Разр

Глава 2

— Мэм, простите за мой французский, но вы несёте херню. Здесь нет гребаных залежей. На Мадагаскаре никогда не было таффеитов[1]. Это пустая трата времени и денег. Меня не интересуют ваши полномочия. Как я уже сказал, херня всё это!

Джедда Брайтон, как и последние две недели, сопротивлялась желанию ударить мужчину по небритому, обвисшему лицу. Две недели терпения пьяных разговоров сексиста-инженера, во время которых он выставлял её нежнейшей снежинкой. Две недели она наблюдала, как он относился к копателям, как к рабам. Две недели слушала, какая сука его бывшая, а алименты ребёнку просто нереальны. Он просто мудак, который, если бы женщина принизила его успехи, обвинил бы её в лесбиянстве. Конечно, ведь женская мечта — это оскорбляющий на каждом шагу жлоб с избыточным весом, воняющий как блевотина, и считающий себя божьим даром.

Если бы не богатство, ни одна женщина не выдержала бы его, и он либо не знал этого, либо ему было все равно. Значит, он либо глуп, либо подонок, либо и тот и другой. Джедда считала, что последнее. Черт, она бы не терпела его и во время этих раскопок, если бы могла обойтись. Но он был нужен, выкопать драгоценные камни, которые сама не достала бы.

— Во-первых, — громко начала она, — я свободно говорю на десятках языках, включая французский, и то, что вы только что сказали, не было даже и близко. Во-вторых, я лучший, черт побери, геммолог и минералог в мире, и если я говорю, что здесь есть чёртовы таффеиты, поверьте, они тут есть, — она мило улыбнулась. — И после того, как вы найдёте их, можете засунуть их себе в задницу.

Он пошевелил светлыми бровями, блестящими от пота из-за гнетущей жары в этих, богом забытых, джунглях.　

— Как насчёт того, чтобы вы сами это сделали?

Милостивый Одноглазый Сати, он отвратителен. Даже Сати, герой-эльф, который сражался с гигантскими демоническими личинками, согласился бы. Этот парень ещё тот хер. Поправив каску, Джедда прошла мимо, направляясь в шахту.　

— Лучше тебе меня не подкалывать.

— Подкалывать или подкатывать?

Тьфу. Боже мой. Неужели этот идиот за последние две недели не понял, что она не ладит с другими? Особенно, с людьми? Вероятно, стоило быть благодарной за его неосведомлённость, что она не человек. Но если бы он узнал, то оставил бы в покое. Возможно, придётся раскрыть секрет, чтоб этот урод отстал.

Он следовал за ней по относительно прохладной шахте, минуя рабочих, занимающихся добычей драгоценных камней. Хоть и менее ценных, чем таффеиты, но добывающая кампания Тома все же получала хорошую прибыль. А он продолжал строить из себя обиженного, настаивая, что это предприятие пустая трата времени и ресурсов. Она знала лучше. Как эльф-драгоценщик, она могла ощущать минералы, которые выделяли энергию, не воздействующую на людей, но благодаря которой жила. Заколдованные, драгоценные, благословлённые или проклятые, использованные в мощных ритуалах камни — самые полезные для жизни, особенно когда поглощались телом эльфа. Но в использовании их всегда существовал риск, и она прекрасно об этом знала.

Под сапогами хрустели камни, но она продолжала идти. Усиленные рефлексы и ночное зрение Джедды давали явное преимущество перед людьми и большинством демонов. Том, гораздо медленнее, шёл следом, время от времени чертыхаясь и бормоча недовольства от того, что побеждён женщиной. Она не сомневалась, что он мог ходить в среднем темпе в таких условиях, но темперамент мачо не позволил отставать. А Том даже и не понимал, что она генетически подходит для таких условий. Джедда засмеялась, услышав, как Том поскользнулся и упал.

— Вы в порядке? — выкрикнула она. — Я могу идти медленнее.

— Я в порядке, — рявкнул он, а она засмеялась ещё сильней от его ругани. Что за мудак.

