Ритм Карецкого

Неоднозначные мысли, в общем. И тем не менее, Руслан от них отделаться никак не мог.

Думал Карецкий об этом и следующие несколько дней, когда они с Лерой словно… приноравливались к друг другу по новой, учитывая, что между ними таки что-то изменилось. Не форсировали и не торопили события — а куда коней гнать, собственно? Но прощупывали и определяли открывающиеся границы. Оба не первый день жили, оба имели свой опыт и понимание, да и работа… Имелись нюансы, заставляющие принудительно сбавлять ход, как бы ни тянуло нырнуть во вспыхнувшие ощущения и потребности, махнув на все рукой.

Правда, он не мог себе отказать, да и не отказывал теперь, в праве обнимать и целовать Леру, когда только приспичит. Да и она ему отвечала с видимым удовольствием… И это еще слабо сказано.

Вроде и взрослый человек, и по жизни всякого опыта хватало, тем более — касательно женщин, но от Леры у него почему-то постоянно перехватывало дух и в глазах темнело в буквальном смысле. Начиная с ее первого признания после их поцелуя в машине, что она «и имени своего вспомнить не может», когда Рус ее целует — от такого у любого мужика самодовольство до небес подскачет. И пусть Карецкий комплексами не отягощен вроде, но… ладно, кого он обмануть хочет? Были прецеденты, когда волей-неволей задавался вопросом: почему не он?

А вот рядом с Лерой не то что подобных вопросов не появлялось, а просто — думать сложно было. Да и некогда. Не до того. Тут хоть бы на рабочих моментах сосредоточиться и успеть решить, согласовать, одобрить или обсудить ее предложения, свое видение, пока не «накроет». В буквальном смысле не поглотит воронка такой потребности прижать ее к себе… Обхватить руками сзади, привлекая Леру вплотную. Опустить голову, уткнувшись лицом в дурманящий его аромат — смесь парфюма-арбуза и ее собственного пряного запаха кожи — прячущийся в ямке между ключицей и шеей. И дуреть от того, как у Леры дыхание сбивается: пропадает, а потом резко начинает частить.

И по ее коже «мурашки» от всего этого — потому что Рус не может сдержаться: целует плечо, шею, щеку, упивается теплом кожи Леры. То и дело заставляет мягким давлением своей руки обернуться к нему и нападает на губы. И вновь возвращается на щеку… Шею… Туда, где частым-частым пульсом уже начала биться под его пальцами сонная артерия.

Второй рукой обхватывает ее талию, еще интимней обнимая, притискивает к своему телу, заставляя подняться из кресла, в котором Лера сидела последние минут тридцать…

Да, использует весь свой «тот самый багаж опыта» сознательно и даже с некоторой иронией, посмеиваясь и над ее замечанием, и над своей нуждой вновь и вновь заставить Леру забыть обо всем на свете из-за его поцелуя. Ведь давно не пацан, и столько всего за плечами, а от этой ласки какое-то чистое ощущение удовольствия испытывает. Не просто сексуального напряжения, которого тоже с лихвой, чего лгать? Но… внутри груди тепло разливается, все уверенней завладевая его головой и мозгами Карецкого. Так, что и он уже не хочет вспоминать ни своего имени, ни того вопроса, который они только что обсуждали.

Блин! Ну ведь имеет он право просто отодвинуть все в сторону и получить эти мгновения перерыва?! Не бежать, не тянуть, не думать за всех и вся, кто и что находится в его подчинении? И просто побыть в блаженстве узнавания и познавания не совсем привычных для себя ощущений и этой женщины, которая с таким же удовольствием откликается на все его порывы, очевидно, наслаждаясь происходящим не меньше.

Имеет же…

Однако отрешиться от реальности, или, скорее, отбиться от нее — оказывалось не так и легко. И не потому, что они оба не прилагали для этого максимум усилий. То кому-то срочно оказывалась нужна его печать и подпись, то сомнения в тактике предстоящей операции возникали, то вновь нанятая менеджер и подчиненная уже Леры — резко нуждалась в совете. И люди умудрялись находить их и доставать даже в других кабинетах. Ни минуты покоя, ей-Богу!

И Леру это все смешило так, что она то и дело начинала хихикать, пусть и пытаясь придать себе невозмутимый и деловой вид. А Руслан резким росчерком ставил подпись, усиленно создавая видимость, что он вообще не раздражен… Вот ни капли!

Причем, оба в этих попытках терпели неудачу. И как только нежданный посетитель покидал кабинет — уже в открытую вместе хохотали.

— Смех смехом, да только, дело-то серьезное, — однажды, спустя три дня после той памятной вечеринки в веган-кафе, заметила Лера.

Была суббота, у Карецкого в графике значилось дежурство, от которого он и не думал отлынивать. А сама Валерия приехала, поскольку налаживание работы вновь созданной call-службы требовало от нее чуть ли не круглосуточного внимания. Пока все было внове для всех в больнице, то и дело случались накладки. Да и менеджеров по работе с клиентами (пациентами) пока не успели нанять в достаточном количестве, и Лера подстраховывала. У Руслана периодически возникало искушение заметить, что она мало чем отличается от него в вопросе подхода к работе. Но… А вдруг Лера тогда возьмет и уедет домой?

Не хватало еще! Ему с ней на дежурстве было куда веселее. Даже если они просто болтали и пили кофе, а не только целовались, как пару минут назад, когда их в очередной раз так раздражающе прервали.

Сейчас они сидели у нее в кабинете. У Руслана — то ли из-за субботы, то ли из-за лета и отпускной кампании — пока выдалось вполне спокойное дежурство (тьфу-тьфу, конечно, чтоб не сглазить), так что можно было детально обсудить выбор кандидатов в менеджеры по работе с пациентами. Они и обсуждали. Первые минуты три, наверное…

— Какое именно дело? — вздернув бровь, Рус уселся на подоконник позади Валерии.

Она развернулась к нему вместе с креслом. А у Карецкого руки зачесались, которыми он только-только ее обнимал. Пришлось скрестить их на груди, раз уж о «деле» заговорили.

Самому смешно становилось — взрослые же люди, а словно подростки — оторваться друг от друга не могли. Руки сами к ней тянулись; тело, вся его кожа, казалось, требовала присутствия Леры в максимально доступной близости.

А Валерия внимательно и открыто смотрела на него. Даже с каким-то изучающим оттенком.

— Нас не просто влечет друг к другу, Рус. Мы же оба это понимаем. И достаточно… взрослые, чтобы это честно признать, — Лера лукаво улыбнулась, и он не смог не улыбнуться ей в ответ.

— И? В чем проблема? — поинтересовался Карецкий.

Подцепил ногой ее кресло и, ухватив рукой за спинку, подкатил ее ближе к себе, чтобы колени соприкасались. Лера не сопротивлялась. Но продолжала внимательно его рассматривать. И он буквально рецепторами кожи ощутил какое-то напряжение. Как давящее предчувствие далекой грозы в воздухе. Не опасной, но заставляющей волоски на руках дыбом вставать.

— А если не сложится, Руслан Альбертович? — она максимально откинулась на спинку кресла — видимо, чтобы удобней было смотреть ему в глаза. — Ты мне столько раз повторял, что не создан для длительных отношений… А нам еще работать вместе. И, даст Бог, не один год. Во всяком случае, я не планирую бросить работу на полдороги, а тут есть куда расти и расти, — Лера смотрела очень серьезно, хоть и улыбалась.

И он не мог бы сказать, что не понимает ее опасений. Валерия задала совершенно резонный вопрос. Зрелый и обоснованный. И Карецкий солгал бы, если бы начал говорить, что и сам об этом не думал. Уместный вопрос. Однако — она слишком сильно притягивала его, чтобы просто взять и отказаться от Леры и удовольствия, которое эта женщина уже успела принести в его жизнь. От ее оптимизма, подходов к жизни и того драйва, которым наполнилась жизнь самого Руса около нее за эти несколько недель.

Э, нет. Хватит. Альтруизма по жизни ради работы в его опыте уже с лихвой имелось.

И пусть он пару раз сам диву давался, как шустро и плотно его прижало, а останавливаться сейчас — не имел никакого желания.

Именно потому Карецкий иронично хмыкнул, не отводя своих глаз от глаз Леры, продолжая касаться ее коленей своими.

— Я шикарно умею разделять профессиональное и личное, — заметил он. — Тебе тут про это любой с готовностью расскажет, — словно делая еще шаг навстречу, позволяя ей проявлять любопытство, пусть сам и не горел желанием что-то объяснять, вздохнул Рус. — Не знаю, как оно будет и куда вывернет, Лера. Но точно не собираюсь позволить тебе сейчас «заднюю» включить. Кто мне говорил про то, что надо наслаждаться жизнью и делать то, чего душа просит? — уже с более мягким оттенком иронии подмигнул он.

— Душа, значит? — широко улыбнулась Валерия с такой же иронией в голосе. — Ну, если ду-у-у-ша… — смешливо протянула.

— И душа тоже, — рассмеялся Руслан, неожиданно поняв, что она этой одной фразой рассеяла все напряжение, которое до этого сковало кабинет.

Наклонился, ухватил ее за плечи и выдернул из кресла. Прижал к себе так, что они нос к носу оказались.

— Предлагаю не загадывать на годы вперед, Лера. Все равно никто на самом деле не знает, что сегодня вечером случится, не говоря уже про завтра или срок в год. Располагает Бог, а не человек. Так, может, рискнем? Мы же умные люди, постараемся соблюсти баланс во всем…

Наверное, прозвучало так, словно Рус ее убеждал, пусть в глазах Леры и не было заметно особого сомнения. Однако, казалось, что ей пришлись его слова очень по нутру.

— Что ж, Рус, ты убедителен, не отнимешь у тебя этого. Сразу видно, что умеешь и привык переговоры вести, — мягко, медленно улыбнулась Лера.

А у него от этой улыбки мышцы на затылке свело. Впрочем, Лера не собиралась давать ему расслабляться. И когда Рус крепче обнял ее талию, уже мягко, но без тени сомнения прижалась в поцелуе к его губам.

Он же от нее хмелел за секунды, и сам уже перестал обдумывать: стоит ли?

ГЛАВА 8

Задавался он этим же вопросом и следующим утром, уже завершив дежурство. Сидел в машине, глядя на пустой еще двор — мало кому охота подниматься так рано в воскресенье, пусть и в девять утра, — курил и обдумывал то самое «стоит ли?»

И не потому, что готов был сейчас развернуться и уехать назад. Нет, он точно знал, что хочет развития отношений с Лерой. Да и здесь, сейчас — он находился по ее приглашению. Следовательно, был уверен, что это стремление — обоюдное. И все же Рус не торопился, медленно докуривая… С сигаретами, кстати, у него с утра вышел казус: Карецкий с удивлением обнаружил, что они — те самые сигареты — еще имеются в пачке, хотя по всем подсчетам должны были уже закончиться. А потом понял, что ничего удивительного — столько времени в последние дни провел у Леры в кабинете. А она и не то чтобы говорила что-то еще по поводу курения, но поглядывала. И он все же у нее в кабинете не курил. Этакая зона детокса от никотина. Да и отвлекали его там так, что сигареты на ум не шли. Не так часто, как обычно, во всяком случае.

Сигарета закончилась, а по двору куда-то бодро посеменила бабулька с сумкой: то ли на рынок, то ли еще куда. Заметив его в машине, смерила подозрительным взглядом, словно приметы запоминала. А может, еще и марку авто с госномером.

Рус кивнул, типа «здороваясь». Бабулька прищурилась еще подозрительней.

Мысленно пожав плечами, он так же про себя посоветовал ей идти по своим делам. И отвернулся, посмотрев на две бутылки, которые привез с собой: шампанское и красное вино… Он просто не додумался спросить, что Лера любит больше из алкогольных напитков. Да и любит ли вообще? Инициатива, чтоб ее! А теперь сидит и мучается вопросом: стоило ли вообще тащить утром алкоголь?

Сам вчера спросил:

— Откроешь, если приеду завтра к тебе на кофе утром, после дежурства?

Только целовать ее перестал, руки еще обхватывают Леру — а потому каждая реакция ее ощущается нервами и мышцами, всем телом. Оттого чувствовал, как Лера на секунду замерла. Не испуганно, скорее — размышляя.

— А ты адрес запомнил? — хмыкнула.

— На память пока не жалуюсь, — хохотнул Руслан ей в тон, все еще ожидая конкретного ответа.

Улыбка Леры стала немного лукавой.

— У меня дома кофемашина хуже, чем тут у тебя, уверен, что хочешь? — все еще с пытливостью всматриваясь в его глаза, поинтересовалась Лера.

Продолжая при этом улыбаться, что его успокаивало.

— Учитывая, что мне хочется твоей компании, а не кофе, то я готов и на чай согласиться, — заверил он с усмешкой.

— Тогда — приходи, — просто кивнула Лера.

Больше они тему не обсуждали.

И сегодня утром Рус, радуясь, что дежурство выдалось действительно легким (его только раз будили для первичной хирургической обработки раны — не иначе, судьба на их с Лерой стороне), взял и приехал. Заглянув в магазин перед этим… На сиденье около бутылок лежали еще конфеты и несколько шоколадок (Господи! Он действительно мало об этой женщине знает толкового! И это пора менять…), фрукты и цветы. Отоварился, блин.

И ведь самое смешное — казалось бы, у него же куча была женщин и отношений (и в больнице, и вне — он умел разделять личное и рабочее, не врал), которые завязывались по симпатии или из чистого желания. После того, как Руслан принял неисполнимость и бесперспективность своей любви к Кристине, как признал свое поражение — он не жил монахом. И секс у него регулярно был, хоть своим пассиям Рус и не изменял. Может, последние месяца четыре с этим завал — ну так ему и рабочего напряга хватало так, что еле выдыхал перед тем, как, упав на подушку, отключиться. И все же, опыта в подобном — с головой, это и Лера заметила. А он нервничал. Глупо и без повода вроде. Но что-то внутри подспудно теребило — важно! Для Карецкого неожиданно важным стало не ошибиться, не прошляпить чего-то, не испоганить то, что между ними так крепко, но при этом — незримо, протянулось. Хрупкое, но очень ему по вкусу.

Потому и отоварился, как ненормальный, по факту же. И тут сидел сейчас, собираясь с мыслями и здравым смыслом, чтобы ничего не испортить.

Однако сигарета была докурена, а второй не хотелось. Потому Рус бросил в рот мятную конфету и, прихватив свои покупки и ощущая себя достаточно глупо — словно муж домой вернулся, купив все по списку, написанному женой, — пошел к подъезду Леры.

