Разр

Глава 10

Разр наложал. О, он не жалел, что рассказал Джедде про камень, который якобы хотел, чтобы она нашла, принадлежал ему. Она либо согласится на это, либо нет. Он сожалел, что позволил этому стать личным. Разр слишком сблизился с Джеддой, и самое странное, что даже не знал, как это произошло. Или когда. Но осознал, что когда она начала рассказывать о свиданиях с людьми, он вдруг захотел найти каждого из её бывших любовников и закопать в землю, раз он считался падшим ангелом, ему это могло сойти с рук. И, если Джедда не признается, что отправила бриллиант в Шотландию на хранение, чувства Разра станут чертовски странными. Сбросив, словно ядерную бомбу, на неё правду, он позволил ей поразмыслить над новостью и не дал и секунды на ответ, сказав, что должен принять душ… в одиночку. И так как Разр не хотел, чтобы Джедда ему лгала, предоставил ей время принять верное решение.

«Прошу, сделай всё правильно».

У него сдавило грудь при мысли, что будет, когда она отдаст ему камень. Он вернётся на Небеса, а она… ну, она застрянет на Земле, встречаясь с человеческими мужчинами и прочесывая планету в поисках драгоценных камней для мудаков, по типу Шрайка.

Шрайк. Чёрт. Разру придётся что-то сделать с этим ушлёпком.

Первоначальный план состоял в том, чтобы успокоить парня хрустальным рогом, который Азагот согласился отдать при одном условии: когда Разр вновь станет Разриэлем, он будет продолжать обучать мемитимов два раза в месяц. На протяжении ста лет. А по прошествии этого времени, он хочет вернуть себе рог. Нет, Азагот ничего не отдаёт за просто так или по доброте чёрной души. Мрачный Жнец назначил цену за всё, и он всегда получал лучшую выгоду от сделки.

После душа, Разр предоставил ванну Джедде, намеренно оттягивая момент разговора о камне Еноха. Пока она мылась, он оделся в единственную имеющуюся, кроме робы одежду — выцветшие джинсы, простую черную футболку, кожаную куртку и черные ботинки, которые он надевал в Шотландию. В конце концов, он не так часто покидал Шеул-Гра.

Джедда вышла из ванной в том же наряде, в котором была вчера: чёрные узкие джинсы, огромная нефритовая рубашка на пуговицах и кожаные ботильоны. Влажные волосы ниспадали серебристо-синим каскадом на спину и лишь пара прядей обрамляли нежное лицо с красными щеками. Из-под влажных волос виднелись заострённые уши, и если прежде Разр не видел в ней эльфа, то сейчас отчётливо заметил. Неужели, это правда? В библиотеке, перед тем, как глиф аздай загорелся, он спросил Азагота и Гадеса об эльфах. Гадес начал подтрунивать над ним, но Азагот был менее скептичен.

— Я слышал о существовании их мира, — сказал Азагот, — якобы, они там живут с фейри. Но если они и существуют, их смерть не определяется законами демонов.

— Значит, через Шеул-Гра никогда не проходили души эльфов, — протянул Разр, разочарованный ответом Азагота. Он надеялся, что древний падший ангел, который, казалось, знал всё, будет иметь хоть малейшее представление об истории Джедды. Азагот подтвердил, что никогда не видел душу эльфа… а затем выпорол на хрен весь дух из него.

Разр не мог дождаться, когда закончится эта хрень.

— И что теперь? — Джедда с неприсущей ей нервозностью переминалась с ноги на ногу, пока он завязывал шнурки на ботинках. Должно быть, она гадала, что сказать ему о бриллианте. Возможно, даже думала, знал ли он, что он у неё.

— Теперь, мы заберём хрустальный рог и поедим. За завтраком продумаем следующий шаг. — Разр надеялся, что следующим шагом будет рассказ Джедды, что его самоцвет у неё. Но всего по не многу.

Она стеснённо ему улыбнулась.

— Хорошо. — И посмотрела на шкаф, а затем на Разра. — Откуда столько роб? Это твоя униформа?

Он так напрягся, что даже мозг отключился на секунду. Он никогда никому о них не рассказывал. Даже Азаготу. У себя в квартире, Джедда говорила, что Разр не похож на израненного, но эти робы… они его раны. Нет, он не был сломлен или изранен до самого основания, как многие падшие, но у него были шрамы и раскаяние, как и у остальных, и иногда самобичевание эффективнее всего, что другие могли с ним сделать.

