Родственные души

Глава 10

Поначалу на какое-то мгновение Эльвира даже не поверила, что правильно расслышала его слова. Однако, поняв, что не ошиблась, почти инстинктивно отвергла столь возмутительное предложение.

— Не делай из себя посмешище, Дерек! — воскликнула она. — Неужели ты ни слова не слышал из того, что я сказала тебе ранее? У меня нет никакого желания и далее состоять в этом браке. — По крайней мере, в таком, каков он есть сейчас, мысленно добавила она. — Я же вполне определенно сказала, чего хочу…

— Да, но все это было до того, как тебе стало известно об изменении в завещании моего деда. Мне казалось, что, узнав всю правду, ты сможешь посмотреть на ситуацию под другим углом зрения.

— Тебе это только показалось. Ничто из того, что я узнала или услышала, не заставило меня переменить мнения. Однако это действительно помогло мне взглянуть кое на что под другим углом зрения… На тебя самого! И я наконец узнала, что ты — грубый, бесчувственный, эгоистичный самодур, заботящийся только о собственной выгоде и, не задумываясь, переступающий через других людей ради своего удовольствия!

— Кто бы это говорил, — язвительно произнес Дерек, кривя губы в циничной ухмылке. — А не кажется ли тебе, что решение начать принимать противозачаточные таблетки, ничего не сказав мне, выглядит тоже не слишком красиво? И может быть, даже не менее эгоистично?

Эльвира собралась было возразить, но тут же передумала. Острое чувство стыда и понимание своей вины отвратили ее от этого шага.

— Рано или поздно я бы тебе сказала, — только и смогла пробормотать она.

— Да что ты говоришь? — насмешливо воскликнул Дерек. — И когда же ты собиралась это сделать? Когда наш брак тебе наскучил бы?

Или когда бы умер мой дед и ты поняла, что тебе причитается не так много, как ты рассчитывала?

— Нет, не так!

— Не так? Тогда, может быть, соблаговолишь объяснить как? Или предоставишь мне догадываться обо всем самому?

Подобный тон отнюдь не способствовал задушевной беседе, и Эльвира чувствовала, что просто не в состоянии вымолвить ни слова в свое оправдание.

— Не желаешь, разумеется, — саркастически усмехнулся Дерек. — Что ж, значит, мы вновь оказываемся там, где начинали… Твой ход, дорогая.

Ее ход?! В мыслях Эльвиры царил полный сумбур, откуда же было взяться разумному ответу?

Дерек демонстративно посмотрел на часы.

— Даю тебе пять минут на размышления. Либо ты остаешься, либо уходишь. Тебе просто нужно окончательно решить, чего именно ты ждешь от этого брака в будущем.

— А есть ли оно у нас? — С большим трудом ей удалось произнести это достаточно громко и отчетливо.

— Есть ли у нас будущее? — Сделав вид, будто задумался над ее вопросом, Дерек наконец безразлично пожал плечами, словно показывая свое полное равнодушие к тому, что она скажет. — На самом деле это зависит от тебя. Я уже сказал, чего мне надо… ребенка. И больше ждать я не намерен, потому что мой дед не отличается особым терпением. Если ему в ближайшем будущем не сообщить о возможном рождении наследника, оно может лопнуть, и он вычеркнет меня из завещания. Тогда мы проиграем оба. А в настоящее время единственной кандидаткой на роль матери этого ребенка являешься ты.

— И что же, ты действительно полагаешь, что я захочу с тобой спать после всего происшедшего? — Судорожным жестом Эльвира указала на угли в камине, среди которых еще дотлевали остатки упаковок из-под таблеток. — Это все равно что поставить на карту свое будущее.

— Наконец-то тебе самой довелось почувствовать, как это бывает. Ведь, решив начать принимать противозачаточные таблетки, ты в некотором смысле держала пистолет у моего виска. Да еще лгала мне при этом.

— Я никогда не лгала тебе! — воскликнула Эльвира, чувствуя себя глубоко несчастной.