Она открывать не торопилась. И на какую-то пару секунд Карецкий… Нет, конечно, он не стал нервничать! И в помине не было такого! Но все же — несколько неприятных сомнений и мгновений довелось испытать. Однако до того, как он успел бы решить, что никто здесь его не ждет, и собрался бы пойти восвояси, за дверью квартиры Леры раздалось все же какое-то движение. И ему наконец открыли.

И вот так сразу Рус не смог сказать: хорошо это или плохо? Потому что то, в каком виде Лера ему открыла — почти сшибло его с ног. Почти… И все же он устоял. Только благодаря тому, что не мог понять: то ли она забыла о своем приглашении, то ли четко просчитала, что у него от подобного крыша съедет накрепко? Вот только как? Он и сам не знал до сей секунды, что может от подобного завестись с полоборота, елки-палки! Карецкого по-разному соблазняли на первом «свидании». Бывали кружева, чулки, атлас. Бывало, что и ничего не бывало. «Голая» страсть. Но вот в пижамной трикотажной майке, мягко лежащей на всех изгибах тела, и таких же шортах — не доводилось ему еще таких женщин соблазнять при первом «близком» контакте. Жена даже себе такого не позволяла — всегда следила за образом: пеньюар, атласная сорочка… Кристина… А Кристина его никогда особо соблазнить и не стремилась, скорее — Русу позволяла, вот и все.

Так вот — возвращаясь к реальности — в подобном виде его еще не встречали. Волосы растрепаны, на щеках какой-то лихорадочный румянец… А он все еще стоит в подъезде с пакетами, полными всякого разного, и букетом роз, едва ли не «в зубах»…

И тут Лера зевнула…

Нет, само собой, она прикрыла зевок рукой. Но зевнула же натуральным образом! И смутилась от этого еще больше. Стало кристально ясно, что он ее разбудил.

Данный факт почему-то больше развеселил, чем расстроил Руса. А еще его так прошибло… Не по-детски. Как током через позвоночник пропустили. Все мышцы свело и обжигающим, искрящимся шаром, словно пресловутой «шаровой молнией», пробежало разрядами по телу. Волоски на руках дыбом встали. И все это рухнуло через его грудную клетку до живота. И ниже тоже… Тахикардия началась. Он чувствовал.

А вот сама хозяйка, судя по всему, была раздосадована.

— Ох! Рус! — с явным огорчением воскликнула Лера.

— Привет! — все-таки с некоторой растерянностью начал он.

Но продолжить не вышло.

Лера ухватила его за локоть и втащила в квартиру. Толкнула дверь, которая захлопнулась с громким щелчком.

— Я проспала, — все с той же досадой на себя продолжала сокрушаться она, ероша волосы. Растерла лицо. — Собиралась подготовиться, привести себя в шикарный вид: макияж, прическа, наряд… А в итоге? С какой-то придури нервничала полночи, часов до пяти крутилась, и проспала… В общем, сам виноват! — взмахнув рукой, вдруг с улыбкой подвела итог Лера до того, как Рус успел бы сказать, что ему и так все нравится. И это еще преуменьшение. — Хотела прихорошиться, а вот она — коварная судьба: смотри на меня как есть с утра, чтоб уж точно понимать, что я из себя представляю, — расплывшись в широкой улыбке, вздохнула она, разведя руками. — Потом не скажешь, что был введен в заблуждение нарядом и макияжем…

Вот тут рассмеялся Рус. Махом сгрузил ей в руки шоколад и цветы, которые она еще и не заметила, похоже. Аккуратно поставил на пол пакеты с фруктами и вином — и сгреб Леру в охапку.

— Меня вот вообще все устраивает, — ухмыльнулся он, уткнувшись лицом в ямку между ее ключицей и шеей. — Даже представить не можешь, насколько! — глубоко втянув в себя ее запах, сипло прошептал он прямо в кожу Лере.

Охрип, однако. Капитально его припечатало.

— Зачем нервничала? Я ж не давлю, Лера. Не хочешь — притормозим, мы коней не гоним… — заметил Рус, продолжая дышать ее кожей открытым ртом. Покрывать короткими поцелуями плечи и шею. У нее дыхание прервалось, заставив спазмироваться мышцы его грудной клетки и живота. Бедра напряглись, и Руслан не понял, как еще плотнее прижался к ней. А на словах — вон, герой! Только тело ж выдает с головой… Да и ее тоже — Рус слишком хорошо, в мельчайших нюансах прочувствовал, как из-за его действий напряглась грудь Леры, дразня его жестким касанием сжавшихся сосков.

— Да ну сейчас! Ага! — внезапно для Руслана громко возмутилась Лера и ухватилась за его шею с ощутимой силой. — Я уже сама как конь на скачке… — ошарашив его, вдруг заявила Лера, проехавшись при этом розами по его затылку…

Но какая разница? Он сейчас указывать на сей факт не собирался. Хоть и подумал, что в следующий раз лучше дарить что-то без шипов. Как бы ему потом ПХО* спины не пришлось проводить… Лера же прижалась к нему всем телом, прямо прогибаясь на руке Руса.

— В смысле? — растерялся Руслан, но руки сжал только крепче. Или это от нехватки крови в мозгах он соображать стал медленнее?

Лера же вдруг так открыто и смешливо ему улыбнулась:

— В голове шумит, сердце колотится как сумасшедшее, легкие горят от нехватки кислорода — и это ты меня просто обнял… Ну и из постели выдернул, само собой. — Она подмигнула. — Так что, придумал тоже, — отклонилась на секунду и заглянула Русу в глаза. — Притормозим… Вот уж не надо! А нервничала… Да мало ли от чего женщина нервничать может! — Лера отмахнулась.

Блин! Приятно, оказывается, что не один он, как идиот-подросток, нервничал…. Нет, Руслан все-таки был в восторге от ее искренности и умения иронизировать и над собой, и над окружающими. Рус сам расплылся в широчайшей ухмылке, вновь задумавшись, что эти качества характера в женщине, оказывается, не менее сексуальные и возбуждающие, чем классная подтянутая фигура и мозги.

— Ты меня успокоила, — посмеиваясь, заметил он. — А от этих симптомов есть проверенное лечение…

Запрокинув себе за голову одну руку, он отобрал у нее букет… В следующий раз торопиться не будет и позволит-таки продавцу обрезать все треклятые колючки! Кинул цветы на пакет в их ногах.

— Ох, Рус, прости, колется, да? — Лера только сейчас поняла, что елозила розами по его спине, словно банным веником.

— Не важно, — настал его черед отмахиваться. — А вот отвлекают — это да. А мне вообще не хочется от тебя отвлекаться, — хрипловато прошептал он и накрыл губами рот Леры, зарываясь пальцами в ее растрепанные волосы.

Второй рукой обхватил как-то так ее спину, чтобы побольше, плотнее — вот просто всю ее охватить хотелось! Надавил, чтобы она плотнее к нему стала. Лера поддалась. Уже и сама его шею, затылок руками обхватила, так же отвечая на поцелуй с жадностью и страстью. На пол что-то упало… Шоколад, видимо. Но им было без разницы. Обоих накрыло такой горячей, настолько жаркой пеленой, что в глазах потемнело! Забирая дыхание и разум. Только одна потребность — кожа к коже, губы к губам, оказаться впритык друг к другу.

Надавил, упирая ее спиной в стену коридора, продолжая целовать с такой страстью, которую уже и не считал когда-то для себя возможной. Под ногами жалобно звякнули бутылки в пакете, который они задели, пытаясь балансировать в небольшом пространстве коридора. Но и это прошло мимо их внимания!

И, что самое главное — ведь все еще лишь целовались, а у него внутри все полыхало так, такой ураган и шторм эмоций в животе и груди, жалящее-острых ощущений, про которые Рус уже и позабыл, привыкнув больше к физической механике секса. Пусть и с удовольствием. А тут — на надрыве каком-то, словно вот-вот спугнет кто-то, вмешается, а он ни за что отдавать Леру или выпускать из своих рук не хочет! Ни за какие коврижки! Вот и сжимает пригоршни крепче, стискивая Леру в руках. А она своими пальцами так его плечи сжимает, запрокидывает голову с тихим стоном, когда Рус с губ на щеки, на шею перебирается, целуя и дразня тонкую кожу — что уже нет мыслей в голове. И только на автомате помнит — презервативы в брюках, в кармане. Тоже купил в магазине. Не хочется и на миг от себя отпускать или двигаться дальше. Вот прямо тут бы ее под себя подмять, позволить себе утонуть в этом безумно-веселом аромате Леры — ее духов, ее кожи. Заставить стонать громче, чтобы, как сама ему и говорит, ни о чем думать не могла! Имени своего не помнила из-за него!

Полные пригоршни ее волос. Прижал Леру к стене. Всем телом к ней притиснут. Дыхание у обоих надрывное, отрывистое. На доли секунды прерываются оба, жадно втягивая воздух. Взгляд глаза в глаза: откровенный, открытый, горящий — обжигают еще больше друг друга, и по новой — губы на губы. Ее пульс под его ртом на шее безумствует, заставляя Руслана дуреть.

Он сто лет никого так не целовал, наверное. Или нет — больше… Было ли вообще подобное? Нет памяти, чтобы вспомнить…

«Кр-е-е-е-е-к!»

Как гвоздем по стеклу, ей-богу!

Резкий и противный звонок вдруг вспорол уже интимную, давяще-сладкую атмосферу коридора. Оба застыли, уставившись на дверь с непониманием, растерянностью. Он вообще понять не может — что это? Какого черта? Лера выглядит так, словно бы и у нее такие же мысли в голове вертятся.

«Кр-е-е-е-е-к!»

— Все время забываю поменять этот дурацкий звонок, — сокрушенно и вроде не в тему заметила Лера, все еще одурманенно хлопая ресницами.

Губы припухшие, яркие. Дыхание через одно. Его колотит от ее вида. Своей грудной клеткой ощущает, как внутри нее сердце безумствует, тарахтит…

«Кр-е-е-е-е-к!»

Как перфоратор по мозгам! Захотелось резко распахнуть дверь и рявкнуть на того, кто бы там ни стоял.

— Думалось, что здесь это проклятие должно перестать нас преследовать, — усмехнулся Рус, хоть это и далось ему через силу.

У самого дыхание обжигало горло, а грудная клетка ходила ходуном.

И тут Лера встрепенулась, словно только осознала, что происходит.

— Рус, в дверь звонят! — воскликнула она одновременно с очередным «Кр-е-е-е-е-к!».

— Я слышу, — вот теперь его ухмылка была искренней.

Лера же, путаясь в его и своих руках, цепляясь ногами за пакет и рассыпав все-таки розы по полу, рванула к двери.

— Это Ирина Степановна, соседка, — глянув в глазок, сообщила негромко, уже открывая дверь. Хотя Русу без разницы было, кого нелегкая принесла — лишь бы и назад унесла поскорее. — Доброе утро, Ирина Степановна, что-то случилось? — то ли оперевшись, то ли просто упав на торец двери, поинтересовалась Лера у гостьи.

Собой прикрывая коридор и вход. А вот та самая соседка, которую Русу не то чтобы хотелось видеть, даже очень старалась рассмотреть, что и кто находится у Леры за спиной. У нее в руках имелась знакомая котомка. Он уже видел ее, пока в машине курил — вспомнилось.

— Лерочка, детка, у тебя все в порядке? — поинтересовалась Ирина Степановна чуть надтреснутым голосом, так часто присущим старшим женщинам. — Ты долго не открывала… Я заволновалась.

— Все нормально, Ирина Степановна, спасибо за ваше беспокойство, — заверила Лера, не поворачиваясь пока к нему. Однако Русу показалось, что ее спина немного подрагивает, словно бы Лера пытается сдержать смех.

В этот момент взгляд Ирины Степановны, больше похожий на радар — если бы Карецкого спросили — остановился как раз на нем.

— Я тут всяких подозрительных личностей видела во дворе, ходят, отираются, присматриваются. Мало ли, времена сейчас — сама знаешь, какие. Могут и по квартирам начать всякие проходимцы шастать…

Лера обернулась через плечо, также глянув на Руса. Ее глаза просто лучились смехом, это и в полутемном коридоре было видно.

— Спасибо за предупреждение, Ирина Степановна, буду внимательна, — вновь повернулась Лера к своей собеседнице. — Кстати, вы не знакомы — это Руслан, мой друг. Мы работаем вместе. Руслан — это Ирина Степановна, как ты уже понял, самая лучшая соседка. Мне с ней очень повезло! — сымпровизировала, видимо, она, представив их друг другу голосом, полным восторга.

— Очень приятно, — откликнулся Руслан, подойдя на два шага ближе к двери, стараясь ни на что не наступить. Он так подозревал, что эта «соседка» запомнила, как Рус сидел в машине, и как раз на него намекала, упоминая «проходимцев».

— Взаимно, молодой человек, — ответила пожилая женщина.

Однако осмотрела его с ног до головы таким внимательным взглядом, что у Карецкого невольно закрались сомнения в ее искренности.

— Ну, ладно, я пошла, еще к Федоровне зайду, Лерочка. Рада, что у вас все хорошо. Позванивайте.

— Обязательно, Ирина Степановна. Хорошего вам дня! — уже в спину шустрой соседке кивнула Лера, безуспешно давя широкую улыбку.

Закрыла дверь и обернулась к Руслану. Секунду они оба смотрели друг другу в глаза, а потом вместе расхохотались.

— Может, нас таки прокляли? Кто-то другой? Обоих? Что всегда на самом интересном прерывают? — сквозь смех предположила Лера.

— Это — точно не я, — тоже посмеиваясь, вскинул ладони Рус, открещиваясь от подозрений. — Зато я знаю, как порчу снимать, — добавив в голос хрипотцы, тоном ярмарочного шамана-шарлатана добавил он, протянув руку к ней. — Не хочешь опробовать? — надеясь, что это звучит с достаточной долей искушения, заломил Рус бровь.

Лера оценила. И хоть на ее лице продолжала играть широчайшая улыбка, он заметил и вновь вспыхнувший румянец желания, и приоткрывшиеся губы. Очень надеясь, что больше никому не придет в голову ломиться к ним в гости и все бдительные соседи Леры закончились — Рус шагнул вперед, намереваясь вернуть ее в свои объятия. Лера так же ступила ему навстречу, многообещающе протянув руку вперед.

