Русский вид. Рысь

Глава 8. Яблоко и змея

Ева

Я была абсолютно уверена, что Рай сейчас бродит где-то у леса, вот и направилась к границе поселка, напрочь позабыв странные предостережения Лили. Она специально хочет меня запугать-запутать, зря я перед ней стушевалась, надо было держаться жестче, тоже не стесняться в выражениях. В следующий раз врасплох не застанет.

Рая нигде не было видно, а звать его громко по имени я почему-то не решилась. Сам придет. И вот, когда уже хотела вернуться в коттедж, вдруг увидела незнакомого мужчину с ружьем на плече. Он был одет как деревенский охотник — резиновые сапоги с отворотами, старенький свитер, короткая стрижка волос пепельного цвета с залысинами на лбу.

— Здравствуйте! — воскликнула я первой.

— Ну, привет, если не шутишь. Откуда взялась?

— Я из города приехала вместе с другом. Мы тут с месяц, наверно, поживем. А почему вы с ружьем, охотиться в заказнике запрещено?

— А это, барышня, только для самозащиты, я слышал здесь дикого зверья навалом. Как бы чего не вышло.

Я невольно отступила назад, разглядев его лучше. Что-то неуловимо знакомое мелькало в интонациях неспешного говора и даже внешности. Смутно близкое… настигнувшее меня из давнего прошлого.

Мужчина был невысоким и коренастым, широковат в плечах. Не стар, но точно больше сорока лет. Лицо грубоватое, напряженное, маленькие, глубоко посаженные светлые глаза нервно бегали по сторонам, успевая охватить меня и все вокруг за доли секунды.

И когда в ответ я также смерила его внимательным взглядом, сразу же поняла источник своих аллюзий. У охотника была татуировка на шее, причем, довольно нехорошего значения. Отец мне когда-то рассказывал о подобных «партаках». Именно этот рисунок нельзя было делать забавы ради, а только за выдающиеся заслуги, подтвержденные уважаемыми свидетелями. Очень уж серьезная штука по воровскому кодексу чести.

У мужчины, который сейчас стоял передо мной, в шею был «воткнут» нож. То есть с одного плеча у горла нож в шею входил, а с другой стороны показывалось острие. Этот рисунок означал, что владелец его человек агрессивный, легко и умеючи пускает в ход холодное оружие. Ну-у, еще кровная месть, например.

Не то, чтобы я очень испугалась, но холодок близкой опасности по спине все-таки пополз.

— Лиля еще не уехала? — прямо спросил охотник, шагнув в мою сторону.

Странно, что такой мутный тип водит знакомство с нашей изысканной кралей. Хотя она же упоминала свою коллекцию, может, в ней как раз не хватало столь эффектного типажа.

— Через три дня должна укатить. Скорей бы!

— Чё ты злая на нее? — усмехнулся охотник.

— Да ведьма она!

Я вдруг почувствовала странное расположение к лесному дядьке. Как будто явная принадлежность к криминальному миру сближала его с отцом. Раскусив мой доверительный настрой, он тоже заметно расслабился, стащил с плеча рюкзак и начал в нем рыться.

— Яблочко хочешь? Местное, из дедова сада. На, оцени!

Брать у него гостинцы мне не хотелось, как и обижать отказом. Еще подумает, что я городская, чванливая.

Неуверенно протянув руку, я в тот же момент едва ее не отдернула, потому что увидела новую картинку — чуть выше запястья охотника была наколота змея с яблоком в раскрытой пасти.

— Да, бери-бери, не бойся, баб я не кусаю… разве только сами попросят! А тощих девчонок и тем более… было б за что кусать. Мытое уже, пробуй!

— Я не боюсь. Спасибо. Разве Яблочный Спас уже прошел?

— Вспомнила старый праздник, надо же! — похвалил охотник, и завязывая рюкзак, неожиданно забормотал себе под нос стихи советского поэта: «Отчего тебя упас золотой иконостас…»

— Вы Маяковского любите? — обрадовалась я.

— Чего? А-а… сосед по койке книжки любил читать вслух. Ему хотели пайку в глотку забить, да бугор заступился. Хорошая песня, говорит. Правильная.

Яблоко оказалось на удивление сочным, с приятной кислинкой. Я хрустела им и думала с досадой, что уже второй случайный мужчина хвалит в женщине полноту. Правда, охотник в возрасте, может, с годами меняются у людей вкусы. Любимый мой писатель Николай Никонов почти в каждой своей книге провозглашал гимн объемной женской фигуре, а уж он разбирался в настоящей красоте.

— Еще бери… у меня их пол мешка, нынче богато поспело. Лильку угостить хотел, да она теперь не показывается.

