Реквием (ЛП)

13

СОРРЕЛЛ

Раньше я боялась темноты. Когда была маленькой, я каждую ночь плакала, пока не засыпала, боясь монстров, которые прятались в тени, ожидая, чтобы выскользнуть из своих укрытий и причинить мне боль, когда я ослаблю бдительность.

Мне было семь лет, когда я узнала, что самые страшные монстры, те, что способны причинить тебе наибольшую боль, не утруждают себя тем, чтобы прятаться в темноте. Это люди, которые сначала обещали заботиться и обеспечивать тебя, а потом поднимали на тебя кулак. Они прикасались к тебе в тех местах, которые ты умоляла не трогать. Те, кто забивал твою голову ложью, заставляя верить, что они хорошие, только для того, чтобы причинить тебе боль так, как ты даже представить себе не мог.

Я не боялась темноты после того, как усвоила этот урок.

Теперь я сижу в темноте, наслаждаясь бархатистостью тишины, которая приходит вместе с ней. Моя комната — это могила. За дверью, отделяющей меня от остальной части «Туссена», все остальные спальни пусты; все девушки с моего этажа спустились в общую комнату, чтобы поиграть в бильярд, поговорить и посмотреть фильмы. Форд, во всей своей благожелательной красе, все-таки решила открыть для нас двери общей комнаты. Ноэлани постучала около восьми, умоляя меня спуститься и присоединиться к ним, если я буду чувствовать себя достаточно хорошо. Я не ответила.

Теперь моей голове лучше. Что-то в этом роде. Больно только когда прикасаюсь к ране, оставленной там, благодаря Себастьяну, о котором Ноэлани сообщила мне через дверь, что он заперт в своей комнате до рассмотрения сегодняшнего «инцидента» административным советом школы.

Лани, вероятно, думала, что я буду чувствовать себя более комфортно, если буду знать, что Себастьяна там не будет, но его присутствие мало что значит для меня. Мне насрать на него. Я была серьезна, когда сказала ему раньше, что разорвала бы ему глотку. Я сделаю гораздо хуже, если он снова попытается причинить мне боль. Я знаю, как иметь дело с такими придурками, как он.

Уже почти десять, когда в мою дверь снова стучат.

Я так долго этого ждала. Страшась этого. Зная, что это произойдет.

— Уходи, Тео.

— Открой дверь, малышка. Я хочу поговорить с тобой.

— Думаю, я очень ясно дала понять, что не хочу с тобой разговаривать

— Я не уйду, пока мы не поговорим.

— Тогда надеюсь, тебе понравится слоняться по коридорам.

— Я могу превзойти тебя по упрямству, — говорит мне Тео.

Ха. Я в этом очень сомневаюсь. Рейчел всегда утверждала, что я самый упрямый человек, которого она когда-либо встречала, и она знакома с Рут, так что это действительно о чем-то говорит.

— Просто отвали. Я сказала все, что хотела тебе сказать.

— О, правда? — Я могу представить себе дерзкий изгиб его рта. Мысленный образ, который я вызвала в воображении, как парень прислоняется к двери моей спальни, проводя рукой по своим растрепанным волосам, заставляет меня покраснеть.

Я выдыхаю сквозь нарастающий гнев и отпускаю его, натягивая одеяло на голову. Пуховое одеяло не сможет полностью блокировать звук его голоса, но оно, безусловно, приглушит его до такой степени, что я, возможно, не смогу разобрать слов.

— Разве ты не хочешь заставить меня взять на себя ответственность за то, что случилось с Рейчел? — говорит Тео.

Я сбрасываю одеяло, лежа очень, очень неподвижно на матрасе. Черт. Я слышала, как он это сказал. Парень манипулировал мной, обещая информацию об этом таинственном парне Генри, и у этой манипуляции отвратительный привкус, от которого я не смогу избавиться в течение нескольких дней.

— Как будто ты когда-нибудь это сделаешь, — рычу я.

— Я никогда не был из тех, кто уклоняется от ответственности, когда сделал что-то не так, — тихо говорит он.

Ну и наглость у этого парня. Как он может прийти сюда и сказать мне нечто-то подобное? Я встаю и пересекаю спальню, моя кровь кипит. Когда открываю дверь, Тео стоит точно так, как я его себе представляла, прислонившись к стене, руки в карманах. Призрак синяка расцветает на его челюсти, злой и фиолетовый; три веснушки под глазом выделяются необычайно темные на фоне его кожи в тусклом освещении коридора. Его волосы убраны с лица назад. Никакой дерзкой, самоуверенной ухмылки. Одетый в белую футболку с длинными рукавами и рваные синие джинсы, низко сидящие на бедрах, его вид вызывает странное, ошеломляющее ощущение, пробегающее по моему телу. По какой-то причине его ноги босые.

Я противостою ему.

— Где, черт возьми, твоя обувь?

Тео издает смешок.

— Это твой первый вопрос? Где, черт возьми, моя обувь?

