Родственные души

Глава 13

Рождественское утро выдалось ясным, снежным и холодным. Лениво потянувшись, Эльвира, не глядя, пошарила рукой там, где должен был находиться Дерек, и только тогда поняла, что разбудивший ее холод вызван тем, что место это пусто. И, судя по показавшимся ей ледяными простыням, пусто уже довольно давно.

В удивлении подскочив на кровати, Эльвира смутно припомнила раннее утро, пронзительный звонок телефона и недовольное ворчание поднявшегося Дерека.

Однако его дремотное состояние длилось недолго. Эльвира вспомнила, с какой энергией заговорил он, едва подняв трубку.

— Оливия, дорогая, как я рад слышать тебя!

Где ты пропадала? А что еще важнее, где ты сейчас?

Эльвира припоминала, как пыталась бороться со сном, поскольку ей хотелось дослушать разговор до конца. Однако усталость дала себя знать, и, несмотря на все усилия, неумолимый сон сморил ее опять.

Так куда же все-таки пропал Дерек? И кем могла быть эта Оливия… не матерью же Дороти? Иначе с чего бы Дереку так радоваться ее звонку?..

Поразмышлять Эльвире удалось недолго. Раздавшееся из соседней комнаты хныканье Дороти мгновенно прогнало остатки сна. Кормление, купание и пеленание девочки отвлекло ее внимание на достаточно долгий срок. И, только управившись с этими делами, она получила возможность вновь заняться собственными.

Уверенная в том, что Дерек вот-вот должен вернуться домой, Эльвира поспешила принять душ, вытерлась и, собрав влажные волосы в хвост, надела темно-красный свитер и черную вельветовую юбку. Под стоящей в гостиной рождественской елкой были разложены завернутые в яркую оберточную бумагу подарки. И, выключив гирлянды, она устроилась на диване, наблюдая за миганием разноцветных лампочек…

Где же все-таки Дерек? Часы пробили половину двенадцатого, а от него по-прежнему не было никаких известий. После прошедшей ночи у нее не оставалось никаких сомнений в том, что, проснувшись поздно утром в объятиях друг друга, они спустятся вниз и заглянут…

— О Боже, чулок! Как же я могла забыть?

Ругая себя, Эльвира вновь взбежала по лестнице и ворвалась в ванную. Поднимая крышку корзины для грязного белья, она не смогла сдержать улыбки. Соблазн приготовить для Дерека рождественский чулок с подарками был слишком велик, поэтому, накупив всяких милых мелочей и красиво завернув каждую из них в отдельности, Эльвира сложила все в красный декоративный чулок. Желание сохранить сюрприз в тайне заставило ее спрятать надежно завернутый в пластиковый пакет чулок на самое дно корзины, заглянуть в которую мужу никогда бы не пришло в голову.

Она уже вытащила пакет и запихивала обратно белье, когда внимание ее привлек смятый листок бумаги, выпавший из кармана джинсов Дерека.

Записка, поняла Эльвира, разворачивая и разглаживая листок. Записка, написанная торопливым и крайне неразборчивым почерком.

Однако подпись в самом низу сразу же привлекла ее внимание — Оливия.

«Оливия, дорогая, как я рад слышать тебя!»

Голос Дерека, произносящий эту фразу, прозвучал в ее голове так отчетливо, что она даже обернулась, решив, что муж только что вошел в ванную собственной персоной.

Оливия… Кто же такая эта Оливия?

И тут в глаза Эльвире бросилось еще одно, не менее знакомое ей имя, — Дороти.

«Ее зовут Дороти».

Так, значит, звонила все-таки мать Дороти.

В этом больше не оставалось никаких сомнений.

Но что-то здесь было не так.

Тряхнув головой, чтобы собраться с мыслями, Эльвира попыталась сосредоточиться на содержании записки.

«Дорогой Дерек… мне больше не к, кому обратиться. Но я знаю, что ты о ней позаботишься…

Насколько спокойнее мне будет, если она окажется у тебя, среди своей семьи. Ее зовут Дороти. Дороти Грейдон».

«Среди своей семьи»? «Дороти Грейдон»?

Испытанная ею боль была так ужасна, что Эльвире показалось, будто она умирает. Никогда еще она не чувствовала себя такой несчастной.

Дороти Грейдон.

Только теперь, оглядываясь назад, она начала понимать многие вещи. Его нежное и заботливое отношение к девочке. Его отказ сообщить о ней в службу социального обеспечения.

Желание, чтобы малышка имела все самое лучшее.

И, что хуже всего, Эльвира отчетливо вспомнила, как, сказав «Дороти моя…», Дерек тут же замолчал, словно прикусив язык.

Дороти моя… Кто? В эту недостающую ячейку головоломки логично помещалось лишь одно слово.

Дороти моя дочь!

Звук затормозившей возле дома машины заставил Эльвиру поднять голову так резко, что текущие по щекам слезы, о наличии которых она даже не подозревала, закапали записку, которую она все еще держала в руках.

Дерек вернулся! Вернулся как раз в тот момент, когда ей меньше всего хотелось его видеть!

