Рэд

Глава 12

Джесс

Занимая место в обеденном зале напротив Луны, я все еще не оправилась от всего, что произошло в офисе Маверика. Когда Луна и другие девочки вернулись к шкафчикам, я только что приняла душ и оделась, ведя себя так, будто все было в порядке.

Не думаю, что я когда-либо раньше была так взвинчена, но я любитель комфорта, в основном, когда меня нет дома с мамой. Я жду, когда на стол подадут большую тарелку макарон с сыром и калорийную газировку. Не думаю, что у меня есть время на мороженое, но прямо сейчас я бы не отказалась от огромной порции теста для печенья Ben & Jerry's.

— Серьезно, Рыжая, что происходит? — Спрашивает Луна, явно чувствуя мое внутреннее смятение, и я вздыхаю, переплетая пальцы вместе, размышляя, безопасно ли говорить с ней об этом. У нее и без того хватает забот.

— Что ж, мне нужно, чтобы ты пообещала, что я позабочусь об этом. Я не хочу, чтобы ты взваливала на себя еще и мое дерьмо, хорошо? — Она, кажется, готова возразить, но я поднимаю бровь, и она неохотно кивает.

— Итак, перед тем, как я поступила в Физерстоунскую академию, у меня дома произошел грандиозный скандал, в котором участвовали моя мать и ее гости. Возможно, я сказала что-то такое, что сделало ее несчастной, и мой отец посадил меня на следующий самолет в Ричмонд. — Морщины на ее лбу становятся глубже, пока я говорю, и я понимаю, что никогда по-настоящему не рассказывала здесь о своей жизни.

— Ладно… Мне нужно пойти и отшлепать сучку? — Она хмыкает, и я хихикаю.

— Мне не нужно, чтобы ты нападала на мою мать. Я ухмыляюсь: — Пока, — добавляю я, и она кивает, чтобы я продолжала.

— Ну, спор начался из-за того, что мистер и миссис Уикер и моя мать, по сути, готовили мою свадьбу с их сыном. — Оглядевшись по сторонам, я убеждаюсь, что "Тузы" еще не на радаре, прежде чем продолжить. — Так получилось, что их сын оказался тем, с кем я перепихнулась по пьяни ранее летом. Об этом я сожалею, и я не хочу быть прикованной к этому безвольному члену на всю оставшуюся жизнь. Так что, возможно, я и сказала что-то в этом роде, но их сын, похоже, все еще думает, что это произойдет.

Я поднимаю глаза, чтобы встретиться со взглядом Луны, когда ее пальцы барабанят по столу между нами. — И этот парень, должно быть, тот самый, с "Боя"? — Спрашивает она, и я киваю в ответ.

— Да, Рис Уикер.

— Рис Уикер — ходячий мертвец, — ворчит Луна, но я протягиваю ей руку, лежащую на столе.

— Пожалуйста, Луна. Он безвреден. Клянусь, если мне понадобится твое вмешательство, я приду к тебе. Но я пытаюсь постоять за себя и учусь не сносить ничье дерьмо. Я чувствую, что меня всегда нужно защищать, а это не то, чего я хочу.

Она смотрит на меня сверху вниз, кажется, целую вечность, но она должно быть видит искренность в моих глазах, прежде чем со вздохом откинуться на спинку стула.

— Прекрасно. Но если я подумаю, что что-то выходит из-под контроля, я вмешаюсь. — Я нетерпеливо киваю в ответ и отпускаю ее руку. — Итак, мне нужно кое о чем с тобой поговорить, — говорит Луна, пока парни заказывают ей и себе еду.

— Ах да? — Бормочу я. Когда я встречаюсь с ней взглядом, я с удивлением вижу напряжение в ее глазах, когда она потирает руки. Слегка наклонившись вперед, я кладу руки на стол, в то время как мой мозг начинает работать со скоростью мили в минуту от беспокойства о том, что ее беспокоит. Ее образ мгновенно изменился по сравнению с тем, что было несколько минут назад, когда она предлагала отшлепать сучку для меня.

— Рыжая, я хочу, чтобы ты переехала в Туз, в свою отдельную комнату, — выпаливает она, изображая уверенность в своих словах, и мне требуется мгновение, чтобы осознать то, что она говорит.

