Русалочка и принц ее мечты

Глава 12. В КОТОРОЙ ЭЛИ ЧИТАЕТ РУСАЛОЧКЕ СКАЗКУ ПРО РУСАЛОЧКУ, А МИРИЭЛЬ ЗНАКОМИТСЯ С УОЛТОМ ДИСНЕЕМ

Вечером того же дня Эли принес Мириэль обещанную книгу о русалочке и принце. Разумеется, это весьма похвально, — то, что мальчик помнит о своих обещаниях, — но… Но Мириэль не хотела эту книгу. Она боялась этой книги. Ведь Мириэль совершенно не умела читать! Да, она знала много человеческих языков, потому что с легкостью воспринимала их на слух и запоминала. Но эти значки, которые люди называют «буквами», значки, обозначающие те звуки, из которых соткана человеческая речь… Они так и остались непонятными для русалочки. И она боялась, что Эли догадается обо всем.

Книга была не очень-то толстой, с множеством красивых иллюстраций — правда, дно морское художник представлял себе не слишком верно, но Мириэль сочла, что это вполне простительно. Главное, русалочки у него получились хорошенькими. Правда, волосы и глаза у них были почему-то зеленые. Наверное, художник никогда настоящих русалок не видел… Но та русалка, которая благодаря морской ведьме приобрела ножки вместо хвоста, была темноволосая и синеглазая. А принц… Принц был похож на Арчи! Только одет по-другому. Вишневый бархатный костюм полностью облегал его тонкую фигуру, за плечами принца развевался плащ, у пояса висела шпага в ножнах, и кудри были длиннее, чем у Арчи. Мириэль подумала даже, что Арчи лучше выглядел бы, если бы одевался так… Это красивее, чем его повседневные костюмы. И уж подавно красивее, чем фрак и манишка! Мириэль внимательно разглядывала картинки, пытаясь прочесть по ним знакомую ей историю. Ничего не получалось. Почему-то на последних картинках рядом с принцем была не превращенная русалочка, а совсем другая девушка! А русалочка стояла над ними, спящими, с ножом… А потом бросалась в море!

Мириэль едва не плакала от досады из-за того, что никак не может прочесть эти зловредные значки-буковки. Но на помощь ей пришел Эли. Он в тот день явился домой с каким-то незнакомым Мириэль, скромно одетым мальчиком. Эли и раньше приводил домой своих друзей, но этого мальчика Мириэль видела впервые. Столкнувшись с ней, оба мальчика как-то смутились. И Эли едва нашел в себе силы пробормотать:

— Это мой новый друг, Мириэль. Его зовут Уолти и он замечательно рисует лошадей. И собак. И мышей. Мы тихонько посидим у меня в комнате, а ты маме не говори…

Мириэль кивнула. Она поняла: Уолти — из бедной семьи, и надменная миссис Сноуфилд не будет в восторге от подобного знакомства. Она требует, чтобы Эли общался только с «детьми своего круга», какими бы глупыми и вредными они ни были.

— Обещаю тебе, Эли, я никому ничего не скажу.

Эли просиял благодарной улыбкой.

— Спасибо. А ты прочла книгу?

— Нет, — смутилась русалочка.

— Почему? Тебе должно быть интересно! Эта история… Она же прямо про тебя!

— Да, мне интересно, но… Понимаешь…

Русалочка запнулась и умоляюще посмотрела на Эли: ей было очень неловко признаваться в том, что она не умеет читать! Даже Эли, ставшему теперь ее единственным другом в доме Сноуфилдов! Но мальчик каким-то образом все понял без объяснений. И ему хватило деликатности не расспрашивать Мириэль ни о чем.

Он просто предложил:

— Хочешь, я тебе почитаю?

— Если тебе не трудно.

— Мне не трудно. Пойдем ко мне…

И они все втроем отправились в комнату к Эли, захватив книгу про русалочку.

Мириэль очень хотелось узнать, что же этот датчанин Андерсен написал про Ариэль и Эрика.

Она надеялась, что Дорис не примется искать ее в ближайшее время. Сегодня утром у Дорис состоялся очередной малоприятный разговор с миссис Сноуфилд — темой разговора опять было поведение Дорис на балу, когда она танцевала весь вечер с Томасом Уорнером вместо того, чтобы очаровывать русского князя… Миссис Сноуфилд никак не могла пережить всего произошедшего. К тому же она настаивала на увольнении Мириэль, чего Дорис ни в коем случае не хотела, ведь с Мириэль она могла беседовать о Томасе Уорнере, без страха, что Мириэль ее выдаст! Словом, разговор произошел трудный, и — как и все подобные разговоры — закончился бурными слезами и раскаянием Дорис. Миссис Сноуфилд была доброй и милосердной матерью: она в очередной раз простила непокорную дочь, предупредив, однако, что это «в последний раз». И теперь у Дорис была мигрень: бедная девушка лежала с компрессом на голове в своей тщательно затемненной спаленке и мучительно страдала от каждого доносившегося до нее звука. В такие моменты ей никто не был нужен. Даже Мириэль.

