Рябь (ЛП)

Глава 16

Я провожу два часа, убираясь в доме. Пылесошу ковры, отмываю приятно пахнущим чистящим средством покрытые деревянными панелями стены, вытираю пыль на мраморных поверхностях, и очищаю старый керамический туалет. Я даже оттираю ванную, не то чтобы Сиенна решила ею воспользоваться.

Я веду себя так, словно это не вечер кино, а вечер свидания или что-то вроде того. Я не должна чувствовать необходимость произвести впечатление своим чистым домом на девушку, которая однажды была моим лучшим другом, которая знала меня лучше, чем кто-либо. Но я ничего не могу с собой поделать.

Если бабушка и подозревает что-то из-за моего поведения, то, по крайней мере, ничего не говорит; она просто сидит в своем кресле, переключая каналы, и изредка поглядывает на меня, когда я прохожу мимо.

За десять минут до шести я обнаруживаю, что вся вспотела из-за тепла, исходящего от печи, поэтому быстро бегу в душ. Через пять минут я уже натягиваю джинсы и винтажную футболку, расчесываю волосы щеткой, в то время как спускаюсь в гостиную, ощущая мягкость только что выпылесосеного ковра между пальцами голых ступней.

Надеюсь, что выгляжу нормально. Я так давно не заботилась о том, как выгляжу, что теперь боюсь перестараться. Я целых два года пыталась стать неприметной.

Когда я захожу в гостиную, меня охватывает шок. Сиенна уже сидит на диване и вместе с бабушкой смеется.

Ни один из них не похож на себя. Бабушка кажется счастливее. Тихо посмеиваясь, Сиенна выглядит светлее, невесомее, вовсе не так, как в течение последних двух лет. Меня охватывает облегчение.

Даже если я и ступила на путь, не до конца уверенная, является ли он правильным, я должна продолжать идти, чтобы узнать, что меня ждет впереди.

Сиенна улыбается, большой, настоящей улыбкой. А не той фальшивой маской, которую она носила в течение двух лет. Она поднимает два DVD-диска.

– Я взяла классику с Риз Уизерспун: «Жестокие игры» и «Блондинка в законе».

– «Жестокие игры» – мой любимый фильм.

– Я знаю, – подмигивает мне Сиенна.

Да. Точно.

– Давай посмотрим сначала его.

Сиенна спрыгивает с дивана, чтобы включить фильм. Как по сигналу, бабушка встает и говорит:

– Я оставлю вас, девочки. Сегодня у меня немного болит голова.

– Уверена? Ты можешь остаться....

Бабушка отходит дальше, ее морщинистые глаза быстро моргают. Она так моргает только тогда, когда лжет. Она просто не знает, что мне так легко прочесть ее.

– Да, я просто устала и хочу лечь пораньше спать. Попкорн в шкафу.

Я подавляю желание улыбнуться. Я обнимаю бабушку, от моего внимания не ускользает блеск в ее глазах. Она действительно так сильно беспокоится за меня?

– Спасибо, бабуля.

– Спокойной ночи, миссис Вентворт, – говорит Сиенна и берет пульт в руки.

– Повеселитесь девочки, – отвечает бабушка.

А потом она уходит, оставляя в комнате только меня, Сиенну и яркий экран телевизора. Он освещает гостиную, каким-то образом делая ситуацию неловкой, экран похож на большой прожектор, направленный на нас двоих.

Сиенна поворачивается ко мне, но по ее лицу невозможно понять, что она чувствует. На ней не так уж и много косметики, в отличие от ее макияжа в школу. Сейчас она выглядит, как тогда, когда мы были моложе, прежде чем она узнала достоинства подводки для глаз и румян. Версия Сиенны времен средних классов, естественно красивая и более невинная.

– Знаешь, о чем я сегодня вспоминала? – спрашивает она.

– О чем?

– Помнишь, как ты хотела синий кошелек от Гучи? – Спрашивает она. – Мы провели три недели в поисках его.

Я не могу сдержать улыбку.

– И в конечном итоге я купила подделку, но ты сказала всем в школе, что это оригинал, и они поверили тебе?

Она улыбается мне в ответ так, как не улыбалась в течение двух лет. Все, что осталось от моего контроля, тает.

– Ты сделала то же самое для меня с теми сапогами Прада.

– Ты хотела сказать Прадо?

Мы смеемся. Лед между нами становится тоньше.

– Ничто не сравнится с той курткой Шаннель, что ты купили на гаражной распродаже.

Мои глаза расширяются.

– Откуда мне было знать, что Шанель пишется с одной «н»!

Сиенна продолжает улыбаться, когда отклоняется на спинку дивана, погружаясь в цветочные подушки.

