Я не добрался до нее вовремя.



Лия упала в обморок, прежде чем я сумел сделать это, но она очнулась, как только ее задница опустилась на землю.



– Кисс! – я поднял ее с газона и отнес на ближайшую скамейку. Я указал на тренера. – Ты! Тащи свою задницу сюда!



Лия отмахнулась от меня, потирая голову. Она вспотела, но ей удалось слабо улыбнуться.



– Мне просто жарко, – сказала она. – Мне очень жаль. Я в порядке. Я горячая.



Хорошо, чертовски отлично для нее. Я же продрог до глубины души.



– Сиди здесь, – я поискал тренера. – Принеси ей, блядь, воды!



– Язык, – Лия указала на детей поблизости, а также на спортивного репортера, преследующего нас на поле, чтобы получить фотографию. – Нужно быть осторожным.



– Черт побери, быть осторожным. Ты в порядке?



Тренер поспешила на нашу сторону – любопытная, маленькая, рыжеволосая, держащая парней за яйца и имеющая дурную привычку выносить им мозги. Она отодвинула меня и предложила Лие воду и прохладное полотенце.



– Мисс? – тренер прощупала ее пульс и дала ей попить. – Сегодня очень жарко. Вы слишком долго были на солнце?



– Посмотри на нее – она молодец, – попытался пошутить я. Это не облегчило скручивания в моем животе.



Лия ухмыльнулась, когда я ткнул в ее темную кожу.



– Я просто горячая штучка.



– У тебя могут быть какие-то судороги, может быть, истощение. У тебя болит голова?



– Нет, у меня закружилась голова.



– Тошнит?



Она взглянула на растущую толпу фанатов и прессы. Мои товарищи по команде и тренеры также начали толпиться, проверяя, почему Звездный защитник испугался, нахмурился и пробежал пятьдесят ярдов, чтобы помочь девушке подняться с земли.



Если ничего другого нет, фотографии меня, поднимающего ее и помогающего тренеру, создадут из меня этот очаровательный образ принца, которого Лия так отчаянно культивировала. В последнее время ее окружали утечки историй о ресторане и танцах, а также длинные стеблевые розы. Это не была история для СМИ. Я отправил ей дюжину роз в качестве извинений после каждого утра траха, из-за которого она опоздала на работу.



Она начала любить получать розы.



– Мисс? – спросила тренер. – Вас тошнит?



– Когда все эти люди смотрят на меня... да.



Я ухмыльнулся.



– Ты привыкнешь к этому. Просто посквернословь немного. Помаши бутылкой шампанского. Они любят ненавидеть это.



Тренер с нетерпением посмотрела на меня.



– Вас тошнило до того, как вы упали в обморок?



– Может быть? Теперь я в порядке.



Она кивнула.



– Мы должны проводить вас внутрь и охладить. Вы пострадали, когда упали?



– Нет.



– Что-нибудь пили сегодня? Что-нибудь алкогольное?



– Сейчас только одиннадцать часов? – она указала на меня, прежде чем я пошутил, что где-то это счастливый час. – И ничего не говори.



Тренер снова прощупала ее пульс.



– Какие-нибудь заболевания? Диабет? Болезнь сердца?



– Нет.



– Есть вероятность, что вы беременны?



И вот так просто Лия замерла.



Я тоже.



Мы оба посчитали дни, хотя я понятия не имел, от какого дня я должен был начать считать или почему. Лия сказала, что некоторые ночи были благоприятнее, чем другие, увеличивая наши шансы. Я трахал ее без перерыва, чтобы убедиться, что все они будут благоприятными.



Лия закрыла рот рукой, уставившись на меня широкими, испуганными, абсолютно красивыми глазами цвета мокко. Она ничего не сказала, но я знал ответ.



Да.



Это не шанс, что она может быть беременна.



Она была беременна.



Она должна была быть беременной.



Она с визгом вскочила мне на руки, уткнувшись лицом в мое плечо, когда волнение обернулось слезами. Я крепко держал ее, ухмыляясь, как гребаный идиот, на тренера, которая, вероятно, думала, что Лия была худшим пациентом в мире.



– Ты должна пойти провериться, – сказал я. – Что, если что-то…



– Я в порядке... – Лия отстранилась, разделяя мою ухмылку. – Я знаю, что со мной все в порядке.



– Сходишь к врачу? – спросил я. – Пожалуйста.



– Прямо сейчас.



Я взглянул на поле.



– Я тоже пойду.



– Все в порядке, – она встала на цыпочки и поцеловала меня, заработав хлопки от выросшей толпы. – Я обещаю. Я пойду прямо сейчас. Встретимся у тебя дома?



– Да…



Тренер предложила ей руку, и Лия взялась за нее, сияя красивой улыбкой, которая высосала из меня все мужество.



По крайней мере, она восприняла это хорошо.



Беременная.



Мы сделали это.



Я хотел завести ребенка.



Озарение сошло на меня. Я сел на скамейку, и меня чуть не стошнило. Тренер Томпсон крикнул мне, чтобы я вернулся к тренировке.



Нихуя себе.



Какого черта мне теперь делать?



Тренер снова закричал.



– Тащи свою задницу на поле, Джек!



Адреналин выплескивался из меня. Я сделал то, что мне сказали, и протолкнулся через толпу.



И я играл даже лучше, чем раньше. Теперь у меня было две причины, по которым моя игра улучшиться.



Ничто не помешает получить мне все, что я когда-либо хотел.



Но я не был уверен, что чемпионат – это все, чего я хочу.



Глава 13


Лия


Я не знала, что делать.



Мне не нужен был доктор. Наверное, мне нужно было просто присесть. Я должна была выпить чего-нибудь крепкого, но это было плохой идеей.



Тренеры сказали подождать, выпить немного газировки и позволить скорой отвезти меня в больницу. Я отказалась, оставаясь до тех пор, пока головокружение не остановится, и я смогла бы добраться до своего врача без СМИ.



Если это не абсолютной точно, то это была не та история, которую я хотела бы распространить.



Доктор с улыбкой подтвердил наши подозрения.



Я ей не поверила. Я ушла из ее офиса и купила еще три теста, прежде чем отправиться к Джеку. Если раньше я не была обезвожена, то сейчас это так.



Все тесты говорили одно и то же.



Беременная.



Святой. Ад.



Мне всегда было интересно, как это будет, когда это случится. Однажды я представляла себе совсем другую жизнь. Муж. Стабильность. Ужин при свечах, и я поглаживаю руку Уайатта, нашептывая свое волнение. Это был роман, который я планировала. Я представляла себе, как играет мягкая музыка, пока я показываю ему, как изменится наша жизнь. Я думала, мы потанцуем при свечах и просто насладимся этим чудом.



Я могла бы приготовить Джеку ужин. Может быть? Но он уже знал об этом. Больше не было большой тайны, и я не знала, как оформить это благословенное открытие. Или какую музыку проигрывать. Что мы будем делать после того, как беременность подтвердится…



И, Боже, и не может быть никакого сравнения Джека и Уайатта, даже если каждый раз, когда я представляла себе этот нежный танец, я видела, как покачиваюсь в руках Джека.



Это было не так, как я планировала свою жизнь, но я не сожалела об этом. Не в последнюю очередь – и это было более странно, чем все. Последние шесть недель «знакомства» с Джеком днем и поездок в его постели ночью не были структурированы или запланированы.



Но это было весело.



Жизнь должна была быть веселой? Рождение ребенка было серьезным, изменяющим жизнь событием. Мы должны спланировать и организовать все, и подготовиться к множеству изменений и событий.



Я схватила ручку, бумагу и ноутбук. Мне необходимо составить список вещей, которые нужны немедленно. Врачи и еще витамины, поменять страховку. Как-нибудь днем, а пока я могу, по крайней мере, наметить нашу жизнь на первый триместр. Вероятно, сегодня я займусь вторым…



Автомобиль Джека пронесся по подъездной дорожке. Он не ждал, когда откроются двери гаража. Джек выскочил, как только припарковался, и побежал в дом. Входная дверь захлопнулась за ним, и он позвал меня, как будто это было рождественское утро, а я была подарком, ожидающим его под елкой.



– Кисс? – он протянул руки, телефон в руке. Я уже отправила ему сообщение. Он хотел большего. – Скажи мне, что это правда.



Я провела три домашних теста на беременность.



– Это правда.



Его улыбка дрогнула лишь на мгновение.



– Это действительно грубо. Брось это, пока не поцеловала меня.



– О, да ладно тебе, Джек…



– Поцелуй меня, Кисс!



Я уронила блокнот, бумагу и тесты, но Джек набросился на меня, прежде чем я смогла двигаться. Его руки обхватили меня. Я сдержала дыхание, чтобы снова выпустить его.



– Джек, я…



Он не дал мне закончить.



Его поцелуй переполнял меня, крадя слова, смакуя правду и скрывая ее от мира, чтобы она могла быть только нашей.



Я не ожидала поцелуя, но мое тело не желало ничего, кроме его губ, его прикосновений, его члена. Шесть недель полной и абсолютной страсти сделали меня жаждущей любого контакта, любого внимания от человека, который действовал на чистом тестостероне. Я предупреждала его, что забеременеть будет сложнее, чем кажется, и что это может занять несколько месяцев попыток. Я думала, он будет деморализован.



Джек воспринял это как личный вызов.



Я не должна была сомневаться в нем.



Он трахал меня каждое утро. Каждую ночь. Иногда между ними. Моя жизнь стала чуть больше, чем часы ожидания, когда меня не было в его постели.



Его член затвердел. Мое тело откликнулось, плавясь в его объятиях и вздыхая в поцелуе. Я застонала напротив него и позволила его доминирующему языку заманить меня в этот туманный, горячий мир, где я потеряла контроль.



Боже, что мы делаем?



Руки Джека скользили по моим изгибам, притягивая меня, как будто он не чувствовал мягкость моей кожи в течение десятилетий, а не часов. Мы трахались утром. Страстно. Быстро. Требовательно. Я объезжала его, ловя удовольствие, которое он доставлял мне. Снова и снова. Мой оргазм был бешеным, и я знала, что что-то изменилось.



Я просто понятия не имела, насколько.



Что мы делаем?



Я выбралась из его рук и выпустила дрожащее дыхание.



– Джек, мы должны... поговорить.



– Поговорить? – он не знал значения этого слова. – Кисс, мы должны отпраздновать!



– Отпраздновать?



– Чертовски верно! Мы должны попасть в город. Выйти на ужин. Черт, мы пойдем куда-нибудь вдвоем. Почту за честь доставить тебя в ресторан. Что ты думаешь? Итальянский и суши?



– Я... Я не думаю, что могу есть суши сейчас…



– Мы должны рассказать всем!



Не очень хорошая идея.



– Джек, мы пока не можем объявить об этом. Еще слишком рано. Мы ничего не скажем, пока не исполнится двенадцать недель.



– Двенадцать недель? – застонал он. – Это долго, Кисс! Какой смысл, если мы никому не скажем?



– Мы просто хотим быть в безопасности, – я прикусила губу. – Так чтобы нас не... ты знаешь, не сглазили.



– О... мы все еще должны волноваться?



Боже, он был таким милым.



– Конечно.



Он ухмыльнулся.



– Отлично. Тогда... мы пойдем куда-нибудь. Сходим в клуб. Потанцуем. Ты не можешь пить сейчас, но я куплю бутылку игристого виноградного сока. Или... еще лучше... – его ухмылка стала озорной. – Я возьму в аренду самый большой, шикарный и роскошный отель в городе.



– Почему?



Глаза Джека заблестели возбужденно и дико, и он смотрел на меня, как будто я была либо выигрышем, либо куском мяса, который можно съесть.



– Почему? – он приблизился, отбросил волосы с моей щеки. – Потому что ты носишь моего ребенка!



Я не должна была так сильно дрожать, согревая свое сердце.



Я не должна была раздвигать губы для очередного поцелуя.



Я определенно не должна была позволять ему снова одолеть меня. Он подхватил меня на руки и отнес в спальню. Я лежала на кровати, где мы трахались, где я прошептала так много секретов, но никогда не раскрывала, что я действительно чувствовала.



– Ты знаешь, как я хочу отпраздновать это с тобой, Кисс? – Джек прижал губы к моему уху. Его губы щекотали мою шею. У меня снова закружилась голова, но не от жары или новостей. – Я хочу обнажить тебя... поцеловать каждый дюйм этой красивой, темной кожи... услышать, как ты стонешь мое имя, пока ты кончаешь, и кончаешь, и…



– Джек... – мое тело естественно сдалось, когда он разместился надо мной. Я вцепилась пальцами в его рубашку, обхватывая твердые мускулы. Сколько раз я цеплялась за его мышцы, когда он трахал меня всю ночь? – Действительно... мы должны поговорить…



Его руки уже были у меня на талии, спуская мою юбку и удивляясь маленьким черным трусикам, которые я надела.



– Нет повода для разговора. Нам просто нужно трахаться. Мне нужно быть внутри тебя, Кисс.



– Зачем?



Я не знала, на какой ответ я надеялась и почему даже спросила это.



Это был не просто секс, когда мы пытались сделать ребенка. Теперь у нас был один, растущий внутри меня, безопасный и теплый, наш маленький секрет.



Теперь нам не нужно было заниматься сексом. У нас не было причин продолжать, кроме нашего жаждущего удовольствия.



Но я этого хотела. Его. Нас. Вместе.



И Джека тоже.



Это напугало меня.



– Ты думаешь, мне нужна причина, чтобы трахнуть тебя? – Джек припал к моему горлу, покусывая там, где, он знал, я люблю, когда меня кусают. – Почему, как ты думаешь, Кисс? Потому что ты самая сексуальная женщина, которую я когда-либо видел? Потому что, когда ты кончаешь, ты практически сжимаешь мой член, а я люблю рисковать?



– Это не то, что я имела в виду.



