8

На следующее утро Жасмина проснулась с жуткой головной болью и в большом смятении. Она чуть не умерла от смущения, когда увидела, что ее рубашка задралась, обнажая грудь. Она быстро натянула ее и закрылась простыней до самого подбородка, украдкой оглядев каюту при бледном свете, пробивавшемся через иллюминатор. Она заметила Джэарда Хэмптона, сидящего напротив нее у стола, и вспомнила все. Во всяком случае, она надеялась, что это было все.

— Боже мой! — воскликнула она.

— Доброе утро, Жасмина, — ответил он, обнажая в улыбке ровные белые зубы. Видя, как она пытается сесть в кровати, он добавил: — Ты уже готова к завтраку, моя хорошая?

Ее собственные усилия сесть и упоминание о еде заставили все внутри у нее перевернуться от приступа тошноты. Она зажала рот рукой и пробормотала:

— Пожалуйста, оставьте меня на одну минуту.

Он поднялся, озабоченно глядя на ее бледное лицо.

— Жасмина, вам нехорошо?

— Вы склонны недооценивать ситуацию, мистер Хэмптон, — удалось ей выдавить из себя между приступами дурноты, которые безжалостно выворачивали ее желудок наизнанку. — Пожалуйста, уйдите, — добавила она с отчаянием, глазами указывая на дверь. — Только на минутку.

— Хорошо, — уступил он, нахмурившись. — Но, пожалуйста, будьте осторожны, когда встанете, Жасмина. Мы уже стоим на якоре, но я подозреваю, что сегодня утром вы будете несколько нетвердо стоять на ногах, так как вчера вечером вы выпили много бренди.

— Пожалуйста!

С достойной похвалы поспешностью он покинул комнату. Жасмина подтянула колени к груди, положила на них руки и склонила на них свою раскалывавшуюся от боли голову. Она всем своим протестующим нутром ощущала, как судно качалось и скрипело. Тошнота у нее усиливалась особенно, когда она стала восстанавливать события прошедшей ночи, пытаясь преодолеть сумбур в голове. Ее муж пытался убить ее, припомнила она. Потом Джэард Хэмптон спас ее, и той же ночью она напилась, высказала все свои сокровенные переживания Джэарду и предложила ему себя! «Боже мой!» — Она не могла вспомнить, как далеко они зашли.

Через некоторое время, показавшееся Жасмине бесконечным, недомогание наконец немного прошло. Облегченно вздохнув, она вылезла из постели и обнаружила, что она действительно нетвердо стоит на ногах и у нее кружится голова. Она добралась до иллюминатора и посмотрела в него. Свет больно ударил по глазам. Наконец, когда она привыкла к свету, Жасмина увидела, что «Ведьма» стоит на якоре в порту Натчеза. Ряд ветхих сараев на сваях зигзагообразно очерчивал речные берега к северу, под обрывом.

Сразу за ними, вдоль береговой линии, как на параде, выстроились корабли. В порту уже суетились грузчики, перетаскивая бочки, мешки, загружая скот. Слышались стук, визг свиней, кудахтанье кур, ругань. Раздался гром выстрела старой пушки, стоявшей над обрывом, извещая о прибытии еще одного парохода.

Почувствовав, что голова у нее просто раскалывается от всего этого движения и какофонии звуков, она отвернулась от иллюминатора. По крайней мере, она дома, подумала она. Наверное, у нее не осталось денег, но у нее были дом и Эфраим, к которым она могла вернуться. Ей просто нужно собрать осколки своей разбитой жизни и продолжать существовать дальше.

В маленькой каюте не было зеркала, поэтому Жасмина удовлетворилась тем, что умылась и причесалась. Она заметила, что ссадины уже не так сильно болят, и почувствовала следы мази на шее. Явно Джэард наложил мазь на ее израненную кожу вчера ночью, после того как она заснула. «Это очень мило с его стороны», — подумала она и покраснела при мысли о том, в каких еще местах его руки могли трогать ее тело.

Она вытаскивала выцветшее коричневое платье из своего саквояжа, когда раздался стук в дверь.

— Жасмина, уже можно войти? — спросил из-за двери Джэард.

— Да, — ответила она, в волнении положив на кровать платье, оправив на себе рубашку и брюки и обернувшись к двери.

Джэард Хэмптон вошел в каюту с оловянной кружкой дымящегося кофе в руках. Жасмина оглядела его. Он был все в тех же рубашке и брюках, но теперь на его лице проглядывала щетина. Однако его глаза были еще более красивы при дневном свете — ясные и ярко-синие.

