Рискованное предприятие

ГЛАВА ПЯТАЯ

Следующий день Джинни запомнится до конца жизни — такой золотистый и солнечный, такой счастливый и беззаботный, как в детстве. Ни одного пятнышка на нем. Чистое совершенство.

Она спустилась вниз как раз вовремя, чтобы увидеть отъезд Мэрион и Хьюго с ворохом багажа. Мэрион нежно обняла ее и тепло поцеловала, как будто Джинни была старым другом семьи. Объятия Хьюго, когда его жена села в машину, были более сдержанными, но он воспользовался этой возможностью, чтобы сказать ей несколько слов.

— Я свяжусь с тобой, Джинни, когда мы вернемся из круиза. И… спасибо, что у тебя хватило смелости приехать. Думаю, тебе это было непросто.

Сознавая, что Джейк поблизости занят чемоданами, она отвечала тоже сдержанно:

— И вам спасибо — за то, как вы все восприняли. Такой ужасный удар нелегко перенести.

— Так точно. — Его улыбка была немного натянутой. — Но когда я прочувствую этот факт, уверен, он принесет мне радость.

В чем она как раз сомневалась; но пора было сменить тему.

— Должно быть, очень приятно так вот вдвоем поехать путешествовать.

— Ммм. Надеюсь, будет интересно. — Он бросил быстрый взгляд на Джейка, который обменивался последними словами с Мэрион. Хьюго лукаво проговорил, понизив голос: — Джинни, я должен тебе кое-что объяснить. Я не совсем уверен, какие чувства вы с Джейком испытываете…

— Папа, не выдавай меня. — Его сын приблизился сзади и положил руку отцу на плечо.

— Джейк. — Хьюго улыбнулся, хотя и с оттенком неудовольствия. — Я не слышал, как ты подошел.

— Ясно. — Джейк озорно усмехнулся. — Но я не позволю тебе выдавать мои секреты. Ты должен быть на моей стороне.

— Ну, тогда Джинни никогда не услышит, какой ты замечательный человек. — Хьюго наклонился к кейсу, стоявшему у его ног, порылся в кармане и достал связку ключей. — Нет, я собирался сказать, что мы с Мэрион надеемся, что Джинни побудет здесь с тобой недельку. Ты уже несколько месяцев работаешь без выходных, и, смею предположить, Джинни тоже. Теперь, — он передал кейс сыну, — положи, пожалуйста, его в машину. Нам уже пора ехать. — Потом повернулся к дочери и заговорил тихо, но настойчиво: — Джинни, нам еще очень многое надо сказать друг другу. Нам потребуется час или два, чтобы в спокойной, мирной обстановке все обсудить, поэтому я прилечу в Лондон сразу же, как смогу, и… Спасибо, Джейк, теперь нам действительно пора. Мэрион уже нервничает.

И мгновение спустя Джейк и Джинни увидели, как машина скрылась в направлении частной взлетно-посадочной полосы. Затем они прошли на кухню, сели за стол, и Джейк разлил кофе.

Прошло несколько минут, прежде чем он заговорил:

— Итак, ты решила остаться?

Это было скорее утверждение, чем вопрос, и вызвало у Джинни настоятельную потребность воспротивиться. Она уже не ребенок, чтобы за нее принимали решения. Когда она утром встала, то твердо знала, что должна делать, и просто потому, что Хьюго предложил…

— Джейк, — пытаясь говорить убедительно, она встала и указала ему на свою короткую прямую юбку синего цвета и белую блузку с повязанным на шее розовым шарфиком, — разве похоже, что я оделась для прогулки за городом? Это костюм для Нью-Йорка; я тебе уже говорила, что собираюсь сегодня туда вернуться.

— Тебе потребуется всего несколько минут, чтобы переодеться в джинсы и футболку. Если ты с собой их не захватила, я уверен, что смогу подобрать тебе что-нибудь здесь.

— Джейк, — от раздражения она цедила слова сквозь зубы, — почему ты такой… такой… — Не найдя нужного слова, она обессилено закончила: — …такой мужественный? — и сама рассмеялась.

Он театрально задумался.

— Хороший вопрос. Только, боюсь, я не смогу на него ответить.

— Я не то хотела сказать. По правде говоря, я и сама не знаю, что я хотела сказать.

— Извинения приняты.

Ее возмущенный вздох был проигнорирован. Джейк встал, обошел вокруг стола, положил ей на плечи руки и слегка встряхнул ее.

— Обещаю тебе, что я никогда не буду жаловаться на то, что нахожу тебя слишком… — он комично нахмурился, — слишком… какое же слово подобрать? Ах да, слишком женственной. А теперь иди и переоденься. Я возьму тебя в великое путешествие по поместью Ванбругов.

