Решительный барон

Глава 12

Алекс смотрел в окно на дождь. Частые струи падали в лужи на террасе, капли воды, словно слезы, стекали по лицу статуи Гермеса, купленной когда-то Алексом из чистой прихоти.

Забавно, что собаку Кейт зовут Гермес.

Проклятие. Он отвернулся от окна. Надо зажечь свечи — в библиотеке слишком сумеречно, чтобы читать.

Читать ему, впрочем, не хотелось.

Он подошел к письменному столу. Уиндом, управляющий его имением, чуть ли не со дня приезда Апекса домой настаивал, чтобы он занялся счетами. Что-то связанное с дренажем полей в южной части земельных участков имения и с приобретением новых семян для посева…

Пошло оно ко всем чертям! Алекс отошел от стола и вернулся к окну. Он пытался разобраться с проклятыми счетами почти каждый день после возвращения из Лондона. Уиндом терял с ним всякое терпение, но Алекс не спорил с управляющим и не ругал его. Он сам начинал относиться к себе нетерпимо. Он не мог ни на чем сосредоточиться, и ничто его больше не интересовало.

Чем ему заняться, гори оно все огнем? Он расстался с Кейт. Не может же он провести остаток жизни, переходя из комнаты в комнату и глядя в окна.

С того дня как Алекс вернулся в Клифтон-Холл, дождь не прекращался. Он то моросил, то лил как из ведра. Алексу казалось, что даже кости у него отсырели. Все провоняло плесенью. Было слишком сыро, чтобы работать на полях или подолгу скакать галопом на Лире. Ему не следовало уезжать из Лондона, не следовало убегать из комнаты Кейт, но что-то легкомысленное в ее тоне поразило его в самое сердце как хорошо нацеленная стрела. Быть может, если бы он остался и просто радовался тому, что она предлагала, ему удалось бы излечиться от этой безрассудной страсти.

Быть может, они состояла бы во взаимно приятной любовной связи в течение всего сезона. Он мог бы устать от нее, или она от него.

Алекс уткнулся лбом в оконное стекло. Господи, затянется ли когда-нибудь рана, которую Кейт нанесла его сердцу? Он прожил долгие годы с чувством душевной пустоты, возникшим из-за невосполнимой потери, но его не покидала смутная надежда. Теперь она исчезла, и ее сменила неизбывная тоска. Он чувствовал себя так, словно уже умер, но забыл лечь в гроб.

Алекс закрыл глаза, потом открыл и выпрямился. Нет, он не какой-нибудь тупой бездельник, которого несчастная любовь лишила воли к жизни. Сама мысль об этом тошнотворна. Черт побери, он ведет себя словно карточный валет или модный поэт, хнычущей в своих стишках о муках любви. Отвратительно.

А что, если Дэвид и вправду женится на леди Грейс? Это было бы, как говорится, через труп Стандена, но случались и более странные вещи. И если он, Алекс, не желает порвать всякие связи с племянником, то обязан примириться с возможными встречами с леди Оксбери в обществе. — Например, на свадьбе Дэвида, на крестинах его первенца…

Он снова зажмурился. Боже, какую душевную боль причиняет ему эта мысль! Но он должен ее преодолеть. Он желает Дэвиду счастья.

Он должен взять себя в руки. Леди Оксбери всего-навсего женщина, а на свете найдется множество женщин, которые были бы счастливы общаться с ним, женщин и более молодых, и более красивых, чем…

Нет, он не готов к сравнениям. Он не станет думать о Ке… леди Оксбери. Он вообще не станет думать. Он должен заниматься делом. Начать не спеша. Для спешки нет причин. И первым шагом во имя избавления от этой ужасной тоски станет…

— Сэр?

В дверях стоял дворецкий. Поглощенный своими мыслями, Алекс не услышал, как тот вошел. Отлично. Вот и первый шаг к переменам.

— Да, Грант? Что там у вас?

— Вот это только что доставили от виконта Моттона. — Грант передал хозяину исписанный листок бумаги. — Выездной лакей дожидается вашего ответа.

— Понятно.

Алекс достал из кармана очки и пробежал глазами текст.