Присутствие Джэарда вызвало у Жасмины дрожь в коленях. Ее бросило в жар, когда она опять вспомнила, что между ними было прошедшей ночью.

Направляясь к ней, Джэард тоже изучающе осматривал ее. При виде ее выцветшего платья, лежащего на кровати, он нахмурился, но его глаза заблестели, когда его взгляд остановился на ее только что причесанных золотистых волосах и на ее красивом, хотя бледном и озабоченном лице.

— Вот, Жасмина, я принес вам кофе, — сказал он, протягивая кружку — Выпейте, и вы сразу почувствуете себя лучше.

Жасмина взяла кофе, замерев от прикосновения его теплой руки. Запах черного кофе дразнил ее обоняние. Отпив глоток, она бросила на Джэарда застенчивый взгляд.

— Спасибо, Джэард.

— Прошу прощения за кружку, — ответил он извиняющимся тоном, — но это все, что я мог найти на камбузе. Боюсь, что «Ведьма» не славится изысканным оснащением.

Жасмина издала печальный смешок, вспомнив потрепанных на вид игроков.

— Не нужно оправдываться — кофе замечательный. — Откашлявшись, она добавила: — А игроки все еще на судне?

— Нет-нет, — отвечал Джэард. — Мы с Джеком выставили их, как только причалили — около трех утра, ведь нам нужно подумать о том, как вам незамеченной сойти с корабля.

— Да, действительно. — Жасмина сделала еще несколько глотков, чтобы скрыть волнение. Горячий кофе подействовал на нее успокаивающе. Наконец вздохнув и собравшись с духом, она осмелилась начать. — Джэард, прошлой ночью…

Он посмотрел на нее с доброй улыбкой:

— Бедняжка. Держу пари, что вы надеетесь, что вам это все приснилось — что это был просто кошмарный сон. Увы, дорогая, должен сообщить вам, что все это было на самом деле.

Чувствуя, что она близка к обмороку, Жасмина поставила полупустую кружку на стол:

— Правда?

— Печально, но так, дорогая. Что бы ваш разум ни говорил вам о прошедшей ночи и как все это ни ужасно, это все так и было.

— О нет, — прошептала она, пошатнувшись.

— Ну, ну, — успокоил он, сделав к ней шаг. — Не теряйте самообладания. Это не конец света, по крайней мере, вам удалось выжить.

Жасмина поразилась, услышав эти слова.

— Такие благородные слова — и от вас!

Джэард ошеломленно посмотрел на нее:

— Но Жасмина, ведь это не я поступил так с вами!

— Не вы? — в ярости выкрикнула она. Некоторое время они только смотрели друг на друга. Жасмина — в гневе и дрожа всем телом, а Джэард — с самым озадаченным видом. Наконец он сказал:

— Подождите, о чем мы говорим?

— О прошлой ночи!

— Что о прошлой ночи?

Она покраснела до корней волос:

— Наглец! Как вы смеете делать вид, что не понимаете, о чем я говорю…

— Но я действительно не понимаю! — терпеливо продолжал он. — Жасмина, вы вчера много выпили — и у вас были для этого причины. Но я действительно не должен отвечать за то, что кто-то сбросил вас в реку.

С минуту она смотрела на него в замешательстве, потом разразилась истеричным смехом.

— Нет, я совсем не об этом! Я имела в виду…

Он подошел и обнял ее за плечи.

— Что вы имели в виду, Жасмина? — Теперь лукавая улыбка искривила уголки его чувственных губ.

— Ничего, ничего, — пробормотала она.

— Жасмина?

Когда она не захотела смотреть ему в глаза, он двумя пальцами взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе.

— Ну, скажите мне, что заставило вас задавать мне такие странные вопросы.

С несчастным видом она подчинилась.

— Ну… я хотела знать о… нас.

Он издал смешок, и она, залившись румянцем, с подозрением посмотрела на него. Он пальцами нежно провел по ее подбородку, и она вздрогнула.

— Что о нас, Жасмина?

Она беспомощно развела руками.

— Что мы… э… к черту, Джэард… что мы делали ночью? Боже праведный, я совсем не помню! Я имею в виду, мы?..

Когда он расплылся в широкой улыбке, она взмолилась:

— Джэард, пожалуйста, скажите мне!

Он опять издал смешок.

— Жасмина, вы не знаете до какой степени мне бы хотелось ответить утвердительно на этот вопрос, что соответствовало бы моим собственным корыстным целям. Но, увы, ответ отрицательный, моя дорогая. Мы не сделали этого.

— Слава Богу!

— Слава Богу? Разве мысль о близости со мной вам так противна?