– Тогда как насчет самой главной причины? – Джек разорвал мои трусики, глядя на мои мягкие лепестки. – Как насчет того, что ты носишь моего ребенка. Что я взял тебя, посадил семя, и теперь ты делаешь самую потрясающую вещь, о которой я мог мечтать, из-за меня. Я поимел тебя. Я заложил в тебя ребенка. И если я не получу тебя снова, то сойду с ума, потому что это самая горячая вещь, которую я когда-либо слышал в своей жизни.



Джек опустился между моих ног, начиная воплощать его желания, когда его язык прижался к моей дрожащей киске и ударил жестко, быстро, полностью втягивая меня в рот.



– Но... как насчет…



Почему я все еще разговариваю? Его язык находился внутри меня, вылизывая, смакуя и обводя мою каждую маленькую щелочку с полным намерением подготовить меня к траханию с ним.



К его размеру.



Только теперь у нас не было реальной причины делать это. Я не могла оправдать траханье с ним, не тогда, когда у нас уже был ребенок, и мы убедили прессу, что мы пара.



Секс может все испортить.



Особенно, когда я не понимала, что я чувствую к нему.



– Что это значит? – попыталась я снова, мой рот высох и слова исчезли, когда язык Джека щелкнул над моим клитором. Он погрузил мое тело в ту же беду, которая впервые связала нас. – Мы... мы уже... я не знаю, что это означает.



Джек ухмыльнулся в меня, опустошая мою киску своим языком и зарабатывая мое содрогание.



– Это означает, что я больше не могу без скольжения внутри тебя. Это значит, что единственное, что я хочу сделать, это зарыться глубоко в твою киску и отпраздновать то, что мы сделали.



И, Боже, я тоже этого хотела, я просто понятия не имела, к чему это приведет в конечном итоге.



Насколько это будет опасно.



И мне было все равно. К черту списки. К черту планы.



Он был прав. Пришло время отпраздновать. Я раздвинула ноги и поприветствовала еще один круг его языка напротив моего яростно горячего центра.



Он точно знал, как дразнить меня, как заставить кричать его имя, когда его зубы задели мой клитор. Он никогда не был грубым, но Джек был слишком большим, слишком сильным и слишком бушующим с его собственным желанием никогда не быть по-настоящему пассивным. Его поцелуи должны были ослабить мою защиту. Его



вылизывание моей самой чувствительной области – преднамеренная попытка ослабить меня к его командам.



И когда он трахал меня?



Я могла цепляться за кровать, или я могла держаться за него, но не было спасения от этой мужской, анималистической войны между его человечностью и первобытной потребностью насытиться мной.



Я дрожала и приветствовала первый прилив тепла, наполняющий мою щель, награду для него за то, что почти довел меня до оргазма. Я заскулила, когда Джек остановился. Его движения стали преднамеренными.



Я смотрела, как его рука прошлась по моему бедру над моей чувствительной щелью. Он провел пальцами по моему животу, но коснулся слишком высоко того места, где ребенок был внутри меня.



Я взяла его за руку. Он посмотрел на меня, и я потеряла дыхание. Его взгляд прожигал меня. Я чувствовала себя раздетой. Не просто голой, а совершенно незащищенной и уязвимой, как будто я ускользаю и раскрываю слова, скрытые в моем сердце.



Я не могла произнести их. Я их не понимала. Я понятия не имела, где их место.



Но я знала, где нахожусь я.



Под ним. С ним. Вбирая его.



Я направила его руку ниже, ниже пупка, и прижала его пальцы там, где я, в конце концов, вырасту. Его тело содрогнулось напротив моего, и я знала, что он себе представлял.



Младенца. Чудо. Небольшую часть его и меня.



Все было так, как мы планировали, но не так, как мы ожидали. Ребенок был нашим маленьким секретом. Что-то, что мы разделили в одиночку.



Это была близость, которая поразила нас обоих.



Джек поцеловал меня, медленно. С благодарностью. Нежная гладкость его губ так отличалась от стремительного, отчаянного столкновения наших тел.



Он освободил свой член, но не сразу окунулся в мою ожидающую щель. Он целовал меня снова и снова, просто наслаждаясь ощущением наших жаждущих губ. Головка его члена ласкала мой клитор. Мягко. Как будто спрашивая разрешения. Как будто желая услышать мой вздох, когда я столкнусь с его твердостью и представлю себе, как прекрасно было бы снова наполниться им.



– Кисс... – прохрипел он. Он смотрел на мое тело, на мой плоский животик. – Ты нужна мне.



– Я есть у тебя.



– Правда?



А он?



Я направила его в мое тело, задерживая дыхание, когда толстая головка его члена прорвалась сквозь меня. Мои глаза расширились, когда он медленно, дюйм за дюймом, вошел в меня. Мучительно терпеливо. Смотря на меня. Наблюдая за мной. Не желая произносить слова, я проглотила и прикусила губу, чтобы замолчать.



Его член наполнил меня полностью, как будто ничего никогда не было и не будет снова. Я схватилась за его руки и выгнулась. Он погрузился глубже, и я потянулась, чтобы приспособиться к медленным толчкам, которые показывали слишком много.



Джек застонал. Я старалась молчать, схватившись за его руки и держа себя на грани здравомыслия, так как его длина доставляла мне удовольствие, радость и опасность, и все, что я не готова была отдать.



Он смотрел на меня, удивляясь тому, как наши тела соединялись, двигались и создавали.



– Ты носишь моего ребенка.



Он начал толкаться. Он не был в бешенстве. Каждый неторопливый выход заканчивался как раз перед тем, как его толстая головка выскочила бы из меня. Он мягко пронзал меня и наслаждался тем, как мое тело в тесноте приветствовало его длину.



– Это значит, что ты моя, Кисс. Ты поняла это? С этого момента ты моя…



Я кончила, задыхаясь от его имени, когда твердость прижалась прямо к моему чувствительному телу. Он не закончил свою мысль. Он застонал, заставляя свой член прорываться через мое сжимающееся тело.



Он тоже взорвался, жар его оргазма был такой знакомый, такой обдуманный, и такой... такой…



Правильный.



Просто идеальный.



Именно так и должно было быть. Именно то, что мне нужно в моей жизни.



Я никогда не представляла себе Джека Карсона как безопасного, надежного и прирученного.



Он упал на меня, прижимаясь бедрами, чтобы наполнить меня всем, что он мог предложить. Он держался на руках, не давая весу упасть на мое тело. Мне нравилось, что он накрывал меня своей силой, своими размерами, своими намерениями.



Я приняла его поцелуй, когда его член вновь затвердел и снова заполнил меня. Его движения оставались нежными. Слишком нежными.



Слишком любящими.



И я подумала, что его ребенок доставит мне больше всего проблем.



Если я была его, то он был моим. И никто из нас не знал, что делать с этим даром.



Глава 14


Джек



Нет ничего лучше, чем женщина, которая ждет меня возле раздевалки.



Было бы лучше, если бы Лия присоединилась ко мне в душе, но это означало бы, что мои товарищи по команде посмотрят на самую сексуальную девушку в мире. А потом они увидели бы, как я до чертиков трахаю ее.



Было более разумно взять ее дома, в уединении моей спальни, где ее крики из-за меня повторялись бы только для моих ушей.



Лия боролась со своей блузкой. Только месяц беременности, а ее сиськи уже набухли и выглядели как смешно, так и сексуально. Конечно, они смущали ее. А меня волновали. Эта женщина была прекрасна, особенно зная, что это была моя вина, что ее тело изменилось, смягчилось и в некоторых местах восхитительно располнело.



Я сказал ей, что не могу дождаться, когда увижу, как шевелиться ребенок. Лия не была так взволнована. Она заставила меня поклясться держать беременность в секрете, пока мы не будем готовы объявить официально.



– Когда твой самолет? – спросил я.



Она поманила меня пальцем, чтобы она могла переделать мой галстук, заработав несколько знающих ухмылок от моих товарищей по команде, направляющихся на вечер.



– Скоро. Мне нужно идти прямо сейчас.



Я поморщился. Галстук задушил меня. Она закончила, но я сразу же его ослабил.



– Пошли, Кисс. Я ненавижу эту штуковину. Почему я не могу просто носить нормальную одежду?



– Если ты не в майке, я хочу, чтобы ты выглядел так, как будто ты готов выступить с речью президента.



– Трудно это представить.



Она улыбнулась.



– Хорошо. Я уезжаю из города. Эти штаны должны оставаться застегнутыми, мистер Карсон.



Если бы она попросила, они бы расстегнулись в одно мгновение, чтобы взять ее снова.



– Ты уверена, что должна лететь?



– Это сбор средств в Лос-Анджелесе для некоторых очень важных политических кандидатов. Они хотят заключить сделку на съемку фильма для города, – она не могла скрыть своего волнения. За последние несколько недель я решил, что не хочу, чтобы она что-то скрывала от меня. Никогда. – Я думаю, что это может быть второй клиент, которого я сохраню. Джолин доверяет мне убедить этих людей.



– Не надо их слишком сильно уговаривать.



– Ты боишься легкого ухаживания?



– Боюсь ухаживаний за тобой.



– Ты ревнуешь? – ухмыльнулась она.



Я поцеловал ее.



– Сейчас я должен следить за вами двумя.



Ей это понравилось.



– Единственное, чего мы должны бояться, это то, что меня стошнит на их ботинки. Поверь мне, между утренней тошнотой и полетом со мной будет беспорядок.



Я напрягся.



– Тебе лучше быть осторожнее.



– Да.



– Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Тем более что ты…



Она приглушила меня, когда дверь раздевалки открылась, и несколько игроков вышли, хлопнув меня по плечу и похвалив костюм и женщину, которая выбрала его.



– Не говори этого, – сказала она. – Это все еще наш секрет.



– Ты знаешь, что я не умею хранить секреты.



– Тебе лучше быть хорошим по этому поводу, – она ткнула пальцем мне в грудь. – Всего на пару недель. Теперь пожелай мне удачи.



– Зачем? – скрестил руки я. – Так ты сможешь найти клиента, который станет отнимать у тебя больше времени, чем я? Нет, мэм. Я твой главный создатель проблем.



– Это не то, чем можно гордиться, Джек.



– Говори за себя, – подмигнул я. – Может, мне нравится держать тебя в напряжении.



– Мне нужно идти.



– Особенно, когда ты на коленях.



– Джек.



– На спине…



Она улыбнулась, несмотря на ее лучшие осуждения, почти уверен, что я разрушил все ее убеждения.



– Достаточно.



– Иди сюда, женщина, – я притянул ее поближе. – Я хочу поцеловаться на прощание.



– А если я скажу «нет»?



– Тебя не будет все выходные. Оставь мне что-нибудь, чтобы я не скучал по тебе.



Глаза Лии расширились. Моя реакция меня тоже потрясла. Я трахал женщину, потому что не мог оторвать руки от ее изгибов, представляя, как она будет изменяться из-за меня, и



как сексуально, что она беременная. Но я не признался, что хотел бы, чтобы она оставалась в моей постели по какой-либо другой причине, кроме секса.



Но, черт возьми. Я буду скучать по ней.



Она была веселой.



Развлекала меня.



Поправляла меня, хотя бы потому, что я был рабом щели между ее ног.



Она также неплохо разговаривала за ужином. И у нее был хороший вкус в кино и музыке. Ей также нравилось сидеть в бассейне, пока я наматывал круги.



И она была мягкой, блядь, и горячей, чтобы сохранить ее в своей кровати и просыпаться с ней по утрам.



Она была единственной женщиной, с которой я просыпался.



Лия была для меня опасной территорией, но я еще не был готов отступить.



Я вонзил в нее пальцы и прижал ее к себе. Она наградила меня застенчивой улыбкой, когда я поцеловал ее, долго и глубоко, даже в то время как некоторые из моих товарищей по команде прогремели из раздевалки и загудели. Она отодвинулась с очаровательным смущением, скрывая глаза от других игроков.



– Увидимся в понедельник утром, – она указала на меня. – Держись подальше от неприятностей.



– Возможно.



Она раздражалась.



– Я серьезно.



– Что я могу наделать, пока тебя нет?



Она робкими шагами отошла от меня.



– Это то, о чем я спрашивала себя все утро.



– Ты не веришь в меня.



– Докажи, что я ошибаюсь.



– В этом нет ничего веселого.



Она пошла к двери, виляя этой красивой задницей. Я не ожидал, что рука хлопнется мне на плечо. По крайней мере, Брайон знал, что нужно подождать, пока Лия не уйдет, прежде чем повиснуть на мне.



– Я не нравлюсь этой сучке, – фыркнул Брайон. – Что я ей сделал?



– Не называй ее «сучкой», – я сбросил его руку и застегнул свой костюм. – Может быть, арест за сексуальное насилие дал ей неправильное представление.



– Они освободили меня.



– И сколько будет стоить этот гражданский иск?



– Мужик, какого черта с тобой происходит? – нахмурился Брайон. – Эта девушка получила всего тебя, и теперь ты не преследуешь киску, ты становишься одиночкой.



– Просто гоняюсь за правильным.



– И как долго, по-твоему, это продлится?



Я не думал об этом, но позволил себе надеяться. Наверное, больше, чем следовало бы. Я сомневался, что Лия вписала Джека «Создателя проблем» Карсона в свой план жизни.



Надеюсь, она потерпит Джека «Создателя ребенка» Карсона вместо этого.



В течение долгого времени.



Я не привык думать о женщине как о чем-то другом, кроме одноразового развлечения. И я не был уверен, что, черт возьми, я чувствовал, когда смотрел на нее, видел ее, чувствовал ее. Я смотрел, как она спит по утрам.



И когда мы узнали о беременности?



Секс стал нереальным. Больше, чем праздник, лучше, чем тот первый раз, когда я похоронил себя в ней и выпустил струю моего семени. Теперь она знала меня и предвидела, что мне нравится и что мне нужно. У меня никогда не было женщины, которая действительно заботилась бы о том, чтобы научиться.



Господи, мне было жаль, что она уехала на выходные. Я ненавидел одиночество. Ненавидел быть без нее.



– Чувак, сегодня пятница, мы должны выйти, – сказал Брайон. – Вылезай из этого проклятого костюма и давай прошвырнемся.



– И разозлить Лию? Да, точно.



