе делать многое с самого начала! Да, с самого начала! Но я был без ума от тебя… Я думал…

Она перебила его:

— Ты был от меня без ума?

— Конечно.

— Ты имеешь в виду, что… любишь меня?

— Да.

— Забавно, ты никогда не говорил мне об этом.

— Господи боже! — Маленький человечек снова сверкнул глазами. — Ты сама не позволяла мне это делать!

Было вполне достаточно того, что ты меня не любила.

— Это неправда.

— Правда.

— А я говорю — неправда.

Мистер Варнер невольно сделал шаг вперед.

— Что ты хочешь сказать? — требовательно поинтересовался он. — Что ты меня любила?

Молчание. Он сделал еще шаг и настойчиво повторил свой вопрос:

— Ты любила меня?

Лора медленно кивнула, и до ушей мистера Варнера донеслось еле слышное:

— Да.

Это робкое признание своей неожиданностью повергло его в шок. Он не знал, что сказать, и, бессильно рухнув в кресло, пробормотал:

— Жаль, что это так скоро закончилось.

Секунд пять прошли в молчании, а потом Лора вдруг выстрелила вопросом:

— Тимми, как ты думаешь, почему я пришла сюда за тобой сегодня вечером?

— Потому что тебе меня не хватает, — вяло ответил он.

— Гораздо хуже. Потому что я не могу жить без тебя.

Теперь я это знаю, потому что попробовала. — Она встала с кресла, подошла к мужу и положила руку ему на плечо. — Послушай, дорогой… — Он напряженно дернулся. — Нет, не двигайся. Я не собираюсь заниматься с тобой любовью и не собираюсь спорить. Просто хочу еще раз попросить тебя вернуться домой и готова объяснить почему. Прошлой ночью я чуть не выплакала глаза. Я была несчастна и печальна и не могла заснуть, ворочалась с боку на бок, в конце концов встала и пошла в твою комнату, а потом остаток ночи проплакала, Уткнувшись в твою подушку. Не знаю, люблю я тебя или нет, знаю только, что, если ты не вернешься со мной Домой, я не хочу жить. Ты кое-что сказал — да, я плохой адвокат… я вообще не адвокат. Настоящий адвокат — ты. Я поняла это прошлой ночью. Мне не хотелось бы оставлять мой офис, потому что я люблю эту работу.

Но… может, нам организовать компанию «Варнер и Варнер»? Или даже… — она улыбнулась, — «Варнер и жена».

Казалось, такая пространная, смиренная и великодушная речь заслуживала достойного и обстоятельного ответа. Но мистер Варнер, видимо, думал по-другому.

Вот что он сказал:

— Почему ты плакала прошлой ночью?

— Потому что мне не хватало тебя. Я скучала…

— И ты… плакала, уткнувшись в мою подушку?

— Да.

— В которую? В ту, что лежит сверху?

— Да. Мне казалось, что это сделает меня ближе к тебе… И еще я ее целовала. Мне… мне так хотелось, чтобы это был ты, Тимми. Это глупо?

— Нет. — Голос мистера Варнера неожиданно сорвался. — Нет, я не думаю, что это было глупо.