Разоблачение

Глава 11

Но таким был не один Марк. Шли дни, затем полетели недели — Эш не возвращался. Сентябрь плавно сменил август. Все это время Маргарет чувствовала себя чрезвычайно одиноко. В отсутствие брата Марк закрылся в комнате и работал как сумасшедший. Она видела его лишь мельком, когда он проходил мимо, — но и тогда казался совершенно погруженным в свои мысли, выражение лица его было отсутствующим, словно занят он был лишь тем, что размышлял над основными тезисами следующей главы. Присутствие Тернеров не ощущалось в доме, что позволяло Маргарет вновь почувствовать себя членом проживающей в замке семьи.

Пока Эша не было в замке, у Маргарет появилась привычка проходить утром по верхней галерее. Огромные окна выходили на восток; согретая теплом почти уже осеннего солнца, она позволяла себе погружаться в приятную теплую атмосферу. С высоты второго этажа хорошо просматривалась дорога на Лондон, петлявшая между зеленых холмов и ведущая в долину, где располагался замок. Маргарет могла долго стоять в тишине и размышлять.

Когда она смотрела на дорогу в утренние часы, в воздух иногда поднимался столб пыли. За последние несколько дней ее сердце несколько раз вздрагивало, казалось, что она уже видит вдали карету или всадника верхом на лошади. Как правило, ничего не происходило — причиной видения было расслабившее Маргарет тепло или одинокий ворон, разметавший крыльями дорожную пыль.

Имение Парфорд располагалось у подножия холмов, которые скрывали некоторые участки подъездной дороги. Разглядывая пологие склоны, Маргарет представляла, откуда в следующий раз может появиться наездник. Если он скачет рысью, то через несколько минут будет в этой точке.

Но… ничего. Ничего, кроме подгоняемых ветром волн темнеющей травы на лугах, каменных стен и зеленой живой изгороди.

Маргарет и сама не понимала, почему так подолгу смотрит в окно.

Она жадно вглядывалась в изгибы дороги, но на горизонте никого не было. Как же глупо надеяться и ждать, что он когда-то появится. Через несколько недель Маргарет окончательно утвердилась во мнении, что во всем, что связано с Эшем Тернером, она вела себя глупо — запутавшаяся, тоскующая и глупая.

Постояв еще минут десять, внимательно вглядываясь в даль, Маргарет вернулась в комнату отца.

Стоило подождать еще совсем немного. Через несколько минут после того, как за ней закрылась дверь, в доме началась суета. Пока Маргарет отмеряла необходимое количество лекарства — у отца был жар, не оставивший сил на протесты, — пульс ее учащался от волнения.

Когда отец благосклонно отпустил ее, Маргарет бросилась прочь из комнаты. Вспыхнувший было гомон уже утих, в галерее было буднично тихо. И, только дойдя до самого конца коридора, она услышала голос Эша, доносившийся со стороны лестничной площадки:

— Как продвигается работа над книгой?

Ох. Оказывается, она так скучала по нему. Маргарет и сама не понимала насколько, пока вновь не услышала знакомый голос. Он казался ей мелодичным и благозвучным, каждый звук заставлял ее дрожать от волнения. Ей даже пришлось остановиться, чтобы немного успокоиться. Руки тряслись, ладони вспотели, и Маргарет прижала их к прохладной каменной балюстраде.

— Вполне успешно. Осталось лишь написать заключение, — ответил Марк. — Воистину, вам надо уезжать чаще — вы будете удивлены, с какой скоростью у меня выходит страница за страницей, когда меня никто не отвлекает.

Этот неприличный звук может издать только Эш.

— Послушай, общение с людьми может быть тебе на пользу. Молодой мужчина не может тратить жизнь на написание книги о целомудрии, просиживая в одиночестве в библиотеке. Я так понимаю, за время моего отсутствия ты так и не покувыркался ни с одной вдовушкой?

Маргарет достаточно хорошо изучила Эша, чтобы понять, что он шутит.

— Эш, я не женат, — сухо ответил Марк. — А посему — нет. Не покувыркался.

— Чаяния тщетны. Ах, ну что ж. Возлагаю все свои надежды на следующий вопрос — ты с кем-нибудь разговаривал за время моего отсутствия?

Последовала долгая пауза.

— Хм. Сдается мне, я иногда желал мисс Лоуэлл хорошего дня.