— Нет, нет! Просто это было бы… так неправильно.

— Да, действительно, — согласился он. Затем, озорно подмигнув ей, он добавил: — Но я должен сказать, что мы стали… немного ближе знакомы.

— Боже мой! — содрогнулась она. — Вы хотите сказать, что то… то, что я помню…

Он поспешно кивнул. Она отвернулась от него, подавленная внезапным воспоминанием о том волнующем моменте, когда его губы касались ее груди.

— О, это так позорно! Представляю, что вы должны думать обо мне…

— Я думаю, что вы прекрасны, Жасмина, — ответил он с жаром.

— Вы… что вы? — она повернулась к нему с расширенными глазами.

— Я думаю, что вы прекрасны, — повторил он, приближаясь и глядя на нее страстным взором. — И знаете, что самое прекрасное в вас? — Он схватил и поднял ее, и у нее закружилась голова, когда она вдохнула волнующий мужской запах. — Самое замечательное в вас, Жасмина, — это то, что когда вы проснулись сегодня утром, ваша первая мысль была обо мне, о том, что мы делали прошлой ночью, а не о нем. Даже несмотря на то, что этот подонок чуть не убил вас. — И, улыбаясь, добавил: — Теперь, когда мы вместе провели ночь при таких… э… компрометирующих обстоятельствах, я полагаю единственное, что нам остается, — это пожениться, не правда ли?

Жасмина вырвалась из его объятий и покачала головой.

— Пожениться? Вы что, с ума сошли?

— Нисколько.

— Пожениться! Но ведь я уже замужем!

— Не говорите так, — мрачно возразил Джэард. — Ваш брак с этим подонком не состоялся. — Скрестив руки на груди, он провозгласил: — Мы поженимся, как только ваш первый брак будет признан недействительным.

— Но почему вы хотите жениться на мне?

— Почему? — Он с нежностью, как зачарованный, смотрел на нее. — Я люблю вас.

Жасмина была до глубины души тронута словами Джэарда и его полным любви взглядом, и все же мысли ее путались.

— Вы не можете любить меня, — настойчиво повторила она, жестом выражая свое недоумение. — Ради Бога, Джэард, мы только что познакомились.

Мускулы на волевом подбородке Джэарда напряглись, и он ответил:

— Я люблю вас. И вам не нужно мне говорить о моих же чувствах.

— Но почему? Почему вы любите меня?

Его ответ был быстрым и убежденным:

— Потому что вы сильная и смелая. И потому что вы от кончиков пальцев до кончиков волос женщина — нежная, легкоранимая и женственная. — Он приблизился к ней и опять взял ее за плечи. — Жасмина, я не знаю никакой другой женщины, которая бы осталась в здравом уме после всех тяжелых испытаний сегодняшней ночи.

— То, что я в здравом уме, еще нужно доказать.

Он улыбнулся.

— Говорите, что хотите, но я не преуменьшаю. Я люблю вас, и мы поженимся.

— Джэард, — взмолилась она, — вам не кажется, что вы путаете жалость ко мне с…

— Жасмина, меньше всего это можно назвать жалостью. И после прошедшей ночи вам это должно быть очевидно тоже. Теперь собирайтесь и пойдемте. Мы никогда не поженимся, если будем стоять здесь и пререкаться.

Жасмина отстранилась от него и покачала головой.

— Простите меня, Джэард, но это сумасшествие. Вы же ничего не знаете обо мне и собираетесь взять меня в жены!

— Именно так, — отпарировал он с горделивой улыбкой.

Жасмина бросилась на кровать, не в силах больше сказать ни слова, а Джэард сел рядом и сжал ее руки в своих.

— Я собираюсь отвезти вас в Натчез и оставить у моей тетушки Чэрити. Как я уже сказал, мы поженимся, как только добьемся объявления вашего первого брака недействительным. — Сжимая ее руку он добавил. — Теперь скажите мне, сколько людей в Натчезе знают, что вы обвенчались с Бодро?

Отвлеченная от своих мыслей этим вопросом, Жасмина наконец обрела голос.

— Ну… всего несколько, — проговорила она медленно, убирая со лба прядь волос. — Священник, обвенчавший нас, монахини из приюта, мистер Элрой из банка и адвокат мистер Гейтс. Вот и все. Сказать по правде, Клод просил всех некоторое время никому не говорить о нашем венчании, так как я была в трауре по отцу. Он сказал, что не хотел никаких сплетен до нашего отъезда.

Джэард саркастически рассмеялся.