М отгон устраивает домашний праздник на берегу озера? Прекрасно! Разве может быть более подходящий первый шаг к избавлению от меланхолии? Правда, виконт, случается, проявляет несколько странное чувство юмора. Рассказывали, будто во время одного из приемов у него в доме было устроено невероятное состязание: кто споет самым скверным голосом. Но такие вот шалости совсем не большая плата за выход из домашней тюрьмы, в которую превратился Клифтон-Холл.

Если запланированные развлечения окажутся слишком утомительными, что ж, ведь он как раз хотел потолковать с Моттоном о его новой системе севооборота и при случае взглянуть на его поля, на которых еще ни разу не был. Станет скучно — до озера всего день пути верхом или в экипаже. Домой вернуться нетрудно.

— Грант, передайте лакею лорда Моттона, что я с удовольствием принимаю приглашение.

* * *

— Лорд Доусон приехал, миледи.

— Ох, а я еще не совсем готова.

Сердце у Грейс взволнованно забилось. Она прижала руку к груди. При одном лишь упоминании о Дэвиде желудок у нее так затрепыхался, будто в нем поселился целый выводок воробьев.

— Тетя успела уложить свои вещи, Мария?

— Нет. Вы обе всегда подолгу собираетесь. А едете-то всего на несколько дней.

— Да, я понимаю. Это уж так, я просто не знаю, чего следует ожидать…

Грейс окинула комнату взглядом. Надо поскорее уложить одежду и покончить с этой возней.

— Я провожу лорда Доусона в голубую гостиную и принесу ему бренди.

— Наверно, это самое лучшее. Я постараюсь быстро собраться.

— Миледи, мужчины очень нетерпеливы, — рассмеялась Мария.

Грейс тяжело вздохнула, когда за Марией закрылась дверь. Как ей пережить этот домашний праздник? Придется провести несколько дней в общении с лордом Доусоном, часами прогуливаться с ним по имению в относительном, а может, и полном уединении. У него будет много возможностей вести себя так, как он это делал на приеме у лорда Фонсби, и даже более того.

Колени у нее ослабли до того, что пришлось сесть; к счастью, кровать оказалась рядом, не то Грейс могла бы шлепнуться прямо на пол. Ее снова охватила дрожь.

Она решила, что может позволить себе некоторые вольности, но в самом незначительном количестве. Так, чуть-чуть. Через несколько недель она выйдет замуж за Джона Паркер-Рота. Сразу после домашнего праздника в имении Моттона она должна уехать в Девон, чтобы сделать последние приготовления к свадьбе. В глубине души она вовсе не шалая личность — и не может ею быть.

И все же куда отступала хорошо воспитанная, чопорная, всегда следующая правилам Грейс, когда в ее присутствии возникала острая необходимость? От нее доносился только самый-самый тихий шепоток из дальних, темных закоулков сознания.

Она должна держать себя под более строгим контролем. Когда она выйдет за Джона… ей нельзя, немыслимо будет испытывать влечение к другому мужчине.

Однако она испытывает влечение к другому мужчине уже сейчас. Грейс закрыла лицо ладонями. Боже милосердный, так оно и есть! Как ей преодолеть себя?

Ей следовало дать пощечину лорду Доусону на террасе в доме лорда Фонсби. Он этого ожидал, она уверена. Он протолкнул свой язык ей в рот, шарил руками по ее телу, крепко прижимал к себе… ох-х.

А она не хотела дать ему пощечину, она жаждала его ласк. И когда он заявил, что намерен пойти еще дальше, она с трудом поборола желание попросить его сделать это немедленно, если такое возможно… прямо там, на террасе у лорда Фонсби. Она едва не расплакалась, когда он увел ее в дом.

С ума она, что ли, сошла?

Да, наверняка. Ведь ей грозит опасность.

Было бы замечательно пережить парочку приключений, но Джон полагает, что найдет ее девственницей в их первую брачную ночь. Она не была знакома со всеми тонкостями, ведь обычно разговоры о брачных обязанностях женщины происходили вечером накануне свадьбы, то есть совсем незадолго до того, как она должна была начать их выполнять, но Грейс готова была поклясться, что те необычные ощущения, которые она испытала в объятиях лорда Доусона, были очень близки к супружескому акту. И не имели ничего общего с тем, что она испытывала прежде.

