Сахарный дворец

Глава 16

Том шагал по узким и темным улицам Лондона. Ему нужно было попасть в гостиницу, где у него была назначена встреча с французом, который выдавал себя за родственника Антуана. Как он и ожидал, в газете был напечатан адрес королевской почты, куда приходили письма. Тогда в свою очередь он тоже написал письмо и сейчас шел по адресу, откуда пришел ответ.

Он улыбнулся про себя, вспомнив ужас в глазах Генриетты, когда она вернулась на кухню и застала его, опустившегося на колено около печи и читающего в газете обведенное объявление. Глупо было скрывать это от него. Она легко могла утаить эту историю от какой-нибудь наивной девочки своего круга. Девушка умоляла не выдавать ее Софи, и он пообещал, что ничего не скажет, пока не сочтет, что наступил нужный момент. Она винила во всем себя, пока он не заверил ее, что все возьмет на себя. Софи можно было понять, но он собирался приструнить этого француза, угрожавшего ей и Антуану.

Том добрался до «Золотого Льва», считавшегося одной из наиболее людных таверн в Лондоне. Во внутреннем дворе то и дело отъезжали экипажи, и их место занимали новые. Здесь было шумно и суетно: конюхи и портье, назойливые торговцы и разносчики, мальчишки, пытающиеся заработать, — все занимались своим делом.

Зайдя в гостиницу, Том представился и направился к столику в углу. Он удивился, увидев женщину. Том догадался, что это проститутка, и догадался, что ее подослали. Она махнула ему, и он присел за столик.

— Хотите промочить горло? — спросила она, показывая на свою полупустую кружку крепкого пива.

Он покачал головой:

— Я подожду третьего, который должен присоединиться к нашей компании.

Она вызывающе захохотала, показывая плохие зубы.

— Вы умрете от жажды, пока он появится здесь. Просто передайте мне, что именно вам известно. У меня есть деньги, чтобы заплатить вам, — добавила она с удовлетворением.

— Я пришел не за этим. Позовите его.

— Его здесь нет.

Том отодвинулся на стуле, делая вид, что готов уйти.

— Тогда разговор окончен.

Испугавшись, женщина вцепилась ему в рукав:

— Подождите, сэр! Прошу вас! Мне хорошо заплатили, чтобы я выполнила это поручение. Вы все испортите! Мне сказали, что делать, если вы захотите уйти.

Том не собирался уходить и потому вернулся на место. Подозвав официанта, он заказал себе пиво и еще одну большую кружку для женщины.

— Итак, кто дал вам эти инструкции? — спросил он, когда она залпом допила свое пиво.

Она цинично пожала плечами:

— Подумайте сами, сэр. Откуда мне это знать? Да я и сама не хочу. Вы так же, как и я, впутались в какое-то дело, которое нас не касается.

— Как он выглядит? Расскажите мне. — Том положил на стол между ними пять шиллингов.

Ее глаза сверкнули при виде денег.

— Если я дам честный ответ, который может вам не понравиться, вы добавите еще шиллинг? — К ее облегчению, он положил еще монету, и она быстрым движением убрала деньги в карман.

— Я никогда не видела его. Мадам Роза, на которую я работаю, все устроила.

Том понял, что француз, конечно же, скрывается.

— Итак, вы называете мне имя женщины, и я сию же минуту дам вам двадцать пять гиней. Когда информация будет проверена и подтвердится, что такая француженка существует в списках беженцев, мы с вами снова увидимся. Вы получите еще двадцать пять, когда назовете мне адрес. Когда она будет найдена, вы получите остальные, — проговорила женщина.

— Как я могу быть уверен, что получу остаток? — Том должен был показать интерес и даже жадность.

Она наклонилась вперед, и ее грудь приподнялась.

— Между нами говоря, я думаю, что этот джентльмен скуп, но до конца не могу быть уверенной. И все же вам лучше получить свои пятьдесят гиней и радоваться этому. По крайней мере, вам не придется отдавать половину, как я должна отдать своей хозяйке. Итак, ваше имя? Может, вы лучше напишете? Некоторые французские имена слишком сложные.

Том снова сделал знак официанту. Потом написал имя и протянул женщине листок. Она взглянула, хотя он усомнился, что она умеет читать. Затем сложила бумагу, убрала в сумочку и вытащила кошелек с монетами. Гинеи звякнули, когда она протянула деньги. Пока он пересчитывал, она допила пиво и поднялась.

