Расставания, встречи...

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Прости, Бен. – Элли очень старалась быть естественной. Досадно, конечно, что голос дрожит и в нем слышится смертельная усталость. – Не хочу показаться негостеприимной, но у меня сейчас куча работы и почти нет времени.

– И ты бы хотела, чтобы я ушел? – Улыбка Бена была простой формальностью – его холодные серые глаза казались стальными. – Я не перестаю удивляться своим чувствам, с тех пор как мы впервые встретились в Сингапуре. Какие-то странные чувства. Не припомню, чтобы встреча с женщиной давала такой эффект.

В это Элли легко могла поверить, но…

– Извини. – И чего она все время извиняется? Если кому-то и нужно просить прощения, то это ему. У него для этого в двадцать, нет, в сто раз больше причин. – Но я только что сказала…

– Да, что тебе жаль. И что ты занята. И что ты не в настроении – на случай, если мне взбредет в голову налаживать с тобой какие-либо взаимоотношения. Или, возможно, все проще, и у вас с Дэвидом роман. Но я могу дать голову на отсечение… – он не делал больше попыток скрыть горечь, – если бы я был на его месте, если бы хотел поблагодарить тебя за ужин, или что-то еще, то никогда бы не бросил открытку в ящик и не ушел бы, зная, что в этот момент тебя обнимает другой мужчина.

– Дэвид Мериман всегда был ко мне очень добр и внимателен. Не каждый мужчина готов принять чужого ребенка как своего… не вешая при этом ни на кого ярлыки…

– Ну конечно же, – произнес он, растягивая слова, глаза у него снова сузились, – не каждый… Но это зависит в основном от матери ребенка.

Было невероятно трудно улыбнуться и беспечно пожать плечами. Она уже думала, что у нее не получится.

– Кажется, ты сделал мне комплимент. Спасибо. И спасибо за завтрак – мне действительно понравилось. Мы прекрасно провели время.

– Мамочка… – Робкий голосок привлек ее внимание. Наконец Элли нашла Чарли глазами – девочка сидела на ступеньке, просунув голову сквозь перила, и смотрела на них.

– Чарли. – Женщина была рада прервать этот мучительный разговор. – И давно ты там сидишь? Спустись и попрощайся с Беном. Он уже заждался тебя.

– Ох, мамочка. – В один момент Чарли оказалась внизу. Маленькие ручки обхватили Элли за талию, а умоляющий взгляд держал цепко и уже не отпускал. – Если я скажу, что сильно, сильно, очень сильно извиняюсь, и пообещаю быть очень хорошей девочкой все время, то можно мы поедем в Диснейленд с Беном? Пожалуйста, мамочка!

Элли сжала зубы и попыталась справиться с раздражением от такой нечестной игры. Ей вспомнилось что-то о бессознательном детском эгоизме и умении манипулировать родителями. Кроме того, ей и самой очень хотелось в Париж. Может быть, даже больше, чем Чарли…

– Золотко, я попытаюсь свозить тебя туда в другой раз. Может быть, вместе с Венди и Линдой.

– Но с Беном будет так весело!

– Я не уверена, что он еще хочет с нами ехать. – И Элли взглянула на него в первый раз после того, как их прервали. Она безмолвно просила о помощи, но выражение его лица не сулило никакой поддержки. Зато Чарли, чутко среагировав на изменение ситуации, схватила руку Бена с бесстыдством нищей попрошайки.

– Бен… – Голос ее слегка дрожал. Теперь Элли была уверена, что Королевский шекспировский театр потерял настоящий талант в ее лице. – Бен, ты ведь все еще хочешь, чтобы мы поехали с тобой в Диснейленд, правда?

Мгновение он смотрел на ее исполненное надежды личико и наконец рассмеялся.

– Как бы мне хотелось, чтобы все женщины были так же кротки и сговорчивы, как ты, Чарли Осборн. – Он приподнял бровь. – Некоторые из них ворчливы и упрямы.

