Репутация герцога

Глава 17

Закери поглощал седьмой сандвич.

– Нож? – пробормотал он. – Ты абсолютно уверен?

Себастьян шагал к камину и обратно.

– Черт побери, в третий раз повторяю, да, я уверен, – отрезал он. Эти люди ему дороги, но ему не нравилось, что его призывают к ответу. – С чего ты взял, что это могла быть ложка?

– Нет. Я только пытаюсь ухватить…

– Она спасла тебе жизнь, – перебила Нелл. – Я была готова возненавидеть ее, но, Себастьян, если она не…

– Если бы она не участвовала в этом с самого начала, никто не пытался бы убить нашего брата. – Шей уже три четверти часа сидел, стиснув кулаки. Такого мрачного выражения на его лице Себастьян уже четыре года не видел.

– Ты не можешь знать этого наверняка, – возразил Валентин, играя пальцами Элинор. – Впутается в это Мельбурн или нет, король будет плести заговор, и ставлю фунт против пенса, что семейство Гриффин первым раскроет мошенничество.

– Так кто остановил убийство? – повторила Элинор.

– Объявив о свадьбе? – фыркнул Шей. – Нелл, она планировала это с самого начала.

– Я так не думаю. – Себастьян не понял, что говорил вслух, пока не заметил нацеленные на него ироничные взгляды. – Она действительно пыталась предупредить, что мне грозит опасность. Я не слушал.

– Я член этой семьи только год, – резко сказала Сарала, в ее словах еще слышался акцент хинди, – поэтому, пожалуйста, скажите, если я зашла слишком далеко.

– Ты этого не делаешь, – ответил Себастьян.

Сарала, как и любой другой член семьи, имела право допытываться и высказывать свое мнение, но если он еще сильнее стиснет челюсти, то раскрошит зубы.

Она кивнула:

– Тогда, поскольку до встречи с Эмбри у тебя мало времени, нам нужно понять, как обстоят дела, вместо того чтобы обсуждать, как до этого дошло.

Себастьян шумно вздохнул.

– Хорошо. Жозефина сказала отцу, что я кое-что подозреваю. Объявив о помолвке, Эмбри рассчитывает, что я буду молчать и стану его союзником, желаю я того или нет. Он вероятно, уже подсчитывает дополнительные деньги, которые на мне заработает.

– Люблю жадность. – Валентин, подавшись вперед, отодвинул от Закери поднос с сандвичами. – На ней легко играть, и ее легко предсказать.

– И как мы можем использовать ее, чтобы вызволить Себа из этой паутины? – Закери посмотрел на Валентина. – Дать Эмбри деньги – только поощрить его. – Он незаметно подвинул поднос к себе и взял очередной сандвич.

– На чьей стороне принцесса Жозефина? – впервые подала голос Кэролайн.

– На стороне отца, очевидно, – ответил ей муж.

Элинор покачала головой:

– Не думаю, Зак. Она сообщила Себастьяну тайную информацию. И хотя богатый союзник действительно поможет делу, Эмбри предпочел бы видеть Мельбурна мертвым. Чтобы этого не случилось, Жозефина пошла против воли отца.

Было бы лучше, если бы она вообще не примыкала к королю.

– Хотя вам всем нравится думать, что я страдаю из-за собственных ошибок, меня беспокоит не то, что произошло между мной и Жозефиной. Главное – уберечь мою… нашу… семью от подозрений в причастности к аферам семейства Эмбри.

– Не глупи, – парировал Шей. – Мы многое могли бы сказать о твоем вмешательстве в нашу жизнь, но все в этой комнате желают тебе только добра.

Себастьян знал, что это правда.

– Хорошо. Чтобы выиграть время, завтра я буду изображать будущего зятя, – решил он. – Эмбри может для пользы дела включить меня в свой план, но это поможет и мне. У меня еще есть вопросы, и он лучше всех ответит на них.

– А как насчет…

– Шей, отправляйся в Итон и привези Джона Райс-Эйбла. Спрячь его где-нибудь, но так, чтобы до него можно было добраться, когда нам понадобится информация, чтобы противостоять Эмбри. Что касается остального, думаю, нужно подождать результатов встречи. Я могу подготовиться, но должен знать, какой следующий шаг сделает Эмбри.

– Мне это не нравится, – возразил Зак. – Один из нас должен пойти с тобой завтра.

– Нет, если я хочу услышать что-нибудь важное. Езжайте домой. Встретимся здесь за обедом.

