Рождественский папа

ГЛАВА ВТОРАЯ

Фейс очень мило покраснела:

— Конечно, нет.

Он не мог удержаться, чтобы не приблизиться к ней. Ему хотелось поцеловать ее, чтобы смущение у нее сменилось желанием.

— Ты многих мужчин приглашаешь в свою постель?

— Только тех, кто нуждается в ночлеге, но не умещается на матраце, — несколько запальчиво, но в то же время осмотрительно ответила она.

— Извини, — с улыбкой сказал Ник. — Я не хотел совать нос в твою личную жизнь.

Наклонив голову набок, Фейс внимательно посмотрела на него.

— Нет, хотел. Но поскольку ты тоже не намерен про себя рассказывать, то у нас с тобой ничья. — Она указала на матрац. — Он короток для тебя и узковат. Я вполне могу на нем спать, если тебе будет лучше в моей постели.

Предложение звучало заманчиво. Но Ник готов был поспорить на свои доходы от рождественской торговли, что простыни у Фейс благоухают тем же запахом, что и она сама, а значит, ему не заснуть. Кроме того, в нем взыграло рыцарское благородство, которого он в себе до сих пор не замечал.

— Я прекрасно устроюсь, вот только нужна лишняя подушка, чтобы удлинить матрац.

— Сейчас принесу, — ответила она, избегая его взгляда.

— Фейс!

Она остановилась в дверях.

— Можно мне принять душ?

— Конечно. У меня кое-какие дела внизу. Если тебе что-нибудь понадобится — покричи.

Насколько Ник мог судить, внизу царила безукоризненная чистота. Неужели Фейс нервничает, находясь рядом с ним? А мысль о том, что она будет спать по другую сторону стены, казалась ему очень заманчивой и… даже возбуждала.

Голос Джейки нарушил сон Ника:

— Фейс, Фейс!

Ник вскочил на ноги и, подбежав к двери конторы, распахнул ее. И сразу увидел Фейс в ночной рубашке, устремившуюся в комнату мальчика. Не задумываясь, Ник вбежал в детскую следом за ней.

Она уже держала Джейки на руках и укачивала, стараясь успокоить:

— Все в порядке, милый. Я здесь, а значит, с тобой ничего не случится.

Ник вспомнил, что именно этими словами она ободряла Джейки, когда тот висел на сбруе. Слезы текли у Джейки по щекам.

— Она ушла.

— Я знаю, но теперь здесь я и очень тебя люблю.

Посмотрев на Фейс огромными голубыми глазами, Джейки спросил:

— А ты никогда не уйдешь?

Фейс покрепче прижала его к себе.

— Никогда.

На какое-то мгновение Нику показалось, что время повернуло вспять — он тоже испытал в детстве чувство покинутости, как и Джейки. Разница заключалась лишь в том, что его отец не умел успокоить ребенка. Он был слишком погружен в собственное несчастье. Слава Богу, что у Джейки есть Фейс. Уж с ней-то он со временем почувствует себя в безопасности. Ник вдруг решил, что проявил назойливость своим вторжением, но Фейс посмотрела на него поверх головки мальчика и доверительно сказала:

— Джейки приснился плохой сон.

Ник присел на край кровати, и его голая нога задела ее ногу, выглядывавшую из-под фланелевой ночной рубашки. На Нике были всего лишь короткие шелковые пижамные штаны. Уж больно интимно они с Фейс выглядят, подумалось ему.

Посмотрев на малыша, лежащего на руках у Фейс, он сказал:

— Хорошо, что страшные сны исчезают, стоит только открыть глаза.

— А тебе снятся страшные сны? — надежно защищенный руками Фейс, спросил Джейки.

— Теперь реже. Но раньше, когда был таким, как ты, или чуть постарше, часто их видел.

— Мы с Джейки как-то говорили о том, почему нам снятся плохие сны. Это наши сердце и мозг помогают нам справиться с печальными и злыми чувствами.

Да, Фейс Хьюитт — мудрая женщина. Нику тоже хотелось утешить Джейки. Он поднял лежавшего около подушки плюшевого мишку и посадил к себе на колено.