Может, поговорить обо всем этом с тетей Кейт? Ведь тетя много лет была замужем и, судя по всему, сохраняла верность Оксбери, так что ей, вероятно, известно, как справляться с такими необычными порывами.

Грейс уложила в чемодан последние мелочи и отправилась в комнату тети. Гермес встретил ее в дверях, залаял и затанцевал на задних лапах.

— Прости, Гермес, у меня нет для тебя ничего вкусненького.

Песик примолк, посмотрел на нее выжидательно, а потом чихнул и трусцой побежал обратно к камину, где и улегся на пол.

— Ты уже готова, Грейс?

Кейт стояла возле кровати в окружении дорожных сумок.

— Как только Мария устроит лорда Доусона поудобнее, она вернется и поможет мне закончить прическу.

— Кажется, вы берете с собой не меньше вещей, чем я. Кейт отбросила с лица растрепавшиеся пряди.

— Это просто смешно, правда? Едем всего на несколько дней. Я считаю, что набрала чересчур много всего.

Что это с ней? Обычно она не чувствовала себя такой нерешительной.

Это все нервы, разумеется. Она ждет и надеется, что Алекс тоже будет на этом домашнем празднике.

Нет, она этого боится.

Впрочем, не все ли равно, что именно она чувствует. Если он будет там, она должна сказать ему о ребенке.

Господи! Кейт поспешила сесть. Ребенок. Дитя Алекса.

— Тетя Кейт, мне нужно кое о чем вас спросить.

Грейс, опустив голову, смотрела на свою юбку и нервическими движениями вертела ткань в пальцах. С ней что-то было явно не так.

— Да? Что такое, Грейс?

— Я немного беспокоюсь… Думаю, мне надо поделиться с вами. Ну, вы знаете, что лорд Доусон тоже будет на этом домашнем празднике…

— Конечно, знаю, он ждет внизу. А поскольку он любезно согласился сопровождать нас в поездке до имения лорда Моттона, мы не должны заставлять его ждать слишком долго.

— Да. Видите ли, дело в том… — Грейс наконец решилась посмотреть тетке в глаза. — Возможно, понадобится оберегать меня от него.

— Что?! — Ох, знала ведь она, что не следовало принимать это приглашение! — Я немедленно поговорю с ним. Если он вообразил…

Грейс покраснела.

— Или он нуждается в защите от меня.

У Кейт отвисла челюсть. Целую минуту она не могла произнести ни слова, потом выдавила:

— Я… я что-то ничего не понимаю.

— Я подумала, что вы знаете, как тут следует поступить. Ведь вы были замужем. Вы должны знать все о непреодолимых влечениях, которые бывают у кого-то…

— Ах вот как…

Влечениях? Кажется, Грейс употребила именно это слово… или нет?

— Ну…

Что же ей ответить? Еще недавно она, Кейт, не поняла бы, о чем толкует ее племянница, но теперь, к несчастью, хорошо знакома с тем, что такое влечения, и почти не знает, как их держать в узде.

— Как тебе следует поступить, ты говоришь…

— Вот я и вернулась!

Мария прямо-таки влетела в комнату. Кейт готова была броситься ей на шею и расцеловать. С ее стороны это было трусостью, Кейт это понимала. Грейс попросила у нее совета, а она понятия не имела, что ей посоветовать. Она прижала руку к животу. Полюбуйтесь только, до чего ее довело так называемое влечение.

— Выездные лакеи готовы прийти за вещами, — сообщила Мария, укладывая последнее платье в дорожный баул. — Почему бы вам обеим не спуститься вниз и не подождать, пока подадут карету? — Она подняла голову и улыбнулась. — Составьте компанию лорду Доусону. Он того и гляди дыру в ковре протрет, шагая взад-вперед.

Кейт наклонилась и взяла в руку поводок Гермеса.

— Хорошая мысль, Мария. Ты готова, Грейс?

Она вышла за дверь, не дожидаясь ответа племянницы, но задержалась на лестничной площадке.