Его родственники, пожелав доброй ночи, уехали. Голова у него болела. Что, черт побери, делать до утра? О сне не может быть и речи. Загадки и тайны в такой узел скрутили его нутро, что он едва мог дышать и еще меньше – рассуждать здраво. Должно быть, он что-то упустил. Ведь что-то он мог сделать, чтобы все изменить. Но это «что-то» продолжало ускользать от него. Остальная часть семейства могла радоваться, увидев его человеческие качества, но он не испытывал никакого удовольствия в обнародовании собственных ошибок.

Последними уезжали Нелл и Валентин. Маркиз усадил жену в карету, потом наклонился и что-то сказал ей. Себастьян с крыльца видел, как его друг направился к нему.

– Давай пройдемся по саду, Мельбурн, – сказал Валентин.

– Нет. Я не нуждаюсь в советах о том, как выпутаться из женских сетей. Езжай домой.

Валентин вздохнул.

– Тогда скажи… Твой план состоит в том, чтобы получить всю возможную информацию и представить ее Принни и властям, чтобы воспрепятствовать невинным британским гражданам плыть навстречу погибели?

– Несколько многословно, но в принципе так.

Маркиз посмотрел ему прямо в глаза:

– Тогда ее повесят. Принцессу.

Себастьян вздрогнул, и он знал, что Валентин видел это.

– Если она на нашей стороне, я сделаю, что смогу, чтобы защитить ее от этого.

– А-а-а… Все, что можешь! В пределах приличий, я полагаю. Тебе предстоит задача выглядеть героем и избежать скандала.

– Хватит, Деверилл.

– Я лишь предполагаю очевидное, – непринужденно ответил Валентин. – Каждый знает, что ты все сделаешь, чтобы избежать скандала. Ведь именно поэтому ты публично попросил у ее отца разрешения на брак, когда она бросилась на тебя? Потому что объявить их ворами и мошенниками прямо тогда было бы куда разумнее.

– Черт побери, говори, что у тебя на уме, и уходи. – Себастьян снова сжал кулаки. Он сам задавал себе эти проклятые вопросы и не находил ответа.

– Тогда я скажу, поскольку ты чертовски упрям. Ты любишь Жозефину. Предполагаю, даже больше, чем сам сознаешь.

– Довольно.

– Один скандал за более чем четырехсотлетнюю историю герцогов Мельбурнов, двухтысячную историю Гриффинов, Грифани и как еще там… – не унимался Валентин. – Думаю, фамильное имя это выдержит. Не вини себя в трусости. Ты, сам того не сознавая, следуешь за своим сердцем.

Себастьян ударил его. Ему весь вечер хотелось кого-нибудь ударить, чтобы излить досаду. Деверилл сам подвернулся под горячую руку.

Валентин, пошатнувшись, сделал захват ногой. От рывка под колени Себастьян упал навзничь. Через секунду они катались по гравийной дорожке.

Локоть угодил ему в подбородок, и Себастьян почувствовал вкус крови. Хорошо. Ярость и досада захлестнули его. Он грохнул кулаком в грудную клетку Валентина, и тот охнул.

– Прекратите! – раздался голос Нелл.

Они не обращали на нее внимания.

Себастьян не мог вспомнить, когда в последний раз дрался. Его баталии теперь были устными, чего требовала политика. Нынешняя схватка приносит гораздо больше удовлетворения.

– Стэнтон! Помогите!

Оторвав Девериллу рукав, Себастьян отбросил его в сторону. Оттолкнувшись, он встал на колени и начал подниматься на ноги. Холодная вода хлынула ему на голову и плечи.

Отплевываясь, он отпустил Валентина и перекатился на бок.

– Кто это сделал, черт побери? – взревел он, вставая.

Элинор обеими руками держала большое ведро, рядом стоял Стэнтон с другим.

Деверилл встал, отряхивая воду с волос.

– Черт побери, Нелл, – проворчал он.

– Это что такое?! – Выражение лица его жены было холодным, руки тряслись. – Ты сказал, что хочешь поговорить с ним, Валентин! Боже милостивый! – Бросив ведро, она пошла назад к карете.

Валентин, потирая челюсть, смотрел на Себастьяна:

– Чувствуешь себя лучше?

Сделав глубокий вдох, Себастьян велел Стэнтону вернуться в дом.

– Правду сказать, да, – неохотно признался он. С яростью, которая весь вечер жгла ему грудь, теперь можно справиться.

