Русалочка с Черешневой улицы

Часть 1. Глава 2. Решка Стрельцова

ЭПИЗОД 1,

в котором Принц и Русалочка встречаются

Жанр: студенческий ситком, юношеская драма, немного магреализма

— Я обойдусь с ними по заслугам.

— Обойдитесь с ними в меру вашего достоинства.

Шекспир. Гамлет.

— Спасибо, — Даша кивнула пиццеоле, довольно сгребая коробку с заказом, и незаметно придержала полы пальто.

Дернуло напялить именно его — внизу-то никаких застежек, а она в короткой тунике поверх колготок. Верх находчивости, Решка! Ну, именно поэтому на него и пал выбор — единственное длинное, чтоб укрыть все это безобразие.

Не хотелось переодеваться, чтобы выскочить за акционной пиццей, ага.

И, тем не менее, это милое приобретение среди подержанных вещей: во-первых — вишневого цвета, во-вторых — 50 % шерсти, в-третьих заветный А-силуэт, да и за гроши… А из недостатков… если опустить, что полы не застегиваются (это мелочь, достаточно не забыть купить крючки в швейном), то вот… жутко надушено. Вроде парфюм и не плох и, вероятно, не из дешевых, а… все же этот запах — не Решка, ну никак.

Дамский парфюм — он должен быть la signature: еле заметный, незабываемый и единственный в своем роде.

Интересно, химчистка поможет? И сколько она стоит?.. Никак от него не отделаться!

Протиснулась в стеклянную дверь и — под дождь! Надо же было мороси так расклеиться в декабрьский вечер; а она за окно и не глянула, выбегая. Даша засеменила побыстрее, набрасывая край шарфа на голову, а когда тот упал обратно на плечи — с наслаждением подставила лицо мелким как пыль каплям. Счастливо заулыбалась, вдыхая вечер полной грудью.

"Мне все так же дышать нечем, — подумала Решка, — эти ботинки, пусть и Тимберланд, а оттягивают лодыжки и натирают пятки, от пальто несет светской львицей за версту, пицца вот-вот промокнет и остынет, но все равно… жить — счастье. Как я докатилась до такого?..".

Перехватила коробку поудобнее, и ветер снова распахнул несносную полу; к коленям прилипла сырость.

— Да что же такое… — пробормотала Решка и поспешила натянуть ее обратно, балансируя с коробкой пиццы на неудобных твердых подошвах тимберландов.

"Все чаще позволяю себе выбегать непонятно в чем — ключевое слово “на районе” — а вот, если меня похитят, убегать в таком прикиде я как буду?.."

Захотелось хихикать. Вообще-то, Дашка (для знакомых — Решка) Стрельцова слыла веселой сумасбродной девчонкой. Только на песне Машины Времени “Она идет по жизни смеясь” ее тянуло на слезы, а каждый второй четверг хотелось вздохнуть чуть глубже, чем возможно, и легкие мешали… Вот уж точно — русалочка.

Противный ветер, опять за старое! Девушка наклонилась всего на миг и справа ей вдруг резко засигналили; Решка едва успела выпрямиться и заметить фары, и жесткий удар отбросил ее вперед, сбил с ног, швырнул на мокрый тротуар, разрывая колготки пополам с кожей на коленках и голых ладонях; пицца веером вспорхнула в пространство и шлепнулась в лужи.

Не замечая боли, Решка рывком вскочила и покрутила головой: та кружилась, раскалывалась, в глазах плясали звездочки; но в целом — жива.

— Пицца… — заметила она трагическую гибель своего ужина, и на глазах против воли сделалось мокро.

Как же так?..

— Эй, он живой? — раздался крик кого-то из ниоткуда взявшихся прохожих.

— Скорую вызывай! Девушка, а вы в порядке?

— Пускают же на дорогу! А ну на выход, водила!

