Решительный барон

Глава 21

— Какая удача, что Уэйфорды тоже помешаны на уженье форели!

Дэвид быстро повел Грейс через лужайку к гостинице.

— Почему? — Высокие каблуки Грейс мешали ей так быстро двигаться по вязкой земле. — Нельзя ли помедленнее? К чему такая спешка?

Он остановился и улыбнулся ей, глядя на Грейс с высоты своего роста. Она разрумянилась, ее дивная грудь вздымалась и опускалась от бурного дыхания. Еще немного времени, и он увидит эту грудь обнаженной, во всей ее красе.

— Потому, что мне следовало бы заказать завтрак для всех, кто захочет поздравить нас с законным браком, но я очень — очень хочу отпраздновать это событие совершенно по-другому, в исключительно приватном стиле, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Дэвид коснулся рукой ее груди, чтобы помочь ей понять сказанное.

Румянец Грейс сделался еще более ярким.

— О, это значит… что мы должны… вот так скоро? Ведь еще день… я думала, такие вещи делают только ночью.

— О нет, уверяю тебя, что этим можно заниматься в любое время и в любом месте. — Дэвида вдруг охватило не вполне уместное озорство. — Даже здесь и сейчас.

— Что?! — вскрикнула Грейс. — На улице? — Она в испуге огляделась по сторонам. — Здесь?

— Ну да, хотя лично меня не устраивает ничем не защищенная публичность именно этого места. Но физически такое вполне возможно. Для тебя на первый раз, думаю, больше подойдет постель и запертая дверь, а ты как считаешь?

Грейс издала несколько отрывистых междометий — она была слишком ошеломлена, чтобы связно выразить собственное мнение.

— И я, кстати, подумал, что, учитывая необычность сложившегося положения, чем скорее мы осуществим наши супружеские отношения, тем лучше. Это сделает их… скажем, окончательно неуязвимыми. Предположим, твой отец, караулит у гостиницы, поджидая тебя. Ведь, насколько я понимаю, время твоего венчания с Паркер-Ротом еще не наступило?

— О да. Ты прав.

Грейс бросила опасливый взгляд на дорогу, схватила Дэвида за руку и чуть ли не бегом повлекла его к гостинице.

Такая прыткость новобрачной пришлась Дэвиду весьма по душе.

Сердце у Грейс билось так же бурно, как в ту минуту, когда она вылезала из окна своей спальни. Отец не успел выдать ее замуж за Джона. Она уже замужем. Но Дэвид прав: самое лучшее — стать женой по-настоящему.

Когда они подошли совсем близко к гостинице, Грейс надвинула как можно ниже капюшон плаща, чтобы скрыть лицо. Она предпочитала, чтобы никто из слуг не распознал ее в то время, как она будет пробираться по черной лестнице в комнату, которую занимает мужчина. О Господи, что она делает?

Грейс остановилась, но Дэвид рывком распахнул дверь и повел Грейс за собой по узкой лесенке в коридор и затем к своему номеру. Грейс проскользнула внутрь, Дэвид последовал за ней, захлопнул дверь и запер на замок.

Слава Богу! Грейс с облегчением вздохнула. Наконец-то она…

Тут ее взгляд обнаружил кровать, и сердце у Грейс снова бурно забилось.

— Не надо нервничать, Грейс, — произнес Дэвид.

Он расстегнул ее плащ и снял с нее.

— И н-не думаю н-нервничать. — Она отступила в сторону, едва плащ оказался в руках у Дэвида. — Ну, м-мо-жет, немного.

Она ужасно выглядит! Надо было не пожалеть времени и надеть корсет. О чем только она думала? Теперь вот ее большие груди обвисли и трепыхаются самым возмутительным образом. А волосы, освободившись от шпилек, растрепались.

— У меня нет ночной рубашки.

Дэвид расхохотался.

— Грейс, милая, рубашка будет только мешать.

— Правда?

Он кивнул и начал расстегивать ее платье.

— Что ты делаешь?

Губы его медленно сложились в улыбку, а глаза вспыхнули огнем.

— Я делаю тебя полностью, совершенно, очаровательно голой.