Но тут:

— Ой! Черт! — точно не то, что он рассчитывал услышать сорвавшимся с ее губ.

Сама же Лера отскочила в сторону, и с каким-то обиженным недоумением посмотрела на пол, подпрыгивая на одной ноге.

*ПХО — первичная хирургическая обработка

ГЛАВА 9

Рус проследил ее взгляд и тут же понял, что случилось.

— Елки-палки! Больше в жизни розы не куплю! — в сердцах ругнулся он.

Ухватил Леру за руки и, приподняв, перенес над рассыпанными под ногами розами.

— Вот так и бросай к ногам восхитившей тебя женщины цветы, — попытался пошутить, чтобы разрядить ситуацию. — А потом самому и лечить придется.

Лера рассмеялась, вцепившись за его плечи. Уткнулась лбом ему в плечо.

— Это точно, — вздохнула она, все еще с выражением муки в голосе. — По-моему, лечить придется. Там, кажется, один шип застрял, — и Лера, продолжая опираться на Руса, приподняла ногу выше, демонстрируя ему ступню.

В этот раз Рус ругнулся сильнее. Лера не ошиблась — на своде стопы темнел шип розы, засевший в коже. Вот уж точно, лучше бы на алкоголе остановился!

— Прости, — полностью подхватив ее на руки, Рус развернулся. — Где у тебя свет нормальный? — уточнил. — Честное слово, Лера, не думал, что до такого дойдет, — искренне повинился он.

— На кухне, — ответив на его вопрос о свете, Лера фыркнула, но за его плечи держалась крепко. Прижалась щекой к его шее. — Да ну прекрати, Рус! Это все случайность!

— Что-то у нас их много всяких в последнее время, — невесело хохотнул он, заходя на кухню.

— Может, мы просто сосредоточены на другом и мало обращаем внимания на окружающее? — с иронией вздернув бровь, весело предположила Лера, позволив ему усадить себя на стул.

— Тоже верно, — рассмеялся Рус. — Я — так очень сосредоточен на другом, а все и вся словно сговорились!

Присел перед ней на корточки и внимательней осмотрел ступню — все было не страшно, в принципе.

— У тебя перекись и пинцет есть? — посмотрел на Леру.

Она улыбалась, рассматривая его.

— Перекись — есть, а вот пинцет… — Лера задумалась. — Только чтобы брови выщипывать, — добавила немного сконфуженно и пожала плечами.

Рус почувствовал, как сам собой расплывается в широкой и доброй улыбке.

— Мне подойдет. Так где?

— Все в ванной, — она движением руки указала на дверь, соседнюю со входом в кухню. — Тебе кофе сделать, Рус? А то я так и не предложила… — ее голос зазвучал тише и интимней, когда оба вспомнили о поцелуе, помешавшем ранее подумать о кофе и всем прочем.

— Давай, — тоже сипловато согласился Рус, оценив, что для этого ей придется всего лишь протянуть руку и нажать на кнопку кофемашины. Размеры кухни не требовали от Леры подниматься. — Там шоколад и конфеты есть, — махнул в сторону коридора.

Но Лера только рассмеялась.

— Пока обойдемся, чтобы туда не возвращаться, — замахала руками в наигранном испуге. — Как дежурство, кстати, прошло? — чуть громче поинтересовалась она, когда Рус шарил по полочкам в ванной, разыскивая необходимое.

— Хорошо. Тихо. Не было никого почти, — отозвался он.

Нашел, прихватил еще и ватные диски, и вернулся, на секунду замерев на пороге кухни.

Тихо шумела кофемашина, наполняя напитком две небольшие чашки. Через листья платана, закрывающего обзор половины большого окна, пробивались мягкие лучи летнего солнца, заливая кухню теплым светом. Лера, до этого рассматривающая свою ступню, вскинула голову, едва Рус появился. И, как ни странно, несмотря на всю нелепость и скачкообразность настроения этого утра — его вдруг такой атмосферой уюта накрыло! Таким покоем и тихим удовольствием! Даже при том, что жар его желания и потребности в ней не стих ни на йоту!

Наверное, именно в этот момент Рус впервые осознал — все серьезно. Не плохо, не «не нужно». А просто — серьезно и очень важно для него: эта женщина, эта атмосфера и бесшабашность их общения, легкость, которая появлялась в его душе рядом с Лерой. Черт, да даже эта кухня с уже готовым ароматным кофе — «серьезна и важна» до приятного холодка в спине!

— Как нога? — не уверенный, что готов это как-то выразить именно сейчас, да и все еще осмысливая, он решил в первую очередь позаботиться о занозе.

— Не помру, надеюсь, — рассмеялась Лера. — А если серьезно — нормально, пока не наступаю, — скривила она смешную гримасу, отхлебнув из одной чашки.

Вторую протянула ему.

— Сейчас решим.

Сделав ртом полный глоток, Рус быстро обработал кожу, пинцет, и ловко вытащил шип-занозу. Делов-то! Вновь протер все перекисью. И, поддавшись какому-то игривому порыву, наклонился и поцеловал ее щиколотку.

— Ну все, можешь снова бегать, — усмехнулся, подняв голову. Сидел на корточках у ее коленей, еще не выпустив из рук ступню Леры. И понимал — что и не хочет отпускать.

Да никто и не забирал у него конечность, в принципе.

— Спасибо! — искренне и горячо поблагодарила Лера, отставив свою чашку.

Вместо этого взяла его кофе и протянула Русу. Но не передавая посудину, а просто поднесла ко рту. Она, определено, тоже не хотела, чтобы он освобождал свои руки.

Рус допил кофе с довольной ухмылкой. Оторвавшись, поцеловал уже ее запястье, глядя прямо в глаза. Рука Леры задрожала.

А у него по хребту пробило от ее взгляда… И всего за доли секунды накатило, вновь накрыло их жаркой и душной волной желания. Воздух будто плотнее стал. Горячее. Слаще…

— Р-у-у-с… — протянула Лера хрипловатым, грудным голосом.

То ли с вопросом, то ли с позволением… Так ему уже пояснения и не были нужны. Отставив чашку, которую забрал из ее ладони, Рус стремительно поднялся и подхватил Леру на руки вновь.

— А спальня у тебя где? — поинтересовался он, явно выдав голосом всю степень своего возбуждения. Да и все тело, наверняка, открыто сигнализировало Лере об этом.

— Там, — Лера махнула куда-то себе за спину. — Но я и сама дойду, можно же сказал? — уточнила с некоторой растерянностью.

— Можно, — не спорил он, двинувшись в указанном направлении. — Но я же должен тебе показать, что не отлыниваю в качалке, — шутливо «поиграл» он бровями.

— Да я и сама на тренировках это вижу… — Лера медленно и довольно улыбнулась, больше не споря, с явным блаженством обхватила его шею руками.

И тут принялась покрывать его кожу такими легкими, буквально порхающими, но при этом настолько жадными и горячими поцелуями, что у Руса кровь жаром шибанула в голову, а потом заструилась горячим «огнем» по всему телу.

— Честное слово, в этот раз я ничему и никому не позволю оторвать меня от тебя! — прижав ее крепче, практически с угрозой заметил Рус, ввалившись в спальню. — Я настолько хочу тебя, Лера, что готов наподдать всем надоедливым соседям или знакомым, которые еще, не дай им Бог, решатся прийти или позвонить!

Он так и застыл с ней на руках, держа Леру над кроватью. А Валерия рассмеялась. Правда, в ее глазах появился настолько выразительный блеск, что Рус не сомневался — она такое намерение поддерживает всеми фибрами души.

Вместо ответа Лера надавила ладонями на его затылок и прижалась ко рту Руса в страстном поцелуе. Впиваясь в губы, кусая и дразня его языком.

Ему большего поощрения не требовалось, видит Бог! Поставив одно колено на матрас, он опустил ее на кровать, уперевшись руками по бокам от ее щек, и сам начал целовать Валерию. Горячо. Даже алчно. Действительно с огромной страстью и нуждой. А еще с тем новым пониманием, которое сделал на кухне недавно — несмотря на потрясающую легкость, все серьезно. И это здорово! Настолько, что вообще здравый смысл и прошлые сомнения хотелось закинуть подальше…

— Руслан!

Лера выгнулась, понимая, что очень… Очень сильно хочет прижаться плотно-плотно к нему. Чтоб без воздуха, без пространства! Чтобы его тираничный рот, такой требовательный и такой чуткий в одно и то же время — оказался везде на ее теле. Давно, безумно давно она такого не испытывала. Подобной страсти и нужды. Такой силы желания… всего! И секса, как такового, с этим конкретным мужчиной; и ощущения слияния с человеком, потребности позволить ему владеть ее телом; самой в полной мере изучить всего Руса… И не только телесно. Уж больно сильно он завладел всеми мыслями и раздумьями с момента знакомства. Ее чувствами и ощущениями.

Оттого последнее заявление Руслана вообще не вызвало отторжения. Да, она так же хотела его! Если говорить откровенно, ощутив интерес и какое-то притяжение еще в том аэропорту. И не собиралась больше откладывать.

Потому, видимо, вцепилась руками в его шею и затылок, притягивая Руса еще ближе. Добилась того, чтобы он накрыл ее всем телом, а не опасаясь придавить, как Лере показалось поначалу. И не удержала довольного рваного вдоха от потрясения из-за этого ощущения.

Шикарно же! Чистый восторг!

Чувство, словно в каждой ее клеточке — сотни тысяч рецепторов удовольствия, и его присутствие, его касания — будят каждый из них. Не было фейерверков перед глазами — она всю себя одним большим фейерверком чувствовала. И это они еще не раздевались…

Хотя нет… Горячая и большая рука Руслана уже уверенно проникла под трикотажную майку, не встретив никакого сопротивления со стороны Леры. И уверенно, как-то твердо, будоражаще и нежно одновременно, он принялся гладить, сжимать ее тело. Теребить сосок. Сначала одну грудь, потом завладел другой, погружая Леру в новый вихрь острых ощущений. Ее майка оказалась отброшена в сторону в мгновение ока. И не было причин предполагать, будто бы шорты могли задержаться на теле дольше. А Лера как-то не задумывалась даже, что можно это все молча принимать.

Ее дыхание было громким и сбившимся, с губ то и дело срывались стоны. Она даже мурлыкала пару раз, кажется, хотя никогда за собой кошачьих повадок ранее не отмечала. Однако сейчас ей было слишком хорошо для того, чтобы переживать или стесняться.

И сама она не валялась на кровати, лишь принимая ласки Руса. А сторицей возвращала ему все, что он дарил.

Честное слово, ей хотелось самой обцеловать, облизать его всего! Еще на работе (про тренажерку и вспоминать нечего), то и дело позволяя взаимному влечению увлекать их в объятия друг друга, Лера стоически боролась с желанием стянуть с Руса верх хирургического костюма и пройтись по его коже языком, целуя… Может, даже прикусывая…

Кажется, она только что опять замурлыкала, заставив Руса рассмеяться, пусть его рот и был занят ее соском, а сама Лера очень даже активно «смаковала» его шею и мочку уха. И она ощущала, как именно его тело реагирует на эти ласки. Не имелось никаких сомнений, что Русу — нравится!

И да, она уже стянула его тенниску через голову, позволяя их телам соприкоснуться.

— Ты — потрясающая! — хрипло прошептал он, подтверждая ее догадки.

Оторвался от ее груди, вновь принявшись с жадностью целовать ее шею, ключицы. А горячие руки Руса тем временем уже стягивали с нее те самые шорты и белье, заставляя все тело покрываться пупырышками, сотрясаться дрожью предвкушения и жажды каждую мышцу и нерв!

— Поверь, ты тоже — не обыденный, — рассмеялась она вперемешку со стонами, когда Рус нагнулся, целуя и прикусывая кожу у нее на животе. — Я признаюсь, босс — с того самого аэропорта о тебе думаю. Весь отпуск только об этом и мечтала — оказаться с тобой в постели… После одного столкновения и пары «любезностей», которыми мы обменялись, — выгибаясь навстречу его рту, сообщила Лера. — И так как данное желание, как видишь, не исчезло и после близкого знакомства с твоим характером, ты точно — нечто особенное.

Рус захохотал, но она видела, как его жаркий взгляд вспыхнул еще ярче. А он сам с силой сжал ладони, дернув Леру чуть ниже, подмял ее под себя, накрыв всю собой.

— Так тебя грубияны возбуждают? — заломил Рус бровь, кажется, одновременно пытаясь и избавиться от своих джинсов, и что-то из кармана достать.

У нее были подозрения о цели. И Лера активно помогала ему во всем… Или мешала, может, своими дрожащими и неловкими от желания к нему пальцами. Но Рус не спорил.

— Нет, — ей тоже было одновременно и весело до слез, и до колотящей дрожи необходимо… ОН нужен был. В ней. И это их веселье — тоже нужно. — Не люблю грубиянов. Но ты меня с первого взгляда покорил, такое есть.

Рус, уже доставший презервативы и наконец-то сбросивший все лишнее, что их разделяло, немного неожиданно набросился грубовато-алчным поцелуем на рот Леры, прерывая ее признания. Так, что аж губу слегка прикусил, заставив ее вздрогнуть от пробежавшего между ними разряда страсти.

— Елки-палки, Лера! Ты даже приблизительно не понимаешь, что именно говоришь, — вдруг сипло признался он, оторвавшись на мгновение и заглянув в ее глаза, точно затянутые поволокой их страсти и дурмана.

Их тела были спаяны, ноги переплетены. И Лера ему вообще не мешала, а даже подстегивала каждым движением, покачиванием бедер навстречу — наконец-то проникнуть в нее. Закончить эту обжигающую прелюдию, переплавить ее в нечто большее, в какой-то новый их танец… А Рус, будто специально, замер над ней на сумасшедше-долгую секунду…

Она хотела поспорить. Попыталась притянуть его плотнее к себе. Черт! Ей хотелось укусить его за это промедление! А еще за то выражение в глазах, с которым Рус смотрел сейчас, отчего у Леры мороз не то что по коже шел — до костей и сердца продрало, казалось…

«Я искал тебя среди разных мест,

где не ждут любовь…»

А?!

Она даже не сообразила поначалу, что это за музыка и что вообще происходит?! Настолько взгляд Руса пригвоздил и ее сознание, и саму Леру к нему и к этому месту в пространстве и времени. Вот уж точно — полное осознание всех нюансов момента…

Но тут сам Руслан вздернул голову, прервав зрительный контакт.

- ****! Это что?! — рявкнул он, ругнувшись.