– Хорошо, а то я уж исчерпал запас колкостей. – Маркиз подобрал рукав пальто. – Увидимся завтра.

– Ублюдок.

– Щеголь.

Себастьян вытер подбородок.

– Подлец.

– Простофиля.

– Негодяй.

– Закоснелая душа. – Усмехнувшись, Валентин возвратился к карете и поднялся в нее. Мгновение спустя экипаж выехал на улицу и повернул в сторону Корбетт-Хауса.

Себастьян расправил фалды. Не важно, сознательно или нет, Деверилл затронул важные моменты. Надо кое о чем позаботиться.

Себастьян вернулся в дом.

– Стэнтон, пусть Грин оседлает Мерлина. Мне нужно переодеться, я уезжаю. Не ждите меня. – Он миновал дворецкого, затем снова остановился. – И в следующий раз, когда вы вмешаетесь в драку, я ожидаю, что вы примете мою сторону.

Дворецкий тихо закрыл входную дверь.

– Да, ваша светлость.

Себастьян пошел наверх, на ходу снимая сюртук. Да, Валентин во многом прав. Имя Гриффина может выдержать небольшой скандал. Но когда до этого дойдет, выдержит ли он? Кажется, в ближайшие дни он это узнает. Начав сегодня ночью.

Жозефина сидела на большой кровати, разложив корреспонденцию. Она внимательно перечитывала письма отца, и все начало обретать смысл. Она поступала неправильно. Всегда! Но, даже зная, что они затеяли интригу, понимая, что превратила неправду в привлекательную ложь, она наслаждалась тем, как они погрузились в вымысел, пока он не стал обретать черты реальности. Отец был настолько уверен в своем превосходстве, что, казалось, мог использовать в своих интересах всех, кто верил его планам.

Мать всегда называла мужа мечтателем, который мчится с одной войны на другую в поисках славы. Перечитывай письма отца, Жозефина видела, как нарастает его отчаяние, его зависть сначала к Веллингтону, потом к Боливару и Ривере. Он завидовал даже отцу жены, его высокому положению в испанском колониальном правительстве.

Что вело его? Зависть? Или тщеславие? Жозефина решила, что это не имеет значения. Того, что она хотела найти в его письмах – совести или беспокойства о ком-нибудь, кроме себя, – там нет. Учитывая, что она помогала отцу составлять и осуществлять планы, у нее тоже нет совести. Она так думала.

Два момента изменили это. Сначала их планы касались только денег. Теперь отец хотел, чтобы люди рисковали жизнью, а это сильно отличается от желания заполучить богатство.

А потом она встретила Себастьяна Гарольда Гриффина.

Она должна была возненавидеть его с первого взгляда. Он высокомерен, заносчив, вечно помнит о приличиях, оберегая честь своего семейства в глазах света. Но он так одинок и так влечет к себе. Он разгневался, когда заподозрил мошенничество. И не оттого, что их затея задевала его лично, – она затрагивала интересы людей его страны.

Жозефина поняла, что он чувствует подлинную ответственность за своих сограждан.

Она медленно вздохнула. Теперь она знала. И сегодня вечером спасла Себастьяна не для того, чтобы защитить планы отца. Она спасла его для себя. Но ни один мужчина никогда не простил бы ей, что она выбрала такой выход. Она не знача, почему это сделала. Но похоже, это даст передышку ее отцу. И возможно, она поступила именно так, потому что десятью минутами раньше Себастьян сказал, что больше не желает ее видеть, а теперь ему придется это делать.

Из приоткрывшегося окна потянуло сквозняком. Ахнув, Жозефина двинулась по кровати к прикроватному столику, где лежал пистолет. Письма разлетелись по комнате. Путаясь в простынях и ночной рубашке, она выдвинула ящик.

– Уходите, – прошипела она, – или я буду стрелять.

– Я не уйду, – послышался тихий голос Себастьяна, – так что или стреляйте, или уберите эту чертову штуку.

Жозефина все еще сжимала оружие, когда он с невероятной ловкостью поднялся на подоконник и скользнул в комнату. Отряхнув сюртук, он закрыл окно и посмотрел на нее.

– Никогда не думала, что вы умеете карабкаться по стенам, – сказала она.

– Это второй раз, – ответил он. – И надеюсь, последний. Коли уж вы потрудились спасти мне жизнь, надеюсь, вы не намерены воспользоваться этим. – Он указал на пистолет.