Решка мотнула головой еще раз, превозмогая липкую тошноту: на дорогу перед остановившимся автомобилем с воздуха месивом приземлился парень в белой рубахе, черных бриджах и босиком…

Анька прибежала быстро. На лице подруги… лица как раз-то и не было, гм. Ни лица, ни макияжа. Куртка натянута на пижаму наспех, хвостик с петухами, один носок сполз на самую лодыжку, шнурки на кроссовках на честном слове, честное слово… В общем, прославится Черешневая улица сегодня.

Мысли Даши Стрельцовой были ужасающе четки и беспорядочны.

— Стрельцова! — бледная Анька бросилась к ее ногам и принялась судорожно ощупывать косточки. Так судорожно, что аж судорогой и свело. — Цела?..

— Да все нормально… — вывернулась Решка и скривилась: хромать еще придется долго. — Коленками отделалась вот…

Аня тщательно исследовала бинты, ссадины, пластыри и царапины, скептично полюбовалась на замызганные полы вишнёвого пальто, отчаянно пытающиеся скрыть отсутствие колготок, и отодвинула нерасчесанную прядь за ухо. Зажала нос:

— Ну, и надушилась ты…

— Это не я… А пальто… — неловко усмехнулась Решка.

В моменты, когда все укатилось псу под хвост вместе с сердцем и кишками, остается только болтать о ерунде.

— Тебе только соблазнять в таком виде и аромате.

— Да вот, тем и занимаюсь, как видишь… Уже один спасатель пытался узнать номерок…

— Спасатель меня не так интересует, как спаситель… Это правда? То, что мне в регистратуре сказали?

Анька перестала бояться — острый язычок подруги доказывал, что опасность миновала — и теперь сгорала от любопытства. Даша в ответ уставилась в стену и принялась кусать уже истерзанные губы.

— И не спрашивай…

— Да нет, не дождешься! Спрашиваю и буду спрашивать! — с восторгом плюхнулась Аня рядом на пластиковое сиденье неотложки. — Эх, вот повезло тебе уродиться русалочкой — такую романтику отхватила! Все видели, как героически он бросился под колеса вместо тебя… Красавец небось?

— Нюрк! — одернула Даша подругу. — Какой красавец? Парень… в лепешку из-за меня..!

Аня пожала плечами:

— А разве это мешает ему быть красавцем? На лепешке, может, и не разглядишь, а… И хоть в приличном месте не называй меня Нюркой!

Она состроила сердитую мину.

Лепешка. Пицца. Да. Пиццу жалко. А вот от вида парня — сердце останавливается и легкие совсем уж сжались.

Из палаты, плотно затворив дверь, вышла грузная медсестра. Даша вскочила, пальто распахнулось, открывая бинты, остатки поползших стрелками колготок, тунику с Микки Маусом, но Решке было все равно.

— Как он?

Медсестра сделала строгое лицо и показательно зажала нос. Но ответила:

— Мы не можем выяснить его личность. Вот дождемся, пока найдется опекун…

— Вы о чем? — не поняла Стрельцова.

— Без страховки мы не можем оказать ему всю необходимую помощь, — развела руками медсестра.

Даша даже не думала.

— Ну, тогда я заплачу.

— Решка! — воскликнула Анька в ужасе.

— Сделайте все, что нужно, только… — Даша почувствовала, как на затылке собирается пот, — в разумных пределах…

— Русалочка, у тебя совсем крыша поехала?! — завывала шепотом Нюрка в ухо.

— Тогда прошу пройти со мной, Дарья Сергеевна — оформим документы, — ровно согласилась медсестра.

Она латала Дашу в эту неудобную для нее ночную смену и запомнила ее имя и отчество с минимальной рабочей страховки.

Ну, а как иначе? Даша брела по коридору в палату безымянного спасителя, и ей хотелось хвататься за стены. Не только из-за коленок и тимбов, которые стерли пятки, кажется, в кровь, не только из-за мясорубки нейронных связей в голове.

Страховка!

Что за отвратная вещь — благородство?.. Выбора не было, нельзя же оставить парня истекать кровью… Откуда он, вообще, взялся там босой и наряде принца на Преображенской в десять вечера дождливого декабря?..