— Я оставлю вас. Встретимся здесь завтра в это же время.

Том дождался, пока она выйдет в ночь, и незаметно последовал за ней, чтобы проследить, кому она передаст листок с именем. Возле одного из ближайших зданий она остановилась и подождала, пока к ней подкатит закрытый экипаж. Том ринулся вперед, собираясь прицепиться и ехать сзади коляски, но едва женщина поставила ногу на ступеньку, как заговорила с мужчиной, сидевшим внутри, который схватил ее за руку.

— Я не знала, что вы будете меня встречать, сэр.

В коляске сидел француз! Том изменил тактику и сам кинулся к двери, хотя она захлопнулась, а лошади понесли. В считаные секунды он просунул руку в окно и потянул за ручку. Раздался выстрел, и пуля пролетела в нескольких сантиметрах от его лица. Женщина пронзительно закричала. Том упал на грязную мостовую. Женщина выглянула, чтобы посмотреть, жив ли он, но ее запихнули обратно в экипаж, уносившийся на большой скорости.

Поднявшись, Том перевел дыхание. Он хотел взглянуть в лицо этому французу, но не подозревал, что внутри окажется убийца, держащий пистолет наготове. Том усмехнулся, вспомнив имя, которое написал. Там была указана девичья фамилия его покойной бабки-француженки.

Софи изумлялась, как быстро распространились новости и как много слуги знали о личной жизни принца. Все утверждали, что пройдет немного времени, и Георг все равно высвободится из цепкой хватки леди Джерси, и новый союз с женой будет прочнее, чем когда-либо. Внешне принц был, как всегда, любезен со своими гостями, но слуги в доме знали, как глубоко он переживает, что многие старые друзья переменились к нему. Они отклоняли его приглашения и не приезжали навещать, выражая поддержку миссис Фицхерберт. Леди Джерси по-прежнему продолжала руководить Георгом, и все знали, что она занимается решением его материальных трудностей.

— Нет! — однажды закричал он на нее в круглой комнате, не подозревая, что дверь гостиной прикрыта неплотно и дворецкие слышат каждое слово. — Бог мой! Я уже женат! Никто не заставит меня стать двоеженцем и жениться на иностранке!

— Официально вы свободны. Постарайтесь запомнить это. А что до принцессы Каролины Брауншвейгской, то она очаровательна, мила, остроумна и с радостью примет ваш портрет, если вы отправите его ей.

— Я бы никогда этого не сделал! И запрещаю это делать. Принцесса Каролина — племянница моего отца. Вы полагаете, что выбор короля когда-нибудь может совпасть с моим?

— Но такой брак встретит одобрение здесь, в королевстве, так же, как и за границей. Парламент готов покрыть все ваши долги при условии, что вы женитесь. И этот брак значительно улучшит ваше материальное положение.

— Нет!

— Но у вас должен родиться наследник!

— Мои братья могут подарить наследника трона.

— Вы должны понять. Неужели вам хочется, чтобы кредиторы унизили вас в глазах всего мира? Это супружество — политический шаг, который ничего не будет значить для вас. Вы только приобретете и ничего не потеряете. Миссис Фицхерберт никогда не вернется к вам!

Принц громко застонал и упал на стул. Он безутешно разрыдался, а леди Джерси заметила приоткрытую дверь и закрыла ее.

Не было сомнений, что она прижала его голову к своей груди и в этот напряженный момент скорее играла роль матери, нежели любовницы.

На побережье в Мергите слухи о возможной женитьбе принца на иностранке быстро достигли Марии, но она не обратила на них внимания, потому что за время совместной жизни не раз слышала подобное. Ее муж был склонен делать глупости, но он бы никогда не совершил такой ужасный грех. Сейчас он в цепких лапах леди Джерси, но когда все пройдет, вернется к ней свободным, и тогда она снова станет его женой. Мужскую природу невозможно изменить, и Мария все так же любила Георга, несмотря ни на что.

Когда в одно солнечное утро Генриетта пришла на работу, она сразу же поделилась новостями:

— Вчера вечером мы с дядюшкой и тетушкой прогуливались в компании очень приятного мужчины. А потом на вечере он танцевал со мной много раз, даже больше, чем положено, но тетя и дядя не возражали, потому что он титулован и богат.

— А как его зовут? — спросила Софи, радуясь, что Генриетта выглядит такой счастливой.

