Рождественский подарок

ГЛАВА ПЯТАЯ

Шейла чувствовала слабость во всем теле. Оказывается, такими способами, как прогулка в лес, красивая елка, необычный подарок — то есть все то, что наполняет смыслом Рождество, — не пробить стену неприступности Джереда. Слезы тоже не растопят его сердце. Что ж, тогда надо взять себя в руки и трезво оценить ситуацию.

Итак, папенька Джереда оставил «хорошее» наследство сыну. Ясно, откуда дул холодный ветер всякий раз, когда она делилась с ним своими мечтами и надеждами — он дул с той самой фермы.

Это отец отгородил Джереда от мира стеной черствости, задавил любовь ко всему тому, что красит жизнь, — семейному счастью и простым человеческим радостям. Любовь, ласка, тепло — все эти чувства в глазах Джереда являлись синонимами страдания. Это он твердо усвоил в детстве и принес свой опыт во взрослую жизнь.

Шейла понимала, что спасти их брак вряд ли возможно, она не может заставить Джереда изменить взгляды на жизнь. Но смягчить его сердце ей вполне по силам, хотя бы для того, чтобы он признал своего ребенка. Шейла знала, что он ее по-своему любит, она всегда ему желанна, но влечение это, любовь или просто потребность в красивой женщине — сказать не могла. А раз ребенок — часть ее, то он полюбит и ребенка. Со временем.

Шейла украдкой взглянула на Джереда. Он сидел за рулем как изваяние, молча и сосредоточенно глядя на дорогу. Итак, ее замечательная идея пока повисла на еловых лапах… Правда, рождественская елочка едет с ними. О чем, интересно, он думает? Ведь сейчас ему ничто не мешает проявлять свои чувства. И никто не осудит его за это. А пока, решила Шейла, никаких слез, от ее слез Джеред замыкался еще больше. Вечером, когда она останется в своей комнате одна, — пожалуйста. А сейчас попробуем мамин рецепт, которая любила говорить, что любовь и смех способны сделать чудеса.

Выпрямившись на своем сиденье, насколько позволял ремень безопасности, Шейла изобразила на лице уверенную улыбку и стала ждать, когда Джеред ее заметит. Заметил он ее, когда остановился перед выездом на автомагистраль.

— У тебя такой счастливый вид, как будто ты на что-то решилась, — сказал он. — Хорошо, что до топора тебе не дотянуться.

— Ты мне еще нужен, — засмеялась Шейла. — И не только мне. А если я решу тебя помучить, топор мне не понадобится.

Тихий ласковый голос Шейлы, загадочная улыбка на ее губах, обволакивающий аромат духов — разве уже все это не «мучения»?..

А ребенок, которого он не хотел? Она прекрасно это знает — и так явно счастлива и спокойна.

Джеред исступленно гнал машину в Квайет-Брук, а лучше бы уже в Топику, подальше от этой женщины, которой не нужно от него ничего и в то же время нужно все. Женщины, которая ждет от него ребенка.

— Папа рассчитывает, что ты не уедешь, пока не отыщешь хулигана, — напомнила Шейла.

— Я дал Маку обещание и выполню его. Мак знает о ребенке?

— Нет, что ты! Он бы уже трубил об этом на весь свет с крыши магазина… в Топике было бы слышно. Хочешь, я сообщу ему о ребенке при тебе? — улыбнулась Шейла.

— Смотря как ты собираешься ему эту новость преподнести. — Джеред сделал поворот и занял наиболее безопасную полосу. — Ребенок будет у тебя или у нас? Если унас, он подумает, что мы помирились, а врать Маку я не хочу.

Шейла сжала кулаки так, что побелели пальцы. Это единственное, что выдавало ее волнение.

— Я буду счастлива сообщить ему о ребенке в любой удобной для тебя форме. — Она снова старательно изобразила улыбку.

Джеред понимал, что Мак станет относиться к нему как к члену семьи, хотя до развода остались считанные дни. В лучшем же случае будет рассчитывать на его порядочность. Как и Ши. Но Джереду хотелось только одного — поскорее найти хулигана и уехать из Квайет-Брука. Подальше от Шейлы, от Мака, от ребенка, им всем без него будет лучше.

