Рождественский подарок

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Сердце у Шейлы тревожно билось, когда утром она бродила по магазину в поисках Джереда. Ночью, лежа без сна, она думала, что сделать даже первый шаг по превращению почти чужого Джереда в Санта-Клауса, а тем более — в отца будет непросто. Но ради ребенка она готова своротить горы.

Конкретный план готов. Но где же будущий папа?

Джеред разговаривал с сотрудницей бюро обслуживания, Марсией. Перегнувшись через прилавок, она держала Джереда за рукав и нежно улыбалась.

Все служащие магазина, гулявшие на свадьбе Шейлы и Джереда, были в курсе того, что она, вернувшись в Квайет-Брук, живет одна. Почему бы той же Марсии не привлечь к себе внимание Джереда? Но Шейла, не желая видеть, как другие женщины добиваются расположения ее мужа, решительно двинулась вперед и прервала их беседу. Если ему нужна Марсия, он всегда найдет ее. Но сейчас Джеред нужен ей, Шейле.

— Ты очень занят?

Он внимательно взглянул на нее, пытаясь понять, что она затеяла на этот раз.

— Пытаюсь отыскать след вашего злоумышленника, так что можно сказать, был занят, — в голосе Джереда явно слышалась ирония.

— Мне нужна твоя помощь.

— Разве я не этим занимаюсь? — Он облокотился о прилавок, наблюдая за ней. Взгляд его темно-голубых глаз был насторожен.

Повинуясь внезапному порыву, Шейла протянула руку и поправила воротничок его фланелевой рубашки. Ее пальцы непроизвольно скользнули по его коже. Потрясенный, он осторожно взял ее руку и отвел от себя, на несколько мгновений задержав в своей. Шейла понимала, что вспыхнувший в его глазах интерес был непроизвольным, подспудной реакцией на прошлое. А она хочет, чтобы он был подлинным, настоящим! Это привело ее в смущение, разумеется, физическое влечение друг к другу у них все еще живо, но без духовного взаимопонимания любви, о какой она мечтала, быть не может. А ведь ей казалось, что такая была у них… пока она не заговорила о ребенке.

Шейла снова подняла руку и нежно провела пальцем по его плечу.

Джеред еле владел собой — обнять ее он не мог, не имел права. Но он же не каменный, в конце концов! Пусть уходит, или он вынудит ее уйти, он устал притворяться равнодушным, но они оба сделали выбор.

— Что ты такое затеваешь, что не сможешь закончить? — тихо спросил он.

— Нам нужно побыть одним, поехали? — Шейла храбро пошла в атаку. — Пожалуйста, это займет часа два, не больше, а я обещаю тебе незабываемые впечатления.

Джеред не знал, что и думать. Шейла всегда была с ним откровенна. Неужели перед самым разводом ею все еще движет желание побыть с ним наедине? А если нет? Может, она передумала разводиться и отказалась от своей мечты иметь детей? Но вот этого он ни за что не допустит. Со временем она пожалеет обо всем и тогда возненавидит его.

— Хорошо, поеду. — Шейла так его заинтриговала, что он был не прочь провести с ней пару часов… как сторонний наблюдатель. Но все-таки интересно, что ждет от него Шейла?

— В лесу? — удивился Джеред, когда Шейла остановила отцовский пикап возле огромного соснового массива километрах в пяти от Квайет-Брука. — Романтично, но я был уверен, что мы едем в придорожный отель.

— Принимаешь желаемое за действительное, — усмехнулась Шейла.

Всю дорогу, ощущая его близость, она вспоминала, сколько раз лежала в его объятиях, умиротворенная и счастливая. Отогнав ненужные мысли, вышла из машины, обернулась и посмотрела на Джереда. Он внимательно за ней наблюдал. И Шейла, чтобы дать ему пищу для размышлений, сказала:

— Вообще-то в хорошем теплом отеле было бы уютнее, но впечатления будут не те.

— И где же тогда мы собираемся набраться этих впечатлений? — полунасмешливо спросил Джеред.

