Разговор о любви

7

В первое мгновение Тим решил, что ослышался. Джоанна словно издевалась над ним. В тот момент, когда от ослепляющего желания сгрести ее в свои объятия и заняться с ней любовью он чуть не воспламенился, эта удивительная женщина невозмутимо предложила ему о чем-нибудь поговорить!

– Поговорить? О чем нам разговаривать? – сглотнув и таким образом чуть усмирив свое негодование, спросил он.

– Ты занимаешься бодибилдингом? – с наивностью младенца поинтересовалась Джоанна.

Тим смачно выругался про себя. Своим вопросом Джоанна лишь укрепила в нем ощущение того, что над ним насмехаются. Обсуждать сейчас его тело было так же опасно, как бросать горящую спичку на облитое бензином бревно.

– Джоанна, ты полагаешь, что подобные беседы помогут нам выгнать из головы мысли о сексе? – спросил он раздраженно.

– Нет, – пробормотала она растерянно. – Мне просто интересно…

– Что тебе интересно? Издеваться надо мной?

– Тим, перестань… Ты прекрасно понимаешь, о чем я спросила.

– Нет, бодибилдингом я не занимаюсь, – ответил он нехотя. – Хожу в спортзал пару раз в неделю, и только.

– Но у тебя такая мощная фигура, – произнесла Джоанна задумчиво. – Я знаю многих людей, которые регулярно ходят в спортзал, однако выглядят они совсем иначе.

– Кое-что зависит и от наследственности, – ответил Тим, вспоминая широкоплечего здоровяка Мэтта Брайтмана и изображение его отца, своего деда, на фотографиях. – Мои дед и отец всю жизнь играли в баскетбол.

– А ты занимался спортом в детстве, в юности? – полюбопытствовала Джоанна.

– Можно сказать, нет, – признался Тим. – Тренировки ограничивались для меня уроками физкультуры.

– Неужели родители ни разу не устраивали тебя в какую-нибудь спортивную секцию? По-моему, для мальчиков особенно важно физическое развитие. Мои родители, например, постоянно пытались отдать куда-нибудь Энтони: сначала он занимался плаванием, потом сквошем, футболом… Только все это довольно быстро ему надоедало.

Тим усмехнулся.

– Если бы ты знала моих родителей, то никогда не задала бы подобного вопроса. Мой отец – историк. – Теперь он говорил о том человеке, который воспитал его, дал ему образование. – Историей папа и пичкал меня всю жизнь: таскал на разные выставки, в музеи. Спорт его не интересовал.

– Почему же ты не стал историком?

– Именно поэтому. Отец умудрился развить во мне ненависть к своей профессии.

Джоанна хихикнула.

– Ненависть? – переспросила она.

– Именно, – ответил Тим утвердительно. – Понимаешь, мой папа страдает одной неизлечимой болезнью.

– О Боже! – воскликнула Джоанна исполненным сострадания голосом. – Какой именно?

– Он нестерпимый зануда.

Джоанна опять засмеялась. Тим слушал ее смех с наслаждением, как прекрасную мелодию или пение птицы.

– А твоя мама? – спросила она, успокоившись. – Тоже не спортсменка?

У Тима перед глазами возник любимый с детства образ матери: вечно чем-то озабоченный взгляд кротко-добрых голубых глаз, убранные в высокую прическу светлые волосы, посеребренные завитки на висках…

– Мама всю жизнь вела довольно однообразный образ жизни. Она работает в библиотеке, постоянно погружена в чтение и заботы по дому.

– Когда они развелись? – осторожно спросила Джоанна.

– Развелись? – Тим сдвинул брови. По интонации, с которой он повторил ее последнее слово, Джоанна поняла, что чем-то удивила его.

– Ты же сам сказал, что приехал в Монреаль к отцу… Я подумала…

– А-а! – Тим легонько шлепнул рукой себя по лбу. – Мои родители, те, что живут в Шарлотте, никогда и не думали разводиться… Гм… Знаешь, это очень сложная история…

Джоанна повернулась к нему лицом, поставила локоть на подушку и подперла ладонью щеку.

– Мне бы хотелось услышать ее. Если, конечно, у тебя есть желание делиться со мной подробностями своей жизни, – поспешно добавила она. – Если нет, я ни капли не обижусь, честное слово!

Тим задумался. Его сердце опять потяжелело от усилившегося чувства вины – и перед Мэттом, которому он пообещал не сближаться ни с кем из сотрудников «Свитиз», и перед Джоанной, до сих пор даже не представлявшей, с кем имеет дело.