— Что за человек бродит по школе среди ночи босиком? — шиплю я.

Глупо расстраиваться из-за чего-то настолько странного и незначительного, но вид его босых ног сделал со мной нечто такое, что мне не нравится, и нападать на парня за это кажется единственно логичным поступком.

— Я всего на этаж выше, малышка, — говорит он мне. — Ковер довольно мягкий. Не думал, что порежусь о битое стекло или что-то в этом роде. Хотя, думаю, никогда не знаешь наверняка. В следующий раз кто-нибудь может швырнуть в тебя бутылкой колы. Говорят, в бутылке она вкуснее.

— Я не в настроении спорить с тобой. Скажи все, что пришел сюда сказать. Мне нужно собрать вещи.

— Ты думаешь, что я убил Рейчел, — заявляет Тео. — Поэтому ты приехала сюда. Чтобы наказать меня.

Я пристально смотрю на него. Если он хочет перейти к делу, пусть будет так. Наконец-то я поговорю с ним об этом.

— Да. Именно поэтому я здесь. Потому что хотела, чтобы ты страдал так же, как страдала она.

— Как умерла Рейчел, Восс? — спрашивает он. Такой спокойный. Такой собранный. Этот вопрос пугает меня.

— Ты знаешь, как она умерла. Ты был там. Ты был причиной ее смерти.

— Мы это установили. Но как она умерла? В чем я виноват? — Он не отрицает, что ее смерть была его виной. Значит, я не ошиблась в этом убеждении. Тогда какого рода дерьмо он пытается провернуть с помощью этой линии допроса?

— Она была в машине. Ты был за рулем.

Парень слегка наклоняет голову, хмуря темные брови.

— Я?

— Слушай, у меня нет терпения на эту чушь. Ты был за рулем. Рейчел сидела на пассажирском сиденье. Ты был пьян. Что-то… что-то выскочило на дорогу, и ты врезался в это. Рейчел выбросило из машины.

— Она была пристегнута ремнем безопасности?

— Я… я не знаю. Откуда, черт возьми, мне знать?

— Где ты была, когда все это случилось?

— Я была там! Я была с тобой!

Тео кивает, как будто принимая все это во внимание.

— Значит ты была на заднем сиденье?

— Где еще я могла быть?!

— И ты не пострадала, когда машина разбилась? Осталась невредимой?

— Боже, какого хрена ты делаешь, Тео? Думаешь, что сможешь надавить на меня, играя в двадцать вопросов? Я была там, — твердо говорю я. — И знаю, что произошло. Я знаю, что видела.

Тео стоит там, не двигаясь, настороженно наблюдая за мной, пока я кричу на него.

— Тогда ладно.

— Тогда ладно? Что, черт возьми, должно означать?

— Мне жаль. Я глубоко сожалею о том, что убил ее. Я никогда не хотел, чтобы это случилось. Я ненавижу то, что с ней случилось, так же сильно, как и ты, поверь мне.

— Значит, ты признаешь это? Признаешь, что убил ее? Что это твоя вина, что она умерла? — Мой голос хрипит от эмоций, сдавливающих мне горло. Глаза горят от непролитых слез. Не думала, что буду чувствовать себя так, когда он, наконец, возьмет на себя ответственность за то, что сделал. Полагала, что буду чувствовать себя оправданной. Победившей. Не это… это… болезненное чувство потери и паники, которое овладело мной сейчас.

Измученное, мрачное выражение мелькает на лице Тео. Он — воплощение опустошения.

— Это моя вина, что ее нет. Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы изменить это…

— ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО ИЗМЕНИТЬ! — рычу я. — ОНА, БЛЯТЬ, МЕРТВА!

Парень отшатывается в ответ. Как будто я ударила его в сто раз сильнее, чем Себастьян, и сила удара потрясла его до глубины души.

— Я понимаю это, — тихо говорит Тео.

— И теперь, из всех людей во всей этой школе, ты преследуешь меня. Ее лучшую подругу. Того, кто ненавидит тебя больше всего на свете. У тебя чертовски крепкие нервы.

— Я ничего не могу поделать со своими чувствами, — шепчет он.

— И ты думаешь, что просто появившись здесь, признавшись в том, что сделал, и сказав, что сожалеешь об этом, все станет лучше? Что я смогу просто так простить тебя за то, что ты сделал, и лягу с тобой в постель, как будто все это больше не имеет значения? За кого ты меня принимаешь?

Его глаза полны боли, сложные оттенки зеленого, насыщенного коричневого и золотого смещаются и переплетаются, когда Тео пристально смотрит на меня. Он глубоко вдыхает и говорит:

— Я думаю, что ты человек. И что ты не можешь справиться со своими чувствами так же, как и я.

У основания моего горла встает комок. Почему я не могу глотать? Почему мои глаза так сильно горят, так полны слез? Почему я так сильно хочу пойти к нему, когда мне нужно быть как можно дальше от него?