Маргарет глубоко вздохнула и принялась спускаться по лестнице. Эш стоял рядом с братом в самом низу скрестив руки на груди и нетерпеливо постукивал мыском левой ноги.

— Часто?

— Хм. Полагаю, раз в день. — Марк суетливо провел рукой по волосам, которые отросли уже слишком, чтобы их можно было назвать прической, и робко улыбнулся.

Эш покачал головой.

— Вот поэтому я и не люблю оставлять тебя одного надолго, — проворчал он. — Стоит мне уехать, как ты уползаешь в свою раковину, словно рак-отшельник. Ты умен. Интересный собеседник. Тебе просто необходимо общаться с людьми; нет, я не говорю — постоянно, но ты же не можешь, как ежик, сворачиваться в клубок при их приближении! Встречаться с ними раз или два в день. Поговори с людьми. Прошу, скажи, что ты говорил Маргарет не только «добрый день». Надеюсь, она, в отличие от тебя, замечает, что общается с людьми в течение дня.

— Кстати, я забыл о самом главном. Сегодня утром я закончил поистине фантастическую главу о практических способах избавить себя от… — Заслышав шаги, Марк покосился на лестницу и замолчал, позабыв закончить фразу.

— Избавить себя от чего? — спросила Маргарет.

Оба разом повернулись в ее сторону. Просто чудо, что она не оступилась, а попала ногой на следующую ступеньку. Эш посмотрел на Маргарет, и лицо его засветилось. Должно быть, в такой знойный полдень дополнительное тепло должно быть особенно неприятно. Однако ее щеки вспыхнули румянцем. Появление Эша стало для нее и дуновением свежего ветерка, и бушующим адским пламенем одновременно. Эш не обратился к ней по имени. Не пытался прикоснуться к ней. Он стоял и молча смотрел, как она спускается по лестнице.

— Знаешь, что тебе нужно, Марк? — произнес он, не отрывая взгляда от Маргарет. — Тебе надо жениться.

Нога соскользнула со ступеньки, и Маргарет едва удержалась на ногах, уцепившись рукой за перила.

— Что? — воскликнул Марк. — Я еще слишком молод, чтобы обзаводиться женой.

— Женщины строят матримониальные планы в еще более юном возрасте. Кроме того, рядом с женой ты скорее найдешь практический способ избавить себя от… от похотливых мыслей, или что ты там придумал написать в своей книге. И самое главное, женившись, ты будешь вынужден вести, по крайней мере, десятиминутный разговор ежедневно.

— Я еще не встретил ту, на которой хотел бы жениться.

Эш искоса бросил на Маргарет хитрый взгляд и подмигнул, отчего та смущенно опустила глаза. Его вопросы о кувыркании с хорошенькой вдовушкой она еще могла понять. Но это? Ее братья никогда не говорили о женщинах в такой манере. Однажды Эдмунд в гневе противился просьбе сестры танцевать с ее подругой Элейн. Он беспокоился, что их отношения могут зайти дальше одного вальса и Элейн не успокоится, пока не будет объявлено об их помолвке.

В понимании Маргарет брак относился к тем превратностям судьбы, которых стоит избегать мужчинам с высоким титулом и ординарным характером — по крайней мере, до тех пор, пока претензии женщины или жалобы родственников не станут невыносимы.

— Что-то случилось, Маргарет? — Эш смотрел на нее вопросительно. — Надеюсь, вы не против института брака? Я подумал, мне следует ввести брата в общество в наступающем сезоне, чтобы он мог найти добродетельную молодую леди, отвечающую всем его практическим требованиям.

— К слову говоря, — резко вмешался Марк, — от женитьбы только тогда будет толк, если эта женщина останется добродетельной и после свадьбы.

Слушая рассуждения братьев, Маргарет не знала, плакать ей или смеяться. Наследник герцога с капиталом в несколько сотен тысяч фунтов и младший брат, похожий на ангела. Какие начнутся интриги. Женщины будут падать в обморок. Какой поднимется фурор, если поползут слухи о том, что молодой брат герцога ищет жену.

Маргарет тряхнула головой.

— Вы ни о чем не тревожитесь?

— Тревожусь? — Брови Эша удивленно поползли на лоб. — А должен? О чем же?

— Хм, о… — Маргарет раскинула руки в стороны. — О женщинах. Вы оба богаты. Молоды. Красивы и… и по вашему же выражению, единственные наследники самого уважаемого титула во всей Англии. Вас не тревожит, что могут начаться интриги с целью заманить вас под венец?