— Ой! — Грейс вырвалась от него. — Это не столь уж хорошая мысль.

Он последовал за ней через всю комнату.

— Наоборот, мысль просто замечательная. Блестящая! — Он снова улыбнулся. — Мысль, которую я лелеял наяву и во сне с тех самых пор, как впервые увидел тебя в бальном зале Олворда.

— Ты еще насмехаешься!

О Боже, его улыбка. Грейс ощутила знакомую пульсацию внизу, между ног.

— Прекрати!

— Что прекратить?

— Не смотри на меня так! У меня от этого что-то дергается в животе.

— Серьезно?

Дэвид посмотрел на ее живот.

Грейс прикрыла его руками. Слава Богу, платье еще на ней.

— Серьезно.

— Видишь ли, я считаю, что это хороший знак.

Он больше не трогал ее и занялся собственной одеждой. Для начала швырнул куда-то в угол пальто и смокинг, потом взялся за жилет.

— Что ты делаешь?

— Я решил, что ты чувствуешь себя неловко оттого, что я полностью одет, и намерен уравнять позиции.

Жилет и галстук улетели все в тот же угол, после чего Дэвид расстегнул ворот рубашки.

— А, так ты думаешь… я имею в виду… то есть ты уверен, что это разумно?

Дэвид поднял бровь:

— Подожди минутку.

Он снял рубашку и отбросил прочь.

У Грейс пересохло во рту. Сердце словно остановилось, зато в нижней части тела движения хватило бы на два сердца. Она ухватилась за спинку стула в страхе, что колени подогнутся, и она шлепнется на пол.

Дэвид прекрасен. Мускулистые руки, а плечи такие широкие и мощные, что просто удивительно, как на них налезало пальто. Широкая грудь покрыта золотистыми волосами. Неужели они такие мягкие, какими кажутся на вид?

— Тебе нравится то, что ты видишь?

— Хм-м.

Он вдруг подошел к ней настолько близко, что она могла до него дотронуться. Грейс положила руку Дэвиду на грудь. Да, волосы были мягкими, но тело — твердым, как нагретый солнцем мрамор.

— Так позволь и мне полюбоваться.

Он потянулся к ее платью.

— Нет. — Грейс — не без сожаления — прижала руку к корсажу платья. — Ты не захочешь любоваться. Я слишком большая.

Дэвид прищурился, глаза его вспыхнули еще ярче.

— Ты не можешь быть слишком большой.

Грейс покачала головой. Что мужчины понимают?

— О да, я просто… огромная. Не похожа на леди.

Грейс заметила, что Дэвид судорожно сглотнул, и голос его показался ей почти незнакомым, когда он произнес:

— Грейс, послушай. Мне нравятся большие. Люблю огромных, представь себе…

Он рассмеялся.

— Но ведь считается, что истинная леди должна быть маленькой и хрупкой.

Он округлил глаза и отступил на шаг.

— Посмотри на меня. Разве я выгляжу маленьким и хрупким?

Грейс посмотрела на Дэвида. Он был великолепен — большой, очень большой от самой макушки до широких плеч, широкой мускулистой груди, плоского живота и… и…

Грейс покраснела. Под ширинкой брюк у Дэвида обозначился многозначительный и весьма заметный бугорок…

— Н-нет. Ты не м-маленький.

— Разумеется, нет. И не хочу обладать маленькой женщиной. Я мог бы ее покалечить. Мне нужна… то есть я хочу крупную женщину. Тебя, Грейс. Я хочу тебя.

Он положил руки ей на плечи.

— Не прячься от меня, Грейс. Я хочу видеть, просто умираю от желания увидеть тебя всю.

Он говорил, слегка задыхаясь от волнения, а руки его тем временем двигались, стягивали платье с ее плеч.

— Прошу тебя, позволь мне смотреть на тебя, дотрагиваться до тебя… — Руки его опускались все ниже. — Позволь мне отведать тебя, насладиться тобой.

Как она могла отказать ему? Ее собственное тело жаждало его до боли. Она хотела его так же сильно, как он хотел ее, а может, и сильнее. Это было помешательство, неизлечимая болезнь…

Быть может, Дэвид и есть лекарство от ее недуга.