Я не мог игнорировать ее единственную просьбу. Она знала, что делает. Лия была единственной причиной, по которой Лига не отстранила меня за то, что я сломал камеру журналиста на первом свидании, на котором мы были. Я заплатил ему десять штук, чтобы он держался от меня подальше, и этого было достаточно.



– Ты позволишь этой женщине надрать тебе задницу? – подтолкнул меня Брайон. – Ты с ней не встречаешься. Не корми меня этим дерьмом. Чувак, я был с тобой в ту ночь, когда ты чуть не забрал трех похотливых шлюшек. Ты говоришь мне, что у тебя были отношения, когда ты поставил их на колени?



– Это очень сложно.



– Либо ты трахаешь исключительно ее, либо ты трахаешь весь город, – пожал он плечами. – И ты знаешь, что ты, скорее всего, сделаешь.



Может быть, когда-то. Теперь я не был так уверен. Мне понравилось то, что у меня было с Лией, это было трудно и странно. И, Боже, я обожаю обнимать эту женщину, прекрасно зная, что она спрятала в своем животике.



– Послушай, – я понизил голос и притянул его ближе. – Я должен тебе кое-что сказать. Не стоит больше волноваться.



– О, Господи. Какого хрена ты сделал?



Я не мог скрыть свою улыбку.



– Она беременна.



Брайон ударил рукой по стене.



– Черт побери, дурак. Ты же об этом знаешь все. Упаковывай это блядский член... гребаный член, – выдохнул он. – Ты дашь ей деньги на аборт?



Черт возьми, эта мысль парализовала меня.



– Господи, это было намеренно. Мы хотели завести ребенка.



– О... – моргнул Брайон. – Почему?



Это не обсуждается.



– Потому что мы этого хотели. Я хотел этого.



– Ребенка?



– Да.



– С этим сексуальным шоколадным поцелуем?



– Да.



Брайон ухмыльнулся.



– И ты ее обрюхатил?



– Получил ее в первом цикле.



– Это мой мальчик! – Брайон схватил меня, обнял и хлопнул по плечу. Он толкнул меня в раздевалку и закричал, чтобы наша обычная банда бросила то, что они делали. – Я и мой мальчик собираемся пойти и отметить его последние сиськи и задницу. Кто с нами?



Черт побери. Это было не очень хорошо. Я подтолкнул его.



– Мы пока не объявляем. Это как... рано или типа того. Женщины не говорят это дерьмо раньше определенного времени.



– Это круто, это круто, – Брайон указал на меня. – Мы просто берем нашего «Создателя проблем» в город. Давно не виделись. Собирай вещи, мы идем, – понизил он свой голос. – Ты, девочка, не отрезал себе яйца теперь, когда у нее есть ребенок от тебя?



Я сжал челюсть.



– Нет.



– Тогда то, чего она не знает, не причинит ей вреда. Мы получим выпивку, тост за ваш успешный плод, и каждый сможет улечься в свои кровати в целости и сохранности со шлюхой по своему выбору. Кроме тебя, Папочка, – Брайон останавливает себя. – У тебя есть Мамочка, чтобы держать поводок.



Жаль, что мне нравилось позволять Лие руководить.



Я не следил, но это была долгая неделя. Я не с нетерпением возвращался в пустой дом. Всегда ненавидел тишину, и я надрывал задницу на тренировке. Если бы я даже посмотрел на бассейн, я бы, наверное, утонул.



Я скучал по ней, пока она была в отъезде. Лия была веселой, но музыка и свет, куча людей, умоляющих о моем внимании? Я не мог устоять перед этим. Чему это может навредить? Я не собирался ни с кем встречаться. Черт, я перестал охотиться на киски, потому что больше никого не хотел. Я еще не закончил изучать все, что могла предложить Лия.



И если ее тело будет меняться в течение большей части года? Мне нужно многое изучить. Я планировал провести еще восемь месяцев веселья с моей Мамочкой.



До тех пор, как только появится ребенок.



Так что одна ночь не может закончиться плохо. Выпивка, музыка, немного смеха. Это был просто способ выпустить пар.



Я согласился.



Я приехал в наш бар, но я не смог попасть внутрь вместе с парнями. Вместо этого мой телефон загудел.



Мой агент с плохими новостями – как всегда.



Никаких новых переговоров не было. Генеральный директор «Рэйветсов» даже не ответил на звонок.



Теперь мне действительно нужен был вечер.



Боже, что еще я должен был сделать, чтобы доказать команде, что я был предан?



Я захлопнул дверь своей машины и зашел внутрь. Остальная часть моей команды кричала и махала мне из нашей комнаты. Официантки тянули соломинки, чтобы посмотреть, кто будет обслуживать нас сегодня. Та, кто только что закончила колледж, Мэри или Бет, или что-то в этом роде, вытащила короткую. Она застонала и схватила поднос, чтобы принять наш заказ.



Затем использовала его в качестве щита, чтобы прикрыться, пока рука Брайона ухватилась за ее шорты.



Я ударил его по голове и сказал ему выбрать одну из девушек, сидящих в баре. Они ждали его прибытия. Брайон держал их на гребаном быстром наборе, и я надеялся, что он не заплатил им, чтобы продемонстрировать это.



– Никакого контракта пока нет, – я сделал глоток пива и взял горсть крендельков. Бар был тусклым, но официантки застонали, принеся кувшин пива, когда двое из моих наступательных защитников решили заняться армрестлингом. – Они, блядь, не хотят меня.



Брайон хлопнул официантку по заднице.



– Продолжай одеваться в костюмы и занимать место для Мисс респектабельность, и ты получишь сто миллионов.



– Да. Дело не в деньгах.



– Конечно, речь идет о деньгах.



– Речь идет об уважении.



Я взялся за крендельки. Пивная бутылка была бы следующей, если бы она не опрокинулась на стол и не пролилась на меня. Брайон разнял защитников, когда армрестлинг перешел в драку.



– Они не уважают меня, – пиво пропитало мою рубашку. Я ругнулся. – Думаю, они могут подрочить мне. Они думают, что я проблема, как и она.



– Кто?



– Кисс.



– Твоя девушка? – засмеялся Брайон. – Чувак, она тебя так взбила, что ты даже не видишь у себя перед носом. Она причина, по которой ты не можешь получить уважение. Ты Джек-ебаный-Карсон. Ты не извиняешься за то, что привел трех шлюшек домой. Ты не одеваешься в чопорно-жопошные костюмы и не притворяешься подражателем высокого класса. Ты должен быть собой, чтобы получить уважение. Если они поймут, что могут заставить тебя пресмыкаться... – Брайон заказал мне еще одно пиво, чтобы заменить то, что впиталось в мой костюм. – Ебать, чувак, ты можешь кастрировать себя.



Он был прав. Конечно, это полностью противоречило школе мысли Лии.



Но не то, чтобы игра по правилам меня куда-то привела. Последний год я заключил свой контракт с командой, которая ожидала, что я выведу их за пределы чемпионата и в династию. Но эти ублюдки даже не предложили продлить сроки. Если я отрежу яйца, сломаю руку и выйду за них сезон, выебут меня. Вот и все. Ни у кого не будет причины подписывать со мной контракт в следующем году, если они подумают, что я поврежден.



Линейные уже были пьяны. Они били пинбольный автомат в углу. Он съел их четвертак, и, по-видимому, за это заслужил два удара ботинком по боку машины. Кулак стучал сверху по стеклу. Официантка поспешила спросить, нужна ли им помощь.



Я видел, как это произошло, но я был слишком медленным, чтобы остановить это.



Один из моих игроков, подхватив ее за талию, усадил на автомат. Он ухмыльнулся на нее.



– Привет, детка. Игра сломана. Как насчет того, чтобы я сегодня вечером покрутил твои пуговички?



– Отпустите меня! – она дала ему пощечину. – Сейчас же!



Я крикнул своему линейному, но какой-то рыцарь в сияющих доспехах выскочил из бара и ворвался в отдельную комнату. Он позвал моих линейных, но он был просто каким-то панком из колледжа, который действительно должен был посмотреть, кого, черт возьми, он побеспокоил.



Я выскочил из-за стола, когда началась ругань.



– Отстань от нее, мужик! – зарядил парнишка.



Я оттолкнул его. Оба моих линейных взревели. Я закричал, но даже если бы я был в униформе перед восемью тысячами кричащих поклонников, им было бы наплевать, что я скажу, когда киска была на горизонте.



Я бросился на обоих трехсотфунтовых мужчин, но это были не мои товарищи по команде, которых я должен был устранить. Я получил свое за то, что пытался предотвратить избиение мудака ими.



Придурок нанес удар, направленный на одного из парней.



Он промахнулся.



Он ударил меня в щеку, едва пропустив мой нос, но хрустнуло еще что-то ценное, то, что мне нравилось в моем лице. Я получал удары гораздо сильнее, чем этот, но обычно я был в полном обмундировании. Я немного пошатнулся, ругаясь. У меня не было времени, чтобы остановить остальную часть моей команды от разрядки.



За считанные секунды бар погрузился в хаос.



И в течение нескольких минут мигающие огни и сирены бушевали на стоянке.



Я надеялся, что Лия улетела надолго. Эта туфта не выглядела для меня хорошо.



Как и наручники, надеваемые на мои запястья.



Глава 15


Лия



В аэропорту меня тошнит.



Меня тошнит от полета.



Меня тошнит от беспокойства о болезни.



Единственное, от чего меня не тошнит, находится в трех тысячах миль отсюда. По какой-то причине утренняя тошнота угасает, когда я засыпаю, завернувшись в Джека.



Я не собиралась сталкиваться с последствиями этого небольшого откровения. Я испытывала достаточно эмоций, чувств и смятения, когда он касался меня, и нуждалась в его объятиях, чтобы пережить расстройство желудка.



Тем не менее, Джек был не так хорош, как имбирный эль и некоторые солености. Наш рейс был прямым, но занял целую вечность. Они подавали ужин, который не был согласен ни со мной, ни с ребенком. Вязкие спагетти Джолин были достаточно плохи, но стейк Солсбери, который они пытались дать мне, почти оказался у нее на коленях, когда я снова бросилась в ванную.



Я понятия не имела, как долго она будет думать, что это грипп, но я надеялась, что смогу скрывать все немного дольше. Ребенок был захватывающим, абсолютно величайшим секретом, который я когда-либо хранила, но черт... было трудно управлять малышом, отцом малыша и этой новой потенциальной сделкой. Все зависело от этой встречи, и если они узнают про утреннюю болезнь незамужней матери, то не подпишут контракты.



К счастью, у нас были наши собственные номера. Джолин проверяла свой номер, пока я отправилась в туалет. Я оперлась на ванну и выбирала между холодным душем и мороженым. Я просто хотела свернуться под одеялами, где тошнота и смена часовых поясов не смогли бы меня достать. Но Джолин предложила мне еще раз обсудить детали, прежде чем мы на завтраке встретимся с нашими потенциальными клиентами.



Это была не гламурная работа, нет. Но, может быть, как только мы поможем преподнести сделку, которая дала бы налоговые льготы студиям для съемок в Айронвуде, я могла бы в итоге дополнительно получить роль в каком-нибудь веселом боевике.



Хотя... я, вероятно, была бы еще беременна.



Очень, очень беременна.



Я погладила свой живот, приветствуя малыша, которого я скрывала. Джек спрятал погремушку в моей ручной клади. Это была не очень хорошая находка с моим боссом рядом со мной, но это было слишком мило – авторская игрушка Рэйветсов с нарисованным номером Джека.



Если бы ребенок мог не привлекать внимание и позволить мне пережить завтрашний завтрак, все было бы хорошо. Но это был ребенок Джека, и он, конечно же, не знал, что такое не привлекать внимание.



Мой телефон загудел. Я застонала и проверила сообщение.



Сообщение Джолин практически кипело. Мне стало плохо до того, как я закончила читать.



Джек Карсон был арестован за драку в баре сегодня вечером.



– Сукин сын…



Я умылась и попыталась скрыть вспышку утренней тошноты, когда она постучала в мою дверь. Я впустила ее. Она без слов схватила пульт дистанционного управления и переключила на спортивный канал.



Вот он.



Ясно, как день.



Отец моего ребенка абсолютный придурок.



Он стоял возле полицейского участка в окружении своих товарищей по команде и СМИ. У Джека не было ни своего агента, ни адвоката, ни меня, чтобы ответить на вопросы, адресованные ему.



– Какого черта он делает? – я опустилась на кровать. – Я сказала ему оставаться дома!



Прямой эфир, вероятно, вышел с телевизионной задержкой. Даже если бы у меня был шанс, он не услышал бы мой звонок. Я сопротивлялась желанию запустить в него телефоном. У меня не было силы поднять руку на три тысячи миль, чтобы ударить его по голове.



Джек посмотрел на средства массовой информации и блеснул своей обычной высокомерной ухмылкой, на которую, как он думал, люди чрезмерно реагируют. Никаких угрызений совести в голосе, никаких извинений. Просто дерзкое обаяние, которое не победить никому.



Прошло всего пару часов. Как его могли арестовать через несколько часов?



И почему у него под глазом синяк?



Джек говорил, отмахиваясь от вопросов репортеров. Движение было снисходительным, а не обезоруживающим. У него были социальные навыки пьяного малыша.



– Слушайте все, – заговорил он, и толпа замолчала. Джолин увеличила громкость. – Это было недоразумение.



– Джек, заткнись, заткнись, заткнись..., – я неоднократно звонила ему на телефон и молилась, чтобы меня не стошнило. – Просто заткнись.



– Мы хорошо проводили время, просто праздновали, все вышло из-под контроля. Никаких обвинений предъявлено не было. Все в порядке. Успокойте свои задницы.



– Боже, – я опустила голову на свои руки.



Джолин уставилась на меня, скрестив руки.



– Ты хоть представляешь, что он сделал? Лига наверняка его исключит. Ты должна была следить за ним!



– Я следила за ним.



– И в первую же ночь, как только ты уезжаешь из города, он отправляется искать женщин?