— Зря вы с ней связались, — понесло меня советы давать. — Она же гадюка. И вы для нее — экспонат. Она час назад мне призналась, что все мужчины как жуки на булавке. Она и на друга моего глаз положила.

Вот болтливый язык! И с кем я так откровенничаю, но, главное, зачем? Будто приняв гостинец, я обязана была поддержать дальнейшую беседу. Воспитание требовало.

Охотник сел на пень, поставил ружье между разведенных колен, прошелся по мне изучающим взглядом.

— Это не тот ли рыжий, что в мой лес зачастил? Неужели из новой партии?

У меня рот сам собой раскрылся.

— Как это ваш лес?

— Хозяйничали мы тут раньше с приятелем — царство ему подземное. Заказник ведь не так давно объявили, а раньше было раздолье. Пока другого зверья сюда не завезли. Тьфу-тьфу… хрык!

Он смачно сплюнул в сторону и утерся рукавом, злобно сузив и без того запавшие глаза с темными полукружьями под ними.

— В каком смысле «зверья»? Что за партия? — допытывалась я.

И тут разрисованный дядька такое рассказал, что у меня похолодело в груди и ладони взмокли. По его версии, люди, поселившиеся здесь раньше, — это мутанты, их обработали радиоактивным излучением и скрестили с животными. А потом подсунули им обычных баб, ну, в смысле женщин, чтобы проверить, какое будет потомство.

И вполне очевидно, что мой Рай — тоже полузверь из последней партии эксперимента. Пока я ошарашенно моргала, взвешивала новую информацию, охотник, насладившись эффектом от своих слов, принялся сам с собой рассуждать:

— Что Лилька уедет, я уж давно понял. Я на такую ершистую сучку и не претендую. Я — вша для нее, блоха лобковая. Хоть помацать себя позволила и на том спасибо. Больше мне такой сладкой телочки в руках не держать. А ты уезжай с ней, пока тебя рыжий урод не испортил. Или насильно держат? Заставляют давать?

Мужчина вдруг строго взглянул из-под темных густых бровей и мне стало жутко.

— Ничего я никому не давала. И так скоро уеду. А-а… вы точно знаете про этих людей? Кто вам сказал?

— Да вся округа знает. Мне — как вернулся, сразу донесли. Эх, моя бы воля…

Он снова чересчур пристально взглянул на меня, словно что-то прикидывая. Я нервно затараторила, опустив глаза.

— У меня отец тоже был там, где вы. У него звезды на коленях.

— Четкая тема. Щас-то где батя твой?

— Он в Сургуте на заводе работает… наверно. Он ушел от нас с мамой. А мама этой весной умерла.

— Так ты сиротка теперь. Дай, хоть я пожалею.

Он вдруг придвинулся ко мне вплотную и на полном серьезе попытался облапить. Я отпрыгнула в сторону и закричала изо всех сил:

— Ра-а-а-й!

Охотник тряхнул меня за плечи и, противно пахнув никотином в лицо, зашипел:

— Ты чё блажишь, «соска»? Я те чё сделал?

— Только попробуйте!

Мне было не так страшно, как обидно, мы же только что нормально разговаривали, я ему душу открыла, а он решил, что теперь можно и потискать. Как с Лилей — коллекционершей. Даже представить их в обнимочку не могу, как же она до него снизошла… докатилась.

Мужчина надсадно закашлялся, снова харкнул в сторону, схватил ружье и пошел дальше в лес. А я потащилась к дому и увидела, как по лугу навстречу бежит Рай.

— Где ты была? Что случилось? Ты меня звала?

Я только глазами хлопала, я ничего не могла понять. В голове каша: мутанты, люди-звери, змеи в траве… Значит, и Рай такой же? Нет, этого быть не могло! Он — обыкновенный человек, просто немного не в себе, вот и все. Не могу же я верить словам всякого уголовника. Мало ли чего наплетет. Дура! Ой, какая дура — расчувствовалась, папика вспомнила, тот еще гад ползучий, мамочке жизнь сломал, меня бросил, а я скучала, ждала…

Рай понимал, что со мной творится что-то неладное, завел в дом и попытался успокоить. Я сидела на кровати, точнее, Рай сидел на кровати, а я у него на коленях. Сердце у меня стучало, руки дрожали. Он тихонько целовал и гладил меня, а я даже никак не реагировала на прикосновения.

Я прислушивалась к себе, а в голове словно красногубый дятел стучал: «Зверя хочу, голодного, жадного зверя-веря-веря-веря…»

— Рай, скажи, ты хороший?

— Для тебя — да, — без запинки ответил он.

— Ты совершил преступление за границей?

— Я себя защищал.

— Значит, ты ни в чем не виноват? Почему нас тут держат, когда разрешат отсюда уехать?

— Я бы еще остался. Тебе плохо со мной?