— Это не имеет значения, Тео. Все это не имеет значения. Мне никогда не следовало приезжать сюда. Это была ошибка. Я не могу ничего исправить, оставаясь здесь. Причинение тебе боли не поможет. И быть рядом с тобой — это гребаное наказание…

— Ты можешь уйти, но это ничего не изменит. Обещаю тебе, этого не будет, — говорит Тео. — Ты не перестанешь заботиться обо мне.

— Почему бы мне вообще заботиться о тебе? — Я могла бы прокричать эти слова. Выкрикнуть их ему в лицо. Это было бы похоже на освобождение. Однако вопрос звучит как шепот, полный боли и отчаянной тоски, которую я чувствую до самых корней своей души. Я не могу этого понять.

Тео выглядит таким измученным. Челюсть сжата, взгляд суров, брови сведены над переносицей. Руки сжаты, как будто он на войне, готовый снова сражаться. Сражаться со мной? С самим собой? Кто, черт возьми, знает. Парень проводит языком по зубам, прищурившись, глядя на меня.

— У меня нет ответов на все вопросы. Я знаю только то, что знаю. Что я хочу тебя. А ты хочешь меня. Все остальное меркнет по сравнению с этим.

Мое сердце физически болит.

— Просто уходи.

Парень медленно качает головой.

— Я не могу этого сделать. Не могу оставить тебя сейчас. Ты знаешь, что не могу.

— Я не спрашиваю тебя. Я говорю тебе. Я хочу, чтобы ты ушел!

Его голос мягкий и полный муки, когда Тео говорит:

— Если так сильно хочешь, чтобы я ушел, тогда почему плачешь?

Рыдание вырывается из моего рта словно по сигналу. Я даже не заметила, что мои слезы перелились через край и текут по щекам. Очертания лица Тео расплываются, когда мои глаза наполняются слезами, эти странные, нежелательные эмоции набухают в моей груди до такой степени, что переполняют меня.

— Черт. Иди сюда, — отталкивается от дверного косяка Тео, вынимая руки из карманов. Он пытается притянуть меня к себе, но я отталкиваю его, останавливая. — Господи, Восс. Просто прекрати, блять, бороться со мной! Я не причиню тебе вреда!

Что-то внутри меня ломается. Просто разлетается на миллион осколков. Я так долго делала все, что могла, стараясь держать себя в руках, но есть пределы тому, на что я способна. Это мой порог. Я дошла до того, что физически не могу больше сдерживать все это, и вот оно выплескивается наружу. Силы покидают меня. Моя ярость и гнев стремительно улетучиваются, оставляя после себя только замешательство и потребность в объятиях Тео.

Я позволяю ему обнять меня. Парень притягивает меня к себе, прижимая к своей груди, и буря внутри меня утихает. Это горькое лекарство; несправедливо, что мне нужно это, чтобы почувствовать себя лучше. Кто-нибудь еще. Буквально любой другой человек в мире был бы лучше Тео, и все же именно он успокаивает мое бешено колотящееся сердце и укрощает панику в моих венах. В его объятиях я чувствую себя как на якоре, в безопасности, какой, по-моему, никогда раньше себя не чувствовала, и какое облегчение это приносит? Это все.

Я зарываюсь лицом в его футболку, вдыхая его запах. Мята и бергамот. Зимний дождь и обещание снега. Теперь это так знакомо, что пробуждает что-то внутри меня, побуждая к жизни. Мускулистая грудь Тео изгибается под моими руками, когда парень крепче обнимает меня, поднимая. Я не возражаю. Даже когда он наклоняется и поднимает меня как следует, баюкая на руках как ребенка, и несет в мою спальню. Я обвиваю руками его шею сзади и цепляюсь за него изо всех сил, рыдая в его рубашку, позволяя всему этому уйти, поскольку постепенно вся боль и страдания, которые я пережила и носила с собой в последнее время, наконец, дают трещину, высвобождаются и отпадают.

Тео садится на край моей кровати и обнимает меня. Ничего не говорит. Не торопит меня. Он нежно покачивает меня взад-вперед, время от времени прижимаясь щекой к моей макушке. Через некоторое время воздух в его легких начинает вибрировать, звучать, наполняться басами, и парень начинает напевать.

Это музыкальное произведение, которое он играл в зрительном зале. Ту же самую музыку, которую я напевала в машине в тот день, когда Гейнор высадила меня в «Туссене». Не знаю, откуда я ее знаю, но знаю. Меня внезапно охватывает отчаяние. Так надоело чувствовать грусть, злость и вину. Я хочу почувствовать что-то еще, что угодно еще, всего на пять гребаных минут.

Тео перестает напевать, когда я поднимаю голову с его груди.

— Если ты собираешься снова начать кричать на меня… — начинает он.

Но я прерываю его своими губами.

Обхватив ладонью его затылок, я притягиваю его голову ближе, чтобы поцеловать жестче, и тепло его кожи под моей ладонью обжигает меня до костей. Я так долго хотела прикоснуться к нему. Мне просто необходимо было прикоснуться к нему. Кладу другую руку ему на грудь и чувствую, как его пульс учащается в такт моему, когда я заставляю его губы раскрыться и скольжу языком в его рот.

