Развод. Свекровь - а я говорила! (СИ)

Глава 7. “А я говорила!”

Глава 7. “А я говорила!”

Молча и с опаской прохожу в квартиру вслед за свекровью.

Глазами хлопаю. Не веря в то, что произошло.

Кеша ушел. Из собственной квартиры ушел! Ну, то есть это он считал квартиру своей, ха-ха, три раза.

И ушел! Не я ушла, а он!

Точнее — его ушли.

Надо же! Умереть — не встать!

Ладно. Я, наверное, что-то не так поняла.

Наверное, мамО просто решила сыночку-корзиночку проучить.

Это вполне в ее духе.

А мне рано радоваться.

Мне надо успеть воспользоваться моментом и собрать вещи. Пока меня пустили в мою же собственную квартиру!

Сейчас Аделаида успокоится, вспомнит, что всё-таки она его рожала, кормила, любила, и вернет Кешеньку обратно, только пальчиком погрозит, чтобы вел себя хорошо.

А я что? Я ей никто. Чужая.

Надо быстренько отсюда убираться, пока она, на дрожжах своей злости, не спустила меня с лестницы.

МамО в гневе ой как страшна! Не хотелось бы попасть ей под горячую руку!

Пока она возится в прихожей, я юркаю в свою комнату.

В свою, увы, пока что бывшую комнату.

Тяжело. Всё это было родным, своим, домашним, а теперь мне приходится отсюда уходить в никуда.

Но ничего! Это ненадолго! Мы еще повоюем! Однозначно.

Собираю вещи.

Свой смешной чемодан я предусмотрительно взяла от подруги на работу, там вещи выгрузила, и сейчас он снова со мной. Это хорошо. Еще есть пара сумок. Да, да, тех самых, в клеточку.

Привет челнокам из девяностых.

А что? Они на молнии, очень удобно, и неубиваемые!

Пакую вещи быстро, по-военному. Не давая себе расклеиться.

Костюмы, блузки, водолазки, свитера — откуда так много? А всё надеть нечего!

Спортивные костюмы, футболки, майки… Что-то надо бы выбросить, но сейчас об этом не думаю. Хватаю и складываю.

Пижама, зарядка, косметика, фен. Всё. Здесь пока всё собрала. Пробую закрыть чемодан, а он, зараза, не закрывается.

Что такое не везет и как с этим бороться — картина маслом!

Интересно, может, мне тоже, как Кеше, начать писать книгу?

А что, из моей жизни она бы получилась!

Бестселлер!

Последние дни — тому подтверждение. Не жизнь, а парад несчастий.

Да и на работе много всяких курьезных случаев происходит.

Ну, книгу, это я, конечно, загнула, а вот блог… Или хотя бы заметки, статьи в дзене. А что? Вдруг у меня талант?

“Записки неудачницы”. Нормальное же название?

Или “Лушкины рассказы”...

Лушкины, клушкины — можно словами поиграть.

Правда, когда мне всё это делать? У Кеши, естественно, свободного времени был вагон, а у меня работа, клиенты, еще и халтуры…

Так задумываюсь, что не сразу понимаю, что кто-то рядом стоит.

Но прямо ощущаю чье-то присутствие.

Как будто рядом Чернобыльская АЭС радиацией фонит. То еще “удовольствие”. Сдуваю со лба прядь волос, поворачиваю голову, гляжу в проход.

Свекровь и правда стоит в дверях.

Руки скрещены на груди, лицо такое суровое — прямо как у коменданта на обходе.

— И что это ты делаешь?

Я не отвечаю. Но многозначительно указываю глазами в чемодан, в котором вся моя жизнь уместилась.

МамО хмыкает и продолжает:

— Молчишь? Вещички собираешь? Тогда слушай!

Глаза закатываю, плюхаюсь задницей на пол. Уже представляю, что она скажет.

— А я говорила!

Да, да! Браво! Именно с этой мерзкой интонацией! Хочется зааплодировать ей, но я молчу и смотрю.

— Я говорила, Лукерья! Я предупреждала. Говорила же тебе сразу — беги от него подальше. А ты? — Она искажает голос, передразнивая меня: — “Кешенька то, Кешенька это”… ага? Не помнишь? А я помню. Я тебе что сказала на свадьбе? А ты не слушала! В глазах звезды, как будто не простого мужика поймала, а бея турецкого! Султана Сулеймана, прости господи.

Я прикусываю губу, но молчу. Конечно, я помню. Но толку? Звучит это из уст свекрови ужасно, но да, так оно и было. И Кешенька, и лапочка, и даже мой султан Сулейман!