— Да, — только и прошептала она, когда платье соскользнуло с ее плеч на талию.

Грейс услышала, как Дэвид со свистом втянул воздух; почувствовала, как соски ее отвердели и приподняли тонкую ткань нижней рубашки.

А потом и рубашка сдвинулась вниз, на талию.

— Боже, Грейс, как ты красива!

— Нет, я…

Дэвид ласкал ее груди, гладил их с нежностью. Кончиком пальца обвел кружком один сосок.

О, как он смотрел на нее!..

Грейс замерла, не смея пошевелиться. Груди ее сделались невероятно чувствительными.

Дэвид тронул большим пальцем отвердевший сосок.

— Ой!

— Тебе нравится? — пробормотал Дэвид.

— Д-да.

Дэвид взял сосок в губы. Будто молния пробежала по телу Грейс от груди к чувствительному, влажному, набухшему месту между ног. И это было невыразимо чудесно. Дэвид протянул руку к ее талии, и почти тотчас платье и нижняя рубашка проделали остаток своего пути на пол.

Грейс осталась совершенно обнаженной и почувствовала себя ошеломительно счастливой, такой живой и… сильной. Дэвид смотрел на нее почти с благоговением.

Он прижал ее к себе, целуя шею и маленькое ушко. Грудям Грейс было так приятно коснуться его мягких волос на груди, однако грубоватая ткань брюк щекотала и покалывала плоть нижней половины тела. Она чуть отстранилась, дабы избавиться от неприятных ощущений и протянула руку к пуговицам на ширинке брюк.

— Что такое?

Дэвид поднял голову. Груди Грейс были самыми прекрасными, самыми соблазнительными из всех, какие ему довелось видеть, вкус и аромат ее кожи кружил голову, но прикосновение ее пальцев к ширинке брюк заставило померкнуть даже эти восхитительные ощущения.

— На тебе слишком много одежды.

Грейс рассмеялась. Она чувствовала себя такой свободной в надежде, что может доставить наслаждение не только себе самой, но и Дэвиду. Это его любовь подарила ей самое главное, чудесное, ошеломляющее чувство. Она могла злиться или радоваться, плакать или смеяться, вести себя серьезно или легкомысленно, он все равно любил бы ее, а она — его.

— Если я совсем голая, то и тебе надо раздеться догола, — заявила она и попробовала расстегнуть верхнюю пуговицу.

Грейс была не просто счастлива, она была благодарна судьбе. Она чудом избежала несчастья — ведь брак с Джоном неизбежно стал бы истинным бедствием. Она обрекла бы и себя и его на вечное пребывание в мрачной тюрьме долга.

Выйди она за Джона, ей бы никогда не испытать этот жар страсти, это пронизывающее тело и душу чувство полной жизни. Она даже не знала, что такое существует, когда бросила вызов отцу и уехала в Лондон с тетей Кейт. Оно впервые заявило о себе и поманило ее, когда она увидела Дэвида в бальном зале герцога Олворда, и оно возрастало с каждым поцелуем, каждым прикосновением, каждым словом, которым они обменялись. Это было влечением, а стало любовью! Грейс рассмеялась и погладила растущий бугорок на брюках Дэвида.

Дэвид прикусил нижнюю губу. Ах, робость Грейс была очаровательной, но смелость Грейс оказалась весьма эротичной. Она просто убивала его — в лучшем смысле этого слова! — когда начала расстегивать ширинку. Он чувствовал каждое прикосновение ее пальчиков к его плоти — да, это было само по себе возбуждающим, но главным оставалось то, что он чувствовал в своем сердце. Глядя на ее прекрасные рыжевато-золотистые волосы, каскадом спадающие на кремово-белые груди с нежно-розовыми сосками, вдыхая сладкий запах ее желания, Дэвид едва мог сдерживаться.

Грейс расстегнула последнюю пуговицу, и жезл Дэвида вырвался на свободу и оказался в нежной ручке Грейс.

— Ох, ну надо же!