— Ну разумеется, — язвительно протянул Дерек. — Извини за выражение. Конечно, ты не лгала мне насчет таблеток… просто забыла о них сообщить. Однако какая разница? Так или иначе, но ты решила распорядиться моим будущим, не ставя меня об этом в известность. Но теперь я вновь беру его в свои руки. Так что решать тебе: либо ты остаешься, либо уходишь…

Только учти, если надумаешь уйти, уходи и больше никогда не возвращайся.

— Я не могу остаться!

— Тогда скатертью дорога. — Подойдя к двери, Дерек распахнул ее и замер в ожидании. — Давай же, Эльвира, тебе никто не мешает. Я не собираюсь тебя задерживать.

Что это со мной творится? — пораженно спрашивал себя Дерек. Неужели рассудок окончательно покинул меня? Ведь я сам решил, что Эльвира должна остаться, что она мне нужна здесь, рядом, а все остальное ничего не значит.

Тогда зачем же провоцировать ее уход? Неужели я так и буду стоять и смотреть, как она идет мимо меня к двери и исчезает из моей жизни навсегда?

Нет, Эльвира не уйдет, не может уйти, возразил он самому себе. Не уйдет, потому что, сделав это, потеряет слишком многое. Если она вышла за меня замуж только из-за денег, денег, которые, как ей кажется, должен оставить мне дед, то, чтобы не потерять их, вынуждена будет остаться.

Значит, если Эльвира все-таки уйдет, то это будет означать, что деньги не были ее единственной целью. А если не уйдет, тогда все окончательно встанет на свои места… что поставит его в не слишком завидное положение человека, в котором жена видит лишь источник денег.

Хотя, черт с ним, это он переживет. Должен пережить. Иного просто не дано. В конце концов, если быть честным перед самим собой, прожил же он таким образом весь последний год… и ничего. Правда, все это было до того, как он начал задумываться о возможности существования чего-то большего в их отношениях. Чего-то, помимо желания зачать ребенка…

— Ну что? Ты ведь говорила, что хочешь уйти.

Так в чем же дело? Я не собираюсь тебя задерживать, — повторил Дерек, сам ужасаясь своей настойчивости.

А может быть, дело было в том, что в глубине души ему хотелось, чтобы Эльвира приняла вызов, отказалась капитулировать и действительно ушла? Ведь это означало бы, что ее поступками руководит отнюдь не примитивная жадность.

Но если она сейчас уйдет, это будет означать, что ему предстоит выдержать новое сражение. Он разрешит ей беспрепятственно покинуть его дом, позволит некоторое время ненавидеть его — по крайней мере до тех пор, пока не разберется с другими делами. Не отыщет Оливию и не вернет ей девочку. К тому времени Эльвира, по всей видимости, успокоится и с ней можно будет разговаривать. А им давно пора поговорить по душам.

Он мог бы рассказать ей, какие чувства возникают у него при мысли об их ребенке. Как он представляет себе, как они вдвоем воспитывают малыша. Как заботятся о нем, как трудятся, обеспечивая его будущее, и тем самым обеспечивают свое будущее. О том, что раньше он никогда не задумывался о жизни в долгосрочной перспективе, но в последнее время подобные мысли посещают его все чаще и чаще.

Что ему уже не раз приходило на ум, что он мог бы заиметь детей от многих женщин, однако в конце концов пришел к выводу, что матерью его ребенка может быть только она, Эльвира.

И что он, без сомнения, давно сказал бы ей об этом, если бы не опасения, что в бесплодности их брака виноват именно он…

Теперь можно было только радоваться, что этого не случилось, потому что теперь — в зависимости от выбора Эльвиры — он сможет наконец узнать, какие чувства испытывает к нему жена.

— Твое время почти истекло, дорогая. Осталось всего лишь тридцать секунд.

Решение было принято. Сделав над собой неимоверное усилие, Эльвира заставила себя сдвинуться с места, несмотря на то что навернувшиеся на глаза слезы мешали ей видеть настолько, что она с трудом избежала столкновения с оказавшимся на пути креслом. Ей было понятно, что оставаться здесь больше нельзя.