Тео стонет, отчаянно и настойчиво, тяжело дыша через нос, целует меня в ответ, и меня накрывает приливной волной облегчения. Он целовал меня раньше. Много раз приставал ко мне, но я никогда не была той, кто пытался поцеловать его. Мысль о том, что парень может отвергнуть меня, была ужасающей, но мне не нужно было беспокоиться. Реакция Тео ошеломляет. Он руками скользит по моей спине, вниз по рукам, вверх, чтобы обхватить мое лицо. Зарывается пальцами в мои волосы, грубо оттягивая их назад. Отрывает свой рот от моего, чтобы оставить дорожку из жгучих поцелуев вниз по моему горлу, и мой желудок сжимается. Сжимаю бедра вместе, между ног разгорается жар, и я точно знаю, как далеко это зайдет, если я не остановлю это сейчас.

Я должна. Но… не могу.

— Восс. Черт, Восс, ты, блять, убиваешь меня, — выдыхает Тео. — Я хочу твою киску. Хочу, чтобы ты оседлала мое гребаное лицо. Мне это чертовски необходимо.

Жар обрушивается на меня — раскаленная кочерга, обжигающая прямо в моей сердцевине. Отчаяние в его тоне соответствует настойчивости, которую я чувствую, царапая когтями по моему позвоночнику. Обычно я бы съежилась от такого наглядного заявления. Парни и раньше говорили мне непристойности, но меня это всегда смущало. Однако в том, что только что сказал Тео, не было ничего постыдного. Я уже знаю, как хорошо он владеет своим языком. Никто не мог так целоваться и не знать, как подступиться к девушке. И я так сильно хочу, чтобы он заставил меня кончить вот так, я действительно, блять, хочу этого.

На секунду у меня кружится голова; Тео сдвигается, поднимаясь на ноги, но ненадолго — как раз достаточно времени, чтобы развернуть меня так, чтобы мы оказались грудь к груди, и чтобы обвить моими ногами вокруг своей талии. Затем парень снова садится на кровать и снова целует меня.

Не могу сказать, взрывается ли у меня в голове фейерверк или это молнии. Это не должно иметь значения, но имеет — один из этих вариантов используется для празднования важных событий; другой вызывает стихийные бедствия и убивает людей. В любом случае, необузданная энергия, бурлящая в моем мозгу, невыносима, когда Тео языком исследует мой рот, покусывает и дразнит мои губы своими зубами. Скользит руками вниз, по моей рубашке, пока не обхватывает обе мои груди ладонями. Парень не нежен, когда начинает мять их, перекатывая и пощипывая мои затвердевшие соски через ткань моего топа и тонкий кружевной бюстгальтер, который я ношу.

— Я собираюсь заполнить все твои дыры, — говорит Тео. — Хочу, чтобы мой член был у тебя во рту. В твоей киске. В твоей заднице. Я хочу заставить тебя, блять, кричать. Я так чертовски долго хотел услышать свое имя на твоих губах…

Схватив меня за бедра, он дергает меня вниз, покачивая бедрами, и я чувствую, как его твердость трется об меня через джинсы. Его член тверд, как армированная сталь. Когда парень двигает бедрами подо мной, прижимаясь ко мне навстречу, ощущение умопомрачительное. Удивительное. Все, что я когда-либо могла себе представить.

Я отклоняю бедра назад, ожидая, когда парень двинется вперед, а затем, когда он это делает, я двигаюсь навстречу, так что мы оба двигаемся согласованно, оба одновременно надавливаем. Тео теряет свой чертов разум. Пальцами впивается в мои ягодицы, пока раскачивается взад-вперед.

— Я собираюсь трахнуть тебя так чертовски сильно, — цедит Тео сквозь зубы. — Собираюсь прижать тебя к себе и заставить кончать снова, и снова, и снова. Ты будешь умолять меня остановиться.

Не буду. Я никогда не захочу, чтобы он остановился. Я борюсь с материалом его рубашки, сжимая ее в кулаке и поднимая вверх по его телу, решив раздеть его в ближайшие пять секунд. Однако Тео кладет руку мне на запястье, качая головой.

— Нет. Не сейчас.

Хорошо. Справедливо. Я могу согласиться с этим. Тео разворачивается, опрокидывая меня на спину на кровать. Я борюсь с пуговицей на его джинсах — слава богу, на нем нет гребаного ремня, — пока парень борется с моими. Его руки работают быстрее, чем мои. Я задыхаюсь, когда парень рывком стягивает мои штаны с бедер, а затем срывает их с моих ног. Мои трусики идут к пижамным шортам. С дикой, животной улыбкой на лице Тео опускается между моих ног и раздвигает их еще шире, приподнимаясь на локтях.

Глубоко удовлетворенный рык признательности поднимается из его горла, когда он осматривает меня.