Эш и Марк переглянулись и повернулись к Маргарет с одинаково обеспокоенными лицами.

Эш первым пришел в себя:

— Что за невероятные идеи. Сколько, по вашему мнению, существует женщин достаточно умных для того, чтобы устроить нам с братом западню, и достаточно глупых для того, чтобы пойти под венец с мужчиной, который этого не желает?

Маргарет смотрела на него во все глаза.

— Я не… то есть…

— Именно. Я не буду противиться браку, если влюблюсь. — Их взгляды встретились, и Маргарет внутренне съежилась.

Он имел в виду не ее. Он не мог говорить о ней. Она же служанка, сиделка, незаконнорожденная. Герцоги не соединяют жизнь с бастардами. Это было выше ее понимания. Маргарет не представляла, чего Эш теперь добивается.

Такое положение дел было для нее так непривычно — мужчина, решивший жениться по собственной воле, а не по принуждению, — что она не знала, что и сказать. Он смотрел на нее так, словно отлично помнил их разговор на эту тему. О ее женихе. Маргарет стало невыносимо стыдно.

— Мисс Лоуэлл, — спокойно произнес Эш. — Не представляю, откуда у вас такие взгляды. Разумеется, вы вправе ответить, что это меня не касается, но я должен — нет, я просто обязан — кое-что вам сказать. — Он замолчал и нервно облизал пересохшие губы. — Если мужчина когда-то признается, что считает женитьбу ловушкой, а женщин интриганками, мечтающими лишь о браке, ни в коем случае не идите с ним под венец. Человек, представляющий жизнь в таком свете, не сделает вас счастливой.

— Значит, вы полагаете так… — Маргарет внутренне подалась ему навстречу, но стрелка компаса указывала на север. В душе схлестнулись волны надежды и отчаяния, две составляющие одного целого.

Замужество.

Фредерика не волновала ее судьба, Эш никогда бы не поступил с ней как он. Маргарет не оказалась бы в таком положении, не будь в ее жизни мужчин, что оказывали ей знаки внимания, а потом отвернулись, когда она была объявлена незаконнорожденной. Лишь один видел в ней личность. Но нет. Маргарет не может даже думать о браке с ним. Он будет презирать ее, когда узнает правду.

— Но… — робко начала Маргарет.

Эш резко взмахнул обеими руками, словно хотел положить конец дискуссии:

— Но нет. Если это не честь для джентльмена вступить в брак с юной леди, значит, этого не должно случиться ни при каких обстоятельствах.

Но я урожденная Анна Маргарет Далримпл. Одно предложение, одна фраза — и на нее падет весь его гнев. Он ей больше не враг, она же остается для него таковой. Внезапно Маргарет стало страшно от осознания того, что то внимание, что читается в его взгляде, может потускнеть.

— Вы не железные тиски с пружинами, что готовы захлопнуться, стоит попасть в них мужскому сапогу.

Почему же она едва сдерживает слезы от этого нелепого комплимента? Может быть, оттого, что он был самым приятным из всех, что ей говорили? Несмотря на долгие скитания по свету, Эш сохранил простодушие и скромность, остался человеком с чистой душой, не разъеденной уксусной горечью жизненных испытаний. Он весело болтал с экономкой и лишь пожимал плечами, когда видел, как брат дает уроки боя прислуге.

Маргарет отвела взгляд. Марк смотрел на них широко открытыми глазами. Но если чистота Эша казалась вполне земной, то целомудрие Марка было несколько надменным — игривым, когда он понимал, что за ним наблюдают, и переходящим в безумие, когда работал. Однако сейчас он не выглядел растерянным. Марк смотрел на нее так, словно впервые разглядел в ее лице что-то важное.

— Кстати, Маргарет, — произнес Эш, понизив голос, чтобы Марк не расслышал, — я думал о вас.

Она смутилась, но подняла на него глаза. Эш улыбнулся ей. Взгляд был ласковым и трогательным. Почти — нет, она не должна так думать, но и не думать тоже не может — почти влюбленным.

Ах, если бы он смотрел так на нее вечно.

Но это невозможно. Через несколько дней — или через несколько часов — все это неминуемо завершится. Она признается Эшу во всем. Стоит ему узнать ее тайну, и никто никогда ей больше не скажет, что она не интриганка, имеющая цель заполучить мужа любой ценой, и не капкан, выставленный для того, чтобы дождаться любого, кто попадет в силок.