Лера моргнула. Повернула голову в сторону тумбочки. И начала хохотать, понимая, что передает этот хохот, сотрясение своего тела, и на Руса. Обхватила его бедра своими ногами покрепче. На всякий случай.

— Мой телефон, — сквозь смех попыталась объяснить она.

При этом еще больше соприкасаясь с ним, отчего все рецепторы на коже Леры, казалось, начинали приходить в неистовство.

— Нет уж! Фиг всем! — рявкнул Руслан.

И, впившись в рот Леры поцелуем, резким, властным, полным движением наконец-то погрузился в нее. Будто опасался, что Лера сейчас полезет отвечать. Ага, как же. Она вообще заметила, что сегодня априори готова во всем с ним соглашаться. Как же здорово, однако, когда рядом такой умный мужчина! Прав он — на всех плевать! Пусть у Леры и было подозрение, кто и зачем ей звонит. Ничего, потом перезвонит подруге…

А сейчас — ей вообще не до того!

Гортанно застонав, она выгнулась ему навстречу, вцепившись в плечи Руслана. Леру еще больше затрясло, когда она ощутила дикое напряжение в его мышцах; каждый толчок, отдающийся во всем ее теле пробегающими по нервам разрядами удовольствия.

С губ срывался стон за стоном. Сами собой, вне контроля ее разума и воли. Прижалась раскрытым ртом к его шее, пытаясь заглушить себя, целуя его, слизывая испарину с кожи Руслана.

А он взял и перевернулся, перетащив ее на себя, сверху. Намотал ее волосы себе на руку и потянул назад и вниз, заставив запрокинуть голову.

— Нет, Лера, так не пойдет. Хочу по-честному, — таким сиплым голосом, что тот словно кожу ей царапал, велел.

Обжег ее тем же горящим взглядом. Под руками Леры у него в груди лихорадочно бухало сердце. Он весь будто вибрировал, хоть и держал над собой контроль. И продолжал при этом погружаться в нее настойчивыми толчками. Но медленно, словно дразнился.

— Стони! Так громко, как есть. Нечего давить и прятать! Я твою реакцию хочу слышать.

Она улыбнулась… И вновь застонала. Сорвалась, не в состоянии сдержаться и сама.

— И в постели «босса» включаешь? — попыталась глянуть ему в глаза настолько, насколько это позволяла его рука, контролирующая ее голову.

— Я везде — босс, это уже в крови, смирись, — расплылся в улыбке, сопроводив свои слова многозначительной усмешкой и, разумеется, очередным толчком.

— О-о… О-окей! — с трудом выдавила со стоном Лера.

Рус одарил ее самодовольным взглядом. А потом надавил Лере на спину, прогнув еще больше, и «напал» жадным ртом на ее грудь, вырвав из Леры новые всхлипы. И, казалось, на каждый ее стон — движения его бедер становились сильнее, полнее, напористее.

В голове пустота и звон, никаких мыслей, чистое удовольствие и блаженство такой силы, что растворяешься в нем без остатка… И в этом мужчине.

Руса, похоже, такое же желание и ощущения разрывали. От его шумного, горячего дыхания, обжигающего ее кожу и грудь, у Леры озноб по всем мышцам шел. И так хорошо было, так…

Как тут можно держаться и растягивать?!

Да и отсутствие интимной жизни длительное время — сказывалось. Леру затрясло крупной дрожью в руках Руса, все еще не дающего воли ни ее волосам, ни груди. И, застонав так громко, что сама испугалась — соседей переполошит — но ничего не в состоянии сделать со своими эмоциями и ощущениями, Лера рухнула.

Просто упала на него. Ничего не видя и не слыша, кроме стука своего сердца и напряженных вдохов.

Уперлась щекой в плечо Руслана, носом в шею ему уткнулась. Вся в нем — в его запахе, его жаре, испарине. Он в ней… Блаженство!

А Рус теперь позволил Лере просто валяться. Еще крепче прижал к своей груди, последними, резкими и размашистыми толчками догоняя в этом кайфе…

— Ты шампанское или вино больше любишь? — лениво приоткрыв один глаз, поинтересовался Руслан минут через пять.

Чуть приподнялся, подоткнув под затылок подушку, чтобы удобней на Леру смотреть стало.

Дыхание едва-едва в норму пришло. Тело еще вибрировало.

А Лера, все еще пришибленная, лежала поверх него, даже не предпринимая ни единой попытки слезть. Великолепно! Его это устраивало.

— Зависит от многого, — ее губы слабо шевельнулись в такой же ленивой улыбке.

— Конкретней, — не отставал Рус, опять «включив» режим «босса».

И Лера этот момент не пропустила. Усмешка на ее лице стала шире, а вот глаза все еще были прикрыты.

— Шампанское — если брют. И вино, если оно сухое и красное, — поделилась с ним, медленно и как-то плавно подбирая слова, протягивая гласные.

Господи! Ну за что ему такой подарок?! Ведь балдеж, когда женщина откровенно показывает, насколько ей с тобой классно! И не надо самому домысливать: все ли верно сделал? Или тупо прекращать обращать внимание на партнершу, устав угадывать мысли в ее голове, потому что самой сказать — ни-ни! Понимать ее намеки должен…

Руса это всегда бесило в женщинах. Зато сейчас — мед на душу!

— Так, хоть с шампанским в точку попал, — хмыкнул он.

И с неохотой все же переложил Леру на матрас.

Она недовольно заворчала, явно протестуя против выселения с законно обжитого места.

— У тебя бокалы есть? — подозревая, что его улыбка становится слишком самодовольной, спросил Рус. — Может, нам повезло, и шампанское еще не успело окончательно нагреться…

— Где-то есть на кухне, — Лера таки приоткрыла глаза.

Вздохнула, видимо, оценила то, что он уже встал и в ближайшие минуты ей не затянуть его назад. Сама дернулась:

— Достану сейчас…

— Лежи, — не позволил Руслан. — Просто сориентируй меня, я быстро. Лучше так, чем еще занозы вынимать, или что-то подобное.

— Хорошо, — рассмеялась Лера. — В шкафчике, который слева над вытяжкой. Точно есть.

— Понял, — кивнул Рус. — Я быстро, — заверил ее.

Действительно, не медля, извлек из пакета в коридоре шампанское. То еще было прохладным. Так же шустро пронесся по кухне, обнаружив искомое. Взгляд по пути зацепился за баночку с лекарствами, знакомой формы и расцветки. Этикетки не было видно. А он торопился к Лере назад, в спальню, чтобы пересмотреть цель. Да и зачем?

Взял бокалы, откупорил бутылку и вышел из кухни.

ГЛАВА 10

— Что ж, если ты планируешь остаться и дальше — чему я буду только рада, заметь, — она весело хмыкнула, закинув ногу на ногу, — а не поспешишь заверить, что имеешь еще кучу дел, как поступил бы более деликатный кавалер, и уедешь… Тогда, боюсь, мне придется сознаваться в страшном грехе…

Лера заявила это, лукаво глядя на него сквозь ресницы. Она лежала на кровати в ворохе простыней и подушек, устало раскинув руки. Рядом на тумбочке стоял ее бокал с шампанским, которое он ей наливал… Пузырьков почти не осталось. И нагрелось уже, наверняка.

Рус сам и не дал ей то допить. Не удержался, уж больно соблазнительным ему показалось недавно то, как Лера смеялась, откинувшись на спинку кровати и одновременно пытаясь глотнуть шампанского.

Вот что значит — дорвался. Да и она, похоже, хотела тогда повторения. А как мужчине удержаться, когда он выясняет, что им увлечены не меньше, чем и он очарован этой женщиной? Никак, выходит. Так что шампанское в бокале пришло в полную негодность.

И сейчас Рус, наверняка являя собой оригинальное зрелище, стоял посреди ее спальни, размышляя, что остаток вина стоит хоть немного охладить. Хорошо, что додумался вновь закупорить бутылку после того, как налил им по бокалу. Одеться, даже в минимум одежды, он не торопился. А Лера своим лукаво-веселым взглядом только потакала его нежеланию что-то на себя натягивать, открыто демонстрируя, насколько ей по вкусу на него смотреть.

— Ты меня пугаешь, — хмыкнул Рус на ее многозначительное замечание, которое можно было трактовать по-разному.

То ли ему завуалированно намекали, что пора бы и честь знать… То ли вежливо говорили, чтобы даже не рыпался к выходу? Хотя он и не собирался, между прочим. Разве что Лера открыто скажет, что ему пора бы катиться домой. Руслану еще мало было. Не только и столько секса, впрочем, и этот вопрос вполне еще можно «осветить» подробней. А вот этого всего: ее в постели, мягкого смеха, шоколада, который она с его рук ела, закусывая персиками и бананами, что он тоже притащил из пакета в коридоре, сполоснув в ванной… Ее волос на его плече и руках, ее горячей кожи и языка на его щеке и мочке, когда Лера шепотом подтрунивала над привычкой Руса командовать везде и всегда. Ее стонов, ее мурлыканья, в конце-то концов!

И ради всего этого — даже то, что ему припекало закурить, он пока отодвигал в сторону.

— У тебя есть страшный грех? — отставив пока бутылку на тумбочку, Руслан вернулся в кровать, устроившись поперек.

Уперся локтем в матрас, чтобы продемонстрировать, насколько внимательно ее слушает. И, не устояв перед соблазном, наклонился и поцеловал обнаженное бедро Леры, дразнящее его своими изгибами прямо под носом.

— Рус! — она дернулась и рассмеялась. — Щекотно.

— На то и рассчитано. Ммм, сладкая, — ухмыльнулся он, продолжая то ли целовать, то ли покусывать нежную кожу на внутренней стороне бедра около колена. — Ну так, давай, сознавайся, как на исповеди. Что за грех за душой? — поддел он ее, оставив еще один дразнящий, влажный поцелуй на коже, покрывшейся «пупырышками».

— Я не умею готовить! — состроив трагическую мину, пафосно заявила Лера, драматично прижав ладонь ко лбу.

Не выдержала через секунду, видимо, — расхохоталась. Засмеялся и Рус.

— Вообще-то, я серьезно, — заметила она, все еще продолжая улыбаться во все лицо. — Именно не умею. Желания с лихвой, да только — обделил Бог талантом в этом. И сколько бы вся старшая женская половина моей семьи ни старалась меня просветить — ничего не вышло. Я даже на курсы кулинарные ходила. Но и там тренер в итоге признал, что я безнадежна. Зато я шикарно разбираюсь в кафе с доставкой и кулинариях нашего города. Собственно, это я к чему? Если рассчитываешь найти у меня домашней стряпни — не по адресу, босс. Рада была бы, да не сложилось. Но и голодным — не оставлю… — искренне посокрушалась она, но на позитиве.

И Рус даже не пытался скрыть свою широкую ухмылку.

— Между прочим, я оскорблен, что меня в подобном подозревали. Даже в мыслях не было проявлять шовинизм и требовать от тебя работы по кухне… Так и до обвинения в сексуальных домогательствах недалеко, — тоном несправедливо обвиненного «босса», слегка высокомерно заявил он, многозначительно посмотрев на хохочущую Леру. — Ты меня сверх меры впечатлила здесь, — он выразительным жестом ладони обвел спальню. — Да и на работе. Так что, так и быть — кухню беру на себя, — Руслан подмигнул ей.

А вот Лера уставилась на него в изумлении и с любопытством, позабыв про смех.

— Ты готовить умеешь? — даже не скрывая удивления, поинтересовалась она, перебравшись к Русу на живот щекой.

Он довольно хохотнул, погрузив пальцы в растрепанные волосы Леры.

— Умею. И очень даже хорошо, — не скрывая гордости, признал он. — Сам всегда удивлялся: для чего Бог таким талантом наградил? А оказывается, все просто — чтобы ты рядом со мной с голоду не померла, — поддел он ее, в тоже время ясно намекнув, что уходить не собирается.

Пусть и не рассчитывает.

— Все, босс, я всецело сражена и покорена, — Лера раскинула руки, улегшись поверх него. — Ты еще и готовишь?! Ты точно — реальный?! — словно действительно начала сомневаться в его существовании, она взяла и ткнула его пальцем в живот.

Руслан расхохотался. Ему и самому стало щекотно от этого ее «тыканья».

— Уж поверь, сладкая моя, я даже слишком реальный, — почти с угрозой пророкотал он, резко обхватив Леру руками. Перевернулся, подмяв ее под себя. С восторгом, который, разумеется, не собирался ей демонстрировать во всей красе, зарылся носом в волосы Леры, не позволяя выбраться из крепкой хватки. Вдохнул полной грудью. — И ты еще можешь пожалеть, что связалась со мной на свою голову. Но будет поздно… — все с той же драматично-шутливой угрозой в голосе «предупредил» он Леру.

А женщина под ним прийти в себя не могла — смеялась, как сумасшедшая, хватая воздух открытым ртом.

— Рус… Р-у-у-с, не шути, подожди, не могу так, — попыталась она отдышаться, но то и дело срывалась в новый приступ смеха. — Дай передохнуть.

Лера крепко обхватила его руками за шею, и Руслан не противился, просто лег, опираясь своей тяжестью на локти, медленно и с толком целуя ее щеки и шею.

— Помнится, кто-то меня вечно предупреждал, что не создан для серьезных отношений… — минуты через полторы смешливо протянула Лера, так и не перестав обнимать его. Но вот смотрела пытливо. — А теперь — угрожаешь, что я не отделаюсь от тебя..? И это после одного неполного дня вместе?

Рус усмехнулся краем рта. Поцеловал ее в переносицу.

— Ишь, какая памятливая попалась, — проворчал тихо и по-доброму, обхватив щеки Леры пальцами.

Посмотрел ей в глаза.

Хороший вопрос. Лера верно тему подняла, что тут скажешь. Да и рано еще было что-то говорить о перспективе. И все же, именно благодаря тому, что опыта у Руса было выше головы, да и из-за того понимания, которым его пару часов назад накрыло, — не торопился снова давить на свою непригодность для отношений. Достаточно умным был, чтобы понимать — сейчас все пошло не по стандартной схеме. Вроде все и объяснимо, но все же — свернуло с разъезженного пути прошлых «интрижек». Ему уже в этот момент хотелось чего-то большего от Леры и с Лерой. Возможно, Руслан пока не готов был это сформулировать четко и внятно, однако и отрицать не собирался.

Так что, продолжая удерживать ее взгляд, он на секунду прижался ртом к ее улыбчивым губам.