— Что? Ни за что, Луна. Ты что, с ума сошла? — Я слишком поздно осознаю, что перешла на повышенные тона, и чувствую, как другие студенты смотрят в нашу сторону. Как это вообще могло случиться?

— Это для твоей же безопасности, Рыжая. Раф обещал, что для тебя ничего не изменится, когда ты переедешь в комнату Гиббса. Ты продолжишь свою родословную, как обычно, но останешься в Туз с нами, на одном этаже с Каем и Оскаром. Это беспроигрышный вариант. — Я вижу, что она пытается продать это мне, но решимость в ее глазах говорит мне, что я перееду как можно скорее, нравится мне это или нет.

— Я собираюсь спросить снова, ты с ума сошла? Я не могу просто начать жить в комнате Гиббса. Это не мое, и я отказываюсь быть кому-либо обязанной за это. — Я пытаюсь найти основания для своих аргументов здесь, но я не хочу переезжать туда и жить по чужим правилам, особенно после того, как жила со своей матерью. По крайней мере, в Бубнах у меня есть свобода воли, хотя в глубине души я знаю, что Луна никогда бы не поставила меня в подобную ситуацию. Если бы она действительно знала мою домашнюю жизнь, то к концу дня добилась бы моей эмансипации.

— Послушай, Рыжая, я знаю, что не могу держать тебя взаперти со мной в моей комнате, хорошо? Но это небезопасно, когда ты находишься в другом блоке. Не после Пирамиды, Джесс. Мне нужно, чтобы ты пошла со мной на небольшой компромисс. Я оставила все попытки оттолкнуть тебя. Поэтому позволь мне предложить альтернативу, при которой мы обе получим то, что хотим. — Ни одна из нас не моргает, глядя друг на друга сверху вниз, и грубые эмоции в ее словах заставляют меня сдаться, как я обычно делаю.

— Хорошо, но мне нужно больше деталей, чем это, — бормочу я, указывая на нее своим самым сильным взглядом, но знаю, что это не производит желаемого эффекта. Тузы рассаживаются вокруг нас, но я отказываюсь уделять им какое-либо внимание, когда у нас такой важный разговор.

— Значит, ты ей сказала? Мы будем соседями, Джессикинс. Это означает, что я могу следить за любыми мальчиками, о которых ты мне не рассказываешь, которые пытаются прокрасться в твою комнату и выйти из нее, — говорит Оскар, покачивая бровями, что в этот самый момент только усиливает мое внутреннее напряжение. Крепко зажмурив глаза, я пытаюсь сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем в конце концов врежу кому-нибудь еще сегодня.

Глядя через стол на Луну, я вздыхаю. — Я действительно хочу врезать ему тем особенным способом, который ты мне показала.

— Я помогу тебе, — говорит Роман, прежде чем Луна успевает ответить, и, подмигнув, поворачивается и хлопает Оскара по затылку.

— Какого хрена, Ром? В этом не было необходимости, — рычит Оскар, но я не могу сдержать смех, срывающийся с моих губ, когда небольшое напряжение покидает мое тело. Роман протягивает мне кулак, точно так же, как он делает после тренировки, и я встречаю его посередине, сталкиваясь кулаками и шевеля пальцами.

— Вы, ребята, только что стукнулись кулаками? Я в замешательстве. — Спрашивает Луна, и между ее бровями появляется глубокая морщинка, когда она переводит взгляд между нами, что только заставляет меня смеяться сильнее.

— Не надо меня ненавидеть, потому что ты — это не я, — дерзит Роман, и эта его спокойная, веселая сторона застает меня врасплох. Официант приносит тарелку с макаронами и сыром, которые принадлежат мне, отчего у меня урчит в животе. Быстро забирая тарелку у него из рук, я даже не обращаю внимания на то, что едят остальные. Пока мы все сидим и едим в тишине, я обдумываю, что мне на самом деле нужно спросить Луну обо всей этой идее переезда в Туз, которая ей пришла в голову.

— Стреляй ими в меня, Рыжая, — говорит Луна, и я делаю большой глоток своего шипучего напитка, прежде чем решаю, с чего начать.

— Нужно ли мне менять какие-либо из моих занятий?

— Нет, твой график остается прежним.

Хорошо. Я не хочу менять каждый аспект своей жизни, когда я только немного освоилась.