Так не может продолжаться вечно.

— Вы нашли в Лондоне все, что искали? — спросила Маргарет.

Эш внимательно посмотрел на нее, словно старался проникнуть сквозь все покровы и докопаться до самой сути.

— Почти. — Он едва слышно вздохнул. — «Почти» обычно выражает неуспех. Я сообщу вам, когда все доставят.

Маргарет вошла в его кабинет, когда уже наступили сумерки — событие расстраивавшее и воодушевлявшее Эша одновременно. Он надеялся, что к моменту их следующей встречи у него в руках уже будет то, чего он так ждал.

Однако бюрократия вещь непреодолимая — в настоящее время Эш оставался никудышным претендентом на титул герцога, посему он мог лишь обещать ей, что сообщит о прибытии ожидаемого послания. И это его невероятно печалило.

Эш хотел обратиться к ней прямо сейчас.

Вместо того чтобы принять в кабинете одну Маргарет, что, несомненно, привело бы к нарушению данного слова, он попросил Марка присоединиться к ним.

Маргарет вошла и улыбнулась Эшу, взгляд ее был сфокусирован на нем одном.

И вдруг:

— Добрый вечер, мисс Лоуэлл. — Она застыла, услышав голос Марка, и медленно повернулась в его сторону. Эш почувствовал себя предателем, вступившим в сговор с целью укрепить силы.

Он указал на стул.

— Сядьте, — скомандовал он.

Маргарет окинула его взглядом — несомненно, удивленная его менторским тоном — и повиновалась. Эш не знал, как это объяснить, но она опустилась не на указываемый им стул, а на низкий диван, на котором он целовал ее вечером перед отъездом. Диван был небольшой, но на нем хватило бы места и для Эша. Он мог бы втиснуться рядом, его бедро коснулось бы ее ноги… Нет, уже поздно просить Марка удалиться.

Эш тряхнул головой, прогоняя волнующие мысли, но как не мог выкинуть из головы воспоминания, так не мог и не замечать сладкий цветочный аромат, наполнявший комнату.

— Эш рассказывал, — это был голос Марка, — как он смог убедить лорда Талтона встать на его сторону в парламентском сражении. Вы ведь знаете о билле, не так ли?

Маргарет поджала губы, и Эш никак не мог понять, является ли это доказательством предположения Марка, что мисс Лоуэлл владеет далеко не всеми секретами семьи, которые давно стали предметом сплетен среди прислуги, или того, что она до сих пор предана Далримплам. Маргарет кивнула, и Марк продолжал:

— Так вот, Талтон отказывался даже принимать его, и…

Эш поднял руку:

— Не думаю, что мисс Лоуэлл будет интересно слушать о моей жестокости. — Он намеренно выделил последнее слово.

Маргарет опустила глаза и принялась рассматривать сложенные на коленях руки.

— Не сомневаюсь, вы нашли способ очаровать этого джентльмена. — В ее голосе чувствовалась горечь. Она сердится, что он уехал и не попрощался с ней, или ей неприятно присутствие Марка, исполняющего роль дуэньи? Необходимо поговорить с ней наедине и непременно выяснить.

И стоило ему подумать об этом, как в голове вновь возникли картины, что может произойти между ними наедине. Последний раз Маргарет была так близка, он касался ее обнаженной кожи, раздвинув бедра, ласкал…

Боже. Он вел себя как похотливый идиот.

— Знаете, — голос Маргарет прервал неприятные размышления, — я вовсе не считаю вас жестоким. Полагаю, это притворство. У вас прекрасно получается казаться беспощадным, однако что же такого ужасного вы совершили в жизни?

— Вы никогда не стояли у меня на пути, — мягко ответил Эш.

Марк скривился:

— Вы никогда не стояли и у меня на пути. Однажды Смайт сказал…

Марк замолчал, поймав взгляд брата, словно призадумался, как лучше закончить это предложение. Эш тоже молчал. Со стороны казалось, что он получил удар в живот. Ему всегда было трудно понять молчаливого и замкнутого Смайта. Иногда Эшу казалось, что тот испытывает к нему острую неприязнь. Что ж, у него были на то причины.

— Что же сказал Смайт? — хрипло спросил Эш, словно преодолевал нестерпимую боль.

— Смайт говорил, что вы наш личный ангел-мститель. — Марк виновато потупился.

Что ж. Могло быть и хуже. Много хуже.

— Это верно, — сказал Эш к, подняв палец, повернулся к Маргарет: — Попробуйте напасть на моих братьев, и я посыплю землю под вашими ногами солью, разрушу все возведенные вами укрепления, превращу в руины все, что вам дорого. Вот. Сейчас и здесь я вас предупредил.

Маргарет улыбнулась. На лице мелькнула тень беспокойства.

— О, вы полагаете, он шутит? — спросил Марк. — Не забывайте о тех обстоятельствах, что привели нас в Парфорд, мисс Лоуэлл. Все это, — он жестом указал на комнату, — это месть Эша Далримплам.

Лицо Маргарет изменилось. Кожа побледнела на глазах. В комнате стало душно, будто в ожидании грозы разом захлопнули все окна в доме. Она, кажется, даже слегка покачнулась.

— О? — только и смогла вымолвить Маргарет. Несмотря на интонацию, в этом восклицании не было вопроса, а лишь желание защититься.

К сожалению, Марк ничего не понял, ведь он не тратил времени на изучение малейших смен настроений, отражающихся на ее лице. Он не догадывался о ее слабых местах. Не знал, что она еще не стала ручной кошечкой, чтобы есть у него с руки. Эш посмотрел на Маргарет извиняющимся взглядом, но она не повернулась в его сторону.

Марк подался вперед.

— Он не может забыть небольшое недоразумение, произошедшее несколько лет назад. Виновник тогда понес вполне заслуженное наказание, а Эш понял, каким образом можно сокрушить Далримплов…

Если Марк будет продолжать в таком духе, у нее может сложиться впечатление об Эше как о весьма непостоянном человеке.

— Ты называешь это небольшим недоразумением? Мисс Лоуэлл, судите сами. Брат отправил мне письмо после шести месяцев учебы в Итоне с просьбой забрать его домой. Естественно… — в голосе слышалась насмешка, — я поехал туда сам. Не для того, чтобы забрать его домой, — я намеревался убедить его продолжить учебу.

Маргарет кивала.

— Насколько я помню, — вмешался Марк, — вы прочли мне увлекательную лекцию о долге перед семьей и самим собой. В результате я был совершенно перепуган и мечтал только уехать.

— Понимаете, — перебил его Эш, — он очень страдал от унижения со стороны старших ребят — толкали, шпыняли его, пока никто не видел, насмехались, издевались. Марк был маленьким для своего возраста и робким.

Маргарет смотрела на него, сжав руки так крепко, что пальцы побелели.

— Кроме того, он был Тернером, — продолжал Эш. — Им было мало, что из-за Парфорда умерла моя сестра. Эдмунд хотел, чтобы все знали о том, что Марк для него никто, несмотря на родственную кровь.

Маргарет разглядывала ковер.

Эш грустно усмехнулся и продолжал:

— Брат умолял меня забрать его домой. Я отказался, ответив, что не позволю ни при каких обстоятельствах прервать учебу. И уехал.

— Как и должен был поступить, — вставил Марк.

— Через несколько недель я почувствовал острую необходимость съездить в Итон. — Должно быть, это была та самая интуиция, что велела ему вернуться. — Когда я приехал… в жизни не был так зол. — Стоило ему подумать, и в душе вспыхнули прежние чувства. — Они сломали ему нос. Под глазами были синяки. Три пальца правой руки…

— Но, — осторожно перебил его Марк, — вы не видели других ребят.

— О да. Остальные ребята — Эдмунд Далримпл и четверо его друзей, что избили Марка.

Маргарет посмотрела на него с сомнением и покачала головой:

— Этого не может быть. Все вместе? Но…

— Не говорите мне, что этого быть не могло. Это произошло, в нарушение всех правил поведения джентльменов. Они хотели запугать его окончательно, но Марк просто так не дался.

— Уже прошло много лет, — вмешался Марк, — не стоит вспоминать об этом. Но разве Эш может такое забыть?

— А разве они позволили мне забыть? Да, с тех пор они не применяли силу. Но скажи мне правду, Марк. Разве Эдмунд забыл о твоем существовании? А Смайт? Ричард больше не совершал попыток нанести ему телесный вред, но почему Смайт уехал в Бристоль вместо того, чтобы обосноваться в Лондоне, как мы и договаривались?

