Русский вид. Рысь

Глава 6. В заказнике

Ева

Дорога показалась бесконечной. Я никогда в жизни не проводила столько времени в салоне автомашины, пусть даже самой навороченной иномарки. Я пыталась слушать музыку, пробовала разговорить пожилого водителя, разглядывала природу в окно, даже дремала на коленях у Рая.

Он-то сидел как статуя, смотрел на меня со странным выражением в искрящихся глазах, пытался положить руку мне на талию или плечо. А я только покачивалась в муторном забытьи, лежа головой на свернутой ветровке, которая, кстати, находилась на коленях Рая. Беседовать с ним сейчас меня не манило. И вообще начало подступать непреодолимое беспокойство.

Что ждет нас в лесу? Может, над нами тоже будут проводить опыты, тестировать новоизобретенные лекарства, не все кроликам и мышам отдуваться.

И вот, наконец, тряская ухабистая дорога в две колеи завела нас в глушь к вполне симпатичным домикам поселка «Северный». Надо еще добавить, что к моему превеликому удовольствию ни один из «специальных людей» с нами не поехал.

Мы натянуто распрощались еще в городе, даже миролюбивый Аркадий мне уже не казался доброжелательным. На переднем сидении «Туарега» с нами ехала только Ольга. А к ней я почувствовала симпатию уже в первое утро знакомства, ей я вполне доверяла.

Поселили нас с Раем в хорошенький домик в самом центре лагеря. Ольга сказала, что там раньше жила семейная пара: женщина — врач и бывший военный. Местечко мне понравилось, рядом столовая и административный корпус. Также в двух шагах великолепно оборудованная спортивная площадка, надо будет вернуться к растяжкам, а то за месяц совсем себя запущу. Попробую также бегать по вечерам, может, и Рай присоединится.

Меня удивило, что в «Северном» было мало обитателей, четыре прекрасных коттеджа пустовали. Вечером Ольга провела для нас небольшую экскурсию по территории, показала безопасные подходы к озеру, разрешила пользоваться общей кладовой-складом.

— Сейчас с вами должен был находиться мой муж — Алексей Викторович Коротков, но у него неделю назад внезапно начались нелады со здоровьем. Требуется серьезная операция.

Ольга внимательно оглядела нас, особенно ее проницательный взгляд задержался на Рае, который вертел головой и опять будто принюхивался, взбудораженный раскинувшейся вокруг хвойной зеленью и гомоном птиц.

— Это хорошо, что вы сюда сразу вместе приехали. Остальным было гораздо труднее.

Я подалась вперед, не скрывая волнения.

— А где сейчас люди, которые здесь жили прежде? Мне показывали их фотографии в городе.

Ольга кивнула и с улыбкой начала объяснять, словно вспоминала близких друзей.

— Брок в семидесяти километрах отсюда, в поселке Ершово. Там все в порядке, мы с Владом их недавно навещали. Остальные устроились подальше… Но все отлично приспособились, детки подрастают.

Мне показалось или при последних словах у Рая загорелись глаза. Еще бы, он просто помешан на идее продолжения рода. Надо предупредить его будущую избранницу, что детский сад на дому ей гарантирован с таким-то муженьком.

На мой интерес к подобным идеям Рай может не рассчитывать. Я детей обожаю, но не более одного — двух под собственным носом. А этому Рыжику, подозреваю, и трех-то окажется маловато.

Между тем Ольга продолжала размышлять вслух:

— Честно сказать, новых гостей в «Северный» не ждали. Но мы очень рады вашему приезду. Отдохнете от города, от всех передряг, а «наверху» пока утрясутся сложности. Здесь вам нечего опасаться.

— А вы с нами в поселке останетесь?

— Я бы задержалась на пару дней, да спешу к мужу в больницу. Алексей много спрашивал о вас, Рай. Он бы хотел вас увидеть, поговорить. И вам, Ева, передает горячий привет. Какие удивительные у вас имена! От души хочется пожелать вам счастья, ребята. Пусть все получится.

Она проговорила свое напутствие с таким глубоким чувством, словно благословляла у алтаря. Меня это чуть-чуть покоробило. Возникло ощущение, что нас прямо толкают друг к другу в объятья, а мне никогда не нравилось давление извне. Сами разберемся.