— Твою мать, Боже. Черт возьми, ты прекрасна. У тебя самая красивая киска, которую я, блять, когда-либо видел.

Мои щеки горят ярко и горячо.

Тео протягивает руку и, используя кончики указательного и среднего пальцев, раздвигает меня, его дыхание прерывается, когда он исследует часть моего тела, которую никто никогда раньше не исследовал так тщательно.

— Такая. Блять. Мокрая, — шипит он. — Готовая для меня.

Я откидываю голову на одеяло и закрываю глаза. Мою кожу покалывает, как будто по ней пробегает электрический ток. Соски болят так сильно, что это причиняет боль. Мне нужно, чтобы он прикасался ко мне как следует. Мне нужны его пальцы на моем клиторе, его язык… что-нибудь. Мне нужно почувствовать, как его член толкается внутри меня, прежде чем я сойду с ума. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного. Если этого не произойдет в ближайшее время, думаю, что могу умереть.

— Пожалуйста. Пожалуйста! — Никогда не думала, что буду умолять. Не для этого. Не его. Но вот я здесь…

— Все в порядке, малышка. Я дам тебе то, что тебе нужно. Все в порядке. Ш-ш-ш.

Тео ласкает меня, кончик его языка исследует мою влажность, находит и поглаживает тугой пучок нервов на вершине моих бедер, и каждый мускул в моем теле напрягается. Мои ноги дрожат. Мой позвоночник изгибается над кроватью. Я бы закричала, если бы у меня в легких была хоть капля воздуха. Вспышки света пронизывают темную пустоту за моими веками, освещая мою голову.

Я действую, не задумываясь, запуская руки в волосы Тео. Я знала, на что это будет похоже — очертания его головы, лежащей у меня между ног. Мои пропитанные потом сны давали мне проблески, даже если я не могу их вспомнить. Реальность этого такая же опьяняющая, так же ненормальная. Парень проводит кончиком языка по мне, от входа до самого клитора, и мои бедра сжимаются, обхватывая его голову. Я осознаю, что делаю, и расслабляю их, меня охватывает легкое смущение, но Тео упирается во внутреннюю часть моей ноги.

— Нет, Восс. Сожми их покрепче. Я хочу почувствовать, как сильно ты этого хочешь. И есть худшие способы умереть. Если уйду, уткнувшись лицом в твою киску, это будет с улыбкой на лице.

О.

Боже.

Мой.

Я подчиняюсь ему, сжимая бедра вокруг его головы, толкая его на себя. Мне нужно больше, больше, больше. Я хочу быть обнаженной перед ним, вся я должна быть выставлена напоказ для него, чтобы он мог изучать и исследовать меня на досуге. Хочу, чтобы он использовал меня. Хочу отказаться от всякого контроля над этим кошмаром. Впервые за несколько месяцев я хочу чувствовать что угодно, только не грусть. Я хочу чувствовать себя хорошо.

Тео снова проводит языком по моему центру. Пламя жара усиливается в моем животе, поднимается в грудь, обжигая там. Полоса напряжения на спине, вездесущая, никогда не ослабевающая, наконец отпускает, и мое тело еще глубже погружается в кровать. Я испускаю прерывистый вздох, когда чувствую новое давление — пальцы Тео, погружающиеся в мое отверстие. Я — центральная точка ярко горящей звезды, когда парень просовывает их внутрь меня и находит чувствительную точку внутри, о существовании которой я даже не подозревала. В сочетании с ощущением его языка, томно работающего над моим клитором, я чуть не разрываюсь на части прямо здесь и сейчас.

— О, боже мой. Святое дерьмо, это такое… чувство… это…

— Хорошо? — бормочет Тео.

— Черт возьми, да. Хорошо. Действительно чертовски хорошо.

Мерчант урчит от удовольствия в мою киску, и его голос звучит для всего мира как рык очень довольного хищного кота. Не одомашненный вид. Лев.

Парень останавливается, чтобы сказать:

— Я имел в виду это. Я хочу, чтобы ты оседлала мое лицо. Ты дашь мне то, что мне нужно. Не сегодня. Не завтра. Но когда будешь в порядке и готова, я позабочусь, чтобы это произошло.

Слава богу, он дал мне немного времени. Я действительно не готова. Не могу себе представить, как беру на себя такую ответственность. Я хочу. Было бы чертовски здорово сесть ему на лицо и тереться о его рот, находя точку трения, которая чувствовалась лучше всего, а затем заявлять на нее права, пока парень использовал бы влажный жар своего языка, чтобы доставить мне удовольствие. Но на данный момент, то, что Тео вот так набросился на меня, это почти все, с чем я могу справиться.

Я дрожу, когда парень ускоряет темп пальцами, поглаживая их внутрь меня, создавая самый восхитительный вид давления на мою внутреннюю стенку. Его язык прижимается сильнее, его кончик двигается все быстрее и быстрее, и меня заливает волна тепла.