Марк покачал головой:

— Правда, Эш. Меня это совершенно не беспокоит — не стоит принимать так близко к сердцу. Я стараюсь о них не думать. У меня есть для осмысления более приятные вещи.

Эш посмотрел на брата.

— Они распускают слухи. Делают намеки. Однажды Эдмунд нанял карикатуриста, чтобы изобразить Марка…

— Эш, прошу вас.

Мольбы Марка лишь раззадоривали Эша.

— Четыре года они пользовались своим титулом и положением в обществе, чтобы всячески унижать моего брата. А теперь я заберу у них титул и положение в обществе. И я не испытываю к Далримплам никакого сострадания или жалости. Если у меня есть шанс превратить их жизнь в кошмар, я этим воспользуюсь. Кроме того… — Эш почувствовал, как улыбка на его лице превращается в волчий оскал, — у меня есть для этого все возможности.

Маргарет побледнела.

— Не говорите мне, что согласны с Марком. — Эш смотрел на нее с удивлением. — Подставить другую щеку? Все это чушь. Любой, кто посмеет мне угрожать, получит хороший урок, и я не успокоюсь, пока не преподам его.

— Но как… — Она замолчала, потупив взгляд, но затем осмелилась посмотреть на Эша с мольбой в глазах. — Как же те невинные души, что вы загубили вместе с вашими обидчиками?

— Какие невинные души?

Маргарет вновь опустила глаза:

— Герцогиня.

— Это… это весьма досадно. По правде говоря, если бы она была жива, я бы обязательно поставил Далримплам определенные условия. Я не хотел, чтобы страдали невиновные, и нашел бы способ помочь герцогине.

— Если бы вы подумали об этом, брат, — сказал Марк.

Губы Маргарет стали почти белыми.

— А как насчет дочери Парфорда?

— Дочери Парфорда? — растерянно пробормотал Эш, но потом понял, что она должна знать девушку, которая была с герцогиней до самого конца. — Разве ее не выдали замуж? Мне кажется, несколько лет назад я что-то слышал о помолвке. Я не слежу за такими вещами. Должно быть, ей тоже досталось немало страданий. Но ей ведь не привыкать, Разве не она упала в обморок прямо в фонтан в первый свой сезон?

Маргарет покраснела.

— Мне кажется странным, что вы, столь внимательный к слугам, так пренебрежительно относитесь к остальным. Неужели вы не подумали, как ваши действия могут отразиться на тех, кто близок к Далримплам?

— Какое мне до этого дело? — Эш в недоумении приподнял брови. — Она вышла замуж. Она довольна жизнью и не имеет ко всему происходящему никакого отношения.

— Нет. Не думаю, что она замужем.

Эш фыркнул:

— Попробую угадать. Она упала в обморок, прежде чем успела произнести «Да»?

Маргарет молчала. Эша охватило чувство, что он попал в некий мир, где верх становится низом, а левая сторона правой.

— О, это было бы намного разумнее с ее стороны. Как бишь ее звали — Анна, верно?

Он должен был знать, хотя как он мог это выяснить? Справиться у Дебре?

Эш сделал глубокий вдох.

— Уверен, она достойнейшая молодая леди, если хотите. Но, согласитесь, жалкое существо, раз она так легко падает в обморок. Если только ее целью не было привлечение внимания к своей персоне.

Впервые за весь вечер их взгляды встретились. Именно тогда Эш понял, что за внешним спокойствием Маргарет скрывается холодная ярость.

— Попробую угадать, — сказала она, — вы никогда не носили корсет и бальное платье семь часов подряд.

Эш усмехнулся:

— Думаю, я бы не рискнул пойти на такое. Но даже если бы и пришлось, не стал бы затягивать корсет так туго, чтобы не иметь возможности вздохнуть. Если некто стал таким рабом моды…

— Дело не только в корсете. Вы знаете, из чего и как шьется бальное платье?

Вот что получается, когда используешь для прикрытия брата. Он должен был встретиться с ней наедине, а теперь, вместо того чтобы уютно устроиться рядом на диване, вынужден слушать лекцию мисс Лоуэлл о конструкции бального платья. Должно быть, он сошел с ума.

— Да, — сдержанно ответил Эш. — Я знаю, из чего шьется бальное платье. Оно шьется из ткани.

Маргарет поджала губы.

— И?

— Нитки? Ленты? Пуговицы?