— Я не буду делать никаких громогласных заявлений пока, Лер. Мы взрослые, оба знаем, что в жизни по-разному бывает. Но… Окей, я не дурак, чтобы говорить, будто бы готов с тобой ненадолго замутить… Не готов. Я вот понял, что как раз хочу попробовать всерьез и надолго. И именно с тобой.

Руслан выдал ей это все в полушутливом тоне, продолжая удерживать под собой. Но четко понимал, что Леру своей улыбкой и шутками не проведет, да и не пытался.

— Ого… — Лера уставилась на него с некоторой растерянностью.

Потом сжала губы. Вытянула их в задумчивую трубочку, внимательно и как-то слишком серьезно всматриваясь в глаза Руса.

Что-то ему как-то неспокойно стало от этого взгляда. Рус и сам нахмурился.

— Ну, не знаю, Руслан Альбертович, — тем временем задумчиво заметила Лера. — Мы такого не обсуждали. И, сам понимаешь, вот так, просто взять и согласиться на подобное… — она многозначительно глянула и замолчала, словно он и сам должен был все додумать и понять, какую нелепость сморозил.

Рус уже даже рот открыл, чтобы возмутиться и начать ее убеждать.

Но тут Лера продолжила:

— …Даже не попробовав, как ты оладьи жаришь, или мясо готовишь — было бы с моей стороны просто несерьезно, — не удержав наигранную мину, расхохоталась Лера пуще прежнего.

Рассеяв все напряжение и внезапную серьезность, повисшую в разговоре. При этом ясно дав понять как-то, что тоже не против.

А Руса словно горячей волной обдало от затылка до ног от облегчения.

— Ах ты ж!.. Вредина! Я поседел, пока ты мне тут паузу выдерживала! Совести у тебя нет, доведешь босса до инфаркта! — возмущенно рявкнул он, тоже давясь от смеха, и начал ее беспощадно щекотать.

— Рус! Ты — лысый! Седина тебе не грозит априори, — задыхаясь от смеха, Лера пыталась выползти из-под него.

Дудки. Ясное дело, он ей этого не позволил. Ему и так лежать — хорошо.

— Но от инфаркта — это же не страхует, между прочим, — все еще ворчливо заметил он. — Я к ней — со всей душой. А ты… Эх! — неодобрительно прищелкнул языком. — Давай сюда муку и кефир, сейчас будут тебе оладьи, — решительно заявил он, потянув к краю кровати.

А Лера растерялась, глянув на него как-то даже виновато.

— У меня нет. Муки — нет. Не готовлю, — повинилась она, разведя руки в стороны.

— Ясно…

Господи! Он сегодня прекратит смеяться или нет?

Руслан упал обратно на подушки, потянув и Леру за собой. Попытался отдышаться.

— А что у тебя есть? — скосив глаза, посмотрел вниз.

— Яйца. Мне неплохо удается их варить чаще всего, — похоже, Лера задумалась. — Кефир есть, йогурты всякие. Хлопья. Ну, и мяса я вчера всякого купила, нарезок и тому подобное. Тебя встречать готовилась. Пельмени еще есть. Хорошие, ручной лепки, — она оживилась. — Могу сварить, если ты голодный…

Но Рус еще пока переваривал начало ее списка.

— Что можно не так сделать с вареными яйцами? — искренне заинтересовался он.

Лера глянула косо, перевернулась. И выпрямилась, сев.

— Знаешь, пожалуй, я еще не готова прекращать наши отношения, поэтому некоторые секреты оставлю при себе, — Лера с загадочным видом начала накручивать волосы на палец, откровенно дразнясь.

— Хорошо, — усмехнулся Рус, не настаивая. — Тогда план такой: сейчас я покурю на балконе, ты не против? — он с вопросом глянул на Леру. Мало ли, может, придется и в коридор идти… Но хозяйка квартиры точно не возражала. — Потом давай свои пельмени. А завтра, после тренировки — ты едешь ко мне. И я тебе готовлю нормальный человеческий ужин. И оладьи с утра. Или сырники, — подмигнул он в конце. — Устраивает?

— По всем пунктам, — на лице Леры расплылась довольная улыбка.

— Вот и прекрасно, — Рус тоже поднялся, натянул джинсы и, достав сигареты, пошел на балкон.

Лера вышла вместе с ним.

Обострение началось в четверг. Летние грозы гремели третий день подряд. Душно, влажно. Воздух давит и давление низкое…

Наверное, Лера сама была виновата в случившемся. Давно нормально не лечилась, все откладывая стационар и капельницы. Не до того было, пока с прошлым проектом заканчивала, потом отпуск не хотела портить, после уже здесь закрутилась с организацией, все обещая себе, что «на следующей неделе»… А уж теперь…

Она слишком «нырнула» в новые отношения с Русланом. Погрузилась в их общение и прикосновения, в узнавание нового, но такого интересного и теперь уже важного для нее — его взгляда на жизнь. Да и несколько вечеров и ночей провела у него дома — разумеется, не взяв с собой таблетки… Забыла… Действительно увлеклась.

Обо всем забыла, наслаждаясь компанией Карецкого. Теми ужинами, которые он для нее готовил, завтраками. А поваром Руслан оказался потрясающим — таких сырников Лера еще в жизни не пробовала, как он ей приготовил во вторник утром, несмотря на то, что они реально могли опоздать на работу.

— Мы — начальство, Лера. Мы — задерживаемся, — с чуть высокомерным весельем отверг Карецкий ее волнения. — У меня тут серьезная задача — доказать тебе пригодность, а ты о мелочах думаешь, — не выдержал он серьезной мины и рассмеялся, переворачивая сырники на сковороде.

— Ничего себе, — а вот Лере стало как-то не до смеха. — Руслан Альбертович, я тебя не узнаю. Не так давно мы почти поругались, когда я намекнула, что ты перерабатываешь. А тут — такие резкие изменения… Это пугает.

— Я хороший ученик, понятливый, — хмыкнул Рус, не отвлекаясь от готовки. — И рациональные замечания слышу. Даже когда психую и они мне не по нраву. Да и подумал, что уже не двадцать лет. Тупо время упускать, не признавая очевидного и не умея выделять важное.

Тут он поднял голову и очень внимательно посмотрел на нее. А Лера замерла, не в состоянии отвести свои глаза от его. В кухне, которая прилично отличалась размерами от ее собственной, внезапно стало тесно и жарко. И у нее в груди сердце загрохотало.

Но Лера не могла сказать с уверенностью — то ли она услышала, что он хотел сказать. А уточнять вроде как рано еще.

— Значит ли это, что я могу рассчитывать на твой более свободный график и постоянное присутствие для решения всех организационных вопросов? — улыбнувшись, пусть и продолжала пытливо вглядываться в его глаза, спросила совсем о другом.

Рус ухмыльнулся так, что стало ясно — он понял ее сомнения и колебания. А также неуверенность.

— Можешь рассчитывать. Ты меня всегда теперь сможешь в непосредственной близости достать для решения любых вопросов, — позволительно кивнув, он аккуратно и ловко сгрузил горячие сырники ей на тарелку. — Я и ночью тебя не собираюсь выпускать из поля зрения. К сведению. На этой неделе у меня последнее ночное дежурство. В среду. Мы пересмотрели график, — он не улыбался, когда говорил об этом. — Теперь только консультации и сложные случаи днем.

И Лера прекрасно понимала, да и по Русу чувствовала, насколько непросто он принял данное решение. Начни она теребить сейчас — точно не прибавит положительных эмоций. Потому опять заострила внимание на ином.

— Господи, Рус, да ты — как Джейми Оливер! — чуть более восторженно, чем могла бы, воскликнула Лера, наблюдая за тем, как он посыпал ей сырники сахарной пудрой и подвинул сметану. — Я пыталась научиться готовить по его программам, но — увы, — смешливо поделилась Лера своей бедой, отломив себе кусочек. — Мммм, божественно вкусно, — уже совершенно искренне признала она, зажмурившись, пока смаковала.

Даже вчерашний стейк, который он ей приготовил, не сразил Леру настолько.

— Я прошел твой тест? — с настолько самодовольным выражением лица ухмыльнулся он, что стало ясно — нависшая в атмосфере кухни тяжесть оставлена позади.

— Ты не просто прошел. Ты — попал, Рус. Капитально. Тебе от меня теперь не отделаться, — она с шутливой угрозой ткнула в его сторону вилкой.

И тут же принялась доедать сырники, пока Руслан смеялся довольный, и сам присоединившись к завтраку.

Во вторник они также провели вечер у него. Карецкий только утром завез Леру домой, чтобы она могла переодеться. А вечером, после тренировки, он настоял на том, чтобы отвезти ее домой, так как самому Руслану предстояло вернуться на ночное дежурство.

Рус предварительно заехал в магазин, когда они возвращались с работы.

— Чтобы было, что есть, кроме вареных яиц, — многозначительно глянул он на Леру, когда она удивленно рассматривала полные пакеты продуктов.

И даже умудрился за сорок минут приготовить ей сырников для завтрака. Не говоря уже о том, что и для более интересных дел они сумели выкроить время. И ей вовсе не хотелось отпускать его на работу, пусть Лера и понимала, что это важно. Да и последнее ночное дежурство… Все целовала и целовала его, в буквальном смысле наслаждаясь Русланом: его иронией, хрипловатым смехом, его прикосновениями, самим присутствием.

И спала нормально вроде, хоть поначалу и сложно как-то было, уже не хватало чего-то… Такого большого, горячего, ехидного и лысого. Однако усталость быстро взяла свое за все эти дни, и Лера отключилась.

С утра проснулась в хорошем настроении, позавтракала его сырниками, отправила ему фотоотчет об этом в мессенджер, сопроводив самодовольным смайлом. Пожелала доброго утра, когда Рус в ответ скинул ей фото кофе в чашке — своего завтрака. Пообещала все не съедать и ему провизии привезти. Даже душ успела принять.

А потом рассыпала косметичку по полу. Руки, бывало, дрожали, подводили слабостью в мышцах. Но не критично, потому и откладывала все время капельницы — еще же не горит. Собрала все, застегнула косметичку. И встала. Видимо, слишком резко…

А теперь стояла перед зеркалом в ванной и растерянно пялилась на свое отражение, со страхом понимая, что правым глазом ничего не видит. Вообще. Сердце колотилось, а в мозг лезли дурацкие, хаотичные мысли, и ни одну из них не удавалось «ухватить». Не могла вдохнуть и логично продумать — что теперь делать в первую очередь? В который раз зажмурилась, надеясь, что все пройдет — однако это мало чем помогло. Разве что усилило панику Леры.

То, что с ней что-то не так, Рус понял моментально, едва Лера вошла в кабинет. Все было не как обычно: и улыбка вымученная, натянутая, и какая-то излишняя, заметная сдержанность в движениях. Даже отчужденность. Словно она пыталась выдержать между ними дистанцию. А в глазах испуг. Он предостаточно видел подобных взглядов — едва не у каждого пациента в этой больнице. А потому безошибочно угадал. Одного понять не мог — что? Откуда? Чего она вдруг испугалась? Ведь нормально все было, они переписывались и созванивались лишь чуть больше часа назад. Что уже успело приключиться?

Какое-то странное нервное напряжение, которое она просто излучала, моментально встало между ними плотной стеной. А сама Лера почему-то постоянно терла лицо, будто и не замечая этого. Придавливая то лоб, то бровь, то глаз с правой стороны.

Конечно, можно валить на профдеформацию, но Русу почему-то дико не по себе стало. И в глубине разума — пусть он и пытался отогнать эту идею, напоминая себе, что Лера молодая, и все у нее нормально — замаячила дикая мысль об инсульте. Мало ли, бывают врожденные деформации сосудов… Мелких… И крупных. Аневризмы… И последствия разрывов подобных аневризм не сразу дают классическую выраженную картину… Хотя у нее никаких очевидных симптомов вроде нет. Может, просто голова болит, а он тут надумал уже…

Нет, он не ставил диагноз. Ясное дело, нет. Только сам почему-то успел представить самый худший вариант. И дико испугаться, пусть и не готов был бы об этом вслух сказать. А еще понять, что все очень серьезно. С его стороны. Она ему словно в метаболизм встроилась, как тот чертов никотин, от зависимости к которому Карецкому вечно лень было избавляться. Только сильнее и мощнее, точно. За пару «затяжек». За несколько недель оптимизма и радости, пузырящегося веселья и твердой уверенности в ее увлеченности им… Он без Леры быть не хотел. Без вариантов. И в данный момент, еще ничего толком не разобрав — вот это понял кристально ясно.

Странно, на самом деле, как быстро она успела стать ему настолько близкой, что Карецкий улавливал минимальные изменения, словно настроившись на одну волну. И насколько существенной Лера для него оказалась, что из-за вот этих вот непонятных сигналов — у него затылок заломило из-за напряжения, а в груди будто сжалось что-то, придавила непонятная тяжесть.

Не физическая — эмоциональная.

— Что случилось? — рявкнул он, когда Лера еще и поздороваться нормально не успела.

Встал из-за стола, небрежно выхватив у нее из рук пакет, видимо, с обещанным ему завтраком. И сгреб ее в охапку, в буквальном смысле притиснув к себе. — Лера, что стряслось? — резко потребовал ответа, когда она не начала немедленно объяснять.

— Привет, Рус, — впрочем, не было похоже, что его требование услышано, а? — Тяжелое дежурство? Ты не в духе, когда не высыпаешься? — Лера сделала вид, что не понимает.

Даже попыталась улыбнуться веселей и беззаботней.

Только это и отдаленно не было похоже на ее обычную жизнерадостную улыбку. И он держал ее достаточно крепко, чтобы ощущать мышечное напряжение. Почти контрактуру во всем теле, вибрирующем мелкой дрожью.

Да и голос Леры подтверждал все сомнения и напряжение, которые Рус интуитивно ощущал.

Карецкий заставил себя вдохнуть и взял под контроль дикое желание встряхнуть ее, чтобы немедленно выяснить все. Нет, такой подход точно не поможет. Но и сделать вид, словно ничего не видит, даже если Лера именно подобного хотела, — он не мог.

— Лера, я еще раз спрашиваю — что случилось за этот час? — уже сдержанней, хоть и сбавляя напор, повторил он вопрос, внимательно всматриваясь в ее лицо. — И не вздумай мне говорить, словно все нормально. Я, елки-палки, вижу, что это не так!