— Разр? — она приблизилась, и он почувствовал запах соснового мыла, которым она мылась. — В чём дело? Расскажи.

— Могу ли? — он выпрямился, возвышаясь над ней не для того, чтобы испугать, а произвести впечатление. — Если я расскажу, обещаешь ли ты мне дать прямой ответ, когда придёт время?

Она моргнула, растерявшись и попав в ловушку. Если откажет, признает, что что-то скрывает. А если согласится, обязана будет сказать ему правду, неважно, что спросит.

— Я… ах… конечно.

Он отпёр дверь в свою квартиру и распахнул её, говоря хрипло, что весьма оскорбительно было для него:

— Робы не униформа. Я предпочитаю носить их, потому что они жёсткие и болезненные для спины, чувствительной после наказания, и они постоянно напоминают мне, почему я здесь.

Иногда, когда чувство вины было особенно сильным, Разр сам наносил себе пару ударов плетью, чтобы почувствовать ещё больше боли. Но этот маленький постыдный секрет был только его.

Он чувствовал взгляд Джедды, когда они вышли из здания общежития и пошли по лужайке к дому Азагота.

— А разве присутствие здесь само по себе не напоминание?

— Недостаточное, — отрезал он, и в его словах слышались года сожаления и гнева. — Люди погибли, потому что я и моя команда потеряли ценное оружие в борьбе с демонами. — Он поднялся по огромной лестнице, громко топая ботинками. — Если мы не вернем бриллиант, гранат и браслет, который к нему прилагается, будем намного слабее в финальной битве. Хуже того, если эти камни попадут не в те руки, их могут использовать для зла.

Когда они вошли в здание, Разр посмотрел на Джедду, которая, казалось, немного позеленела. Именно сейчас она безумно походила на эльфа.

— Мне жаль. — У неё немного дрожал голос, а в глазах виднелся страх. Раз гадал, о чём она думала? Что чувствовала? Может, вину?

Глубоко дохнув, он успокоился и оставил прошлое позади. Пока что.

Он остановился перед комнатой, в которую они собирались войти вчера, прежде чем Гадес позвал его в библиотеку к Азаготу.

— Тебе понравится.

— Знаю. — В её глазах ещё были тени, но зелень кожи пропала, её заменил румянец волнения, который слабо был виден в свете настенных бра. — Я уже чувствую силу, исходящую, по крайней мере, от дюжины драгоценных камней.

Разр открыл дверь, и Джедда не стала ждать. Она на огромной скорости проносилась по комнате, останавливаясь на мгновение перед различными витринами и стендами. К чему-то она прикасалась, к чему-то нет, а когда увидела хрустальный рог, улыбнулась и попятилась, бормоча что-то про кристалл кварца и криптонит. Она напомнила ему нежную птичку колибри, порхавшую от сокровища, к сокровищу, и когда Джедда, наконец, остановилась у блестящего рубина размером с кулак, Разр подошёл к ней.

— Он практически вибрирует силой, — прошептала она. — Столько зла, но… так соблазняет.

Он вспомнил, что Джедда сказала о некоторых камнях, действующих как наркотики на её вид, и Разр задумался, попала ли она под опьяняющее влияние рубина.

— Его, — пояснил он, смотря на камень через плечо Джедды, — сам Люцифер отдал Азаготу.

Она с шипением отскочила.

— Сатана?

Он стоял так близко, что почувствовал тепло и запах её тела, естественный и пряный, прикрытый искусственным сосновым ароматом мыла, и член Разра снова оживился. Но здесь, в комнате награбленного богатства Азагота, Разр не мог позволить себе ничего. Неуважение к мрачному жнецу вело к вечности в комнате статуй.

— Сатана и Люцифер — два разных существа, — пояснил он. — Люцифер мёртв, но некоторые говорят, что его дух живёт в камне. — Это неправда, иначе Азагот бы знал. Но сложно не дать распространиться таким слухам. Иногда, даже не стоит стараться, а лучше подпитать слухи.