Неправильно она себя повела. Грейс заслуживала, чтобы она ей ответила; более того, ответ ей необходим, иначе как бы она, посетив пресловутый домашний праздник, не оказалась в том самом положении, что и она, Кейт. Беременной и незамужней. Это было бы ужасно.

Кейт надеялась, что племянница умеет держать себя в узде, однако мужчины из рода Уилтонов дьявольски соблазнительны. А поскольку она опекает Грейс в качестве старшего друга, ее задача не допустить, чтобы с Грейс случилась беда.

— Прости меня, — сказала она, когда Грейс оказалась с ней рядом на площадке. — Я не должна была так спешить.

— Все хорошо, тетя Кейт, — ответила Грейс с улыбкой. — Я думала, что подобные чувства испытывают все, но посчитала, что мне…

— Они такие и есть, Грейс.

Тетя Кейт была не вполне в этом уверена, однако подозревала, что это так, к тому же ей тяжело было слышать нотки сердечной боли в голосе Грейс. Она взяла племянницу под руку.

— Потому-то девушкам и говорят, чтобы они избегали оставаться с мужчинами наедине, а дуэньям положено следить, чтобы они это правило соблюдали. Я была прискорбно невнимательной, но даю тебе слово, что на этом самом домашнем празднике не отойду от тебя ни на шаг.

— О нет, тетя! — Грейс явно испугалась. — Это уже слишком.

— Но, Грейс…

Послышалось рычание.

Кейт глянула вниз. Гермес в буквальном смысле слова ощетинился и оскалил зубы.

— Господи, что с тобой, Гермес?

Пес яростно залаял и так дернул поводок, что Кейт вынуждена была схватиться свободной рукой за перила лестницы, чтобы не скатиться по ступенькам.

— Гермес, перестань… ох!

Кейт увидела, что именно привело собаку в ярость.

Внизу, у входной двери, стоял Уизел. Он вручил Сайксу свою шляпу и теперь с явным неодобрением наблюдал за суматохой на верхней площадке. О Боже, ужаснулась Кейт, он, кажется, посмотрел на ее живот. Она подхватила Гермеса на руки и прижала к себе.

— Кузина, — заговорил Уизел, голос у него был гнусавый и на редкость противный. — Как… приятно снова видеть вас.

Гермес снова испустил низкое, угрожающее рычание. Кейт поцеловала его в макушку и постаралась заговорить как можно вежливее:

— Надеюсь, ваша поездка была приятной, Хорас?

Уизел пожал тощими плечами, и от этого движения приподнялись рукава его поношенного дешевого пальто. Он еще не успел потратить деньги Оксбери на приобретение для себя нового гардероба.

Выглядел этот человек на редкость непривлекательно. Он обладал всеми наименее симпатичными чертами Оксбери плюс несколько своих собственных, тоже противных. Он был похож на хорька своим узким, вытянутым вперед лицом, длинным острым носом и маленькими блестящими глазками.

Ее Оксбери тоже красотой не отличался, но по крайней мере не был напыщенным и противным.

Кейт спустилась с лестницы, все еще держа перед собой Гермеса как щит. Она остановилась примерно в пяти футах от Уизела. Еще шаг — и Гермес залает, а пока он только злобно рычал.

— Вы знакомы с моей племянницей, Хорас?

Хорас расплылся в своей обычной масленой ухмылке:

— Не думаю, что имел такое удовольствие.

Кейт кивнула и скрипнула зубами. Ничего не поделаешь, знакомство должно состояться.

— Леди Грейс, лорд Оксбери. Я уверена, милорд, вам известно, что леди Грейс — дочь графа Стандена.

— Рад познакомиться, леди Грейс, — произнес Уизел с легким поклоном.

— Лорд Оксбери, — ответила Грейс с неглубоким реверансом, сопроводив эту любезность тем, что вздернула подбородок и взглянула на Уизела сверху вниз, что было нетрудно, поскольку тот был на добрых четыре дюйма ниже ее.

— Пойду проверю, как там карета.

Трусоватый Сайке передал шляпу лорда Оксбери лакею, одному из многих слуг, нанятых недавно с целью придания новому лорду еще большего сознания собственной важности, и поспешил удалиться.