Спокойно. Пояс всегда можно потуже затянуть. А бросить его нельзя. Никто не знает, кто он. Вот очнется, тогда и вернет все с лихвой. Ну, или пополам поделят — все же, он вместо нее рискнул внутренностями…

Он обязательно очнется, да?

Все, что при нем нашли — вот этот телефон. У нее был такой в 200*-м. И только один безымянный номер в истории, но звонилка упрямо сообщает, что его не существует.

Даша ударила телефоном по ребру забинтованной ладони в последний раз и вошла в палату. Будь что будет.

Нюрка сидела рядом с зашитым принцем и открыто им любовалась. В целом… Даша была уверена, что его смелО куда в худшую лепешку. По крайней мере, так казалось в машине скорой при назойливом свете мигалок.

Рубаха порвана, но не в клочья, потому ее и оставили. Как раз, чтобы видеть, что принц физподготовкой, похоже, не брезговал, несмотря на кажущуюся тщедушность. Левая нога прямо сквозь разрез на бриджах ушла в гипс почти до середины бедра, в сгибе локтя — игла капельницы, рыжие волосы выглядывают из-под повязки на пол-головы. Торчит нос в веснушках.

“Перелом голенной кости от удара о бампер, частичный разрыв печени и селезенки, конечно, сотрясение. Остальное — царапины. Довольно легко отделался, теперь ждем, пока отойдет от наркоза”.

Веснушчатый парень, пожалуйста, обещай, что выкарабкаешься. Тебя же зашили за мои денежки.

— Ну, ну, отставить пессимизм! — заметив похоронный настрой подруги, вскочила Анька и обхватила ее за плечи. — Все будет хорошо, вот увидишь. Уже на следующем квартирнике он будет слушать Хелавису в твоем исполнении.

— Как ты можешь знать, — одними губами произнесла Решка.

Нюрка состроила хитрую рожу:

— Ну, слишком уж все романтично, чтоб плохо кончиться. Хватит, глупенькая, я ведь твоя подруга… — с каждым словом Ани Дашка начинала все отчетливее хлюпать носом и клониться к земле, — хорошего тебе желаю. Вот увидишь — очнется твой принц, влюбится, женится на тебе и увезет в прекрасную волшебную страну далеко-далеко, в места, о которых мы и в мечтах не знали. Выше нос! Ты ведь кроме того, что русалочка и Решка, так еще и Эйр — псевдоним свой сценический забыла?

Даша усмехнулась и вытерла нос рукавом. Чихнула.

— Проклятый парфюм.

— Сдашь в химчистку, — категорично сказала Аня и приметила телефон. — А это что?

— Какая химчистка — мне теперь бы почку не продать, вытаскивая… принца с того света, — выдохнула Даша и опустилась на соседнюю пустую койку без сил. — Это его телефон — все, что при нем нашли.

Аня, нацепив маску технаря, покрутила это нечто на подобии Нокии в ладонях. Разблокировала, покопалась в содержимом искусственного интеллекта.

Голова Даши клонилась к подушке. Но она заставляла себя сидеть.

— Пора домой, — сказала она наконец.

— М-да, единственный номер, и ничего… — озадачилась Аня. — И никакого тебе кода страны. Откуда же наш герой?.. Та ладно, неужто тебе неинтересно, Решк?

— Мне интересно, что завтра пары, а потом надо будет пахать как лошадь на страховку вот для него, — кивнула Стрельцова на спящего рыжего спасателя и зевнула.

— Ты будто совсем не благодарна! — пожурила Аня подругу.

— Я… благодарна… Наверное… Вероятно, я это завтра пойму… А сейчас я жутко устала, если б не это дурацки надушенное пальто, я бы прямо тут на койке и уснула, веришь?..

— Ладно, пойдем, страдалица… Я даже такси нам вызову ради такого-то дела… — подставила Аня плечо Даше. Поморщилась, когда вишнёвое пальто оказалось чрезмерно близко. — Надеюсь, не задохнусь.