— Обязательно ли мне участвовать в Играх? — Спрашиваю я, мое сердце бешено колотится в груди от того, каким может быть ее ответ.

— Определенно нет, Рыжая. Если бы это было условием, ты бы к нам не переезжала. Я обещаю. Мой пульс немного успокаивается, пока я пытаюсь осознать, как это вообще могло произойти.

— Как Физерстоун это допускает?

— Джулиана значится твоим опекуном, и, прежде чем ты спросишь, твой отец в курсе. — Она нервно теребит салфетку в руке, и мое сердце замирает. Я чувствую, что все за столом смотрят на меня, и мне нужно вести себя нормально. Срань господня, она, по сути, освобождает меня из моего ада без моего ведома.

— О, круто. Наверное, — бормочу я, делая глоток содовой и заканчивая разговор на этом. Внутренне мой мозг не может функционировать, не понимая всей картины. Тем не менее, мысль о Джулиане как о моем опекуне, в отличие от моей собственной матери, заставляет меня плакать от радости. Может ли это быть реальностью? Может я наконец, умыла руки от своей матери?

— Тааак, ты не против? — Луна настаивает, и я знаю, что должна дать ответ. Я просто не хочу, чтобы они видели, как это на самом деле влияет на меня.

— Ну да. Джулиана была действительно мила, когда мы ходили по магазинам за одеждой. Я понимаю, что она чертовски безжалостна. В какой-то момент я слышала, как она по телефону сходила с ума из-за кого-то, но она была действительно добра ко мне. К тому же, она тебя очень любит, так что я не собираюсь жаловаться.

По-видимому, довольная моим ответом, она опускает взгляд на свой телефон, оставляя меня погрузиться в собственные мысли. Я хочу уйти, чтобы поговорить со своим отцом, с Джулианой, со всеми, кто может предложить мне немного больше информации, не вызывая подозрений у этих защитников- ублюдков.

Я чувствую, что с Луной что-то происходит, но она ни о чем не упоминает, даже когда сидит рядом с Романом, и все же я чувствую, как от нее исходит напряжение. — Мы собираемся уезжать. Мне нужно забрать ключи у Уэста, чтобы мы могли заселить тебя сегодня вечером.

— Сегодня вечером? — Я удивленно спрашиваю, а ключи у Уэста? Жаль, что он избегает меня. В противном случае, я бы сама забрала их у него. Хотя, судя по подергиванию челюсти Романа, за их встречей кроется нечто большее.

— Я больше не могу терять время, Рыжая. Я пыталась привести это в действие с тех пор, как мы были в Нью-Йорке. У тебя ведь сейчас свободный период, верно?

— Да.

— Отлично, собирайся. У меня есть четверо горячих парней, которые помогут тебе с переездом. — Я съеживаюсь от ее слов, и мой ответ льется без фильтра.

— Они все заняты, и не все такие уж горячие.

— Эй, тебе лучше взять свои слова обратно. Я Оскар, гребаный, О'Шей. Я чертовски горяч, — перебивает Оскар, ведя себя как обиженная королева конкурса.

— О, Оззи, я бы хотела иметь возможность смотреть на вещи с твоей точки зрения, но я не могу засунуть голову так далеко в собственную задницу, — говорю я с усмешкой, заставляя весь стол взорваться смехом, когда он надувается, как ребенок. Не сказав больше ни слова, Луна и Роман уходят, и мне не терпится сделать то же самое.

— Хочешь, я вернусь с тобой в Бубны и помогу собрать твои вещи? — Спрашивает Паркер, и я тут же качаю головой.

— Спасибо, Паркер, но со мной все будет в порядке. — Схватив сумку, стоявшую у моих ног, я собираюсь уходить, мой мозг работает со скоростью миля в минуту, и мне нужно поговорить с отцом. Улыбнувшись оставшимся за столом Тузам, я направляюсь к выходу. Выйдя на свежий воздух, я улучаю минуту, чтобы унять пульсацию в ушах, когда чья-то рука хватает меня за запястье, застав врасплох, и тянет к небольшой нише, где люди могут посидеть снаружи.

Когда мои глаза, наконец, догоняют мой разум, я прижимаюсь спиной к стене, кирпичи шершаво врезаются в спину, а Эйден возвышается надо мной. Я удивленно смотрю на него, и прежде чем успеваю спросить, что, черт возьми, происходит, его губы встречаются с моими, а руки обхватывают мое лицо.