— У меня была игрушечная собачка — мой самый лучший друг. Я рассказывал ей о своих снах, обо всех — плохих и хороших.

Джейки уселся у Фейс на руках и потянулся к медвежонку.

— Я поговорю с Тедди, когда Фейс погасит свет.

— Медведи и собаки очень хорошо слышат, — серьезно заметил Ник.

Джейки широко зевнул.

— Засыпай поскорее, — посоветовал ему Ник.

— А я буду завтра помогать тебе сгребать снег? — спросил Джейки.

— Конечно. — Ник встал и похлопал Джейки по ноге. — Спокойной ночи.

Стараясь не придавать значения тем чувствам, которые всколыхнул у него в душе эпизод с малышом, Ник вернулся в контору и стал устраивать себе постель поудобнее, приставляя к матрацу еще две дополнительные подушки, которые Фейс принесла, пока он мылся.

— Ник, прости за то, что мы тебя разбудили.

Фейс стояла в дверях в розовой фланелевой рубашке, и от нее исходил нежный запах духов, а может быть, лосьона. Волосы у нее растрепались.

— Он часто просыпается?

— Теперь уже реже, чем раньше.

Ника просто магнитом тянуло к Фейс. Когда он приблизился, взгляд ее скользнул по его голой груди и коротким штанам. Если она станет и дальше его разглядывать, то это может плохо кончиться, подумала Фейс и отвела глаза. Щеки ее покраснели.

— Тебе удобно здесь?

— Вполне. Я уже заснул, когда ты пошла к Джейки.

Ником овладело желание снова коснуться ее шелковистых волос, почувствовать гладкую кожу, и он провел пальцем по ее щеке, откинув волосы с лица.

— Материнство тебе идет.

— Я люблю Джейки, — тихо проговорила она, опустив глаза.

Ник понял, почему она боится посмотреть на него. Костяшками пальцев он приподнял ее подбородок, так что Фейс ничего не оставалось, как встретиться с ним взглядом. В ее глазах он увидел желание и… выжидательное любопытство. Что ж, пора удовлетворить и то и другое.

Когда он обнял ее, она не отпрянула, а продолжала все так же взволнованно и выжидающе смотреть ему в глаза. У него, видно, было точно такое же выражение лица. В свои тридцать лет Ник никогда не анализировал собственные ощущения от поцелуев — просто целовался, и все. Но сейчас он намеревался вкусить сладость этого мгновения сполна.

Он глубоко вдохнул аромат, исходящий от Фейс, и залюбовался ее лицом, золотистыми ресницами, веснушками на носу. Затем медленно притянул ее поближе, нагнул голову и, закрыв глаза, коснулся губ. Ответом был легкий вздох. А когда он прижал ее покрепче, она положила руки ему на плечи. Тепло ее пальцев обожгло его, и ему захотелось большего. Ник стал водить языком у нее по губам, пока она не раскрыла их. Тогда он обхватил руками ее за талию и прижал к себе, одновременно упиваясь податливостью нежного рта. Он и не ожидал получить такое удовольствие.

Но вдруг она оттолкнула Ника и вырвалась из его объятий.

— Что случилось? — Не удерживая ее, он попытался обуздать владевшее им бешеное желание.

— Ничего. Просто я не из тех разбитных девиц, с кем ты бегал на свидания в школе!

— Господи! — Ник чуть не рассмеялся.

— Я ведь серьезная, Ник. Тогда ты и не смотрел на меня. Так почему же сейчас я тебя заинтересовала? Только потому, что мы одни в доме и я оказалась под рукой?

Вот так так! Видно, поцелуй разбудил гнев, а не желание.

— Подожди-ка. — Он взял ее за плечи, чтобы она не могла отвернуться. — С чего ты взяла, что я не интересовался тобой?

— Не обманывай меня, Ник. Я не вписывалась в круг твоих приятелей. И вообще никуда не вписывалась. Я была синим чулком, носила длинные юбки и прилежно училась. Единственно, чего мне не хватало, так это скобок на зубах.