Мысль сжала мою грудь. Теперь меня тошнит.



– Нет. Он не стал бы этого делать.



– Ты, действительно, доверяешь ему?



Телефон Джолин гудел, гудел и звонил. Он держал мои нервы на пределе. Кто знал, какую информацию она получает, но мне придется защитить его.



– Я доверяю ему, – сказала я. – Я просто не доверяю ему держать рот на замке, когда я должна говорить за него.



Импровизированная пресс-конференция злила Джека, но он отказывался протолкнуться через толпу. Я знала, что он делал это для меня. Последнее, что нам было нужно, чтобы кто-то еще обвинил его в том, что он сломал камеры или вызвал больше проблем. СМИ зажимали сильнее. У него вспыльчивый характер.



Репортер подсунул микрофон ему в лицо.



– По какому поводу ты сегодня устроил вечеринку, Джек?



Джек поморщился.



– Мы не устраивали вечеринку. Мы просто были на ней несколько часов.



– Что насчет драки, Джек?



Он пожал плечами.



– Просто недоразумение. Все нормально. Не проблема.



Другой репортер обрушился на него.



– Как ты получил синяк под глазом, Джек?



– Неправильное место, неправильное время.



– Разве тренер и Лига не сказали вам больше не выходить?



Его терпение иссякло.



– Я взрослый, блядь, человек.



Станция не успела запикать его вовремя. Я застонала. Еще один повод для извинения, которое он ненавидел.



– Я могу ходить куда захочу, когда захочу, – продолжил он. – Мне не нужно одобрение Лиги, когда я хочу пойти с группой друзей, чтобы отпраздновать.



– Это плохо... – Джолин грызла ногти. Она вломилась в мини-холодильник и предложила мне маленькую бутылку алкоголя. Я взяла ее, прежде чем поняла, что сделала. Она не смотрела, и я положила ее на кровать рядом со мной. – Ему нужно выбираться оттуда.



Репортеры закрыли брешь, через которую он пытался прокрасться.



– Что ты праздновал, Джек?



Раздражение и стресс сломили его. Он пробирался сквозь толпу репортеров и пытался выйти. Вопрос повторялся пять или шесть раз из разных точек, прежде чем он добрался до автомобиля, и полицейский удерживал толпу. Наконец, он повернулся, предлагая стервятникам холодную улыбку.



– Я праздновал, потому что собираюсь стать отцом. Вы все испортили ночь. Благодарю.



О.



Боже.



Нет.



Пульт выскользнул из руки Джолин. Она обернулась, чтобы поглядеть на меня, схватив бутылку с алкоголем с кровати. Она прикончила обе.



– Он... – она закрыла свое лицо. – Ты…



Я не собиралась объяснять, как и почему. Я не могла, особенно сейчас, когда наш маленький секрет подарил нам что-то лучшее, чем любые отношения, которые мы создали для его репутации.



Я кивнула и посмотрела вниз.



– Это... еще рано.



– Ты больна уже две недели, – ее слова прервались. – О, Лия. Как такое могло случиться?



– Все в порядке.



– Твоя жизнь была распланирована.



– Действительно, все в порядке. Мы сможем справиться с этим.



– Ты сможешь, – она указала на телевизор. – Этот человек не сможет. Ты хоть представляешь, как это будет выглядеть?



– Он в восторге от ребенка, Джолин.



– Он сукин сын, который заботится только о себе. И он втянул тебя в неприятности.



– Это не совсем так. Он очень внимательный и заботливый, и он так взволнован…



– Это потому, что ты все еще похожа на наивную девушку. Ради Бога, Джек Карсон известен дикими вечеринками с несколькими женщинами, не говоря уже об алкоголе и драках. Он не тот человек, который успокаивается. Ты знаешь это. Он плейбой. Он бабник.



– Он не настолько плох. Он очень милый и очаровательный, и он…



– И он наш самый крупный клиент. Представители штата и голливудские продюсеры внизу не подумают, что мы авторитетное агентство, если мой помощник залетит от других наших клиентов!



– Джолин…



– Черт, может быть, они подумают, что это бонус! С кем еще ты готова переспать, чтобы закрепиться в бизнесе?



– Джолин!



Она выдохнула, извинилась, покачав головой.



– Лия, это... это слишком много. Ты выходишь замуж за этого человека?



Мой живот опустился.



– Я... нет.



– Почему нет?



Это не было частью сделки.



– Зачем нам это?



– Потому что у тебя будет от него ребенок. Ты – багаж публичного человека. Ты... – она колебалась. – Ты была будущим этой компании. Я доверяла тебе быть рациональной и ответственной; той, кто сотрудничал бы со мной, как только научилась бы на своем опыте. Я не могу позволить моей ассистентке спать с клиентами и беременеть.



– Я могу справиться со всем этим.



– Нет, ты не можешь. Ты сталкиваешься с такими PR-проблемами каждый день. Мы не можем раскрутить это. Это плохо выглядит для нашего агентства.



– Это не будет проблемой.



– Это уже так. Я надеялась, что мы сможем сдерживать Джека, пока эта интрижка не пройдет, но мы не можем. Лия, мне нужно, чтобы ты либо вышла замуж за этого человека и все исправила, либо покончила с ним, чтобы ушла непристойность.



Я моргнула. Мне не понравился ни один из вариантов.



– Я... Я не выйду за него замуж. И мы не расстаемся. Я имею в виду... все…



Лучше, чем когда-либо.



Как настоящие отношения.



Строительство чего-то, чего никто из нас не ожидал.



Мысль о том, чтобы не ложиться спать с Джеком ночью, не прикасаться к его коже, не слышать тех нежных слов, когда он благодарит меня за то, что я ношу его ребенка?



Это разбило сердце, которое я никогда не хотела отдавать Джеку.



Джолин почувствовала это. Она кивнула, выключив телевизор, когда закончился прямой эфир, и действие переместилось в полную восторга студию Ainsley Ruport, в которой стали перечислять все текущие споры и проблемы Джека.



Джолин понизила голос. Она не могла смотреть на меня.



– Тогда я должна отпустить тебя, Лия.



– ...Что?



– Мне очень жаль.



Наступил долгий момент, когда я не понимала, что произошло.



Отпустить меня?



Я не могла ответить. Я бросилась в ванную и меня вырвало. Джолин говорила со мной через дверь, но я ничего не слышала. Она предложила оплатить мой перелет обратно в Айронфилд и сказала, что пришлет мои вещи из офиса.



Дверь закрылась.



Мой живот вздымался, пока внутри меня не осталось ничего, кроме ребенка.



Она ушла, и я упала на кровать. Слезы жалили мои глаза. Я игнорировала звонок от Джека. Телефон гудел и гудел, пока я его не выключила.



Этого не должно было случиться.



Сначала Уайатт разорвал помолвку, и я потеряла год, оплакивая человека, которого не любила. У меня, наконец, появилась возможность сделать карьеру, в которой я нуждалась, а теперь?



Потерянная.



Разрушенная.



Незамужняя. Безработная.



И ребенок на подходе.



Моя жизнь была ровными линиями, пока я не запуталась в своих ожиданиях и страданиях. Я не потрудилась договориться через офис Джолин. Я взяла чемодан и сама вызвала такси. Это была одинокая поездка, но по дороге мне удалось купить билет на самолет. Цена заставила меня плакать. Я потратила часть своих сбережений на рейс, который не был прямым, имел трехчасовую остановку и запер меня в ловушку у окна и вдалеке от ванной.



Смирение было примерно таким же горьким, как утренняя тошнота.



Я не спала при первом полете. Второй задерживался. Большую часть времени я была истощенной и уставшей. Я просто хотела свернуться в кровати и отдохнуть.



Но не просто в кровати.



В кровати Джека.



И я хотела, чтобы он был там. Держал меня. Целовал меня. Утешал меня.



Но я не могла ожидать такого от этого проклятого плейбоя. Он не был моим парнем, и я понятия не имела, могу ли я положиться на него как на друга. Он задолжал мне чертовски хорошее объяснение.



И если он хотел быть частью жизни ребенка, он должен мне больше, чем извинение. Обещание, которому я смогу доверять. По какой-то причине я должна буду позволить ребенку быть рядом с дьяволом, как только он или она родится.



Мы приземлились до рассвета. Я взяла такси прямо к дому Джека, страдая еще больше, поскольку я рассчитывала, что у меня были сбережениях на аренду, еду, и теперь…



Детские принадлежности. Прием у врача.



Все.



Джек открыл дверь, прежде чем я постучала. Он не спал и выглядел таким же больным, как я.



– Господи, Кисс. Я был в ужасе! Я думал, с тобой что-то случилось!



Джек попытался обнять меня. Я остановила его поднятой ладонью.



Он понял намек, но схватил мой багаж и затащил его внутрь. Затем он чуть ли не отнес меня на диван. От слез защипали глаза, когда он опустился на колени у моих ног.



Я не могла освободить руки. Он поцеловал мои пальцы и осмелился извиниться.



– Драка не была моей виной. Я просто вышел на час. Это не было... – его голос пропал, когда он вытер слезу с моей щеки, которую я не хотела проливать. – Я не встречался с женщинами. Это была не вечеринка.



– В отчете сказано, что от тебя пахло пивом.



– Оно пролилось на меня. Я пытался прекратить драку.



Я указал на его синяк под глазом.



– Ты проделал ужасную работу.



– Это был несчастный случай. Никаких обвинений не предъявлено. Нет проблем. Все сработало.



– ...Ты сказал всему миру, что я беременна.



Он кивнул.



– Я не думал об этом. Но все в порядке. Это сработало. Я уже говорил с тренером Томпсоном. Он…



Разорвал его контракт? Оштрафовал его? Прогнал его?



– Он меня поздравил.



Это была не радостная новость. Я ненавидела мысль, что это все пиар-ход.



Джек встретился со мной взглядом.



– А заголовок? Пара газет переключится с беременности, скажут, что мы праздновали, когда какой-то другой парень вызвал проблемы, – ухмыльнулся он. – На этот раз, я не был парнем, который начал неприятности! Мы сделали это, Кисс. Все нормально.



Меня должно было вырвать. Я заставила себя не двигаться.



– Джолин сегодня вечером уволила меня.



Ухмылка Джека превратилась в хмурый взгляд, как будто Джолин была той, кто ударил его.



– Блядь. Какого черта она уволила тебя?



– Будущему партнеру ее агентства было нехорошо быть оплодотворенной ее главным клиентом.



– Что?



– Она подумала, что это будет выглядеть либо как безответственность, либо как будто я пересплю с кем-нибудь, чтобы получить их бизнес.



– Это несправедливо.



– Нет, – мой голос ожесточился. – Это несправедливо. Это твоя вина, Джек. У меня был план объявить о беременности. План, который ты разрушил. Ты кричал это всем, кто слушал, чтобы выбраться из тюрьмы.



– Неправда.



– Ты сошел с ума, Джек, – я оттолкнулась от него. – Ты использовал ребенка, чтобы выбраться из неприятностей, – он отдернул руки. – Вот, почему ты это сделал.



Боже.



Я не думала, что что-то может быть хуже, чем унижение увольнения.



Это была агония.



Я была такой большой идиоткой?



– Это была неправильная причина заводить ребенка, – я не могла кричать, не могла кричать. Я просто оцепенела, и измучилась, и впала в состояние полного неверия. – Я люблю этого ребенка, Джек. Я хочу его! Я хочу растить ребенка, быть матерью и испытывать эту радость.



– Ты не думаешь, что я хочу быть отцом?



Я покачала головой.



– Ты хочешь все, что выгодно тебе. Таким образом, ты можешь делать все, что тебе нравится, без каких-либо последствий. Я не могу спасти тебя, Джек. Ничего, что мы делаем, никаких историй, которые мы сливаем, ничто никогда не поможет тебе сбросить этот эгоистичный образ. Не пиар причиняет тебе боль. Это ты сам.



– Кисс.



– Тебе нужно решить, хочешь ли ты быть настоящим мужчиной, или ты хочешь бегать, как ребенок, дуться, когда все не по-твоему.



– Кисс…



Я не могла слышать этот псевдоним. Я чуть не закрыла уши.



Мое сердце разрывалось с каждой секундой, и я понятия не имела, как долго я могу терпеть взгляд человека, который так сильно меня ранил.



– Я защищала тебя! – сказала я. – Я сказала Джолин, что ты хороший человек, милый и заботливый. А теперь это? – мой голос упал. – Ты даже не позаботился о ребенке.



Это стало последней каплей.



Джек разозлился.



Действительно, разозлился.



Выражение его лица потемнело, и, я клянусь, он перемещался, кипя от силы и пульсируя от ярости. Он схватил меня за руку, игнорируя меня, когда я сопротивлялась тому, что он тянет меня к лестнице.



Джек подхватил меня на руки, когда я посмела сражаться. Ненормативная лексика ничего не решила. Я стучала ему по плечу, но он был слишком силен, чтобы беспокоиться о том, что я делала. Я ожидала, что он доставит меня в спальню с приказом упаковать мои вещи.



Вместо этого он опустил меня в холле перед неиспользуемой спальней. Он распахнул дверь.



И детская комната вспыхнула в свете.



Джек стоял позади меня, его голос непоколебим.



– Я работал над этим по ночам, когда ты не оставалась здесь. Тут еще не все сделано.



Мой живот перевернулся.



Комната, окрашенная в мягкий желтый цвет, с расставленной совершенно новой, первоклассной и дизайнерской мебелью. Он заставил ее кроваткой и пеленальным столиком, комодом и креслом-качалкой, мобильным телефоном и достаточным количеством подушек, одеял и плюшевых животных, чтобы ребенок никогда не касался ковра, когда он или она научится ходить.



Стены покрыты надписями Рэйветсов, а Джек рылся в ящике, уже полном комбинезонов. Он вытащил один из них, показав мне маленький, изготовленный на заказ детский наряд с логотипом Рэйветсов и его номером на спине.