— Сэр Роланд Уэстонбери. Он барон и вдовец, ему около тридцати пяти. Его жена умерла три года назад, и он только сейчас снял траур. Я не могу сказать, что он красавец, и полноват, как принц Уэльский, но он первый, кто мне понравился. Сегодня вечером он пригласил нас троих на бал в «Касл-Инн»!

— Он приехал в Брайтон на лето?

— Да, снимает апартаменты на Стайне. Еще у него есть дом в Лондоне на Беркли-сквер и загородное поместье в Глостершире!

— А дети у него есть? — поинтересовалась Клара.

— Нет. Тетя Диана спрашивала.

— Наверняка он захочет наследника. Смотри, Генриетта, тебе придется очень постараться, — пошутила Клара.

Генриетта покраснела:

— Перестань! Мы с ним только познакомились.

Она почти не могла работать и весь день говорила о бароне. Кларе вскоре наскучила эта тема, и она даже почувствовала зависть к Софи, когда та отправилась на работу в Морской дворец. К полудню вдова уже больше не могла выносить этих разговоров.

— Генриетта! Ты уже десять раз рассказала одно и то же о сэре Роланде. Я больше ничего не хочу слышать до тех пор, пока у тебя на пальце не появится обручальное кольцо!

— Вы думаете, это возможно? — Глаза Генриетты засветились надеждой, и она принялась рассуждать о замужестве. Клара заметила, что девушка ни словом не обмолвилась о любви.

Софи закончила дела и, как обычно, выходила через комнату для прислуги. К этому времени уже все знали, что она работает кондитером, и несколько слуг попросили ее принести каких-нибудь сладостей. Она планировала сделать это ко дню рождения принца в августе.

К своему удивлению, в экипаже у входа она заметила Тома.

— Отличные новости! — поприветствовал он ее, спрыгивая на землю. — Наконец-то я купил магазин в Брайтоне. Я еду туда!

По дороге он рассказал, кому раньше принадлежал дом. Сейчас в нем располагался магазин и склад. Ремонта не было несколько лет, и теперь требовалось нанять рабочих, прежде чем можно будет выставлять товары Фоксхилла.

На Миддл-стрит Том остановился около здания с низкими окнами. На входе висела вывеска, оставшаяся от прежнего хозяина.

— Я заменю ее, — кивнул Том, открыл дверь и пригласил Софи войти.

— А что вы хотите повесить вместо этой вывески? — спросила девушка, обведя взглядом магазин. Здесь было чисто, мебели не было, кроме лавки, на которую Том положил шляпу и перчатки.

— В Лондоне в витрине моего магазина стоит перламутровая шкатулка. И я поставлю здесь такую же.

Софи замерла, и в ее голове возник образ контрабандиста с перламутровой шкатулкой в руках.

— А таких шкатулок много? — аккуратно поинтересовалась Софи.

— Нет, они точно не для продажи. И встречаются очень редко. Их делали в Китае около двухсот лет назад. Мне повезло, когда у меня появилась одна из них, и недавно я продал ее принцу.

— Когда это было? — Она избегала смотреть ему в глаза, но чувствовала, что он буквально пронзает ее взглядом.

— Дайте вспомнить. — Наступила продолжительная пауза. — Это было прошлым летом.

Ее мысли сбивались, когда Софи вошла через двойные двери в просторный зал. Окна здесь были зашторены, кроме одного в дальнем углу. Света, проходившего в него, было достаточно, чтобы увидеть, что помещение довольно старое и, возможно, первоначально здесь располагался какой-нибудь амбар. Софи стала подниматься по узкой извилистой лестнице, и в полной тишине был слышен только шелест ее юбок. Поднявшись, девушка посмотрела на Тома.

— А где сейчас перламутровая шкатулка, которую вы продали принцу? — спросила она прямо.

— В Карлтон-хаус, — ответил он непринужденно. — А почему вы спрашиваете?

Она повернулась и пошла дальше по коридору.

— А его высочество понимает, что вы продали ему контрабандный товар?

Том закричал так, что его голос эхом пронесся по зданию:

— Так вот, теперь я знаю точно, что это вы были в ту ночь на берегу!

Софи ощутила, как сотрясается пол, когда он, перемахивая через две ступеньки, бросился к ней. Она резко повернула голову; ее глаза гневно сверкали.

— Я не хотела верить, что вы связаны с преступниками. Я снова и снова убеждала себя, что ошибаюсь, но даже когда вы нашли меня раненую на обочине, я уже тогда задумалась. Впоследствии я много раз задавала себе вопрос, почему вы оказались на заброшенной дороге, когда могли поехать совершенно другим путем.