– Это зависит от того, зачем вы здесь.

– Я здесь, чтобы поговорить. Мне до завтрашней встречи нужно получить кое-какие ответы. – Его взгляд прошелся по ее голым ногам и рукам и задержался на фиолетовой отметине выше ее правого локтя. – Прошу извинить, – тихо сказал он. – Нет мне оправдания.

Жозефина не была в этом так уверена. Однако если он дал ей преимущество, то им стоит воспользоваться.

– Я принимаю ваше извинение, – самым царственным тоном произнесла она. – Что случилось с вашей губой?

– Результат разногласий, – ответил он, касаясь синяка у левого угла рта.

Сглотнув, она положила пистолет в ящик.

– Все так запуталось… – Не спуская с него глаз, она наклонилась, чтобы вытащить из простыней правую ногу.

– Да.

– Надеюсь, вы… поговорили с Пип? Я не хочу, чтобы все это ее травмировало. Леди Пенелопа Гриффин такая милая девочка.

Нервничая, Жозефина не могла поверить, что всего пару дней назад она чувствовала себя абсолютно уверенно в этом мире.

Себастьян кивнул:

– Не думаю, что Пип целиком понимает ситуацию, как, впрочем, и я.

– Как вы вывернетесь из этого? Из женитьбы на мне, я имею в виду?

Вероятно, через ее арест, но она хотела услышать это от него. Услышав его суждение, ей легче будет принять собственное решение.

Серые глаза изучали ее.

– Пока не знаю. Мои действия будут зависеть от ваших.

Она посмотрела на кровать, и вожделение пробежало по ее телу подобно теплому бризу.

– Это значит, что вы от меня чего-то хотите. Я, может, и корыстна, Мельбурн, но есть некоторые вещи, которых я не стану делать.

– Рад слышать. Идите сюда.

– Нет. Это вы идите сюда.

Он молча смотрел на нее. Жар заливал ее, сердце отчаянно стучало, дыхание перехватывало. В краткие мгновения безумия она могла вообразить, каково быть замужем за этим мужчиной: быть принцессой, настоящей принцессой, каждый день до конца жизни, входить в комнату с ним под руку, и этот взгляд всегда будут предназначен только ей. Она задрожала.

– Мой вопрос, – наконец сказал он. – Какова ваша позиция? Сожалею, но вы поставлены перед выбором.

– Между вами и моим отцом? – возразила она. – Невелик выбор, Мельбурн: или предать его, или быть оставленной вами. Или ваш план состоит в том, чтобы спрятать меня от опасности, найти мне работу где-нибудь в провинции, возможно, в качестве гувернантки? Я буду прекрасной гувернанткой, вы так не думаете?

– Я могу защитить вас, Жозефина.

– Как только люди, которые танцевали со мной, узнает, что случилось и кто я на самом деле, они никогда не заговорят со мной снова. Я во всех отношениях погибла, Себастьян. Нет, я вас не виню. Я сознательно в этом участвовала, но знаю, какова реальность.

Себастьян обошел изножье кровати и остановился перед ней.

– Вы действительно знаете, в чем состоит реальность, – спокойно согласился он и приподнял за подбородок ее голову, чтобы посмотреть в глаза. – Вы собираетесь помочь мне положить конец афере?

– Я не стану помогать отправить моего отца на виселицу. – Слеза покатилась по ее щеке. Он стер ее большим пальцем. – Я не могу этого сделать.

Наклонившись, он поцеловал ее. Себастьян говорил себе, что пришел к ней, потому что хотел получить ответ на свои вопросы. Правда состояла в том, что Жозефину он хотел еще больше. Все в ней возбуждало его. Даже то, что она отказалась сотрудничать и облегчить ситуацию для него. Все остальные с ним сотрудничали, в их интересах было так поступать. Это и в ее интересах. Так много людей обязаны ему за его покровительство или его помощь деньгами, что он может спасти ее от тюрьмы. В одном она права: общество никогда не простит, что его одурачили. Но потом, сказал себе Себастьян, он все постарается исправить.

– Это ничего не изменит, – выдохнула Жозефина, стаскивая сюртук с его плеч.

– Это уже все изменило. – Себастьян потянул вниз тонкие бретельки ее сорочки.

Он поцеловал ее и провел руками по нагой спине к бедрам, прижимая к себе. Жозефина – обманщица, актриса, и только в последние дни он начал понимать, что у нее есть совесть и сердце. Она многим рисковала, рассказав ему все, о чем знала. И она была ключом к остальному. Если только он сможет найти выход, не вынуждая ее сделать то, от чего она откажется. С недавних пор для него стало важным не потерять ее. Как долго он смог бы сдержать клятву избавиться от нее? День? Неделю? Он продержался четыре часа.

– Себастьян, – стонала она, прижимаясь к нему.

Он чуть отступил, и она потянулась расстегнуть его жилет. Вслед за сюртуком жилет полетел на пол. Когда Себастьян легко пробежал пальцами по ее груди, ее соски напряглись. Шумно вздохнув, он наклонился и поласкал их языком.

Жозефина вытащила его рубашку из брюк. Он оторвался от ее груди и сбросил рубашку через голову. В прошлый раз, когда он был в этой комнате, он не раздевался. Сегодня у него есть несколько часов, и он намеревался использовать их.

В закоулках сознания он отдавал себе отчет, что, возможно, это его последняя ночь с Жозефиной. Последний раз он может касаться ее, целовать, обнимать. Он хотел доставить ей такое наслаждение, вызвать такое ошеломляющее желание, что это сможет поколебать ее, и она прислушается к его логике.

Он дразнил ее языком, мягко прихватывая соски зубами, и она издала дрожащий стон. Возбуждение одолевало его, но он сопротивлялся желанию просто повалить ее на кровать и оседлать, как животное. После четырех лет воздержания, сознательного или нет, с Жозефиной он снова оживал.

Отпустив ее, Себастьян присел на край кровати снять сапоги. Жозефина грудью прижалась к его спине, обняла за плечи и поцеловала в затылок. Если бы их связывала только постель, у них вообще не было бы никаких проблем.

Его сознание полнилось благословенным блаженством чистых ощущений. Но в них было нечто большее. Если бы ему нужен был только секс, то множество женщин без колебаний прыгнули бы к нему в постель.

– Знаешь, – пробормотала она ему в спину, – мне опасно быть с тобой.

Он оглянулся:

– В самом деле?

– О да. Я рисковала бы куда меньше, если ты был владельцем магазина или банкиром. – Потянув его за плечи, она уложила его на спину, чтобы видеть его лицо. – И воображаю, я столь же не подхожу тебе.

– Ты всегда была посвящена в… планы своего отца? – прошептал он, притягивая ее к себе, чтобы поцеловать снова. – Как получилось, что до недавнего времени ты оставалась девственницей?

Ее рот под его губами дрогнул в улыбке.

– Возможно, я ждала тебя.

Нахмурясь, Себастьян перекатился на живот, игнорируя дискомфорт от взметнувшегося копья.

– Я уже здесь, Жозефина. И ради Бога… всякий раз, выходя из дома, я слышу достаточно пустой лести. Я задал вопрос. Прошу, или ответь правдиво, или вообще не отвечай.

Глубокие карие глаза смотрели на него.

– Мой отец всегда был о себе очень высокого мнения. – Она легла на живот рядом с ним. – И требовал, чтобы все были столь же высокого мнения о нем самом и членах его семьи. Я имела очень хороших наставников и гувернанток, получила приличное образование. И я, поскольку ты хочешь честности, не собиралась рисковать своим… потенциалом, улегшись в постель с солдатом или фермером.

– Но я стоил риска? – Себастьян, потянув ее руку, коснулся поцелуем ее пальцев и почувствовал, что она задрожала.

– Это еще неизвестно. Но твое общество мне действительно нравится гораздо больше, чем чье-либо другое.

Себастьян не желал трезвой логикой охлаждать свои чувства к Жозефине. Он быстро снял второй сапог и брюки.

– Довольно сюрпризов. – Он повернулся и положил руку ей на поясницу. – Ты неверно меня оценила.

Медленно он провел ладонями от плеч вниз по спине, задержавшись на круглых ягодицах, потом по бедрам. Все в ней ему нравилось. Он чувствовал себя с ней обычным мужчиной, а не герцогом с колоссальной ответственностью и обязанностями. Ему нравилось расшифровывать хитросплетения ее ума и изучать мягкие изгибы ее тела.

Когда он прошелся ртом по ее спине, она, корчась, снова застонала.

– Себастьян, прекрати дразнить.

– Тебе хорошо?

– Да. О да!

– Тогда разве я дразню?

– Но я хочу…

Он схватил с кровати подушку.

– Ну, если ты настаиваешь… – пробормотал он. – Приподнимись.

Она поднялась на локтях и коленях, и он подсунул подушку под ее бедра и надавил на спину. Ее ягодицы поднялись. Придвинувшись к ней, он положил руки ей на плечи.

– Скажи, что хочешь меня, – сказал он, не в силах сдержать рычание.

– Я хочу тебя, – задыхаясь, проговорила она.

– Скажи это еще раз, – приказал он, стараясь замедлить дыхание и гулкий стук сердца.

– Я хочу, чтобы ты вошел в меня, – сказала Жозефина, приближая ягодицы к его болезненно напрягшемуся копью.

Он медленно проник в нее, напряженную, горячую, принадлежавшую исключительно ему. Никакой другой мужчина не обладал ею, и в этот момент Себастьян поклялся, что этого не должно быть и в будущем.

– Так? – выговорил он.

– Да, – простонала она, когда он начал медленно покачивать бедрами. – Да!

Теперь он не стал бы спрашивать себя, что, черт побери, он делает в постели этой женщины, потому что ответ его не волновал. Сейчас имели значение только ее ритмичные сдавленные стоны и неописуемые ощущения их слившейся плоти. Если бы остальная часть их жизни могла обещать хотя бы половину такого блаженства, он никогда не расстанется с Жозефиной.

Он этого и не хотел. Себастьян целовал ее плечи, чувствовал ее дрожь и судороги приближающегося финала. Замедлив темп, он продолжал долго, как мог, пока она не закричала, затыкая рот простынями.

– Хочешь попробовать еще кое-что? – прошептал он ей на ухо.

Она кивнула, все еще стискивая простыню. Тяжело дыша, Себастьян лег на спину и притянул ее к себе на грудь. Жозефина поцеловала его с жадностью, когда он закинул на себя ее левую ногу. Мгновенно сообразив, что делать, она опустилась на его вздымавшееся мужское естество. Ее довольный стон почти лишил Себастьяна самообладания.

Взяв ее за бедра, он показал ей, как двигаться. Стон слетел с его губ, когда она поймала ритм и начала подниматься и опускаться над ним.

– Ты быстро учишься, – сказал он, гладя ладонью ее грудь.

Жозефина, наклонившись вперед, снова поцеловала его.

– Я хочу видеть, что ты теряешь контроль над собой, как и я. – Задыхаясь, она задвигалась быстрее.

– Не могу, – пророкотал он, – это может обернуться для тебя еще большими неприятностями.

– Себастьян… ты… не должен… контролировать… себя каждый миг. О Господи! Хоть иногда ты можешь этого не делать?

– С тобой – ты хочешь сказать? Мой недостаток… контроля там, где дело касается тебя, с самого начала вверг нас в эту путаницу.

– Хорошо.

Он застонал снова.

– Хорошо?

– Да. Хорошо.

Он бы расспрашивал ее дальше, но потерял дар речи. Пытаясь выбраться из-под нее, Себастьян несколько секунд боролся с ней, потом, дрожа, достиг кульминации.

– Проклятие, Жозефина, – прорычал он, когда снова смог говорить. – Разве ты не понимаешь, что может случиться?

Она бросилась ему на грудь, ее черные волосы скрыли от него ее лицо.

– Почему ты думаешь, что положение может ухудшиться?

Он отбросил ее локоны, чтобы видеть ее глаза.

– Теперь может.

Жозефина, подняв голову, смотрела на него.

– Мы столь же связаны здесь, как и там. – Она указала на простиравшийся за окном Лондон.

Он сердито нахмурился из-за того, что она возражала ему, вместо того чтобы озаботиться возможным результатом ее… их… действий.

– И ты считаешь, что это хорошо?

Ее лицо смягчилось.

– Суд не казнит беременную женщину. – У нее перехватило голос.

Впервые Себастьян понял, как напугана она его угрозами. Он был столь занят собственным праведным негодованием, что не копался в ее чувствах.

– Если ты будешь доверять мне, обещаю, ничего с тобой не случится.

Жозефина долго смотрела на него.

– Ты не знаешь всего, что я сделала.

– Когда я пробрался сюда через окно, – пробормотал он, – то не ожидал найти тебя с ангельским нимбом и крыльями, Жозефина. Мой единственный вопрос, примешь ли ты правильное решение на этот раз.

– Не думаю, что у меня большой выбор, – наконец сказала она.

– Тогда расскажи мне все, что знаешь.