— И очков, — подсказал он. — И все-таки я интересовался тобой, заглядывался на тебя, и не раз — в кафетерии или когда ты получала награду за лучшую заметку в школьной газете…

— Ник, не может быть, чтобы я тебя интересовала…

— Просто я не был достаточно хорош для тебя.

От удивления Фейс открыла рот.

— Что?..

— Ты ведь из уважаемой семьи и жила в лучшем районе города.

— Как и Памела Энн, — не замедлила с ответом Фейс, явно не веря ему.

Раздражение против бывшей жены у Ника еще не прошло.

— Пэм не была похожа на тебя. Она такая же необузданная, как и я, и использовала все средства, чтобы… — Он замолчал, не желая говорить о своей краткой женитьбе и ее крахе. Взяв Фейс за подбородок, он продолжил: — Я уважал тебя, твою… невинность. С такой девушкой, как ты, я не мог встречаться.

Смятение читалось у нее в глазах.

— Я должен был стать приличным человеком, Фейс.

— Ох, Ник, — Фейс вздохнула и положила ладони ему на руку. — Ты всегда был приличным. Просто тебе это не приходило в голову.

Никогда еще ему так не хотелось поцеловать женщину. Но он не воспользуется ситуацией, тем, что проводит ночь под ее крышей. Он отстранился от нее и сказал:

— Тебе лучше пойти к себе.

— Разбудить тебя утром?

— У меня будильник. Я поставил его на семь.

— Если снегопад не прекратится, то горные дороги будут закрыты.

— Уж как получится.

Оба чувствовали себя неловко. Наконец Фейс сказала:

— До утра.

Он кивнул в ответ, а когда за ней закрылась дверь, вздохнул с облегчением. Погасив свет, в темноте улегся на матрац, стараясь думать о предстоящем отдыхе. Но стоило ему закрыть глаза, как перед его мысленным взором появилась Фейс, укачивающая Джейки.

Фейс с трудом шла по снегу следом за Ником, несущим Джейки на плечах. В северной части города отключилось электричество, и школы стояли закрытыми. К счастью, жилые кварталы были освещены. Дороги тоже не функционировали, поэтому Нику действительно ничего не оставалось, как задержаться в Извилистом Ручье. Радости он от этого не испытывал, но и огорчен не был. После вчерашнего поцелуя они с Фейс держались за завтраком по-приятельски, не более того. Затем он сгребал снег, а потом она предложила пойти в культурный центр. Ей надо было поработать над сценарием представления, и Фейс знала, что все, кто сможет добраться, тоже придут. Во всяком случае, надеялась на это, так как ей не хотелось оставаться с Ником наедине, если не считать, конечно, Джейки.

Засунув руки в варежках в карманы, она вспоминала, как Ник обнимал ее. А затем поцелуй… сначала волнующее касание его губ и языка, а потом и крепкое объятие. Она взглянула на него, но он рассматривал дома и магазины на главной улице, словно видел их впервые.

Когда они подошли к культурному центру, Ник раскрыл перед ней дверь, и она дружески коснулась его рукой, но чувство испытала при этом более чем дружеское. Джейки уже увидел одного из своих приятелей, стал махать ему рукой и нетерпеливо ерзать у Ника на руках, поэтому тот спустил его на пол. С Фейс здоровались ее знакомые. И было видно, что это ей в высшей степени приятно.

Один из мужчин, упаковывавших консервы в коробки для ежегодного развоза продовольствия ко Дню благодарения, отошел от остальных и, широко улыбаясь, направился к ним.

Бад Матсон был высок, почти как Ник, с широкими плечами футболиста. Каштановые волосы и усы посеребрила преждевременная седина. Он хлопнул Ника по плечу:

— Это ты, Ник? Черт возьми, сколько лет прошло!

Ник улыбнулся:

— Точно. Но ты отлично выглядишь.

Бад сморщился и похлопал себя по толстеющему животу:

— Уже не тот, что был раньше. Но я не жалуюсь. Марджи слишком вкусно меня кормит.

— Марджи Кромуэлл? — догадался Ник.