— Отвезем елку домой и вернемся в магазин, думаю, отец устал, заменяя меня. Да, кстати, ты не беспокоишься о своей конторе?

— Автоответчик и факс держат меня в курсе дела, — ответил он. — Ну а поиск озорника не займет много времени: дня два, не больше. — Джеред остановил машину перед поворотом к дому Шейлы и взглянул на нее. — Если ты не придумаешь еще чего-нибудь. — И торопливо добавил, чтобы Шейла не истолковала его слова иначе: — Как выбор елки, например.

— Выбор елки — не пустая трата времени, Джеред Барроуз, — возразила она, когда он свернул на ее улицу. — Это был способ по возможности безболезненно сообщить тебе о ребенке на фоне рождественских радостей.

— Надеюсь, ты мне больше никаких неожиданностей не приготовила? — ответил Джеред и выключил мотор.

— Любишь ты сюрпризы или нет, но этот «сюрприз» постарайся полюбить. Думаю, ты справишься.

Шейла широко улыбнулась, вышла из машины и отправилась к гаражу. Джеред догнал ее и взял ключи, не желая, чтобы она нагибалась и отодвигала тяжелую дверь. От прикосновения к ее руке у него перехватило дыхание. Выдержит ли он даже пару дней рядом с женщиной, к которой его все еще влечет, но которая никогда больше не будет ему принадлежать?

— Поставим елку в гараж и поедем, — предложила Шейла, задержав на нем долгий взгляд. — Приходи сегодня пораньше: установите с отцом елку, а потом мы ее украсим и скажем о ребенке. Хорошо?

— Ладно, если ты считаешь, что так будет лучше. — Хотя он бы предпочел тут же отправиться к Маку и сообщить ему новость.

Она одарила его такой лучезарной улыбкой, которая растопила бы и снеговика, но Джеред отвернулся и стал пристраивать елку в углу гаража. Размышляя над тем, что произошло в лесу, он пришел к выводу, что отцовских чувств он не испытывает. А как обеспечить ребенку счастливое детство, когда у него самого его никогда не было? А ведь в детстве формируется и характер. Значит, родится еще один несчастный человек?

Шейла поставила на кофейный столик тарелку с глазированным рождественским печеньем и улыбнулась Джереду и отцу, которые занимались елкой: обтесали внизу ствол, укрепили ее в опоре и сейчас, закончив работу, любовались ею. Шейле было очень интересно, получал ли Джеред удовольствие от этих веселых хлопот. Но вид у него был вполне умиротворенный, пожалуй, будущий малыш может надеяться, что его ждут…

— Красивое деревце, — придирчиво оглядывая елку, похвалил Мак. — Джеред сказал, что ты выбрала ее за какие-то десять минут. — Он усмехнулся. — Прямо рекорд решительности поставила.

— Да, Джеред убедил меня, что изъяны дерева придают ему особую прелесть.

— Какие изъяны? — нахмурился отец.

— Не очень густые лапы.

Мак поднял брови, явно не понимая, о чем она говорит. Шейла подошла к елке, оглядела ее сзади, потом со всех сторон. Она отлично помнила, что где-то ветки были довольно редки. Она вопросительно взглянула на Джереда.

Это не мое дерево.

— Ты уверена? — с иронией спросил он. Коварно улыбнувшись, он пожал плечами. — Оно тебе не понравилось. Возможно, это Санта-Клаус и поменял его.

В глазах Джереда плясали озорные огоньки. Совсем как в старые добрые времена.

— К тому же, Ши, — продолжал он, — уж эта елка просто идеальна.

Шейла не могла понять смысл подмены, ей хотелось вернуть прежнее дерево. Остаток дня, сидя в своем кабинете, она вспоминала то ущербное деревце, имевшее для нее, как ей казалось, особый смысл: это было первое рождественское дерево, которое Джеред выбрал сам. И игрушка ее ребенка должна висеть только на нем.

Как он все усложнил! Шейла не знала, что делать — плакать или смеяться. Впрочем, знала. Любовь и смех — вот единственное оружие, которым можно победить Джереда.

— Мне нужна моя прежняя елка.

Отец с недоумением смотрел то на решительное лицо дочери, то на непроницаемую физиономию Джереда. Потом, пробормотав, что надо принести из гаража елочные украшения, поспешно удалился. Джеред двинулся было за ним следом, но Шейла схватила его за рукав.