Он стоял, сжав кулаки.

— С вами произошло несчастье, но для меня это был самый счастливый момент в жизни. Я увидел вас на земле, полураздетую, и почувствовал жалость, но когда опустился на колени, поднял вас на руки и заглянул вам в лицо, я узнал, что такое любовь.

Софи отпрянула.

— Не морочьте мне голову! Я знаю, что вы член брумфилдской шайки, и еще давно я решила не успокаиваться, пока вы все не получите по заслугам за ваши преступления!

Он склонил голову, и на его лице читались спокойствие и интерес.

— Так что же вы намерены предпринять? Не сомневаюсь, у вас имеются доказательства, которые вы могли бы предъявить суду.

— Ничего, кроме того, чему я была свидетелем.

— И вы смогли бы сказать, что видели меня на пляже со шкатулкой из перламутра в руках?

— Ваше лицо было наполовину скрыто.

— Правильно. — Том улыбнулся и укоризненно покачал головой. — Я не думаю, что вы могли бы обвинить меня в чем-то. Максимум, что вы можете сделать, это рассказать обо мне капитану Моргану. У него не будет никаких оснований арестовать меня, но он бы поверил вам.

— Вы знаете, что я не могу так поступить, — закричала девушка. — Несмотря на все, что я сказала, как бы я смогла в чем-то обвинить человека, который спас жизнь мне и моему племяннику?

— Уж не имеете ли вы виду графа де Жюно?

Вздрогнув, Софи обхватила руками голову.

— Так вы знали? Скажите, как вы обнаружили правду?

Том подошел ближе, но не сделал попытки прикоснуться к ней.

— Я узнал в тот день, когда мы белили кухню. — И Том рассказал, что Генриетта увидела, как он читает заметку в газете, и выведал у нее всю правду.

Софи испугалась. Теперь она понимала, почему Генриетта была так смущена, когда вошла в дом из кухни.

— Она не сдержала обещание, которое дала мне!

— Вы должны простить ее, она ни в чем не виновата. — Том понизил голос: — А почему вы не рассказали мне правду? Я думал, вы доверяете мне!

Софи гневно посмотрела на него.

— Я никогда не доверяла вам!

— А вот это неправильно. Это вы себе не доверяете, потому что в глубине души знаете, что мы значим друг для друга! Только отказываетесь признавать, потому что это противоречит вашим намерениям. — Он взял ее за талию обеими руками и прижал к себе. — Как же, по-вашему, я мог почувствовать ваше присутствие на пляже, если бы между нами не было такой связи? Тогда я говорил себе, что невозможно, чтобы вы были где-то поблизости, уверял себя, что у меня разыгралось воображение. Как я жалею, что не заговорил об этом раньше.

— Если все это правда, то почему вы не вернулись на ферму раньше, чтобы найти меня? — спросила девушка со злобой в голосе, пытаясь высвободиться из его рук, но он только крепче прижал ее к себе. Никто не заметил, как заскрипели под ними доски пола.

— В ту ночь, когда вы видели меня на пляже, я впервые за несколько недель ступил на английскую землю, — произнес он ровным голосом. — А к тому времени вы уже влюбились в меня, так же как и я в вас, только у вас слишком много времени ушло на то, чтобы это осознать.

— Вы сумасшедший! — Софи ударила Тома в грудь, чтобы освободиться, но его хватка была железной. — Сумасшедший, как революционеры, убивающие невинных людей, у вас на руках та же кровь. Я ненавижу таких людей как вы!

— А я никогда не желал ни одну женщину так, как вас.

Как ни пыталась, она не могла вырваться, и он, обхватив ладонями ее голову, поцеловал девушку с такой нежностью, с какой целуют жену в первую брачную ночь. Она почувствовала, как все внутри у нее разрывается от ярости, негодования и отчаяния от того, что Том, несмотря ни на что, так дорог ей. Казалось, их сердца бьются в унисон. Дрожь волнами пробегала по телу девушки, но когда он оторвался от ее губ и принялся целовать ее глаза и лицо, Софи резко отстранилась.

— Нам давно пора поговорить начистоту, — решительно произнесла она. — Хотя секреты, которые мы теперь знаем друг о друге, дают власть: вам — надо мной, а мне — над вами. Я клянусь, что дождусь, когда брумфилдская шайка будет поймана, и неважно, что я думаю о ваших делишках, я никогда не предам вас. Могу я ожидать от вас того же?