Хорас недовольно фыркнул и обратился к Кейт:

— Вы уезжаете?

— Да.

Гермес завертелся на руках у хозяйки, давая понять, что хочет, чтобы его спустили на пол. Кейт прижала его к себе еще крепче и почесала песика за ушками: у нее не было иного способа скрыть от испытующего взора Хораса изменения в своей фигуре.

— Мы получили приглашение на домашний пикник у озера в имении виконта Моттона.

— Понимаю. Но я желал бы узнать… — Хорас поднял брови, хотя, глядя на него, правильнее было бы употребить единственное число этого слова, поскольку его брови срослись на переносице в одну линию. — Я хотел бы уяснить, кто этот вот джентльмен?

Судя по тону Хораса, названный им человек мог быть уличным сводником либо хулиганом, готовым учинить дебош. Кейт обернулась поглядеть, какой это мерзавец сумел проникнуть в дом, обманув бдительного Сайкса.

В дверях голубой гостиной, насупившись, стоял лорд Доусон.

— Я барон Доусон. А вы кто?

Хорас фыркнул, словно обозленный кот. Видимо, Гермес тоже пришел к такому выводу, потому что снова зарычал и начал вырываться у Кейт из рук.

— Тихо, Гермес! — приструнила она своего питомца.

— Я, разумеется, граф Оксбери, хозяин этого великолепного дома.

Кейт бросила взгляд на лорда Доусона. О Боже, кажется, он собирается сказать что-то резкое. Не то чтобы Хорас этого не заслуживал, однако затевать ссору сейчас ни к чему. Им надо как можно скорее уехать.

Она заговорила прежде, чем барон успел выразить свое недовольство, если он вообще намеревался это сделать.

— Мы в долгу у лорда Доусона, Хорас. Он любезно предложил сопровождать леди Грейс и меня на домашний праздник к виконту Моттону.

Лорд Доусон поднялся по лестнице и остановился рядом с Грейс. До сих пор Кейт как-то не обращала на это внимания, поскольку мысли ее были сосредоточены главным образом на его дяде, но теперь вдруг увидела перед собой очень высокого, внушительного и, по всей видимости, большой силы мужчину. Он без труда мог бы одной рукой поднять Хораса и преломить его пополам.

Даже Хорас, кажется, осознал реальное положение дел. Голос его прозвучал почти вежливо, когда он произнес:

— Да, я понимаю. Очень мило с вашей стороны, Доусон.

— Рад помочь, Оксбери.

Лорд Доусон продолжал со злостью взирать на Хораса. Воздержится ли он в ближайшие несколько минут от новых попыток задеть его самолюбие? Где же, во имя Господа, запропастилась проклятая карета?

В дверях появился мистер Сайке.

— Карета подана. Аллилуйя!

— Прекрасно, мы должны ехать. Не хочется задерживать лошадей. Хорошо, что мы успели повидаться с вами перед отъездом, Хорас. — Да простит ее Бог за эту ложь. — Уверена, здесь все будет соответствовать вашим желаниям. Мистер Сайке отлично справляется со своими обязанностями.

Кейт изобразила совершенно идиотскую, по ее собственному ощущению, улыбку и направилась к выходу.

— А вот и наш багаж. — Процессия слуг, возглавляемая Марией, стала спускаться с лестницы. — Желаю вам приятно провести время в Лондоне.

Она остановилась, чтобы пропустить слуг, которые несли чемоданы.

— У вас имеется какая-то особая причина для приезда в город именно в это время?

Она не ожидала услышать серьезный ответ, только вежливую или вежливую настолько, насколько на это способен Хорас, банальную отговорку. Кейт уже переступила порог, когда услышала его слова:

— Совершенно верно, имеется. Я приехал затем, чтобы выбрать себе жену.

Грейс и лорд Доусон уставились на него в том же изумлении, что и сама Кейт. Даже Гермес, казалось замер при этих словах — перестал рычать. Уизел, которому без малого шестьдесят, мужчина, которого Грейс всегда считала закоренелым холостяком, тощий, брюзгливый, самодовольный Уизел решил жениться?

— Ну что ж, желаю вам успеха.

Хорас усмехнулся и пригладил Ладонью жидкие седые волосы.