Грейс уставилась на приз у себя в руках. Так это и есть мужское достоинство. Она очень осторожно провела пальцем от основания к кончику. Дэвид со свистом втянул воздух. Лицо его приняло напряженное, но не сердитое выражение.

Голос Дэвида прозвучал тоже напряженно.

— Ты можешь… трогать меня… как тебе хочется, любимая. Ты не причиняешь мне боль.

– Нет?

— Нет. — Дэвид почти задыхался. — Н-нисколько.

— Понимаю.

Грейс погладила твердый и потемневший от прилива крови жезл. Дэвид застонал. Она отдернула пальцы, словно обожглась, и с тревогой спросила:

— Ты сказал, что я не причиню тебе боль.

— Ты и не причинила.

Он облизнул губы. По щеке у него скатилась капелька пота. Казалось, ему трудно формулировать фразы.

— Это был стон наслаждения.

— Стон наслаждения? — переспросила Грейс.

— Вот именно. И сегодня я добьюсь, что и ты застонешь.

— Нет, ты не сможешь! — возразила она, пренебрежительно фыркнув.

Ах, чтоб тебе, как же сильно он любит ее. Он и не предполагал, что бывает такая любовь. Он был интимно близок со многими женщинами, но лишь теперь осознал, что к любви все это не имело никакого отношения.

— Хочешь пари? — спросил он, усмехнувшись.

— Ну как бы тебе сказать…

Грейс запнулась, а потом продолжила тоже с усмешкой, застенчивой и в то же время озорной:

— Да. А какие будут ставки?

— Хм, если ты все же застонешь, я попрошу тебя сделать в постели одну вещь.

Грейс нахмурилась.

— Какую?

— Такую, которая тебе понравится, даю слово.

— Согласна, — сказала она смеясь. — А если я выиграю?

— Видишь ли, я не могу считать выигрышем, если ты не застонешь, к тому же я в таком случае буду весьма разочарован в себе. Но тем не менее я тогда сделаю в постели то, о чем ты меня попросишь.

Она прихватила на минутку зубами нижнюю губу и, помолчав, сказала:

— Отлично, я принимаю твои условия.

Она протянула Дэвиду руку, чтобы скрепить соглашение. Он пожал ее, потом привлек Грейс к себе. Это было чудесно, однако Дэвид спохватился, что брюки все еще наполовину на нем, и, немедля от них избавившись, взял Грейс на руки.

— Осторожно! Я очень тяжелая.

— Ничего подобного. — Он поднял ее повыше, чтобы дотянуться губами до сосков. — Нисколько ты для меня не тяжелая.

Он дотронулся до соска языком, и Грейс вскрикнула.

— Надо мне было держать пари, что я заставлю тебя кричать. — Он отнес Грейс к постели и опустил на матрас, отчего она снова вскрикнула. — Но это было бы слишком просто.

Дэвид присоединился к Грейс. Матрас, должно быть, остался все таким же комковатым, но теперь Дэвид этого не чувствовал. Грейс тоже не жаловалась. Она распростерлась на спине, доверчиво глядя на Дэвида.

Господи, какую огромную любовь он чувствовал! Ему хотелось, чтобы Грейс застонала в порыве страсти, но он хотел слышать и ее смех. Хотел, чтобы она жила в полной безопасности, подарила ему детей, хотел, чтобы проходили один задругам годы их совместной жизни и они с Грейс оставались неразлучными.

Он поцеловал ее в лоб; целовал глаза и губы — очень крепко. Целовал шею, груди, живот и округлые мягкие бедра. Он…

Грейс сдвинула ноги до того, как он достиг своей цели.

— Что ты делаешь?

Он поднял на нее глаза.

— Целую тебя. Разве непонятно?

Грейс приподнялась и оперлась на локти.

— Уверена, что такое поведение неуместно.

— В самом деле? — Дэвид коснулся губами рыжеватых завитков. — В каком учебнике хороших манер ты обнаружила страницу, повествующую о поцелуях, допустимых в супружеских отношениях? Я, как видно, пропустил этот том.

Она покраснела — всем телом, и это было великолепное зрелище.

— Я, разумеется, не вычитала это в книге.