– Я покупаю вещи весь месяц. Наверное, больше, чем нужно ребенку, – он открыл шкаф, заполненный упакованными игрушками и подгузниками и еще большим количеством детской одежды. Так много вещей, что казалось, что он опустошил весь магазин. – Я хотел сделать тебе сюрприз. Я хотел…



Я прикоснулась к кроватке, сглотнула, когда слезы размыли мое зрение.



– Стены желтые?



– Мы не говорили о том, чтобы узнать пол.



– Ты хочешь узнать?



Он покачал головой.



– Нет. Будет интересно узнать, когда он или она родится. Я думал, это звучит весело. Так что, на случай, если ты пойдешь на это, я выбрал что-то нейтральное для комнаты.



Слезы снова жгли глаза. Облегчения, которое хлынуло через меня, было достаточно, чтобы почти сбить меня с ног. Я не знала, что сказать. Я погладила кроватку, представляя, как маленький ребенок спит, пока мы смотрим на него.



– Это все прекрасно, Джек.



– Переезжай ко мне.



Мои пальцы сжали кроватку. Джек оказался рядом со мной.



– Мы не говорили о том, где ребенок будет... расти, – он махнул рукой. – У меня много места. Мы можем растить малыша здесь. Вместе.



– Вместе?



– Да. Ты знаешь. Так будет проще.



Это, действительно, не так. Моя грудь сжалась, но я не знала, что лопнет первым: моя голова или сердце. Я сглотнула, желая, чтобы я могла просто произнести слова, сказать то, что мне нужно сказать.



Но я не смогла. Не стала. Нет, если все, что мы раскроем, поставит под угрозу воспитание ребенка. Признание того, чего он не разделял, только сделало бы это неловким, пугающим и слишком сложным.



Поэтому я кивнула вместо этого.



– Это звучит очень практично.



– Да, я такой.



– Нет, это не так.



Джек согласился, но его улыбка вернулась.



– Дай мне шанс быть таким?



– Я не буду задерживать дыхание.



– Ты останешься здесь?



– Джек, я не знаю. Это может... что если мы…



Я встретила его взгляд. Этот голубоглазый плейбой превратился в камень, ослепляющий и отчаявшийся. Он обхватил мой подбородок и заставил меня вздрогнуть от поцелуя, который возродил все, что было так холодно несколько часов назад.



Джек притянул меня к себе, шепча, поцеловал мою шею, провел пальцами по моим рукам и положил свою огромную руку на мой животик. Его ладонь покрывала все мое чрево, но его прикосновение было таким нежным, таким теплым, таким совершенным.



– Прости, Кисс, – сказал он. – Но теперь секрет раскрыт. Мы можем праздновать и рассказывать людям, и…



– И?



– И, блядь, хвастаться. Ты понятия не имеешь, как сильно этот секрет меня пожирает. Я хочу, чтобы мир знал, что ты носишь моего ребенка.



Я накрыла его руку, наслаждаясь давлением на эту не очень секретную часть меня.



– Я позабочусь о вас обоих, – прошептал он. – Я обещаю.



– А кто позаботится о тебе?



Он ухмыльнулся.



– У тебя все еще есть тот короткий поводок, о котором вы говорили?



– Да.



– Тогда, Кисс, тебе лучше подтянуть меня.



– Иначе?



– Иначе я привяжу тебя к кровати, чтобы ты не бросила меня.



Глава 16


Лия



Платье было обтягивающим. Это было впервые.



Я покрутилась перед зеркалом и разгладила коктейльное платье. Это была единственная официальная одежда, которую я распаковала из коробок, спрятанных в углу спальни Джека. Он сложил мои вещи в шкафу, как будто ожидал, что я разделю с ним постель. Никто из нас не обсуждал, как это надолго. Черт, когда я спросила, где он будет спать, если я займу его комнату, Джек прижал меня к кровати, раздвинул ноги и заставил меня изгнать его и его опытный язык на диван.



Намек был понят, но так же сбивал с толку.



Маленький бугорок был не так заметен, но сегодня вечером все будут выискать его. Ребенок Джека Карсона уже был знаменитостью и главным источником сплетен в Лиге. Это сработало в нашу пользу. Ужин по сбору средств был отличным событием, как для ребенка, так и для Джека. Кроме того, мне нужна была хорошая фотография, где он разгуливает в костюме, а не в наручниках.



Джек не жаловался на выход в свет. Это казалось странным, пока я не проверила информацию об ужине.



Детский лейкозный фонд.



Он появился в зеркале позади меня, и его руки обвились вокруг моего животика. Он положил их на бугорок и поцеловал меня в шею. Я дрожала в его объятиях, как всегда. Его эрекция давила на мой зад.



– Может, нам и не надо идти... – его губы шептали, скользя по моей коже. – Ты выглядишь…



– Как будто у меня есть бугорок?



– Совершенно потрясающий бугорок.



Его слова меня сильно согрели. Какой бы барьер я не воздвигла между нами, он быстро разрушался, и я понятия не имела, как предотвратить падение. Я выскользнула из его объятий и укрылась багровой накидкой. Джек все еще искал округлость моего животика.



– Я удивлена, что тебя это привлекает, – сказала я.



– Почему ты не должна меня привлекать?



– Ты всегда на фото с супермоделями и красивыми женщинами.



Он мне просто не поверил.



– И ты думаешь, что ты не красивая?



– Просто думаю, что с ребенком все по-другому.



– Но это мой ребенок, – ухмыльнулся он мне. – Я сделал это с тобой.



– Хотелось бы думать, что я тоже имею к этому отношение.



– Да, – взгляд Джека обжигал. – Ты очень хорошо расслабилась.



Я закатила глаза и вытолкнула его из спальни.



– Мы опаздываем.



– То, как ты раздвинула свои милые и невинные ножки…



– Иди в машину.



– О, Джек Карсон..., – издевался он надо мной, его голос был хриплым и пронзительным. – Я должна родить твоего ребенка. Пожалуйста. Оседлай меня!



Я притворилась, что игнорирую его, когда топала по лестнице.



– Пожалуйста, веди себя сегодня хорошо. Мы сидим с журналистами и очень важными людьми.



– Отлично. Я могу рассказать им историю о том, как ты умоляла меня забросить ноги за голову, пока я трахал тебя…



— Не смей так поступать.



– И как ты кончила, как грязная маленькая шлюха, когда я заполнил тебя моим ребенком.



– О, ради всего святого…



Я повернулась к нему лицом, но мои пятки оказались на коврике внизу лестницы. Я поскользнулась, хватаясь за перила. Мои пальцы были недостаточно близко, и я размахивала руками.



Джек невероятно быстро прыгнул вперед, обрушившись на последние несколько ступенек, чтобы скользнуть под меня, когда я упаду. Он обхватил меня руками, развернул и повалил на пол. Я вцепилась в его руки. Его рука потерла мой живот.



Я глубоко вдохнула. Его страх превзошел мой. Он притянул меня к себе, крепко и яростно схватив.



Я провоцировала его улыбкой и попыталась засмеяться.



– Мой герой…



Его поцелуй украл мои слова. Он захватил меня, покусывая мои губы, вторгся и щелкнул языком, застонал, когда я обмякла от его интенсивности. Мой пульс участился не только из-за падения, но и потому, что я смотрела в дикие голубые глаза человека, который использовал свою силу, скорость и атлетизм, чтобы защитить меня.



Я сжала руки на его пиджаке. Никто из нас не двигался.



Я понятия не имела, что сказать.



Что подумать.



Как это чувствовать себя, когда я была в безопасности, тепле и комфорте в его объятиях.



Губы дрожали, и чертовы гормоны переполняли меня. На этот раз слезы не были результатом того, что Джек сделал бутерброд с последним арахисовым маслом.



Они казались настоящими. Реальными. Такими же честными, как когда я плакала у него на руках в детской и согласилась переехать к нему домой.



Но я не могла доверять слезам. Или тому, что они подразумевали. Или тому, как сильно я любила, когда он смахивал их большим пальцем. Я стала выбираться из его рук, прежде чем прижалась бы к его груди навсегда.



– Пошли, – сказала я. Он помог мне встать на ноги. – Мы опаздываем.



– Ты в порядке? – его рука затронула мою щеку. Слишком мягкий. Боже мой, этот человек. – Нам необязательно ехать.



– Не могу дождаться этого заголовка – Джек Карсон пропускает сбор средств из-за того, что его беременная экс-публицистка падает с лестницы.



– Девушка.



Я замолчала.



– Что?



– В заголовке будет написано «девушка». Потому что мы... ты знаешь...



Мой желудок вздрогнул, скрутился и перевернулся.



– Правильно.



Я была его девушкой. Мы просто спали вместе. Имели ребенка.



Все это совершенно нормальные платонические вещи для двух взрослых.



Как, черт возьми, люди могут так жить, изо дня в день, не имея реального плана? Джек дожил до сезона, который начнется через пять недель, а у меня было шесть месяцев, чтобы подготовиться к монументальным, изменяющим жизнь переменам. Я упустила свои списки. Свою работу. Стабильность с восьми до пяти.



Знаю, чего ожидать, если я снова приземлюсь в его объятия, или как среагировать, когда получу огромную толпу в причудливой столовой, приветствующую прибытие Джека Карсона и его будущей девушки.



Сбор средств был официальным ужином в поддержку фонда, спонсирующего исследования в области новых исследований лейкемии. Мероприятие проходило хорошо, рассадка оставляла желать лучшего. Мы сидели за столом, полным журналистов. Джек



справился с этим с легкостью, ухмыляясь тем же людям, которые истекали слюной за его скандалы и намеренно вводили в заблуждение общественность с каждой историей о нем.



По крайней мере, до последнего ареста. Как только Джек «Создатель проблем» Карсон стал Папочкой, все было прощено.



Это не продлится долго. В новостях появится очередной цикл о нем. Но им нужно что-то большое, что-то, что затмит объявление о ребенке. Они ждали, чтобы прижать его. Без Джолин у меня еще не было ресурсов, чтобы бороться с ними.



Официанты подали белое вино. Джек заказал мне имбирный эль и крекеры еще до того, как я попросила.



Именно такие мелочи, которые он делал, больше всего запутывали меня.



– Итак, Джек... – Эйнсли Рупорт, ведущий якорь Национальной спортивной сети, приветствовал его с улыбкой. Это была ложная искренность. Эйнсли решительно поддерживал Фрэнка Беннетта. Он не хотел ничего больше, чем сенсацию о последнем скандале Джека ... тогда он будет работать на то, чтобы исключить Джека из Лиги. – Я никогда не слышал историю о том, как вы двое встретились.



По иронии судьбы, я тоже. Джек принял вызов, прежде чем я смогла ответить за нас.



– Мы встретились в баре, – сказал Джек. – Она отказала мне пару раз, но я ее уговорил.



Черт побери. Я пнула его под столом.



– Он пошутил.



– Я?



Я уставилась на него.



– Я представляла Джеку мое предыдущее рекламное агентство. Бар был позже.



– О, точно, – Джек проглотил свое вино. Оно не понравилось ему. Он был человеком одного пива, не употребляющим пустые калории. – Мы знаем друг друга довольно давно.



– Как долго? – спросил Эйнсли.



– Три года, – сказала я.



– Пять лет, – Джек произнес это одновременно со мной. Он чертыхнулся. Моя голова начала болеть. – Только три?



Я заставила себя улыбнуться.



– Я не знала тебя в колледже, дорогой.



– Должно быть, просто чувствую, что мы всегда были вместе.



Он просто все испортил. По крайней мере, он это знал. Его пальцы коснулись моих под столом. Извинение.



Эйнсли наклонил голову, не очень тонко взглянув на мой живот. Мое сердце забилось немного быстрее. Он выискивал, как будто ожидал увидеть меня с подушкой под платьем.



Я не беременна. Мы просто притворялись, что встречаемся.



Отличие было важным.



– И... поздравляю, – сказал он.



Джек усмехнулся. По крайней мере, об этом не нужно было задумываться.



– Благодарю. Мы взволнованы.



– Странно, что твоя мать не знала.



Еще одна дрожь по позвоночнику. Джек напрягся, моргая на репортера. Эйнсли казался вполне довольным собой. Он положил салфетку на колени и угощался закусками. Он освободил маслянистую устрицу из раковины и причмокнул толстыми губами, когда закончил.



Голос Джека понизился.



– А что насчет моей матери?



– Когда я позвонил ей, она сказала, что понятия не имеет, что ты станешь отцом.



– Ты звонил моей маме?



– Для комментария, – сказал Эйнсли. – Она была так же смущена, как и я, всем этим, но она выразила свое волнение за своего внука.



О нет. Я прикусила свою губу. Джек молчал. Это испугало меня больше, чем, если бы он бросился через стол.



– На самом деле..., – Эйнсли наклонился ближе. Его пропитанный маслом палец блестел на свету, указывая между нами. Он громко втянул вторую устрицу, – она сказала, что понятия не имела, что вы встречаетесь так долго. – Еще проглоченная устрица. Меня тошнило. – Или что-то в этом роде.



Джек потемнел.



– Ты рассказываешь своей матери, с кем трахаешься?



Я ущипнула его под столом, в то время как остальные пять журналистов замолчали. Они обратили свое внимание на нас, слушая рассказ Джека, который обязан был быть насыщен своей обычной яростью.



– Странно, что твоя собственная мать не знала о твоей девушке, – сказал Эйнсли. – Или того, чего вы ожидаете.



– Был занят, – сказал Джек сквозь стиснутые зубы. – Много всего произошло.



– И вы, Мисс... – Эйнсли взглянул на меня. – Как ваша семья восприняла новость?



Я ответила рефлексивно, выдав заявление, которое подготовила в тот день, когда согласилась родить ребенка от Джека.



– Мы все очень счастливы и благословенны. Ребенок – желанное дополнение к нашей любящей семье.



Это замечание должно было удовлетворит его. Ему не нужно было знать, что сказала моя мать, что ее слова все еще кричали в моей голове множество фраз и оскорблений, которые заставили меня плакать на плече Джека в течение всей ночи.



– Могу я процитировать вас? – спросил Эйнсли.



Что, черт возьми, он задумал? Я кивнула головой. Он вытащил блокнот.