И Джинни послушно отправилась выполнять его распоряжение. Какой ужас! Она мгновенно скинула городской наряд, натянула джинсы с клетчатой рубашкой и сбежала вниз, словно подчиняясь собственному плану. Все-таки, думала она, пытаясь побороть сомнения, именно это посоветовал ей Хьюго. И у нее было такое чувство, что если она будет по-прежнему противиться, то у Джейка могут возникнуть подозрения и он поймет, что к чему. А, принимая во внимание обещание, данное отцу, она не может пойти на такой риск.

Вскоре они уже ехали в пикапе, направляясь к конюшне.

— Теперь я могу сказать тебе, как я рад, что ты решила остаться. — Нотки явного удовлетворения, прозвучавшие в его голосе, вызвали новую волну гнева у Джинни.

— Думаю, решение было принято за меня. Если бы я делала то, что нахожу нужным, то сейчас была бы уже на пути в Нью-Йорк.

Но все ее раздражение испарилось, когда они сели на лошадей и поскакали верхом по парку в такое прекрасное солнечное утро. Невозможно было скрыть удовольствие. Приподнявшись в стременах, она похлопала рукой по шее свою кобылку:

— Хорошая девочка.

— Она — одна из потомков Ренди.

Вспомнив о гнедом жеребце, оставшемся в конюшне, Джинни нахмурилась.

— Трудно в это поверить.

— Случайное спаривание. — Он придержал свешивающуюся ветку. — Одна игривая кобыла забралась к нему в стойло, и в результате получилась Люси.

— Да? — Лучше не заострять внимание на определенной схожести с ее ситуацией. — А Мигель о нем позаботится? О Ренди?

— Да, старина начал сдавать. Раньше он сразу бы схватил яблоко, которое ты ему предложила, а сегодня… — Джейк подавленно пожал плечами. — Он расстроен, не может смириться, что больше не годен для верховой езды. Но кто знает? Может, он поправится. Ренди борец и никогда не сдается без борьбы.

— Твоя мама сказала, что он у тебя с детства.

— Да, мы много времени провели вместе. Но посмотри, — похоже, Джейк намеренно сменил тему разговора, — когда мы заберемся на вершину этого холма, ты сможешь увидеть океан. — Он пустил свою лошадь рысью по узкой тропе.

Сидя на лощеном черном жеребце, в обычной одежде фермеров, Джейк производил еще более сильное впечатление, чем когда они встретились впервые. Следуя за ним, совершенно не обращая внимания на высохшую, скользкую траву под копытами кобылы, Джинни отбросила все попытки оставаться равнодушной. Да и как это возможно, если каждый раз, когда она поднимала глаза, перед ней маячили сильные бедра, обтянутые темными джинсами, черные сапоги со слегка скошенными каблуками, какие она десятки раз видела в ковбойских фильмах, красно-синяя клетчатая рубашка и платок, повязанный на смуглой шее?

Но легко находить себе оправдание. Девушка сглотнула, попыталась настроить себя на юмористический лад и рассмотреть ситуацию иначе. Можно представить, что оба они сошли с экрана какого-то вестерна. Его роль как главного героя была очевидной, но она не очень ясно представляла, какая роль подошла бы ей. Может, владелицы салуна, пытающейся приспособиться к жизни в качестве жены фермера? Она не могла припомнить ни одну женщину-адвоката в вестернах…

— Джинни, что тебя смешит? Не хочешь поделиться?

Она не заметила, как Джейк придержал коня, чтобы подождать ее. Казалось, он готов разделить ее веселость, но, когда она начала объяснять, это не показалось ему таким смешным.

— Дикий Запад? — В его тоне сквозил явный упрек. — Большинство жителей Вирджинии будут глубоко оскорблены твоим сравнением.

— Да. И они правы, принимая во внимание, что мы только что видели Атлантический океан. Но ты должен сделать скидку для жительницы Лондона.

— Ммм. — Джейк все еще сомневался. — В любом случае место на Диком Западе для высокопрофессионального юриста?.. — Он обдумывал это, пока они ехали иноходью. — Я не уверен, что в те времена женщина могла получить какую-то специальность, но точно знаю, что именно там появились первые эмансипированные женщины Америки.

— Правда? Как удивительно!

— Это удивляет большинство людей, но, если подумать, в этом есть логика. Чем дальше на запад, тем меньше было женщин, тем больше их ценили. Моя прапра… бабушка была одной из первых женщин, получивших право голоса, а ее мать была единственной занимавшейся медициной женщиной во всем Канзасе… Но вернемся к твоим проблемам. Что ты скажешь о месте в газете? Думаю, это было бы вполне приемлемо для образованной молодой дамы. Леди-репортер?

— Да-а. Думаю, я могла бы для этого подойти. Я и правда одно время думала заняться журналистикой.