Она вздрогнула, враз как-то потеряв все напускное и наигранное, что он ощущал в ней ненастоящим. И посмотрела на Руса прямо, еще ярче позволив ему увидеть, на вкус ощутить ее страх. Но все еще колебалась… Он просто физически это ощущал — ее сомнения. И это недоверие, что ли, неприятно травило ему душу.

— Рус… — словно еще не уверена и пытается держать дистанцию, едва слышно выдохнула Лера. — Рус, я не вижу. Правым глазом. Просто белое пятно…

Господи! Сейчас Русу стало в самом деле страшно. Только бы точно не инсульт… Он прижал ее крепче к себе.

А через мгновение мысленно дал себе подзатыльник! Некогда паниковать — надо действовать. Хорошо, что уже в больнице. Хоть лучше бы раньше сказала, позвонила… он ее бы забрал. Но и сейчас — разгребутся! Видит Бог, у них все для этого есть. И он просто не допустит, чтобы с ней что-то случилось! Не на его смене и не в его руках, черт побери!

— Спокойно, Лера. Тише, красавица моя, не бойся, — не ослабляя объятий, он прижался губами к ее рту. Погладил плечи, успокаивая и ее, и себя заодно. И потянулся одной рукой за телефоном, лежащим на краю стола. — Я рядом. Все решим и вылечим. Со всем разберемся, Лера, обещаю! — уже собранным и спокойным голосом, стараясь успокоить ее, проговорил Рус.

Усадил Леру в свое кресло и набрал номер заведующего неврологией.

ГЛАВА 11

Вкуса сигареты не было. Он даже на минуту отстранил ту от губ и глянул, чтобы проверить — нет, прикурена.

И дым вьется струйкой.

Плевать, что курит прямо в палате. Но ведь — не ощущает ни запаха дыма, ни вкуса. Зажав зубами эту треклятую сигарету, Рус растер ладонью лицо.

Как ни крути, а ночное дежурство давало о себе знать. И тот страх, что он испытал час назад, даже самому себе не признаваясь в его глубине и обширности.

В палате стояла тишина. Такая оглушающая, что было слышно, как падают капли раствора в капельнице. Лера, казалось, даже дышать старалась беззвучно. И смотрела только в потолок.

Сказать нечего?

Руслан сомневался. Наверняка в голове рой мыслей, как и у него самого. Только говорить о них… Сложно. Он все понимал.

А еще… Что ж, он не дебил. И вполне мог представить, почему все именно так сложилось. Почему ей сейчас страшно не только по причине обострения. И отчего он узнал о болезни Леры таким вот образом — Рус тоже представлял неплохо.

Встало на свои места все, что уже знал, пусть и немногими фактами владел. Однако достаточно. К тому же и опыта здесь, в больнице, хватало. Тоже всего по жизни насмотрелся. В данный момент только вот еще не придумал, как разговор с ней завести, чтобы успокоить больше, чтобы перестала бояться и нервничать.

Да и придавило, как-то опустошило то, что произошло: испуг, волнение за нее, адреналин, и облегчение, наконец, что состояние — не острое. Не инсульт, не разрыв аневризмы… Даже не рассеянный склероз, о чем первым делом намекнул Алексей Михалыч — его заведующий неврологией. Зрение начало постепенно восстанавливаться, пока они ее тягали от аппарата к аппарату: МРТ, УЗИ, окулисты, проверяли симптомы и рефлексы… Замучили больше…

Рус устало улыбнулся, понимая, что расслабляется.

Лера не молчала, конечно. Сразу сообщила диагноз и то, что два года назад началось все. И тогда в самом деле у нее многое подозревали. И тот самый рассеянный склероз. Потом сняли. Да так и не исключили полностью врачи, оставив себе лазейку. И был какой-то острый энцефаломиелит, вирусный, вероятно. Она им все выписки и заключения предыдущие показала — все загружено в смартфоне на такой вот случай, очевидно. Только говорила как-то отстраненно, напряженно, словно бы замкнувшись в себе. Для Михалыча — понятно, но вот Рус не собирался такого отношения допускать к себе, пусть и осознавал предпосылки.

Васкулит. Да и не остро прогрессирующий, слава Богу. Тоже мало приятного. Но не смертельно. С этим живут. Долго и счастливо. Это все можно лечить. И уж кто-кто, а Рус собирался использовать для реализации данного постулата в отношении Леры все свои знания и возможности.

Вспомнился разговор с Кузьмой и Кристиной в субботу, когда они решали — стоит или нет ему отказываться от части врачебной практики в пользу административной работы?

— Рус, я как никто знаю, сколько для тебя значат операции и дежурства. Да ведь и больница — для тебя многое. Решать только тебе, но если эта менеджер говорит, что в таком случае стоит нанять иного управленца, возможно, она права? — заметила Кристина в режиме видео-конференции.

Ее муж, Кузьма, уже высказал свое мнение, что это разумное решение. Однако и давить — не давил. У них троих имелась своя, слишком уж сложная история отношений-общения, так что сейчас все старались лишний раз не теребить другого. «Политкорректными» стали, что не дай Бог.

— Лера… Да, она считает, что варианта всего два, — хмыкнул Рус, крутнувшись в своем кресле.

А Кристина внимательно наблюдала за ним, он видел… И знал, что и она видит многое. Уж больно хорошо они друг в друге разбирались.

Потому ли Кристина довольно улыбнулась, приподняв брови?

— Так прислушайся к умному человеку, который точно понимает, что надо делать. И… Рус, несмотря на всю твою любовь к больнице, помни, что есть многое другое, на что можно тратить внимание и энергию. Поверь мне, оно того стоит. Как и риск, — несколько осторожно, очень деликатно заметила старый друг.

Кузьма лишь хмыкнул, наблюдая за их общением полунамеками. Но решил и дальше не вмешиваться. Впрочем, Рус знал того достаточно долго, чтобы заметить, что Кузьма в принципе разговорчивостью не отличался, предпочитая мысли оставлять при себе. И единственной, кому хоть как-то удавалось вызвать его на откровенность, была и оставалась его жена — Кристина. Так что — ничего удивительного в поведении их главного спонсора, да и владельца больницы по факту, не имелось.

А Кристина… Что ж, Рус понял ее совет и намек настолько же ясно, как и она заметила по нему, что не настолько и не только уже деловые отношения связывают Карецкого с новым менеджером. Однако поскольку именно Кристя ему вечно и напоминала, что пора бы оглядеться вокруг и найти хорошего человека, то с этой стороны Русу нотаций точно ждать не стоило. Что ж, в кои-то веки именно он прислушался к словам Кристины и нашел-таки себе такого человечка, ради которого решил рискнуть и любимое дело подвинуть. Нежданно-негаданно — это верно. Но годы в операционной научили его быстро делать выбор и брать ответственность на себя.

Затушив в стакане сигарету, которую так и не докурил, Рус отошел от открытого окна. Обошел кровать и переставил стул ближе, с той стороны, где не стояла система. Опустился на стул и, завладев свободной рукой Леры, сжал ее в своих ладонях. Переплел пальцы, прижав их руки к своему лицу.

Лера была напряжена. И нельзя сказать, что легко поддавалась его действиям. Да и следила за ним с явным напряжением. Но Руслан не задавал дурных вопросов — почему? Его другое интересовало.

— Как именно случилось твое «тихое» расставание с бывшим? — ровно уточнил он, не разъединяя их рук.

Вот тут Лера вздрогнула и посмотрела на него иначе. Опасливо, неуверенно. Непривычно и так не похоже на ее обычные взгляды и поведение.

Словно бы вместе со спазмом сосудов, вызвавших ту самую краткосрочную потерю зрения, у нее сжался и оптимизм, и вера в людей вокруг. Правда, Рус допускал, что у Леры имелись для этого серьезные аргументы.

— Он просто привез мне два чемодана в больницу, сообщив, что забрал ключи от квартиры, и еще слишком молод, чтобы связывать свою жизнь с инвалидом, — так же ровно проговорила и Лера, только Русу от ее тона полоснуло по сердцу холодом. Как и от смысла этих тихих слов. — Когда меня второй раз за месяц на стационарное лечение определили, еще не сняв диагноз рассеянного склероза…

Надо было бы сдержаться, да Руса крепко задело. Выматерился.

У Леры руки мелко дрожали. И почему-то в памяти всплыло, как Михалыч ей рефлексы проверял. И что она почти не могла сжать невропатологу пальцы своей рукой. Надо бы самому себя в руки взять и ее не нервировать больше.

Прижался лбом к их рукам. Заставил себя глубоко вдохнуть.

— Нет, не подумай, — хрипло хмыкнул он, поджав губы. — Мне, конечно, только на руку, что он оказался таким… чмом. Но, елки-палки! Ненаглядная моя! Я все понимаю… Но говори со мной, лады? Очень прошу. — Рус поднял голову и посмотрел в ее распахнувшиеся от удивления глаза. — Я же мыслей не читаю, Лера. Ты мне можешь все сказать. Что угодно. Даже то, что однажды полюбила другого больше, чем меня и жизнь, — ухмылка Руса стала кривой и горьковатой, когда и он ей свои «скелеты» показал, отвечая откровенностью на откровенность. — Мне и с таким жить доводилось. Только не молчи, я же тогда могу не успеть тебе помочь и все исправить, пожалуйста, — вновь поцеловал ее пальцы, холодные, несмотря на жару на улице.

Лера закусила губу, пристально всматриваясь во что-то, ведомое лишь ей в его лице. Кажется, ее всю даже легко трясти начало. Рус с некоторым волнением глянул на вторую руку Леры, проверяя, не изменилось ли положение иглы, введенной в вену?

— Это Кристина та тебе такое сказала однажды? Что другого полюбила? — решила и она свои вопросы задать, видимо.

Рус улыбнулся.

— Да нет. Она всегда его любила. Это я дурью маялся, да все надеялся на что-то. Поздно поумнел. Пока дошло, что не построишь ничего с тем, кто душой с другим, — Рус хмыкнул и подмигнул Лере. — Но это давно было, красавица. Мы потом дружили крепко, да. Но только дружили. И сейчас дружим, когда она за него замуж вышла.

Лера улыбнулась как-то мягче. Пожала его руку.

Черт. И правда — силы в ее пальцах почти нет. Он же знает уже, как она может и сжимать, и гладить, и шутливого тычка дать, если достанет ее поддевками. А сейчас — едва-едва вытягивает. Ну да ничего. Рус ее на ноги поставит. И больше не позволит до такого состояния доводить!

— Мне страшно было, Рус. Испугалась очень. Не сообразила позвонить. Да и… — Она вздохнула. Он понял, что о прошлом опыте вспомнила. Не попрекнуть. — Прости. Я не очень трезво мыслила. И про таблетки — просто забыла. Мне с тобой так хорошо было все эти дни…

Он резко наклонился и прервал ее, прижавшись к губам Леры.

— Ты испугалась?! Я думал, что у тебя инсульт, едва ты в кабинет вошла! Ты хоть представляешь, какой прогноз выживаемости при инсультах в таком возрасте? Паршивый, ненаглядная моя. Очень паршивый, — то ли вычитывал, то ли жаловался, то ли сам делился с ней своими страхами и пережитым, параллельно целуя Леру, ворчал Руслан. — Я уже начал прикидывать, успею ли тебя до нейрохирургов дотащить…

— Ну когда мне надо было тебе рассказать? — и растерянно, и со смехом (наконец-то, слава Богу!), ответила она на его поцелуй. — Или историю болезни тебе подсунуть стоило ненароком? — скопировав его кривую усмешку, вопросительно глянула на него Лера, пока Рус фыркнул. — Да и… Понимаешь, Рус, по прошлому…

— Понимаю, ненаглядная моя. Понимаю… — Рус обхватил ее щеку ладонью, позволяя не говорить то, что уже и так дошло. — Ничего. Я теперь за этим следить буду, — назидательно чмокнув ее в нос, Руслан прижался своим лбом к ее. — У меня не побалуешь — таблетки будешь принимать строго по назначению и никаких пропусков, — сурово заметил он, выпрямляясь.

Лера рассмеялась. А у него внутри что-то отпустило. Так хорошо стало. Словно разжались стальные тиски, которых он и не замечал.

— Позвонишь своей бдительной соседке, оставишь мой номер. Предупредишь, что я за вещами заеду твоими часа через полтора. А то с нее станется, еще полицию вызовет, — начал он составлять план действий. — Ну, и попросишь, чтобы за квартирой присматривала, коль у вас там все так сурово. А я тебя вечером уже к себе заберу отсюда. Ты переезжаешь. Возражения не принимаются, Лера, — отрезал Рус, увидев, что она открыла рот.

Да и весь ее вид показывал, что Лера несколько опешила от такого распоряжения ее жизнью.

— Лер, серьезно, взрослые люди — куда тянуть? Да и потом, мы же уже решили, что все серьезно. Рискуем, пробуем. Так давай пробовать до конца, — хмыкнул он, рассматривая это выражение, и то, как сама Лера разглядывала его.

— Вновь «босса» включил, — даже не спросила, констатировала она.

Рус ухмыльнулся:

— Я предупреждал, чтобы привыкала, у меня этого не искоренить, — подмигнул ей.

— Думаешь, отпустят? — не отвечая на главное, вновь спросила Лера о другом.

— Состояние не критическое, по уверению Михалыча. И ты под моим неусыпным наблюдением будешь. Так что, думаю, домой нас на ночь отпустят.

— Рус…

Он сжал губы и сурово глянул на нее.

Лера замолчала. Минуты три, наверное, стояла тишина. Рус не мешал ей думать. Да и не нервничал. Понимал, что ей страшно и боязно. Только и от своего отступать не собирался. И потом, не подростки, чего туда-сюда по квартирам мотаться? Вполне могут вдвоем жить, коли решили быть вместе. Личной свободы ему хватало по жизни даже с лишком. Да и Лере, судя по всему.

Тут она, так и не сказав ничего, закусила губу и как-то виновато посмотрела на Руслана. И он впервые напрягся за последние десять минут.

— Что?! — не рявкнул, конечно, но голос явно отдавал металлом.

Лера сжала губы.

— Я есть хочу, Рус, — ошарашив его, вдруг заявила она, рассмеявшись. — Очень сильно. Всегда так на капельницы реагирую. Сейчас бы сала…

Руслан моргнул. Раз. Второй. И потом рассмеялся в голос.

Хорошо так внутри стало, елки-палки! Довольным, как слон, ощутил себя. Да и понятно стало, что с переездом она спорить уже не будет.