Элли уже не реагировала – бесконечные споры вконец измотали ее, и она даже не удивилась, когда услышала свой голос, признающий полное поражение.

К тому времени, когда они прибыли в Париж, Элли твердо решила выбросить из головы все заботы и наслаждаться отдыхом. А иначе какой смысл был приезжать сюда? Пусть все будет так, будто она поехала отдыхать на несколько дней с друзьями – например, с Дэвидом Мериманом и его сестрой Лиз… Впрочем, вряд ли Дэвида можно было поставить рядом с Беном Конгривом…

А Бен Конгрив во время поездки был мил и безобиден. Как будто единственным его желанием было порадовать ее дочку, и ничего больше. Хорошо конечно, провести денек на частном привилегированном пляже на побережье, но в то же время трудно не поддаться некоторой скуке, глядя, как эти двое заняты друг другом. И как близки они становятся. Да, трудно будет собрать вновь по кусочкам сломанную жизнь, когда великолепный Бен упорхнет в свои Штаты! Рано или поздно он поймет, что не получит желаемого, и исчезнет. А пока он за все платит. Именно это он и заслужил.

Отель, в котором они остановились, был одним из самых дорогих и престижных в Париже. Оглядывая фойе, Элли была поражена роскошью и обилием позолоты. На Чарли это великолепие тоже произвело огромное впечатление. Она вдруг перестала щебетать, замолчала и прижалась к матери, не отпуская ее руку, пока они не вошли в лифт, чтобы подняться в номер.

А номер у них с Чарли был потрясающим: огромные двуспальные кровати, гостиная с несколькими диванами и креслами со светлой обивкой, большая ванная и шкафы, в которых их небольшой запас одежды просто потерялся.

– Я приду за вами… – Бен взглянул на часы. – Получаса будет достаточно? Мы можем поесть внизу в ресторане, а потом отправиться в Диснейленд. Или, если ты предпочитаешь, – он улыбнулся Элли через головку девочки, – мы могли бы поесть прямо там.

Чарли в недоумении оглядела их лица.

– Я хочу прямо там, а ты, мам?

– Думаю, ты права. – Улыбка Элли была веселой и искренней. Она наклонилась и порывисто обняла Чарли. – Ты ведь хочешь оказаться в Диснейленде как можно скорее? Спасибо, Бен. Мы только переоденемся.

– Хорошо. Ты знаешь, что я в триста втором номере – этажом выше?

Через полчаса они встретили Бена на эскалаторе, уже спускаясь вниз. Он окинул ее взглядом, от которого сердце у нее забилось немного быстрее, а дыхание участилось. Элли была рада, когда его внимание переключилось на Чарли.

– Я и не знал, что буду иметь честь сопровождать близнецов.

– Хи-хи! – Маленькая кокетка, зардевшись потупилась, глядя на синий шелковый кардиган, выпущенный поверх брюк. Кардиган был такой же, как у матери, только меньшего размера. – Мы совсем даже не близнецы, Бен. Но маме очень идет этот цвет, правда?

– Я бы не смог предложить что-нибудь лучше. – И затем, как будто получив разрешение, Конгрив решил развернуться, как следует. – Думаю, цвет составляет превосходный контраст с волосами. Но… – Бен принял заговорщический вид и подмигнул Чарли. – На самом деле я всегда считал, что твоя мама выглядит потрясающе, что бы ни надела. А знаешь что? – Он понизил голос. – Ей не нравится, когда так говорят.

К счастью, они уже приехали на первый этаж, и разговор оборвался.

Сегодня Элли решила сделать яркий макияж – в конце концов, это Париж! Она подвела глаза, темной тушью накрасила длинные, загнутые ресницы, коснулась полных губ перламутровой блестящей помадой… Элли уже побаивалась следующего заявления Бена.

Она посмотрела в зеркало: высокая стройная женщина, рядом – милая маленькая девочка, похожая на мать, и мужчина, высокий, с темными волосами и хорошей осанкой, широкоплечий, сильный, уверенный в себе. Она и не заметила, как они с Беном превратились в настоящих актеров, старательно играющих роль любящих родителей.