Я сухо поблагодарила Ольгу за теплые слова и, придав фразе полушутливый тон, торопливо спросила:

— А кто сейчас в лагере главный? Кто будет за нас отвечать?

Ольга немного замялась и даже брови на переносице свела:

— Лиля пока здесь за старшую. Комарова Лилия Яковлевна. Пару недель она за командиршу, а потом, надеюсь, Алешу выпустят из больнички. Ему как раз свежий воздух потребуется. Тогда мы вместе к вам сюда и нагрянем с инспекцией. Вы уж потерпите пока… Ева.

Почему-то Ольга обратилась именно ко мне, попросила потерпеть конкретно меня. Странно — странно… Ее объяснения насторожили и взволновали, в голосе ее явно слышалась неприязнь к начальнице. Эта Лилия Яковлевна, наверно, та еще престарелая «выдра». Уж точно не такая приветливая и спокойная как Ольга. Что ж, поживем — увидим.

— Здесь немного персонала остается — в поварах Светлана дежурит, с ней помощница Галина, заодно она и уборку делает у Лили. Из мужчин только Андреич — наш лесничий, изредка егеря бывают да кто-нибудь из городского начальства по делу. Охота здесь строжайше запрещена. Вот и весь контингент.

Ольга опять грустно улыбнулась, на лице резко обозначились морщинки. Наверно, сильно переживала за мужа. Потом повела нас в столовую и там-то мы, наконец, познакомились с временным руководителем «Северного». Ох…

Когда я впервые увидела Лилю, захотелось протереть глаза и покрепче себя ущипнуть, потому что женщины подобные ей не торчат в чаще леса, не скучают на заброшенных базах среди дряхлых лесников и кухарок.

Женщины вроде Лили восседают в кожаных офисных креслах, закинув нога на ногу, чтобы разошелся длинный разрез на узкой короткой юбке. И чтобы все подчиненные мужчины, судорожно глотая слюну, как угорелые строчили финансовые отчеты, зорко следя за ростом капиталов компании.

Такие, как Лиля, возглавляют редакции глянцевых женских журналов или модельные агентства. Сразу вспомнился яркий образ Мерил Стрип в «Дьявол носит Прадо». Они ездят в супердорогих авто и ходят в рестораны под руку с холеными красавцами на десять-пятнадцать лет моложе себя. Ну-у, или с ухоженными и богатыми ровесниками. Зачем она здесь? Что потеряла… что ищет…

И вдруг я заметила, что на нее с любопытством посматривает мой Рай. Я и сама не поняла, как все случилось, но в тот самый момент он стал совершенно моим — от кончиков пальцев ног до кончиков золотистых волос, которые он теперь убирал в хвост.

А что касается Лилии — там было на что заглядеться… Обалденная фигура по типу песочных часов и просто удивительно, как она до сих пор не переломилась в своей осиной талии. В наличии также была пышная грудь и широкие бедра, а еще умопомрачительной длины ноги. Картину дополняла копна черных, видимо, крашеных волос и удивительной голубизны глаза.

Голубоглазая белокожая пухлогубая брюнетка лет под сорок. Именно так, по моим представлениям, выглядела царица — мачеха, которая в сказке Пушкина выгнала царевну в лес после признания волшебным зеркальцем приоритета за очарованием невинной юности.

Мягкий певучий голос Лили вывел меня из ступора.

— О, мы вас так долго ждали, друзья! Приготовили райское пиршество в вашу честь, дорогие гости, присаживайтесь, ну, что же вы стоите? Прошу к столу.

Лиля бесцеремонно схватила Рая за руку своими белыми ладошками и энергично встряхнула, лишь потом повернулась к Ольге.

— Как у Леши дела? Передавай ему мои поцелуи и пусть скорее поправляется, он очень славный говорун.

Закончив приветствие, Лиля скользнула по мне равнодушным взглядом и вплотную занялась Раем, самое обидное, он принимал все ее реплики благосклонно и даже что-то коротко отвечал.