— Сала нет, потерпи до вечера. Я тебе сейчас принесу то, что ты привезла мне. Не хватит — в буфете гляну, может, есть что приличное, — еще посмеиваясь, он наклонился, поцеловав ее в висок. — Пять минут.

— У нас очень приличный буфет, — возразила Лера, — я его ассортимент инспектировала и давала рекомендации. Приходя в платную клинику, люди везде высокого сервиса ждут. Нельзя так глупо терять баллы в их оценке.

— Я понял, — ухмыльнулся Рус, уже приблизившись к двери. — Ты свой «режим менеджера» выключи, любовь моя. Ты сейчас на больничном, запомни, — подмигнув ей, заметил Рус, и вышел из палаты в поисках перекуса для нее.

Самому, как ни странно, есть не хотелось. Видно, на радостях.

«Любовь моя»…

Со смыслом? Или просто ласкательно?

Лера с некоторой задумчивостью посмотрела еще пару мгновений на дверь. Потом перевела глаза в окно.

Карецкий не выглядел человеком, который склонен давать кому-либо милые прозвища просто так. Да и после того, что он ей тут наговорил, позволив и в свое прошлое откровенно заглянуть… Лера глубоко задумалась, стараясь пока не придавать значения «мельтешению бабочек» в животе и неясно где взявшемуся желанию смеяться. Эмоции — да, но ей бы все обдумать…

Не вполне ожидаемо все сложилось, как ей казалось. Или это у нее прошлый опыт паршивый был? Лера и раньше в этом не сомневалась, по сути. Но все равно ведь, если честно, боялась. Хоть и подспудно, а имелись опасения. Потому ни разу и не упомянула Руслану даже, что не все так хорошо у нее со здоровьем. Оттого и утром тянула время, колеблясь: ехать сюда, в больницу, или к своему старому врачу?

Но ведь, и несмотря на страх, рискнула, доверилась Русу. Так хотелось верить, что он не такой…

И Руслан не подвел.

Господи! Она и не помнила, когда такую эйфорию испытывала. И плевать, что настолько испугалась утром, а сейчас лежит в который раз с иглой в руке. Сама сглупила, конечно. Надо было ответственней относиться к себе. Увлеклась… Или серьезней?

«Любовь моя…»

Влюбилась в Карецкого?

Лера не очень серьезно относилась к влюбленностям. В ее понимании эта эмоция была поверхностной и страстной, больше основанной на физической потребности и тяге. И в таком ракурсе — она в него еще при первой встрече влюбилась, выходит. Ну, или увлеклась. Это да. А сейчас…

Он ее за эти недели покорил. Окончательно и бесповоротно. Затронул такие глубины внутри, о которых она и не думала, и не вспоминала. И сделал это так весело, так незаметно и между слов и рабочих будней, играючись вроде бы. Но при этом — настолько верно, так метко воплощая все, что жаждала и казалось таким необходимым в близком человеке… Она даже его привычку командовать — уже обожала.

Думай не думай, а тут точно больше, чем просто «влюбилась».

Тут, прерывая ее мысли, Руслан вернулся в палату.

— Ты что, вообще, ела? — словно и не выходил никуда, принялся с порога возмущаться он, рассматривая содержимое коробки с едой. — Такое чувство, что здесь все, что я тебе вчера приготовил, — он глянул с настоящей претензией.

— Эй, я же фото тебе присылала, два сырника съела, — не поддаваясь такому давлению, тоже твердо и с улыбкой заявила Лера, наблюдая, как Рус раскладывает специальный столик, прикрепленный к тумбочке, расставляет все на нем.

Руслан хмыкнул.

— А может, это было постановочное фото, — поддел он ее, уже поднеся ко рту Леры сырник. — С тебя станется. Да и два сырника — это точно не еда в такой ситуации. Неудивительно, что про сало вспомнила.

Тут уже Лера рассмеялась, хоть и пыталась жевать сырник, который он держал около ее губ, чтобы удобней было откусывать.

— Это меня когда-то одна соседка по палате накормила. У меня ничего с собой не было, не успели еще подруги перед капельницей приехать, завезти. А мама только уехала пару дней назад, мои родители в другом городе живут, — заодно поделилась информацией. — Как-то так пролет вышел. Но лекарства же вводили все равно. Я, вообще, по салу — не очень. Не люблю. Но когда соседка по палате увидела мои голодные глаза, да и сама же это все проходила, такие же препараты… В общем, я от ее бутерброда из ржаного хлеба и сала не то что не отказалась — готова была с руками оторвать. Впервые тогда, наверное, в полной мере оценила этот деликатес, — жуя и смеясь одновременно, делилась с ним воспоминаниями.

Руслан внимательно слушал, продолжая помогать ей есть. Даже вроде усмехался. Но смотрел при этом без юмора. Хотя ей повеселить его хотелось.

— Рус, улыбнись, чтоб глазами. Я тут тебе веселые истории рассказываю, между прочим, — поддела его Лера.

— Зашибись, как весело, — скорее саркастично хмыкнул он в ответ, продолжая ее кормить.

— Рус, я не хочу, чтобы ты загружался серьезностью. Я — живая, я могу вести полноценную жизнь…

— Я в курсе, любовь моя, — вновь хмыкнул Руслан, перебив ее. — И это меня радует. Но то, что тебе пришлось проходить через это все без поддержки — меня бесит, — добавил он, пока она растерянно пыталась переварить его очередное ласкательное обращение. — И насчет серьезности: давай я буду решать, ага? Твой подход как-то не особо сработал, — с явным намеком показал он глазами на капельницу у кровати. — Да, ты можешь жить полноценно, но при этом надо не доводить до срывов.

— Окей, я поняла, тебя сейчас из этого режима начальника не вывести, — благодушно вздохнула Лера, с надеждой глядя на следующий сырник.

Сытость улучшила настроение в разы, да и просто — вся ситуация, опуская нюансы лекарств и игл, ее искренне воодушевляла. Так что она не собиралась поддерживать ворчание Руса или спорить. Не тогда, когда мужчина, от которого у нее «ум за разум заворачивается», называет Леру «любовь моя». Оставалось только выяснить, что он в эти слова вкладывает, конечно…

ГЛАВА 12

— Ты в курсе, что мы тренировку пропускаем? — Лера удобно устроилась, опираясь на изголовье кровати и подушки в спальне Руса.

Она уже минут двадцать наблюдала за тем, как он деловито распоряжается ее вещами, распределяя те в своем стенном шкафу.

— В курсе, — хмыкнул Рус. — Тренера я предупредил. Пару тренировок «в пролете». Тебе сейчас не до физической нагрузки.

— Ты мог бы сам походить… — ненавязчиво заметила она.

— Вот уж нет, мне за тобой следить надо, — не повелся на ее намеки Рус. — И потом, без тебя там и вполовину не так интересно, — подмигнул ей.

— Ладно. Спорить не буду, — Лера пожала плечами.

Она уже пыталась поспорить с ним, что сама вещи разложит. Да только кто ее послушал? Руслан велел ей лечь и лежать. А он все сам сделает. Причем распорядился в таком тоне, словно бы именно от этого, и ни от чего иного, зависело ее состояние в данный момент.

Рус же сейчас в ответ расплылся в широкой усмешке:

— Вот видишь, как быстро мы выработали общие нормы. Главное — не спорить со мной, — с одобрительной, но все же иронией, заметил Карецкий.

— Ага, надейся больше, — рассмеялась Лера. — Если рассчитываешь на такое, я лучше прямо сейчас домой поеду, — она демонстративно откинула простынь, которую набросила на ноги, мерзнущие из-за работающего кондиционера.

— Кто тебя выпустит, любовь моя? — словно злодей из фильма, повел Рус бровями, продолжая улыбаться, и улегся поперек ее ног до того, как Лера успела бы сдвинуться. — Все. Пути назад нет.

— Все равно, не рассчитывай, что я не буду спорить, — Лера не растерялась и обняла его за шею. В ноги давило, конечно, но ей даже приятен был его вес.

— Я на это как раз даже очень рассчитываю, — рассмеялся Рус, повалив ее на подушки. — Так гораздо веселее тобой командовать…

— Рус! — она почти по-серьезному возмущенно огрела его подушкой.

Но самой было так весело, да и ясно видно — поддевает, подзуживает ее. В итоге — не выдержала: Рус ухватил ее за руку и потянул, переворачиваясь. А Лера не сопротивлялась. Рухнула на него, рассмеявшись с таким же весельем, что и он излучал.

— Ладно, — отсмеявшись, спустя несколько минут, Руслан обхватил ее руками, крепко прижав к своей груди. — Хорошего понемножку. А я обещал тебе достойный ужин. Пошли, — поднялся сам и ей помог встать. — А потом уже введу тебе вечерние лекарства, — словно надеялся на то, что после ужина Лера легче отнесется к новым инъекциям, пообещал Рус успокаивающим тоном.

Лера только хмыкнула, но вот тут не спорила. Не тот вопрос, уже и так дотянула.

Почему-то проснулась посреди ночи: может, место еще непривычное — кровать, подушка, горячая рука Руса под головой, а другая обнимает сверху. Его дыхание ей в затылок… Или другое что, звук какой-то с улицы.

Не было тревоги или какого-то неудобства. Наоборот, даже немного странно, но Лера испытывала полную уверенность сейчас и обволакивающий покой. Хорошо так! Словами передать сложно, насколько здорово!

Повернулась в руках Руса. Тихо, осторожно, стараясь не разбудить… Безуспешно, конечно. Сложно не разбудить того, кто привык дежурить ночами и реагировать на любой сигнал.

— Плохо? — тут же открыл глаза Руслан.

И даже прищурился, словно в слабом уличном свете, проникающем через окно, пытался продиагностировать ее состояние по выражению лица. Лера расплылась в улыбке.

— Нет, хорошо все, — ответила шепотом, прижавшись губами к его губам в легком поцелуе. Успокоить пыталась. — Спи.

— А ты чего вертишься и не спишь тогда? — все еще не расслабился Рус. Прижал ее к себе покрепче.

— Не знаю. Просто проснулась… У меня такое бывает при обострении: то ли из-за самого обострения, то ли от всех этих лекарств, — она передернула плечами.

— Так, любовь моя, значит закрывай глаза и как «просто проснулась», так и «просто спи», — распорядился Рус со смешком, который прервался зевотой.

Лера сама широко улыбнулась. И совестно вроде, что еще и ему спать мешает, но в то же время — часами бы так с ним по ночам болтала!

— «Любовь твоя»? — ночью легче оказалось спросить вслух то, что днем заставило ломать голову.

Хотя голос и дрогнул немного. Не было уверенности, что не слишком рано поднимает тему.

Руслан опять открыл оба глаза и внимательно посмотрел на нее, уловив и эту дрожь, и подтекст вопроса. Поднял руку и погладил ее щеку, обхватив лицо Леры своими теплыми пальцами.

— Моя любовь, без вариантов, — притянув ее лицо близко-близко к своему, прошептал ей в самые губы.

А взгляд до сих пор глаза в глаза. И такой серьезный, веский — для сомнений места вообще не осталось. Он точно был уверен в том, что говорил.

У Леры такая странная, морозно-жаркая дрожь прошла по позвоночнику. И грудь сжало, а потом сердце зачастило так, словно вот-вот выпрыгнуть собралось из груди. Все-таки свои догадки — это одно. А когда Рус говорит, да еще вот так…

— Вот как… А я-то думала, что это только меня так накрыло и сбило с ног любовью к тебе, босс, — тоже ему в губы прошептала Лера.

Он шумно втянул в себя воздух. Словно и не ждал от нее подобного признания, а потому — его проняло до души. Сжал ее своими руками с такой силой, что Лера ухнула, но не пыталась высвободиться.

— Я же предупреждал тебя, что назад пути нет, да? Считай, у тебя пожизненный контракт без права расторжения, — хрипло прошептал Рус и набросился ртом на ее губы.

Голодный поцелуй. Жадный. Дрожь, которая и так в теле жила, стала обжигающе горячей, прокатилась жгучим шаром по коже, повторяя движение его пальцев.

— Я могу считать это обещанием? — чуть отклонилась, пытаясь отдышаться.

Пульс под двести в голове, кажется. А на зацелованных им губах — сумасшедше-счастливая улыбка — хоть и не видела сама, но ведь ощущает же! И у Руса такая же улыбка на губах расплывается. А глаза горят:

— Ты это клятвой считать можешь! — вновь начинает ее губы целовать с той же ненасытностью.

И у него тело вибрировало, казалось. Лера ощущала жар и дрожь его мышц. Сон у обоих, судя по всему, уже сняло «как рукой». Даже в мыслях следа не осталось. Она оторваться от него не могла: сама целовала с такой страстью, что губы Руслану прикусывала. А он отвечал на ее поцелуй, умудряясь смеяться при этом. Только вот в том, насколько крепко держал Леру — ничего шутливого не было! Сильно, властно, как собственник, которым, по-видимому, и собирался себя заявить в ее отношении. И несмотря на довольно боевой и независимый характер Леры — в данный момент ее такая постановка вопроса только околдовала им больше. Заставила почувствовать такое единение и такую связь с Русом, которая не была ей еще знакома в отношениях с мужчиной, несмотря на имеющийся опыт.

И это ощущение вихрем взорвалось в голове, пронеслось с кровью по сосудам, растекаясь по всему телу. Заставляя Леру стремиться стать к нему еще ближе. Одним целым… Господи! Понимала, что бред, но ей действительно казалось, что она в этот момент его мысли, его эмоции ощущает!

Да и Руслан вел себя так, словно бы чувствовал все то же.

Не прекращая ее целовать, он навис над Лерой, придавив ее тяжестью своего тела к подушкам. Обхватил лицо ладонями, не позволяя никуда сдвинуться. А его рот уже путешествовал горячими и жаркими, короткими и резкими поцелуями по ее щекам. Спустился на шею, заставляя задыхаться от огня желания, который распалялся этими поцелуями. Легко прикусил ключицу, покрыв ее кожу тысячей «мурашек».

Лера застонала в голос, запрокинув голову, чем еще больше открыла Руслану доступ к самым чувствительным местам. А он не преминул этим воспользоваться, вынуждая Леру забыть о всякой сдержанности и контроле.

Страсть охватила их. Неоднозначная и непреодолимая: оба, казалось, сгорали от потребности немедленно стать одним целым. И все же, когда Рус погрузился в нее — никто не хотел торопиться. А темнота вокруг и разорванный сон превратили все во что-то мистическое, почти на грани сновидения. Как дрема, а не реальность. Сладкая, чувственная, полная нужды друг в друге мечта, нежданно-негаданно ставшая для них реальностью.