— В нём столько злости. — Джедда содрогнулась и передвинулась к небольшому голубому топазу рядом с рубином. — И в этом. Моей сестре Манде он бы понравился. — Она повернулась к нему с обеспокоенным выражением лица и непонятным блеском глаз цвета кристалла. — Не позволяй Азаготу торговать ими, отдавать или одалживать. Они опасны. — Она сглотнула. — Очень опасны.

— Я не очень-то могу на него повлиять, но передам твои слова.

Она рассеянно кивнула и перешла к следующему камню — сверкающему танзаниту размером с виноград, лежащему на черной бархатной основе. Закрыв глаза, Джедда провела пальцем по блестящей поверхности.

— Этот очень мощный, но сила нейтральная. Эльф мог бы поглотить его, но сам камень сохранить.

Разр, смущенный, уставился на неё.

— Погоди. Когда ты впитываешь камень, он не растворяется в твоём теле?

— В идеале, да. — Говоря, она смотрела на танзанит, отчего на щеках лежали тени её длинных ресниц. Она была загипнотизирована драгоценным камнем, а Разр был загипнотизирован тем, что она говорила, не зная, нравится ему это и куда всё это приведёт. — Но некоторые камни слишком сильны или крупны, чтобы полностью был поглощёнными. Мы можем поглотить их свойства, но сам камень должен храниться где-то в безопасном месте.

Он замер, когда её слова дошли до него. Если она впитала камень Еноха, Разр потерял бриллиант.

— Где-то в безопасном месте, — повторил он. — Например, в хранилище дампиров, с сильной стражей?

— Именно, — ответила она и кивнула, а у Разра в груди всё застыло. — Камни должны быть защищены, иначе, если он попадет не в те руки, это может уничтожить нас. — Она подняла взгляд, словно почувствовав изменение настроения Разра, и с тревогой положила ладонь ему на руку. Ее прикосновение было нежным, а голос полон беспокойства, и он не был готов ни к тому, ни к другому. Он отошел. Она пошла за ним. — Разр? В чём дело?

— В чём дело? — отрезал он. — В чём? Я видел бриллиант Еноха в Шотландии. Мой бриллиант. И сейчас думаю, что не смогу его вернуть.

— Что? — она запрокинула голову, словно Разр её ударил, а на лице читался шок. Но за ним последовал гнев. — Погоди. — Она двинулась на него, тыча в грудь пальцем, словно оружием. — Всё это время ты знал, что камень у меня и врал? К чему эти шарады?

— Потому что я тебя не знал, — ответил он. — Не знал, что ты будешь делать с камнем, а он очень важен, чтобы облажаться. Я думал, ты просто хранишь его, но… Ты ведь поглотила его, так? — Бриллиант стал частью Джедды. Он это понял. Вот почему, в замке Шрайка, его кольцо, словно по Wi-Fi соединилось с Джеддой.

Тишина затянулась, в комнате стало так тихо, что Разр услышал собственное сердцебиение. Джедда сделала шаг назад, и он услышал запах страха. Проклятье, он не хотел, чтобы всё так пошло. И у него остались вопросы. Много.

— Джедда?

— Да, — прошептала он. — Он… — она тяжело сглотнула и ещё отступила, смотря в пол. — Он — мой камень жизни.

— Камень жизни? — ему не понравилось, как это прозвучало. Неизбывно. — Что это такое?

Она придвинулась в сторону двери. Неосознанно, Разр заблокировал проход.

— Моя жизнь. Основа, на которой стоят все остальные камни. Лишь после моей смерти, можно освободить бриллиант. — Вокруг Джедды образовалось облако алмазной пыли, сверкая в свете, покрывая артефакты поблизости.

Дьявол. Всё становится только хуже.

— Ты можешь его заменить? Очевидно же, что до него ты как-то жила.

Здесь не холодно, но она дрожала и обхватила себя руками, стоя в сантиметрах от двери. Разру было противно, что она его так боялась, но чёрт, если кто-то хотел бы отобрать у него вещь, в которой сокрыта его жизнь, он бы тоже так нервничал.

— Заменить самоцвет Еноха не так просто. Нужен камень такой же силы, как ледяной бриллиант. — Она указала на камни Азагота. — Даже эти не помогут. Ну, может, рубин Люцифера, но из-за него я стану сущим злом, и меня придётся уничтожить. — Она шумно сглотнула. — Даже если я найду камень на замену, убрать из меня бриллиант Еноха очень опасно. Нужно будет слить всю кровь и искалечить меня до полусмерти. Мне жаль, — прошептала она.