— Сегодня все просто рвутся загубить свою жизнь ради моего спасения, — устало пошутила Решка.

- “Развитие есть поступательное движение, переход от низшего к высшему, от простого к сложному, от несовершенного — к более совершенному. Различают психическое, физическое и общее развитие личности. Психическое развитие — развитие интеллекта, воли, эмоций, потребностей, способностей и характера личности…”

Голос Татьяны Юрьевны звучал как хорошо поставленный музыкальный инструмент. Контрабас, например. Свою мелодию он выводил безупречно, с выражением, но это была явно колыбельная…

Даша отчаянно зевала и клонилась кудрявой шевелюрой к парте. Но честно старалась выводить тезисы конспекта в тетради.

Солнце сегодня расщедрилось, и вчерашнюю морось высушило без следа. Только коленки болят зверски, и ручку держать бинтами неудобно.

— Стрельцова, успели записать?

Татьяна Юрьевна всегда обращалась к студентам на вежливое “вы”.

— Да, Татьяна Юрьевна, — покорно кивнула Решка. — Спасибо.

— Вы молодец, что пришли на занятия несмотря на вчерашнее ДТП, — скупо похвалила ее преподавательница.

Вообще-то, Татьяна Юрьевна была отличной теткой, ну, и, в целом, преподаватели Решку любили. Отличница и все такое. Кто виноват, что сегодня она звучит контрабасом для невыспавшегося и смятого в ком сознания.

По аудитории прокатился гул шепотков и восклицаний — педагогша знала, потому что заметила перевязки на руках и хромоту, когда встретила Стрельцову на лестнице.

Однокашники не спрашивали, а Нюрка, как обычно, опоздала и никому не успела рассказать.

— Не время для болтовни, товарищи студенты! — шмякнула учебником по столу Татьяна Юрьевна. — Мы и так жутко отстаем. Арестов, позвольте Ирпенко дописать конспект, вы же не хотите, чтобы ваша девушка получила “незачёт”? Итак, “…для того чтобы овладеть этим мастерством, необходимы талант, призвание, стремление быть в постоянном поиске, требовательность к себе и терпение и сила воли, поскольку путь настоящего педагога — это путь упорного, каждодневного труда…”

Звонок освободил студентов от конспектных мытарств. Народ с удовлетворением побросал ручки и стянулся к парте Даши Стрельцовой.

— Стрельцова, выкладывай, что за ДТП? — потребовала ответа Юля Демидова, староста.

Юля была хрупкой блондинкой с очаровательным каре и железным кулаком, стержнем и характером.

— Эйр, чего воздухом не растворилась?

— Ой, так у нее и правда бинты…

— Могла ведь справку взять и отлежаться, — буркнул единственный парень в их компании, Артем Арестов.

— Эй, народ! — протолкнулась наконец Нюрка на защиту. — Вы так не наседайте, а?

Решка заулыбалась улыбкой диснеевской принцессы или самой уж русалочки, коли угодно, и сделала широкий жест забинтованной ладонью.

— Все нормально, Нюр, все нормально, Юль, Артем, Кать… Просто коленки сбила. Все равно сегодня надо кучу дел провернуть, а по педагогике экзамен будет, так что решила не пропускать.

Аня закатила глаза.

— Ладно, просвещу вас, а то наша русалочка считает любое чудо обыденным. В общем, выскочила наша Решка вчера за пиццей…

Да, надо отдать должное Ане Берестовой — истории она умела рассказывать, что в театре выступать.

Даже запах несчастного пальто в аудиторию просочился.

— Ахаха, Эйр, — на этом месте Артем разгоготался как гусь, и только хмурый взгляд исподлобья Кати Ирпенко — особы ревнивой и педантичной — немного заставил его снизить обороты. — А что? — притих Арестов. — Я ничего…

— Но — бампер водилы ее даже не коснулся, и причина хромоты и бинтов — полет на тротуар. Потому что от удара ее спас… самый настоящий принц. В общем, слушай, Тёма, и учись — тебе не чета…

Решка рассмеялась и отмахнулась.