Твою мать. Жар его губ, прижатых к моим, поглощает меня, когда я позволяю Эйдену брать то, что он хочет, без вопросов. Слишком скоро он отстраняется, оставляя меня задыхаться от желания большего. Прижимаясь своим лбом к моему, он держит маленький листок бумаги между нами, демонстративно засовывая его мне в лифчик.

— Теперь у тебя есть мой номер. Я ожидаю, что ты воспользуешься им к концу дня, — бормочет он, отступая назад и поправляя куртку. Я не могу удержаться от того, чтобы прикусить губу, чтобы не застонать от того, как хорошо он выглядит. Его светлые волосы слегка взъерошены сбоку, а серые глаза ослепляют в лучах послеполуденного солнца.

— Что это? — Наконец спрашиваю я, прежде чем он уходит.

— Честно? Я не знаю, но тебе лучше воспользоваться этим, или я приду и найду тебя. — С этими словами он ушел, а я осталась пытаться понять, что, черт возьми, со мной сегодня происходит.

Присаживаясь на ближайшую пустую скамейку, я вздыхаю с облегчением, когда понимаю, что нам повезло, что здесь никого не было, когда он выкинул этот трюк. Убирая волосы с лица, я ищу телефон в сумке. Шесть пропущенных звонков от моего отца. Очевидно, это должно быть то, о чем говорила Луна.

Сделав глубокий вдох, я нажимаю имя моего отца на экране. Телефон едва успевает зазвонить, прежде чем я слышу в трубке голос моего отца.

— Тыковка?

— Привет, пап, — нервно бормочу я, не желая брать на себя инициативу в этом разговоре, проводя пальцами по дереву передо мной.

— Тыковка, откуда ты знаешь Джулиану Гиббс? — Его голос не суров. На самом деле он кажется относительно спокойным.

— Она близка с моей лучшей подругой Луной. — Я не хочу объяснять все это в мельчайших подробностях. Я просто хочу услышать из его уст, что происходит.

— Хорошо, она очень хорошо отзывалась о тебе. Что-то о твоем пребывании в Нью-Йорке? Ты никогда не упоминала, что бывала там. — Сейчас он, кажется, расстроен, но после Пирамиды многое произошло. Я даже не позволила себе смириться с тем фактом, что меня практически повесили, не говоря уже о быстром телефонном звонке, чтобы сказать, что я покинула штат.

— Эээ, да. Я летала с Луной, и Джулиана повела меня по магазинам.

Он на мгновение замолкает, словно пытаясь подобрать слова. — Я не хотел передавать ей опекунство, Тыковка. Я люблю тебя всем сердцем, но я увидел путь, по крайней мере, для одного из нас, чтобы сбежать от твоей матери, и я им воспользовался.

Вот, он сказал это, и мое сердце, кажется, вот-вот разорвется по швам. Он только что снял кандалы с моей шеи, причинив при этом себе боль, и это самый бескорыстный поступок, который кто-либо в нашей семье когда-либо делал для меня. Одинокая слеза скатывается по моему лицу, но я быстро вытираю ее, не желая, чтобы кто-нибудь видел мою уязвимость.

— Как ты уговорил маму согласиться? — Я спрашиваю, желая быть уверенной.

— Не беспокойся о ней, она еще не знает, но я уговорил ее подписать это. Она просто не знала, что подписывала. Предоставь это мне.

— Папа, ты же знаешь, с ней никогда не бывает так просто. Когда она узнает, нам придется чертовски дорого заплатить. — Отвечаю я, опасаясь за ее реакцию, когда она в конце концов наступит.

— Предоставь это мне, тыковка. Я защищу тебя от нее. — Я слышу решимость в его голосе, и это удивляет меня.

— Хорошо, папа. Спасибо. — Я шмыгаю носом, чувствуя, как эмоции от такого груза падают с моих плеч.

— Я люблю тебя, Тыковка.

— Я тоже люблю тебя, папа. Скоро поговорим.

Завершая разговор, я смотрю на небо и делаю глубокий вдох. В этот момент я чувствую себя такой свободной, как будто могу летать, но даже несмотря на то, что кандалы сняли с моей шеи, тюрьма Физерстоуна все еще остается.