— М-м-м. Черт, ты такая вкусная, — пыхтит Тео. — Такая чертовски мокрая для меня. Я собираюсь вылизать тебя дочиста.

— Да. Боже, да! — я снова толкаю его голову вниз, заставляя его оказаться между моих ног, сама усиливая давление его рта, говоря ему, что хочу большего. Что мне это нужно.

Парень мрачно усмехается, удовлетворяя мою не слишком нежную просьбу.

Быстрее. Сильнее. Тео лижет и сосет меня, вводя в меня пальцы, массируя эту точку внутри меня с новым давлением, и я горю еще жарче. Ярче.

— Ой! О… черт! — Он сосет мой клитор, описывая вокруг него круги языком, и все пропало.

Тео знает, что я близко. Должно быть чувствует. Полностью изменив темп, он трахает меня пальцами, слегка загибая их в меня, погружая их в меня все быстрее и быстрее, пока…

— Черт! Черт, Тео! О боже мой! О, боже мой, о, боже, о, боже мой!

Это ударяет, как ядерная бомба.

Моя спина выгибается так сильно, что я заваливаюсь набок, мои ноги умоляют выпрямиться, когда оргазм пронзает меня, но Тео обхватывает руками мои бедра, обхватывая их вокруг головы, продолжая лизать и сосать.

Я кричу.

Ничего не могу с этим поделать.

Звук грубый и хриплый, обжигающий мое горло.

Я больше не центр огненной звезды; я сверхновая, разлетающаяся на триллион осколков, вылетающая в космос. Взрыв внутри меня невозможно сдержать. Я чувствую себя так, словно разваливаюсь на молекулярном уровне, раскалываюсь, ломаюсь, падаю.

— О, боже, остановись!

Тео действительно останавливается… но только на то время, чтобы спустить свои уже расстегнутые джинсы вниз по бедрам. Я открываю глаза, наблюдая, как он это делает, слишком ошеломленная, чтобы говорить. Мое дыхание вырывается короткими, резкими порывами, прерывистыми из-за эха моего оргазма, все еще пульсирующего во мне. Парень смотрит на меня сверху вниз, когда ползет вверх по моему телу, словно лев, его глаза полны пугающего голода.

— Готова для меня, малышка? — спрашивает он.

— Да. — Это слово — просто форма на моих губах. Я пытаюсь придать этому звучание, но ничего не выходит. Я коротко, отчаянно киваю ему на случай, если парень не расслышал, и…

Тео двигает бедрами вперед, погружаясь глубоко в меня. Я задыхаюсь, хватаясь за него, пытаясь удержаться от ощущения, как он толкается внутрь меня. Это движение не было нежным или сдержанным. Это было заявление. Утверждение. Он наполняет меня так глубоко, что мое тело борется за то, чтобы растянуться, чтобы вместить его в себя. Мне не больно. Я просто чувствую себя… завершенной.

Тео замирает, опираясь руками по обе стороны от моей головы. Наши глаза встречаются, и на секунду мы просто смотрим друг на друга, пытаясь смириться с ошеломляющим чувством правильности между нами, когда два наших тела сошлись вместе и теперь соединяются с нами. Я знаю, Тео тоже это чувствует. Это прямо здесь, написано на его удивленном лице. Его зрачки, расширенные ко всем чертям, похожи на две черные дыры.

— Черт возьми, — рычит он. — Ты обхватываешь мне как перчатка. И чувствуешься так чертовски потрясающе.

У меня нет слов. Не могу понять первое, что я хочу сказать в ответ. Первичная часть моего мозга взяла верх, сделав мои речевые центры излишними. Вместо того чтобы ответить ему, я обхватываю ногами его талию, прижимая его крепче, притягивая еще глубже. Тео приоткрывает рот. Его глаза расширяются. Удовлетворение проходит через меня при виде того, как парень теряет самообладание.

— Восс, — хрипло произносит Тео. — Не двигайся.

Было бы действительно очень приятно проигнорировать его мольбу и прижаться к нему, почувствовать, как его возбужденный член становится еще тверже внутри меня, когда я заставляю его излиться. Но я эгоистична. Я хочу большего. Если слишком быстро столкну его с края пропасти, то этот момент закончится. Поэтому вместо того чтобы двигать бедрами, как просит меня мое тело, я сжимаю его изнутри. Не уверена, что он это почувствует. Я никогда раньше не пыталась этого сделать. По тому, как округляются его глаза, по глубокому, сдавленному выдоху воздуха, покидающему его легкие, я бы сказала, что Тео это чувствует.

— Жестоко, — бормочет он. — Ты чертовски жестока.

— Ну и что с того? — шепчу я.

Он обнажает зубы, быстро сомкнув руку на моем горле. Пальцами впивается в мою кожу… но недостаточно сильно, чтобы оставить след. Я все еще могу дышать, почти. Тео, очевидно, точно знает, на какую часть своего веса нужно опереться, чтобы у меня немного закружилась голова.