И, весело болтая, они доехали по освещенной солнцем тропе до обрыва, где Джейк соскользнул на землю и потянулся за седельными сумками, в которых лежал приготовленный для них ланч.

Поев, Джинни со вздохом облегчения легла, удобно расположившись на сухой траве, сонная от жары и непривычной нагрузки, и поддалась соблазну закрыть на минуту глаза.

Очень быстро она погрузилась в сон — вернее, не совсем сон, скорее полудрему, где невозможное стало приобретать оттенок вероятности, где… ее губы раскрылись с явным желанием и их легко коснулось…

Веки Джинни быстро приподнялись, и она увидела блеск белых зубов, сверкание темных глаз… Ее сердце бешено заколотилось в груди, но, по крайней мере она не запаниковала. Хоть с этим можно себя поздравить.

— Джейк! — В ее голосе сквозило ленивое осуждение, и она взмахнула рукой, как будто отмахиваясь от назойливой мухи, достала из кармана солнечные очки и надела их, чтобы обеспечить себе максимальную защиту. — Джейк, ты что, один из тех несносных типов, которые не могут видеть, как другие наслаждаются покоем?

— Это было кратковременное прегрешение. Не знаю, что на меня нашло. — Его юмор угас, напряженный взгляд скользил по ее телу. — Правда… не могу обещать, что вновь не согрешу. — Он глубоко вздохнул и лег, оперевшись на локоть. — Во всяком случае, ты проспала уже достаточно долго, а у меня к тебе так много вопросов. Ты понимаешь, я очень мало знаю о тебе — только то, что твой отец служил в войсках, хотя и не был военным, и что ты, вместо того, чтобы стать адвокатом, вполне могла бы стать журналисткой.

На его последние слова Джинни мягко улыбнулась, но ответила серьезно:

— Папа служил в армии до моего рождения. — Она встала и начала поправлять упряжь Люси, чтобы занять себя. — Я ничего об этом не помню. Он уволился из армии до того, как я появилась на свет, открыл практику в Беркшире, отбросил «Мартин» из своей фамилии, и мы никогда не переезжали из дома, где я родилась.

— А какие они были, твои родители?

— Ну… — Как странно говорить о своем отце с этим мужчиной, однако Джинни храбро продолжила: — Папа был довольно мирным человеком, немного старше мамы, он обладал необыкновенным чувством юмора. Мы много смеялись. Он в любой ситуации мог найти что-то забавное. А мама… — При воспоминании ее губы изогнулись. — Первое, что все в ней замечали, — это что она очень привлекательная. Яркая. И ее все очень любили, но, с другой стороны… — она высказала мысль, которая не раз мелькала у нее в голове, — мне кажется, она не осуществила своих возможностей. Она никогда не говорила, но я думаю, она сожалела, что не пошла учиться в университет или, может, в художественный колледж.

Неожиданно Джинни вспомнила картинку, которую отдала вчера вечером Хьюго, и решила, что этой темы лучше не касаться.

— Мама вышла замуж слишком молодой и не смогла сделать карьеру. В те дни жизнь была другая. — Девушка вздохнула, вспоминая. — Насколько я помню, она всегда настаивала, чтобы я чем-то занялась в жизни.

— Ну, — Джейк изучал ее профиль, — в этом отношении она должна была быть очень довольна своей дочерью.

— Да. — Улыбка осветила лицо Джинни. — Они с папой были от души рады — и даже больше, когда я начала работать в такой старой компании в Лондоне.

— А брак? Мама когда-нибудь желала, чтобы ты встретила достойного молодого человека, поселилась с ним и завела семью?

— Даже если и так, — ее тон зазвучал резче, — то она держала свои мысли при себе.

Откуда этому мужчине знать, какую боль он ей причиняет? Стоять рядом с ним, смотреть на него и понимать, что ее основная и главная задача — скрыть свои чувства… Неприятный разговор надо немедленно прекратить.

— Поехали?

— Если ты так хочешь. — Джейк лениво поднялся на ноги и потянулся. — Что касается меня, то я с удовольствием провел бы здесь весь день. Мы можем поехать назад мимо озера. Если повезет, то мы увидим прилет уток. А теперь… — Он подошел ближе. — Если тебе нужна рука, чтобы забраться…

Только представить, как она ставит ногу в его ладонь… Нет, она поспешила сунуть ногу в стремя и взлетела на лошадь. Затем некоторое время поправляла упряжь, прежде чем решила, что достаточно успокоилась, чтобы посмотреть на него.

Джинни увидела, что он так и стоит, руки на бедрах, брови подняты в изумлении. Повернувшись, он через плечо бросил ей: «Трусиха». От досады она вспыхнула, но, к счастью, он больше не смотрел в ее сторону.