Она приподняла одну бровь.

— Китовый ус? Металлический каркас? Нет, постойте — я понял. Их делают из свинца, намеренно, чтобы заставить женщин двигаться медленно и элегантно.

Маргарет даже не улыбнулась.

— Их зашивают на месте. Это означает, что платье невозможно снять после начала бала. Если надела, то до конца вечера придется в нем оставаться. Только вдумайтесь. Даже невозможно самостоятельно снять панталоны в дамской комнате, поэтому перед балом леди не едят и не пьют. И не один час. А во время приема могут позволить себе лишь смочить губы.

Эш смотрел на нее во все глаза:

— Вы серьезно?

Недоверие в его глазах по непонятной причине заставило Маргарет покраснеть.

— Более чем. Я слышала, как это обсуждали горничные. Семь часов с пустым желудком кружиться в вальсе в платье из семи юбок. Вы бы тоже свалились.

— Я и не предполагал, что великосветские балы такое варварское мероприятие, — сказал Эш с улыбкой, но Маргарет смотрела на него совершенно серьезно.

— Вне всякого сомнения, — продолжала она, вскинув подбородок, — вы бы и меня сочли жалким существом, если бы закутали меня в шелк и окунули в воду, чтобы посмотреть, что же получится. Сомневаюсь, что я бы продержалась весь вечер. Думайте, мистер Тернер, прежде чем говорить. Если будете полагаться на сплетни, никогда ничего не поймете.

— Вы бы не свалились.

— Откуда вам знать.

Эш встал и подошел к Маргарет.

— Вы не помните, что я вам говорил. Вы не такая слабая, Маргарет. Вы бы собрали все внутренние резервы — так, как делаете это теперь, — и послали бы все к черту. Да, именно так, как поступаете сейчас со мной. Не все люди ломаются под ударами. Вы сильный человек. А вы как думаете? Упали бы в обморок?

— Как бы я хотела вас ненавидеть, — с жаром произнесла Маргарет.

— Да, — кивнул Эш, — так вам было бы намного удобнее. К сожалению, это почти невозможно.

Она смотрела прямо ему в глаза. Уголки губ чуть дрогнули, хотя это и нельзя было назвать улыбкой, лишь едва уловимая тень ее.

— Когда он в таком настроении, мисс Лоуэлл, — заговорил Марк, — я сам стараюсь потушить пожар. С Эшем невозможно спорить, он считает свое мнение единственно верным. Если вы продолжите настаивать на своем, он вас так запутает, что потом сами не разберетесь, где правда, где ложь. Поверьте, Эш неизменно прав и страшно ошибается одновременно. И еще он никогда не поймет, чем так вас расстроил.

— А что я сказал? — возмутился Эш.

Маргарет бросила на него красноречивый взгляд, говорящий: «Если вы сами этого не понимаете, то я вам объяснять не собираюсь». Эш ненавидел такой взгляд.

Маргарет встала.

— Мне тоже надо постараться затушить? Или я могу удалиться?

— Разумеется, вам лучше скорее скрыться. — Марк встал, она сделала реверанс и направилась к двери, даже не удостоив Эша взглядом. Не сказать что Эш не планировал такое завершение вечера — заставить Маргарет покинуть его кабинет в столь нервном состоянии. Впрочем, не так плохо и поспорить — приятнее было бы примирение. Но то, что произошло, совсем не оправдывало его надежд.

Это доказывало, что можно считать, что хорошо изучил женщину, настолько, что решиться доверить ей сокровенную тайну, и все же она сможет поразить вас своим поступком так, что голова пойдет кругом. Эш тяжело вздохнул. Он не понимал, в какой момент разговора допустил оплошность, что сказанное им вызвало в Маргарет такую бурю гнева.

— Что ж, — слова гулко разлетелись в показавшейся опустевшей комнате, — ты думаешь, она наутро об этом забудет?

Марк с сомнением покачал головой.

— Она может быть такой же упрямой, как и вы.

— Я не упрямый. Я справедливый. А это большая разница.

Марк усмехнулся:

— Нет. Я помню, как мама заставляла нас учить отрывки из Библии. Для Смайта это никогда не составляло проблем, каким бы большим ни был его кусок.

Она заставляла их заучивать десятки и десятки строк, даже запирала в комнате, пока не справятся.

