Развод и девичья фамилия (СИ)

Глава 49

Алиса

Настя с утра до самого обеда играла с нами то в свои любимые бродилки, где нужно кидать кубик и пройти путь от старта до финиша, то в лото, то в куклы. А во второй половине дня температура опять поползла вверх, и она уснула. Мы со свекровью, наконец, смогли поговорить о том, о чем при Лисичке молчали.

Расположились на кухне, где витали умопомрачительные ароматы, все утро Ирина Геннадиевна по просьбе обожаемой внучки готовила ее любимые блюда. Я поставила чайник и принялась разбирать посудомойку, гремя чистыми тарелками. А мама мужа села за стол и рассматривала букеты.

— М-м-м, какая красота! — улыбнулась она и провела по бутонам кончиками пальцев, — Молодец сын, я же говорила Николеньке, куда он денется, одумается и вернется. А мы ему сегодня поможем, ускорим процесс воссоединения.

И тут я вспомнила, что по телефону она говорила про свой план, который я умудрилась прослушать.

— Ирина Геннадиевна, — с тарелкой в руках я развернулась и уставилась на нее. — Давайте поговорим не как невестка со свекровью, а как женщина с женщиной? Как подруги, если угодно?

Конечно, никакими подругами мы никогда не были, но другого выхода я не видела. Говорить надо не с матерью, слепо любящей своего сына, для нее он всегда будет самым лучшим. В глазах сидящей напротив меня женщины отразилось удивление.

— Алиса, я не очень понимаю, о чем ты говоришь.

Вздохнула и опустилась на стул, отставляя от себя тарелку.

— Давайте начистоту? Я не хочу, чтобы Антон возвращался. Между нами все кончено, понимаете? В понедельник у нас суд, надеюсь, что развод не станут затягивать и…

— Как в понедельник? — Ахнула свекровь, — Антоша не говорил.

Судя по ее реакции, для нее это действительно неожиданная новость. Я молча вышла в коридор и вернулась с повесткой, протянув в подтверждении своих слов. Она протянула дрожащую руку и взяла конверт, распечатала и глазами пробежала по строчкам. Интересно, думает, я ее обманываю?

— Допустим, — взяла себя в руки Ирина Геннадиевна, — но ведь всегда можно забрать заявление, судье сказать, что вы передумали.

— Нет, развод и точка. — Помотала головой, — к тому же Антон ни словом не обмолвился о своем желании вернуться. Ему это вообще неинтересно. Тем более Марина скоро родит, малышу нужен отец. — Припомнила я слова мужа, когда он заявил, что уходит.

— Да плевать на эту девицу, забудь о ней, — легко отмахнулась свекровь, от любовницы, — И это еще не ясно от кого она беременная, да и вообще, разве можно променять на непонятно кого наших Лисичку и Димочку. Кстати, а где он? Когда со школы вернется? — ловко сменила тему она.

— Дима пока живет с отцом, — лицо свекрови вытянулось от удивления.

— Вы что же, решили детей поделить? — пробормотала она задумчиво. — Неправильно это, подумай о Диме и Насте.

— Да я только о них и думаю! — не удержалась и повысила голос я, — Вся моя жизнь, посвещена детям! — вспылила, каюсь, чего уж там.

— Да ты же как сыр в масле катаешься! — не осталась в долгу свекровь. И вот теперь я узнаю, эту маму мужа я знаю хорошо. — Антошенька с утра до ночи на работе для тебя убивается. Чтобы у детей ваших все было. А ты? Дома целыми днями.

— Видали мы такую работу, — припомнила я командировки супруга.

— Прости, Алис, я по привычке, — тут же сменила тон мама, — Но ведь надо что-то делать? Как вы теперь будете? Зачем Дима там живет? Правда что ли все пополам и детей и имущество? А как вы квартиру делить будете? — размышляла вслух она. — Правильно ее детям оставить. Но ведь и Антону надо жить где-то? А если дети пополам, тоо кому жилье?