— Ань, ну ты и наплела! Да, какой-то парень…

— Молчи, Решка, ты не разбираешься в романтике! — чуть не завопила Нюрка, и даже Юля разулыбалась. — На самом деле… с небес свалился принц с черно-белым телефоном, спас ее, а ему самому разорвало печенку с селезенкой и теперь он лежит под наркозом, а Решка горбатится за его лечение.

— Мне горбатиться теперь годик как минимум… — вздохнула Стрельцова.

— Будешь кредит брать? — спросила Юлька Демидова.

— Смотря какие счета…

— Я б и помогла, да кровных жалко… — протянула Аня. — Не мой ведь принц… Знаете, — обратилась она вновь к слушателям, — если б не рыжий, то идеально сошел бы за принца Эрика из диснея, говорю вам, и дело наконец в шляпе!

— О-о! — протянули и Катя, и Юля, и Тёма в один голос.

— Перестань, Нюрка! — замахнулась конспектом Даша.

— Слушай, — как истый предприниматель, предложила Юля, — а если краудфандинг открыть? Собрать ему на лечение?

— Да ну, сборов на лечение уже расплодилось больше, чем носков в носочном производстве…

— Я б вложилась, серьезно, но за плюшку, разумеется… Эх, что с вас взять? О! Роман! Будет роман и красивая история… Название, — Анька сделала широкий жест, глядя в просторы собственного воображения, — помогите русалочке спасти принца!

— Запустим с инстаграм, и дело, — потер руками Артем Арестов.

— Я могу нафоткать, — даже Катя прониклась. — К нему в палату пустят?

— Ребята. Спокойно, ладно? Я справлюсь без кредита, без крауда и других фишек. Скажу Ильичу, что готова на сверхурочные, он только рад будет. Академ возьму, наверное. В переходе спою… Почку, думаю, продавать не придется, — пошутила Даша и сгребла ручку, конспект и прочее в рюкзак, встала и залихватски закинула его на плечо. — Бывайте, — шутливо отсалютовала. — Иду к следователю дать интервью по поводу наезда, а потом надо успеть в Ильичу. Там и принц не спасет, если опоздаю.

— Да если и не опоздаешь — махнула рукой Катя, — все зависит от его настроения.

И подмигнула. Катя Ирпенко подрабатывала в фото магазинчике с Дашей на пару. Михаил Ильич — фотограф и хозяин — человеком был непредсказуемым. Мог наорать, а мог цветов подарить. В зависимости от настроения, цвета неба и расположения звезд.

— Вот так принцу повезло, — мечтательно закатила глаза Анька, приникая к парте.

— Нюрка, хватит уже с принцем… Тут серьезное дело, вот пойдет на поправку, тогда и будем обсуждать.

— Правильно. — поддержала Юля. — Я скажу на парах, что ты отпросилась.

— Спасибо, — козырнула ей с улыбкой Даша.

Она не то, чтоб обожала ребят с потока. Они не были ее родственными душами, вот нисколько. Но приятелями — отменными. И такими — своими.

А остальное — она найдет когда-нибудь. Зачем дышать и куда идти, как наконец хвост поменять на ноги, ступать по твердой почве и танцевать босиком на теплой земле, как это делают миллиарды других.

— Спасибо, и вам всего хорошего, — кивнула Решка покупателю, отсчитывая сдачу.

Протерла ксерокс и сложила купюры “голова к голове” — Ильич за иное гонял.

— Даша! — подал шеф голос из-за шторки, за которой скрывалась их “административная каморка” с машинами и компьютерами, и прочими причиндалами фотодела. — Хочешь кофе?

Сегодня в хорошем настроении. И то дело. Решка прислушалась к внутренним ощущениям — где-то внутри до сих пор трясло, так что кофеин может сослужить плохую услугу.