— Но вы отказывались. Мои самые ранние воспоминания о том, как мама шлепала вас, а вы все равно сопротивлялись. И улыбались при этом. Словно хотели доказать, что никогда не подчинитесь чужой воле.

В воспоминаниях Эша все было немного по-другому. Во-первых, он никогда не отказывался заучивать Библию. Он просто не мог прочитать.

— Я всегда запоминаю все плохое. Помню, как думал тогда: «Что ж, если Эш может, значит, и я смогу».

В горле встал ком.

— Знаешь, Марк…

Младший брат так редко им восхищался. Он не сможет одной фразой разрушить все, что ему так дорого. Эш поспешил отвлечься от неприятных мыслей.

— Да?

Залечить эту кровоточащую рану в душе невозможно. Однако Эш заставил себя улыбнуться, как заставлял и тогда, вынося наказание матери. Он не хотел, чтобы уважение, с которым смотрел на него сейчас Марк, исчезло. Если большее невозможно, пусть брат хотя бы чувствует себя рядом с ним в безопасности — под его защитой. Видит, как Эш о нем заботится. Даже балует.

Сможет ли Марк чувствовать себя так же, если узнает его тайну?

— Мне интересно, — продолжал Эш, — если говорить об упрямстве — что ты думаешь о мисс Лоуэлл?

Марк откинулся на спинку кресла.

— Вам интересно? Вы интересовались судьбой мисс Лоуэлл?

— Всегда интересовался. — Эш с тяжелым вздохом опустился в кресло. Ему было интересно все — как она отреагирует на его поцелуи. Действительно ли у нее такая нежная кожа, как ему запомнилось. Какое у нее будет лицо, когда она проснется утром в его объятиях. Эш перевел взгляд на брата: — Но ты ведь смотришь на нее совсем по-другому, верно? Мне казалось, что тебя кроме целомудрия ничего не интересует.

Марк улыбнулся:

— Я не имел в виду — в таком смысле. Лишь столь безнравственный человек, как мой брат, мог истолковать все так превратно. Я имел в виду, узнавали ли вы, откуда она? Не могла же она появиться на свет уже взрослой, как Афина, и сразу оказаться в этом замке. Мне кажется, с ней не все ясно.

Над этим стоило подумать.

— Многие вещи не стыкуются одна с другой, — признал Эш. Начиная с того, что миссис Бенедикт всячески ее оберегает, и заканчивая тем, что остальные слуги мгновенно бросаются исполнять ее приказы. Для молодой женщины-сиделки она весьма влиятельная особа в замке. Эш всегда полагал, что она получила эту привилегию от старой герцогини, поскольку, возможно, была ее любимицей. Но если…

— Эш, — воскликнул Марк, — подумайте! Сам не понимаю, как мне не пришло это в голову раньше. Она незаконнорожденная, всем сердцем преданная Далримплам, кто…

— Остановись! — Эш поднял руку. Он сам не понимал, почему прервал брата. — Я хочу, чтобы она сама мне сказала.

— Что сказала?

Эш и сам не знал. Вернее, не был уверен.

— Чтобы она сама сказала мне, чем она так опечалена. — Он хотел знать все ее секреты, но, как и ее поцелуй, он хотел получить их по ее желанию, а не силой, вытягивая по крупицам. Правда должна быть искренне подарена ему ей самой. — Кроме того, я доверяю ей. Зачем, по-твоему, я уезжал в Лондон? Для решения пустяковых деловых вопросов?

Ответа не последовало. Лишь тишина, звенящая и напряженная.

— Ох… — Марк наконец обрел способность говорить. — Эш, — прошептал он, — вы совершенно обезумели. Вы знаете об этом? Вы совсем недавно познакомились, и не можете вот так… так…

Эш усмехнулся:

— Могу. Иногда я просто знаю, и все. Я не мастер философствовать. Я не ученый и не мыслитель. Но я знаю. И действую. — Эш пожал плечами. — И действую правильно. Возможно, мне надо тебе все подробно рассказать. Но я не буду.

— А вы… сообщили ей?

— И словом не обмолвился. Мой помощник отправит мне все бумаги, как только они будут готовы. Судя по всему, в канцелярии архиепископа не очень торопятся.

— О, Эш. — Марк смотрел на брата широко распахнутыми глазами. Тот молчал, и Марку было сложно понять его состояние. Он не видел на его лице ни радости, ни боли, скорее всего, настроение Эша можно было охарактеризовать как в высшей степени решительное.