– Лия Уильямс... правильно?



– Да.



Он повернулся к Джеку.



– И, просто чтобы я мог написать это, какое у нее второе имя?



У меня перехватило дыхание. Эйнсли заставил меня замолчать, прежде чем я успела ответить. Он указал пальцем на Джека.



– Пожалуйста.



Джек сжал челюсть.



– У нее его нет.



О, мы облажались по полной. Он был идиотом?



Эйнсли разложил все по нотам.



– На самом деле, это имя Рут. Согласно моим источникам.



Джек даже глазом не моргнул.



– Она ненавидит его. Предпочитает не использовать его.



– Конечно. И будучи ее долгосрочным, преданным бойфрендом, ты знаешь его.



– Чертовски верно.



Кулак Джека сжался. Я взяла его руку в свою и потянула под стол. Пока в безопасности.



– У тебя было много неприятностей в последнее время, верно, Джек? – Улыбка Эйнсли стала холодной, неумолимой и, что хуже всего, самодовольной.



– Как всегда, – сказал Джек.



– Иметь незаконнорожденного, межрасового ребенка – это больше, чем проблема, не так ли?



Черт, нет.



Мои мысли стали расплавленными и жестокими. Я сжала пальцы Джека, почти раздавив их, когда я изо всех сил пыталась сохранить хоть каплю здравомыслия.



Он оскорбил меня. Он оскорбил ребенка.



Ему просто повезло, что Джек был слишком взбешен, чтобы двигаться.



Я заговорила, не думая, жалея, что голос не был таким же острым, как кинжал.



– Ребенок любим, сэр. Независимо от его или ее обстоятельств рождения.



У него не было никакого стыда.



– Конечно. Это же только начало нового неприятного наследия Джека.



– И вы, как никто другой, должны знать об этой проблеме, Эйнсли. Ведь вы сделали большую часть репортажей о занятиях Джека вне поля.



– Вы имеете в виду неосмотрительность вне поля, мисс Уильямс. Это моя работа – сообщать новости.



Мошенничество, клевета. Я замолчала, прежде чем мой характер разрушил бы любое имя, которое я создала бы для своей собственной PR-фирмы.



Эйнсли воспользовался случаем.



– Согласно моим источникам, Джек все еще в неприятностях после последнего ареста. Лига недовольна Вами, мистер Карсон.



Голос Джека был тусклым, повязанным на инстинкте защитить меня и его ребенка.



– Мне не предъявили обвинения.



– Нет. Но синяки заживают.



Я наступил Джеку на ногу, прежде чем он проклял репортера.



– Этот сезон должен стать для него лучшим. Тренеры говорят, что его выступление на сборах выдающееся. Они возлагают на него большие надежды.



Эйнсли фыркнул.



– Ему лучше играть хорошо. Ходят слухи – никакого продления контракта в этом году. Это может быть твой последний сезон с Рэйветсами, Джек.



– Этого не будет, – терпение Джека закипало и было готово взорваться. – И я ожидаю полный отчет в вашем шоу, когда подпишу новый контракт. Черт, я даже могу поставить тебе оценку и дать гребаное интервью.



– Очаровательно. Нам нужно будет изменить рейтинг в моей программе на M для взрослых.



С Джека было достаточно. Он вытащил меня из-за стола, но сбор средств пошел полным ходом. В центре внимания были мы. Человек на сцене назвал имя Джека, и по залу раздались аплодисменты.



– Мы хотим поблагодарить нашего крупнейшего спонсора, мистера Джека Карсона! – голос диктора звучал слишком радостно для шторма за нашим столом. – Его неоценимый вклад помогает нам в борьбе с этой страшной болезнью. Мы надеемся, что однажды ни один ребенок не умрет от лейкемии.



Прогремели аплодисменты, большинство гостей были так же шокированы, как и журналисты, услышав о щедрости Джека. Меня это больше не удивляло. Ничего особенного в том, что у него большое сердце.



Джек наклонился, сохраняя голос низким, поскольку гости все еще приветствовали его. Самодовольство Эйнсли превратилось в гримасу. Это было умно. Мне нравилось видеть, как Джек отнял у него улыбку.



– Я сомневаюсь, что ты сообщишь о благотворительном пожертвовании, – прорычал Джек. – Ты предпочитаешь расследовать историю, которая вышвырнет меня из Лиги, не так ли?



– Это просто рейтинги, Джек.



– Я скажу тебе это один раз, и это твое единственное предупреждение. Если я узнаю, что ты снова звонишь моей матери... если ты посмеешь домогаться Лии... если ты будешь настолько глуп, чтобы снова оскорбить моего межрасового ребенка, ты будешь транслировать в прямом эфире из больничной палаты с закрытой челюстью. И ты можешь процитировать меня, – Джек взял меня за руку. – Пойдем, Кисс.



Стол замолчал. Он вытащил меня из-за стола, точно в то время, когда только началась музыка и подали еду.



Все меценаты смотрели, как Джек хлопает дверями столовой, открытыми для нас. Он не остановился в холле, чтобы остыть. Джек притащил меня к парковщику.



Мы собирались вернуться домой.



Это будет выглядеть не очень хорошо.



– Джек, ты должен вернуться и извиниться перед этим... дьяволом, – сказала я.



– Что?



Джек не кричал на меня. Он знал, что так лучше, даже если не мог скрыть свой гнев.



– Он оскорбил тебя. И... – от ярости его глаза искрились синим. – Как он говорил о моем ребенке...



– Ты не можешь злиться, – сказала я. – Ничего не делай, не обдумав все хорошенько, Джек. Эйнсли Рупорт – влиятельный журналист. Он знает достаточно людей в Лиге и за



ее пределами, чтобы все усложнить. Он уже сомневается в нашей истории. Дай ему дюйм, и он начнет расследование. Он узнает, что это была ложь.



– Ты не можешь лгать о ребенке. О моем ребенке! – терпение Джека лопнуло, и я использовала весь свой вес, чтобы взять его за руку, чтобы он не бросился внутрь и не сорвал голову Эйнсли. – Он собирается использовать моего ребенка против меня.



– Если он это сделает, он будет дискредитирован. Особенно если он выдаст это с межрасовым подтекстом. Пойдем, Джек. Думай головой. Ребенок защитит тебя. Никто с мозгами никогда не бросит вызов отцу в отношении его собственных детей. Это разрушит его жизнь. Вот почему ты хотел ребенка.



Он напрягся.



– Этот ребенок значит для меня больше, чем моя репутация.



Я ненавидела то, что мне было приятно это слышать.



– Я знаю. Но ты не можешь рисковать своей репутацией, чтобы спровоцировать Эйнсли, – я потерла рукой живот, надеясь, что малыш не знает, что мы расстроены. – Сейчас мы должны думать о будущем.



Парковщик подогнал машину. Джек помог мне сесть на пассажирское сиденье, но дверь захлопнулась, как только я забралась внутрь. Он чуть не сломал ее. Я пыталась его успокоить, но Джек был не в себе. Порше выехал с парковки, и он перенес свой гнев на дорогу.



– Будет еще больше вопросов, Джек, – я сжала его руку. У него перехватило дыхание. По крайней мере, ему понравилось мое прикосновение. – Сейчас мы это хорошо скрываем, но люди спросят, почему меня уволили с работы сразу после того, как стало известно о беременности.



– Скажешь им, что захотела побыть дома с ребенком.



– Нам нужен ответ получше, чем этот.



– Почему?



– Потому что я живу с тобой, но мы не женаты. Я не собираюсь работать. Они знают только, что меня уволили за то, что я с тобой связалась. Выглядит не очень.



– Что может сделать это лучше? Хочешь, поженимся?



Он был невозможен.



– Ты должен отнестись к этому серьезно.



– Хорошо.



– Я выйду за тебя замуж не для того, чтобы избегать прессы, Джек, – мое сердце забилось слишком сильно. – Мы – молодая, современная пара. Нам не нужно быть женатыми, чтобы иметь ребенка. Без этого будет легче.



– Тогда давай поженимся. Какое это имеет значение?



Джек мог быть романтиком, а мог быть идиотом.



Сегодня он был идиотом.



Я уставилась на дорогу и пожелала, чтобы машина добралась до дома прежде, чем разговор стал бы реальным.



– Мы не собираемся жениться, – сказала я.



Джек пожал плечами.



– Если это заставит их замолчать? Если это помешает им называть моего ребенка незаконнорожденным?



– Технически, он и есть незаконнорожденный.



У Джека напряглась челюсть.



– Это делает ребенка нежеланным. Проклятие. Я помню, как усердно работал, чтобы сделать этого ребенка.



Это не было хвастовством, но я оживила воспоминания. То, что успокаивало меня, только расстраивало его еще больше.



– Все, что нам нужно – быть осторожными, – сказала я. – Ничего не нужно менять.



– Хорошо.



Я закусила свою губу. Живот выворачивало. Он был доволен тем, как все было? Разве он не думал о будущем? Что это значит, что мы все еще спим вместе? Что будет, когда родится ребенок?



Джек обгонял машины на шоссе, пролетая слишком быстро. Он контролировал автомобиль, полностью контролировал, с легкостью читая каждый удар на дороге и звук двигателя. Как он мог быть так уверен во всем, особенно когда я не осмелилась бы так же легко погрузиться в темноту, как и он?



Я решила рискнуть.



– Думаю, рано или поздно нам придется об этом поговорить.



– Поговорить о чем?



– О... как мы это делаем. Ты попросил меня переехать, но как мы... что ты…



– Ты живешь вместе со мной. О чем тут разговаривать?



Я с дрожью выдохнула. Я ненавидела то, что у меня не было плана, даже понятия о том, как подобраться к мужчине, который хочет жениться, потому что это проще, чем встречаться с репортерами. У Джека не было тех же целей, что и у меня, он вряд ли разделял какие-либо обязанности, которые я хотела в жизни.



Кроме ребенка.



Кроме того, как оставаться в его объятиях ночью. Флиртовать с ним дома. Целоваться друг с другом при неудачах.



– Будем ли мы воспитывать ребенка вместе? – наконец-то, спросила я. – Или... ты хотел бы получить опеку…



Его голос стал грубее.



– Я говорил тебе. Ты не будешь в одиночестве. Я буду рядом со своим ребенком.



– Ладно, – сказала я. – Но ты знаешь, как это будет выглядеть, не так ли?



– О чем ты?



– Тебе нельзя видеться с другими женщинами. Ты не можешь пойти на вечеринку. Ты не можешь попасть в неприятности, особенно если Эйнсли наблюдает за этим. Мы должны выглядеть... как настоящая пара.



– А как мы сейчас выглядим?



Его руки крутили руль. Мои были скрещены у меня на коленях. Я не могла дышать.



Я ничего не знаю.



Он вообще об этом знает?



Он знает, что делает со мной? Как он заставляет меня себя чувствовать?



Глупо было сдаваться человеку, который не может провести ночь, не попав в неприятности. У него не было самоконтроля, не было желания быть ответственным. Наш роман был веселым сейчас, пока я была в форме и до того, как кричащий ребенок вторгнется в его холостяцкую берлогу, но кто знает, что произойдет в будущем?



Я прочитала достаточно статей. Видела достаточно отчетов Эйнсли. Я не могла представить, чтобы Джек менял подгузники и помогал справиться с коликами, если бы его заинтересовало что-то более заманчивое.



Так, как мы выглядели вместе?



Легко. Я Лия. Кисс.



Я больше не могу быть ею.



– Я твоя беременная экс-публицистка, – сказала я. – И мы выглядим вполне удовлетворенной парой.



– И это все? – Джек был переполнен адреналином и тестостероном. Теперь он будет драться с кем угодно, включая меня.



– Я также являюсь матерью твоего ребенка. Мы будем в порядке, пока ты будешь вести себя хорошо, пока ребенок не родится. Сделай это, и я уверена, ты сможешь убедить Лигу, что ты изменился.



– И что мне нужно сделать, чтобы убедить тебя в этом?



Я отвернулась, покусывая ноготь. Джек покачал головой, прежде чем я заговорила. Он свернул с шоссе, направляясь к дому.



Его дому.



Нашему дому?



– Забудь об этом, – сказал он. – Ответ на этот вопрос есть.



– Джек.



– Я не могу убедить тебя, что я кто угодно, кроме как неудачник. Ты хуже, чем Эйнсли, ты знаешь это? Ты меня разобрала по частям, как будто я еще один пункт в твоем списке, чтобы проверить, когда же я сделаю очередную ошибку.



– Ты больше, чем галочка.



– Ерунда. Ты веришь в меня меньше, чем Лига, или моя гребаная команда, или СМИ.



– Это не…



– Объединяет.



Я хотела бы сказать что-нибудь, что угодно, но у меня не было ответа.



Не тогда, когда он был прав.



И не тогда, когда я знала, что причинила ему такую боль.



– Вот что я тебе скажу, Кисс, – Джек не позволил откровению украсть его уверенность. – Я собираюсь проявить себя. Не только для них, но и для тебя и ребенка. Тогда, возможно, однажды ты увидишь, кто я на самом деле.



Мое сердце трепетало.



Я видела, каким человеком он может быть. Поэтому я разделила с ним постель, согласилась родить ребенка.



Но я не должна была ему верить.



Он должен был захотеть измениться.



И я очень на это надеялась.



Глава 17


Джек



Прозвучал свисток, и я увидел красный.



Я провел утро в тренажерном зале. Бегал до середины утра. Поздним утром разрабатывал тактику.



Сегодня была тренировка. Переполненная площадка и средства массовой информации. Смотрят журналисты, тренеры, болельщики.



Все присутствующие видели, как я расплавился от чистой, необузданной ярости.



Не знаю, кто меня больше разозлил, но мое терпение взорвалось. Жизнь решила трахнуть меня сразу.



Во-первых, Рэйветс отказались от пересмотра контракта. Затем появилась статья о моем не-аресте и политических последствиях для Лиги.



Хуже всего? Лия пошла к врачу на обследование без меня. Она заверила, что это обычная процедура, и она справится с этим. Я знал настоящую причину.