Они вместе ели хот-доги, облизывая края крошащихся булочек, пили отличное пиво и коктейли. И хором вопили, катаясь на американских горках. Они пожали руки неисчислимому множеству диснеевских героев, а потом взяли билеты на поезд до центра города, решив повторить визит завтра же днем, когда Бен закончит свои дела.

– Ты, наверное, уже устала, Чарли. – Бен высоко поднял ее и усадил себе на плечи.

– Нет, не устала. Совсем не устала.

– Хорошо. Тогда ты единственная, кто не устал. – Он искоса поглядел на Элли с веселой улыбкой. Она молча кивнула, соглашаясь.

– Ну, я тоже совсем чуть-чуть, капельку устала, – подвела черту Чарли, а затем, протяжно зевнув, засмеялась.

Дойдя до номера, Элли с облегчением вздохнула.

– Все бы отдала за чашечку чая. Эти коктейли созданы для того, чтобы еще больше хотелось пить.

– Так и было задумано. – Бен уже подошел к телефону и звонил в гостиничную службу. Элли слышала, как он заказывает чай, сандвичи, молоко и печенье. Она подумала, что это просто замечательно – ни за что не отвечать, оставить заботы кому-то другому. Сама Элли уже и не помнила, когда ей удавалось так расслабиться и отдохнуть.

– Господи, как же хорошо присесть и вытянуть ноги. – Элли вытянулась на одном из белых диванов, довольно потягиваясь и зевая. – Чудесный был день, Бен! Спасибо, что ты все так здорово организовал. – Она быстро взглянула на дочь, которая сидела с немного ошалевшим, но довольным видом. – Уверена, это лучший день в ее жизни.

Конгрив занял кресло напротив, закинул руки за голову и вытянул скрещенные ноги.

– Могу сказать то же самое о себе, если не считать…

Если не считать чего? Вопрос вертелся в голове Элли, но вот принесли чай, и она забыла о нем.

Обед в большом ресторане отеля был лучше, чем она могла себе представить. Вино и еда были очень вкусными. Потом они гуляли по Елисейским Полям, пока не стало ясно, что Чарли уже еле передвигает ноги и в отель придется ехать на такси.

Бен ждал в гостиной, пока Элли укладывала дочь. Когда она вошла, он поднялся с кресла.

– Я надеялся, что ты захочешь спуститься в бар и выпить чего-нибудь. Там есть…

– О, нет. – Ее ответ был автоматическим и нервным. Даже в присутствии Чарли, гуляя по бульварам, она избегала всякого проявления чувств. Теперь же, когда они остались наедине, ситуация еще более накалилась. – Нет, я не могу оставить Чарли одну.

Бен сел напротив. Глаза у него потемнели и были полны соблазна.

– Я как раз собирался сказать, что здесь есть служба сиделок. Они присматривают за детьми, и…

– Мне бы не хотелось…

– Мы отлучимся ненадолго.

– В любом случае… – Она постаралась через силу улыбнуться. – Я устала так же, как и Чарли. Но почему…

– Да, думаю, ты права. – Улыбка у него тоже вышла натянутой. – Я снова начинаю давить на тебя.

Он уже поднялся, но Элли неожиданно усадила его назад – в ней вдруг взыграл комплекс вины. Ведь Бен устроил им такой замечательный день, и он так любит Чарли, да и ей он тоже нравится…

– Я собиралась сказать… – Она уже знала, что совершает ошибку. – Если ты хочешь выпить, то почему бы не взять что-нибудь из холодильника? Он просто набит выпивкой.

– Хорошо… – От неожиданности Бен даже поперхнулся. – Но если только ты составишь мне компанию.

– Мне бы хотелось чего-нибудь ледяного и шипучего, с пузырьками.