— Вот как? В таком случае какая из дам-патронесс пансиона, в котором тебя учили и воспитывали, изрекла этот постулат?

— Не смеши меня. Дамы-патронессы о таких вещах не говорят.

— Зато они судят о том, какие танцы можно считать приличными, а какие нет. И теперь, когда я подумал об этом, мне помнится, что вальс они признали допустимым, поэтому я полагаю, что они одобрили бы и такие вот поцелуи.

— Дэвид, ты болтаешь глупости!

— Ничего подобного.

Он погладил ее бедра; Грейс втянула воздух и раздвинула их для него.

— Но я не уверен, что они одобрили бы такие вот поцелуи. Можешь сама у них спросить, когда мы в следующий раз будем в городе.

— Что ты… ах!

Она снова сдвинула колени — в шоке от того, что Дэвид коснулся языком крохотного бугорка, спрятанного среди кудряшек у нее в промежности. Как это дивно — она удерживает его в ловушке именно там, куда он и хотел попасть. Дэвид лизнул ее еще раз.

— Ох! Ох! — Она схватила его руками за голову, запустив пальцы в волосы.

— Полагаю, это скорее вопль, а не стон.

— Что?

— Я должен вызвать у тебя стон, ты помнишь?

— Что ты… ох!

Он улыбался, продолжая орудовать языком и пробуя ее глубоко. Он вдыхал ее мускусный запах. Ее бедра вздрагивали и приподнимались, она то ли вскрикивала, то ли вздыхала, то ли постанывала… Можно ли считать, что она стонет?

Не имеет значения. Он и сам вот-вот начнет стонать. Эрекция достигла высшей точки, Грейс такая влажная и возбужденная. Настало время, но сначала…

Он чувствовал, что все ее тело напряжено, дыхание прерывисто… и еще раз коснулся языком ее маленькой твердой точки возбуждения. Грейс издала какой-то неясный звук — очень тихий вскрик — и села. Потом застонала — то был определенно стон — и опять упала на матрас.

Дэвид преодолел преграду настолько быстро и осторожно, насколько мог, и замер, обволакиваемый ее влажным теплом. Никогда в жизни он не испытывал подобного наслаждения.

— Я причинил тебе боль?

— Да, — ответила она с нескрываемой обидой.

— Больше этого не повторится.

Он поцеловал ее в кончик носа. Ему хотелось дать ей время освоиться с произошедшим, но его тело требовало своего…

— Первая часть была вполне милой.

С этими словами Грейс провела рукой по его липкой от пота спине и тронула ягодицы.

Это прикосновение породило взрыв. И снова ее тело под ним… о небеса! Такое мягкое, такое жаркое, такое податливое. Дэвид не мог ждать ни секунды, но двигался очень осторожно.

— Все терпимо?

— М-м…

Она крепче взялась за его ягодицы, привлекла его к себе и прогнулась.

Он снова вошел в нее.

С нежностью. Бережно. Не очень резко.

Он удерживался на тонкой ниточке самоконтроля вплоть до самой последней стадии взаимного обладания. Замер на миг глубоко в ней в ожидании и предвкушении оргазма, а затем излился.

Со всей доступной ему осторожностью он опустился на нее и почувствовал, как Грейс обнимает его и прижимает к себе.

Грейс закрыла глаза. Все было настолько ошеломительно… Она обняла Дэвида и старалась дышать как можно глубже и ровнее. Она обхватила ногами бедра Дэвида. Она была окутана его теплом и его запахом. Это было чудесно.

Она чувствовала себя замужем, целиком и полностью замужем.

— Я слишком тяжел для тебя, — пробормотал он ей в самое ухо.

Она вздрогнула. Без его тела на себе ей стало холодно. Правда, ненадолго. Дэвид натянул на нее и на себя одеяло и придвинулся поближе. Грейс положила голову ему на плечо.

Между ног у нее саднило, было влажно и теперь пусто. Чувствовала ли она себя другой… и вообще, что она должна была чувствовать?

— Грейс, у тебя все хорошо?

— М-мм.

— Это означает утвердительный ответ?

— М-м-м… хм-м.