Она продолжала идти по тёмным туннелям, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Она могла почувствовать вибрации элементов каждого минерала, мимо которого проходила. Одни производили впечатление не более чем обычный булыжник, остальные взывали к ней, как потенциальные любовники. Но никто не обладал особой сигнатурой свойственной только таффеитам. Тем не менее, она уже близко. Джедда ещё не могла чувствовать залежь, но ощущала его запах, слабый аромат аниса и более яркий ягодный смешанный с запахом затхлой земли, из-за которой её рот наполнился слюной. У каждого драгоценного камня был свой собственный, уникальный запах. У одних пряный, у других сладкий, а таффеит обладал восхитительной комбинацией обоих ароматов. И ветерок с этой комбинацией прошелестел по коже прохладным бризом из правого, узкого, с зубчатыми камнями, выступающими с боков, как у гигантской кухонной тёрки, туннеля. Осторожно, Джедда встала на колени и поползла вперёд.

— Постой, детка, — крикнул Том. — Там ещё не стоят опоры, и я не собираюсь…

— Заткнись! — Она остановилась и вдохнула, ощущая острый вкус бериллия и алюминия на кончике языка. — Здесь, — возбуждённо выдохнула Джедда.

Испытывая головокружение от предвкушения, она увеличила яркость фонаря на каске. Там, прямо впереди, где туннель расширялся, и можно было встать в полный рост, в куче обычного серо-коричневого камня, она заметила фиолетовые всполохи. Ухмыляясь, Джедда проползла оставшееся расстояние. А когда встала, дыхание перехватило от вида толстой прожилки одного из самых редких драгоценных камней в мире. Под сводом пещеры находилась ещё одна залежь, а в стенах Джедда чувствовала другие. Она сомневалась, что здесь находилось около семисот карат таффеитов. Но с учётом стоимости — от трёх до четырёх тысяч долларов за карат на человеческом рынке и вдвое больше на демонском — камни принесли бы солидный заработок. И поскольку камни — редкость, появление на рынке даже ста карат увеличит стоимость и спрос. О камнях знали лишь коллекционеры.

Очень осторожно, Джедда взяла зубило из пояса для снаряжения, и достала кусочек самоцвета. Под светом фонаря на шлеме фиолетовый камень, даже необработанным, засверкал. Его аура потрясающе сияла, но неприятный человек, подползающий к ней, не сможет этого увидеть. Она стиснула самоцвет в кулаке и вздохнула, позволив вибрациям впитаться в тело. Сила проходила по Джедде, заставляя плоть пульсировать, а кровь разгоняться. Натуральный камень, которого никто не касался, а значит, его энергия была чиста, нейтральна и ценна. Она прибавит силы и выносливости Джедде, но не дополнит или уменьшит её способностей. Эта энергия, говоря просто, и была жизнью.

Том вышел из туннеля, как сердитый медведь, пробудившийся от спячки.

— Что вы делаете? — Когда он остановился, пыль, удушливым каскадом, летела с него. Джедда раскрыла кулак. Камень исчез, оставив лишь крохи земли и камней, окружавших его.

— Восхищаюсь своей находкой, — сказала она, позволив крошкам упасть на пол пещеры. Пока он изучал залежь таффеита, Джедда достала другой кусок, размером с большой палец, из расщелины поблизости.

— Хорошая работа, сладенькая, — сказал Том, смотря прямо ей на грудь. — Я впечатлён. Все говорят, ты хороша. Должен был прислушаться.

— Да, должен был, — она повернулась к туннелю, чтобы уйти от кретина, который взял и шлёпнул её по попке. Мгновенно, ожесточённая ярость захватила Джедду, и пошло оно всё, с неё хватит. Злость разрушила контроль Джедды, и пещеру озарил переливающийся свет, исходящий от самой Джедды. Она знала, что её глаза, обычно льдисто-голубые, тоже светились. Синие, как и прежде, но ярче.

— Что за херня? — от ужаса Том отскочил назад, но страх сменился кошмаром, когда она улыбнулась и подняла самоцвет, который только что достала.

— Помнишь, мои слова, что можешь сделать с таффеитом, когда мы его найдём?

Позже она гадала, слышали ли шахтёры крики Тома о помощи, и сколько уйдёт времени на то, чтобы этот камень вышел из его толстой кишки, а ещё стал бы Том копаться в своём дерьме, чтобы найти самоцвет?