– Ладно. – Бен все еще стоял, неуверенно переминаясь, у двери. Элли же почувствовала неожиданное удовольствие от того, как спокойно и расслабленно лежит на софе в окружении мягких подушек. Синий кардиган распахнут, и белоснежная блузка приятно холодит кожу, две тонкие нитки жемчуга на шее. Словно томная звезда экрана в старом кино.

– Принеси мне что-нибудь на твой выбор, Бен. – Голос прозвучал несколько жеманно, но зато окончательно дополнил образ утомленной кинодивы.

На лице у Бена не дрогнул ни один мускул. Он молча вышел из комнаты и через минуту вернулся с маленьким подносом, двумя бокалами и бутылкой, с которой принялся срывать фольгу.

– Бен, нет! – Элли вскочила, пытаясь нашарить ногой туфли, мигом возвращаясь к реальности. – Я не имела в виду, что нужно открыть бутылку шампанского! Мы же не выпьем целую бутылку!

– Конечно, не выпьем. – Он наполнил бокалы и протянул ей один. – Но, думаю, сейчас как раз тот случай, когда стоит выпить шампанского. Как ты считаешь?

– Я… я понятия не имею.

– За тебя, Элли. – Он пригубил напиток и выразительным долгим взглядом посмотрел на женщину. – И за один из лучших дней, которые у меня были за долгое… очень долгое время.

– Еще раз спасибо, что придумал все это. Я уверена, это был лучший день в жизни Чарли.

– И за все твои секреты, Элли. – Сейчас Бен улыбался. – Которые я в конце концов собираюсь раскрыть.

– Для тебя это может оказаться очень скучным делом. – Она отпила глоток, ее огромные потемневшие глаза посмотрели на него поверх бокала. Пора ей научиться играть в эти игры.

Бен снова присел напротив, как будто специально держа дистанцию, чтобы не дать ей повода для беспокойства.

Мудрое решение. Она осторожно поставила бокал на стол. Мудрое и все же… немного обидное. Ей бы хотелось продолжить игру, чтобы он не забыл, что ее голос – решающий.

– А ты, Элли? – прервал Бен ее размышления.

– Что – я? – Серые глаза расширились, когда она попыталась сосредоточиться. – Прости, я задумалась.

– Нет, это ты меня прости, – улыбнулся он. – Я снова начал давить на тебя. Заставил признаться, что это был лучший день и в твоей жизни… Довольно. – Он допил шампанское. Настроение у него явно ухудшилось.

– Довольно? – эхом повторила Элли.

– С меня довольно и того, что ты делаешь вид, что тебе хорошо.

– Мне очень хорошо. – Она усмехнулась, поймав его недоверчивый взгляд. – Конечно же, хорошо. Я умею наслаждаться радостями жизни, хотя ты, похоже, считал, что я к этому неспособна.

– Знаю, что умеешь. Сегодня я это видел. – Он поднялся, взял бутылку и снова наполнил бокалы. – Но скажи мне, Элли, как долго вы с Чарли живете одни?

– Мой муж… – Воспоминания о том времени уже успели подернуться дымкой нереальности. – Мой муж Грег умер вскоре после рождения Чарли. – Лучше всего быть как можно ближе к правде, чтобы потом не ошибиться в мелочах. Не то чтобы она надеялась на это «потом»… скорее всего, никакого «потом» не будет.

– Для тебя это, должно быть, стало ударом.

Еще каким ударом! Она помнила, как трудно было жить без Грега. Сейчас, по прошествии времени, она не могла понять, почему ей так важно было оградить родителей от стыда… Отец узнал только часть правды, когда прилетел в Лондон, мать же услышала совсем уж приглаженную версию. Они оба простили и поняли ее.

– Да, было трудно. – Элли наконец вспомнила, что Бен ждет ответа. – Но если бы Грег выжил, то на всю жизнь остался бы инвалидом, а он ненавидел даже мысль об этом. – На глаза ей набежала тень.

– А Чарли? Она никогда не скучала по отцу?