— Вон там, — махнула Шейла рукой на зеленый массив.

— Там слишком холодно. Ничего не получится.

От волнения перед тем, что ей предстояло, Шейлу слегка пошатывало, но она не удержалась от шутки:

— У тебя всегда все получалось, Джеред. В чем дело?

— Воздержание. Практики нет.

Шейла взглянула в его темно-голубые глаза, в которых играли насмешливые огоньки.

— А мне кажется, что воздержание тебе полезно.

— Ха! Спасибо. Хочешь сказать, мне ничего другого не светит?

— Вот именно. Я привезла тебя сюда не для того, чтобы предаваться любви.

— Я об этом и не мечтал, — мрачно сказал он.

Они оба неожиданно улыбнулись, как бывало прежде, в ту пору, когда близость и познавание друг друга были желанными. Что ж, значит, они снова понимают друг друга? Чутье подсказывало ей, что, возможно, Джеред и не будет очень огорчен ее новостью…

Шейла нагнулась, достала из-под сиденья топор и захлопнула дверцу. Потом обогнула машину и открыла дверцу со стороны Джереда. Он продолжал сидеть, глядя то на нее, то на топор.

— Я привезла тебя сюда, чтобы ты почувствовал дух Рождества. — Она сердечно улыбнулась ему, сделала глубокий вдох и выдохнула в морозный воздух: — Мы срубим вместе рождественское деревце. Выбора у тебя нет, Джеред Барроуз. Начинай. Рождество ждет тебя.

— Ты уверена, дорогая, что твой топор — это волшебная палочка, которая задержит меня в лесу?

— А перспектива возвращаться пешком остановит? — елейным тоном спросила она, широко улыбаясь. — Ведь ключи от машины у меня.

Джеред на мгновение задумался.

— Выходит, я твой пленник? Хотя… попытаться отнять у тебя ключи было бы намного веселее, чем выбирать елку.

— Ты не посмеешь этого сделать, Джеред! — Это был приказ, предостережение, все что угодно… Но одна мысль, что его руки будут блуждать по ее одежде, по ней, привела ее в возбуждение. Вот уж некстати получилась их пикировка!

Видимо, покорившись, Джеред вышел из машины и захлопнул дверцу.

— Это чья земля? — кивнул он на сосновый бор.

— Питомник Маккрори, — весело сказала Шейла. — Обычно мы с отцом каждый год приезжаем сюда и выбираем понравившуюся елку, в обмен на подарок от магазина.

Так было каждый год. Но в этом году елку будет выбирать Джеред, так задумала Шейла. Он прислонился к машине, не испытывая ни волнения, ни желания разделить ее восторг, от которого глаза ее сверкали и щеки разрумянились. Даже красота зимнего леса не вызывала в нем ощущения праздника.

— Я подожду здесь. — Он вопросительно посмотрел на нее, ожидая возражений.

Шейла положила топор на капот, подошла к Джереду и взяла его за руки. Даже на холоде ее руки были теплыми, как и улыбка на лице.

— Прости, но ты так легко не отделаешься. Мне нужно, чтобы ты пошел со мной.

— Ши, ну пойми же, я только все испорчу…

Она прижала пальцы к его губам, не дав договорить.

— Нет, не испортишь. Пока ты со мной, не испортишь. Вот увидишь.

По ее глазам было видно, как ей хочется, чтобы он пошел с ней. В конце концов, что он упрямится? Это такой пустяк!

— Ну, ладно, — отказав ей в праве иметь ребенка, он откликнулся хотя бы на эту просьбу.

Шейла засияла от радости. Прихватив топор, она потащила Джереда на дорогу, по которой каждый год горожане волочили к машинам сотни рождественских деревьев.

— Я обычно выбираю двухметровую елку. В магазине она смотрится очень эффектно.

Джеред молча шел позади, не желая отравлять ей радость. Он глубоко вдохнул морозный воздух и впервые с тех пор, как себя помнил, ощутил запах хвои.

— Тебе какие деревца нравятся? — спросила Шейла, когда они приблизились к первому ряду елок.