Когда они, наконец добрались до дома, солнце уже скрывалось за горизонтом. Джинни спешилась у дома, и Джейк повел лошадей в конюшню. Девушка быстро искупалась в бассейне, а затем приняла горячий расслабляющий душ.

Затем, надев простую юбку и блузку, она спустилась на кухню приготовить чай. Ее раздирали противоречивые эмоции, особенно мучило сознание того, что они с Джейком одни в доме: Марта, экономка, взяла несколько выходных дней.

Размышляя над своим душевным состоянием, она налила себе чай и как раз собиралась выпить, когда на кухню зашел Джейк.

— Приглашаю тебя поужинать в ресторане сегодня вечером. — Он помолчал, так как не понял выражения ее лица. — Я подумал, может, тебе захочется побывать в загородном клубе.

— О-о. — Забавно, но Джинни испытала некоторое разочарование. Она-то, дуреха, размечталась о целом вечере вдвоем… Хотя гораздо более разумно избегать соблазнов слишком интимной обстановки. — Надеюсь, ты не чувствуешь себя обязанным развлекать меня? Дело в том, что если ты предпочитаешь пойти один…

Взгляд его темно-синих глаз стал напряженным и испытующим.

— Джинни, ты что, и правда так думаешь?

— Я… — Ее щеки зарделись. — Не хочу думать, что надоедаю тебе.

— Боже мой! — Он взял коробку с печеньем и рванул крышку с едва скрываемым гневом. — Изображаешь из себя дурочку? Не можешь понять? Мне нравится, что ты здесь. Повторяю, я не считаю тебя надоедливой. Отнюдь.

— Прости меня. — Джинни искренне хотела успокоить его. — Скажи, а как одеваются в загородный клуб? Я приехала не подготовленной к выходам в свет. — С удовлетворением она заметила, что он расслабился.

— А… Твоя обычная одежда вполне сойдет. — Он стоял в дверном проеме, скрестив длинные ноги, пил чай и смотрел на Джинни, которая сидела в кресле у камина. — И вообще, что бы ты ни надела, ты любой женщине дашь сто очков форы.

Это был момент радостного, невероятного удовольствия, когда она позволила мыслям свободно плыть, прежде чем снова начать борьбу за то, чтобы все вернуть на место.

— Джейк! — Укоризненное восклицание должно было сдержать ее собственный внутренний трепет. Потому, что если он будет говорить таким образом, воздействовать на ее чувства так сильно, даже не дотрагиваясь до нее, то, ради всего святого, на что ей надеяться? — Тогда я надену ту же юбку, в которой была в Нью-Йорке.

А затем, натягивая через голову юбку, она улыбнулась сама себе и решила, что будет сохранять хладнокровие, радоваться и получит максимум удовольствия, возможного в данной ситуации. Пока она будет контролировать свои чувства, нет никаких причин, чтобы не провести совершенно чудесный вечер.

Просмотреть все вешалки в шкафу было несложно, но ей хотелось найти что-то, кроме белой блузки, — и Джинни увидела свой любимый обтягивающий черный шелковый топ. Как она могла забыть о нем? Девушка нетерпеливо достала его из шкафа.

Топ был великолепен. Правда, он излишне оголял ее золотистую кожу, так что был виден изгиб груди, зато отличался изысканной сдержанностью и элегантностью. Джинни порылась в своей маленькой ювелирной шкатулке и нашла бархатку и бабушкину потрясающую брошь… Неожиданно на ее глаза навернулись слезы: ведь она была ее бабушкой не больше, чем Том — отцом.

Черт! Джинни нетерпеливо мотнула головой и решила изменить прическу, соорудив на макушке пучок при помощи нескольких гребней.

Вот, готово. Она осталась довольна своим видом. Вполне стильно. Ее шея казалась длиннее, и были видны длинные серьги, подобранные к бархатке. Сегодня вечером туфли на высоких каблуках. А теперь немного косметики на лицо, ресницы чуть темнее, чем обычно, на губах нежно розовая помада… Ее не волновало, что Джейку придется подождать ее чуть дольше.

Она спустилась вниз по длинной лестнице — голова высоко поднята, пальцы едва касаются перил. Несомненно, хорошо выглядеть — значит хорошо себя чувствовать. Джейк внимательно наблюдал за ней снизу, и это заставило ее нерешительно остановиться. Девушка помедлила на нижней ступеньке, чувствуя, как кровь быстрее побежала по жилам, прежде чем она успокоилась и спустилась в холл.

Джейк вышел вперед и посмотрел на нее так, что она ощутила, как искушение, сладостное и опасное, охватило ее. Он взял ее руку и поднес к губам.

— Двести очков. — Его голос был слегка поддразнивающим. Он повернулся и повел ее к дверям.

Впоследствии Джинни удивлялась, как ей удалось дойти до них. Она могла поклясться, что ноги ее не держали.