— Без сомнения, это входило в его планы. Он, видимо, не хотел, чтобы местные кумушки сказали, что они никогда ничего не слышали ни о человеке, за которого вы выходили замуж, ни о его семье.

— Знаете, я думаю, вы правы, — согласилась с ним Жасмина, нахмурясь.

— Вот и хорошо. Мы воспользуемся этим маневром Бодро. Когда мы вернемся в Натчез, никому не говорите, что вы с ним обвенчаны.

— Но…

— Никому не говорите, Жасмина, — повторил он. — Что касается вас, вы мисс Дюброк, моя невеста. Сделайте вид, что Клода Бодро никогда не было. — И голосом, в котором сквозило такое леденящее спокойствие, от которого у Жасмины пошли мурашки по спине, он добавил: — Все равно Бодро можно считать, что мертв. Я сам займусь этим.

— Боже мой, Джэард, — ужаснулась Жасмина, страшась и предчувствуя несчастье при виде выражения мрачной решимости на его лице. — Вы хотите сказать, что на самом деле собираетесь…

— Я собираюсь убить его, — сообщил он спокойно.

— Но вы не можете сделать это безнаказанно, даже если найдете его.

— Я обязательно найду его.

Жасмина сжала руки в кулаки.

— Постойте, Джэард! Если кому-то и нужно свести счеты с Клодом Бодро, так это мне, а не вам. Клод не имеет к вам никакого отношения…

— Жасмина, вы, кажется, не понимаете, — резко прервал он ее. — Все, что касается вас, касается теперь и меня. Теперь я полностью отвечаю за вас, моя дорогая.

Когда Жасмина попыталась возразить, он приставил палец к ее губам.

— Оставьте все мне, любовь моя. Знаете, когда я смотрел на вас, когда вы спали — вы такая очаровательная во сне, между прочим, — я придумал сотни способов, как убить Бодро. Но хватит о нем. Я хочу говорить о нас.

Медленно рука Джэарда проскользнула под волосы Жасмины и легла на ее шею. Нежное прикосновение его пальцев приятно ласкало кожу.

— Скажи мне, любимая, ты когда-нибудь видела Жасмину в самый ее счастливый час?

Джэард прижался своими горячими губами к ее губам. От неожиданности и восторга Жасмина даже не пыталась сопротивляться. Поцелуй Джэарда был так нежен. Его губы ласкали ее рот, и одновременно она наслаждалась теплом его дыхания на своей коже и прикосновением его небритой щеки к ее лицу. В порыве страсти она обняла его за шею и, ослабев в его объятиях, стала отвечать на его поцелуи. Она понимала, что ведет себя как безрассудная и распущенная женщина. Но когда Джэард так обнимал ее, она, казалось, совсем теряла волю. Когда он прижимал ее к себе, у нее было ощущение, что ее действительно искренне любят, и это было так приятно! Это заставляло ее поверить всему, что он ей говорил.

Он такой хороший, думала она. Такой хороший… Он улыбнулся, проводя кончиком пальца по ее нежным чувствительным губам.

— Ты знаешь, твое лицо светится, когда я целую тебя, и я хочу, чтобы ты вся так светилась.

Он бросил неодобрительный взгляд на поношенное платье, лежащее на кровати.

— Я не могу поверить, что твой отец тайно копил деньги и позволял тебе ходить в таких лохмотьях. Я одену тебя в лучшие шелка и атлас — самых ярких и красивых расцветок. Ты у меня расцветешь как цветок. Да ты и есть цветок! — и, прижав ее к себе, он добавил: — И я верну тебе веру в людей, любимая.

Жасмина была тронута до глубины души словами Джэарда, а голова у нее шла кругом от его волнующей близости. И все же она нашла в себе силы возразить.

— Джэард, это все происходит так быстро…

К ее удивлению, он рассмеялся, уверенно целуя ее.

— Если ты думаешь, что это быстро, моя любимая, тогда приготовься к тому, что у тебя голова пойдет кругом в ближайшие недели. — Он поставил ее на ноги, затем встал сам. — Все, больше никаких глупостей дорогая. Упакуй вещи, и я отвезу тебя к тетушке Чэрити.

— Но… но не будет ли твоя тетушка против?

— Тетушка Чэрити будет только рада, если ей придется спасать чью-нибудь репутацию.

— Спасать репутацию? — возмущенно повторила Жасмина, сердито глядя на Джэарда.

Засмеявшись, Джэард заключил ее в объятия.

— Жасмина, любимая, тебе придется смириться с тем фактом, что твоя репутация безнадежно испорчена. Я вытащил тебя из реки, и теперь ты моя!

Загрузка...