Разбитые осколки

– Гвен сказала мне, что он напоминает ей лучшую версию Крестфилда, – говорит он нерешительно.

– Звучит, как точное описание.

– В таком случае будь осторожна.

Хочу сказать ему, что его сын истинный Крестфилд, но молчу. Он уже должен быть в курсе этого, и я не хочу сейчас ничего лишнего добавлять к его моральным весам.

– Если тебе что-то понадобится от меня или Гвен, мы здесь. Неважно, насколько рано или поздно, – я могу сказать, что он имеет в виду именно это всеми фибрами своего тела.

– Я обещаю.

Серьезно. Если мы хотим исправить ситуацию, это касается каждого из нас.

***

Мы с Кэйлен множество раз подъезжали к нашему дому, поднимались по лестничным пролетам и открывали дверь. Но с Кэлом этого никогда не было.

Были только мы, или с Крисом, ну, по крайней мере, я думаю, что это был он. А теперь Коллин. Мы пробыли дома неделю, и к счастью, Кэйлен еще помнит, как выглядит ее дом. Мне все еще кажется, что это место ее, и Коллина, уверена, она осознает, что он ее отец.

Он любит ее.

Мужчина терпелив с ней, он играет с ней. Кэйлен спит в моей постели каждую ночь. Знаю, что должна прекратить это, она так хорошо спит одна, но это больше для моего комфорта, чем ее. Мне так одиноко в постели. Конечно же, мы с Коллином не спим в одной комнате. Он не инициировал этого и приходит только каждое утро, чтобы взять вещи. Знаю, что вчера он ходил по магазинам. Я заглянула в шкаф в комнате, где он остановился. Должна сказать, его вкус безупречен, но дорогой, даже Кэл на его фоне выглядит скромно.

Он уходит ежедневно между семью и девятью, но возвращается до семи. Совсем как сосед по комнате, и это так странно. Мистер и миссис Скотт звонили мне каждый день, разумеется, в разное время. Они в одном доме – это шаг – но не знаю, как долго так будет. Мне очень жаль миссис Скотт, и иногда легче говорить с ней о боли, с которой она имеет дело, чем о собственной. Какая у меня боль? После всего кажется эгоистичным думать о своей боли. После всего, о чем мы узнали, после того, что произошло в прошлом каждого, моя кажется смехотворной.

– Я хочу печенье, – визжит Кэйлен, брызгая пузырьками в ванной. Я смеюсь.

– Никакого печенья на ночь, – говорю ей в третий раз.

Думаю, миссис Скотт приучила ее к выпечке перед сном. Беру ее на руки, обертывая большим розовым полотенцем, и уношу из ванной. Удивляюсь, когда вижу, как Коллин проходит через дверь с большой сумкой с надписью «Барнс и Ноубл» (прим. пер.: Barnes & Noble – американская компания, крупнейшая в США по продажам книг).

– Привет, – говорю я, и он улыбается мне.

Улыбка, которая до сих пор заставляет мое сердце подпрыгивать. Каждый раз я напоминаю себе, что Коллин другой, даже если у него та же улыбка, тот же голос и те же глаза, которые заставляют меня снова влюбиться в него. Мужчина ставит сумку и подходит к нам, я приказываю своему сердцу успокоиться.

– У меня есть кое-что для нее, – говорит он, прежде чем поцеловать Кэйлен в лоб.

Она обхватывает ладонями его лицо.

– Ты слышишь, Кэй, – говорю я ей.

Коллин в хорошем настроении, и это почти заразно, мне хочется дышать им, но вместо этого я вдыхаю только его запах. Он так отличается от Криса и Кэла.

– У меня есть кое-что и для тебя, но я не могу показать тебе до пятницы, – его глаза сверкают, я пытаюсь сдержать улыбку.

У него есть кое-что для меня. Я пытаюсь скрыть свой восторг. Пытаюсь скрыть, насколько хорошо мгновение, когда все кажется легким и простым. Такое чувство, что этих мгновений не было тысячи лет. Он взволнован и излучает энергию. Обычно я бы просто улыбалась и была вежлива, но любопытство взяло вверх.

– Что это? – спрашиваю я.

– Ее или твой, – бросает Коллин вызов, и я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку.

Я терплю неудачу.

– Пойди, одень ее и я покажу тебе, что у меня есть для Кэйлен, а тебе придется подождать, – я стреляю в него игривым взглядом, прежде чем убежать в комнату и одеть Кэйлен после применения ее лосьона.

– Она готова, – сообщаю я, и меньше чем через минуту он возвращается с сумкой.

Коллин садится напротив нас в кресло-качалку – то самое кресло-качалку, в котором сидел Крис и играл для нас на гитаре. Я пытаюсь выбросить это воспоминание из головы, потому что мне грустно, и хочу насладиться и сохранить всю радость, которую чувствую сейчас.

– Ты готова? – спрашивает Коллин.

Я опускаю Кэйлен на пол, она подходит к нему.

Он открывает сумку. Дочь заглядывает внутрь, но что бы там ни было, она не может это поднять. Он протягивает руку вглубь, и я не могу удержаться от смеха, когда вижу первую книгу о Гарри Поттере.

– Да ладно, – смеюсь я.

Одну за другой он вытаскивает все собрание книг Гарри Поттера.

– Серьезно, Коллин? – я смеюсь, когда Кэйлен рассматривает книги, но ее внимание сосредоточено на обложках.

Коллин любит Гарри Поттера. Никогда бы не подумала, но кому может не нравиться Гарри Поттер? Хотя я не могу представить Криса или Кэла, читающих это.

– Ты не думаешь, что они будут немного серьезными для нее? – дразню его я.

Мужчина подхватывает ее на руки и сажает к себе на колени. Затем достает из сумки чучело совы, и это уже ее любимая книга.

– Она будет продвинутой, верно, принцесса? – он устраивается в кресле-качалке и открывает книгу. Жонглируя в руках игрушкой и большой книгой, Коллин зачитывает знаменитую первую строчку.

Его голос гипнотизирует, я ожидаю, что Кэйлен потеряет интерес и начнет ерзать, но этого не происходит. Она покачивается, хватая книгу то тут, то там, но вскоре ее голова оказывается у него на груди, и она засыпает. Коллин все еще читает, а я сижу напротив него, слушаю его голос, поглощенная интонацией, и вскоре тоже погружаюсь в сон.

***

Телефон разбудил меня, его мелодия прервала сон, который заставил щеки покраснеть. Моя кожа все еще разгоряченная, а дыхание прерывистое. Я хватаю телефон, протираю глаза и с удивлением обнаруживаю, что лежу в постели. Смотрю на телефон и вижу, что звонит Рэйвен. Моя голова тяжело опускается на подушку. Я хочу закрыть глаза и снова погрузиться в сон, он был теплым и безопасным, но странным, и я ненавижу каждую секунду, что он ускользает от меня, и я с горечью ощущаю утрату.

Телефон снова вибрирует. Рэйвен настойчива, если не сказать больше. На этой неделе мы только кратко говорили, предоставляя ей отредактированные намеки страшных оглавлений вместо правдивых полных историй. Я перезвоню ей позже. Хотела бы я знать, что ей сказать. Не знаю, как утешить ее, и ненавижу хранить секреты, но правда заставит только волноваться. Нет, не волноваться, это приведет ее в ужас.

Она только сейчас осознает, что Крис и Кэл – разные люди. Сказать ей, что к «вечеринке» присоединился Коллин и что Кэл пытался кого-то убить... Даже думать об этом не хочется. Я вылезаю из постели и осознаю, что Кэйлен в комнате нет. Возвращаюсь мыслями в прошлую ночь и вспоминаю, как заснула в ее комнате на полу.

Вспоминания его голоса и то, что это был самый интимный момент в нашей с Коллином жизни. Напоминают мне, как Крис впервые сыграл для меня на гитаре, и я увидела другую сторону человека, которого люблю.

Всякий раз, когда думаю о любви и Коллину в одном предложении, я чувствую укол вины. Я чувствую себя виноватой, когда замечаю то, что привлекло меня к мужчине, единственным, кого я любила в своей жизни. Чувствую укол вины, когда хочется быть рядом с ним, что все еще хочу его. Это безумно и сводит меня с ума. Я держалась на расстоянии, будучи как можно ближе к нему, и часть меня знает, что это смешно, но другая часть думает об этом как о верности. Но верности к кому? К которому из них?

Они – это один человек!

– Ты сходишь с ума, Лорен, – тихо говорю себе, спускаясь вниз.

– Что ж, доброе утро, солнышко, – я замираю, видя Рэйвен с выражением лица, чем-то средним между бешенством и самодовольством, она держит Кэйлен на руках. Я бросаю взгляд на Коллина, который стоит за столешницей, не выглядя так, будто только что проснулся: идеально собранный, каждый волосок на своем месте, полностью одетый и в повышенной готовности, чем кто-либо мог быть, когда после полуночи читал Гарри Поттера.

Дерьмо. Что он ей наговорил? Сегодня я не в том состоянии, чтобы спорить с Рэйвен о моем выборе и ожидаемых последствиях.

– Как давно ты здесь? – спрашиваю я, стараясь придать своему голосу воодушевления.

– Вау, я рада тебя видеть, Рэйвен? Я так рада, что ты здесь. Я скучала по тебе? – саркастически замечает она.

Я вздыхаю и понимаю, что мне придется надеть свою боевую броню, хотя не знаю, поможет ли она мне.

– Так и есть, Рэйвен. Просто была очень длинная неделя.

– Могу себе представить. Коллин просто вводил меня в курс дела, – она говорит это с нажимом, и у меня сводит живот.

Почему он должен быть таким откровенным во всем! Я смотрю на него, и не замечаю ни намека на сожаление, неловкость или ни капли дискомфорта.

– Спасибо, Коллин, – натянуто говорю я.

– Я подумал, что будет лучше, если она узнает обо всем случившемся, и представился. Избавил тебя от стресса, – он пожимает плечом, и я мгновенно раздражаюсь.

– Я выразила благодарность за его откровенность. И это то, в чем его аналоги или их жена не отличились, – саркастически говорит она.

Чувствую, что это будет чудесный день. Как давно она здесь, и что он ей рассказал?

– Я иду на работу. Хорошего вам дня, дамы, – Коллин допивает апельсиновый сок и улыбается мне.

Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, пока он целует Кэйлен перед уходом.

– Рэйвен, было приятно поговорить с вами, – говорит он, и она ему широко улыбается.

Я немного удивлена, увидев, что в ней нет ни тревоги, ни напряжения, которые присутствовали, когда она встретила Криса. Она словно очарована.

– Мне тоже было приятно с тобой поговорить. Увидимся вечером.

Я ругаю себя за то, что чувствовала прошлой ночью, за то, что потеплела к нему. Это был легкий момент, по которым я скучала.

– Ну, у тебя была трудная неделя, – говорит она, как только дверь закрывается.

Я вздыхаю и плюхаюсь на диван, зная, что сейчас произойдет. Она усаживает Кэйлен, чье внимание приковано к «Doc. McStuffins» в телевизоре (прим. пер.: рос. Доктор Плюшева – детский телевизионный сериал).

– Мне жаль, что мы не смогли поговорить, – говорю я ей искренне, но голос уже изнурен от разговора, который вот-вот последует, поэтому мои извинения звучат сухо и небрежно.

– Ты сожалеешь, – тон ее голоса и без того повышен и полон негодования. – Лорен, у твоего мужа третье альтер-эго, – визжит она.

Я тяжело сглатываю.

– И это я узнаю от Хиллари, – кричит она.

Спасибо, Хиллари.

Качаю головой.

– Вы с Хиллари теперь лучшие друзья, да? – спрашиваю немного ревностно, надеясь увести разговор в другое русло.

– Не смей пытаться сменить тему.

– Не знаю, что тебе сказал Коллин, но столько всего произошло, – оправдываюсь я.

– Он рассказал мне довольно много, но я бы хотела услышать это от тебя, – говорит она, и я подпираю голову руками.

Когда я сразу не отвечаю, она начинает излагать факт за фактом, деталь за деталью, и она знает почти все, что произошло, в том числе и взрыв у Скоттов, который даже не ее дело. Боже, Коллин – чертова балаболка!

– Ну, не похоже, что мне есть о чем рассказывать, потому что ты и так уже все знаешь.

Она подходит ко мне и наклоняется, так что наши глаза оказываются на одном уровне.

– Твой муж пытался кого-то убить! Это не нормально! – орет она.

Я встаю и иду в противоположный конец комнаты.

– Тебе не следует в это впутываться, Лорен. Это небезопасно для вас с Кэйлен. Кэлу требуется помощь. Помощь, которую ты не можешь ему дать.

– Кэл никогда не обидит нас, – говорю я усталым голосом, но в нем звучит осуждение.

– Ладно, Кэл не обидит, Крис не обидит. Но что, если появится кто-то другой? – Рэйвен умоляет меня.

Понимаю, что она хочет для нас только лучшего. Знаю, она волнуется, но, Боже, она не имеет представления, насколько я боюсь. Я напряжена до предела, и цепляюсь за надежду, а она не помогает.

– Может, я и не эксперт в ДРЛ (прим. пер.: Диссоциативное расстройство личности). Возможно, я даже не смогу сказать, всплывет ли на поверхность еще один альтер, или этот альтер будет придурком, но я точно знаю, я готова поставить свою жизнь на то, что ни одна часть моего мужа никогда не причинит вреда мне или нашей дочери! – я говорю громче и злее, чем собиралась. Щеки Рэйвен покраснели, а мои словно горят.

– Ты ставишь на кон свою жизнь, свою и Кэйлен, это нелепо и эгоистично!

– Вот почему я с тобой не разговариваю, – мой голос теперь тих и обессилен. Я качаю головой и вытираю слезы. – Знаю, что ты волнуешься и говоришь то, что думаешь, только потому, что тебе не все равно, но я изо всех сил стараюсь справиться со случившимся. Это тяжело, очень тяжело. Можешь поставить себя на мое место? Ты знаешь все, что произошло, можешь представить, что чувствую я? – слезы текут по щекам, и сквозь затуманенное зрение я вижу, как ее лицо смягчается. – Все, что ты чувствуешь, я обдумывала миллион раз. Я уже обеспокоена, да я на взводе, до смерти боюсь, что жизнь всегда будет тяжелой, и гармония и легкость никогда не будут частью нашей жизни. Я боюсь этого, но у меня еще есть надежда. Если у меня больше ничего нет, у меня есть надежда, и я не могу позволить тебе или кому-то другому забрать ее у меня, потому что если я потеряю ее, я попаду в психушку, и это никому не пойдет на пользу. Поэтому, пожалуйста, я прошу тебя, умоляю, просто поддержи меня. Пожалуйста, не усугубляй ситуацию.