Мириэль, Эли и Уолти удобно устроились прямо на полу, на ковре. Эли выдал своему молчаливому приятелю пачку твердой бумаги для рисования и цветные карандаши.

— Вот. Нарисуй мне пока лошадь.

А сам раскрыл книгу…

«В открытом море вода синяя, как лепестки красивейших васильков, и прозрачная, как тончайшее стекло. Но зато и глубоко же там! Так глубоко, что никакие якори не достанут до дна, и на него пришлось бы поставить немало колоколен одну на другую, чтобы верхняя высунулась из воды. На дне морском живут русалки.»

Мириэль слушала, подперев ладонью щечку.

Этот датчанин действительно верно все описал, словно бы сам побывал в море… И как красиво! Мириэль и не думала раньше, что всю подводную красоту можно так ловко описать с помощью человеческих слов. Но сама история ее немного разочаровала. Русалочку автор называл не «Ариэль», а просто «русалочка». Принца — не «принц Эрик», а просто «принц». И принц этот оказался вовсе не наивный храбрец, околдованный злою ведьмой, а глупый и бессердечный. Как он мог предпочесть прекрасной русалочке какую-то земную принцессу? Мириэль была возмущена! И, как только Эли захлопнул книжку, Мириэль, позабыв обо всей своей конспирации, заявила:

— Все было совсем не так! Это неправильная история! Этот конец несправедливый!

И она рассказала мальчикам про Эрика и Ариэль — все, как было. Эли и Уолти смотрели на нее сияющими глазами — а она говорила, говорила, говорила! Не замечая тихого, непрерывного шуршания карандаша о бумагу — Уолти что-то рисовал. И только потом, когда она закончила свой рассказ, и слушатели, мечтательно вздохнув, вернулись из мечты в реальность, Эли увидел, что Уолти изрисовал всю ту пачку бумаги, которую он ему дал!

— Ух ты! — восхитился Эли. — И это все лошади?

— Нет… Нет, это… Это… Я тебе нарисую лошадь, дай только еще бумаги! А это… Это я случайно… Я задумался и нарисовал не то, что ты хотел, — смущенно прошептал Уолти, пытаясь прикрыть руками свои рисунки.

Но Эли был настоящий Сноуфилд! Оттолкнув приятеля, он сгреб на колени его творения и принялся их перебирать. Мириэль заглянула ему через плечо… Ох, чего только не было на этих рисунках! Тут были русалочки в венках из ярких цветов. И морской король Тритон с длинной бородой и с трезубцем. И ужасная ведьма — полуженщина-полуосьминог. И танцующий на камешке краб. И хоровод рыб, держащихся за плавники друг друга, как за руки. И лошади, на седлах у которых плясали ушастые мыши. И еще более ушастые слоны, парящие в облаках или кружащиеся в вальсе.

— Знаешь, Уолт, это даже лучше, чем просто лошадь! — серьезно заявил Эли. — Я могу оставить себе что-нибудь из этого?

— Бери все, раз тебе нравится. Я еще нарисую, — солнечно улыбнулся Уолти и добавил смущенно:

— Как ты думаешь, я смогу стать настоящим художником?

— Конечно! Ты уже теперь художник.

— А мне кажется, нет… Мне вовсе не нравится, как у меня все это выходит. Я бы хотел лучше уметь, я бы хотел передать движение… Понимаешь, передать в рисунке — движение! — вдохновенно воскликнул Уолти. — И как-нибудь потом, когда я стану взрослым, когда я стану настоящим художником, я хотел бы нарисовать историю русалочки! Настоящую историю Эрика и Ариэль! Она гораздо лучше, чем та, которая у Андерсена, потому что хорошо кончается, а я так люблю, чтобы истории хорошо кончались!

— Я тоже люблю, чтобы истории хорошо кончались, — признался Эли. — Но только я не очень понимаю, как это — нарисовать историю? Историю можно рассказать…

— Мне кажется, можно и нарисовать. Я пока не знаю, как. Но, когда я вырасту…

Уолти запнулся и поднял на Мириэль расширившиеся, лихорадочно блестящие глаза:

— Я так рад, что приехал в этот город. Так рад, что познакомился с Эли… И с вами, леди. Вы мне рассказали такую чудесную историю! Спасибо вам… Но теперь я пойду, Эли, а то я как-то странно себя чувствую… И еще меня папа ждет в гостинице. Я завтра еще приду, если можно… И нарисую тебе лошадь.