Зачем она теперь об этом вспоминает? Неужели думает, что я должна была тогда на свадьбе поблагодарить ее и прямо из ресторана свинтить?

Откуда же я знала, что вот так у нас с Кешей сложится?

Свекровь смотрит на меня сверху вниз и вдруг тоном тише добавляет:

— Дура ты, Лукерья.

А вот это обидно. Почему-то от этой фразы особенно. Может, потому, что звучит совсем не зло? И справедливо. Да.

Свекровь говорит правду. Дура я и есть! Но это не значит, что мне сейчас нужно от нее такое “утешение”.

Хочу уже что-то ответить, как она руку вперед выставляет:

— Ладно, не дрейфь! Прорвемся! Всё поправимо, Лукерья, — добавляет она веско. — Бросай ты этот чемодан. Он тебе не понадобится. Потому что тебе не надо никуда уходить.

Я поднимаю на нее глаза. Что?

— Давай, давай, выкладывай всё обратно.

Торможу, зависаю.

— Как это — мне не надо никуда уходить?

— Что ты смотришь? Квартира по документам моя. Но жить в ней будешь ты. Ты за нее платила — всё по-честному.

Не въезжаю. Кажется, это какая-то шутка.

— А как же… Как же ваш сын?

— Что мой сын? — она хмыкает и морщится, словно понюхала под хвостом у собаки. — Мой сын — неудачник! Гений непризнанный! Я всегда тебе говорила — мой сын тебя недостоин. Ты не слушала. Ну ладно, я тоже свою свекровь не слушала, все учатся на своих ошибках и сами шишки набивают. Вот и ты свою набила, Лукерья!

Свекровь смачно ударяет себя в лоб.

— Ну ничего! — Она подходит ко мне поднимает с пола и, о господи, обнимает за плечи. — Я тебе так скажу. Развелась — и умнее стала. В следующий раз такой ошибки не совершишь. Не переживай. Квартиру оформим на тебя. Всё будет чин-чинарем. Только после развода! Чтобы Кеша никаким боком! С разводом я помогу. Ох, хорошо еще, что детей нет. Было бы больше проблем. И я считаю, что Кеше лучше вообще не размножаться! Ты же не беременна?

— Нет! — с облегчением мотаю головой.

Только ребенка от Кеши мне для полного счастья не хватало!

— Вот и славно. Будешь тут жить и поживать, а Кеше — хрен с маслом!

Я всё еще держу в руках ручку сумки, будто она спасательный круг, за который я держусь, чтобы не утонуть. А сама смотрю на свекровь и до конца не верю своим ушам.

Как она может так о своем сыне? И неужели правда отберет квартиру от родной кровиночки и отдаст чужой, по сути, девушке?

Кто так вообще делает? Мне всё еще кажется, что это какой-то трюк.

Что она хочет просто проучить Кешу и запугать его тем, что отдаст квартиру мне. Но на самом деле это не так. Я боюсь верить, что Аделаида Степановна на полном серьезе решила лишить своего сына жилплощади.

— Но куда пойдет Кеша? — осмеливаюсь спросить, свекровь изгибает бровь.

— А я почем знаю? Может, в библиотеку? — смеется она, ехидно улыбаясь. — Он же у нас так любит литературу. Или к своей Музе, которая его так вдохновляет.

— А вы… А вы откуда знаете про Музу? — удивленно смотрю на свекровь.

Неужели Кеша рассказывал маме про любовницу? Да ну!

— Откуда я знаю? — Она глядит на меня с таинственным блеском в глазах. — Я всё знаю, милочка. Стены у вас тонкие, и соседи — шпионы. Мне всё докладывали. Так что я держала руку на пульсе и знала, как вы тут живете. Поэтому не думай, что я всё это на эмоциях делаю. Я долго терпела и много шансов давала сыну! Но, кажется, всё бесполезно! Этот бой проигран, Луша. Мой сын — не сын мне!

Ох… У меня язык к нёбу прилип, а сердце как будто перепутало ритм. Я хочу что-то сказать — хоть что-то, надо ведь как-то реагировать, хотя бы поддержать свекровь. Видно, что ей непросто. Пусть Кеша и неудачник, и мать разочаровал, но он ее родная кровь. Не думаю, что она его отрывает от сердца вот так вот запросто. Надо что-то сказать, но я не могу, просто смотрю на нее с сочувствием.

— Что ты смотришь? Не веришь? — хмурится она. — Зря! Послушай меня и мотай на ус, поймешь меня, когда свои дети родятся. Это я виновата, что Кеша такой!