Тягуче и медленно, мучительно нежно он покорял ее тело, при этом — каждым движением позволяя Лере почувствовать, что полностью поглощен ею. А когда Лера не выдержала, с протяжным стоном достигнув своего пика, Рус алчно «проглотил» этот звук, прижавшись ртом к ее губам. И с бушующей страстью прошептав «любимая моя», сам догнал ее несколькими резкими, отрывистыми движениями, заставив Леру вновь сорваться, не успев вынырнуть из прошлого оргазма.

— Люблю тебя! — простонала Лера в ответ, еще сотрясаемая дрожью, и укусила Руса за плечо.

Не то чтобы из кровожадности… Просто непреодолимое желание возникло… Примитивный порыв какой-то! Чтобы доказать, что ее он. Что действительно это все серьезно… И случилось в ее жизни, хоть она не искала и не ждала, в принципе.

А Карецкий в ответ рассмеялся, уткнувшись в ее шею лицом.

— Моя ты кровожадная, — выдохнул с безумной нежностью, от которой у Леры все внутри сжалось. И потерся о ее кожу лицом, сжав свои объятия еще сильнее.

Ей проснуться было сложно. Ночные удовольствия сказывались, не хватало сна.

— Давай-давай, поднимаемся! Под капельницей доспишь, Лер, нам в больницу пора. У меня еще пятиминутка, — Рус же, наоборот, был полон энергии, бодр и деятелен.

Что значит — практика в ночном бодрствовании.

— Ага, — покорно согласилась Лера, с трудом продирая глаза.

Секунды три с восторгом смотрела на то, как Рус собирается. И решила, что это все, однозначно, того стоило, и нечего за сном страдать! Тем более, прав Рус — у нее как раз будет время наверстать сон. И уже без причитаний выбралась из кровати.

— За десять минут буду готова, — пообещала Лера, надеясь, что, собирая ее вещи, он и полочки в ванной не пропустил.

Дошла и засмеялась в голос, обнаружив, что бутылочку ее духов Руслан точно не забыл прихватить.

И все же, характер обоих сказался. Несмотря на явный восторг, который испытывали и Руслан, и сама Лера от того, что у них есть теперь эти отношения. Да и сами они друг у друга. Привычка каждого принимать окончательные и бесповоротные решения для своих жизней самостоятельно — не могла не проявиться. Вроде оба взрослые и понимали это. А все равно — неприятно. Так или иначе, а тяжело перестроиться и выработать новый алгоритм.

Первый скандал случился через неделю.

— Нет, Лера! Даже не думай! — Руслан сделал это заявление настолько категоричным тоном, что она поневоле выпрямилась

Не лежи сейчас под очередной капельницей — еще и руки скрестила бы на груди. А так — обошлась возмущенным выражением лица и поджатыми губами. И многозначительным взглядом, разумеется.

— Руслан! Я оплатила участие в этой конференции еще полгода назад. В прошлом месяце билет купила, у меня в гостинице бронь. Почему я не могу поехать на повышение квалификации? Это всего два дня!

— Вот поэтому! — вновь рявкнул Руслан, выразительно ткнув пальцем в стойку капельницы. — Я никуда не отпущу тебя одну! Еще от прошлого испуга не отошел.

— Но мне же лучше! И это — последняя капельница. Таблетки я пью, и пропускать не буду. Ты можешь мне звонить и напоминать. А еще лучше — поехали со мной. Тебе, как главврачу больницы, там тоже интересно будет. Узнаешь новые законы и нормативные акты. Плюс секция по администрированию и управлению платными лечебными учреждениями на этом мероприятии всегда сильная, — попыталась она найти компромисс и привести максимально логичные и убедительные доводы. — Можно тогда и на третий день дебатов и обсуждений задержаться. Погулять еще там.

Ей действительно хотелось попасть на эту конференцию — не врала. Старалась оставаться «в русле» и тренде профессии. Да и юридические аспекты, новые нормы, которые принимались за последние месяцы — на подобных мероприятиях объяснялись всегда прекрасно. А тут еще и само мероприятие — в горах! В санатории с такими видами, что Лера решила участвовать, едва фото увидела. Да и была уже на конференциях этих организаторов — ни разу нареканий у нее не оставалось.

И потом — доводы Руслана ее не убеждали. Курс инъекционного лечения она честно окончила. Таблетки возьмет с собой. А если они поедут вместе — от этого действительно польза будет. Там предполагался замечательный поток для главврачей и владельцев. Ну и хороший повод провести вместе три дня в прекрасном месте…

— И как ты себе это представляешь, любовь моя? — хмыкнул Руслан, отключив капельницу, в которой полностью закончилось лекарство. Аккуратно приклеил пластырь и согнул ее руку. — Бросить больницу без руководства на три дня? Ради чего? Ради Бога, Лера! Тебе сейчас меньше всего про всякие конференции думать надо! А больше отдыхать, — повелительно резюмировал он в своем излюбленном тоне, сев около нее на кровати.

Она закатила глаза.

— Я же там не физически работать буду, да и не в стрессовой ситуации. Это обучение, Рус. Трехразовое питание, кофе-брейки, общение с коллегами. Развитие. Из него выпадать нельзя. Ты же и сам следишь за всеми новинками в хирургии, разве не так? И в конференциях таких участие принимаешь. Почему я поехать не могу?

— Потому что тебе там сейчас делать нечего! — Рус глянул раздраженно.

Лера прямо вспомнила, как они повздорили из-за ее намека, что пора выбирать, чему он время посвящает. Но сейчас-то что? Ее удивляло и даже уже злило это бескомпромиссное упрямство и нежелание слышать ее доводы.

— Руслан, любимый, поехали вдвоем, — вновь попыталась уговорить его Лера. — Больница не рухнет. Есть начмед, есть заведующие отделениями. У меня заместитель есть. Ведь не случается катастрофа, когда ты в отпуск уходишь?

Руслан в ответ глянул на нее с таким выражением на лице, что Лера поняла — глупость сморозила.

— И сколько лет ты в отпуск не уходил? — возможно, немного ехидно уточнила она.

— Какая сейчас разница, Лера? Мы разве об этом говорим?! — Руслан раздраженно передернул плечами. — О чем мы вообще спорим? Тебе нельзя туда ехать и все! Это и невропатолог скажет, — словно этим планируя закончить разговор, он наклонился и коротко поцеловал ее в губы.

Она ответила на ласку. Только у Леры почему-то впервые на губах остался «привкус» недоумения и неприятной горечи из-за этого спора.

— Я не понимаю, почему мне нельзя, — не согласилась с ним она, не собираясь просто «заминать» вопрос. — Руслан, это моя работа, в конце концов. Ты и другие совладельцы наняли меня потому, что хотели получить для больницы лучшего менеджера. А я такая только благодаря постоянному повышению квалификации и новым знаниям, самым эффективным методам управления и продвижения медицинских услуг…

— Лера! — в который раз за их разговор, резко прервал Руслан ее. — Ты не просто менеджер этой больницы! Ты женщина, которую я люблю и которая важна для меня! И твое здоровье тоже! Плевать мне на новые тенденции и прочую белиберду!

— Рус! Ты говоришь так, словно я при смерти! — возмутилась Лера, поднимаясь с подушек. Положенные после капельницы десять минут она уже отлежала. — А между прочим, именно моя работа в свое время и не позволила мне раскиснуть или опустить руки! И я же сейчас хорошо себя чувствую! И предлагаю тебе поехать со мной, а не пытаюсь одна куда-то умотать! — не выдержав, сорвалась и она на повышенный тон.

Задело очень.

Лера его попрекала трудоголизмом, да. Но и сама трепетно относилась к своей работе. Хотя для Леры больше имело значение то, чтобы доказать — несмотря на болезнь и какие-то препоны — она может и в состоянии выполнять свои функции наилучшим образом. Она полноценна!

— Я же не сомневаюсь в этом! Ты меня не слушаешь! — фыркнул Руслан, тем не менее, помогая ей подняться.

— Да и ты меня — не особо слышишь, — невесело улыбнулась Лера. — Пошли, спросим у твоего Михалыча, можно мне ехать или нет, — старалась призвать себя к разуму, но все равно — некоторый вызов в голосе звучал.

Не оставило равнодушной его нежелание понять ее мотивы, найти компромисс. Категорично заявил «нет», и все.

Рус на ее предложение только хмыкнул, скривив недовольную гримасу.

А заведующий неврологией оказался не против. Видимо, сразу просто не смог расшифровать недовольную мимику начальника. Даже с удивлением посмотрел на них, проверяя состояние Леры:

— Я не вижу сейчас никаких противопоказаний. Особенно если будут приниматься и дальше таблетки. Тем более, под твоим наблюдением, Альбертович. Наоборот, в Карпатах прохладней, много лесов, климат точно будет ей на пользу. Да и воздух чище. Передохнуть от города и этой душной жары — не помешает.

Тут он поднял голову и встретился взглядом с Русланом, буквально излучающим раздражение. Очевидно, понял, что разговор зашел не в то русло, в каком его видел Карецкий. κнигοлюб./нет/

— Я — против, — скупо и хмуро отрезал Рус, заставив Леру громко фыркнуть.

— Главное сейчас — не перетруждаться, — быстро завершил невропатолог свои размышления. — Иначе, конечно, лучше не ехать. Если работы там много…

— Да какая там работа! Это же конференция! — не позволила им передергивать факты Лера, целиком и полностью довольная таким врачебным заключением.

Руслан выразительно глянул на нее, всем видом показывая, что не намерен развивать эту тему здесь. С такой постановкой Лера спорить не собиралась. Поблагодарив врача, они оба вышли в коридор. Рус смотрел только вперед, пока не отвечая на ее попытки поймать его взгляд.

— Руслан, — взяв его за руку, мягко позвала Лера, допуская, что они оба перегнули палку в своем споре.

Он глянул на нее через плечо. Руку не забирал. Более того, переплел их пальцы, крепко завладев ладонью Леры.

— Я не шутил, Лера, я — против, — резко и тяжело повторил он.

— Но почему?! — Она искренне не понимала. — Руслан, любимый, я не вижу логики в твоем упорстве, — с растерянностью выдохнула. — Даже твой невропатолог признал, что у меня нет противопоказаний!

Рус вновь одарил ее хмурым взглядом и пошел по коридору в сторону лестницы, таща и Леру за собой. Нет, она и не противилась особо, но на ее вопрос он все еще не ответил.

Сотрудники, уже успевшие за эти дни более-менее привыкнуть к «новости», что они — вместе, относительно спокойно кивали и здоровались, пока Руслан тащил Леру к кабинету. Своему, разумеется. Зашли, он прикрыл двери. Подошел к столу и достал из ящика пачку с сигаретами. Прикурил, открыв окно.

Лера вздохнула: выразительно, шумно, чтобы он слышал, и демонстративно уселась в кресло. Вообще-то Рус говорил, что будет теперь курить меньше. Что «осознал и понял», хотя Лера старалась ему лишний раз в этом вопросе по мозгам не ездить. Сам взрослый. И умный… аж чересчур местами! Но все же каждая выкуренная им сигарета — ей как серпом по сердцу почему-то шла. Не оттого, что он не прислушивался к ее словам. Просто волновалась за него. Очень.

Рус бросил в ее сторону хмурый взгляд, уловив это все, но продолжая курить. Он даже дым выдыхал как-то сердито. Хоть Лера до сих пор не разобралась, в чем именно причина такой реакции.

— Хорошо, — докурив сигарету до половины, Рус медленно и раздраженно затушил остаток в пепельнице. — Поезжай на эту конференцию, — таким тоном, словно ему иглы под ногти при этом загоняли, согласился Рус.

Глянул исподлобья. Махнул рукой — то ли дым разгоняя, то ли символизируя этим свое «согласие».

Разрешил. Своего добилась?

А вот удовлетворения или облегчения нет. Как и радости от того, что признал ее точку зрения. Тяжело и обоим в горле давит. Она чувствовала, что и ему неприятна сложившаяся ситуация. Еще раз вздохнув, теперь иначе — скорее грустно, Лера поднялась и подошла к нему. Обняла за пояс, опустив голову на плечо Русу. Он прямо-таки бурлил внутри — это ощущалось по напряженному, словно доска, телу, сжатым зубам, которые выдавали складки на щеках, все тем же насупленным бровям. Дышал резко и тоже как-то сердито. А может, обиженно даже.

— Рус, любимый, — Лера прижалась губами к его шее, поцеловала. Чмокнула в щеку. — Поехали со мной. Не рухнет твоя больница за три дня. Мы в воскресенье утром уже вернемся…

По правде сказать, она уже успела влюбиться в эту идею — провести с ним несколько дней в Карпатах! Вместе… Ведь по вечерам свободного времени море будет, да и утром прогуляться можно. И в наполненности конференции не сомневалась, знала — не будет ей стыдно, что его вытащила.

— Не выдумывай, Лера! Ни билета, ни номера уже не купить и не поменять, — буркнул Рус, хоть и обнял ее крепко, не отпуская от себя. — Хватит того, что тебя три дня не будет. Не могу еще и я бросить больницу, — сердито заявил он.

Однако прозвучало это словно у обиженного ребенка. Будто в «отместку» ей, что вынудила его отпустить ее. «Назло бабушке отморожу уши», ей-Богу!

Лера фыркнула, чтобы он понял, как она это воспринимает, и уткнулась лицом в его халат на груди. Эта его упертость!.. Да, в работе, однозначно, полезное качество. Потому Рус и добился всего для своей больницы, наверняка. Но в данном вопросе — Лере закричать хотелось.

— Рус, мне непонятно и неприятно, — честно сказала то, что душу грызло, памятуя его просьбу «говорить» с ним.

Он шумно втянул воздух в себя, обняв ее еще крепче. Устроил свой подбородок на ее макушке.

— Мне тоже не в кайф, — явно все еще не успокоившись, проворчал он. — Не дави, Лера, — так же недовольно выдохнул он. — Не надо.

Она могла бы сказать, что не «давит», что просто хочет прояснить ситуацию и понять, отчего это такая проблема для него. Да и хотелось, вот имелось в душе подспудное желание, чтобы между ней и больницей — Рус выбрал именно Леру. Но она понимала и некоторую инфантильность этого желания. У них жизнь, а не соревнование. Тем более с учреждением. Глупо устраивать сцену ревности. К тому же — это были «исходные данные задачи». Рус не сделал ничего нового. Она в него именно такого влюбилась, так какие претензии?