Она провела пальцами по дорожке у него на животе. Слова в данный момент были за пределами ее возможностей. Дзвид легонько потормошил ее и спросил:

— Куда ты собиралась ехать в дилижансе, если бы я тебя не встретил?

— В Лондон. — Она лизнула его кожу — та оказалась солоноватой на вкус. — К тете Кейт.

Грейс крепко прижалась к Дэвиду, вовсе не прочь повторить то, чем они с Дэвидом уже занимались в постели.

— Сомневаюсь, что она сейчас там. Я не имел возможности сообщить тебе, но, пока ты укладывала вещи, а сразу после этого уехала с отцом, между моим дядей и твоей тетей состоялся откровенный и очень важный разговор.

— Вот как?

— Такой же откровенный и важный, как тот, что только что состоялся между тобой и мной.

Тетя Кейт занималась… этим? Но ведь она для этого слишком стара. Грейс молча пожала плечами, а Дэвид продолжал:

— Алекс уехал из имения Моттона немногим раньше меня, чтобы исхлопотать специальную лицензию. Они с твоей тетей, видимо, уже вступили в брак и проводят где-то медовый месяц.

— Тетя Кейт не дождалась меня?

Грейс должна была бы обидеться — и, наверное, обиделась бы, если бы могла чувствовать сейчас что-либо за исключением блаженной усталости.

— Видишь ли, им следовало поспешить. Твоя тетя вынашивает ребенка Алекса.

Блаженную усталость у Грейс как рукой сняло. Она села и выпрямилась.

— Что?!

— Твоя тетя собирается стать матерью. — Дэвид приподнял на ладони одну грудь Грейс и погладил другой рукой. — А мой дядя готовится быть отцом.

Прикосновение Дэвида было весьма приятным и к тому же отвлекающим. Грейс решила, что обязательно должна подумать о тете… попозже. Желание вспыхнуло в ней, болезненное местечко между ног начало пульсировать. Можно ли им с Дэвидом снова заняться тем, чем они занимались недавно?

И тут в ее воспаленном воображении вспыхнула другая мысль.

— Если бы я не сбежала, то сейчас скорее всего стояла бы в церкви у алтаря.

Дэвид наклонился и лизнул ее сосок.

— Я счастлив, что ничего подобного не произошло.

— Я тоже.

Грейс выпрямилась и прогнула спину, надеясь этим побудить Дэвида к продолжению любовных утех. Впервые после того как она обрела статус взрослой женщины, Грейс не стеснялась своих объемистых грудей. Даже гордилась ими.

— Надеюсь, отец сообщил Джону.

Дэвид привлек ее к своей груди.

— Перестань волноваться. Паркер-Рот — взрослый мужчина. Он должен был сообразить, что ты его не любишь — Дэвид погладил Грейс по голове и крепко поцеловал. — Откровенно говоря, на него твое чувство было бы потрачено зря.

— А на тебя не зря?

— Конечно, нет. Я заставил тебя стонать?

Она озорно улыбнулась.

— Не уверена, что ты этого добился.

Дэвид округлил глаза.

— Что ты этим хочешь сказать? Ты извивалась всем телом и стонала.

— Ах, ну что это были за стоны? Так, поохала немного и обязана этим тебе. Но стонать? Нет, не уверена.

— Я вижу, что вы женщина с характером, леди Доусон. Что касается меня, то, будучи джентльменом, я не желаю спорить с леди, особенно если эта леди моя супруга. — Он нажал большим пальцем на сосок, и Грейс сделала судорожный вдох. — Каково мое наказание?

— Ваше наказание, милорд, заключается в том, чтобы вы проделали еще раз в точности все то, что делали недавно.

— Все? — Дэвид снова надавил на сосок, Грейс снова вздохнула. — Вы имеете в виду с того момента, когда ваша милая попка впервые соприкоснулась с этим вот далеко не столь симпатичным матрасом?

— Да. — Грейс улыбнулась в предвкушении. — Именно все.

— С удовольствием, леди Доусон. — Дэвид улыбнулся и запечатлел на губах Грейс долгий и страстный поцелуй. — Большего наслаждения не могу себе представить!