Разр выругался, красочно и жёстко.

— Хочешь сказать, что для того, чтобы получить обратно свой камень, мне придётся или пытать тебя или убить.

Она посмотрела ему в глаза, и ещё больше алмазной пыли хлынуло из неё, когда она прохрипела:

— Да.

Твою. Мать. Разр не мог её убить. Это просто не вариант. Но он собирался укокошить того, кто украл камень и отдал его ей.

— Где ты взяла камень? — Когда Джедда не ответила, он почувствовал первые признаки беспокойства. — Джедда, где ты взяла камень? — вновь спросил он.

— Не надо, — взмолилась она. — Прошу…

Вот дерьмо. Нет. Сукин ты сын, не может такого быть. Беспокойство резко сменилось страхом, который так же скручивал живот и заставлял колотиться сердце, как и тогда, когда он узнал, что что-то не так с хранителями драгоценных камней, но он ещё не нашел их.

— У нас был уговор, — настаивал он, — я рассказал тебе о робах, ты говоришь то, чего бы я ни попросил. — Не совсем сделка, но Джедда не стала бы спорить. Не сейчас. Но Разр хотел, чтобы она начала спорить. Он отчаянно хотел, чтобы у неё была веская причина не говорить ему, чего он боялся больше всего услышать: что она украла камни.

В этом был смысл. Тогда драгоценными камнями пользовались — один превращал всех демонов в радиусе мили в пепел, другой исцелял всех раненых ангелов в радиусе десяти миль, а третий создавал барьер, через который демоны не могли пройти, чтобы добраться до людей, которые окружали пятидесятифутовый круг с камнями. Разр, Дарла и Эбель находились далеко, при помощи камней уничтожая наступающих демонов. Он никогда не мог понять, как демоны прорвались через барьер, но теперь знал. Демоны не могли пробраться через барьер, а эльфы могли.

Джедда вновь начала подходить к двери, и Разру на этот раз не было противно, что он её пугал. Какой-то мстительной части его это даже нравилось, и весь стыд, который он испытывал за страх, был заглушен воспоминаниями о криках хранителей.

— Говори!

Джедда подпрыгнула.

— Я… мои сёстры… Мы с сёстрами… нашли камни. В пещере…

— Чушь собачья! — Очевидная ложь разорвала последнюю слабую нить контроля, и с ревом Разр схватил Джедду за горло и прижал к стеллажу оружия Великой Демонической Войны Талас. — Ты их украла. Убила людей, которые хранили камни, и украла их.

— Нет! — Она царапала его руку, которой он сжимал горло, и яро качала головой. — Только одного человека. Моя сестра её убила. А я и другая сестра выкрали два камня и сбежали. Когда мы уходили, люди были живы.

Ярость и боль алой пеленой затуманили зрение, поэтому Разр приблизил к себе Джедду.

— Сразу после этого они умерли, — отрезал он. — Их жизни были связаны с камнями. Когда камни украли, люди умерли. Очень медленно. Их органы отказывали, кости ломались. Они съели сами себя. И это длилось часами. — Разр задрожал от силы гнева и ужаса воспоминаний. Молодого человека, который был связан с драгоценным камнем Разра, звали Набебе. Разр спас его от неминуемой смерти в детстве, когда его бросили на улицах Багдада восемнадцатого века. Разр вырастил его, обучил и даровал ему вечную жизнь, пока у него был драгоценный камень. У Разра сорвался голос, когда он рассказывал Джедде о том, что произошло с человеком, которого он считал своим сыном. — Набебе кричал, пока горло не начало кровоточить и он не захлебнулся собственной кровью, а я не мог это остановить. — Разр мог лишь обнимать парня и клясться в том, что одарит повинного той же участью.

— Господи, — прохрипела Джедда. — Извини, я не знала. Я предполагала, что только эльфы связаны с драгоценными камнями. Я имею в виду, люди… они люди. — Она перестала сопротивляться Разру. Её глаза наполнились слезами, но они его не успокоили. — Это было так давно…

— И что с того? — шокировано, спросил он.