Она не верила, что я вспомню, что у нас назначена встреча.



Как, черт возьми, я должен был доказать свою преданность ребенку? Я построил детскую комнату. Я купил все, что нужно ребенку до колледжа. Лия даже переехала ко мне. Я держал ее в постели ночью, чтобы быть там утром, когда ей становилось плохо. Когда она чувствовала себя паршиво, я был там с бутылкой воды.



Я пытался измениться. Чего еще она хотела?



Что все хотели от меня?



Мяч отскочил от моих рук – чистая, тугая спираль. Новичок отлично пробежал маршрут, но мяч отскочил от его пальцев.



И тренер Томпсон накричал на меня за это.



Мы снова выстроились в линию. Я начал отсчет.



Мой защитник, Орландо, переместился еще до того, как мы сорвались.



Тренер Томпсон обвинил меня.



Черт побери. Все в мире по моей вине?



Видимо.



Блядь.



Я преодолел свой предел, а затем установил новую отметку для своей физической и эмоциональной выносливости. Сборы были достаточно изнурительными. Мужчины



падали на поле с тепловыми судорогами. Это не было настоящей тренировкой, пока несколько наших больших парней не вырвало на обочину.



По словам моего тренера, это тоже была моя вина. Я не обращался к тренерам, чтобы принесли воду, пока тренировался в нападении. Но как я должен был совершить быстрое нападение, если мои ребята все еще пожирают воду?



Тренеру Томпсону было все равно.



Мы выстроились для игры. Насекомые жужжали рядом с нашими лицами, а солнце обжигало наши спины. Моя голова болела от обезвоживания, хотя я выпил целую бутылку воды, прежде чем выйти на поле.



Я дал команду игрокам. Центровой сорвался с мячом. Тренер свистнул в свисток.



– Карсон! – теперь он хотел залезть мне под кожу. – Твое возвращение не чистое.



Черт возьми, это было не так. Я позвал людей на линию. Он опять на меня накричал.



– Три шага, «шустрые ножки». Быстрее или твоя задница съест его в следующий раз, когда мы будем играть в Ашенвилле.



Ерунда. Моя игра была чистой. Мой рывок идеален. Мое возвращение идеально синхронизировано. Он пытался меня разозлить.



Почему?



Что они выиграют, если разозлят меня? Избиение не сделало бы никого хорошим, особенно со средствами массовой информации и болельщиками, присутствовавшими на дневных тренировках.



Я снова сделал попытку.



Свисток разнесся мгновенно. Я сопротивлялся желанию забросить мяч от расстройства. Брайон хлопнул меня по плечу.



– Он проникает в твою голову, чувак, – сказал он. – Не надо так бурно реагировать.



– Не могу.



Он ухмыльнулся.



–Тебе нужно выпить и отсосать в определенном порядке.



– Не шути.



Он указал на обочину.



– Пусть твоя маленькая мамочка позаботится о тебе сегодня.



Конечно, Лия сейчас была здесь. Я попросил ее прийти и поддержать меня. Подумал, что это поднимет мое эго, если она погладит его так же хорошо, как гладила мой член.



Это была эгоистичная просьба. Я не должен был заставлять ее выходить в такую жару. Я только надеялся, что она увидит меня за работой. Если бы она поняла, как сильно я старался, как усердно я тренировался, возможно, она дала бы мне перерыв. Впустила бы меня. Взяла бы меня на прием к врачу.



Может быть, она поверила бы мне.



Я не должен был чувствовать что-то по отношению к женщине, которую обрюхатил ради личной выгоды. И я не понимал желание обладать, которое пронизывало меня, когда я смотрел на нее с этим маленьким бугорком. Боже, это заставляло меня гордиться.



У меня было много гордости за себя, но не много за что-то другое, что я сделал. Разве что. Кроме нее. И я хотел, чтобы все увидели этот бугорок и знали, что это сделал я. Может быть, тогда они поймут, что для меня есть нечто большее, чем неприятности.



Опять этот проклятый свисток.



Ему повезло, что я не заставил тренера проглотить его.



Я чертыхнулся и отказался от воды от тренеров. Тренер защитников успокоил своих игроков, позволив тренеру Томпсону остановить игру в пятый раз подряд. Я вытер пот с глаз пальцами, жаждущими бросить чертов мяч.



Не помогло и то, что игра называлась «Беги за Брайоном». Прямо в центр, ничего сложного. Даже не игра, чтобы дать мне шанс сделать что-то, кроме как отдать мяч.



Еще свисток. Брайон поймал меня до того, как я взорвался. Тишина опустилась на толпу, достаточно громко, чтобы услышать мою разочарованную ненормативную лексику. Я даже не потрудился посмотреть на Лию. Я знал, что она скажет.



Будь позитивным. Представь, что тебя снимают. Будь более терпеливым.



Ну, я не был терпеливым. Нет смысла скрывать это от толпы.



Тренер снова построил нас. Брайон толкнул меня обратно на линию.



– Не позволяй ему достать тебя. Он вышвырнет тебя из команды, как только ты высунешься.



Я хотел бы увидеть, как он попытается. Тренер Томпсон провоцировал меня не просто так. Каждый шаг, который я делал, решение, которое я принимал, и вызов, который я бросал, был поставлен под сомнение, осмеян и отклонен.



Так тому и быть. Я проигнорировал, посчитав до десяти – предложение Лии, когда мой характер берет надо мной верх. Черт, она даже приблизилась к обочине, подняв руку и отсчитывая один-два-три-четыре на ее тонких пальцах.



Я вздохнул полной грудью.



Это сработало, но не подсчет стабилизировал меня.



Это была она.



Шоколадные глаза Лии изучали меня на всех частях поля, и от ее улыбки разносился адреналин по моим венам. Она помахала мне милой маленькой рукой, как будто не знала, где ее место и почему она была там для меня. Она обхватила руками животик и приободрила меня.



И, черт возьми, я никогда не видел ничего лучше.



Я снова оказался в центре. Свистка пока нет. Я воспринял это как хороший знак и разведал оборону. Они выстроились, чтобы обмануть меня, но я прочитал это. Я начал обратный отсчет, чтобы заманить линию с боков – это моя особая специальность.



Это сработало.



Угловой рванул, но он не успел пересечь линию до щелчка.



Я ожидал, что тренер Томпсон свистнет и выдаст его. Так же, как и моего центрового. Он медленно поднимался и еще медленнее блокировался. Но игра не остановилась, и оборонительная линия взревела над моими игроками в волне тестостерона – насильственного и злого, и стремящегося доказать, насколько велики их члены до конца лагеря.



Я устремился назад, но центровой встал у меня на пути. Я видел, как это происходит. Я ничего не мог с этим поделать, черт возьми. Ругнувшись, я стиснул челюсть.



Защита перешла черту. Я захрипел, когда врезался в землю. Нога подлетела.



Подвернулась.



Хрустнула.



Я не чувствовал ничего, кроме боли.



Потом шок.



Поле замолчало, когда мой мучительный крик раздался в ухе каждого мужчины, женщины и ребенка.



Я упал на спину, но не смог бы подняться, даже если бы захотел. Моя нога кричала от боли, не сломанная, но что-то такое же плохое. Мое колено мгновенно опухло.



И я сразу понял, что мне пиздец.



Мое лицо расплылось в болезненной гримасе, когда тренеры выскочили на поле. Мои нападающие теснились вокруг меня, пытаясь помочь. Они ничего не могли сделать. Не сейчас.



Это не могло так закончиться.



Ужас пронзил меня насквозь. Мне нужно было встать. Мне нужно идти. Мне нужно…



Боль. Ослепляющая, разочаровывающая, разъяренная боль.



Я перекатывался. Тренеры бросились ко мне, срывая шлем и подплечники. Было ли это действительно важно, если я был горячим? Травма колена пронзила мое тело холодным страхом. Мне повезет, если меня не стошнит.



Сегодня же это будет в заголовках.



– Нужно отнести тебя в раздевалку, Джек, – рыжеволосый тренер, который когда-то помогал Лие, смотрел на меня, его глаза были широко раскрыты от беспокойства. Мне не понравился этот взгляд. Еще больше я ненавидел то, что он мешал мне подняться. – Давайте носилки.



– Нет, нет, нет, – теперь у меня закружилась голова. От боли меня тошнило. – Никаких носилок. Я могу идти.



– Нет, ты, действительно, не можешь идти.



– Я не собираюсь садиться на носилки.



– Джек…



– Пошел нахуй, я не собираюсь садиться на носилки!



Все это слышали. Фигурально. Мне повезло, что я не богохульствовал каждой авраамической религии, когда падал. Команда расступилась, и я решил, что это из-за тренера Томпсона.



Но это было не так. Его задница не сдвинулась со скамейки запасных.



Это Лия бежала ко мне – что-то глубоко глупое для женщины в ее состоянии. Она уже плакала от гормонов. Это было хуже, чем фиаско с закончившейся банкой арахисового масла.



– Джек, с тобой все в порядке? – ее голос дрогнул.



Ее не должно было быть на поле, но никто не двинулся. Она взяла меня за руку, ее глаза были полны слез. Черт возьми. Она была очень расстроена. Искренне беспокоилась за меня.



Моя грудь напряглась. Я не мог смириться с этой мыслью, желая оторвать себе ногу. Я ненавидел то, что не мог успокоить ее, даже корчась от боли.



– Со мной все будет хорошо, – солгал я. Мое колено выглядело так, будто мяч по софтболу. – Мне просто нужно встать.



– Почему ты не садишься на носилки?



О, она была милой, когда изучала футбол достаточно, чтобы сделать заявление для прессы. Я позвал своих ребят, чтобы они помогли мне встать на ноги. Тренеры протестовали. Я их проигнорировал. Брайон и кто-то еще помогут мне дойти до раздевалки. Мне не нужны были носилки.



– Джек, – Лия посмотрела на меня. Я не привык к женскому голосу на поле, не говоря уже о ее прекрасном шепоте. – Слушай тренеров. Садись на носилки.



– Кисс, убирайся с поля.



– Я собираюсь поехать с тобой! Просто прокатимся.



– Это не просто поездка, – я смотрел на нее, огрызаясь на женщину, которая не заслуживала моего гнева. – Это носилки. Ты ничего не понимаешь.



– Тогда расскажи мне. Пожалуйста.



Хорошо. Просто и понятно. Ее любимый язык.



– Ты попадаешь на носилки, только если это травма сезона, – боль сломала мой голос. Страх забрал остальное. – Я просто испортил свои шансы сыграть в этом году.


Глава 18


Лия



Джека беспокоило, что будет после его вывиха колена. Это украло его жизненную цель.



Мне было больно видеть его расстроенным, разочарованным и запаниковавшим. Я даже не могла ничем помочь.



Я никогда не чувствовала себя более беспомощной, чем, наблюдая, когда его товарищи по команде уносили его с поля. Боль захлестнула его, когда он добрался до раздевалки. Он лежал на смотровом столе, руки прикрывали его лицо во время осмотра.



И что испугало меня больше всего?



Он не сопротивлялся, когда его немедленно отправили в больницу.



К счастью, он перенес только растяжение связок. К сожалению, это заставило его пользоваться костылями вне поля и всю остальную часть тренировочного лагеря.



Не лучший способ начать сезон.



Но он все еще надрывал задницу, даже когда мы с докторами говорили ему успокоиться. Он не мог выполнять упражнения, но он тренировал верхнюю часть тела в тренажерном зале, изучал тактику и помогал предложениями игры на тренировке, чтобы помочь команде.



Джек был полон сюрпризов.



Его машина въехала в гараж, но ему потребовалось больше времени, чтобы войти в дом. Я стояла на кухне, пока он шел, прихрамывая. Он устремился в кабинет, но, поднявшись всего на одну ступеньку, сдался. Его пальцы вцепились в перила, и я бросилась в его сторону, чтобы помочь, прежде чем он сделал бы что-то глупое.



– Могу я тебе что-нибудь принести? – я указала на холодильник. – Я приготовила ужин... но ребенку сегодня не понравился запах курицы. Я могу разогреть для тебя ее в духовке. Она будет готова минут через двадцать. Могу я предложить тебе что-нибудь более удобное, чем костюм? Тренировочные штаны подойдут?



Джек сжал свои губы. Его спортивная сумка опустилась у его ног.



– Я не ношу треники, пока не заболею. Я не болен. Я найду свои спортивные вещи.



Я сделала шаг навстречу к нему, прижав руки к его груди. Я не была с ним на уровне глаз, даже близко. И я даже близко не была напугана, особенно с моим животиком, достаточно округлившимся, чтобы быть заметным под майкой, но он услышит меня. Я заставлю его.



– Джек Карсон, иди, сядь на диван и отдохни.



– Я не в настроении отдыхать.



– Прошла всего неделя. Нельзя торопить выздоровление. Перестань хандрить, сядь и согни колено.



Глаза Джека сузились. Никогда не думала, что буду скучать по его снисходительной улыбке. Этим вопящим гневом был не он. Угрюмый, раздражительный, обескураженный мужчина не был тем, кто мог очаровать шепотом и порадовать поцелуем.



Это была не просто травма, это было все. Тренерский штаб играет с ним. Средства массовой информации. Боль.



Я.



Как я могу вернуть его?



Он попытался проскочить мимо.



– Я должен выполнить некоторую основную работу.



– У тебя сейчас не получится это сделать.



– Я должен... Кисс, – его слова были слишком резкими. Он извинился. – Послушай, команда зависит от меня. Им нужно, чтобы я был здоров. Я должен продолжать тренироваться независимо от того могу или…



Он говорил с болью в голосе, и выражение его лица исказилось.



Господи, он чувствовал за собой вину.



Джек чувствовал за собой вину, что пострадал.



И все обвиняли его в эгоизме. Включая меня. Насколько я ошибалась насчет этого человека?



Я провела руками по его лицу, касаясь его окаменевшей линии челюсти и его щек. Ничто на Джеке никогда не было мягким – ни его тело, никогда его член, но на этот раз, я видела что-то, что было.



Его сердце.



Я приласкала его, заставляя эти глубокие, стальные голубые глаза смотреть на меня.