— Жестокие девочки? Девочки, которые плохо себя ведут? Они будут наказаны, — обещает он.

Я снова сжимаю внутренние мышцы, пульсируя вокруг него, и парень шипит сквозь зубы.

Одариваю его широкой улыбкой.

— Как?

Тео пользуется моим открытым ртом и снова зацепляет пальцами мою щеку, точно так же, как делал прошлым вечером в актовом зале. Я чувствую свой вкус на нем, запах моего возбуждения, покрывающий его кожу. Стону, не в силах сдержать этот звук. Парень наклоняется, глаза полны огня, когда говорит:

— Их трахают в глотку, милая. Наклоняют, и растягивают их задницы.

— Я… этим… не… занимаюсь. — Трудно выговорить слова.

Тео наклоняет голову набок, прищурив глаза. Будь я проклята, если его член не дергается внутри меня.

— Нет?

Я качаю головой.

— Уверена? Потому что думаю, что ты хорошая девочка и сделаешь то, что я тебе скажу.

Черт возьми. Феминистка во мне возмущается его словам. Но покорная часть меня, та часть меня, о существовании которой я до сих пор и не подозревала, светится от удовольствия. Я действительно хочу повиноваться ему. Хочу быть его хорошей девочкой. Мысль о том, что он перекинет меня через колено и будет дразнить мою задницу, заставляет мои щеки покраснеть до такой степени, что я почувствую, как моя собственная кровь вызывает у меня подкожные ожоги второй степени. Я никогда даже не думала об этом раньше…

Обхватив одной рукой мое горло, а пальцами другой руки ловя меня на крючок, Тео наваливается на меня значительным весом. Хотя все еще не всем своим весом. Его внутренняя сила, должно быть, умопомрачительна, если парень удерживает себя от меня одними мышцами живота. Прямо сейчас я бы убила, чтобы сорвать с него рубашку прямо сейчас. Я хочу видеть его кожу, его татуировки, изучить каждую линию его груди и пресса, но когда снова пытаюсь схватить его за подол рубашки, Тео отпускает меня и хватает за оба запястья, одной рукой закрепляя их у меня над головой.

— Не помню, чтобы давал тебе разрешение прикасаться ко мне.

— А я не помню, чтобы давала тебе разрешение прикасаться ко мне, — возражаю я. Мой голос звучит хрипло. Я бы списала это на то, как он душил меня, но это было бы ложью. Это чистая потребность. Я слышу это. Тео тоже. Он улыбается дикой улыбкой, проводя пальцами по моей щеке, шее, по моей собственной рубашке. И снова гладит мою грудь, разминая и сжимая ее, пока я не вскрикиваю.

— Мне нужно разрешение, чтобы прикоснуться к тебе? — спрашивает Тео.

— Я…

— У меня есть твое разрешение? Могу я прикасаться к тебе везде, где захочу? Когда захочу? Как мне нравится?

Только идиотка сказала бы «да».

И я и есть та самая идиотка.

Я киваю.

Тео сияет от моего ответа.

— Очень хорошая девочка. Я дам тебе знать, когда ты сможешь увидеть меня голым, Восс. А до тех пор…

Я бы возразила против несправедливости его двойных стандартов, но у меня не хватает слов, когда Тео отводит бедра назад и врезается в меня. Сильно.

— Это то, что ты получаешь за то, что двигаешься, когда я сказал тебе не делать этого.

Я жду еще одного мучительного толчка, но когда Тео откидывается назад и снова наклоняет бедра вперед, он скользит в меня всего на дюйм — снова и снова, короткими маленькими толчками, вводя только кончик своего члена. Я понятия не имела, что мое тело может нуждаться в чем-то так сильно, чтобы он снова полностью вошел в меня.

— Черт! Тео! О боже, пожалуйста! Гребаный…

Мои зубы стучат друг о друга, когда парень снова резко входит в меня. До самого основания.

— ТЕО!

Я готовлюсь к еще одному мощному толчку, но нет. Парень возвращается к коротким, дразнящим поглаживаниям, от которых мне хочется рвать на себе волосы.

Я пытаюсь притянуть его ближе к себе, но Тео намного сильнее меня — и его воля тоже.

— Терпение. Проживи это вместе со мной. Ты справишься.

Я бы хотела иметь возможность сдерживать себя. Однако мое самообладание и достоинство вылетели в окно. Он нужен мне — мое тело в огне — и я сделаю все, что в моих силах, чтобы получить то, что мне нужно. Я извиваюсь под ним, борясь с ним, отчаянно пытаясь поднять бедра навстречу ему, взять от него больше, урвать больше, чем парень пытается мне дать.

Тео зарывается головой в мою шею и агрессивно покусывает мою кожу, неожиданное давление его зубов заставляет меня резко втянуть воздух.

— Мне нужно связать тебя, малышка? Или просто перестать трахать тебя, пока не научишься вести себя прилично?

— Нет! Нет, пожалуйста, нет, не останавливайся! — Это была бы участь хуже смерти.

Я вздрагиваю, когда пытаюсь прийти в себя, успокоить бешено колотящееся сердце и бешеный ритм моей крови. Но я нуждаюсь в нем, и эта боль угрожает поглотить меня изнутри. Чертовски трудно расслабить свое тело и позволить этому случиться.

Однако каким-то образом я снимаю напряжение в спине и ногах. Тео улыбается мне сверху вниз, само удовлетворение и… слабый намек на гордость.

— Вот так. Идеально, — выдыхает он. Проводя губами по моему лбу, виску, вдоль линии подбородка, оставляя легкие, как перышко, поцелуи на моих губах, и теперь я чувствую его улыбку. Это заставляет мою душу гореть, когда я ощущаю её там и знаю, что все это для меня.

Тео снова начинает этот изнурительный процесс, погружаясь в меня, кончик его члена проникает достаточно глубоко, чтобы почти ответить на требование, пульсирующее по всему моему телу. И снова, как раз в тот момент, когда я вот-вот сойду с ума, он бросается вперед, зарываясь так глубоко, что мои глаза расширяются, и весь здравый смысл покидает меня.

— Пожалуйста! — Я никогда раньше не хныкала. Никогда не умоляла дать мне освобождение вот так. Мой стыд — это шепот, заглушаемый ревущим электрическим током, проходящим между нами. Я в таком бреду, что не обращаю на это внимания. — Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста!

Тео неумолим. В нем нет милосердия. Он откидывается назад, его золотисто-карие глаза впиваются в мои, и его мрачный решительный взгляд говорит мне, что просить бесполезно. Парень настроился на эту задачу, решил, что собирается заставить меня мурлыкать, и никакие мольбы этого не изменят. Снова и снова он повторяет свои действия, и с каждым повторением я чувствую, как все больше и больше теряю себя, мое сознание погружается в глубины безумия.

— Черт. О мой Бог. Пожалуйста!

Парень еще раз глубоко вонзается в меня, и невозможный жар разгорается между моих бедер.

— ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ТЕО! Я НЕ МОГУ… О БОЖЕ, Я СОБИРАЮСЬ… — я замираю, моя кровь бушует в венах, огонь лижет мои внутренности… но я не кончаю. Я чуть не плачу, когда он снова начинает входить в меня, недостаточно, слишком неглубоко, потирая то место внутри меня, которое хочет большего.

— Ш-ш-ш. Все в порядке. Оно приближается. Совсем скоро, — шепчет он, задыхаясь. — Я держу тебя, малышка. Это произойдет, я обещаю.

Тео Мерчант не нарушает своих обещаний. По крайней мере, не это. Когда он вонзается в меня в последний раз, взрыв ощущений, который разрывает меня на части, оставляет меня бессвязной и кричащей. Это охватывает меня внезапно, взрываясь повсюду, в каждой клеточке моего тела. Я не могу дышать. Мое зрение размывается, и на одно мгновение, от которого замирает сердце, становится черным. Но мне, блять, все равно. Я задыхаюсь, выгибаясь дугой над кроватью, невообразимый экстаз проходит через меня, обрушиваясь, когда Тео погружается в меня.

Парень издает сдавленный стон, сотрясаясь рядом со мной, и я чувствую, как Тео опустошается внутри меня. Осознание того, что парень кончает, делает со мной нечто такое, чего я никогда раньше не испытывала. Я цепляюсь за него, отчаянно желая быть как можно ближе, и на этот раз он сдается и позволяет этому случиться. Тео прижимается ко мне, тяжело дыша, его сердце колотится в груди так яростно, что я чувствую его стремительное биение у себя на груди, через наши рубашки.

— Боже, малышка, — шепчет Тео, задыхаясь. — Однажды ты меня убьешь.

Странно говорить это прямо сейчас. Но, черт возьми, мой мозг тоже работает неправильно. Мой разум наполнен пронзительным звенящим звуком и не более того. Мы долго лежали, прижавшись друг к другу, и постепенно наши бешено колотящиеся сердца замедлились. Тео дышит мне в волосы и шею, его волосы щекочут мне нос, а запах мяты и зимнего воздуха омывает мои чувства. Он рисует маленькие, легкие круги на моей ключице дрожащими пальцами, и я остаюсь настолько неподвижной, насколько это возможно, концентрируясь на этом моменте и только на нем.

Я знаю, что будет дальше.

В любую секунду может появиться чувство вины. Это проявится как вспышка, ошеломляющая меня силой своей мощи, и я возненавижу себя. Ничто на небесах или на земле не позволит мне простить себя за этот акт предательства. Позволив этому случиться, я обрекла себя на всю жизнь страданий. Рейчел…

Рейчел.

Одна мысль о ее имени приводит колеса в движение.

— Тебе нужно идти, — шепчу я в волосы Тео.

— Соррелл…

— Нет, Тео. Пожалуйста. — Мой голос сдавлен слезами. — Просто уходи.