— Послушай. Мы… с сёстрами… Тогда всё было иначе. — Она протянула руку, пытаясь снова оторвать его пальцы от горла. Разр ослабил хватку, но прямо сейчас хотел держать её там, где она была, где он чувствовал биение её сердца под ладонью. — Моральное воспитание эльфов происходит посредством впитывания драгоценных камней. Самоцветы из мира людей в основном нейтральны, а драгоценные камни из царства демона обычно испорчены злом. Затем идут зачарованные камни. Самый мощный камень, который мы поглощаем, становится нашим камнем жизни, без которого мы умрём, и он же нас направляет. — Сглотнув, она облизнула губы, словно ей нужно было время найти слова и надышаться. — Видишь ли, когда рождаются эльфы-драгоценщики, у родителей есть драгоценные камни, готовые напитать рождённых младенцев.

Он немного расслабил хватку, и Джедда слегка расслабилась, и румянец на щеках стал бледнеть.

— Нейтральные камни?

— Не всегда. Очевидно, что мировоззрение родителей играет роль, но важен и фактор сестринства. — Она прочистила горло. — Теперь ты готов услышать остальное? Проще говорить, когда тебе не угрожают смертью. — Очевидно, так и есть. — Я никуда не уйду, — поклялась она. — Да и куда идти? Я не знаю, как отсюда выбраться.

И это очевидная правда. К тому же, дверь заблокирована Разром. Кроме того, ему не нравилось бить женщин. А ещё он отчаянно хотел верить, что она никого не убивала. Что очень неудобно, ведь он обещал Набебе отомстить, найти воров, вернуть камни и вновь спасти мир.

Чертыхнувшись, он отпустил Джедду и отступил. Гнев немного ослабел, и у Разра появилось чувство вины при виде красных отметин на горле Джедды.

— Спасибо, — она подняла руку и потёрла горло. — Как я уже говорила, эльфы-драгоценщики весьма конкурирующий вид. Так как для выживания нам нужны самоцветы, рядом с ними мы начинаем активничать. Члены семьи убивают друг друга за один маленький рубин. — Она замолчала, и Разр подумал, крылась ли за этим какая-то история? — Когда мы с сёстрами родились, родители постарались не дать нам сражаться за камни, поэтому вручили по волшебному камню жизни с уникальными направлениями. Манде достался злой, Рейне — нейтральный, а мне — добрый.

Разр нахмурился.

— Почему родители навязали твоей сестре зло?

Джедда посмотрела на рубин Люцифера, словно искала слова.

— Добро и зло — индивидуальны, так? — она слабо улыбнулась. — В моём мире, все камни и направления нейтральны. Те, кому достались самоцветы зла, могли остаться жить в мире эльфов. От них это и ожидается. Но не всегда так выходит. — У неё задрожал голос. — Так случилось и с Мандой.

Как бы странно это ни звучало для Разра, он полагал, что не мог судить, учитывая, что некоторые ангельские традиции были столь же чёрствыми и жестокими. Он почесал подбородок и попытался собрать всю новую информацию воедино.

— Ладно, я понимаю, что сёстры не должны были сражаться за самоцветы, но что сдержит вас от драки за, например, обручальное кольцо с не зачарованным бриллиантом какой-то дамы?

— Не зачарованные камни распространены, и охоты за ними нет, за исключением, может, таффеитов. Но когда дело доходит до зачарованных камней, направление нашего камня жизни заставляет жаждать самоцветов того же или похожего направления. Каждый камень не нашего направления меняет наши чувства, действия, и даже может вступить в конфликт с камнем жизни, вызывая болезни.

Интересно. И странно.

— Ты могла бы поменять направление?

— Да, но это если поменять камень жизни, что мы делаем несколько раз за жизнь, находя более сильные самоцветы. Но так как большинство драгоценных камней, которые мы собираем, как правило, соответствуют направлению нашего камня жизни, если ты меняешь направление камня жизни, все остальные самоцветы, идущие по прежнему пути, могут вступить в конфликт. — Она вновь посмотрела на рубин Люцифера. — Переход от нейтральности к добру или злу не так рискован, и даже переход от добра или зла к нейтральному не всегда катастрофичен, но ты не захочешь сменить направление с добра на зло или наоборот. — Она принялась наматывать длинный локон волос на палец. — Камень жизни так же ответственен за цвет волос и глаз.