— Сомневаюсь, что могу полагаться только на успех.

— Верно. — Кейт не могла понять, то ли она сейчас расхохочется, то ли ее вытошнит прямо на мраморный пол. — Разумеется. Точно. Да, в самом деле. Тогда всего хорошего!

— До свидания.

Хорас чуть-чуть скривил губы, то ли улыбаясь, как решила было Кейт по первому впечатлению, то ли из-за приступа несварения желудка, что тоже могло иметь место, и махнул рукой.

— Не спешите возвращаться.

Бедная леди Оксбери! Дэвид двинулся верхом на лошади следом за экипажами, как только они отъехали от Оксбери-Хауса. Он определенно не желал бы находиться в более или менее продолжительном общении с лордом Олухом. Даже нескольких минут, в течение которых он вынужден был терпеть его присутствие, оказалось слишком много. Треклятый самодовольный хлыщ, провались он к дьяволу в пекло!

Зевсу не по нраву было плестись за телегой зеленщика, и он попытался обогнать ее галопом; Дэвид натянул поводья, дабы укоротить его прыть, но был вынужден почти в ту же минуту увернуться от фаэтона с высоким облучком, которым правил какой-то косорукий болван, пытавшийся свернуть за угол слишком быстро. К счастью, экипажи Оксбери были уже далеко впереди, им ничто не угрожало. Он проглотил свои проклятия и пустил Зевса более скорой рысью. Дэвиду не терпелось отряхнуть лондонскую пыль с сапог, а также брюк, куртки и шляпы хотя бы ненадолго.

Как только они выбрались из города, Дэвид обогнал повозку с багажом и поравнялся с каретой, в которой находились Грейс и ее тетя. Дэвид помотал головой из стороны в сторону, чтобы расслабить затекшую шею, и сделал глубокий вдох.

Господи, он даже забыл, как звучит тишина. В Лондоне никогда не бывает тихо. Даже по ночам не умолкает шум — грохот колес по булыжникам мостовой, цокот подкованных конских копыт, крики пьяных мужчин. Он так привык со временем к этому шуму, что перестал его замечать и не думал о нем. До этого часа, когда шума не стало. Теперь он мог слушать пение птиц и шелест листвы от порывов ветра. А воздух! Он снова может глубоко дышать без приступов неуемного кашля.

Он начал думать о предстоящих развлечениях. О том, как будет пускать Зевса в галоп, не опасаясь ни экипажей, ни других всадников. О прогулках по тихим тенистым дорожкам — разумеется, рука об руку с Грейс, об укромных уголках, где можно сорвать поцелуй-другой, а может, и более того.

Он получил возможность раздобыть особую лицензию на брак. Она, так сказать, жгла ему карман. Как только он уговорит Грейс взять его в мужья, ему понадобится всего на всего священник, пара свидетелей, а после произнесения необходимых обетов — удобная, мягкая постель.

Он подвигался в седле. Если чересчур много размышлять о таком сюжете, можно превратить езду верхом в настоящую пытку. Лучше обратить мысли к теме не столь возбуждающей — подумать, например, об Алексе и леди Оксбери.

Он бросил взгляд на карету. Что произошло между ними?

Зевс помотал головой. Зазвенела сбруя. Дэвид наклонился и похлопал коня по шее.

Должно было произойти нечто очень серьезное, важное для обоих. Алекс выглядел ужасно наутро после бала у Олворда. Дэвид фыркнул, и Зевс передернул ушами. Право, Алекс выглядел так, словно побывал в аду. Дэвид видел его таким осунувшимся только в тот день, когда они обнаружили карету деда и бабушки, разбитую в щепки свалившимся на нее огромным дубом.

Дэвид вздохнул и покачал головой. Он ожидал, что в то знаменательное утро его дядя явится к завтраку в его отвращения самодовольном настроении, если явится вообще. Он полагал, что Алекс всю ночь резвился в постели с леди Оксбери: Дэвид слышал, что домой он вернулся почти на рассвете.

Так что же все-таки случилось? Леди Оксбери отказалась принять его у себя? Тогда где он провел всю ночь? Гулял по лондонским улицам?