А ведь еще совсем недавно Эльвире казалось, будто жизнь ее достигла низшей точки. Но нет, оказывается, судьба уготовила ей очередной удар.

Выйдя из ванной и заняв позицию на верхней площадке лестницы, она молча наблюдала за тем, как открывается большая парадная дверь, как вошедший в дом Дерек сметает налипший на ботинки снег.

Неожиданно большие старинные часы в холле начали отбивать очередной час. Машинально Эльвира начала отсчитывать удары.

Один… второй… третий…

Внезапно, не досчитав до конца, словно по озарению свыше, она поняла, который сейчас час. Ровно полдень. Ударов должно было быть двенадцать. В памяти тотчас же всплыло воспоминание о тех же часах, отбивающих то же количество ударов, только это было в полночь, а не в полдень…

— А у меня для тебя маленький сюрприз, — довольным тоном заявил Дерек. — Будем считать это моим рождественским подарком…

— Негодяй!

Не успело еще это гневное, отозвавшееся гулким эхом в большом холле восклицание затихнуть, как Эльвира, буквально скатившись с лестницы, набросилась на Дерека, яростно и слепо молотя его кулаками по широкой груди.

— Крыса! Свинья! Эгоистичное, бесчувственное чудовище! Я тебя ненавижу! Ненавижу!

— Что за черт? — Застигнутый врасплох Дерек, быстро отступив назад и вытянув вперед длинные сильные руки, крепко схватил жену за запястья. — Эльвира, что с тобой случилось?

В чем дело?

— В чем дело! Ты спрашиваешь, в чем дело?!

Поверить в то, что он может оставаться таким спокойным, хладнокровным, уверенным в себе было просто невозможно. Неужели у него совершенно отсутствует совесть? Похоже, что так. Должен же был он понимать, что рано или поздно его тайна раскроется… Или он действительно рассчитывал, что ему удастся, воспользовавшись своей сексуальной притягательностью для нее, заставить ее заботиться о своем ребенке?

— Ты прекрасно знаешь, в чем дело!.. Ты… ты…

Звук раздавшихся за спиной Дерека шагов, более легких и быстрых, чем у него, заставил Эльвиру замолчать.

— Дерек? — неуверенно спросил незнакомый женский голос. — Что тут происходит?

Кто эта женщина? И почему она в таком состоянии?

— Это… — начал Дерек, и, к своему ужасу, Эльвира различила в его голосе нотки веселья. — Это Эльвира, моя милая женушка. А что касается ее состояния, то, насколько я могу понять, она просто что-то узнала о нас. Только вот не понимаю, каким образом…

— Я… я… — попыталась перебить его Эльвира, но голос сорвался, отказываясь повиноваться ей. Голова ее шла кругом от происходящего.

Сердце разрывалось от боли, душу переполняли возмущение и отчаяние.

Владелицей другого голоса оказалась маленькая худенькая женщина, почти девочка, не старше двадцати лет. Узкое, бледное лицо обрамляли рыжие, растрепанные волосы, а такого зеленого цвета глаз Эльвира не видела никогда в жизни. Разве что… у Дерека.

— Дорогая… — произнес он, вновь обращаясь к ней. Однако употребление столь любимого ею некогда обращения лишь усилило ее бешенство.

— Не смей называть меня «дорогая»! Я тебе это запрещаю! Ты просто лживое, грубое животное! Ты… ты…

Не в состоянии больше придумать ни одного в достаточной степени оскорбительного слова, Эльвира решила действовать по-другому. И надменно произнесла, обращаясь к худенькой женщине:

— Полагаю, что вы Оливия… «дорогая Оливия»… Что ж, в таком случае я знаю о вас все. И о Дороти тоже… о вашем ребенке. Дороти Грейдон. Ведь вашу дочь зовут именно так? И ее отцом является Дерек, не правда ли?

Воцарилось напряженное молчание, во время которого Дерек и Оливия обменялись откровенно недоуменными взглядами. При виде их лиц Эльвира почувствовала, как ее уверенность в собственной правоте и благородный гнев начинают потихоньку сходить на нет.

Не совершила ли она ошибку? Возможно ли это? Ведь все кажется ясным как Божий день?

— Дочь Дерека? — спросила потрясенная молодая женщина. — Как она может быть дочерью Дерека?

Пристально наблюдающий за реакцией жены Дерек вновь обратился к Оливии:

— Объясни, пожалуйста, Эльвире, кто ты такая.

Бросив на него явно смущенный взгляд, она все же обернулась к Эльвире и произнесла, глядя ей в глаза:

— Дерек… мой брат. Точнее, единокровный брат. У нас с ним один и тот же отец. Так что он никак не может быть отцом Дороти. Он ее дядя.

Единокровный брат. От одного и того же отца, Уильяма Грейдона.

— Моему отцу всегда было мало одной женщины. И он закрутил роман с матерью Оливии.

Все еще не пришедшая в себя Эльвира услышала, как та нетерпеливо спросила Дерека:

— Где Дороти? Где моя девочка? Как я могла подумать, что смогу жить без нее?