— Я немного запуталась, надо подумать.

— Время у нас есть.

— Угу!

Он снова поцеловал меня, чтобы я прекратила сомневаться, привалился рядом на постели, просунул ладонь под мою футболку и освободил грудь от бюстгалтера. Даже не спрашивал разрешения на активные действия. Я сама очень этого хотела… но в дверь постучали, сначала негромко, а потом показалось, будто на крыльце орудует дятел размером с лося.

Рай бросился в коридор и скоро оттуда послышалось томное воркование Лили. Надо было немедленно выходить, чтобы ни в коем случае не оставлять его наедине с этой опасной женщиной.

Я встала с кровати и приготовилась дать «опекунше» самый решительный отпор. Однако спасать Рая от общества Лили мне не пришлось, он успел куда-то сбежать. Не по ее ли поручению? И ведь мне не сказал ни слова… За него Лиля сама отчиталась:

— Андреичу помощь нужна, егерь куда-то пропал, второй день не показывается, а старик ждет.

Она посмотрела на меня испытующе, злорадно усмехнулась:

— Прости, Евочка, я вам не помешала случайно?

— Все в порядке, наверстаем, — сквозь зубы бросила я.

— Успевай, ягненочек, успевай.

— Может, и ягненочек, а вы тогда кто? Прости, Господи…

Лиля от души рассмеялась глубоким грудным смехом.

— Да простит, он простит, не волнуйся, куда же он денется-то, старый… Он ко мне с самого начала расположен, никогда не обижал. Все, что по жизни хотела, я всегда получала. Вот так-то, детка!

— Рая вы не получите!

— Да ты мне сама его отдашь, на блюдечке принесешь. Ты же чистюля, а он… Ты хоть знаешь, что он такое?

И Лиля в резких выражениях подтвердила чудовищную теорию охотника о зверо-людях, которых иностранцы пичкали чужеродным ДНК. Это походило на бред, но разве я не верила в более заковыристую версию о пришельце? Не до конца, конечно, но была готова поверить без паники и заламывания рук.

— Вы-то откуда все это знаете?

— Я давно знакома с проектом, должна была вместо Ольги помогать Алексею, а он на ее кандидатуре настоял. Трусишка! Меня бы не потянул. Я не спорила, что мне в лесу делать? Да и «папочка» бы не отпустил.

— А что изменилось? Сейчас папочке все равно? — съязвила я.

Лиля оценила укол и терпеливо добавила:

— Сейчас я в изгнании, прошу учесть — в добровольном изгнании. Сама себя отправила в ссылку. «Кошелечку» условие поставила — не оформит развод со своей «клушей», не вернусь к нему. Надоело прятаться, открыто с ним жить хочу. Он уже второй год между нами мечется, старый кобель, все скулит: «Дай в Думу переизбраться, не мешай карьере» Надоело! Звонил вчера, просил прилететь в Москву, сказал, что жене дал крупные отступные и отправил в Испанию — отдохнуть от судебных разборок.

Мне было противно ее слушать. Да и она, откровенничая со мной, отнюдь не выглядела счастливой. Рассматривая Лилю при ярком солнечном свете из раскрытого окна, я заметила все ее наметившиеся морщинки, «гусиные лапки» и горькие складочки у губ, которые со временем не скроют никакие модные современные процедуры и подтяжки.

Меня волновало другое. Лиля скоро уедет, а мы с Раем останемся здесь вдвоем. И мне нужно будет принять его таким, какой он есть. Или постепенно дистанцироваться. Но почему? Я вспомнила фотографии бывших жильцов поселка, мужчины на них не выглядели уродами, а женщины светились от счастья. И здоровые, красивые малыши.

Я должна отказаться от Рая лишь потому что он незначительно отличается от стандартных мужчин? Не такой, как все… Странный. Особенный. Одинокий. Как тот «мальчик-рысь» из заветной книжки. Если я исчезну из его жизни, он тоже может затосковать. Будет искать меня, мчаться по следу и попадет в ловушку. Этого нельзя допустить. Я должна уберечь, спасти, даже если пока не знаю как, я просто должна оставаться рядом и продолжать верить в него.

Когда мы вышли из коттеджа вдвоем с Лилей, мне показалось или отношения между нами уже не были такими напряженными, как в первые дни. Я еще подумала, что у нее теперь другие планы, и Рай в них не входит. Как же я тогда ошибалась…

Лиля сказала, что хочет прогуляться к озеру, а я отправилась искать друга. Рай сидел на бревне возле домика Андреича, скоблил ножом молодую картошку, опять они собираются варить уху или запекать на углях, едва прогорит костер.