— Она уже девять лет как Марджи Матсон. Вот Фейс может подтвердить, что жена держит меня в строгости, — пошутил он.

Марджи училась в одном классе с Фейс, а Бад — с Ником.

— Как она себя чувствует? — спросила Фейс. Бад покачал головой:

— Последний месяц для нее всегда самый тяжелый. Ждет не дождется ребенка. — А Нику он объяснил: — У нас близнецы, им по восемь, а еще Джордж — ровесник Джейки, так что этот будет четвертым.

Выражение лица у Ника сделалось таким отрешенным, что Фейс оставалось только гадать, о чем он думает.

Но своему старому приятелю он просто сказал:

— Поздравляю. Привет Марджи.

— Ты заглянул бы. Сколько еще пробудешь в городе?

— Пока не расчистят дороги. Я здесь проездом.

Бад внимательно посмотрел на Ника.

— Знаешь, Памела Энн уехала из Извилистого Ручья вскоре после того, как вы разошлись. Стала манекенщицей в Нью-Йорке. Слыхал, что ее снимают для подписных каталогов.

Если до того лицо у Ника было непроницаемым, то теперь оно просто окаменело.

— Мы не поддерживаем отношений.

А Фейс так хотелось побольше узнать о краткой женитьбе Ника… Ей даже неизвестно, женат ли он сейчас и есть ли у него кто-нибудь. А она его целовала. Кольца он не носит, но многие женатые мужчины не признают колец. Может, у него встреча с кем-нибудь у Верхнего Обрыва… Она вдруг пришла в ужас от собственного безнравственного поведения, и щеки у нее запылали.

Бад принял к сведению краткий ответ Ника.

— Ну, если ты задержишься еще на пару дней, надо будет встретиться вечером и вспомнить старые времена и футбольные игры. Ты пришел помочь с реквизитом?

— Что надо, то и буду делать, — ответил Ник.

Бад указал ему на груды банок и коробок:

— Снимай куртку, и я покажу тебе, чем мы тут занимаемся.

Ник разделся и кивнул в сторону нескольких мужчин, раскладывающих продукты:

— Видно, из-за заносов у многих остановились дела.

— Бад преподает в средней школе и репетиторствует. Большинство мужчин тоже учителя. Школы сегодня закрыты, и они поработают здесь, — объяснила Фейс.

Ник пошел уже было следом за Бадом, но тут Фейс задержала его, взяв за руку.

— Я должна кое о чем тебя спросить.

Она сказала это так серьезно, что он тут же остановился.

— Ты женат или у тебя… с кем-нибудь связь?

У Ника напряглась рука под ее ладонью.

— Неужели я поцеловал бы тебя прошлой ночью, если бы это было так?

От взгляда его честных голубых глаз ей стало неловко, но она любила честность.

— Я не знаю.

— Нет, я не женат, — с сердитой ноткой в голосе ответил он, — и ни с кем не связан. Я знаю цену обещанию, Фейс, и в состоянии поступать порядочно.

С этими словами он выдернул руку, и она поняла, что обидела его. Вчера она сказала, что всегда считала его приличным человеком, а сейчас своим вопросом выставила себя лицемеркой. Так что придется извиняться, но примет ли он ее извинения?

Фейс поискала глазами Джейки. Тот играл с сынишкой Бада — они строили из кубиков город. Убедившись, что детишки увлечены своим занятием, она вытащила пюпитр из сумки и направилась к сцене, решив извиниться перед Ником попозже. Ведь она пришла сюда заниматься делом — размещать декорации для представления. По сценарию требовалось два разных художественных оформления. Дети будут изображать рождественскую сказку с современным содержанием. Это история маленького мальчика, который понял, что значение Рождества не в том, чтобы получать подарки, а в том, чтобы вовремя улыбнуться дедушке и уделить ему время.

Стоя у сцены, Фейс делала наброски, затем комкала и отбрасывала неподходящие, одновременно следя за Джейки и поглядывая на Ника. Наконец со вздохом запустила пальцы в волосы.

— Не получается? — раздался у ее плеча низкий мужской голос. Она обернулась.