— Кстати, про дележ, — я не хотела показывать документ, полученный у нотариуса, жалела нервы пожилого человека, матери. Ну каково это — знать, что вырастила подлеца? Но видя, что она не сдается в попытках воссоединения семьи, мне больше ничего не оставалась. Пришлось еще раз выйти и принести досудебку. Положила ее на стол перед ней.

По мере прочтения лицо свекрови бледнело сильнее и сильнее, а затем резко вспыхнуло алым цветом. Она схватилась за виски и помассировала их.

— Алиса, но ведь как же это? А что же? — шок, изумление, растерянность, — Откуда столько денег взять?

— Продам квартиру, — пожала я плечами, — других вариантов нет. — Жили мы в съемной раньше, ну и сейчас поживем.

— Это немыслимо…

Мне на какой-то момент стало ее жаль, осознать какой сын подлец. А потом я мысленно одернула себя. Себя надо жалеть и детей своих.

— Но ведь цветы же? — растерянно смотрела на тюльпаны Ирина Геннадиевна.

Она никак не хотела поверить, что это конец. Наш брак существует лишь на бумаге, и пути назад нет.

— Но ведь это же, что-то значит? — она кивнула на вазу, стоящую ближе всех к ней.

Пришлось ее разочаровать и тут.

— Увы, но ваш сын тут ни при чем.

— У тебя появился другой мужчина, да? Все дело в этом.

Я покачала головой.

— Нет, все дело в этом, — ткнула пальцем в бумаги на столе. — И в этом, — жестом очертила животик соперницы.

Первый раз я видела Ирину Геннадиевну такой задумчивой и потерянной. Мне казалось, что она вот-вот пустит слезу по нашей распадающейся ячейке общества.

Звук открывающегося замка и голос Димки из коридора привели ее в чувства.

— Есть хочу — умираю! — уже знакомое тявканье давало понять, что трясущееся чудовище тоже тут.

— Димусик! — натянула на лицо улыбку свекровь и прошуршала тапками в прихожую встречать любимого внука.

Лай усилился, привыкший к нам Элайджа не пытался укусить кого-то из нас и даже позволял погладить, а вот Ирину Геннадиевну он видел впервые, и, извернувшись, тяпнул ее за ладонь, когда она потянулась с объятиями. Особого вреда нанести не успел, оцарапал слегка. Но этого хватило, чтобы второй рукой она шлепнула его меж ушей.

— Вот же пакость какая, а? Ты где это взял? — брезгливо поморщилась свекровь. — Верни сейчас же на место!

Элайджа обиженно засопел и прижимался к Димке как к родному в поисках защиты.

— Это Маринкин, мне его выгуливать доверили, — сын скинул ботинки и спустил с рук зверюгу, которая, поджав хвост, рванула на кухню проверять свою миску. Да, зная, что теперь сын приходит с питомцем, на полу под столом для него появилась посуда.

— Идем-идем, я тебя покормлю, — засуетилась бабушка вокруг любимого внука, подталкивая его в сторону кухни.

А я с замиранием сердца ждала разговора с сыном о цветах. Вчера они появились уже после его ухода. И вот сейчас мне предстоит объяснить откуда такая красота.

— Вау-у-у! — воскликнул сын, увидев тюльпаны, — Мать, в цветочном распродажа была? Зачем тебе столько? Или праздник какой? — судя по его реакции, он решил, что я сама себе решила устроить праздник. Или умом тронулась. Ну да, по меркам сына я уже в пожилом возрасте, и цветы могут быть или от мужа, или самостоятельно купленные. В щедрость отца он явно не верил. — А это чего за бумажки?

Убрать со стола документы ни я, ни свекровь не подумали, и сын принялся изучать их. Пока изучал, из-под стола высунулась морда Элайджи, и завидев свою обидчицу, он принялся высказывать все, что о ней думает.

— Я не понял, это чего? — он развернулся к нам, замершим в дверях, ма? Ба?

Первой отмерла я, надеясь на то, что сын не до конца понял, что держит в руках.

— Документы для развода, иди мой руки, Дима. Ты вроде есть хотел.

— Я сейчас на стол накрою, — засуетилась свекровь, — давай, Дима, иди уже в ванную.

— Ну ладно, ладно, иду я, — смерил нас удивленным взглядом сын, — чего вы разорались-то?

— Знаешь, Алиса, а может, ты и права, развод для вас выход, — шепнула Ирина Геннадиевна, проходя мимо меня, — вечером Антон придет, и мы спокойно все обсудим.

— Как придет? Зачем придет? — от неожиданности я чуть не уронила бумаги из рук. Ответить мне не успели, раздалась трель звонка, Элайджа, скребя когтями по плитке, рванул охранять нас. Пробегая мимо свекрови, поджал хвост и ускорился, чтобы она не успела ему еще раз треснуть по ушам. Из спальни послышался крик Насти.

— Я проснулась.

Хоть разорвись.

— Иди открывай, я к Насте, — произнесла свекровь и помчалась к Лисичке.

А я — открывать. Интересно, кого еще принесло? Распахнула двери — мама. Да уж, две мамы в доме — это перебор. Но не выгонять же? Тем более, что судя по ее довольному лицу она с хорошими новостями.

Элайджа не унимался, и пришлось Димке его запереть в детской во избежание еще одной покусанной. Чудовище, не переставая, прыгало на двери с той стороны, нещадно ее царапая.

— Мама, ты забыла, у нас Настя болеет? — напомнила я ей на всякий случай.

— Ай, я тихонечко на кухне посижу, — отмахнулась мама и пошлепала в гостиную. — Ириночка, дорогая! Как я рада тебя видеть, — пропела она, проходя мимо детской, — Лисичка, милая, как ты?

— Бабуля! — обрадовалась второй бабушке дочка, — я хорошо.

Но глядя на красные щеки, я бы так не сказала. Думаю, что температура высокая.

— Детка, я сейчас вернусь. — Свекровь сунула подмышку Насти градусник. Выйдя в коридор, обняла сватью.

— Татьяна, здравствуй, отлично выглядишь! Алиса, покорми сына, — сбагрила меня свекровь, — а мы пока поболтаем.

И «мамы» удобно устроились на диване в гостиной. О чем они собрались поболтать? Ну конечно, одна про непутевую дочь, вторая про нерадивую невестку. Усмехнулась я мысленно. Не скажу, что бы у них были теплые отношения, скорее нейтральные, но перемыть мне косточки они всегда были рады.

— Идем, Дима, бабушка блинов напекла, солянку сварила. — Уговаривать дважды было не нужно, сын быстрее меня оказался за столом.

— Сейчас я буду кушать, сейчас меня покормят. — Приговаривал он фразу из мультика «Маша и медведь», заставляя меня улыбнуться. Налив суп, прислушалась и поняла, что чудовище затихло. А это очень нехорошо. В прошлый раз тишина стоила мне погрызенной туфли, которую тот вытащил из шкафа, умудрившись его открыть.

— Мам, я все! — напомнила о себе Настя. И в первую очередь я направилась к ней.

Ну, так я и думала, тридцать восемь на градуснике. Жаропонижающее и мультики. Постельный режим не подразумевает большого разнообразия в занятиях.

— Ма, принеси мне Элайджу, я с ним поиграю, — попросила Настя, и я отправилась за собакой.

Эта мелкая дрянь лежала посреди комнаты, усыпанная перьями от подушки, которую с наслаждением рвала зубами. Зажав передними лапами свою добычу, с треском отрывала кусочки ткани, вытаскивая на пол больше и больше перьев. Мое появление его не смутило, он продолжал свое занятие с еще большим удовольствием.

— Твою ж…— это единственное приличное, что пришло мне в голову. — Дима-а-а!

— Твою ж…— повторил сын, прибежавший на крик.

Это кто еще кому нервы мотает, Димка Маринке, или ее псина мне?