Эли и Мириэль проводили Уолти до черного хода. К счастью, их никто не заметил.

— Странный он какой-то, этот Уолти! Но как же он рисует… И с ним интереснее, чем со всеми моими здешними друзьями вместе взятыми! Жалко, что он не из нашего города, — с грустью сказал Эли. — Я хотел бы с ним по-настоящему дружить. Думаю, он действительно станет великим художником! Великий художник Уолт Дисней! Когда-нибудь, возможно, его детские рисунки будут цениться на вес золота… Но я и тогда их не продам. И Арчибальду не позволю. Я их сохраню… Уолти Дисней — самый интересный человек, с которым мне приходилось встречаться. «Дисней» — это его фамилия. Звучит не слишком аристократически, но все-таки что-то в этом есть… Не представляю, как можно нарисовать историю! А тем более — в движении! А ты, Мириэль?

— Я тоже… Но мне кажется, что у него это получится. И тогда мы узнаем, как это сделать.

— Скорее бы мы с Уолти стали большими! — вздохнул Эли Сноуфилд. — Уолти станет художником, а я… Знаешь, Мириэль, я не хочу заниматься семейным бизнесом. Пусть бизнесом занимаются Арчи и Томми, а мне этого не надо. Только это пока секрет, и ты маме ни в коем случае не говори…

— Не скажу.

— Я знаю, ты умеешь хранить секреты. И потому скажу тебе кое-что еще. Я хочу стать летчиком! И стану! Буду летать в небе на самолете… По-моему, лучше этого ничего нет! Как ты думаешь?

— Я не знаю, Эли. Я никогда не думала о небе… Для меня это слишком высоко. Мне и земля-то кажется страной чудес! — улыбнулась Мириэль, взъерошив волосы Эли.

Она вспомнила своих подруг-русалочек, никогда не думавших о земле, находившейся бесконечно высоко над океаном.

А небо — оно вообще уходит в бесконечность.

— А я все время о небе думаю. Ужасно хочется полетать! — мечтательно вздохнул Эли.

Мириэль поцеловала его. Милый Эли! Сейчас он ей показался таким родным…

…Сорок лет спустя на экраны Америки выйдет полнометражный мультипликационный фильм «Русалочка», созданный на фирме Уолта Диснея. Критики будут говорить, что Дисней изменил поэтическую андерсеновскую сказку, сделав ее, «на потребу зрителю», слишком остросюжетной и слащавой. Разумеется, никто не будет знать, что Дисней нарисовал настоящую историю Эрика и Ариэль, услышанную им в детстве от настоящей русалочки по имени Мириэль.

Мириэль увидит «Русалочку». Они придут на торжественную премьеру всей семьей: Мириэль, ее обожаемый муж и шестеро их детей — по личному приглашению Уолта Диснея. Их посадят на лучшие места, но мистер Дисней позаботится о том, чтобы журналисты не обратили особого внимания на эту семью, на эту красивую женщину, выглядящую такой юной — такой же юной, как и ее младшая дочь!

«Русалочка» Диснея — очень милый мультипликационный фильм, и заканчивается благополучно. Но Мириэль проплачет все время показа, и сам мистер Дисней будет промокать глаза и нос платком, уверяя окружающих, что у него разыгрался насморк. И все потому, что Эли Сноуфилда, тоже присутствовавшего тогда, когда «Русалочка» только зарождалась в воображении ее создателя, на этой премьере не будет…

Эли вырастет и станет летчиком, одним из лучших асов ВВС Соединенных Штатов Америки, и даже звание полковника успеет получить — как раз перед началом войны, перед отправкой в Англию… И там Элиас Сноуфилд погибнет. Погибнет в небе над Ла-Маншем, во время выполнения отвлекающего маневра. Спасая своего ученика, совершающего первый боевой вылет, Элиас примет на себя огонь нескольких вражеских «мессершмидтов». И сожалеть о нем будут не только друзья и соратники, но и враги. Враги будут гордиться победой — и печалиться, что погиб такой великий летчик…

Хорошо, что ни люди, ни русалки не могут предвидеть будущего. Ведь будущее — это то, что еще можно изменить… Но даже если бы Эли каким-то образом узнал свое будущее в тот самый момент, когда он провожал своего нового друга Уолти Диснея и обсуждал свою мечту о полетах с русалкой Мириэль — даже в этом случае он наверняка бы не испугался и не пожелал бы что-либо менять. Ведь почти все мальчишки хотят стать героями! А Элиас Сноуфилд станет настоящим героем.