– Я скучала по общению с тобой.

– Я тоже. Ну, в смысле, с тобой. – Я резко встаю, и говорю: – Схожу за попкорном. Ты хочешь содовую?

– Конечно. Просто убедись, что она...

– Диетическая. Знаю.

Странно, как быстро вспоминаются детали, словно двух последних лет не существовало.

Я бросаю попкорн в микроволновую печь и достаю большую пластмассовую миску, затем наполняю два стакана содовой и льдом. Я быстро возвращаюсь в гостиную, располагаясь на противоположном конце дивана. Миска с попкорном находиться между нами.

Начинается фильм, и я мысленно возвращаюсь в то время, когда мы в последний раз вместе смотрели этот фильм. Мы были у Сиенны дома. Нам было по пятнадцать, мы смеялись без остановок, говорили о мальчиках, одежде и миллионе других вещей, о которых я даже не могу вспомнить прямо сейчас, но которые тогда казались очень важными.

– Помнишь тот поход? – спрашивает Сиенна.

– Со Стивеном? – мое сердце подпрыгивает к горлу. На тех выходных я поняла, что влюблена в него.

Мы два часа ехали через захолустные пригороды лесозаготовок и мимо старых районов добычи полезных ископаемых. Стивен взял на себя миссию добраться до лагеря в лесу, снова и снова обещая нам, что это стоит долгой поездки. Он за рулем внедорожника его мамы, пассажирское сиденье которого занимает его приятель Крейг. Они кажутся намного старше нас с Сиенной, сидящих прямо за ними на заднем сиденье. Они такие зрелые, взрослые. Всякий раз, когда я рядом с ними, я чувствую себя глупым ребенком, пытающимся произвести на них впечатление.

После того, как мы проезжаем последний городок, мы сворачиваем на извилистую, усаженную деревьями дорогу. Затем Стивена съезжает на лесозаготовительную гравийную дорогу, которую по бокам окружают заросли болиголова.

Наконец, Стивен объявляет, что мы на месте и паркует внедорожник. Мы с Сиенной открываем двери, практически вываливаясь в теплый летний воздух. Сейчас начало августа, почти восемь часов вечера, солнце садится, но все еще тепло. Стивен обходит заднюю часть внедорожника и начинает вытаскивать вещи на землю, в конечном счете, раскрывая наши складные стулья среди кучи вещей позади автомобиля. Он расставляет четыре стула так, что они обращены друг к другу, а затем помещает крошечный складной стол между ними.

– Нам нужно развести костер. Как думаете, вы вдвоем справитесь с палаткой? Инструкции в мешке.

На секунду, я думаю, что он имеет в виду меня и Сиенну. Я перевожу взгляд на нее, но она смотрит на Крейга. Тогда я понимаю, что Стивен хочет, чтобы я пошла с ним. Сиенна и Крейг будут устанавливать палатку.

Стивен хлопает в ладоши, встречаясь со мной глазами и лукаво улыбается.

– Пойдем, поищем хворост для огня.

– Хорошо, – говорю я, очень стараясь не смотреть ему в глаза, потому что, если я сделаю это, то уверена, что покраснею.

Он единственный так на меня влияет.

Он достает фонарик из кармана своих штанов.

– Но нам нужно сходить в лес.

Он светит мне прямо в глаза, чтобы подчеркнуть сказанное.

Я прикрываю глаза рукой, у меня перед глазами пляшут звезды.

– Прекрати, – говорю я, но мне с трудом удается симулировать раздражение.

Я сдаюсь и просто улыбаюсь.

– Могу ли я сопровождать вас, миледи? – говорит Стивен, с ужасно плохим английским акцентом, вращая фонариком перед собой словно мечом.

– Можете, – говорю я, добавляя к своим словам искусственный реверанс.

Он усмехается, подавая мне локоть.

Мое сердце сильно колотиться, когда я кладу свою руку на его согнутую в локте руку. Он уводит меня прочь от подшучивания Сиенны и Крейга, их смех утихает, когда мы отходим дальше в темноту. Деревья окружают нас, и без того слабый свет луны тускнеет, когда мы оказываемся под сенью деревьев.

– Скоро твой день рождения, верно? – он бросает взгляд на меня, при этом выглядя... смущенным? Я никогда не видела такого робкого выражения в его глазах.

Я киваю. Как он узнал? Означает ли это что-то? Вся эта ситуация кажется какой-то нереальной, словно мне все это снится. Моя рука на руке Стивена, как-будто я что-то значу для него.

Он резко останавливается.

– Ты слышала это?