– Ну, мы говорили о нем. Но она никогда не знала, что значит иметь отца, поэтому не особенно и тосковала. Ох! – Стон вышел из самой глубины ее сердца, и Бену было легко неправильно его истолковать. – Как же нам его недостает!

– Ты, должно быть, очень по нему тоскуешь. Ты никогда не думала снова выйти замуж? Один удачный брак может дать мужество попытать счастья еще раз.

Как он смеет давать ей такие советы? Какое он имеет право?..

– Значит ли это, что если ты неудачно женился, то уже никогда не рискнешь?

Прозвучало резко, и Бен посмотрел на нее угрюмо и немного осуждающе. Но когда заговорил, голос был спокоен и бесстрастен.

– Это должно быть влечение, с которым невозможно бороться. Но, думаю, ответом на твой вопрос будет «нет» – я пока не теряю надежды. Как там говорится о втором браке: «Триумф надежды над опытом»? – Он снова ухмыльнулся, лицо осветилось. – Хотя это и не совпадает с моим мнением.

Элли поднесла к губам бокал и, впервые услышав эту поговорку, улыбнулась ему, пряча улыбку под длинными ресницами.

– А… Дэвид Мериман никогда не вдохновлял тебя на повторную попытку?

Дэвид! Бокал со звоном опустился на стол. Какого черта он снова и снова повторяет это имя? И заставляет ее чувствовать вину за то, что она сейчас здесь, с ним, а не со своими друзьями и не за работой?

Когда она позвонила Дэвиду и сообщила о предстоящей поездке в Париж, он не слишком обрадовался.

– Не знал, что это путешествие – то, о чем ты мечтала, Элли. Иначе давно бы свозил тебя туда. – Примерно так прозвучали его слова.

Она повернулась к Бену Конгриву.

– Дэвид и Лиз – мои друзья с тех пор, как приехали в деревню три года назад. Я не имею ни малейшего понятия, хочет он снова жениться или нет. Мне не хотелось бы поднимать этот вопрос, тем более что я считаю, что это не мое дело. Я не знаю, был ли он счастлив с женой и очень ли горевал, когда она умерла около пяти лет назад. Многие люди живут без секса, и без любви. Так бывает.

Глаза ее метали молнии, слова срывались с губ сами собой, не давая времени задуматься. Воцарилась тишина – Элли ждала следующего хода Бена.

– А ты, Элли? – Он поднял бокал, придирчиво всматриваясь в содержимое. – Как ты считаешь, можно жить без секса?

После ее тирады вопрос был более чем естествен. Сердце у нее взволнованно билось, щеки заливала краска. Так вот что его интересует! Его, человека, из-за которого не только Чарли осталась без отца, но и она сама осталась без любви, которая была ей так нужна. Всегда. А теперь он спрашивает, может ли она жить без секса! Как он смеет?

Наконец она нашла соответствующий тон – ледяная надменность.

– То, как именно я живу, – только предположение с твоей стороны. Насколько я знаю, брак не является обязательным условием половой жизни. – Ей было приятно видеть, как выражение спокойствия у него на лице на мгновение сменилось самой неподдельной яростью. Потом он заговорил, обращаясь к ее гордому профилю:

– Ты права. – Бен и не дотрагивался до нее, но Элли вдруг занервничала и отодвинулась подальше. – Я несколько поторопился с выводами. Но я спросил просто потому, что мне интересно… но ты так старалась дать мне понять, что находишь мое общество неприятным… – (Элли издала неразборчивый звук.) – Ладно, лучше сказать – некомфортным. – (Теперь его близость волновала ее больше, чем все произнесенные слова.) – В тебе много такого, что мне кажется до странности знакомым. Я хочу узнать все о твоей жизни, найти ключ к этой странной связи между нами. Я уверен, она существует.

У Элли не было сил отодвинуться, когда он протянул руку и откинул прядку волос, свесившуюся ей на глаза. По телу пробежала дрожь, когда его пальцы легко коснулись щеки. Бен снова околдовал ее.