— Сначала я кое-что расскажу вам. Я отправился по адресу, который напечатан в той газете.

Софи вспыхнула от волнения:

— Вы видели моего врага?

— Не совсем. Я написал, что хочу встретиться с ним, и упомянул, что это я отвез молодую женщину и мальчика на ферму Миллардов, а также знаю о вашем местонахождении.

— Вы это сделали?! Том, как же вы могли быть так жестоки?! — Софи не верила своим ушам. В приступе ярости и гнева она снова попыталась вырваться, но безуспешно.

— Послушайте меня! — закричал он.

— Пустите, я уйду! — Она вцепилась в него, как дикая кошка, они кричали и боролись, не замечая, как скрипит под ними пол. Наконец услышав странные звуки, Том отпустил девушку, и она испуганно вскрикнула, прислонившись к стене.

— Стойте, где стоите, — приказал он, когда она хотела подойти к нему.

В следующий момент пол под ним провалился, но Том успел ухватиться за балку и повис на вытянутых руках.

— Назад, — закричал Том. — Если сделаете движение, обрушатся новые доски, вы упадете и сломаете шею!

— Осторожно! — в тревоге вскричала Софи.

Раздался сильный треск.

— Назад, сейчас же! Держитесь! — предупредил он ее.

Она нехотя послушалась, изо всех сил прижимаясь к стене и видя, как он падает вниз. Он исчез, и за ним вслед полетели доски, образовав перед ней огромную пустоту.

— Вы в порядке, Том? — закричала Софи отчаянно, пробираясь к окну и цепляясь за подоконник. — Ради бога, ответьте мне!

К ее несказанному облегчению, Том поднялся из пыльного завала. Посмотрев на нее и не отвечая на вопросы, он велел:

— Стойте на месте, Софи. Не двигайтесь! Там есть лестница. — Он выбежал и вернулся с лестницей. — Софи, спускайтесь как можно осторожнее!

Она подобрала юбки и стала уверенно спускаться вниз. Он поймал ее на руки, не дожидаясь, когда она ступит на пол, и понес обратно в магазин. Когда Том посадил ее на скамейку, она увидела, что он весь покрыт пылью, а на щеке кровоточащая рана.

— Так вот, я хотел сказать, — произнес он, пока Софи доставала из кармана платок, чтобы вытереть кровь, — что написал только то, что знаю, где вы находитесь, но ничего больше. Понимаете?

— Как вы меня напугали, — вздохнула Софи. — Вы же знаете, что я живу в постоянном страхе. Почему вы не объяснили все сразу?

— Вы не дали мне времени. Черт побери! Что у вас за характер!

— Так что же произошло дальше? — потребовала она нетерпеливо. Сейчас, когда они оба были в безопасности, девушка почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Но Том продолжал испытывать ее терпение.

— Я уже пожалел вашего врага, зная, с кем ему предстоит иметь дело. Он не догадывается, с кем связался.

— Так расскажите мне о нем.

Том сел рядом с ней на скамейку.

— Я виню себя за ошибку, которую совершил. Я должен был понять, что этот человек серьезно настроен и не потерпит никаких вмешательств. Генриетта говорила, что вы решили, будто это родственник отца Антуана.

— Да. Графиня де Жюно рассказывала о некоем Эмиле де Жюно, племяннике своего мужа, который всегда был настроен против них. Я уверена, что это и есть мой враг. Сам он приехал или послал кого-то, трудно сказать.

— Я сомневаюсь, что это Эмиль. Слишком уж он не хочет быть узнанным, а вот его агента никто не узнает среди эмигрантов. — Том пожал плечами. — Видимо, уж очень велико его желание убрать со своего пути последнего отпрыска этого рода. Дело в наследстве?

Софи кивнула, поднялась и затуманенным взглядом посмотрела в окно на улицу.

— Так много поместий перешло во власть Республики, — задумчиво произнесла она. — Полагаю, Эмиль жаждет заполучить земли и виноградники, принадлежавшие семье де Жюно. Он ни перед чем не остановится.

— Вы так говорите, как будто лично знали его.

— Я много думала о нем и пыталась понять, чем обоснована такая жестокость. Зависть, жадность. Может понадобиться много лет, чтобы эмигранты вернулись на родину, но графиня рассказывала, что Эмиль молод. Неудивительно, что он хочет получить наследство, а если Антуан однажды вернется, для него все будет потеряно. — Софи смахнула слезу. — До сегодняшнего дня я избегала называть имя своего врага, но теперь он приобрел реальный облик. Если раньше я и боялась его, то теперь боюсь в тысячу раз сильнее.