Я останавливаюсь, напрягая слух. Шелест? Хруст веток? Желтого луча от фонарика Стивена недостаточно, чтобы увидеть что-либо на деревьях. Где-то позади нас кричит Сиенна, но это игривый кокетливый тон, а не звук надвигающейся опасности. Я заставляю свое сердце замедлиться, чтобы разобрать то, что услышал Стивен. Я стою, как вкопанная, склонив голову на бок. Темные пряди моих волос падают мне на глаза.

– Бу! – Стивен кричит у самого моего уха, дергая меня за руку.

Я подпрыгиваю, по меньшей мере, на полметра над землей.

К тому времени, как я успокаиваюсь, он смеется, согнувшись пополам и держась за бок.

– Ты идиот!

Я бью его по руке, но не могу перестать хихикать.

– Оу! А это за что?! – он игриво хмуриться на меня. – Вот, держи.

Он бросает мне фонарик, и, прежде чем я могу сделать еще один вдох, он хватает меня за талию, перебрасывает через свое плечо и кружится, я кричу и игриво бью его по спине. Наконец, он опускает меня на землю, но мне трудно отпустить его плечи.

Я не хочу, чтобы нас с ним разделяло расстояние.

Он медленно отпускает мою талию, я знаю, что чувствую к нему гораздо больше, чем простое увлечение. Мое сердце переворачивается в груди, а в животе порхают бабочки.

Я стою и смотрю в его глаза слишком долго, надеясь, что он собирается поцеловать меня. Вместо этого, он прочищает горло, забирая фонарик из моих рук.

– Ну, как насчет того, чтобы поискать хворост?

Я отмахиваюсь от воспоминаний, осознавая, что Сиенна ждет моего ответа.

– Да. Я помню ту поездку.

Она тянет прядь светлых волос и накручивает ее на палец, в то время как смотрит на свои колени.

– Я должна была знать, что он тебе нравился.

– Почему? – я прикусываю губу, дегустируя взбитые соль и масло.

Я зачерпываю еще горсть и запихиваю все в рот.

– Мы все спали в одной палатке, помнишь?

Она поднимает бровь и одаривает меня понимающим взглядом. Она делает большой глоток Колы, не отводя от меня глаз.

Я начинаю кашлять, подавившись.

– Что? Я ничего не делала с ним! Клянусь!

Она закатывает глаза.

– Но я проснулась посреди ночи, а вас двоих не было в палатке. Мне было слышно, как вы шептались снаружи.

– Ничего не было, – говорю я. – Мы просто разговаривали всю ночь.

– Конеееечно, – говорит Сиенна, выгнув бровь.

– Клянусь! – но почему-то я улыбаюсь, и она тоже. Я смотрю вниз и снимаю ворсинка с кофты. – Тебя это не беспокоит? То, что он мне нравился?

– Думаешь, ты тоже нравилась ему?

Я смотрю на нее, понимая, что она действительно хочет услышать честный ответ.

– Да. В смысле, я так думаю.

Ее губы растягиваются в улыбке.

– Тогда, нет, меня это не беспокоит. Мне нравится идея, что когда он... когда он оставил нас, он был счастлив, нечто романтическое происходило в его жизни.

Я хмурюсь.

– Хотя ничего такого не было.

Она пожимает плечами.

– Но если ты ему нравилась, он, вероятно, много об этом думал. Много думал о тебе. Мой брат умел флиртовать по высшему разряду, но если ему действительно была небезразлична девушка, то ему требовалось некоторое время, чтобы перестать нервничать.

Я словно на эмоциональных качелях: назад и вперед, вверх и вниз. Печаль от потери Стивена. Счастье от разговора с Сиенной. Отчаяние от того, что она никогда не узнает настоящую причину его смерти. Надежда, что наша дружба может быть восстановлена. Страх того, что может произойти, если мы действительно станем друзьями еще раз, и я потеряю ее. Я не переживу этого снова.

– А что насчет тебя и Патрика? Вы, ребята, встречаетесь уже восемьдесят миллионов лет.

– Один год, – исправляет она. – И двенадцать дней.

– Кажется, он очень увлечен тобой, – говорю я.

– Думаешь? – она берет прядь волос и накручивает на палец.

– Определенно.

– Что происходит у тебя с Коулом?

Я поднимаю крошки, что осыпались мне на колени.

– Э-э, мы как-то прогулялись в прошлые выходные.

Челюсть Сиенны падает.

– Серьезно?

Я киваю.

– Мы должны как-нибудь организовать двойное свидание, – говорит она.

– Это вроде как... рано. Для нас с Коулом.

Сиенна пожимает плечами.

– Может быть, через несколько недель.

Я киваю.

– Было бы... чудесно.

И самое страшное, что это «было бы».