Я старалась держаться вежливо-прохладно. По сравнению с яркой внешностью Лили — я просто «бледная моль». Надеюсь, меня она не выгонит в лес на съедение волкам или кому похуже. Мало ли чего ей нашепчет волшебное зеркальце, а что оно у нее в арсенале имелось по соседству с метлой, стало окончательно ясно к концу вечера.

Передо мной в глубокой пиале остывала солянка, рядом разноцветными горками возвышался в мисках любимый греческий салат, но ложка в рот не лезла, пока я искоса наблюдала за беседой Рая и роковой красотки, словно из прихоти решившей провести недельку на лоне природы.

Вот Лиля сама отрезала щедрый ломоть рыбного пирога и передала «дорогому гостю». Меж ярко-накрашенных губ мелькнули полоски ровных зубов, явно отбеленных в дорогой частной клинике.

Рай кивнул в знак благодарности и невозмутимо подвинул тарелку с пирогом мне, потом так же спокойно налил нам обоим компот и продолжил хлебать свою солянку, больше не отвлекаясь на разговоры.

— Вы не любите рыбу? — невинно хлопая ресницами, спросила его Лиля.

— Сейчас не хочу.

Я мысленно его обняла — кремень, а не мужчина! После ужина мы с Раем отправились в коттедж, а Ольга, задержавшись, догнала нас у самого домика.

— Давайте прощаться, ребята, я уезжаю рано утром, вряд ли скоро увидимся. Евочка, а ты в обиду себя никому не давай, поняла, моя хорошая?

Странное прощание вышло. Ольга вдруг отчего-то расчувствовалась и поцеловала меня в обе щеки, глаза ее были полны слез.

Я, конечно, тоже зашмыгала носом, маму вдруг вспомнила, и Рай уставился на нас в недоумении, он-то не видел ни малейшего повода для огорчений. Пожалуй, даже наоборот. Я подозреваю, что Рай дождаться не мог, когда уже мы останемся одни. Или это только мои досужие домыслы?

Вообще-то ничего не имею против интимной жизни, я не ханжа. Хотя сама с невинностью рассталась по сегодняшним меркам довольно поздно. После ухода отца мы с мамой жили вдвоем душа в душу. Утром вместе уходили из дома — она на работу, я в институт, вечерами вместе что-нибудь вкусненькое пекли, потом за чаем смотрели какие-нибудь интересные фильмы или книжки читали вслух. У нас дома была отличная библиотека, часть ее мама раздала подругам, уезжая в Кулебаки.

Я по примеру мамы с детства пристрастилась к чтению. Может, потому и поступила на «русоведа». Особенно уважала творчество нашего уральского писателя Николая Никонова.

Кажется, я десять раз перечла его скандальную «Весталку». Этот роман много критиковали в свое время, надо же было автору осмелиться изобразить советского политрука во время Великой Отечественной Войны чуть ли не злодеем — насильником, который надругался над медсестрой. Книга пронзительная, местами очень тяжелая, много я слез над ней пролила, но сделала для себя кое-какие выводы.

«Что бы с тобой не произошло — нельзя падать духом, нельзя сдаваться — ни врагам, ни обстоятельствам. Даже если ты на всем белом свете один и тебе очень плохо, всегда найдется рядом какая-то добрая душа, что поддержит, поможет, хотя бы словом.

И даже если кажется, что впереди нет просвета и ты не можешь ничего изменить, когда думаешь, что весь мир против тебя… Надо просто еще чуть-чуть подождать — потерпеть и будет лучше. Обязательно будет лучше!»

Так вот, что касается моего пуританского воспитания… да не было, собственно, никакого воспитания в этом плане. Мама мне доверяла, а мне ни с кем не хотелось тусоваться в подъезде, достойных собеседников среди ровесников — мальчишек я не находила, а сразу в койку прыгать вовсе было не интересно.

Я планировала сначала подружиться с человеком, а еще мне хотелось, чтобы вежливый мальчик меня пригласил на хорошее кино, которое мы бы потом вместе и обсудили. И уж потом, после долгих прогулок и ряда романтических встреч дело бы до интима дошло. Но никто за годы учебы так и не догадался меня — строгую «филологиню» пригласить в кино, завести культурную беседу.

И вдруг появился на горизонте брутальный спортсмен в красной бандане, повел себя решительно и напористо, пару раз рассмешил, напомнил отца.