Ее губы плотно сжимаются, и Рэйвен разочарованно вздыхает, но кивает, просто так, как будто все приняла. Возможно, принятие не совсем правильное слово. Она будет терпеть все это.

Женщина идет на кухню и начинает наливать нам кофе. Говорит, что Коллин заказал мне массаж и уход за лицом и что он хочет пригласить меня на ужин. Я шокирована таким поворотом на сто восемьдесят градусов, не только тем, что Рэйвен подлизывается и поддерживает, но и тем, что Коллин планирует пригласить меня на ужин.

Все, что сейчас в моих мыслях, это массажистка, разминающая недели сдерживаемого стресса и разочарования. Что это должно значить? Наверное, ничего. Оливковая ветвь? (прим. пер.: Оливковая ветвь считается символом мира).

Ладно, не оливковая ветвь, так как мы не воевали друг с другом, мы держались на дружелюбном расстоянии. Мы больше похожи на предусмотрительных союзников, вчера был первый раз, когда пропасть между нами уменьшилась. Вспоминаю, как он сказал, что у него есть для меня сюрприз, но я не смогу его получить до пятницы. Сегодня четверг. Я думаю о сне, который видела прошлой ночью, о сне, от которого мне все еще грустно, и я благодарна, что он в прошлом.

После массажа и ухода за лицом чувствую себя легче и снова выгляжу на свой возраст, а не на десять лет старше. Думаю о том, как заботливо было со стороны Коллина сделать это. Он знает почти обо всем.

Слушаю в телефоне длинный гудок и ожидаю, когда Хелен ответит на звонок. Она удивлена, но полна энтузиазма.

– Лорен, как поживаешь?

– Я... я поживаю, – неуверенно смеюсь.

– Рада это слышать.

– Рэйвен только что приехала в город и посидит с Кэйлен. Я хотела узнать, есть ли у тебя сегодня свободное время, чтобы поговорить, – нерешительно спрашиваю я.

Поговорить, я должна была сказать поговорить или попросить ее о встрече?

– Ты уже ела, мы могли бы устроить поздний ланч, к примеру, в три часа?

– Конечно, – отвечаю я.

Мы обсуждаем детали, и через час я встречаюсь с ней в новом кафе. Вхожу внутрь и вижу Хелен, сидящую у стены. Девушка встает и машет рукой. Я маневрирую, пробираясь сквозь узкое пространство, столики теснятся друг к другу, но, к счастью, в три часа здесь не так уж много народу. Преодолеваю путь к ней и улыбаюсь, собираясь сесть, но она подходит и обнимает меня. Я застигнута врасплох, но успеваю быстро ответить взаимностью.

– Я так рада, что ты мне позвонила, – она сбрасывает волосы с плеч на спину.

Длинные темные волны каскадом ниспадают по плечам, на темно-синей блузке с золотыми пуговицами остаются случайные локоны.

Она кажется другой, легкой что ли, и мне интересно, так ли это. Мне больше не нужно хранить тайну, которая всегда стояла между нами. Связанные настоящей дружбой, я все еще не уверена, помешает ли пустота, на месте которой ранее был секрет.

– Спасибо, что встретилась со мной, – говорю я, помешивая в воде лед.

– Ты хорошо выглядишь, – говорит она, и я не могу сдержать удивления.

Я давно такого не слышала.

– Наверное, это из-за массажа, который организовал для меня Коллин. До этого я была похожа на старую деву. Ты его об этом попросила? – любопытствую я.

Хелен и Декстер тайно консультируют его? Она широко улыбается.

– Нет, Коллин внимателен и обладает интуицией. Он не спрашивает моего совета.

– Обладает интуицией, – повторяю я, слыша презрение в своем голосе. – Вы виделись?

– Да, дважды на этой неделе, – она потягивает свой зеленый чай. – Разве он тебе не сказал?

– Да, говорил, – отвечаю я.

Она с любопытством смотрит на меня.

– Ты ему не поверила? – ее улыбка смягчается.

Пожимаю плечами и вздыхаю.

– Я... я не знаю. Я... – замолкаю, когда официантка подходит и принимает заказ.

Хелен заказывает салат из лосося, а я – «Цезарь» с цыпленком.

– Вы будете сегодня на ужине? – спрашиваю я.

– Я не в курсе. Почему ты не поверила, что он приходил ко мне?

– Понятия не имею. Я просто не привыкла к его честности, – признаюсь я. – Не честности, а откровению, – поправляю себя. – Не то чтобы я считала Кэла или Криса лжецами, но у них обоих были свои секреты. Мне просто интересно, каков Коллин, – признаюсь я.

– Как все прошло? – она спрашивает небрежно, но Хелен не делает ничего случайно.

Я прошла через все, что случилось. Рассказывала ей о том дне, когда появились Крис и Кэл, о том, как идут дела с тех пор. Я сосредотачиваюсь на фактах, а она слушает, не показывая ни малейшего удивления или предвзятости. К тому времени, когда я заканчиваю рассказ, еду уже принесли, мы благодарим официантку, и Хелен кладет в рот кусок лосося. Я склоняю голову и быстро читаю молитву – привычка, которую я переняла от миссис Скотт.

– Итак, многое происходит, по понятным причинам, но что ты чувствуешь по отношению к ним? – спрашивает она, и я вздыхаю.

– Как любой нормальный человек чувствовал бы себя в такой ситуации. Ошеломлена, встревожена, разочарована, но благодарна. Благодарна, что все не стало еще хуже, что мы прошли через то, что могло бы изменить нашу жизнь. Если бы Кэл убил Клейтона, все было бы намного хуже, – последнюю часть я произношу тихо, и она кивает.

– Ты привыкла жить с Коллином? – спрашивает она.

Я пожимаю плечами.

– Он совсем другой, – смотрю на свой салат и играю с вилкой. – Но бывают моменты, когда я узнаю кого-то в нем, – чувствую, как мои щеки краснеют, и ненавижу себя за это. – Я... я не знаю, как к нему относиться, – тихо говорю. Моя рука массирует затылок, напоминая мне о нескольких райских часах.

Коллин, по всей видимости, сам сделал этот жест.

– Ты чувствуешь к нему отчужденность?

Я киваю.

– Разве не должна? – искренне спрашиваю я.

– Кто держит дистанцию, ты или он? – Хелен слушает ту часть истории, с которой она знает вторую половину.

Интересно, о чем с ней разговаривает Коллин, какие процедуры они проводят, чтобы приблизить их к интеграции?

– Думаю, мы оба, – говорю я, чувствуя себя немного виноватой.

– Ты собираешься сегодня на ужин?

– Да, это впервые, когда мы будем только вдвоем, – повышаю голос.

– И ты нервничаешь? – Хелен прячет улыбку, но я уже ее увидела.

– Честно говоря, да, – признаюсь я. – Он такой... его трудно читать.

– Коллин? – спрашивает она, и задаюсь вопросом, хочет ли она, чтобы это прозвучало как обвинение или я просто так это воспринимаю.

– Знаю, он говорит, что открыт, как книга, но мне не обязательно в это верить.

– Ты думаешь, у него есть скрытые мотивы? – спрашивает она, но ее голос нейтрален.

– Как и у всех нас, – встречаюсь с ней взглядом.

Она берет салфетку и прикасается ею к губам. Затем складывает руки и наклоняется ближе к столу.

– Ты веришь, что Кэл любит тебя? – она спрашивает.

– Конечно, – отвечаю я, ощетинившись.

– И Крис? – спрашивает она, и я киваю. – Коллин? – и тут я делаю паузу.

– Я недостаточно его знаю, чтобы понять, любит ли он меня, – улыбаюсь. – Я спрашивала, гей ли он. Читала об этом, когда занималась исследованиями, – хихикаю, чтобы поднять настроение, и даже Хелен улыбается. – Вчера мы хорошо провели время, – тихо признаюсь я, мельком встречаясь с ней взглядом. – До этого он напоминал мне Криса или Кэла, по которым я скучала, и это заставляло меня хотеть быть рядом с ним, но тогда я впервые подумала, что он мне нравится, – беру свой стакан и делаю маленький глоток, мое сердце бьется быстрее, и я просто делаю глубокий вдох. – Этого я и боюсь, – отвечаю, и она кивает, словно ждала, что я скажу. Хелен протягивает руку через стол и сжимает мою.

– Это нормально, Лорен, – успокаивает она.

Проявление привязанности вызывает слезы, но я их подавляю.

– Я чувствую себя глупо, потому что... я должна чувствовать к нему то же, что к Кэлу и Крису... но в то же время, если я это сделаю, не смогу избавиться от чувства вины, которое заставляет меня ощущать себя огромной лицемеркой, потому что я сказала Крису и Кэлу, что я люблю их всех, – тараторю все это в одном предложении.

– Если ты будешь ближе к Коллину... чего ты боишься?

Я размышляю над ее вопросом весь день. Тогда я ей не ответила. Просто пожала плечами, как будто это глупость, а она не стала настаивать, так как технически у нас не было настоящего сеанса. В то время это нечто другое под видом двух друзей, встречающихся за обедом и девичьими разговорами. Салат, который я съела, волнами перекатывается у меня в животе, пока я сижу перед шкафом, пытаясь выбрать, что надеть. Я нервничаю так же, как и на первом свидании с Кэлом много лет назад. Тогда у меня не было шкафа, полного дизайнерских платьев и обуви. Он не сказал, куда мы едем, но, зная Коллина, это будет какое-нибудь шикарное место, соответствующее всем его требованиям.

– Все они прекрасны, Лорен, – говорит Рэйвен, когда они с Кэйлен садятся на кровать и смотрят, как я перебираю платья. – И почему ты так нервничаешь, милая? – она спрашивает.

– Не знаю, я веду себя глупо, – плюхаюсь на кровать.

– Все будет хорошо между тобой и... Коллином, – она подчеркивает его имя.

– Да, с ними все хорошо, просто нужно привыкнуть, – говорю я ей так уверенно, как только могу, особенно после речи, которую произнесла ранее.

Рэйвен сжимает мою руку и кивает. Я обнимаю ее, и она обнимает меня в ответ, как делала это в детстве, чтобы дать мне понять, что все будет хорошо.

– У меня все еще есть свои сомнения по этому поводу, и я действительно хотела бы упаковать тебя и устроить тебе отпуск на острове вдали от всего этого, – смеется она, но я знаю, что тетя совершенно серьезна. – Но если кто и может пройти через это, так это ты, – тихо говорит она мне на ухо.

Когда отпускает меня, она подходит к шкафу и берет маленькое белое платье с одним плечом, которое везде меня обтягивает.

– Не видела ни одного мужчины, которому это не понравилось бы, – говорит она с мягкой улыбкой.

Приняв душ и надев платье, я завиваю волосы и собираю их на затылке. Я немного накрасилась и, глядя на себя в зеркало, не могу не улыбнуться. Я иду на свидание, и женщина, которая смотрит на меня в отражении, взволнована.

Я скучаю по нему, и та маленькая часть меня, которую он открыл мне прошлой ночью, дает мне надежду.

Не только из-за моего беспокойства и подозрительности. Я продолжаю думать о том, как мне не хватало этого с Кэлом, как у нас с Крисом так много всего происходило, что этого не случилось, но прошлый раз мы с Коллином сделали это сразу после его первого появления, и это было в ночь перед тем, как начался ад. С той ночи я узнала Коллина получше, но он все еще заставляет меня нервничать. Он очарователен, слишком очарователен, но я просто не могу его понять. Не то чтобы я хорошо читала Кэла, но я знала, что движет им, знала, как добиться своего в большинстве случаев. Криса трудно читать, но только потому, что я чувствовала, как он был смущен происходящим, его противоречивые эмоции брали верх над ним в большинстве случаев. Зная его историю и его родителей, я чувствовала себя более непринужденно с ним, и тот факт, что я была полна решимости сделать все, что нужно ради нашей семьи...

Любой ценой.

И это не изменилось.

***

Коллин

Семья.

Это может стать залогом успеха, а может всё разрушить.

Я видел это. Это было тем, что сделало его, но иногда лекарство идёт с того же источника, что и яд. Из всех нас я помню больше всего о прежней жизни. Наших маму и папу, ну человека, которого мы считали нашим отцом, и наших трех сестер. Помню, что наша жизнь была хорошей, когда мать была стабильной, или более стабильной, чем в те времена, когда она уходила в себя. Помню, в какой-то момент я почувствовал любовь. Мы были ее любимчиками, я помню последний момент с ней перед тем, как все изменилось.

Рэйвен сидит на диване, не сводя глаз с Кэйлен.

– Я люблю свою племянницу, Коллин. Я бы умерла за нее и за эту маленькую девочку, – продолжает она, глядя мне прямо в глаза.

Чувствую ее беспокойство, ее сдержанность, боль, с которой она столкнулась, будучи связанной со всем этим. Интересно, сколько бессонных ночей она провела, сколько молитв прочитала. Я услышал ее и Лорен сегодня, вернувшись, когда понял, что оставил один из своих файлов. Я слышал их ссору. Не знаю, услышали ли они мольбу друг друга, ту, что на самом деле не высказана, скрыта под гневом на поверхности, обе просто хотят, чтобы боль прекратилась, отдохнуть от лежащего в основе беспокойства.

Я понимаю Рэйвен. Я был на ее месте все эти годы. Благодаря перетягиванию каната между Кристофером и Кэльвином к их целям. Мы все просто хотим мира. Я медленно подхожу к ней и беру за руку.

– Ты когда-нибудь поправишься? – ее слова звучат резко, но могу сказать, что она не хотела, чтобы они были обидными. – Лорен этого заслужила, она столько пережила, – ее голос слегка дрогнул. – А как же Кэйлен? Как это должно сработать для них? – Рэйвен вытирает глаза. – Знаю, может быть это жестоко, но я так волнуюсь за них, – ее голос напряжен, но уязвим. Она встает и подходит ко мне. – Если бы Лорен узнала, что я разговариваю с тобой в таком тоне, она бы никогда не простила меня, но я... я должна услышать это от тебя... Лорен никогда не уйдет от тебя. Я поняла это сегодня. Она никогда тебя не отпустит, и это чертовски меня пугает, – она бросает взгляд на спальню Лорен. – Ты должен дать мне обещание. Если ты действительно любишь ее, если знаешь, что существует хоть малейшая возможность причинить ей боль, ты уйдешь от нее. Мне нужно обещание от тебя, от Криса и от Кэла. Знаю, что это поможет.