— Ник? Я хотела сказать… насчет того, о чем спросила тебя раньше… Извини меня…

— Незачем извиняться. Откуда тебе знать, как сложилась моя жизнь! — Он указал на мусорную корзинку, куда она выбросила ненужные рисунки. — Ни один из твоих замыслов не подходит?

Он явно не хотел больше говорить на личную тему.

— Хм, трудновато придумать декорации на картонных филенках.

— Но почему картон, а не фанера?

— Она дороже. К тому же понадобятся пилы, да еще надо знать, как с ними управляться. Центр выделил очень мало денег на представление, ведь лучше отдать их нуждающимся семьям.

Ник сосредоточенно слушал ее, но тут их позвал Бад:

— Ник, Фейс! Ленч готов. Миссис Барли принесла целую коробку бутербродов и пакеты с картофельными чипсами. Вот кипяток для какао, кофе или чая.

— Я и забыл, как все в этом городе энергично берутся за дело, — пробормотал Ник.

— А что ты помнишь? — мягко спросила Фейс.

Морщинки вокруг его глаз углубились, а скула нервно дернулась.

— Я помню удручающую бедность и то, как я старался ее не замечать. Помню, как жители этого городишки обзывали моего отца бездельником, понятия не имея, что ему пришлось пережить и почему он пьет. Когда мать нас оставила, это буквально убило его. Доброжелатели осуждали отца, но ничем не помогли. Вот все, что я помню об Извилистом Ручье.

Теперь наконец Фейс поняла, почему Ник уехал отсюда и почему не хочет здесь задерживаться.

— Где твой отец сейчас?

Ник долго и внимательно смотрел на нее, как бы спрашивая себя, что скрывается за ее вопросом: любопытство или искреннее участие.

— Во Флориде, скитается, но не пьет. Во всяком случае, так мне показалось в последний раз, когда я его видел. Он чинит лодочные моторы. Но где его разыскивать, я обычно не знаю — как правило, жду от него звонка.

— Выходит, вы ладите.

— Мы всегда ладили. Я его понимаю — включая и то, как он устроил свою жизнь, уехав отсюда.

Фейс интересовала и собственная жизнь Ника, но она боялась показаться слишком назойливой.

— Пойдем поедим. Джейки уже нацелился на чипсы.

— Я хочу пройтись, а ты иди ешь.

Фейс было неприятно, что Ник предпочитает прогулку под снегом, на холоде, компании в доме.

— Они хорошие люди, Ник. И не станут обращаться с тобой как с изгоем.

Он ласково коснулся ее щеки.

— Возможно. Но мне надо подышать свежим воздухом. Ты еще здесь побудешь?

От тепла его ладони у Фейс внутри что-то дрогнуло. Но она овладела собой и ответила:

— Пока Джейки не устанет или я не сделаю нужный эскиз. Не беспокойся о нас — мы найдем дорогу домой.

Ник, уходя, улыбнулся ей, затем остановился около Джейки и что-то сказал ему. Тот радостно закивал. Застегнув куртку, Ник вышел из помещения. У Фейс совсем не было уверенности, что он вернется.

На улице в снегу играли дети. Катались на санках, перебрасывались снежками. Не обращая на них внимания, Ник шел вперед. С момента своего появления в Извилистом Ручье он чувствовал себя неуютно, хотя его привлекала Фейс. Он никогда прежде не поверял никому своих чувств и не говорил о своем прошлом. Но Фейс он доверился. Почему? Да потому, что ему нужно было выплеснуть наболевшее.

Ник шел к южной части города. Нерасчищенные улицы замедляли шаги. Железнодорожный путь лежал глубоко под снегом, но знак на переезде служил границей между зажиточной частью Извилистого Ручья и более бедным районом, где раньше жил Ник.

Не успев углубиться в него, он понял, что все здесь изменилось. Старые кирпичные дома почищены песочной струей и отремонтированы. На домах красовались новые крепкие двери. Но самый большой сюрприз поджидал его на углу. Там больше не было белого дощатого захудалого строения — его снесли, и квартиры, где он вырос, больше не существовало, так что он не увидел ни кривобоких ставен, ни накренившейся трубы. На месте его дома стоял новехонький бакалейный магазин.