— Нет, я сегодня пас, наверное.

— Я тебя не слышу, подойди! — крикнул Ильич.

Решка усмехнулась в кулак — вот он всегда так. Задаст вопрос, а сам сидит на своем высоком стульчике перед фотошопом, и лень вставать, и не слышит ответа, ибо в динамике — Queen. Так что вставай и иди.

Сначала она ярилась, как ветер на поле, показывала характер в духе “меня-нельзя-угнетать!”, и с шефом вечно была на ножах, но через год работы устала и приняла решение “быть выше”. С удовольствием отметила, как закалилсась нервная система.

С табуретки встала с трудом — коленки налились как свинцовые, до слез. Но доковыляла за шторку.

Михаилу Ильичу было около сорока. Был он невысокий, обязательно всегда в модной какой-нибудь футболке и частенько злой на собственного парикмахера, у него была жена и обожаемая дочь двух лет, а еще бедный старый чихуахуа, которого теперь часто брали на работу, чтобы дома не гадил — от возраста у бедняги Чили начало случаться недержание. Когда Чили приходил (а точнее — приезжал в особой сумке, откуда ему нельзя было вылезать без команды), Кате или Даше приходилось иногда его выгуливать в обед. И… что самое унизительное — собирать его отходы в пакетик.

Неудивительно, что Решка частенько находила себе работу в это время и обещала присматривать за магазином, чтобы Михаил Ильич прогулялся с ним сам. Кажется, он не был против.

Он вообще иногда тоже любил слинять с работы, как всякий нормальный человек.

— Так что, будешь? — с улыбкой повернулся Ильич в работнице.

— Нет, — улыбнулась она в ответ дипломатично.

— Тогда мне возьми, сбегай в Мак. Сбегаешь? Или я?

— Сбегаю, конечно. Большой латте с кокосовым сиропом, один коричный сахар, один коричневый?

— Именно! — довольно показал большой палец Ильич. — Ого, память!

— Ну, что для работника важнее всего? — подмигнула Даша.

Да, она могла себе позволить подмигивать Ильичу, и он был не против. Когда звезды правильно ложились, разумеется. Иначе — ховайся.

— Правильно — благосостояние шефа, — расхохотался Ильич. — Ладно, иди. Дойдешь-то? — заметил он ее хромоту и вспомнил про “увечья”.

Про аварию Решка рассказывать не стала. Сказала просто, что неудачно упала. Ильич до интересностей и личностей охоч, нечего его историями про падающих с неба принцев баловать.

— Дойду, конечно, — браво отмахнулась Даша.

И подумала, что, будь она во вчерашних тимбах, не дошла бы точно. А так… потом с Чили не выходить — Ильич захочет сам проветриться.

Уже видно окошко Нюры — светится, значит, Анька дома… А Лизы нет, ну, она же на месяц уехала…

Решка улыбнулась небу. Еще двести метров — и можно будет наконец протянуть ноги. С больницы звонили, сказали, что принц поправляется — доктор был в конкретном шоке, как быстро заживают швы, и наркоз постепенно начинает проходить. “Если так пойдет и дальше, то завтра-послезавтра переведем на стационар”.

А сегодня пятница.

Завтра, правда, еще четыре часика надо оттрубить у Ильича. Но, если все складывается, как говорит доктор… То, может, даже будет достаточно всего лишь продать тимбы. Так им и надо — пятки даже в китайских мягких уггах сейчас крошатся в порошок.

Ну, и все субботы до Нового года по четыре часика…

Значит, получится без академа. А пары…

Сто метров.

— Вы на финишной прямой, мадемуазель! — заорали сверху.

Нюрка увидела ее в окно и неистово махала. Заскучала в одиночестве, сегодня не работает.

Милая Черешневая улица. Где же вы, свечки, базилик и мята на столе с клетчатой льняной скатеркой, родной тапчанчик и одеялко в полосочку?..

А на пары только в понедельник, можно пока о них не думать.

С неба Решке на кончик носа сорвалась снежинка.