– Джек, с тобой все будет хорошо. Береги эту ногу, чтобы вернуться в команду…



– Я скучаю по лагерю. Я пропускаю предсезонные игры.



– Но ты будешь готов к обычному сезону. С первой же игры начнешь свою работу. Обещаю. Тебе просто нужно расслабиться.



Его губы искривились.



– Я не знаю, как расслабиться без…



– Без чего?



– Прогулок. Выпивки. Ночевки с моими друзьями, – он пожал плечами. – Я не могу сделать этого после драки в баре…



Я надеялась, что не только драка в баре помогает ему вести себя хорошо.



Я надеялась, что это я и ребенок, и работа, которой мы занимались в детской после того, как он возвращался домой с тренировки, больной и разбитый, но стремящийся установить карусели и прыгунки.



Я надеялась, что это перспектива хорошего ужина, спокойной ночи, молочного коктейля мокко с горстью клюквы. Кроме этого, Джек имел большую странную тягу к беременности, чем я.



Но я сомневалась, что что-то действительно может изменить его. У меня не было причин заставлять его жить так, как я мечтала. Вместо этого, я должна была заинтересовать его возвращением домой так, чтобы он не отправился на ночь неприятностей и веселья.



Я могла развлекаться во время беременности.



И я, конечно, могла бы составить ему компанию в погоне за неприятностями…



Я потянула его за руку, закусила губу, чтобы привлечь его внимание.



– Пойдемте со мной, мистер Карсон.



Он сопротивлялся моему первому рывку, но он никогда не мог устоять перед мерцающим обещанием моих бедер. Только Бог знает, как долго я смогу использовать свои хитрости. Скоро мне придется использовать свой округлившийся животик.



У меня было чувство, что ему хотелось бы этого больше всего.



– Что ты делаешь? – глаза Джека потемнели, когда я поманила его на диван. Он хромал, но не жаловался, даже поморщившись перед тем, как сесть.



– Просто расслабьтесь, мистер Карсон.



Он ухмыльнулся.



– Кисс, я думаю, ты пытаешься соблазнить меня.



– Я думаю, что ты прав.



– Это какая-то странность при беременности?



– Если бы это было так, это имело бы значение? – я опустилась на пол перед ним, руки на колени. – Честно.



– Абсолютно нет, – его голос усилился, когда я нежно поцеловала его больное колено. Он должен был поднять его, но только одна его часть поднялась вертикально. Его член выпирал из штанов. – Мне кажется, ты мне нравишься такой.



– Какой такой?



– Изголодавшейся. На коленях. Прислуживающей мне.



– Прислуживающей тебе? – я выгнула бровь дугой. – Я не обслуживающий персонал. Я... забочусь о твоих потребностях.



Джек хмыкнул, когда я потерла рукой о его заметную выпуклость в штанах.



– В чем разница?



– Это совсем другое дело. Я не отстану от тебя. Я буду заботиться о тебе.



Больше, чем просто о его теле.



Даже в том, в чем я еще не была готова признаваться.



Я медленно расстегнула молнию на штанах, удивленная тем, как мой рот наполнился слюной, и моя сердцевина сжалась, просто представляя, что скрывалось глубже. Я выпустила его чудовищный член. Он был толстым и твердым, и это было совершенным удовольствием и абсолютным преимуществом совместного использования его кровати. Ничто не было лучше, чем его руки на моих бедрах, губы на моей шее и член, похороненный внутри моей желающей щели.



Джек застонал, когда я, прижавшись к его бедру, сжала его, приблизив к своему рту. Прошло не так много времени с тех пор, как мы последний раз прикасались друг к другу, но и от этого недолгого времени нам было больно. После битвы на сборе средств и его травмы у нас не было времени говорить ни о чем опасном. Мы отрабатывали наше обычное эмоциональное перемирие в объятиях друг друга.



Джек ожил в моих руках. Я не понимала, как ему нужно что-то физическое, чтобы чувствовать себя здоровым.



А может, это было больше, чем просто удовольствие?



Может, это было мое прикосновение?



Это была рискованная надежда для и без того хрупкого сердца.



Его рычание взволновало меня, когда я неторопливо взяла его член в рот, позволяя моим губам мягко дразнить головку. Я щелкнула шаловливым язычком по чувствительной нижней стороне. Ему это понравилось. Мне нравилось, что я сделала это для него. Очень понравилось, что я, посмотрев на него, руководила им и ублажала его так, чтобы он получил наслаждение.



Он застонал мое имя.



Прошептал похвалу.



Я ожидала, что он станет грубым. Его рука запуталась в моих волосах, но он не тянул их. Его пальцы коснулись моей щеки. Он направил меня к месту, в котором были напряжены все его мышцы.



– Кисс... ты так хороша в этом…



Это был не просто талант. Это было обожание. Я взяла больше его в рот, чтобы не говорить.



Боже, я понятия не имела, что делаю с этим человеком. Вдруг, просто ублажив его, попытавшись отвлечь от ужасного дня, сделала его боль чем-то большим.



Я не помогала ему расслабиться. Я поклонялась его члену, запоминая каждый рваный вдох, который проходил по его губам. Я хотела, чтобы ему стало лучше. Я хотела, чтобы он был счастлив.



Я просто…



Хотела его.



Его слова всколыхнули меня, вызывая во мне пожар, который только усложнил все.



– Кисс... раздевайся. Сейчас же.



Его член выскочил из моего рта, скользкий и сияющий от моего внимания. Я продегустировала соленый предэякулят, сочившийся из головки. Вкуснее с каждым разом.



– Чего ты хочешь, Джек?



– Увидишь... – он застонал, когда я встала. – Покажи мне животик. Дай мне посмотреть, что я с тобой сделал.



В этом было что-то абсолютно первобытное. Я прикусила свою губу.



– Но я... становлюсь больше.



Его глаза расширились, став дикими и агрессивными.



– Да. И это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел.



Джек помогал мне, как мог, не двигая коленом. Его пальцы сжимали мои шорты, срывая их вниз. Я ухмыльнулась и сняла майку, дрожа, поскольку его взгляд стал диким, когда лифчик упал с моих плеч.



На моем теле было полно изгибов. Полностью натуральных. Мягких и темных, и округлые груди и животик.



Его член запульсировал сильнее. Стал более жестким.



– Соси меня, – его приказ был резким, и это только еще больше взволновало меня. – Сейчас, Кисс. Соси меня, пока ты голая и носишь моего ребенка.



Я опустилась на колени, оберегаемая его осторожной рукой, чтобы не навредить мне или ребенку. Это только заставило меня еще больше хотеть его.



Я никогда не думала, что Джек Карсон будет заботиться о ком-то другом. Он наслаждался моими устами, но прикасался ко мне с такой нежностью. Он прошептал чувственную благодарность, которую я так хотела, чтобы он снова произнес.



Его член пульсировал у меня во рту. Я лизала и целовала, и ласкала. Сосать его было наслаждением, и я доказала, насколько мне это нравилось, захватив столько его длины, сколько могла. Когда я решила набрать воздуха, его глаза сузились на мне.



Изучая меня.



Восхищаясь моим телом.



Настолько интенсивно. Так утешительно.



Он всегда был таким?



Было ли это изменением? С каких это пор Джек «Создатель проблем» Карсон чувствовал других? Особенно, когда умолял кого-то сосать его член в то время, когда его толстая плоть качалась между ее губами?



Чертовы гормоны бушевали во мне. Я не знала, сидеть ли мне, плакать или признать, что я ошибалась насчет него.



Мое сердце горело. Он был мне нужен. Я не могла продержаться и секунды, не почувствовав его внутри себя.



Я сосала его член, чтобы заслужить его ненормативную лексику. Он отвердел, напрягся и был готов вознаградить мои усилия. Но Джек прочитал мое выражение лица. Он увидел это желание, и оно так же сильно бушевало и в нем. Он помог мне встать на ноги, но я не дала ему пошевелиться. Я опустилась к нему на колени, и он притянул меня к своему влажному члену.



– Посмотри на себя, Кисс. Никто не сомневается, что ты моя.



Кроме меня.



Его шепот прорезал меня насквозь.



– Ты хочешь меня?



– Всегда.



– Насколько сильно?



Только правда.



– Больше, чем я когда-либо нуждалась в тебе.



Его член приблизился к моей щели. Он держал меня на месте, глядя мне в глаза, когда я скользнула по нему.



Один удар, и я была полностью заполнена.



Растянута, повержена и желанна.



Я ослабела из-за него, но Джек был рядом, чтобы удержать меня. Он схватил меня на руки и застонал со мной, когда наши тела соединились в той же отчаянной потребности, которая впервые соединила нас вместе.



Его рука двинулась к моему животику, замерев над крошечной выпуклостью. Его голос бушевал, жесткий и приглушенный на фоне моих поцелуев.



– Нет ничего сексуальнее этого... – он качнул бедрами. Я ахнула, когда его член погрузился еще глубже. – Ты будешь седлать меня, трахать меня, пока... пока…



Я выгнулась, пытаясь подавить необходимость взорваться над ним.



– Пока?



Он двигался, как мог с поврежденным коленом.



– Пока ты беременна моим ребенком. Боже, ты такая охуенно красивая. Настоящая. Такой ты должна быть сейчас. Всегда. Сводив меня с ума.



Я двигала бедрами напротив него, упиваясь тем, насколько большим был его член, когда он полностью пронзил меня.



– Я ждала тебя…



Он усмехнулся.



– Ты хочешь этого члена?



– Да.



– Хочешь, чтобы он был внутри тебя?



– Каждую минуту этого дня.



Его удовлетворенное шипение прервалось, когда он шлепнул меня по бедрам.



– Нет ничего лучше в этом проклятом мире. Давай будем делать это всегда, Кисс. К черту проклятый чемпионат. Я хочу только тебя.



Я успокоилась. Это не так. Его признание подпитывало его восторг. Он поднимал меня только для того, чтобы снова и снова насаживать на свой член. Мы оба были напряжены и изнемогали, и бормотали потерянные слова в наших поцелуях.



Что-то изменилось. Все изменилось.



Но я понятия не имела, что делать и как это остановить.



Или если бы я даже хотела остановить его.



Не имело смысла бороться с тем, что я чувствовала, когда единственное, что имело значение в этом мире, это ребенок внутри меня и Джек, погруженный в мой дрожащий центр.



Он бы отказался от чемпионата ради меня.



Что бы я отдала ради него?



Это было легко.



Себя. Всю себя. Все, что я считала важным, и сердце, которое я боялась отдать раньше. Джек был страстью, романтикой и чувственностью, и каждая секунда, проведенная с ним, наполненная его членом и его ребенком, заставляла меня чувствовать себя...



Желанной.



И с ним я была желанной. Желаемой. Оберегаемой.



Может, когда-нибудь. Может, однажды. Может, если бы мы оба доверяли друг другу и себе?



Мои чувства были тайной для Джека, но сейчас я могу просто наслаждаться его объятиями, пока он движется внутри меня.



В то время как я кончаю с ним.



Только с ним.



Никто другой не сравнится.



Мы кончили вместе, мои слова разрывались во вздохе, который он сорвал поцелуем с моих губ. Я изнемогала и горела, и выпустила все в знойный стон, когда его руки держали меня устойчиво, твердо и плотно.



Я опустилась ему на грудь и вцепилась в его мышцы. Его сердце ворвалось в мое тело, и я приветствовала каждую струю его семени, когда он застонал мне в шею.



Я была тронута до слез, но я обыграла это.



– Гормоны, – прошептала я. – Это ничего не значит.



Большой палец Джека смахнул влагу с моей щеки. Он смотрел на меня, молчал, в то время как его член вздрогнул при еще одном приливе тепла.



Молчание.



Слова, которые не приходили.



Я отдышалась, нежно прислонив свои губы к его губам. Он встретил мой поцелуй с той же неуверенностью.



За исключением того, что я была более уверена в том, что я чувствовала, чем когда-либо.



И я надеялась, что это не разрушит нас обоих.



Глава 19


Джек



«Резервный защитник Рэйветс, Мэтт Харрингтон, делает игру захватывающей»



Телевизор отбрасывал слабый свет в кабинете. Это было третье шоу, восхваляющее заменившего меня защитника. Больше ничего не было, даже проклятой игры в бейсбол. Все, что у меня было, это Эйнсли Рупорт, пока он устно сосал член Мэтта для миллионов людей, наблюдающих за национальным спортом.



«Он, действительно, активизировался и взял под свой контроль опустошенную команду. После этой первой предсезонной игры я сомневаюсь, что Айронфилдсы будут беспокоиться о своих проблемах с защитником». Мерзкая ухмылка Эйнсли заполнила экран. «И если бы я был главным тренером Томпсоном, я бы рассматривал реальную замену защитника. С проблемным имиджем Джека Карсона и столкновениями с законом, стоит ли ставить под угрозу всю команду ради одного игрока?» Он подмигнул в камеру. «Эта травма колена, возможно, приняла решение за Рэйветс»



Я бросил пульт дистанционного управления. Он ударился об плоский экран и расколол стекло. Полетели искры, и телевизор рухнул на пол. Я стоял, ослепленный яростью, и нацелился ударить диван.



– Джек!



Лия остановила меня, прежде чем я ударил больной ногой диван. От моего глупого прыжка боль отдалась в ногу. Я чертыхался, пока агония бушевала во мне. Лия поспешила на помощь.



Как будто мне нужна ее жалость. Я махнул рукой. Она обследовала кабинет, телевизор, меня.



И я знал, что она скажет.



– Неужели ты такой идиот?



Похоже на правду.



Она попыталась поднять телевизор, но остановилась, нагнувшись. Ее животик еще не был достаточно большим, чтобы помешать ей, но ее рука погладила живот. Она вздохнула.



– Возможно, мне придется попросить тебя помочь с уборкой.



– Кисс, я все сделаю. Сядь. Ты, блядь, беременна.



– Я в порядке.



– Ты выглядишь усталой.



– А ты выглядишь так, будто только что бросил пульт в телевизор.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги