Развод. Прощай, предатель

Эпилог

— Добро пожаловать домой, — произносит Сережа, когда дверь дома открывается. Он заносит сверток и продолжает: — Сынок, это твой дом.

— Приехали! — слышу со стороны гостиной голос свекрови, и через пару секунд она уже появляется в прихожей.

У нас с мамой Сережи не сразу сложились теплые отношения. Когда мы женились, она отговаривала моего мужа от этого брака. Ей казалось, что Виолетта ему больше ровня, чем я. Марину Дементьевну сложно осуждать. Виолетта тогда была дочкой партнера ее мужа. Девочкой, которая по статусу подходила Сереже. А я… сиротка без связей, статуса, образования и средств.

Марина Дементьевна тогда думала, что я специально окрутила ее сына ради его состояния. И только потом, когда я не одну бессонную ночь провела у его постели в больнице, она поняла, что я люблю его.

А теперь, когда на свет появился Димочка, она окончательно прониклась. Ну, может, не настолько, чтобы называть меня дочкой. Но, по крайней мере, она начала уже называть меня по имени. А то, что мы назвали сына в честь ее умершего мужа, еще больше растопило сердце Сережиной мамы.

— Вы ж мои золотые, — суетится она, забирая из рук Сережи нашего сына. — Какой сладкий мальчик. Димочка, золотой мой. Саша, ты как? — она поднимает взгляд на меня.

— Хорошо, спасибо.

— Давайте-давайте, проходите. Я всем родственникам запретила приезжать. Рано еще на нашего красавчика смотреть. На крестинах посмотрят. А пока вам надо отдыхать, а Димочке — обживаться в новом доме. Да, мой золотой?

Мы идем в гостиную, и я усаживаюсь на диван, шумно выдыхая. Как же дома хорошо! Особенно после ремонта.

Год назад, после событий с Виолеттой, я нормально не могла ходить по гостиной и лестнице. Каждый раз воспоминания выстреливали в голове вспышками. От них холодели внутренности и сердце заходилось от паники.

Когда я поделилась с Сережей своими ощущениями, он хотел сменить дом, но я отказалась. Все же в этом мы пережили столько счастливых моментов. Самые болезненные были тоже здесь, но это ведь история нашей семьи. И она, конечно, не может быть однообразной. Так что мы договорились, что просто сделаем ремонт. К моменту того разговора мы как раз узнали о моей беременности, и у нас появилась потребность переделать одну из гостевых комнат в детскую.

Мы временно съехали в нашу городскую квартиру, а в доме начался ремонт. Сразу я думала, что он будет лишь косметический, но Сережа подошел к вопросу серьезно. Деревянную лестницу сменила новая со стеклянными поручнями и мягкой подсветкой. Громоздкие люстры сменили современные замысловатые с несколькими режимами освещения. А довольно строгий, мужской интерьер превратился в мягкий, уютный и светлый. Теперь в нашем доме столько света и уюта, что не хочется отсюда выходить.

Когда мы вернулись домой после ремонта, прожили в нем всего восемь дней, после чего я уехала в роддом. Так что сейчас наш дом снова кажется мне совершенно новым, как будто я и не жила в нем вовсе.

— Может, ты поднимешься отдохнешь? — предлагает Сережа, присаживаясь рядом.

— Нет, не хочу. Я так наотдыхалась в роддоме, что меня уже воротит от одного вида кровати.

— Тогда я пойду переоденусь, и сядем обедать.

— Я с тобой. Тоже хочу переодеться в домашнее.

Поднимаюсь с помощью мужа и, бросив взгляд на свекровь, воркующую над мобильной люлькой, иду наверх. В нашей спальне открыты шторы, и солнце щедро заливает комнату своими лучами. Несмотря на сказанное, я смотрю на нашу кровать и раздумываю, не последовать ли совету мужа. Может, и правда прилечь отдохнуть? Но нет. Я устала лежать. В роддоме только то и делала. А если выходила в коридор, была вынуждена слушать ужасы, которые рассказывали роженицы.

Зайдя в гардероб, наблюдаю за тем, как Сережа сбрасывает свою одежду и надевает спортивные штаны. Потом берет с полки футболку и оборачивается. Столкнувшись со мной взглядом, застывает.

— Ты как будто стал еще больше, — произношу, окидывая восхищенным взглядом безупречное рельефное тело мужа.

— А что еще мне было делать, пока ты была в роддоме? Работать и тренироваться, чтобы не сойти с ума без тебя.

— Мы же каждый день виделись, — улыбаюсь я. Мне приятно, что он так привязан ко мне. С тех пор, как между нами не осталось секретов, мы как будто срослись душами, и теперь стали еще ближе, чем были до всех этих ужасных событий.

— Этого мало, — Сережа аккуратно обнимает меня и прижимается своим роскошным торсом. — Я хочу засыпать с тобой и просыпаться. Каждый день без исключений.

Он целует меня нежно и медленно, как будто снова пробует на вкус впервые. В этом поцелуе ни страсти, ни намека на продолжение, только сильные чувства. Как будто наши души танцуют только им ведомый танец, который еще сильнее привязывает нас друг к другу.

— Ну все, иди, — улыбаюсь, когда Сережа завершает чувственный поцелуй нежными касаниями губ к кончику носа, скуле и уголку губ. — Мне надо переодеться.

— При мне переодевайся.

— Нет уж. Иди, — улыбаюсь, но при этом чувствую, как мое тело сковывает напряжение.

Димочка довольно крупный, и после родов у меня еще не сошел живот. К тому же, кожа покрылась растяжками. Я не хочу, чтобы Сережа видел меня такой. Может, позже, когда я смогу привести свое тело в порядок… Тогда да, тогда будет можно. А сейчас я пока не могу показаться ему в том виде, в котором находится мое тело.

Но, кажется, моего мужа ничего не смущает. Он начинает медленно расстегивать мою тонкую кашемировую кофточку. Я хватаюсь за нее, чтобы отрезать путь его проворным пальцам, но он убирает мои руки.

— Все, что находится под этой одеждой, потрясающее. Каждый изгиб, каждая впадинка, — приговаривает он, продолжая раздевать меня.

Снимает кофточку, оставляя меня в юбке с мягким поясом, бандажом для живота и в бюстгальтере для кормления. Да, я подбирала максимально красивое белье даже на время беременности, но оно не идет ни в какое сравнение с тонкими кружевами, которые я носила до.

Мой муж присаживается и тянет вниз юбку. Когда она оказывается у щиколоток, я просто переступаю ее. Сережа отбрасывает вещицу в сторону и, наклонивишсь, целует мое бедро.

— Каждый сантиметр этого тела безупречен. Ты целых девять месяцев носила в себе растущего ребенка. Кормила его своим телом, защищала, оберегала. Благодаря этому прекрасному телу на свет появился наш сын. Ты маленькая, но смогла сама родить такого богатыря. Я буду смотреть на твое тело, — говорит он, целуя живот, а потом поднимает голову, продолжая стоять передо мной на коленях. — И буду восхищаться им. Потому что оно подарило мне сына. Потому что я люблю твое тело и тебя саму. Ты — лучшее, что случилось в моей жизни, Саш, — слегка севшим голосом произносит он и обнимает меня.

Я кладу руки на его плечи и скольжу ими, запуская пальцы в волосы мужа. Прикрываю глаза, наслаждаясь моментом. Сосредотачиваюсь на том, чтобы слышать и чувствовать все происходящее. Теплое дыхание мужа на моей коже, его негромкие слова о том, как он меня любит и будет поклоняться моему телу. Тепло, разливающееся по моему телу и затапливающее, словно сахарный сироп. Спокойно стучащее сердце, переполненное негой и восторгом.

И любовью. Огромной любовью к своей семье. Той, которой у меня толком никогда не было. Любовью безусловной, чистой, ничем не опороченной.

Да, мы с мужем прошли так много всего. Я так сильно страдала, но Сережа уже сто раз искупил свою вину. И я простила. Возможно, кто-то назвал бы меня дурой. Но что эти люди знают об одиночестве? Что они знают о том, каково это — жить и знать, что ты один в целом мире? И что они знают о настоящих чувствах?

А настоящие чувства способны горы свернуть. И да, любовь всепрощающа. И если человек один раз оступился, это не говорит о том, что его нельзя простить. Тем более, когда он раскаялся и сделал все, чтобы исправить свои ошибки.

— Моя красавица, — добавляет Сережа, вставая с коленей и снова прижимая меня к себе.

Я запускаю ладони под его футболку и касаюсь твердого, горячего живота. Скольжу по нему, перебираясь на поясницу, и обнимаю мужа.

— Саш, убери руки из-под футболки, — напряженным голосом просит мой муж.

— Холодные?

— Нет. Просто тебе еще нельзя, а я не железный.

Я поднимаю голову и в недоумении пялюсь на мужа.

— Разве ты можешь меня хотеть… такую?

— Какую — такую? Идеальную? — усмехается он и быстро чмокает меня в губы, а потом отрывается от меня и, обойдя, покидает гардероб. — Буду ждать тебя внизу, красавица.

Подмигнув, муж выходит из нашей спальни, а я с улыбкой смотрю на дверь. Развернувшись, подхожу к зеркалу в полный рост и рассматриваю себя со всех сторон. Пытаюсь увидеть себя глазами мужа. Может, он прав, и я все же выгляжу красиво?

Прислонившись виском к полке, продолжаю рассматривать себя, вспоминая свои мысли после мнимого развода. Тогда я так же смотрела на себя в зеркало. Только выглядела я куда хуже. Бледная, заплаканная, с синяками под глазами. И тогда я сказала:

— Все, достаточно. Прощай, предатель!

А сегодня говорю:

— Ну здравствуй, новая жизнь. Жизнь, наполненная радостями, детским смехом и счастьем.

А через год я рожу Сереже близнецов. Снова сыновей. Они будут таскать Сахарок за уши, а Марина Дементьевна будет учить трех наших детей обращаться с животными. Для этого мы заведем еще одну собаку и кота. Мы купим новый, еще больший дом, и мама Сережи окончательно переберется жить к нам, чтобы помогать с внуками, потому что через неполных два года я подарю мужу еще и дочку. Его любимую принцессу Полину, которую он будет носить на руках.

Ну и что бы на это сказали недоброжелатели? Неужели все это не стоило пережитого? Стоило. Потому что тогда, совершив страшные ошибки, мы научились ценить свои чувства и друг друга.

Конец