— Мне никогда не приходилось их выбирать, так что это удовольствие мне незнакомо.

Шейла незаметно посмотрела на него сбоку. Не очень-то он разговорчив, но, кажется, не раздражен. Это уже хорошо. Окрыленная надеждой, что ей удастся осуществить свой план, она весело продолжала:

— Елку интересно выбирать самой, осмотреть ее со всех сторон, потрясти ее, чтобы не было сломанных или слабых веток. А твой отец покупал елку? — спросила Шейла беззаботным тоном, хотя была очень взволнована: Джеред рассказывал ей о своем детстве, но никогда не вдавался в подробности, предпочитая не вспоминать грустное прошлое.

Шейла молча обходила темные ели, осматривая их со всех сторон. Джеред шел сзади, не отставая. У деревца, которое ей показалось подходящим, она остановилась, но, внимательно осмотрев его, обнаружила с одной стороны чахлые ветви. Нет, эта не подойдет. Ее рождественская елка должна быть идеальной.

— Нет, — ответил наконец Джеред. — У нас никогда не было елок.

— Никогда? — Шейла так резко повернулась, что задела топором пышную ветку соседней ели.

— Осторожно, — сухо заметил Джеред. Он взял у Шейлы топор. — Давай я понесу его. Вдруг я скажу еще что-нибудь такое, что тебя удивит, а ты заденешь топором себя или меня.

— Пожалуй, ты прав. — Шейла посмотрела на задетую ель. Джеред так близко стоял от нее, что она чувствовала запах его лосьона, смешанный с ароматом хвои. — Никогда не было елок? Ты мне об этом не рассказывал.

— Какое это имеет значение?

— Для меня имеет значение все, что к тебе относится.

Они стояли и молчали. Шейла смотрела на него и чувствовала, как ее душу наполняет нежность. А что, если его поцеловать? Она хочет этого, и он тоже почти хочет, она уверена, и они снова станут мужем и женой… Во всяком случае, можно попытаться. Все еще придерживая полы его куртки и глядя ему в глаза, Шейла сказала:

— Не хочу быть назойливой, но мне все это интересно. Пожалуйста, расскажи.

И Джеред вдруг заговорил:

— Понимаешь, Ши, мой отец никогда не отмечал праздники. — Его взгляд стал каким-то отстраненным. — Праздники его не интересовали никогда, а уж после смерти матери вообще были отменены. У нас никогда не было пасхальных булочек или сластей, никаких елок и подарков. Даже тете отец не разрешал приносить подарки. Считал, что они меня избалуют.

— Как это печально! — воскликнула Шейла. Сердце ее было переполнено жалостью к маленькому Джереду, мечтающему о Санта-Клаусе и подарках, которых он никогда не получал. Шейла еще крепче стиснула полы куртки Джереда, но на большее не осмелилась — не имела права. Ей стало ужасно грустно. — Теперь я понимаю тебя, Джеред. Но почему ты сейчас отталкиваешь то прекрасное, что предлагает тебе жизнь… и я? — Она отпустила его куртку.

— Да, но… — Он пожал плечами. — Я вижу в этом что-то фальшивое. Ши, — нежно сказал Джеред, видя, что глаза Шейлы наполнились слезами. — Ты плачешь из-за меня? — Он вытер с ее щеки слезинку. — Я испортил тебе все удовольствие…

— Нет, не испортил! — возразила она. — Со мной все в порядке. Я плачу от жалости к маленькому Джереду, который так ждал Санта-Клауса, а тот не пришел. — И еще от жалости к своему ребенку, подумала она. Он тоже всю жизнь будет ждать папу… — А теперь за работу, — сказала она как можно веселее, желая сменить тему разговора.

Делая вид, что поглощена осмотром елок, Шейла наблюдала за Джередом. Она так надеялась на эту поездку! Думала, что сказочный зимний лес, ее присутствие — а Шейла не сомневалась, оно приятно ему, — как-то смягчат его сердце, но рождественское чудо пока было в пути…

От мыслей ее отвлекла необычная тишина. Кругом ни шороха. И Джереда не слышно. Решив, что он вернулся к машине, Шейла пошла назад. И вдруг услышала стук топора. Она двинулась в сторону звука и увидела Джереда.