Она просто не выдержит ни минуты. Надо было уйти еще и для того, чтобы спрятаться от всех, перевести дыхание, зализать кровоточащие раны…

Неожиданно сонное сопение, донесшееся из самодельной колыбели, привлекло ее внимание, заставив замедлить шаг. Эта роковая задержка решила все. Внезапно Эльвира поняла, что не в состоянии сейчас покинуть этот дом.

Касайся дело только ее самой, раздумывать было бы особенно не о чем. Собственно говоря, она отлично осознавала, что лучше всего уйти не оглядываясь. Этого требовали инстинкт самосохранения и элементарный здравый смысл, как бы тяжело на сердце у нее ни было.

Эльвира оказалась не способна дать мужу то, чего он хотел, не смогла стать ничего не требующей и ни на что не претендующей женой, которую искал Дерек, была не в состоянии сделать его счастливым, поэтому лучше всего было бы поскорее оставить ставший ей чужим дом.

Однако присутствие Дороти меняло все.

Могла ли она сейчас уйти, оставив девочку одну? Нет, разумеется, не одну, раз с нею будет Дерек. Но даже уверенная в том, что он сделает все от него зависящее и позаботится о ребенке настолько, насколько это вообще в его силах, Эльвира не чувствовала себя вправе просто взять сейчас и уйти.

За несколько часов, проведенных с девочкой, кормя, пеленая и баюкая ее, она неожиданно ощутила образовавшуюся между ними связь, разрывать которую совсем не собиралась. Во всяком случае до тех пор, пока не найдется мать Дороти. Ребенку, особенно такому крохотному, необходимо присутствие женщины, ей наверняка будет не хватать тепла и уюта материнских объятий. И Эльвира обещала себе, что сделает для девочки все возможное.

Кроме того, если она не останется, то кто будет присматривать за Дороти, когда Дерек отправится на поиски ее матери? А он собирался сделать это, как только рассветет…

— Что же ты, дорогая? — Неожиданно раздавшийся голос Дерека донесся словно откуда-то издалека. — Чего же ты еще ждешь?

— Я… я никуда не иду.

Ответ ее звучал тихо, еле слышно, и ему, должно быть, пришлось напрячь слух, чтобы расслышать. Но эти усилия были ничто по сравнению с триумфом, которым он наверняка упивался в этот момент. Чтобы продлить удовольствие, Дерек переспросил:

— В чем дело, сердце мое? Ты, кажется, что-то сказала?

— Я сказала, что никуда не иду! — На этот раз голос Эльвиры прозвучал громче, напряженнее и тоном выше, что явилось результатом внутренней борьбы с собой. — Я никуда не иду… просто не могу! Мне необходимо остаться!

— Я так и думал, что ты образумишься и поймешь, какая сторона бутерброда намазана маслом.

— Нет! Все совсем не так! Не так! — упрямо повторила Эльвира при виде брошенного на нее саркастического косого взгляда. — Я остаюсь здесь вовсе не из-за тебя или себя самой, а только ради Дороти.

— Ну конечно, — язвительно протянул Дерек, всем своим видом показывая, что решительно отказывается верить подобной причине.

— Я говорю правду! — воскликнула Эльвира, сердито топнув ногой для пущей убедительности. — Я остаюсь отнюдь не потому, что хочу быть с тобой, беспокоюсь о твоем наследстве или еще о чем-нибудь в этом роде, а только потому, что нужна Дороти. Поэтому, если ты лелеешь мысль о том, чтобы вновь заполучить меня в свою постель, то предлагаю тебе забыть об этом раз и навсегда. Нашему браку пришел конец, не говоря уж об интимных отношениях.

Я не буду спать с тобой даже в том случае, если ты преподнесешь мне на серебряном блюде все дедовское наследство!

— Не будешь?

— Не буду!

Дерек лениво потянулся, расправив широкие плечи, и пригладил ладонью волосы.

— Видишь ли, боюсь, что не могу позволить тебе снова решать за меня. Ты, может быть, и думаешь, что нашему браку пришел конец, но я с этим не согласен.