— Наверху, — ответил он, не отрывая, однако, взгляда от жены. — Как поднимешься, первая дверь налево. К этому времени она уже должна проснуться.

Проводив глазами бросившуюся вверх по лестнице Оливию, Дерек повернулся к Эльвире.

— Это действительно так много для тебя значило? — несколько робко спросил он. — Ты действительно до такой степени переживала? Да, Эльвира?..

Она наконец-то обрела голос.

— Дерек, извини меня… Я даже представить себе не могла, что…

— Конечно, не могла. Но я просто не имел права рассказать тебе правду. Это было тайной Оливии, и мне казалось, что до того, как я отыщу способ дать ей возможность вернуться за Дороти, все должно держаться в секрете. Она связалась с человеком, который после рождения ребенка не захотел иметь с ней никакого дела. Положение ее было просто ужасным. Ни денег, ни работы, никакого просвета впереди.

К тому же дурацкое упрямство не позволяло ей просить о помощи. Единственное, на что она оказалась способна, — это принести Дороти и оставить ее у порога моего дома.

— Я… я подумала… — залепетала Эльвира, но Дерек снова перебил ее:

— Я знаю, что ты подумала. Но это не так, клянусь тебе. Ведь если бы у меня уже был ребенок, разве я беспокоился бы о том…

Расстроенный вид, с которым муж оборвал начатую фразу, подсказал Эльвире, что ей необходимо знать продолжение.

— О чем же?

На какое-то мгновение ей показалось, что Дерек не ответит. Но потом, видимо решившись, он взглянул Эльвире в глаза и сказал:

— Видя, что ты никак не беременеешь, я подумал, что не могу иметь детей…

— Ты подумал?.. О, Дерек, что же я натворила! Дорогой, извини, пожалуйста… Если бы я только могла предположить, что такое придет тебе на ум, то никогда бы не стала принимать таблетки. Кроме того, я никогда по-настоящему не имела в виду то, что тебе наговорила.

Я просто…

— Эльвира, пожалуйста!

Когда до нее дошло значение услышанного, она буквально остолбенела. Неужели он все-таки сделал это? Неужели ее муж, человек, всегда с таким трудом выговаривающий «пожалуйста», сейчас сказал это слово… и сказал ей? При одной мысли об этом сердце ее запело.

Тут Дерек повторил опять:

— Эльвира, пожалуйста… давай прекратим эти разговоры. Лучше подойди ко мне, чтобы я смог тебя обнять. — И он широко раскинул руки, чтобы не было никаких сомнений в его намерениях. — Пожалуйста, пожалуйста, дорогая. Если я сейчас не обниму тебя и не скажу, как сильно люблю тебя, то могу умереть прямо на месте…

Разумеется, ей ничего не оставалось, кроме как исполнить его желание. Которое, кстати сказать, не вызвало у нее ни малейшего возражения.

По-прежнему находясь под впечатлением всего сказанного Дереком, она, как будто во сне, двинулась вперед и, наткнувшись на широкую мускулистую грудь, обняла его за талию, крепко прижала к себе. Но, только почувствовав себя в объятиях сильных рук и ощутив на губах поцелуй чистой, целомудренной любви, Эльвира поняла наконец, что такое возвращение домой.

— Дорогая моя, — произнес Дерек где-то около самого ее уха, — знаю, что натворил черт-те что, но мне хочется все исправить. Если некогда я дал понять, что женился на тебе только потому, что мне нужен ребенок, то это совершеннейшая не правда. Я хотел тебя и только тебя, хотел ради тебя самой, потому что без тебя моя жизнь была бы пустой.

— А моя — без тебя, — прошептала Эльвира и была вознаграждена очередным поцелуем.

— Я никак не мог уразуметь, что это и есть любовь, потому что, если быть честным, ни мои родители, ни дед не являлись достойным примером в этом отношении. Я никогда не предполагал, что это чувство может быть столь велико… столь переполняюще. Это совершенно сбило меня с толку, и некоторое время я совершенно не понимал, что делаю.

— Любовь способна на это, — с трудом выговорила Эльвира, глядя на мужа сквозь слезы счастья. — На меня она подействовала точно так же.

— Пожалуйста, давай начнем сначала.

Снова «пожалуйста». Впечатление было такое, что раз он начал, то остановить его будет невозможно.

Внезапно, к ее крайнему изумлению, обнимающие ее руки разжались и Дерек опустился перед ней на одно колено.

— Понимаю, что опоздал на целый год, так надо было поступить еще тогда. Но надеюсь, ты поверишь, что на сей раз я говорю от чистого сердца. Пожалуйста, давай начнем сначала. Давай превратим наш брак в настоящий… в любовный союз на всю оставшуюся жизнь.

Положив руки ему на плечи и вынудив подняться, Эльвира приникла к мужу в поцелуе.

— Большего мне не надо, — прошептала она, когда наконец получила возможность говорить. — Если у меня будут ты и твоя любовь, то о чем еще можно мечтать в этой жизни? Сегодняшнее Рождество останется в моей памяти навсегда.