Я осторожно присела на перевернутое ведро с отломившейся ржавой дужкой, молча наблюдала, как слетают коричневые чешуйки с молодых клубней. Я могла бы долго смотреть, как движутся ловкие пальцы Рая… Вдруг захотелось услышать его голос, заглянуть в глаза.

— Много еще осталось? Давай помогу.

— И чего тебе давать? — деловито поинтересовался Рай, не отрываясь от работы.

— Нож! — с вызовом отвечала я.

— В тазике на столе… Тут я сам справлюсь, лучше лучок порежь. Ох и злющий! И заодно капусту. Пожарим на сале, знаешь, как будет вкусно с картошкой?

— Представляю. Уже слюнки бегут.

От его спокойно-будничного тона защипало в носу, теперь я ни за что не хотела уходить к старому, колченогому столу, где раскладывал припасы Андреич, ведь пришлось бы поворачиваться к Раю спиной. Зато можно вволю наплакаться, списав красный нос на луковую агрессию.

— Ты мне так и не сказала, кто тебя в лесу напугал.

— Да так… леший случайный…

Я не успела договорить, далеко за озером раздался отчетливый звук выстрела. Рай тут же вскочил на ноги, а следом кряхтя, поднялся и лесник.

— Это кто опять у нас барагозит? — сердито воскликнул он. — Как про радиацию слух пошел, охотников сюда и на аркане не затащить. Это кто же у нас такой смелый завелся? Пойти, что ли, шугнуть…

— Я, наверно, его и видела в лесу. У него на руке змея.

Андреич озадаченно засопел, а Рай уставился на меня потемневшими злыми глазами.

— Больше от дома ни на шаг!

Они словно сговорились с Лилей меня сторожить, да я и так гуляю на виду лагеря.

Андреич откровенно недоумевал:

— Стрелять сейчас никак нельзя, утки второй выводок летать учат, всех перебьют сдуру. Им-то забава… Да Егорка еще как на грех потерялся, вчерась должен был бумаги из райцентра привезти. Ну, как в воду канул парень.

Рай подобрался, словно зверь, желающий взять след, уловив тончайшую нить аромата добычи.

— Я пойду в лес и посмотрю.

И тут я решилась прямо спросить об охотнике.

— Дядя Степан, вы же, наверно, всех местных знаете. Мужчина под пятьдесят, меня немножечко выше, широкий, руки длинные… у него татуировка вот здесь… змея с яблоком.

После моего описания старик посерел лицом и тяжело завалился на импровизированную лавку.

— Вот беда! Неужто Захарку выпустили? Это ж за какие заслуги, ему, вроде, «семерку» влепили.

— Что за человек? — нахмурился Рай.

— Да наш бандит трошинский — Калганов Захар. Его тут все знают… так «Калганом» и кличут… Он после первой ходки пришел со змеем на руке, многие любопытничали. Дурной человек! Друга своего зарезал, прямо как поросенка — десять ножевых. Хоть бы покаялся на суде, нет, говорит, заслужил.

— За что он его? — ахнула я, с ужасом припоминая подробности встречи на поляне. На языке еще будто оставался терпкий кус зеленого яблока.

— Бабу они не поделили. У Захара жена красивая — Светланка, раньше к ней Темыч сватался, только она выбрала Калгана, он повиднее мужик. Ухарь такой, чуть что сразу в драку! А вы же, дуры, отчаянных любите! И то невдомек, что сами потом на горячий кулак нарветесь. Светка тоже пожалела поздно, а Темка ее и утешил. Я свечку не держал, может, сплетни. Темку потом в лесу нашли с перерезанным горлом, а Светка Калганова… — Андреич замялся.

— И что? Ее он тоже того… — догадалась я.

— А что! Повесилась она в сараюшке. Может, сама, а может, кто и помог. Дело на всю область гремело, не думал, что Захарку так скоро в наших краях увижу, не думал.

Андреич заметно обеспокоился появлением в окрестностях «Северного» заядлого охотника и браконьера Захара Калганова. И в моей душе кошки скребли — яблочко из чужих рук приняла, а руки были в кровище по локоть.

Рай ухватил меня за плечо, заставляя подняться.

— Пойдем домой!

Мы вернулись в коттедж, который уже почему-то легко называли «домом». И впрямь, поглядеть на нас со стороны — чем не семейная пара? Мы даже внешне друг другу подходим. И, пожалуй, гармонично дополняем друг друга в наших характерах.

Он молчит, я — болтаю. Он часто хмурится, а я улыбаюсь даже сквозь слезы. Если его нет рядом даже пять минут, начинаю скучать. Мой Рай… Мой ли ты, Рай? Только ли мой? Мне надо знать твердо, потому что ни с кем не намерена тебя разделить. Беру себе со всеми твоими тайнами и скелетами в темных подвалах прошлого. Хотя бы одного одинокого рыжего зверя я должна спасти.