Он рубил елку с не очень густой хвоей.

— Мне не нужна такая!

Джеред, не обращая на нее внимания, снова занес топор.

— У нее одна сторона вообще никуда не годится, Джеред. Я такую не возьму.

Срубив елку, Джеред бросил на землю топор, выпрямился и так взглянул на нее, что Шейла непроизвольно поежилась.

— Твоя вечная проблема в том, — сказал он назидательным тоном, какого она никогда от него не слышала, — что ты никогда не понимала одного: совершенство — дело субъективное. Ну, например, это дерево. У него, конечно, есть недостатки, но эта свежая красивая елка простоит до Нового года.

— Не сомневаюсь, что ты прекрасно разбираешься в рождественских елках, — поддела его Шейла.

— Однажды на Рождество я понял, что Санта-Клаус не придет, но не пал духом. Достал энциклопедию и решил, что хотя бы прочитаю про Санта-Клауса и рождественские обычаи. Книга, Ши, может научить всему.

— О, Джеред, прости, — с трудом выговорила Шейла.

Стараясь не замечать ее печальных глаз, Джеред поднял топор, взял ствол снизу и поволок елку на открытое место.

Шейла шла следом. Голова у нее слегка кружилась. Сейчас бы сесть и помолчать, но Джеред начал потихонечку раскрываться, а ей это на руку. Должна же осуществиться ее идея сделать его счастливым!

— Джеред, если ты ребенком так мечтал о Рождестве, что все узнал о нем, то почему же теперь игнорируешь этот чудесный праздник?

— Я вырос. — Он продолжал идти, волоча по замерзшей земле елку.

— Вряд ли это единственная причина, — заметила Шейла, когда они подошли к машине.

Джеред ответил не сразу. Убрал топор, привязал елку к машине и только потом повернулся к ней.

— Однажды я в одиночестве отпраздновал Рождество, — сказал он, — и с тех пор праздник потерял для меня смысл. Ты сама прекрасно понимаешь, что Санта-Клауса не существует и Рождество предназначено для детей. Я упустил свой шанс.

— Нет, не упустил, — упрямо возразила Шейла.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты получишь подарок. Это твой шанс полюбить Рождество, окунуться в его волшебную атмосферу.

— Это было бы чудом, — сказал Джеред. Но почему в ее зеленых глазах проглядывало беспокойство? Это как-то не вязалось с таким приятным событием, как вручение подарка. Джеред решил, что обязательно примет ее подарок, каким бы он ни оказался. — Так что ты мне приготовила?

Она просияла от его согласия принять подарок, и на душе у него потеплело от мысли, что она счастлива. Ну а как же их разногласия? И предстоящий развод?

— Подарок будет висеть на елке, — сказала, искоса взглянув на него, Шейла. Она сунула руку в карман куртки и вытащила небольшую коробку, обернутую белой бумагой и перевязанную красной лентой. — Но если хочешь, можешь, конечно, забрать его сейчас.

Джеред смотрел ей в глаза, пытаясь понять по их выражению происходящее. Он чувствовал, что подарок изменит их отношения, но каким образом — сказать не смог.

— Ши, прости, но я тебе ничего не приготовил.

— Неважно, — тихо сказала она. — Дарить на Рождество — это само по себе уже радость.

Но что он может ей подарить? И Джеред решился. Глядя на ее нежные губы, счастливое лицо и сияющие любовью глаза, он понял, что устоять не в силах. Не дав ей опомниться, он притянул ее к себе и прижался ртом к ее губам. Это был его рождественский подарок.

От прикосновения к ее губам, таким знакомым и чувственным, у Джереда все поплыло перед глазами. Силы небесные! Он уже стал забывать вкус ее губ и теперь весь отдался этим ощущениям. Шейла прижалась к нему, обвилась вокруг него и страстно отвечала на его поцелуи…

Когда же он с сожалением оторвал от себя Шейлу, она пошатнулась и чуть не упала.