Он подошел к двери гостиной и с силой захлопнул ее. Этот громкий звук неприятно отдался в ушах Эльвиры, прозвучав как сигнал окончания одного периода ее жизни и начала другого… И вернуться назад было уже невозможно; как бы ей этого ни хотелось.

— Я женился на тебе только потому, что хотел тебя больше, чем какую-либо другую женщину, и с тех пор ничего не изменилось. Несмотря на все, что между нами произошло, мне до сих пор тебя хочется… даже больше, чем когда-либо, если это только возможно. При одном взгляде на тебя…

— Что ж, значит, тебе придется ограничиться одними взглядами…

Это было попыткой взять инициативу в свои руки. Однако стоило ему двинуться ей навстречу, молча, целеустремленно, с грацией дикого зверя, как вся ее решимость куда-то подевалась. Внезапно Эльвира ощутила себя добычей, и одно это заставило ее похолодеть от нехорошего предчувствия.

Дерек улыбнулся, но эта улыбка ей не понравилась. В ней не было тепла, и она нисколько не смягчала выражения его лица. Холодный, жесткий взгляд держал ее в оцепенении, как свет лучей автомобильных фар — кролика.

— Ну нет, дорогая, тут не может быть никаких «придется». Ты выдвинула свои условия, но я предпочел их проигнорировать. Несмотря на все твои протесты, мы будем продолжать спать вместе.

— Ничего подобного! Я… — Но, заглянув в его неподвижные, полные решимости зеленые глаза, Эльвира почувствовала, как в душу ее закрадывается невольный страх. — Не думаешь же ты… Нет, ты не можешь…

— Не могу, — согласился Дерек, улыбаясь еще шире и словно показывая этим, что прекрасно понимает, какие опасения тревожат сейчас ее душу. — Да это и ни к чему. Поверь, дорогая, мне вовсе не понадобится добиваться тебя силой. В этом просто не будет необходимости.

— Не будет необходимости? — повторила Эльвира, не веря собственным ушам.

— Мы ведь с тобой муж и жена, — произнес он с леденящей душу мягкостью в голосе и, протянув руку, к великому изумлению Эльвиры, коснулся пальцем ее губ, невольно заставив их слегка приоткрыться. — Муж и жена, — повторил Дерек, внимательно наблюдая за ее реакцией, за малейшими следами отражающихся на ее лице даже самых мимолетных эмоций, и с необычайной нежностью, заставляющей сжиматься сердце, проследил кончиком пальца контур ее губ.

— Конечно, мы… муж и жена… — запинаясь, начала она. — Но это еще не означает, что ты можешь потребовать… можешь потребовать…

— Соблюдения моих супружеских прав? — помог он ей вкрадчивым тоном, видя, что язык отказывается повиноваться Эльвире. — Неужели ты не видишь, что я сейчас имею в виду совсем не это.

— Не это?..

Дерек покачал головой. Но вспыхнувший было в ее душе слабый огонек надежды был тотчас же затушен последовавшими за этим словами.

— Мне незачем чего-либо от тебя требовать, в этом просто нет никакой необходимости. То, чего я хочу, ты охотно дашь мне сама… и даже более того. Ты придешь ко мне по своему собственному желанию.

— Никогда!

— Еще как придешь, сердце мое.

Никогда еще Эльвира не ненавидела это обращение сильнее, чем в это мгновение, когда оно было произнесено с такой теплотой и с такой нежностью, которые, как она знала, были откровенно фальшивыми.

— Ты придешь ко мне потому, что просто не сможешь не прийти. Потому что мы созданы друг для друга. Потому что я твой мужчина, так же как ты моя женщина.

— Нет! — Эльвира отчаянно замотала головой, рассыпав волосы по плечам и спине. — Нет!

Ее мужчина… Если бы Дерек только представлял, насколько близок к истине! Да, он действительно для нее единственный и неповторимый, любовь всей ее жизни. Но стоит ему об этом узнать, как все будет кончено: Дерек не преминет воспользоваться удобным случаем и обернуть ее любовь против нее же самой…

А что потом?