Когда он увидел Алекса в то утро, то решил было, что леди Оксбери попросту хладнокровная сука, но теперь, убедившись, как сильно она страдает, не знал, что и подумать.

— Лорд Доусон!

Он снова переключил внимание на карету. Грейс выглянула из окна.

— В чем дело, леди Грейс?

— Тетя Кейт очень плохо себя чувствует. Вы не могли бы попросить кучера Джона, чтобы он остановил лошадей?

— Само собой.

Кучер, услышав слова Грейс, уже натягивал вожжи.

— Прошу вас, помогите ей выйти из кареты. — Грейс повернула голову и взглянула на тетку, затем снова обратилась к Дэвиду: — Это совершенно необходимо.

— Сию минуту.

Дэвид спрыгнул с седла на землю и распахнул дверцу экипажа. Грейс нисколько не преувеличивала: лицо у леди Оксбери было белым как мел, если не считать тех участков, которые имели зеленый оттенок.

— Вы хотели бы выйти, леди Оксбери?

Она кивнула, прижав ладонь ко рту.

Дэвид почти вынес женщину из кареты. Она ждала, прислонившись к боковой стенке кареты, пока он поможет выйти Грейс и Марии. Потом подхватил Гермеса, а три женщины поспешили уйти с дороги. Леди Оксбери сделала всего несколько шагов по траве, после чего ее вырвало. Грейс поддерживала ее.

— Тетя Кейт, вас еще будет тошнить?

Леди Оксбери помотала головой.

— Мне кажется… Я думаю…

Грейс обхватила ее одной рукой за талию и увела к большому дереву. Все три женщины скрылись за толстым стволом.

Кучер Джон сдвинул кнутовищем свою шляпу на затылок и почесал лоб.

— Ваша милость, как вы считаете, не задержаться ли нам тут ненадолго?

— Полагаю, это было бы разумно.

Он мог бы предложить свою помощь, но не хотел, чтобы леди Оксбери почувствовала себя неловко из-за его вмешательства в подобной ситуации. Он сделал несколько шагов потраве, приблизившись к дереву, откашлялся и окликнул:

— Леди Грейс!

Мария первой появилась из-за дерева.

— Милорд, не могли бы вы принести из кареты плетеную корзину? Я в нее положила вещи, которые помогут в случае чего, но женщина в таком положении, как миледи… словом, мне думается, нам придется сделать остановку еще не раз, пока мы доедем до места.

— Понимаю, — кивнул он.

В конце концов, до озера не так уж далеко — они успеют туда добраться до наступления темноты даже с несколькими остановками.

— Сейчас принесу вам корзинку.

Он сунул Гермеса в руки кучеру Джону. К счастью, корзинка лежала на виду. Он передал ее Марии и проводил ее глазами, когда она побежала к дереву. Через минуту появилась Грейс.

— Как себя чувствует ваша тетя?

— Кажется, ей уже лучше. — Грейс нахмурилась. — Хотелось бы мне понять, почему ей так плохо.

— Мария упомянула о ее положении…

— Положении? — Грейс подняла брови. — Тетя Кейт вроде бы никогда не испытывала мучений от езды в карете, если вы это имеете в виду.

— Нет. Но ее горничная сказала…

Дэвид умолк — с открытым ртом.

Господи милостивый! Алекс… Леди Оксбери…

Возможно ли такое? Неужели ночь, проведенная Алексом в постели с леди Оксбери, оказалась чревата столь интересными последствиями? И теперь необходимо, чтобы леди повидалась с его дядей, поскольку тот должен стать отцом?

Дэвид хохотнул.

Грейс снова нахмурилась.

— Что вас насмешило?

— О, ничего. — Он стиснул губы, но это не слишком помогло. — Совершенно ничего.

— Вам не следует смеяться. Тетя Кейт очень страдает.

Дэвид кивнул:

— Я н-не с-смеюсь.

Грейс сердито посмотрела на Него и вернулась к леди Оксбери. Слава Богу!

Он медленно, осторожно обошел карету и, таким образом скрывшись ото всех, смеялся долго и с удовольствием, стараясь делать это потише. Смеялся до слез.

Только бы поскорее увидеть Алекса!