Рэйвен знает, я с легкостью могу солгать. Что я могу дать ей пустое обещание, но она, кажется, испытывает облегчение, произнеся эти слова, даже если я смогу использовать те же самые слова, чтобы настроить человека, которого она любит больше всего, против нее. Помню, когда она была самой большой сторонницей Кэла, я видел ее скептицизм по отношению к Крису, и когда она смотрит на меня, в ее взгляде смешиваются страх, недоверие и усталость. Я беру ее руки в свои, и воспоминание о матери, которую я знал, пытается проникнуть в мои мысли.

– Я обещаю вам, что со мной она в безопасности, что я не причиню ей вреда. Ни я, ни кто-либо из нас не должен делать ничего, что не пойдет ей на пользу, – обещаю я и вижу, что она все еще скептически настроена, но появляется надежда.

– Все в порядке? – мы оба оборачиваемся и видим Лорен, стоящую на верхней площадке лестницы, впервые в жизни мне нечего сказать.

Она похожа на ангела, белое платье обвивает ее тело, простое бриллиантовое ожерелье покоится на шее, волосы зачесаны на макушку, демонстрируя длинную шейку. Она всегда была красавицей. Этого нельзя было отрицать, с того момента, как Кэл впервые увидел ее, но сейчас она выглядит величественной, элегантной и уязвимой, как звезда фильма пятидесятых годов, и это застает меня врасплох.

– Ты прекрасно выглядишь, дорогая, – Рэйвен встает и идет ей навстречу.

Осознаю, что я промолчал.

– Спасибо, – Лорен смотрит на меня, ее щеки пылают, а моя грудь сжимается.

Она застенчиво улыбается мне, по крайней мере, я не замечал, чтобы она улыбалась мне.

– Спасибо за сегодня, это было действительно необходимо, – говорит она мне.

– Это было заслуженно, – откашливаюсь я.

– Тебе не кажется, что мамочка выглядит прелестно? – говорит Рэйвен, идя через комнату и поднимая Кэйлен на руки.

Она сияет, заставляя всех нас улыбнуться. Я беру ручку Кэйлен и целую ее. Она лучшее, что Кэл когда-либо делал. Видеть в ней так много от себя – это все еще нереально, видеть большую цель – быть лучше, напоминание всем нам стать лучшим мужчиной.

– Желаю вам хорошо провести время, – Рэйвен быстро обнимает Лорен и сжимает мое плечо, мимолетно напоминая о нашем соглашении.

– Веди себя хорошо с тетей Рэйвен, – говорит Лорен, целуя ее в щеку.

– Будь хорошей принцессой, – я обнимаю и целую девочку на прощание. – Пойдем, миссис Скотт? – спрашиваю я, протягивая ей руку.

Лорен кивает, пытаясь скрыть улыбку.

– Да, мистер Скотт, – весело отвечает она.

***

В машине тихо, но ощущается какое-то напряжение, смешанное с запахом духов Лорен. Она нервничает и пытается это скрыть. Девушка сжимает запястье и мурлычет под музыку, явное свидетельство об ее нервозности. Мы только немного поговорили об ее дне, Кэйлен, о ее поездке в спа.

Я вовлекаю ее в разговор, когда она открывается, но мои мысли туманны и более рассеянны, чем обычно. Мои глаза все время скользят к подолу ее платья, которое постоянно поднимается, мыслями возвращаюсь к тому моменту в душе, когда она смотрела на меня с равной долей сомнения, раздражения и желания.

Я чувствую на себе ее взгляд, и от этого становится только хуже.

Лорен выключает музыку.

– Ты в порядке? – спрашивает она, изучая меня взглядом.

– Да, – уверенно отвечаю я. Впервые, я должен приказать себе быть уверенным, что-то, что когда-то было естественным. Мне не нравится то, что приходится управлять собой. – Почему спрашиваешь? – спрашиваю я, уже зная ответ. Если я и сам что-то замечаю, то неудивительно, что и она тоже.

– Ты просто кажешься немного непохожим на себя, прости за каламбур, – она смеется, и я не могу не улыбнуться.

– Это все еще я, – говорю я ей, и она хихикает, подхватывая мою шутку.

Ее голова поворачивается к окну, глаза следят за блеском городских огней. Помню, как Кэл впервые привез «нас» сюда. Я знал, что он никогда не захочет уехать, он был зависим от города, как только вошел в него, так же, как он стал зависим от Лорен, как только увидел ее. Я чувствовал себя как дома в каждом месте, где мы жили, а их было немало на протяжении многих лет, неважно, что мы называли домом. Только когда она стала частью нашего дома, мое безразличие стало труднее сдерживать.

Мой план состоял в том, чтобы сделать для нее что-то хорошее, что-то, что позволит ей уйти от жизни, которую мы для нее предначертали. Чтобы дать ей время за пределами мира, в котором она замкнулась. Нравилось ей это или нет, было уже поздно. Если бы ей понравилось, то было бы хорошо, потому что это сделало бы ее счастливой здесь, в Чикаго, а мне нужно, чтобы она была счастлива, чтобы я мог внимательно следить за тем, что Крестфилды задолжали нам. Если ей это не понравится, я придумаю другой план. Цель состоит в том, чтобы всегда держать задачу каждого в соответствии. Баланс является основным залогом успеха. После вчерашнего что-то изменилось, настолько незначительно, что любой другой человек не заметил бы, но я это заметил. Незаметно, но сдвиги меняют баланс, и очень важно, чтобы все протекало спокойно и со мной – нейтральность всегда лучше.

Мы останавливаемся перед рестораном, я открываю перед ней дверь и передаю ключи парковщику. Протягиваю руку и, когда Лорен принимает ее, не могу не заметить, как хорошо мы подходим друг другу. Я также замечаю пристальный взгляд парковщика на ней, в то время как мы движемся ко входу. Мы непосредственно усаживаемся в одну из лучших секций ресторана – ту, что видом выходит на озеро и находится достаточно близко, чтобы услышать живой оркестр, но не заглушить разговор. Наш заказ принят, и я заказываю бутылку ее любимого красного вина, более сладкого. Не мое любимое, но сегодня не обо мне. Я чувствую тяжесть в животе, больше похожий на узел, который обычно отведен Крису, но игнорирую его.

– Зачастую ты не любишь, когда я пью, – она смотрит на меня игривым взглядом, а на ее губах веселая улыбка.

Я отрываю взгляд от ее прекрасных губ и напоминаю себе сосредоточиться.

– Есть разница между выпивкой для удовольствия, в меру, и выпивкой для храбрости или до оцепенения, – я делаю глоток воды.

Лорен слегка хмурится и, прищурившись, смотрит на меня, напоминая ее обычный взгляд.

– Ты всегда такой серьезный? – спрашивает она с ноткой раздражения в голосе, но выражение ее лица веселое.

Приподнимаю бровь.

– Не знал, что всегда серьезен, – я смеюсь, а она закатывает глаза и делает глоток из своего стакана.

– Не всегда, когда ты общаешься с Кэйлен, ты не такой... – девушка поднимает глаза, как будто пытается подобрать слово, которое не обидело бы меня, и это очаровательно. – Встревоженный, – хихикает она, и я не могу не улыбнуться.

– Видишь ли, когда ты улыбаешься... это как волшебство, – не могу сказать, что я не удивлен, и она робко опускает глаза.

– Или, говоря твоими словами, захватывающе, – она подражает моему голосу. – Видишь, я тоже знаю сложные слова, – подмигивает Лорен.

Не могу удержаться от смеха. Она краснеет, и я могу сказать, что вино поплыло по ее венам, но она пытается сдержать себя.

– Когда ты читал «Гарри Поттера»? – спрашивает Лорен, когда нам приносят закуску.

Я смотрю на нее, слегка прищурившись, но улыбаюсь. Она подпирает ладонью подбородок и лениво улыбается. Я никогда не видел, чтобы она так легко вела себя рядом со мной.

– Чтение было моим способом бегства.

– От чего ты убегал?

Я откидываюсь на спинку стула и смотрю на нее, зная, что она никогда не хотела красивой лжи или полуправды, и я никогда не был одним из тех, кто дает их, но было бы ложью сказать, что я не скучаю по легкой улыбке, которая только что была на ее лице. Понимаю, почему Крис сказал полуправду – чтобы сохранить ее улыбку, потому что ее нынешнее выражение искренно мрачное.

– Бывали дни, когда Кэл чувствовал себя хуже некуда, а Крис в основном прятался во время болезни Гвен. В тот год я прочитал более трехсот книг, все разных жанров от фантастики до биографий, даже несколько старых любовных романов Гвен. Не было книг, которые помогли бы мне сбежать еще больше, чем волшебный мир Хогвартса, – я одариваю ее одной из тех улыбок, которые она называла магическими, но та, которой она мне отвечает – творит заклинание.

– Ладно, у меня к тебе очень серьезный вопрос, – в ее голосе слышится лишь намек на невнятность, выражение лица серьезное, но в глазах игривый блеск. – Куда бы тебя определила Распределяющая шляпа? – Лорен сохраняет серьезный вид, и я чувствую, как улыбка растягивается на моем лице. Я делаю вид, что размышляю, хотя у меня уже есть непосредственный ответ.

– Когтевран, – отвечаю я, и она разражается смехом.

Похоже, она собирается задать еще один вопрос, но передумывает, я и без этого знаю, о чем она думает.

– Кристофер был бы в Пуффендуе, а Кэл – Гриффиндор.

Ее глаза расширяются от удивления.

– Я думала, ты скажешь, что Кэл будет в Слизерине.

Качаю головой и смеюсь.

– Если бы ты сейчас разговаривала с Крисом, таков был бы ответ.

Остаток ужина прошел даже лучше, чем я предполагал. Лорен показывает ту сторону себя, которую еще не показала мне. Она игрива и забавна, и напоминает мне, насколько умна, не отставая от меня в любом вопросе, который я поднимаю. Мы держимся легко, и она не задает мне вопросов, которые, как я предполагал, у нее будут о моих сеансах с Хелен или о работе, которую я выполняю в «Крестфилд Корпорейшен». Думаю, она привыкла не получать ответов на вопросы, которые ее действительно интересуют, и приучила себя не задавать их. Или, может быть, она так наслаждается вечером, что не знает, дам ли я ей ответы, которые она хочет услышать.

Когда мы возвращаемся в машину, она подпевает музыке, приглашая меня присоединиться, а когда я отказываюсь, игриво шлепает меня.

– Раз уж так поздно, ты все еще хочешь получить сюрприз сегодня вечером или предпочтешь подождать до завтра? – спрашиваю я.

– Сегодня вечером, – радостно улыбается она. – Но только если он хороший.

Я пытаюсь сдержать улыбку, но сегодня у меня ничего не получается. Мы объезжаем заднюю часть здания. Мы всего в нескольких кварталах от дома. Я выхожу из машины и открываю ей дверцу. Девушка с любопытством смотрит на меня.

– Сюда, – говорю я ей.

Она берет меня за руку и выходит из машины. Я пытаюсь скрыть свое удивление, когда она не отпускает ее, но я знаю, что она немного пьяна, и ее ноги, должно быть, болят от туфель, поэтому не придаю этому особого значения. Когда подхожу к черному входу и ввожу код, Лорен смотрит на меня еще более озадаченно. Я открываю дверь и включаю свет, освещая большое пустое пространство.

Она смотрит на меня немного смущенно. Затем ее взгляд останавливается на пакете, лежащем посреди комнаты.

– Для чего это место? – ее взгляд скользит по сводчатым потолкам и деревянным полам.

Здесь около двух тысяч шестьсот квадратных футов в общей сложности, тысяча шестьсот на первом этаже и остальные на втором. Большие окна выходят на улицу.

– Для чего пожелаешь, – отвечаю я, она останавливается на полушаге и смотрит на меня широко раскрытыми от волнения глазами.

– Что? – спрашивает она.

– Я подумал, что это отличное место для картинной галереи, – говорю я, слегка пожимая плечами. Слышу, как у нее перехватывает дыхание и открывается рот.

– Ты купил мне галерею? – ее голос дрожит, и я начинаю думать, не расстроена ли она.

– Ну, это еще не галерея... я увидел ее потенциал. Это место находится в центре района искусств, и может стать тем, чем ты пожелаешь, или если ты не хочешь, мы можем продать его задаром. Я просто подумал о тебе, когда увидел, – теперь я начинаю чувствовать почти тревогу.

– Ты купил мне галерею? – на этот раз она улыбается, но в ее голосе слышится радость, хотя глаза полны слез.

– Ничего страшного. Это то, что у тебя уже должно было быть, – я имею в виду каждое слово.

У нее были мечты, когда она вошла в нашу жизнь, мечты, которые вес наших проблем удушил, это преступление, что кто-то такой умный и амбициозный, как она, стал так задушен нами.

– Не знаю, что и сказать, – Лорен прижимает руку к груди, как будто у нее сердце вот-вот выпрыгнет.

– Это то, что Кэльвин всегда планировал сделать для тебя, но его внимание привлекли другие вещи. Кристофер сделал бы это, если бы у него были средства, и имеет смысл только то, что я осуществляю, что они сделали бы, если бы не вмешались обстоятельства.

Лорен смотрит в пол, и на ее лице отражаются боль и экстаз. Мгновение спустя она подходит ко мне и хватает за руку. Она смотрит на меня так, словно видит впервые, ее глаза пронзают меня насквозь, прежде чем девушка встает на цыпочки и нежно прижимается губами к моим.

Я замираю. Не ожидал такой реакции. Она отстраняется, смотрит мне в глаза, потом снова наклоняется, и на этот раз, когда ее губы касаются моих, я притягиваю ее ближе. На вкус Лорен каксвежая мята, смешанная с вином, которое пила раньше. Ее рука скользит вверх по моей груди и к волосам, пока ее пальцы расчесывают их. Это происходит так быстро, и я чувствую кровь, бегущую по моему телу, но отстраняюсь.

– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной это делать, – говорю я ей, и она смотрит на меня почти обиженно, но затем медленная улыбка расползается по ее лицу.

Лорен неспешно делает несколько шагов от меня и стягивает платье через голову. Она стоит передо мной, и кажется, что поезд пытается вырваться из моей груди. Мое самообладание далеко не так сильно, как я думал.

– Я хочу, чтобы мой муж занялся со мной любовью, – ее губы слегка приоткрыты, глаза прикрыты, выражение лица такое соблазнительное, но ее голос – самая невинная вещь, которую я когда-либо слышал.

Девушка похожа на белого кролика, который, сам того не ведая, ведет меня в нору, но не знает, насколько глубока нора или насколько тяжело будет падать. Я говорю себе, что все дело в выпитом вине, но не могу удержаться и иду к ней. Должен чувствовать себя виноватым, но когда целую ее шею, стон, которым она отвечает, заставляет меня продолжать, я никогда не желал кого-то так сильно, как хочу ее.

– Ты уверена? – мне требуется вся сила воли, чтобы остановиться, и спросить, давая ей последний шанс отступить.

– Перестань так нервничать, – Лорен дразнится, начиная расстегивать мои брюки, и когда она это говорит, все мои оговорки уходят на задний план.

Я поднимаю ее на руки и целую так, как хотел поцеловать с того самого дня, когда мы стояли под душем, до того, как она поняла, что это я. Я целую ее так, как хотел вчера, когда она сидела, загипнотизированная, у моих ног. Ее вкус вызывает привыкание, прикосновения почти исцеляют.

Выражение ее лица, когда мы становимся одним целым, невообразимо. Погружаясь все глубже в нее, я чувствую, словно проваливаюсь в пучину, и мне страшно, потому что впервые в жизни я нахожусь на неизведанной территории. Это чувство чуждо. Не будучи полностью под контролем, зная, что результат этого может привести к не лучшим для нас обстоятельствам. Может вызвать проблемы. Это вызовет проблемы, но я их исправлю... Я исправил проблемы Кэла, я исправил проблемы Криса, и я исправлю это. Они нуждаются во мне, а не наоборот. Они поймут.

Им придется.

***

Лорен

Была ли прошлая ночь просто сном? Туманные воспоминания о губах на моей шее, животе и других местах, которые проносятся пульсацией в голове. Касание пальцев, как будто им дана путеводная карта к каждому секретному месту на моем теле. Когда я открываю глаза, то не вижу высоких сводчатых потолков, которые видела прошлой ночью, и моя спина не окаменела от всех этих диких движений на деревянном полу. Неужели это был всего лишь сон?

Должен быть, потому что в реальной жизни я бы не соблазнила Коллина. Сдержанный, расчетливый, идеально собранный Коллин не дал себе волю и не напомнил мне своих аналогов больше, чем я когда-либо думала. Он бы не помог мне снова и снова распасться на части в помещении, которое купил для меня, чтобы открыть галерею. Нет, это не могло произойти. Этого бы не случилось. Но когда я оглядываюсь и вижу белое платье из моего сна, аккуратно сложенное на комоде, у меня перехватывает дыхание.

Все-таки произошло.

Я слышу, как льется вода в душе, и с трудом сглатываю. Как я попала оттуда сюда? Должно быть, вино было очень крепким. Нет, я не могу винить в этом вино.

Мне было одиноко, и я хотела его. Что в этом плохого? Я хотела прикосновения своего мужа, его поцелуя, чувствовать его внутри себя. Я недостаточно хороша для этого? Черт, я снова чувствую дежавю. Я осторожно встаю с кровати и подхожу к закрытой двери ванной. Прислушиваюсь к журчанию воды, открываю дверь и вижу в душевой пар. На этот раз я открываю ее с опаской. Я почти дрожу от нервов при мысли о том, что внутри другой человек. Вместо этого дверь передо мной открывается.

– Добро пожаловать, – он ухмыляется и отступает, пропуская меня внутрь.

Я вздыхаю с облегчением, потому что не готова к нападкам или крику за то, что случилось прошлой ночью. Как только я захожу в душ, меня тут же окутывает тепло, смягчая мои опасения. Я сажусь на скамейке напротив него, и мы оба молчим.

– Доброе утро, – он улыбается, но застенчиво – такого взгляда я у него никогда не видела.

– Доброе утро, – робко улыбаюсь, хотя мы сидим друг перед другом совершенно голые.

Если бы я не представляла, что мы делали прошлой ночью, и все это было бы реально, мы бы перестали стесняться. Я кладу голову на кафель и позволяю воде стекать по коже. Звук воды расслабляет и успокаивает, но на самом деле я хочу услышать его голос, чтобы он что-то сказал.

– Вчера было интересно, – говорит он, его голос серьезен, но с намеком на веселье. Я борюсь со смешком и проглатываю комок нервов.

– Разве? – спрашиваю я с едва скрываемым сарказмом, подражая его обычному тону.

Мне бы хотелось, чтобы не было так много пара, чтобы я могла лучше рассмотреть его, но если бы я могла видеть его, это не помогло бы мне читать его более точно. Я хочу знать, о чем он думает, ведь, по его словам, он – открытая книга. Внезапно мое желание исполняется, и он появляется сквозь пар, мои глаза впитывают каждый идеальный изгиб его тела, твердые мускулы, скульптурные и твердые. Даже после стольких лет я, видя его, снова испытываю к нему вожделение. Я делаю столь необходимый вдох, в то время как он опускается на колени между моих ног и притягивает меня так, что наши груди соприкасаются. Наши сердца бьются друг возле друга, мое – быстро, как у скачущей галопом лошади, а его – ровно.

Мужчина берет мою руку, подносит к губам и целует запястье, не сводя с меня глаз. Мое сердце бьется все быстрее и быстрее, а его пальцы скользят по моим бедрам. Это чувство знакомо: прилив, ожидание, поддразнивание. Его губы прикасаются к моим, и он не отпускает их. Волна жара проходит сквозь меня, и я чувствую, что снова проваливаюсь сквозь время: год, два, три года... Я приподнимаюсь, и прижимаюсь к стене душа, его тело прижимается к моему. Он целует губы, движется вниз по шее и животу. Меня поднимают и подталкивают выше, и я задыхаюсь, когда оказываюсь на его плечах.

– Что ты делаешь? – я смеюсь, хватая его за волосы.

Он смотрит на меня с огоньком в глазах.

– Доверься мне, – отвечает он, прежде чем его язык погружается внутрь меня.

– Ты собираешься... – мои мысли улетучиваются.

Слова вылетают у меня из головы, когда его руки сжимаются по обе стороны от меня. Упираюсь в одну из его рук, в то время как другой зарываюсь в его волосы. Эмоции и воспоминания сталкиваются и разбиваются друг о друга. Я под кайфом от наркотика, которого не принимала так давно. Ощущение внизу живота начинает распространяться по всему телу. Все это до жути знакомо. После всего, что произошло, должна ли я все еще чувствовать это? Это регресс? Так и должно быть? Наслаждение внезапно настигает меня, бросает с обрыва, у меня кружится голова, я в невесомости…

Когда я спускаюсь, в прямом и переносном смысле, Коллин поднимает мой подбородок так, что наши глаза встречаются, и я чувствую беспокойство, возбуждение, нервозность, как будто он незнакомец, но знает меня самым интимным образом. У меня перехватывает дыхание, на его лице появляется улыбка, а вместе с ней и мое сердце оживает.

– Я хочу узнать тебя, – легонько провожу кончиками пальцев по его подбородку. Его глаза слегка косятся на меня, и я понимаю, насколько иронично мое утверждение. – Ты знаешь, что я имею в виду, – хихикаю я, чувствуя, как мои щеки вспыхивают.

Его губы касаются моих легким поцелуем, они неизвестные и в то же время знакомые.

– Я тебе все, что угодно, расскажу.

– Что угодно? – спрашиваю я. Это слишком просто.

Он внутри меня.

– Все? – задыхаясь, спрашиваю я.

Он отстраняется от меня, вглядываясь в мои глаза, и на мгновение я думаю, что он раздражен, но это вспышка, которая исчезает в одно мгновение.

– Кто ты, Коллин Скотт? – я борюсь со стоном.

– Крестфилд, – говорит он и накрывает мой рот своим.

***

Зверь вышел из клетки. Интересно, это я сделала? На первый взгляд утонченный мужчина, который носит тщательно сшитые костюмы, хорошо воспитанный и хорошо говорящий, сдержанный, в постели – настоящий зверь. Это кажется таким противоречивым, должно было быть по-другому. Я думала, он будет осторожен, медлителен и внимателен. Вот каким он был, когда занимался со мной любовью на полу. На полу помещения моей галереи, галереи, которую он купил для меня, все еще нереально об этом думать. Но здесь, в душе и в нашей постели, больше нет никакой осторожности, никакой неуверенности в его движениях. Он дикий и абсолютно во всем уверен. Никакой спокойной уверенности, скорее крик. Это так напоминало мне Кэла, но отличалось во многом.

– О чем ты думаешь? – его тело распростерто на кровати и совершенно великолепно.

Я улыбаюсь ему и переворачиваюсь на спину, чтобы посмотреть в потолок.

– Ни о чем, – я лежу, удерживая улыбку, зажав нижнюю губу между зубами.

Свет из окна падает на нас, освещая его лицо, его улыбка сияет, волосы растрепаны, и он так похож на Кэла, но улыбается, как Крис, это пугает. Этот человек с таким количеством лиц, что мне приходится напоминать себе, кто на меня смотрит.

– Ты можешь рассказать мне все, Лорен, – он мягко улыбается, его голос становится более серьезным и больше похож на человека, с которым я познакомилась за последние несколько недель.

– Можно? – дразняще спрашиваю я.

Рукой он скользит вниз по моей талии, и притягивает меня к себе, располагая рядом с ним, а не сверху. Наши лица находятся в нескольких дюймах друг от друга, но он не целует меня. Мое сердце учащенно бьется, а по спине бегут мурашки, так сделать может только он. Способ, который заставляет меня волноваться и беспокоиться, но нервничать – так чувствуют себя на американских горках за несколько секунд до большого падения.

– Со мной ты в безопасности, – его слова заставляют мою грудь сжиматься.

Они тяжелые и серьезные, когда я пытаюсь сохранить момент легким и игривым. Его слова сжимают мое сердце. Я прикусываю губу и сдерживаю вздох, который пытается вырваться, потому что какая-то часть меня верила, что это просто секс – моя просьба о близости, которую он хотел выполнить. Но то, как его глаза смотрят в мои, более глубоко и реальнее, чем кажется. Это неожиданно и пугает меня, но это именно то, что я чувствую сейчас, и часть меня ненавидит себя за это, особенно когда он обнимает меня, и это лучшее, что я чувствовала за долгое время. Маленькое зернышко в моем сердце прорастает, и голос в голове, который я заглушила прошлой ночью, этим утром говорит, что я должна чувствовать себя виноватой.

***

– Доброе утро, – когда я замечаю Рэйвен, сидящую в гостиной с Кэйлен, чувствую, как мои щеки вспыхивают.

Уже ближе к полудню, чем к утру.

– Доброе утро, – я быстро целую ее и Кэйлен. – Во сколько ушел Коллин? – спрашиваю я, хватая сок из холодильника.

– Около получаса назад. Этот мужчина, определенно, умеет носить костюм, – смеется она, и я не могу не присоединиться.

– Он может, не так ли? – я шучу, садясь за кухонный стол, и она присоединяется ко мне.

– Как прошла вчерашняя ночь? – у нее на лице понимающая улыбка, и я изо всех сил стараюсь сдержать свою.

– Было здорово. Действительно здорово, – я честно отвечаю, но сожалею, о том, что мой голос звучит так торжественно.

– Ну, расскажи мне об этом, – кажется, Рэйвен волнуется за меня, и я ценю это, потому что знаю, что эта ситуация очень беспокоит ее.

Я посвящаю ее в детали, но упуская PG-13 сцены (прим. пер.: PG-13 – данный рейтинг получают фильмы, содержание которых может считаться неприемлемым для детей, не достигших 13-летнего возраста).

– Ух ты, галерея! – восклицает она, на этот раз искренне взволновано.

– Да. Я была так потрясена.

– Это фантастично, милая, – тетя сжимает мои руки.

– Правда?

– Конечно, я думаю, что это здорово. Когда ты в последний раз писала красками?

– Ух ты, два-три года назад, не меньше, – печально вздыхаю я.

– Рисунок? – спрашивает она, и я смущенно пожимаю плечами.

– Если не считать каракулей там и сям, – говорю я, и она хмурится.

– Лорен, раньше тебе это нравилось. Я не могу поверить, что ты рисовала так давно!

– Да, и до сих пор помню. Просто жизнь встала на пути... – я замолкаю, зная, что это все еще не оправдание.

– Ну, это меняется, верно? – она ободряюще подталкивает меня локтем.

– Да, я надеюсь.

– Что случилось? – спрашивает Рэйвен, выражение ее лица меняется от беспокойства.

– Понятия не имею. Когда я думаю обо всей работе, которая с этим связана... – признаюсь я.

– Но это же хорошая работа!

– Безусловно, – соглашаюсь.

– Тогда что с тобой случилось?

– Ничего.

– Лорен, я хорошо тебя знаю и понимаю, что что-то не так, – строго говорит она.

– Я... мне просто интересно, подходящее ли сейчас время для всего этого, – пожимаю я плечами.

Женщина понимающе кивает. На несколько мгновений воцаряется тишина.

– Итак, Коллин... – начинает она, и я борюсь с собой, чтобы не закатить глаза. – Для него хорошее решение купить это место для тебя. И он много работает... где? – она спрашивает, а я смеюсь.

– Там, где работал Кэл, – появляется тяжесть в груди, когда я произношу его имя.

Я пыталась выкинуть его из головы и из мыслей. Я старалась не обращать внимания на стеснение в груди, когда думала о нем. Рэйвен рукой скользит по столу и берет мою. Эмоции, которые я пытаюсь удержать в глубине живота, проявляются на каменном лице.

– Как ты справляешься со всем этим? Серьезно? – она спрашивает.

– Я в порядке, – отпускаю ее руку и быстро глотаю остатки сока, надеясь, что вместе с этим проглочу чувства, пытающиеся подняться наружу.

Рэйвен недоверчиво смотрит на меня.

– На самом деле?

– Да, – мой комментарий суров и краток, и, судя по легкому вздоху, который она испускает, надеюсь, она оставит меня в покое.

– Хорошо, – говорит она с едва заметной резкостью, прежде чем встать. – Пожалуй, я прогуляюсь с Кэйлен, – обиженно объявляет Рэйвен, выходя из кухни.

Она подхватывает Кэйлен и идет в свою комнату. Я смотрю на полупустой стакан с апельсиновым соком и вытираю две слезинки, который ненароком чуть не упали в него.

Глава 6

Коллин

Я должен был понять, что это произойдет. Он импульсивный, эгоистичный и совершенно неразумный. Не удивительно, что он затих, но настолько преуспел в этом, что удивляет. Я знал, что с Лорен будет риск, но Кэл должен знать, что без меня в его союзниках, он более беспомощен, чем Крис. Я – причина, почему он в курсе, когда Крис возьмет владение, почему Кэл знает столько же, сколько и он. В его случае смешно избегать меня и играть в молчанку. Он наивный, нервный и опрометчивый, и по этой причине он не может быть боссом, которым так сильно хочет быть.

– Пока ничего? – голос Хелен эхом отдается у меня в ушах.

Ерзаю на стуле и пытаюсь сосредоточиться, но ничего не получается. Я не слышал о нем с той ночи, когда Лорен выбрала меня.

«Я знаю, что ты здесь, Кэл. Я знаю, ты огорчен, так что перестань вести себя как ребенок, и поговори со мной», – мысленно кричу я на него.

– Мне просто нужно больше времени, – говорю я Хелен, когда снова настраиваюсь на наш сеанс.

На ее лице ничего не отражается, только обычная нейтральная улыбка, но я вижу, что ей любопытно, почему это тянется так долго. Уверен, в ее в голове крутятся колесики, выдвигая теорию еще до того, как женщина заговорит со мной.

– Хорошо.

Я пытался связаться с ним, но безуспешно. Думал, что он хотя бы на наших сеансах попытается сотрудничать, вспомнив, что мы в одной команде, но опять-таки я слишком высоко его ставлю.

«Кэльвин, понимаю, ты расстроен, но когда это случилось с Крисом, я сказал тебе, что это неизбежно. Лорен одинока и любит нас. Я знаю, тебе не нравится, что мы занимаемся любовью…»

«Занимаетесь любовью?» – его голос раскалывает мне череп.

Наконец он говорит, первый шаг, но по его тону я могу сказать, что этот разговор не будет вежливым.

«Ты чертов ссыкун».

«Она любит нас... Ты бредишь. Лорен не любит ни тебя, ни Криса. Хотя он выше по тотемному столбу, чем ты», – Кэл снисходительно смеется.

«Правильно. Она любит тебя, Кэл, только тебя», – отвечаю я, не в силах сдержать сарказм.

«Ты должен быть «логичным», но теперь, когда ты стоишь за рулем, ты не можешь ясно мыслить. Ты знаешь, что она любит меня, того, кого хочет, того, которого выбрала».

Я глубоко вздыхаю.

«Дело не в выборе, Кэл, и ты это знаешь. Сколько раз я должен тебе объяснять? Мы неизбежно будем одним, а не тремя, одним... Она любит нас, а не только тебя».

«Думаешь, раз ты читал моей дочери Гарри Поттера и нашел место для галереи Лорен – это, вообще-то, была моя идея с самого начала – она влюбилась в тебя? Ты жалкая, дерьмовая замена меня. Все, что ты знаешь о ней, это благодаря мне. Ты хуже Криса – ты паразит», – я слышу горький смех в своем ухе. – «Нет, ты чертов психопат. Ты имитируешь эмоции, потому что не чувствуешь их. У тебя даже нет собственной личности. Ты подделка Декстера!»

Я с трудом сглатываю, зная, что именно делает Кэл. Он проникает под кожу людей, оскорбляя их, лишая их силы, заставляя их реагировать эмоционально. Я просто не привык, что он оскорбляет меня.

«Ты имеешь полное право на свое мнение, Кэл, но ты забываешь, что мы в одной команде... и я тренер, а ты просто игрок...» – я, вероятно, не должен был добавлять последнюю фразу, но он так ехиден, что иногда я просто хочу отомстить.

– Что они говорят? – спрашивает Хелен, и я задаюсь вопросом, не слишком ли я эмоционален, так как считал себя нечитабельным?

«Слушай, ты, маленький самонадеянный ублюдок. Я никогда не думал, что ты перейдешь мне дорогу. Это была моя ошибка, моя ошибка...» – он смеется. – «Но ты же знаешь, что лучше не трахать мою жену. Я думал, мы команда. Ты думаешь, это сойдет тебе с рук?»

– Коллин? – настойчиво спрашивает Хелен.

«Ты должен быть нейтральным – ты не делаешь того, что делаем мы! Якобы ты лучше? Ты – кусок дерьма, вот кто ты... Предупреждаю тебя, прикоснешься к ней снова – это война».

Я смеюсь над ним.

«Ну, в таком случае ты не узнаешь, потому что не увидишь. У тебя тайм-аут».

«Какого хрена это значит, если ты!..»

Я открываю глаза.

– Меня не пускают, – говорю я Хелен.

Она сидит передо мной с напряженным выражением лица. Эта женщина умеет скрывать свои чувства под маской, но я знаю, что она раздражена.

– Такого раньше никогда не случалось, – тихо говорит она.

Я встаю со своего места, подхожу к окну и делаю вид, что отвлекаюсь на людей внизу, но вместо этого слова Кэльвина эхом отдаются в моей голове. Не только оскорбления, но и намек после. Он расстроен и безрассуден, и мне придется держать его в страхе, что означает выпустить Криса, чтобы сдержать его.

– Знаю. Просто они упрямятся, – говорю я, возвращаясь на свое место.

– Что-то изменилось?

Я не лгу Хелен. Это никогда не было в моих интересах, но ей не понравится то, что я скажу, и в моих интересах всегда говорить Хелен то, что ей нравится слышать. Учитывая то, что она единственный человек, который может, в конечном счете, исправить нас, трудно не быть с ней менее прозрачным, чем мне бы хотелось.

– Кэльвин расстроен, потому что у нас с Лорен был секс, – я заметил, что ее глаза лишь немного расширились.

Она кивает, как будто только осознала, что я сказал, и скрещивает ноги, ерзая на стуле. Она знает Кэльвина, и иногда мне кажется, что он нравится ей больше всех нас. У нее никогда не было возможности узнать Криса, так как он считает ее отвратительной, и знаю, что я самый откровенный с ней – самый полезный, когда дело доходит до предоставления ей решений и информации, но она узнала Кэльвина первым. Иногда люди, даже те, кто разбирается в эмоциях лучше других, склоняются к мнению, будто первый лучше.

– Теперь все становится яснее, – говорит она просто с полуулыбкой. – Могу себе представить, что происходит с Кэлом.

– Точно так, как ты думаешь.

– Значит, он отказывается говорить или говорит слишком много?

– Он не говорит ничего полезного, и я не думаю, что он будет сотрудничать с нами на сеансах, так что пока я от него отгораживаюсь.

– И ты считаешь, что сейчас это самое подходящее решение, Коллин? – она, прищурившись, смотрит на меня.

– Полагаю, что так. В конце концов, он успокоится.

Хелен глубоко вздыхает.

– Кэл нуждается в лечении, Коллин. Он должен уметь справляться с воспоминаниями, которые всплывают на поверхность.

Я тупо смотрю на нее. Она ведет себя так, будто я новый гость на этой вечеринке.

– Он все еще видит сны о той ночи... он говорит, что с каждым сном происходит что-то новое. Иногда комната другая, цвет волос его матери, ее платье... – говорит Хелен, и мне становится скучно.

– Это потому, что ему трудно прийти к выводу, что то, что произошло, действительно произошло, Хелен, – мой голос пропитан раздражением.

– Ну, то, что он способен справиться с чередой событий, очень важно для всех вас. Если он не разберется с этим…

– Он не появится, если я ему не позволю.

В уголках ее глаз появляются морщинки.

– Коллин, ты не знаешь, какие проблемы это может создать. Кажется, ты действуешь больше из-за эмоций.

– Я действую из лучших побуждений. Как и всегда, – я напоминаю ей.

– Ну, то, что Кэл отгораживается от нас с тобой, никому не в пользу. Коллин, мне нужно поговорить с ним. Он должен обработать эти эмоции, воспоминания, и он должен исцелиться, – настаивает она, и я пытаюсь сохранить последнюю нить моего терпения.

– Хелен, он взрослый мужчина, а не шестилетний мальчик.

– Именно таким я и хочу, чтобы он остался, Коллин. Вы, ребята, едва ладите друг с другом, и последнее, чего бы я хотела, чтобы кто-то из вас воспитывал малолетнего ребенка, – говорит она многозначительно.

– Послушай, исцеление – это последнее, о чем сейчас думает Кэльвин. Он злится на меня, и это делает его безрассудным, так что это к лучшему. Кроме того, он знает, что без меня он так же бессилен, как и Крис.

– А ты без него? – возражает она, и ее улыбка на грани лукавой и подавленной.

Я широко улыбаюсь ей.

– Знаешь, я думаю, что из всех нас мы лучше всего понимаем друг друга.

Она наклоняет голову, словно рассматривает меня как совершенно новую личность.

– Насколько я понимаю, в этом деле я – нейтральная сторона, Коллин. Я союзник каждого из вас, и моя цель в том, чтобы все вы жили лучшей жизнью, доступной вам, – ее ответ спокойный, но отрепетированный и машинальный, и я оскорблен тем, что она думает, будто ее ответ на меня подействует.

Немного наклоняюсь вперед в своем кресле.

– Думаю, я оказал тебе большую помощь, – я встаю и складываю руки на груди.

– Я никогда не стану отрицать, что ты был очень активен в своем лечении.

Я хихикаю.

– Каково это – быть замужем за Декстером?– спрашиваю я, и ее глаза оживляются, очевидно, она сбита с толку моим вопросом.

– Прошу прощения? – Хелен хорошо скрывает смущение.

– Быть той, у кого такой большой потенциал? Быть лучшей в своей специальности, иметь блестящий ум в своей области и в тот день, когда ты вышла за него замуж, все твои достижения внезапно омрачились фамилией, которую ты не надеялась получить, – тихо говорю я, и ее улыбка немного меркнет. – Ну, это казалось почти невозможным, пока Декстер-младший не посвятил тебя в наш маленький секрет...

Ее глаза сузились, глядя на меня.

– Ты намекаешь, что я имею какое-то отношение к твоему делу?

– Нет, я вовсе этого не говорю, – отвечаю я, когда наши глаза встречаются.

Я подхожу к окну, чувствуя на себе ее взгляд. Возможность узаконить расстройство, над которым так много насмехаются. Или создать совершенно новое лечение, может быть, даже что-то, что заменит интеграцию... теперь это... это может стать чем-то.

– Поэтому спрашиваю еще раз. Я был очень полезен тебе, не так ли? – я спрашиваю ее, и она кивает, но напряжение в комнате изменилось, и занавес поднялся. – Я – клей, тренер команды, дирижер оркестра, так что, скажем, ты хотела получить признание или похвалу от нашей маленькой проблемы, сделать все возможное из нашего несчастного обстоятельства, которое твой блестящий ум помог исправить. Я тебе понадоблюсь... гипотетически, – я одариваю ее очаровательной улыбкой. – Ты не можешь положиться на Кэла, его собственная жена не может этого сделать. Крис, мы все знаем, что он бестолков, как ребенок. Просто думаю, что если бы я, был такой блестящей женщиной, как ты, я бы сделал ставку на кого-то, кто размышляет логичнее других.

– Думаю, наш сеанс окончен. Ты хочешь, чтобы я его продлила? – она жестко спрашивает, но я отказываюсь.

– Нет, думаю, на сегодня достаточно, – мы подходим к двери, и она открывает ее для меня. – Я мог бы помочь тебе с этим, – улыбаюсь я ей, и она улыбается в ответ так же очаровательно.

– Тогда на следующей неделе?

– На следующей неделе, – я целую ее в щеку, и она сжимает мою руку.

Мы достигли взаимопонимания.

Нам лучше.

***

Лорен

– О боже, это просто невероятно, – визжит Анджела, когда мы заканчиваем экскурсию по галерее.

Последние три недели я провела здесь, встречаясь с дизайнерами, пытаясь найти художников, занимаясь всем самым интересным, чтобы открыть галерею. Коллин позаботился о скучных деталях, таких как документы, налоги и так далее. Так приятно снова работать, иметь что-то, что принадлежит только мне.

– Я все еще в восторге от всего этого, – признаюсь я.

Энджи сияет и берет меня за руку.

– Ты работала ради этого. После всего, что произошло, ты этого заслуживаешь.

Прошло три недели с тех пор, как Коллин привез меня сюда, и тогда она уже была в состоянии готовности для въезда.

Теперь моя мебель прибыла и в моем офисе большой, гладкий, белый стол. Фактически галерея, где мы будем демонстрировать работы, скудна, но освещение феноменально. Должно быть потому, что оно стоило дороже всего. В следующем месяце я открою галерею, куда пригласила двух художников, с которыми работала в школе.

– Это просто нереально, что все происходит так быстро, – я все еще чувствую себя как во сне.

Так как после колледжа я не работала, кроме как внештатным редактором то тут, то там, и делать то, о чем я только мечтала всего несколько лет назад, сюрреалистично.

– Но это должно было произойти давным-давно, – подруга берет меня за руки, когда мы садимся на новый диван, который только что привезли.

Я улыбаюсь и кладу голову ей на плечо.

– Я так рада, что ты здесь. Я так по тебе скучала, – сжимаю ее руку.

Я не видела Анджелу несколько месяцев, у нее было по горло работы с магистерской программой и всем тем дерьмом, что свалилось на меня с неба.

– Я знаю! Ты не поверишь, сколько бумажной работы я должна сделать для каждого клиента, и для моего куратора, и на занятия – все это безумие! – скулит она, но глаза у нее блестят, и девушка выглядит такой счастливой.

– Я так горжусь тобой. Ты настоящий психолог!

Она вздыхает, откидывая голову на спинку дивана.

– Думаю, я получу докторскую степень, – она улыбается мне, и я смеюсь.

– На самом деле, Эндж?

– Не знаю. Я имею в виду, что теперь могу практиковать как психолог, но родители намекают, что они были бы в восторге, если бы я стала психотерапевтом, и это же их деньги оплачивают учебу, – вздыхает она.

– Если ты решишься, мне придется называть тебя «доктор Анджела», – поддразниваю я ее.

– Конечно, нет, милая. «Доктор Изумительная» было бы просто великолепно, – драматично говорит подруга, и мы обе смеемся и наслаждаемся моментом.

– Знаешь... это значит, что если ты когда-нибудь захочешь поговорить со мной о чем-то, я могу выслушать и дать беспристрастный совет. Теперь это своего рода требование.

– Уверена, что ты наслушалась от меня достаточно на целое десятилетие вперед.

– Серьезно, Лорен. Я не могу представить, что ты держишь в себе все, с чем имеешь дело. Не зная, с кем поговорить об этом. Я всегда слушала как друг, но теперь все изменилось.

Я откидываюсь на спинку дивана, потирая руки о бедра.

– Я счастлива, – тихо отвечаю.

– Это здорово... – она замолкает, ожидая от меня развития темы.

– Мне просто так нехорошо.

– Ты чувствуешь себя виноватой? Потому что это произошло с Коллином, – догадывается она.

Надо отдать Энджи должное, она восприняла мой рассказ о Коллине как нечто само собой разумеющееся, но теперь она профессиональный советчик, и это вполне может вписаться в общую картину.

– Я волнуюсь за Криса и Кэла... Все было так просто с тех пор, как Коллин здесь. Он замечательный, но я знаю, что это не реально. Знаю, часы тикают, пока не случится катастрофа, пока... – я делаю паузу, чтобы собраться с мыслями. – На первый взгляд все замечательно... но на самом деле, я осознаю, что это не так. Как я смею просто притворяться, что все в порядке? Я чувствую, что должна сделать что-то, чтобы помочь им излечиться, – чувствую, как щиплет глаза от слез.

– Думаешь, они хотели, чтобы ты была несчастна? – спрашивает Анжела, и я смеюсь.

– Ты же знаешь Кэла. Думаешь, он не будет против, если я буду играть с Коллином в «долго и счастливо»? – горько усмехаюсь.

– Лорен, ты должна перестать думать о них как о разных личностях. Вот почему тебе так тяжело, – она сжимает мою руку.

Я поднимаюсь и иду в другой конец комнаты.

– Но, Энджи, ты не понимаешь. Знаю, что это один человек. Понимаю, но когда личности, которые смотрят на тебя по-разному, которые говорят по-другому, которые заставляют тебя чувствовать то, что с другими не чувствуешь – это трудно. Я чувствую себя, словно бросила Кэла и Криса.

– Лорен, не все они разные люди. Они едины. Все это разные грани твоего мужа. Ты не изменяешь ни Кэлу, ни Крису.

– Они еще не интегрированы, хотя пока они... – я закрываю лицо руками. – Его врач сказал, что я не должна была спать с ними, а я спала со всеми тремя, – признаюсь я, чувствуя, как вспыхивают мои щеки.

– Каким образом ты относишься к доктору?

Я с трудом сглатываю, и мои щеки горят еще больше.

– Это Хелен, – пискнула я, и она, прищурившись, смотрит на меня.

– Жена Декстера? Ты все еще встречаешься с ней, получаешь от нее советы после всего, что случилось? – Анджела таращится на меня.

– Просто мне кажется, что с ней легче говорить, и она не будет думать, что я сумасшедшая, потому что знает всю историю.

– Я понимаю, что ты чувствуешь себя одинокой в этом деле. Не могу представить, каково это – быть так близко к человеку с состоянием Кэла, но когда ты говоришь с психиатром, тебе не нужно беспокоиться о том, что кто-то подумает, что ты сумасшедшая. Я здесь, чтобы быть твоим партнером, – она говорит убедительно.

– Но если честно, если бы ты меня не знала и я пришла к тебе, ты бы подумала, что я сумасшедшая или идиотка, или поверила бы?

Она хмурится.

– Нет, может быть, много лет назад подумала бы, но после всего, что я изучила, человеческий разум – это чудо, Лорен. Когда ты поймешь, на что он способен, тебя уже мало что удивит. Но вот что я скажу: не думаю, что тебе следует видеться с Хелен, по крайней мере, в первую очередь. Своеобразный конфликт интересов, – хмурится она. Я потираю затылок, волосы на нем встают дыбом. – Когда мы в последний раз разговаривали, ты была категорически настроена, даже Крис не хотел ее видеть. Что изменилось? – искренне спросила она.

– Все произошло так быстро, проблема за проблемой... – говорю, хотя и упускаю угрозу мистера Крестфилда. – И... я просто хотела поговорить с кем-то знающим, и хотя Хелен так много скрывала от меня, я знаю, что она, по крайней мере, понимает, – говорю я честно.

– Ты не думала о посещении группы поддержки?

Я запускаю руки в волосы, все внутри скручивается при упоминании группы поддержки. Не то чтобы я не думала об этом. Просто в какой-то части моего сознания, когда я переступаю в тот мир, кажется, что пути назад не будет. Что, если я услышу то, к чему не готова, и, честно говоря, я боюсь услышать от других людей об их ситуациях. Что, если это никогда не закончится?

– Мне страшно, – чувствую, как дрожат мои губы. Энджи смотрит на меня, излучая сочувствие. – Однажды я заглянула на форум... – я делаю глубокий вдох. – Он был не слишком обнадеживающий, – я рассказываю ей несколько историй, которые прочитала, частицы знакомых вещей из моей жизни и, что еще страшнее, незнакомое, которое, в конечном счете, может стать неизбежным.

– Форумы для поддержки, а не для сравнений. Все по-разному относятся к вещам, но не думаешь ли ты, что если бы тебе было с кем поговорить, у кого похожие обстоятельства, это помогло бы тебе?

Я пытаюсь представить, как разговариваю с другой женщиной, которая не только понимает, но и знает, что это такое.

– Я очень надеюсь, что ты подумаешь о встрече с кем-нибудь еще. А как насчет доктора, к которому Крис собирался обратиться?

Я думаю о докторе Клемонс и о том, что, когда Крис позвонил ей, у нее как по волшебству была бронь.

– Крис сказал, что чувствует себя с ней комфортно, ну, в тот единственный раз, когда он ее видел, – я не рассказываю ей об угрозах мистера Крестфилда. После стольких событий, это была одна из последних вещей, над которой мне удалось задуматься.

– Я всегда здесь, чтобы выслушать, но если у нее есть опыт в этой области, думаю, что она будет более полезной, чем я. У тебя должно быть свое понимание того, что происходит, – подчеркивает она.

Я обещаю ей, что позвоню доктору Клемонс и быстро меняю тему. Энджи, обладая хорошей интуицией, больше не давит на меня. Мы говорим о Кэйлен, ее родителях и пациентах. Она, конечно, не сообщает мне никаких пикантных подробностей, но объясняет, как нервничает и волнуется. Мы идем обедать и даже заходим в ее любимый бутик, а я наслаждаюсь временем, временем, когда чувствую себя нормально, просто женщиной, которая со своей подругой пытается найти симпатичную блузку и джинсы, и я обнимаю ее за это.

***

– Красный и синий, – говорю я Кэйлен, пока она размазывает краску по ладоням. Смешав цвета, она хихикает. – Уже маленькая художница, – я целую ее в щеку.

– Мама, – визжит она, пальцами ударяя о бумагу, прежде чем покрутить.

Я позволила ей заняться собственным художественным шедевром, намазав свои пальцы краской и разложив их на большой доске. Она обливает свою руку оранжевой краской, рисует маленькие точки, потом отодвигает чашечку и выливает на доску весь синий.

– Прекрасно! Тебе правда нравится синий, да? – смеюсь я, когда она улыбается – это лучшее чувство в мире.

Ее серые глаза светятся, как у ее отца, и меня охватывает печаль, потому что я думаю о Кэле. Думаю о том времени, которое он с ней пропустил, но говорю себе, что они все одно целое, он все еще с ней, как Коллин, но не могу избавиться от чувства грусти.

– Иней, – говорит Кэйлен между смешками, и я широко улыбаюсь ей.

– Синий. Хорошая работа, милая, – я слышу, как открывается дверь, и вижу Коллина, его глаза загораются, как только он ее видит.

– Посмотрите на моего маленького Пикассо, – взволновано говорит он.

Кэйлен с трудом поднимается и ковыляет к нему.

– Нет, ты запачкаешь краской папочку, Кэй, – говорю я ей, но он поднимает ее и целует в щеку, как будто на нем нет костюма за тысячу долларов.

– Это самая удивительная картина, которую я когда-либо видел! – говорит он с энтузиазмом, она хватает его лицо, оставляя на нем синий отпечаток ладони, и хихикает.

– Как прошел день? – спрашиваю я, когда он кладет портфель и садится на то место, где только что сидела Кэйлен.

– Интересно, – он снимает пиджак и складывает его, даже несмотря на это, мне придется отправить его в чистку.

– Скудные подробности, да? – я хихикаю, а он ухмыляется.

– Посмотрим, что я смогу придумать, – говорит он, глядя на Кэйлен.

Я выгибаю бровь. Коллин никогда не бывает скуп на детали. Он часто дает слишком много информации или вообще всю.

– Ты ел?

Мужчина качает головой.

– Как долго вы этим занимаетесь?

– Может, полчаса. Я собираюсь искупать ее, – встаю и потягиваюсь. – У меня есть пакетик жаркого, могу приготовить его на скорую руку, если ты хочешь почитать ей после ванны, пока я займусь готовкой, – предлагаю, принимая Кэйлен из его рук.

Глаза у него серые, как у Кэла, но вокруг радужки нет зеленых завитков. Сегодня они кажутся тусклыми, и он зевает. Коллин устал, не думаю, что когда-либо раньше видела его усталым. Он поднимается за мной по лестнице, направляется в нашу спальню, чтобы принять душ, а я – в ванную для гостей, чтобы вымыть Кэйлен.

Сегодня четверг, значит, он встречался с Хелен. Коллин никогда по-настоящему не рассказывает о своих сеансах с ней, только говорит, что они продвигаются, а я никогда не спрашиваю, потому что привыкла не получать ответов или, возможно, потому что боюсь их услышать. Сегодня я, пожалуй, проверю его слова. Он говорит, что мы на одной стороне, что он ничего от меня не скрывает, так что, думаю, мне пора узнать больше о том, что происходит, понравится мне ответ или нет.

Я пою для Кэйлен, купая ее, пока она брызгает на меня водой и пузырями, и думаю о Крисе. Когда я заворачиваю ее в полотенце и переодеваю, думаю о своем подходе. Коллин так отличается от Криса и Кэла. Он кажется искренним, но я не знаю, это из-за того, что это мое желание, или он действительно такой.

К тому времени, как я заканчиваю купать ее, Коллин выходит из душа, одетый в шелковую белую пижаму восточноазиатского дизайна. Клянусь, у него больше одежды, чем у меня, и пахнет он вкусно и свежо. Его волосы собраны в мужской пучок, и мне приходится скрывать хихиканье, потому что это сильно отличается от того, что носит Кэл или Крис, но он выглядит хорошо. Передаю Кэйлен, и я быстро принимаю душ, собираю волосы, и готовлю жаркое, которое я довела до совершенства.

– Как раз вовремя, – улыбаюсь я, когда он проходит на кухню.

Достает бутылку вина и открывает ее, пока я накладываю еду.

– Сегодня пьем вино? – с любопытством спрашиваю я.

На самом деле он не пьет, в моем присутствии он пил лишь три раза, и только коньяк.

– Только ты, – поддразнивает он, наливая мне бокал и ставя его рядом с моей тарелкой.

– Ты хочешь, чтобы тебе что-то перепало? – игриво поддразниваю его.

– Мы оба знаем, что мне не нужно поить тебя вином для этого, – отвечает Коллин, кусая нижнюю губу.

Борюсь с мыслью, которая приходит в голову, когда он произносит это, потому что сегодня вечером я хочу поговорить, а я не могу так легко сдаться. С Коллином быстро отвлечься, он предлагает целый мир ответов, но, кажется, с ним всегда есть компромисс, каждая часть информации, которую он дает мне, кажется, имеет скрытое условие. Со временем разница между ними тремя становится все более очевидной. Поначалу он напоминал мне Кэла, но теперь даже это сравнение уменьшилось.

Мы оба присаживаемся, и он включает какой-то плавный джаз, который мне уже нравится. Мои глаза впиваются в него, и неважно, как долго я была с этим человеком, я могу смотреть на него вечно. Думаю о том, сколько дней я провела здесь одна, прежде чем узнала правду. Как сильно я скучала по Кэлу, как мечтала, что мы будем вместе, когда бы он ни вернулся, как я все еще цеплялась за надежду, несмотря на то, как все выглядело, как я была неосведомлена о том, какой будет моя реальность.

– Ты молчишь? – говорит он, и я смотрю ему в глаза.

Они не тусклые, как раньше, а полны обычной созерцательности. Я беру ложку жаркого, оно могло бы быть более приправленным. Еда Криса по вкусу намного лучше, чем моя.

– Я тут подумала, – нерешительно отвечаю я.

Коллин проглатывает кусок своей еды и слегка наклоняет голову в сторону, а его глаза блестят, глядя на меня.

– Всегда хороший знак, – возражает он, и я складываю руки вместе.

– Как твое лечение? – я быстро выпаливаю это, ожидая, что он начнет защищаться, но мужчина этого не делает.

Прожевав, выпивает стакан воды, прежде чем ответить, позволяя нервозности в моем животе удвоиться.

– Знаю, что ваши сеансы конфиденциальны, но я много думала об этом, – признаюсь я.

– Я ждал, что ты спросишь. Не знаю, почему ты все еще думаешь, что не можешь говорить со мной, ведь я сказал тебе, что мы можем говорить о чем угодно, – с легкостью отвечает он, глядя мне прямо в глаза с теплой улыбкой.

Я прочищаю горло и пытаюсь успокоиться.

– Я знаю, просто…

– Я не такой, как они, Лорен. Не знаю, как еще показать тебе это, чтобы ты могла доверять мне. Я делаю это в интересах всех нас, не только своих. Ты можешь говорить со мной о чем угодно, – прямо говорит Коллин. Я виновато опускаю глаза. – Иди сюда, – его тон теплый, но властный.

Встаю и подхожу к нему. Он берет меня за руку, сажает к себе на колени, поворачивает мое лицо к себе и смотрит прямо в глаза. Вглядываюсь в них, гадая, достаточно ли пристально смотрю, чтобы увидеть за ними всех мужчин, смогу ли я понять истинные мотивы Коллина.

– Хелен пытается добраться до Кэла, – он говорит это легко, но у меня перехватывает дыхание. – Ей нужно, чтобы он был стабильным, прежде чем мы сможем подумать об интеграции, – мое сердце учащенно бьется из-за того, как небрежно он это говорит. Коллин усмехается, видя, мое удивление. – Это трудно? – он просовывает руку мне под футболку и потирает поясницу, но выводит не тот узор, который использовал Кэл.

– Нет. Как она сделает его стабильным?

– Терапией, но он должен быть открыт для нее. Кэл думает, что знает все и может исправить себя, – пока он говорит это, его другая рука скользит по моему бедру. Я борюсь с болью в груди, думая о том, как он был расстроен в последний раз. – С ним все будет в порядке, – обещает мне Коллин и берет меня за подбородок.

– Он меня слышит? Сейчас он меня видит? – я почти боюсь услышать ответ, но хочу, чтобы он знал, что я здесь и скучаю по нему. Хоть я и нервничаю из-за того, что он знает о происходящем, Кэл должен знать, есть ли у них шанс стать одним целым.

У меня начинает болеть голова.