— Ну нет, улизнуть я тебе не дам. — Она подождала, пока захлопнется за отцом дверь, и спросила: — Где мое дерево?

— Твое? — Джеред возмущенно развел руки. — А кто его недавно критиковал?

— Несколько часов назад — да, а теперь я изменила к нему свое отношение. Так где оно?

— А я за это время изменил к нему свое отношение, повторил он насмешливым тоном ее слова. — Ты никогда прежде так быстро не меняла своих решений. Если делала выбор, то оставалась ему верна до конца. Может, ты изменилась так под влиянием беременности? Хочется надеяться, ты затеяла эту склоку именно поэтому, а не для того, чтобы меня позлить.

— Уж кому здесь следует злиться, так это мне, Джеред, — предостерегающе сказала Шейла, подходя к нему ближе. — Где мое дерево? Глаза Джереда сверкнули.

— Что это вдруг тебе стало так важно иметь именно это дерево, которое несколько часов назад так тебе не нравилось?

— По одной, очень сентиментальной, причине, которая для тебя ничего не значит.

Джеред на секунду задумался, покусывая губы.

— А может, значит? Почему вдруг ты захотела елку с изъяном для своего идеального Рождества?

Шейле хотелось сказать, что без него, Джереда, Рождество никогда уже не будет для нее идеальным, но удержалась. Сейчас ей больше всего хотелось очутиться в его объятиях на ковре перед камином, ни о чем не думая, и уж меньше всего — объяснять свое настроение. Но объяснить пришлось.

— Мое идеальное Рождество… — Шейла запнулась, подыскивая подходящие слова, — я представляю так: ты выбираешь и привозишь дерево, ты вешаешь на него игрушку, которую я тебе дарю, и так каждый год. Ребенок вырастет, а традиция останется с ним навсегда. Традиция, начало которой положил его папа!

— Прости, Ши, — ответил наконец Джеред. — Мне даже в голову не пришло, что та елка имеет для тебя такое символическое значение.

Его поникший вид и грустные интонации в голосе вызвали у Шейлы жалость.

— Мой символ, конечно, не сравнится с этой красавицей, но у тебя есть оправдание — ты думал обо мне, и мне это приятно. Так что не огорчайся. Пусть у нас будет эта. — Шейла натянуто улыбнулась. — Она мне нравится.

— Ты никогда не умела врать. — Джеред постоял, глядя на нее, потом схватил ее за руку и потащил на кухню.

Там пахло апельсинами и глазированным печеньем с корицей. На полу стояли две картонные коробки с игрушками. Мак возился со старой гирляндой, проверяя, нет ли перегоревших лампочек.

— Ну вот и хорошо, что пришли. Можно вешать игрушки.

Отпустив руку Шейлы, Джеред переступил через гирлянду и снял с вешалки свою куртку.

— Сегодня украсить елку не получится, Мак.

Шейла смотрела на него в замешательстве. Неужели он уходит?

— То есть как — не получится? — спросил Мак и включил в сеть гирлянду.

Пол кухни вспыхнул разноцветными огоньками, создав иллюзию праздника. Шейла огорченно смотрела на мужа — или уже бывшего? Это она вынудила его уйти.

— У нас с Ши есть дела. — Джеред снял с вешалки и ее куртку, снова переступил через гирлянду, отдал ей куртку и пошел обратно в гостиную. — Поторопись, Ши. Боюсь, у нас мало времени.

— Для чего? — спросила она, идя следом. Мак тоже пошел за ними. У Шейлы отлегло от сердца. Джеред, кажется, не собирался уходить. Но тут она с удивлением увидела, что Джеред подошел к елке, взял ее за ствол и поднял вместе с подставкой.

— Эй! — крикнул Мак. — Ты куда тащишь нашу елку?

— Извини, Мак. Я хочу вернуть Ши идеальное Рождество, которое я ей испортил, а для этого нужно поменять дерево. — Подойдя к двери, Джеред открыл ее и через плечо взглянул на Шейлу. — Ты идешь?

Шейлу охватило радостное возбуждение. Как приятно, что Джеред сам, по доброй воле, решил вернуть ей прежнее деревце!