А когда в постели Олег попросил выставить ему оценку по пятибалльной шкале за «проделанную работу», то я растерялась и, конечно, объявила жиденькую пятерочку… авансом. Зря, что ли, старался человек! Мне не жалко, я собираюсь быть самой доброй училкой, если, конечно, доживу до первого сентября в этой чащобе.

Но все неурядицы в прошлом, а в моем лесном настоящем я приняла душ, переоделась в почти новый домашний костюмчик — голубая футболка с серыми бриджами, и разлеглась на кровати в комнате, которую по справедливости считаю своей. Рай занял помещение наверху, но сейчас вышел прогуляться вокруг дома и куда-то запропастился. Вот еще о нем переживай, делать мне больше нечего! Так ведь на самом деле — нечего…

Я выглянула в окно и возле пары ближайших сосен разглядела высокую мужскую фигуру. Если Рай из себя зверя строит, так ему в лесу настоящее раздолье. Чего уж лучше-то, может, на поправку быстрее пойдет человек. А ведь правда, в нем есть нечто звериное, дикое… доисторическое. С кем бы его сравнить?

Если хищник, то непременно из семейства Кошачьих, недаром же он «мурчит», когда у него приятное настроение. Нет, на большого кота он не похож, не лев, не тигр… леопард — уже ближе… Все равно не то, мужчина — леопард мне представляется уж чересчур экзотическим: длинным, гибким, непременно с короткими волосами.

А Рай — он наш, можно сказать, местный. Ему нужно подыскать кого-то из «своих» хищников. Не очень крупного, скажем, кошка среднего размера в русском лесу. Может быть, рысь? А что, очень даже подходит по определению — тоже рыжий и пушистый зверь. Теперь ясно почему у Рая столько золотистых волос на груди. Вот что значит сила самовнушения!

Хватит фантазировать, надо придумать, чем буду завтра заниматься. Если дело себе не найду, погибну от скуки. Интересно, как тут у них с Интернетом, у меня есть маленький ноутбук, мы бы с Раем посмотрели вместе какой-нибудь фильм.

Но уже через десять минут тоскливой маяты я оделась теплее, — третья ночь августа выдалась прохладной, и тоже вышла на улицу. Бегать, конечно, ни за кем не собиралась, просто стало неуютно одной в чужом доме. Ничего, завтра немного освоюсь, сделаю уборку, вещи свои разберу. Потом вместе погуляем у озера…

Рай повернул голову на звук моих шагов и тихо сказал:

— Смотри, сколько сейчас звезд на небе!

Я послушно задрала голову вверх. Парочку одиноких звезд мне действительно удалось заметить. Нет, вон там еще одна… и еще… много…

В городе я вообще никогда не смотрела на небо, все больше под ноги да по сторонам. А ведь есть звезды больше, чем наше Солнце. И вокруг каждой могут вращаться ожерелья планет. Гроздья спутников и метеоритов… Голова кружится, стоит представить масштаб.

— У тебя в глазах тоже звезды, — серьезно сообщает Рай.

Мы смотрим друг на друга, и по телу моему пробегает легкая дрожь, прямо как в шаблонных любовных романах. Почему я считала их наивно-фальшивыми… Вот прямо сейчас у меня взаправду бешено стучит сердце и сладко ноет что-то внутри, а еще становится жарко, будто резко температура поднялась.

Рай наклоняется и осторожно целует меня, даже не целует, а лишь прикасается легко-легко. Я закрываю глаза и едва шевелю губами, чтобы ему ответить. Потом он проводит по моим губам кончиком языка, у меня подкашиваются ноги, перехватывает дыхание.

Со мной происходит что-то невероятное, хочется быть к нему ближе, обнять его за шею, притянуть к себе — притиснуться и замереть. Рай касается языком моей щеки, виска и мочки уха, еще немного и я сознание потеряю или у меня из груди выпрыгнет сердце. Прямо ему на грудь и уже там будет биться за нас обоих.

— У тебя есть с собой ручка и лист бумаги? — хрипло спрашивает он.

— За-а-зачем?

Похоже, я напрочь потеряла способность разумно соображать.

— Мне нужно твое письменное разрешение, ты забыла?