– Он в хороших руках. Хелен – лучшая в своей области, если он сломлен, значит, и я сломлен. Я выгляжу так, будто что-то не так? – у него игривый блеск в глазах.

Я отрываюсь от его губ, беру бутылку и наливаю себе бокал. Чувствую беспокойство и нервозность.

– Извини, я просто не привыкла, что ты говоришь о них так небрежно.

Я вспоминаю ту ночь, когда Кэл вернулся и отвез меня в Венецию, как он делился со мной кусочками истории, но это было равносильно удалению зуба. Крису было неприятно слышать имя Кэла, но Коллин ведет себя так, будто его это не волнует. Он знает гораздо больше, чем они оба, и это пугает. У него есть ответы, но мне интересно, почему он так охотно делится ими со мной, а не с ними, если он действительно хочет интеграции. Я делаю несколько глотков и глубоко вздыхаю.

– Одного бокала будет достаточно, – тихо говорит он, и я закатываю глаза.

– Ты не мой отец, Коллин, – отвечаю я немного раздраженно.

– Не разговаривай со мной так, – произносит он, нахмурив брови.

– «Так» это как?

– Затевая ссору. Ты говоришь, что хочешь правды, честности и прозрачности, но я не думаю, что тебе это нужно, – самодовольно говорит он. Я смеюсь над ним. – Ты привыкла, что тебя держат в неведении, – продолжает Коллин.

– Уж ты-то должен знать, что я никогда не предпочитала оставаться в неведении. Я всегда хотела только правды. Я просто хочу бокал вина и не хочу, чтобы ты говорил мне, что делать. Может, ты и привык ко всему этому, но я все еще приспосабливаюсь!

– Отлично, тогда выпей всю бутылку, – резко говорит он, вставая со своего места, выпятив вперед челюсть.

Я немного шокирована и на удивление не нахожу слов. Не похоже на Коллина. Он не так легко показывает свои эмоции, не могу поверить, что он так раздражен, даже когда я делаю что-то, что его беспокоит. Обычно он по-прежнему выглядит равнодушным, но сейчас его глаза широко раскрыты, а кожа покраснела. До этого он был совершенно спокоен, и хотя я бы не сказала, что он очень зол, его настроение изменилось прямо пропорционально.

– Я знаю, что у вас с Кэлом была отвратительная привычка драться и трахаться, чтобы избежать проблем, но я не сердитый подросток. Когда ты захочешь поговорить со мной, и будешь готова стать взрослой, я буду наверху, – Коллин выходит из комнаты, и у меня отвисает челюсть.

Это то, что я делаю? Я все еще трушу после всего этого, боюсь услышать правду? Я боюсь даже читать слишком много сообщений на форуме. Вздыхаю, сажусь за стол и смотрю на бокал вина. Мне нужно с кем-нибудь поговорить. Имеет смысл только то, что я, в конечном итоге, облажалась во всем этом. Я поднимаю свой стакан и хмуро смотрю в него, затем пожимаю плечами.

Нет смысла тратить впустую хорошее вино. Я беру бутылку и пытаюсь прикончить ее.

***

Коллин

Что-то не так.

Я слишком остро отреагировал.

Я не реагирую так.

Конечно же, Лорен не привыкла к честности, у нее ее никогда не было. Кэлу нравятся его секреты, а Крис слишком невежествен, чтобы рассказать ей что-нибудь. Она так боится услышать правду. Она может даже не поверить в то, что я говорю правду. Лорен так долго находилась в темноте, ее глаза должны привыкнуть к свету. Мне следовало бы успокоиться, но я не смог. Я неуравновешен. Пытаться блокировать его сложнее, чем я думал.

Мы с Кэлом всегда договаривались. Я помогаю ему, сообщаю, когда Кристофер выйдет, и я в его команде. Я никогда не предвзят и не принимаю чью-то сторону, но Крис, конечно же, не мог вынести того, что узнал о нас. Он не может справиться с жизнью, когда она становится трудной, поэтому мы с Кэльвином сотрудничали. Мы никогда не считали друг друга друзьями, но были дружелюбны. В прошлом наши планы совпадали больше, чем мои и Кристофера.

Теперь нет.

Проблема Кэльвина в том, что он никогда не думает стратегически – только эмоционально. У них с Кристофером есть что-то общее, хотя справляются они с этим совершенно по-разному. Это впервые, когда наши с Кэльвином мотивы не совпадают, и теперь он может стать проблемой.

Его нужно будет сдерживать.

Лорен стоит в дверях, опустив глаза и скрестив руки на груди.

– Я хочу с кем-нибудь поговорить, – ее голос тихий и примирительный.

– Разве ты не виделась с Хелен? – с любопытством спрашиваю, хотя уже знаю ответ.

Я взял себе за правило знать, как часто они разговаривают.

– Да, но я думаю, будет лучше, если я поговорю с кем-то другим, с кем-то, кто не так связан со всем этим, – она подходит ко мне и садится на противоположную сторону кровати.

– Все в порядке? – спрашиваю я, пытаясь скрыть свое беспокойство.

Кэльвин и Крис легко зацикливаются на своих собственных проблемах, так что они не понимают, какое давление может испытать Лорен. Она всего лишь человек, и последнее, что мне нужно, чтобы у нее был нервный срыв. Меня беспокоит, что она хочет поговорить с кем-то еще. Знаю, у нее были проблемы с доверием к Крестфилдам, но я думал, что мы это преодолели.

– Да, – кивает девушка. – Вообще-то нет, – быстро добавляет она. Я поворачиваюсь к ней. – Я сожалею о том, как вела себя ранее, – ее карие глаза поразительны, как в тот день, когда я впервые увидел их. Когда она наводит их на тебя, не пытаясь скрыть свои чувства, они повествуют всю ее историю.

– Мне тоже жаль, – говорю я, и она мягко улыбается. – Знаю, что я не твой отец.

– Нет, ты был прав. По крайней мере, частично, – добавляет она с усмешкой. – Я взрослая и могу делать все, что захочу, но, возможно, у меня выработались определенные стереотипы, которые не совсем здоровы. Иногда, я не знаю, как справиться... со всем этим. Это может быть немного подавляющим, и я хочу поговорить с кем-то, кто не так вовлечен и не предвзят, – говорит она нерешительно.

– Хелен, ты хочешь поговорить с кем-то, только не с ней? – понимаю, о чем говорит Лорен.

Я знаю, что она любит меня, независимо от того, что говорит Кэльвин. Лорен любит всех нас. Мы – одно целое, но она не может не относиться ко мне скептически, и я не виню ее за это.

– Если ты хочешь увидеться с кем-то еще, то действуй, – говорю я ей.

Лорен смотрит на меня и ее глаза загораются, но потом она трет затылок. Я тянусь через кровать и притягиваю ее к себе.

– Я никогда никому не говорила. У меня никогда не было шанса, пока все не стало таким суматошным, – говорит она с легким вздохом.

Я с трудом сглатываю и чувствую, как мое сердце начинает неспокойно биться. Пытаюсь успокоиться и делаю медленные глубокие вдохи, чтобы не встревожить ее.

– Декстер-старший угрожал мне, – она смотрит мне в глаза, и я слышу, как сердце стучит в моих ушах. – Это не было угрозой убить меня или что-то вроде того, но когда он узнал, что Крис пытается обратиться к другому врачу, он, проще говоря, сказал, что разорит нас в материальном смысле. Не только нас, но и Рэйвен... Хиллари, – тихо говорит она, и мне приходится рассмеяться.

Это не имеет большого значения. Декстер-старший полон дерьма и помешан на контроле. Он не из тех, кого нужно бояться, и я знаю большую часть грязных компроматов, поэтому ей не нужно бояться. Чувствую, как во мне закипает гнев, и жажда наброситься на себя, знаю, что это Кэл.

– Ты не должна бояться его, – я поворачиваю ее лицо так, чтобы видеть. – Он угрожает, потому что не контролирует ситуацию. Контроль – его наркотик. Не беспокойся ни о ком из Крестфилдов.

– Даже о тебе? – беспечно спрашивает она. В ее глазах мелькает огонек, и я улыбаюсь. Она действительно видит во мне одного из...

«Ты – подделка Декстера», – я с трудом сглатываю, когда слова Кэла эхом отдаются в моей голове.

– Я просто шучу, – Лорен успокаивающе сжимает мою руку, должно быть, заметив мою реакцию на слова Кэла.

– Ты можешь видеться с кем хочешь, Лорен. Я позабочусь о том, чтобы он не вмешался.

Она вздыхает с облегчением и кладет голову мне на плечо. Вдыхаю ее запах и делаю глубокий вдох.

– Кристофер собирается вернуться, – быстро говорю я, и ее тело напрягается. Она смотрит на меня, ее лицо искажено шоком.

– Что ты имеешь в виду? – нервно спрашивает она.

– Он уже готов, и ему нужно лечиться у Хелен, – я стараюсь не выдавать своих чувств, потому что не должен их испытывать.

Я не испытываю эмоций, но не могу не заметить, что от вида ее глаз, загоревшихся при его имени, у меня не сводит желудок. Это новое чувство. Быть безразличным намного легче, но что более важно, я должен сдерживать Кэльвина, и это легче сделать, когда Кристофер в переднем ряду. Лорен смотрит на меня так, словно изучает.

– Ты... ты знаешь, когда он выходит? – спрашивает она, сдвинув брови.

Киваю головой.

– Я знаю все, Лорен, – вот что мне в ней нравится.

Она задает вопросы, но не правильные. Девушка щурится на меня, и я вижу, что она молча борется с собой, не зная, что сказать или как себя чувствовать. Она глубоко вздыхает и прижимает руки к щекам.

– Как долго он здесь пробудет? – голос у нее дрожащий и низкий.

– Столько, сколько потребуется, – отвечаю я. Она полностью поворачивается ко мне, ее глаза кажутся печальными, и я хватаю ее за подбородок.

– Разве ты не скучаешь по нему? – мой голос стал жестче, чем я себе представлял.

Лорен опускает глаза вниз.

– Это так... – говорит она, запрокидывая голову. Ее шея длинная и совершенная, и я борюсь с желанием поцеловать ее, оставить на ней свой след. – Мне очень жаль. Честно говоря, ты – это именно то, чего я так долго хотела. Просто я все еще... пытаюсь привыкнуть, – шепчет она.

– Иногда то, чего ты хочешь больше всего, оказывается не тем, о чем ты мечтала, – говорю я ей, и наши глаза встречаются.

Лорен откашливается и снова опускает взгляд на колени.

– Крис знает, что он возвращается?

– Нет.

– И он ничего не помнит?

– Нет, – повторяю я.

Девушка закусывает губу и качает головой.

– Значит, мне снова придется попытаться собрать его воедино, – девушка невесело смеется.

– Он не захочет видеть Хелен. Он был так зол, когда был здесь в последний раз, – я беру ее за руку, притягиваю к себе и сажаю на колени.

Лорен кладет голову мне на плечо.

– И он расстроится из-за... – она замолкает, когда мои пальцы бегают вверх и вниз по ее спине. – Нас, – наши взгляды встречаются.

– Ты не обязана ему говорить.

Лорен откидывается назад, так что мы смотрим друг другу в глаза.

– Ты имеешь в виду солгать ему? – ее брови нахмурились, глаза стали стеклянными, губы испачканы красным вином, которое она выпила раньше.

– Это не ложь, – говорю я, когда мои губы находят ее шею.

– Может быть, лучше не говорить правду, – всхлипывает она, открывая мне шею.

– Гвен будет здесь через два дня. Хелен назначила нам встречу на этой неделе. Я разобрался с делами на работе. Кристофер будет в порядке, – обещаю, пока мои руки скользят под ее футболку.

– Ты говорил с Гвен? – удивленно спрашивает она, и я улыбаюсь.

– Она моя мама, не так ли? – я поддразниваю ее, и на ее лице появляется улыбка.

– Поэтому я не расскажу ему о тебе, о том, как... – Лорен снова замолкает, когда мои пальцы скользят внутрь ее лифчика.

– Мы близки, – поддразниваю ее, прежде чем взять ее губы в свои.

Я чувствую вкус вина на ее языке. Она всхлипывает, ее тело все еще напряжено, борясь с возбуждением.

– Для него будет лучше, если я ничего не скажу? – спрашивает Лорен, когда я кладу ее на кровать.

– Кристофер не справляется с давлением. Говорить ему то, что он хочет услышать, пока он не будет готов к правде, будет лучше для всех.

Я жду, когда она растает подо мной, как обычно, но она жестка и напряжена. Думал, Лорен будет рада услышать о Кристофере. Даже с облегчением. Она отстраняется от меня и встает с постели.

– Ему все лгали. Я не хочу, чтобы меня включали в этот список, – ее голос слабый, но лицо каменное. Глаза полны смущения, вины и щепоткой страха. Ее желание быть верной каждому из нас трогательно, но невозможно. – Ты не можешь быть откровенным со мной, скажи мне, что я могу доверять тебе и держать Криса в неведении, – говорит она в замешательстве.

Этот выбор один из самых важных и ей придется его сделать. Не важно, кого она больше всего любит или с кем хочет быть рядом, когда мы интегрируемся. У нее нет выбора, но кому она доверится, кого послушает – вот в чем ее сила. И если она умна, то выберет меня.

– Лорен, все, что я прошу у тебя – ради нашего же блага. Если ты хочешь, чтобы все было проще, ты будешь слушать меня, но ты должна принимать свои собственные решения. Я поддержу тебя, в любом случае, – говорю я ей, и ее лицо смягчается. Не знаю, сколько она выпила сегодня, но могу сказать, что это влияет на ее суждения. девушка сомневается в себе, и это нормально, если она не сомневается во мне. – Ты можешь доверять мне, Лорен? – я спрашиваю ее, но она молча садится на кровать и кладет голову на руки. Длинные темные волосы ниспадают на спину. – Если я прошу тебя об этом, значит, мне нужна твоя помощь, – говорю я ей снова, мой голос мягче, и она смотрит на меня, ища на моем лице ответ, или, может быть, даже ложь.

Закрывает глаза и делает глубокий вдох.

– Я обещала, что не попрошу тебя сделать ничего такого, что может причинить вред кому-либо из нас.

Замечаю, что она колеблется. Я передвигаюсь к ней и обнимаю.

– Когда Кэльвин впервые дал о себе знать, сменивши Кристофера, он был разбит, совершенно безрассуден, принимая плохие решения одно за другим.

Всякий раз, когда я произношу его имя, у нее перехватывает дыхание, и я задаюсь вопросом, не стискивает ли ее сердце само его имя. Я выбрасываю эту мысль из головы.