— Я что-то не понимаю, — сказал Мак, переводя взгляд с Джереда на дочь. — Чем плоха эта елка?

— У нее нет поврежденных веток, — ответила Шейла, натягивая перчатки.

Она торопливо пошла к выходу, но потом остановилась и посмотрела на отца, который в замешательстве ерошил седеющие волосы.

— Между прочим, — сказала она, сияя от счастья, — тебе, наверное, будет интересно узнать… Мы все равно хотели тебе сказать сегодня вечером…

— Что сказать?

— Ты скоро станешь дедом.

— Очень смешно, — заметил Мак, покачивая головой, уверенный, что она его разыгрывает. — Что за шуточки!

— Серьезно, папа. Я жду ребенка от Джереда, — улыбнулась она и выскользнула во двор. Если она знает своего отца, а она была уверена, что знает, им с Джередом надо поторопиться, иначе они сегодня от Мака Дентона не отделаются.

Шейла побежала к машине. Джеред уже открывал дверцу. Она вскочила в машину и, к удивлению Джереда, начала считать:

— Три, два, один…

Входная дверь распахнулась, и голос Мака сотряс вечерний воздух:

— Шейла Дентон Барроуз, повтори, что ты сказала!

— Я скоро вернусь, папа. Поговорим позже.

Джеред сел за руль и бросил на Шейлу веселый взгляд. Он был рад, что они уезжают.

— Я же говорила, — с улыбкой сказала она. — Ты бы и в Топике услышал.

Джеред усмехнулся, но потом, посерьезнев, спросил:

— Не знаю, хорошо ли мы сделали, что сказали ему о ребенке перед самым отъездом? Такая новость может вызвать сердечный приступ.

Шейла вдруг вспомнила, что, уговаривая Джереда остаться в Квайет-Бруке, обманула его, сказав, что Мак болен серьезнее, чем на самом деле, и быстро сориентировалась:

— Отец разволновался от хорошей новости, она вызовет у него положительные эмоции, что очень полезно для сердечников.

Джеред посмотрел на дверь дома: Мак все еще стоял на крыльце, сложив на груди руки, и улыбался во весь рот. Да, Шейла права.

— Что, мое дерево в магазине? — спросила Шейла, когда Джеред въехал на почти пустую парковочную площадку позади универмага. Часы показывали семь тридцать. Хотя до Рождества оставались считанные дни, покупатели не торопились в магазин, прогуливаясь с детьми по бульвару и надеясь увидеть Санта-Клауса.

— Потерпи, сейчас все поймешь. — Джеред вышел из машины и открыл дверцу со стороны Шейлы. Он тоже готовил ей сюрприз. Шейла была заинтригована, но знала, что все, что он делал, имело под собой веские основания.

Морозный воздух пощипывал щеки. Джеред взял ее за руку и повел за собой. Ей нравилось, когда он держал в своей большой руке ее ладонь. Так она готова идти куда угодно и сколько угодно… и надеяться, что между ними возможно примирение. Но куда они идут? Почему не в магазин, а в переулок? Что у Джереда на уме?

Он отпустил ее руку, вынул из кармана фонарик и посветил. Ежи не было видно. На лице Джереда появилось виноватое выражение.

— Опоздал. Она решила, что елка ничья, и наверняка попросила кого-нибудь отнести ее к себе домой.

— Кто она? — удивилась Шейла.

— Твоя белокурая подружка Молли, во всяком случае, она тебя знает. Я ее два раза видел сегодня утром в магазине, когда беседовал со служащими. А днем она сама подошла ко мне и заговорила. У нее, кстати, странная привычка неожиданно исчезать. Ты не знаешь, кто ее родители? Мне кажется, она живет где-то поблизости. — Джеред подошел к магазину и открыл дверь, пропуская вперед Шейлу. — Если мы ее найдем, то попросим обменяться елками. Ну, вспомни, кто она?

Шейла удивленно смотрела на Джереда: отдать елку, ее елку, незнакомой девочке? Ее подружке? Она прошла внутрь и кивнула охраннику, которого они теперь нанимали на вечер.

— Я догадываюсь, где могут прятаться ребятишки. Но дело в том, что я понятия не имею, о ком ты говоришь. — Шейла отбросила капюшон и посмотрела на него в полном замешательстве.