И тут меня словно окатило холодной волной, я резко дернулась из его рук, но он только прижал меня крепче и начал тяжело дышать в самое ухо:

— Тш-ш-ш, тихо, тихо, не сердись… я помню, тебя сейчас нельзя трогать, я понимаю… а ты мне нужна… очень нужна… мне невыносимо трудно быть с тобой рядом и не прикасаться к тебе, маленькая моя.

Я еще немного посопротивлялась для приличия и затихла. Рай взял меня на руки и отнес в дом, словно маленькую несмышленую девочку. А мне ведь уже двадцать четыре «с хвостиком» и даже был небольшой любовный опыт. Вспоминать стыдно наши отношения с Олегом. Нелепое, пустое кино.

Конец страницы

Дома… ну, придется теперь называть домом большой пустой коттедж, мы еще долго разговаривали, лежа на кровати. Если честно, болтала-то я, а Рай просто слушал и иногда соглашался. Я пересказывала ему содержание книги Николая Никонова «След рыси». По-моему мнению, за эту книгу автору должны были дать Нобелевскую премию по литературе, так проникновенно и мудро написано о самом важном — об экологии души человеческой, никак не меньше.

Для меня в той книге самый печальный эпизод, когда одинокий самец рыси искал весной свою самку. Они вместе и не жили, «девочка» — рысь была самостоятельной и немного капризной, встречалась с другом только когда ее захлестывали особенные весенние желания. Пара гуляла вместе две недели, а потом «девочка» опять исчезала и бродила где-то сама по себе. И так продолжалось несколько лет.

А в ту последнюю весну самка не откликнулась на страстный зов «мальчика». Он долго и мучительно искал ее по всему лесу, а потом уловил запах ее крови и страха возле какого-то пня и попал в капкан — это была тщательно продуманная ловушка. Самку убил охотник, потому что шкурки рыси резко взлетели в цене на международных меховых биржах.

Лишившись двух суставов на передней лапе, молодой самец с большим трудом смог убежать от браконьера, и потом, пробираясь на другой конец леса, горько страдал от боли и тоски по «возлюбленной». Других кошек в округе не было — их вообще мало осталось в той местности, он был так одинок.

Автор описывал все переживания и муки зверя совершенно по-человечески и мне до слез было жаль рыжего хищника, столь редкого в наши дни. Повесть закончилась грустно, рысь все же застрелили ради забавы в лесу.

Зачем я выбрала эту историю для Рая? Не знаю, просто что-то нахлынуло — ночь, сосны под звездной крышей, теплое плечо друга. Он слушал молча, в темноте я не видела выражение его лица. И чтобы понять, как он реагирует на мои слова, я отняла голову от его груди, на которой уютно устроилась, и посмотрела в упор. Рай тяжело вздохнул, приподнял меня повыше и поцеловал в подбородок.

Я, конечно, сразу ответила ему, тоже поцеловала в подбородок, зарастающий колючей рыжей щетиной. И потом еще раз прямо в губы… по-дружески, насколько такое возможно.

Рай отстранил меня, сел на постель и скомандовал:

— Тебе пора спать. Я еще погуляю немного дома и тоже приду. Не жди меня, засыпай.

— Мне одной страшно! Не уходи, пожалуйста.

— Я буду рядом. А когда я рядом, с тобой не случится ничего плохого.

— Ты всегда будешь рядом? — уточнила я.

— Всегда. Обещаю. А сейчас спи!

Он уже собрался уходить, но мне в голову пришла одна неприятная мысль, и я не удержалась от вопроса.

— Рай… можно я тебя спрошу, только ответь честно — тебе Лилия понравилась?

— Она бабенка видная, но ершистая. Мягко стелет, жестко спать. И у меня есть ты. Я тебя выбрал. Не волнуйся.

А разве я собиралась волноваться? Я же просто так спросила, из спортивного интереса. И как я могла подумать, что он сейчас пойдет к ней? И если бы даже пошел, честно меня предупредил. Я была уверена, Рай не станет врать.

Не знаю, сколько еще он исследовал территорию вокруг дома, я быстро и крепко заснула, а утром обнаружила его спящим на соседней кровати прямо в одежде. Наверно, так устал, что не захотел подниматься на второй этаж.