– Я звонил Декстеру-младшему и сказал ему, что Кэльвин пошел по пути разрушения, и если Крестфилды не помогут, я все для них усложню.

Она смотрит на меня шокировано.

– Ты связался с ними? – я киваю и придвигаюсь к ней.

– Я забочусь о наших общих интересах, Лорен. Всегда заботился и всегда буду, но теперь мне нужна твоя помощь, – я смотрю ей в глаза, и они расширяются, смятение, которое я увидел в них ранее – исчезает. – Пожалуйста, помоги мне, – крепче обнимаю ее, прижимая ближе.

– Ладно, – сдается она.

И я борюсь с улыбкой, которая так и норовит расплыться на моем лице.

Глава 7

Крис

Моя голова болит, как будто на ней лежал слон. Через несколько минут мое зрение проясняется. Я сажусь и осматриваюсь. Я в Чикаго. В комнате Лорен. Кровать пуста, на улице светло. Мои глаза находят часы, и они показывают полвосьмого. Поднимаюсь, потягиваюсь и разминаю шею.

Сколько времени прошло? Знаю, что я потерял время, и это меня больше не удивляет. Теперь вопрос в том, как долго и кто вступил во владение? Я делаю глубокий вдох и иду в ванную, а когда смотрюсь в зеркало, делаю шаг назад. На макушке у меня чертов хвостик.

– Какого черта? – я срываю резинку с волос.

Мое лицо выбрито начисто, на подбородке почти нет волос, но волосы на голове длиннее, чем я когда-либо носил, они полностью касаются моих плеч. Мое сердце начинает бешено биться, как долго я был в отключке? Возвращаюсь к последнему, что помню. Ссора, мы с Лорен... из-за моего отца. Мой отец был здесь, в Чикаго... как отросли мои волосы? Я хватаюсь за стойку и заставляю себя думать, собраться с мыслями и эмоциями. Последний разговор с Лорен был плохим, и я был зол, как никогда, а она была козлом отпущения.

Не могу поверить, что разговаривал с ней так. Мне стыдно даже видеть ее, но Лорен прощала меня... нас… за гораздо худшие вещи. Я борюсь с жжением в горле, жгучим гневом и печалью, рвущимися из груди.

Ненавижу это! Ненавижу, что все еще с этим разбираюсь. Ненавижу, что это его вина. Что, когда я возвращаюсь, все становится только хуже. Воспоминания о том, как мы с Лизой ссорились, как я срывался на маме за ужином, сталкивались с теми, как я вышвыривал отца из дома. Все плохо – мой лучший друг предал меня, моя мама, вероятно, одна, мой отец лицемер, а мое альтер-эго – психопат, покушавшийся на убийство. Я должен взять себя в руки. Очевидно, все зависит от меня, так как никто больше, кажется, ничего не делает, и почему, черт возьми, я ношу шелковую пижаму? Я снимаю ее и швыряю через всю комнату. Хватаюсь за голову. Хочу, чтобы они ушли, я хочу, чтобы они ушли! Я так устал от этого, а теперь еще один? Я включаю воду и плещу себе в лицо. Снова смотрю в зеркало. Я больше не похож на себя, не так.

Наклоняюсь и открываю ящики под раковиной в поисках ножниц или бритвы. Через несколько минут я нахожу электрическую бритву, и она профессионального класса. Я не удивлен, поскольку тот, кто был здесь, явно бреется дважды в день. Я подключаю ее и начинаю стричься. С каждой отрезанной полоской мне становится лучше, пряди падают в раковину. Не знаю, чьей было идеей сделать эту идиотскую прическу, но теперь я снова главный. Смотреть, как падают пряди волос – расслабляюще. Когда я заканчиваю, мне становится лучше. Мои волосы подстрижены коротко, подобно Эйдану, когда он вернулся домой – немного длиннее, чем стрижка ежик.

Я потираю подбородок, и, к счастью, мои волосы растут довольно быстро, так что через несколько дней растительность на лице вернется к тому, к чему я привык. Я оглядываюсь по сторонам в поисках каких-нибудь признаков того, что я проснулся. Что, если прошли годы? Ладно, я слишком драматизирую, потому что это никогда не длилось годами. Хотя, если подумать, что в этом смешного или невозможного? Раньше это были часы, а потом дни и недели. Мне нужно взять себя в руки. Мне нужно успокоиться, поэтому, я отказываюсь выходить в ярости и увидеть Лорен. Я должен возместить свой уход в прошлый раз. Мне нужно выяснить, почему это происходит и как это остановить. Я спускаюсь вниз быстрее, чем мне бы хотелось, пытаюсь замедлить шаги, но мне не терпится увидеть Лорен. Когда я достигаю нижнего этажа, там тихо, если не учитывать телевизор.

– Привет, – у нее кривая усмешка, волосы собраны в пучок на макушке, а одета девушка в огромный белый свитер и черные леггинсы.

Мгновенно паника, которая поднималась по моему телу, начинает отступать. Я вспоминаю тот день, когда мы в маленьком гостиничном номере впервые заговорили о Кэйлен. Кажется, с тех пор прошло так много времени, насколько я сблизился с ней, я влюбился в женщину, которую уже полюбил с первого взгляда. Но кого она видит? За кого меня принимает? Я пытаюсь выбросить эти мысли из головы.

Разве это имеет значение?

Всегда имело значение.

– Эй, – мой собственный голос дрожит, но он не холодный и жесткий, как я ожидал.

Лорен осторожно подходит ко мне, останавливаясь только тогда, когда мы находимся в нескольких дюймах друг от друга. Она смотрит на меня, ее кривая улыбка становится теплой, когда она касается моей щеки.

– Ты подстриг волосы, – девушка легонько проводит по ним пальцем.

Я с трудом сглатываю. Она знает, что это я?

– Лорен, кто... – начинаю я, и ее улыбка смягчается.

– Крис, я знаю, – ее тонкие руки обвиваются вокруг моей талии, и она кладет голову мне на грудь.

Я не могу не чувствовать восторг проходящий через меня. Она знает, что это я, и рада, что я вернулся. Я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе.

– Я скучала по тебе, – ее голос тих, но Лорен сжимает меня крепче, когда говорит это.

Я ослабляю хватку и поворачиваю голову, чтобы увидеть ее лицо.

– Как долго меня не было?

Она тяжело сглатывает и выдыхает.

– Давай присядем, хорошо?

Я делаю глубокий вдох и следую за ней, когда мы садимся за стол, я не помню, чтобы был здесь раньше, но, возможно, я просто никогда не замечал этого. Я не часто бывал здесь, чтобы знать это место как свои пять пальцев. Мой пульс учащается. Я сажусь и провожаю Лорен взглядом, пока она идет на кухню, берет бутылку воды и достает из микроволновки сэндвич. Она садится передо мной, и я не понимал, насколько был голоден, пока девушка не сделала это.

– Но ведь прошло не так уж много лет, правда? – я смеюсь, надеясь, что мой вопрос прозвучит как шутка, но мне кажется, что я не ел тысячу лет.

Я борюсь с желанием запихнуть сэндвич в горло, но теряю контроль, когда откусываю огромный кусок. Ростбиф и индейка с медовой горчицей – мои любимые. Я смотрю, как она наблюдает за мной, уперев голову на ладонь. Когда я отодвигаю сэндвич, он уже наполовину съеден. Лорен молчала, ожидая, пока я закончу. Я чешу затылок, напряжение нарастает.

– Сколько времени прошло? Я могу с этим справиться.

Девушка складывает руки перед собой.

– Почти два месяца.

Я киваю, хорошо, два месяца. Невольно сжимаю кулаки. Два месяца я был в отключке. Я вспоминаю наш последний разговор, когда она сказала, что меня не было месяц... в итоге я потерял около трех месяцев. Я хватаюсь за стол и испускаю долгий разочарованный вздох, затем напоминаю себе собраться.

Три месяца, но по какой причине я ушел в последний раз после всего случившегося? Кэл был тем, кто должен был уйти после попытки убить кого-то и, узнав, что он был неправ. Почему меня так долго не было? Все это не имеет смысла. Лорен смотрит на меня, ждет, что я отвечу, и трет запястье – верный признак нервозности. Прежде чем я потерялся во времени, я почувствовал, словно нахожусь на эмоциональных качелях. Все, что я чувствовал, было более обостренным – гнев, отчаяние, раздражение – и я так быстро переключался между ними. Сегодня я себя так не чувствую, но все равно нервничаю, мне нужно взять себя в руки.

В данный момент не имеет значения, почему я ушел, важно, что я вернулся.

Верно.

– Значит, Кэл все это время был здесь? – я разочарованно вздохнул и сложил руки на груди, пытаясь сохранить спокойствие.

Лорен переводит взгляд с меня на свои руки и ерзает на стуле.

– Не совсем, – нервно отвечает она.

Я прищуриваюсь и смотрю на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Вообще-то Кэла здесь не было, потому что его место занял Коллин,– ее лицо не выражает никаких эмоций, но, кажется, она скрывает другую эмоцию... беспокойство, страх?..

Ничего. Ты должен помнить, ты не единственный, кто имеет дело с далеко не идеальной ситуацией.

– Подожди минутку, Коллин? – я удивлено смеюсь.

Я чуть не забыл, как его зовут. Она слегка кивает. Я запрокидываю голову и снова смеюсь, но я не могу не чувствовать себя слегка удовлетворенным, что это не Кэл. Я, по крайней мере, знаю, как он действует, но об этом Коллине мне ничего не известно. Удовлетворение, которое я почувствовал, начинает угасать, когда понимаю, что он может быть хуже... или лучше. Я успокаиваю себя, ожидая новых ответов.

– Так в чем же дело? – я стараюсь говорить спокойно. – Он тоже хочет забрать мою жизнь? Он хочет кого-нибудь убить? – шучу я, но мой голос серьезен.

Лорен снова ерзает на стуле. Она затихает на мгновение, задумчиво, словно подбирая слова, я никогда раньше не видел, чтобы она так делала. Лорен обычно говорит то, что думает.

– Коллин отличается и от тебя, и от Кэла, – ее глаза все еще прикованы к рукам, и проходит несколько мгновений, прежде чем они снова достигают моих.

Я задавал ей этот вопрос раньше, но тогда она сказала, что не знает его. Почти два месяца дали ей достаточно времени, я чувствую, как мое сердце вздрагивает в груди.

Интересно, спала ли она с этим парнем и нравится ли он ей больше, чем мы с Кэлом?

«Сейчас это не важно, Кристофер».

Кристофер. Я не называю себя Кристофером. Пытаюсь успокоить свои мысли, заглушить их... этот парень говорит со мной?

– Крис, ты в порядке? – Лорен выглядит очень обеспокоенной.

Я с трудом сглатываю и киваю.

– Да, я в порядке, – я пытаюсь стереть с лица хмурое выражение.

В порядке, просто, возможно, слышу чей-то голос в своей голове! Девушка скептически смотрит на меня, и я слабо улыбаюсь.

– Я в порядке, продолжай. Расскажи мне больше, – умоляю ее. – Чем... он отличается от меня? – спрашиваю снова, потому что мнение Лорен об этом парне много для меня значит.

Она узнает нас всех из первых уст. Я слышу только из вторых уст, или с Кэлом я вижу кое-что из того, что произошло с ним, думаю, когда он хочет поделиться.

– Он умен, – тихо начинает она. Ее глаза расширяются. – Не то чтобы вы с Кэлом нет.

Я стискиваю челюсть, пытаясь оставаться беспристрастным.

– Продолжай, никаких возражений не нужно, – она смотрит на меня, пытаясь понять, говорю ли я правду. – Серьезно, говори со мной, как будто я не я... или они... как будто я Хиллари или Анджела, – девушка улыбается, но я вижу, что она чувствует себя немного более комфортно и меньше стесняется говорить.

– Он очень утонченный. Ты, наверное, мог бы это увидеть, если бы заглянул в его шкаф, – она слегка усмехается. Я заставляю себя улыбнуться. – Он очень увлечен работой, которой занимается в «Крестфилд Конпорейшен». Любит читать, он не такой непредсказуемый, как Кэл, но... я никогда не знаю, чего он хочет…

– Что ты имеешь в виду? – я наклоняюсь вперед.

Девушка пожимает плечами, затем выпрямляется в своем кресле.

– С тобой и Кэлом... я знаю, что вы оба против... интеграции. Я знаю, что если бы ты мог выбирать, в идеале был бы только ты, – не могу с ней не согласиться.

Если бы существовало волшебное зелье или пилюля, я бы принял ее за секунду, чтобы избавиться от них и от тех, кто хочет контролировать мою жизнь.

– Но насчет Коллина я не уверена. Он говорит, что хочет, чтобы вы все интегрировались, и он, вовсе не кажется напуганным или противоречивым этому.

Я недоверчиво смотрю на нее.

– Ты хочешь сказать, что он нейтрален?

Лорен непонимающе смотрит на меня.

– Думаю, да…

Я борюсь с желанием рассмеяться. Он нейтрален, да, верно. Если бы он был нейтрален, он бы давно уведомил меня о своем существовании.

– Так ты говоришь, что он не заинтересован в том, чтобы остаться последним? – на этот раз я не могу удержаться от смеха.

– Понятия не имею. Я знаю только то, что он говорит. Насколько я могу судить, если бы он хотел... он в лучшем положении для этого, – тихо говорит она, глядя на стол. Хмурюсь.

– Что? – спрашиваю я, не в силах скрыть разочарования.

– Он знает о происходящем, больше, чем ты и Кэл. Я сказала тебе то, что он сказал мне, но после того, как он был здесь, думаю, он может иметь больше контроля, чем ты... и Кэл... – нерешительно говорит она. Я наклоняюсь вперед, чтобы убедиться, что правильно ее слышу. – Он сказал мне, когда ты вернешься, – тихо добавляет она, и у меня отвисает челюсть.

Вот почему Лорен знала, что это я, почему она приготовила мой любимый сэндвич, и не выглядела шокированной. Я встаю из-за стола и мельтешу по кухне, пытаясь избавиться от части нервной энергии, растущей внутри меня. Хватаюсь за голову.

– Но я не врач, и не знаю, говорит ли он правду. Может, только на этот раз он догадался, а может, каждый раз знает. Тебе нужно поговорить с Хелен. Он назначил тебе ежедневные встречи на следующую неделю.

– О, по крайней мере, я пробуду здесь неделю, – саркастически говорю я.

Я смотрю, как она опускает голову на грудь, и понимаю, что расстроен не тем человеком. Я выплескиваю свое разочарование на нее, но я не хочу этого делать. Я сам попросил ее рассказать мне об этом парне, она рассказала, и теперь я наказываю ее за это.