Получив то, что ему нужно, не бросит ли он ее безо всякого сожаления, как ребенок бросает надоевшую игрушку, мечтая о новой? Этого Эльвира не знала. Но она знала другое: если она позволит Дереку поступить с ней именно так, то пусть потом бросает. Все равно от нее останется лишь пустая, бесчувственная, ни на что не годная оболочка.

— Да, — продолжал настаивать Дерек, и, к ужасу Эльвиры, в его голосе слышался смех.

Это был смех, в котором, подобно более ранней его улыбке, не было ни тепла, ни веселости. Он смеялся над ней, а не вместе с ней.

И сейчас, при виде ее смущения, улыбнулся вновь — зловеще и понимающе.

— Разумеется, ты придешь ко мне, дорогая, я это прекрасно знаю. А известно ли тебе откуда?.. Потому что мы с тобой вот уже год как муж и жена, и, можешь мне поверить, этот год не прошел для меня даром. Я хорошо изучил тебя, моя милая женушка. Когда мы в постели, я знаю о тебе все, например, что ты закрываешь глаза при поцелуе…

Склонив темноволосую голову, Дерек запечатлел на ее устах долгий, неспешный поцелуй.

Прекрасно понимая, что он будет внимательнейшим образом наблюдать за ней, Эльвира попыталась противостоять ему, отчаянно стараясь держать глаза открытыми. Но когда она уже было решила, что выиграла битву, Дерек слегка провел кончиком языка по ее полуоткрытым губам, и, со стоном сдавшись, Эльвира отпустила веки.

— Я знаю, как отвечает твое тело на мои ласки, — прошептал он, прижимая ее еще крепче. Так крепко, что должен был почувствовать ответную дрожь ее тела и участившееся биение сердца. Биение, ставшее еще чаще после того, как ладонь Дерека, скользнув по плечу, замерла на обтянутой тонким свитером груди. — Я Знаю, что может возбудить тебя, дорогая. И воспользуюсь этим знанием. Мы с тобой любовники, Эльвира…

— Мы были любовниками, — поправила она, понимая, что голос ее звучит совершенно неубедительно. — Все это осталось в прошлом, Дерек.

— В прошлом? — повторил он недоверчиво. — Дорогая, ты прекрасно понимаешь, что на самом деле так не думаешь, ведь твои поцелуи говорят об обратном. Я чувствую, как бьется твое сердце, как наливается твоя грудь под моей ладонью…

— Нет! — С силой, которой она никак в себе не ожидала, Эльвира вырвалась из соблазнительных объятий и отскочила почти на середину комнаты. — Нет! Я тебе не позволю… Этого не должно случиться!

Чудовищнее всего было полное отсутствие ответной реакции со стороны Дерека, невозмутимое спокойствие его взгляда, говорящее о полном безразличии. Он прекрасно понимал, что Эльвира напугана происходящим с ней, и. даже не пробовал получить доказательства этого — она предоставила их сама.

— Это обязательно произойдет, дорогая. В этом не может быть никакого сомнения. Вопрос только в том когда. Но я не тороплюсь. После банкета, которым я насладился вчерашней ночью, голод мой на время утолен.

Он многозначительно посмотрел на ковер, лежащий перед камином. И когда Дерек снова перевел взгляд на Эльвиру, она безо всяких слов поняла, что он имеет в виду их бурное, лихорадочное совокупление, случившееся именно здесь, после их возвращения с приема.

— Время у меня есть. Я могу подождать, пока ты придешь сама и попросишь. Уверен, что ожидание себя оправдает.

— Тогда тебе придется ждать до второго пришествия! — с вызовом заявила Эльвира.

Дерек покачал головой, как будто разочарованный тем, насколько плохо она себя знает.

— Думаю, что нет, дорогая. Если хочешь, заключим пари. Послезавтра у нас сочельник. Давай поспорим, что еще до наступления рождественской ночи ты придешь ко мне и попросишь, чтобы я взял тебя. О, я с радостью исполню все твои желания. — Его губы скривились в дьявольской ухмылке, от которой Эльвира похолодела. — Будем считать это твоим рождественским подарком мне.