— Вот, дерьмо, — выдохнул Разр, неуверенный, что делать дальше. Такого сценария он не предусматривал, как и не планировал физически привязываться к тому, кого поклялся уничтожить.

Чертовски неподходяще.

— Значит у твоих сестёр другие камни? — Она неохотно кивнула, и он выругался. — Один — аметист Эбеля — нашли.

Она закрыла глаза и тяжело выдохнула.

— Он был у Манды. Я не знаю, как ангел нас выследил, но добрался до нас, молодых и глупых. Тогда мы ещё не научились хранить самоцветы в безопасном убежище. — Она замолчала, и Разр понял, что следующие её слова перевернут всё, во что он верил: что действия Эбеля были необходимыми и оправданными. Но сейчас, пустив Джедду в свою жизнь, Разр больше не делил мир на чёрное и белое. Теперь существовал миллиард различных драгоценных оттенков.

— Джедда, что произошло?

Её глаза стали напоминать воду на поверхности тающего ледника.

— Он мучил нас, убил Манду и забрал самоцвет. Мы с Рейной с трудом смогли сбежать.

Непонятная ярость пробудилась от осознания, что Эбель мучил Джедду, и неважно, что он планировал сделать то же самое. Поэтому и ещё потому, что Эбель был мёртв, ярость и была непонятной, да к тому же и бессмысленной. Глубоко вдохнув, он проклял имя Эбеля и сменил направление вопросов.

— Ты говорила, что направление Манды было злым. Но камни Еноха — добро. И как же она впитала самоцвет, не изменив себя?

— Камень изменил её, — ответила Джедда. — Но не так сильно, как должен был. И я не знаю почему. Самоцветы меняют нас по-разному. — Она посмотрела куда-то за него, куда-то, куда он не мог за ней последовать. — И камни не настолько добрые, как ты считаешь.

Бессмыслица.

— Они наполнены ангельской кровью, — заявил он.

Она пожала плечами.

— Мне всё равно, хоть будь они наполнены кровью архангелов или самого Еноха. Говорю тебе, их энергия не похожа ни на что, с чем нам доводилось встречаться и ни на что, что я встречала с тех пор. Словно частота их циклов проходит на супер скоростях по всем направлениям. Мы думали, что камни нейтральны, но это не так.

Он не знал, во что верить, но сейчас полагал, что это не так важно. Им ещё нужно разобраться с психом-падшим ангелом, а затем Разру самому нужно понять, что делать в его ситуации. Но одно было ясно: он не скоро вернётся на Небеса.

И почему его это не беспокоило так, как должно бы?

— Разр? — Джедда говорила тихим и дрожащим голосом. — Ты… Ты убьёшь меня?

Чёрт. То, что ей пришлось об этом спросить, заставило Разра задрожать и внутри и снаружи.

— Нет, — ответил он и потянулся к ней.

Тихо ахнув, она отскочила, и Разр не мог её винить. Минуту назад он кричал на неё, сдавливал нежное горло и напугал до смерти. Стыдясь своих действий, он вновь, но медленно потянулся к ней, чтобы она сама пришла. Ушло много времени. Слишком много. Но, наконец, она оказалась в его объятиях, и ничто другое не стоило такого ожидания. Разр прижал Джедду к себе. И у него едва сердце не разбилось, когда он услышал её тихий всхлип.

— Мы что-нибудь придумаем, — поклялся он. — Мы всё исправим.

Он не знал как, а если Джедда ему поверила, он заслужил Оскар.

Она кивнула, а затем внезапно отскочила от него. Встревоженный, Разр инстинктивно огляделся в поисках врага, но Джедда улыбалась, хотя её крошечная алмазная слеза упала на обсидиановый пол.

— У меня есть идея. Правда, я не знаю, хорошая ли или поможет ли нам, но не повредит. Недавно, что-то ведь произошло, что пустило в ход камни Еноха? Поэтому ты ведь нашёл мой в Шотландии? Поэтому же Шрайк пригласил меня на этот мерзкий ужин.

— Да, — медленно ответил Разр. — Я тоже гадал, в чём дело.

— Тогда давай возьмем Хрустальный рог и пойдем.

— Куда?

Она улыбнулась.

— В Средиземье, куда же ещё?!