— Эй! — воскликнул Джеред и снова прижал ее к груди. Она была признательна ему за ласку, и они некоторое время постояли молча. — Ты была близка к обмороку, — Джеред еле скрывал беспокойство.

— Держи меня покрепче, я еще могу упасть, — прошептала она.

— Это я на тебя так подействовал? — Джеред улыбнулся.

Знал бы он! Голова у Шейлы перестала кружиться, и она осторожно отодвинулась. Он прав, и это ее слегка задело. Не желая признаваться в своей слабости, она поспешно вложила ему в руку коробочку:

— Вот, возьми свой подарок.

Джеред развернул ее и извлек подарок. Это было елочное украшение, игрушечный паровозик, выгравированный на серебряной пластинке. Джеред удивленно смотрел на надпись и ангелоподобную детскую головку в окне паровозика. Сверху было написано: «Предполагаемое время рождения ребенка», а внизу: «15 июня».

Предполагаемое время рождения ребенка. Что это значит? Джеред почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Прислонившись к кузову машины, он снова прочел надпись на карточке, лежавшей на дне коробки: «Веселого Рождества, папочка!»

Джеред снова посмотрел на игрушку, медленно читая букву за буквой. Все те же слова. Не плод его воображения.

— Я подумала, что этот подарок положит начало твоей собственной коллекции рождественских украшений, а когда ребенок подрастет, ты ему будешь дарить их. Что ты думаешь об этом?

Голос Шейлы доносился как будто издалека, хотя она стояла рядом.

— Думаю, что нам лучше вернуться в город. — Ничего другого Джеред сказать не мог, он был потрясен: как это могло случиться?

— Чудеса только начинаются, — ответила она шутливо. Но у Джереда был такой ошеломленный вид, что Шейла сжалилась над ним. Она несколько успокоилась: первый шаг сделан. Пожалуй, Джереду сейчас тяжелее.

— Давай я поведу машину, а то у тебя ведь кружилась голова. — Джеред обошел машину и сел за руль.

Шейла устроилась рядом и вставила ключ в зажигание. Джеред молча завел машину.

— Ты ничего не хочешь сказать, Джеред? — начала она новую атаку.

— Если тебя тревожит материальная сторона, не волнуйся, — сдержанно ответил он. — Я буду оплачивать содержание ребенка. У вас будет все необходимое — одежда, собственное жилье, все… Только скажи, что нужно.

— Папочку, — тихо произнесла Шейла. — Хочу, чтобы у ребенка были любящие родители, причем оба, детство как у меня, елка, Санта-Клаус, Рождество…

Джеред стиснул зубы. Такого сюрприза он не ожидал.

— Мне не дано быть таким папой, Ши, — ответил он наконец, — какого ты желаешь малышу. Мой отец, к сожалению, не был для меня тем, кем был для тебя Мак. — Он внимательно смотрел на дорогу. — Я уже рассказывал тебе о нем. Холодный, лишенный сентиментальности, он постоянно напоминал мне, что надо заниматься делом, а не мечтать о разных пустяках. Со временем мне стало все безразлично… до тех пор, пока не появилась ты. — Джеред не стал уточнять, что он имеет в виду, — Шейла и так поймет. — Ты надеешься, что у ребенка будет такой отец, как Мак? Знаешь, я так отвык радоваться чему-нибудь, заботиться о ком-либо, что, боюсь, для меня недоступны даже столь простые радости, как быть добрым, открытым, веселым. Я как в скорлупе, мне хочется выйти из нее, но боюсь, что не сумею войти в твой мир. Я слишком долго находился под влиянием собственного отца. — Джеред помолчал и добавил: — Ребенок не должен стать моим подобием.

Шейла сидела рядом, боясь шелохнуться. Взгляд ее был устремлен вперед, нежные черты лица осунулись. Джеред не желает меняться или не может — она так и не поняла, но ясно одно: он хочет для ребенка лучшей участи, чем иметь такого отца, как он сам.