С этими изменениями надо было свыкнуться. Ник посмотрел на вывеску — да нет, он на той самой улице. Но все знакомое сметено, и у него возникло такое чувство, что он никогда не жил здесь. Можно было подумать, что он родился и вырос совсем в другой части Соединенных Штатов, а не в этом городке. Здесь он чужой. Впрочем, квартирку над магазином в Рутланде тоже нельзя было назвать родным домом. Просто он там ел, спал и работал.

Ника вдруг охватило неожиданное желание оставить в Извилистом Ручье что-то от себя, какой-то след. Если он задержится на несколько дней, то сможет смастерить декорации для культурного центра, у которого нет возможности выделить из своего бюджета денег на фанеру и пилу. Но сам-то он это в состоянии купить. Заодно приложит к делу свои строительные способности.

Неплохая мысль. Уедет и оставит после себя кое-что полезное и заметное, пусть даже на одну ночь, а если постарается и проявит мастерство, то, может быть, декорации послужат не один год.

Значит, следует отыскать не закрытую из-за снега скобяную лавку.

Джейки и Джордж ползали внутри картонной коробки из-под холодильника, которую кто-то принес и поставил как задник декорации. Фейс наконец сделала несколько эскизов, хотя они не очень-то ее удовлетворили, и направилась к электрическому чайнику, стоявшему в углу, чтобы налить себе чашку чая. В этот момент дверь культурного центра распахнулась и вошел Ник с огромным ящиком в руках. За ним следовали двое подростков с кусками фанеры, а еще двое волокли мешок с гвоздями.

Фейс поставила чашку на стол и поспешила им навстречу:

— Что это?

Ник велел ребятам сложить фанеру и гвозди в глубине сцены, а ящик водрузил на стол и раскрыл.

— Я решил уехать после Дня благодарения, а пока построить вам такие декорации, которые украсят живые картины.

— Но, Ник… Я ведь объяснила, что мы не можем позволить себе…

Он вытащил из ящика пилу и улыбнулся:

— Центру ничего не придется платить — я все дарю, а тот, кто хочет помочь мне, — добро пожаловать.

Фейс оставалось только гадать, что побудило Ника задержаться, но она была рада от души.

— А ты умеешь строить декорации? — поддразнила она.

— Я работал в строительных бригадах, еще учась в школе, и после тоже.

— До того, как купил магазин?

— Да. На стройке хорошо платят, и это было средством заработать деньги. Когда я скопил достаточно для первого взноса, то стал вкладывать деньги в дело. А теперь давай покажу тебе, над чем собираюсь трудиться. — Он вынул из кармана куртки сложенный лист бумаги.

Подвинувшись к нему, Фейс вдохнула свежесть холодного воздуха и резковатый запах мыла. Когда он указал на чертеж, набросанный им, ей бросилось в глаза, что его ладонь вдвое больше ее ладошки.

— Этот блок состоит из трех щитов, сбитых вместе. Они держатся на основании, которое передвигается на колесиках, — объяснил Ник. — Я построю три таких блока, и они образуют задник сцены. У тебя будет три отдельных задника, и при перемене живых картин кто угодно сможет откатить их в требуемое место.

— Потрясающе! Я уже представляю три декорации на щитах. Объясню все Марджи, и она их нарисует. Просто не знаю, как тебя благодарить.

Он сжал ее за плечи:

— Я делаю это не только для центра, Фейс, но и для себя самого. Мне трудно это объяснить.

Очевидно, Ник, очутившись случайно в Извилистом Ручье, примирился в чем-то со своим прошлым или пытался это сделать.

— Не нужно ничего объяснять.

Она не сводила с него глаз, буквально растворяясь в его сияющем воодушевлением взоре. Невидимая ниточка понимания протянулась между ними. Они не слышали шума, царящего вокруг.

— Мне необходимо спросить тебя кое о чем, Фейс, — хриплым голосом произнес он. — И пожалуйста, будь откровенна.

Она согласно кивнула.

— Ты бы хотела, чтобы я переехал от тебя?