– Я почти уверен, что ты чувствуешь то же, что и я. Это… странное притяжение, но очень сильное.

Элли почувствовала, что должна прервать его, и она улыбнулась с точно выверенным снисхождением.

– Речь, достойная писателя. Ты все стараешься подогнать жизнь под законы литературного жанра.

– Это… – его рука мягко скользнула по ее предплечью, – не имеет никакого отношения к литературе. То, что с нами происходит, – часть твоей жизни. И моей. Но вот чего я никак не могу понять, Элли: если ты так меня не любишь, почему ты все еще здесь, а не в сотнях миль отсюда?

Эта фраза мгновенно вернула ее к реальности. Элли поднялась и стряхнула руку Бена.

– Почему я все еще здесь? – Ей показалось, что голос прозвучал пронзительно, даже истерично. Она постаралась восстановить спокойствие. – Зачем ты спрашиваешь? Я здесь потому, что ты уговорил мою дочь поехать. Только по этой, и ни по какой другой причине. – Она избегала смотреть ему в глаза.

– Слабая отговорка, Элли. – Бен широко улыбнулся. – Очень слабая. Во первых, Чарли услышала наш разговор случайно. Для меня, не спорю, это была счастливая случайность. Но ты сама понимаешь, что спланировать это я не мог. А кроме того, если бы тебе действительно не хотелось ехать и было противно мое общество, разве ты бы поехала? Так почему ты здесь?

– Потому что… – начала она в запале, – потому что я не могла разочаровать Чарли. Это было бы нечестно и жестоко.

– Ты могла бы легко поправить дело – сама отвезти девочку сюда. Наверняка кое-кто из твоих друзей был бы счастлив с тобой поехать.

– Если под «кое-кто из моих друзей» ты подразумеваешь Дэвида, почему бы просто так и не сказать?

– Боюсь, его имя застрянет у меня в горле, потому что я ревную тебя к нему.

– Ч-что? – В это трудно поверить, но он… – Что ты сказал?

– Ты все отлично слышала. Это новое для меня чувство, и мне трудно с ним справиться… Но не будем отвлекаться: так почему ты здесь?

Нельзя ответить на вопрос, когда ответа не существует. Если она расскажет правду, то все рухнет; а если солжет… Она молча пожала плечами.

– Разве это не странно? – Голос Бена звучал приглушенно и интригующе. – Ты сама не знаешь, почему находишься здесь. А вот я знаю четко: я здесь из-за тебя и Чарли. Именно здесь единственное место в мире, где я хочу быть. С Чарли все понятно – она достойна обожания; а что касается тебя… Все просто Элли: я хочу тебя. И потому я здесь.

Как-то так вышло, что, когда Бен потянулся к ней, она сама откинулась на подушки, будто ждала его.

В душе раздался ликующий крик радости и боли, когда его губы коснулись ее, унося назад, на пляж в Уиндуорде. Легкий теплый ветерок пробежал по разгоряченной коже. Она притянула к себе загорелое и бородатое лицо. Глаза сами закрылись, пальцы скользнули в темную шевелюру…

Но все кончается в этом мире. Особенно хорошее, сказала себе Элли, когда Бен отстранился и поглядел на нее сверху вниз, словно смеясь то ли над собой, то ли над ней.

– Только не говори мне, Элли, что ты не хотела ехать со мной в Париж, – этот поцелуй рассказывает мне совсем другую историю. Ты так же хочешь быть со мной, как и я с тобой. А дочка служит лишь предлогом – для нас обоих. Так что пойдем лучше спать: я так долго ждал ответов на вопросы, что подожду еще немного.

И не успела Элли оглянуться, как Бен ушел, а она осталась одна со всей своей неудовлетворенностью. Сердце оглушительно стучало: он хочет ее. Именно так он и сказал. Так почему же… почему он не взял ее, когда она предлагала ему все?

Элли уже готова была признать, что просто одержима Беном Конгривом. Случилось то, чего она больше всего боялась.