Том тоже поднялся.

— Постарайтесь запомнить, что вашему врагу неизвестно, где вы с Антуаном. У вас есть преимущество. Пройдет немного времени, он сдастся и вернется во Францию.

— Но он может на время затаиться. Я никогда не перестану бояться его. — Софи снова повернулась к Тому. — В Лондоне вы рисковали своей жизнью ради нас с Антуаном. Это значит, что теперь я еще в большем долгу перед вами. Но все, что я могу сделать, это защитить вас от правосудия своим молчанием.

— Этого было бы вполне достаточно, но я хочу от вас большего.

— Нет! — Она подняла руку, не давая ему продолжить.

— Хорошо, не буду настаивать, — сухо ответил он. — Сегодня я уезжаю из города и вернусь, как только строители отремонтируют здание. Должно быть, этот балкон был здесь с самого начала. Я очень сожалею, что вы очутились на нем, но, слава богу, не пострадали.

— Впредь мне наука.

— Это ни в коем случае не должно повториться.

— Вы замените его?

— Да. Кстати, Звезда по-прежнему будет стоять в стойле миссис Ренфью, так что берите лошадь, когда вам будет угодно. Я пока не нашел места, куда ее ставить, но хочу поискать конюшню где-нибудь за городом, поближе к берегу.

— На случай, если придется убегать от таможенников однажды темной ночью после совершенного преступления? — Софи смотрела на Тома непроницаемым взглядом.

— Я не убийца. Клянусь вам! Но, бывает, нарушаю закон.

— Воруете произведения искусства!

Он не возмутился.

— Иногда я покупаю драгоценные вещи, которые открыто продаются в магазинах и на рынках. Я также знаю, где достать лучшие кружева, бренди, чай и табак.

— А королевские вазы?

— Я честно купил их в Лондоне.

— Почему вы не выйдете из шайки? — спросила Софи. — К тому же у вас много деловых связей по всему миру. Надеюсь, там вы ведете честную торговлю, — добавила она.

Том усмехнулся:

— Да, я рад, что вы не сомневаетесь в этом.

— Тогда к чему так рисковать? Вы бы прекрасно прожили и без контрабанды.

— Это правда, но чем бы стала моя жизнь без приключений? Если бы вы не были ответственны за Антуана, я бы пригласил вас как-нибудь ночью сплавать со мной во Францию.

Софи недоуменно покачала головой.

— Теперь я знаю, что вы точно не в себе, раз смогли предположить, что я бы поехала с вами.

— Не согласен. Вы были бы идеальной компаньонкой. Вы храбрая девушка. Я это понял давно, когда узнал, что вы бежали из Франции. А какую смелость вы проявили сегодня на балконе!

— Хватит говорить обо мне! Вас поймают рано или поздно. Вы, конечно же, знаете это?

— Не собираюсь попадаться. Я прекрасно знаю судьбу контрабандистов.

— Не говорите об этом.

Он сжал ее запястья.

— Если такое случится, вас это опечалит?

— Я ненавижу терять, — ответила она резко, и Том расхохотался.

— И вы говорите о потерях, Софи! Да вы теряете время, отказываясь принять чувство, которое зарождается между нами.

Она рассердилась, поднялась и пошла к двери, чтобы уйти, а потом с вызовом посмотрела на Тома.

— Если и существует мужчина в моей жизни, то это Рори Морган. И никто другой.

— Вы лжете! — закричал Том.

Софи фыркнула:

— С чего вы решили, что вправе мне указывать?

— Потому что вы любите меня, а не его!

— Ваша наглость нестерпима! Будьте уверены, теперь мы с вами долго не увидимся! — Выбежав из магазина, девушка захлопнула за собой дверь.

Спустя час слуга принес в мастерскую сверток и записку, в которой говорилось:

Открыв посылку, Софи увидела пистолет. Осторожно взяв оружие в руки, она в очередной раз подумала, что Том — самый непредсказуемый из всех мужчин, которых она знала. Вся ее злость испарилась.

Сержант Джонс оказался мрачным краснолицым мужчиной. Он потерял ногу в начале войны, сражаясь во Франции. Он оказался превосходным учителем, и Софи быстро усвоила, как правильно держать и заряжать пистолет, и даже научилась его чистить, как это делали в армии. Они тренировались на пустынном берегу, установив мишень. Софи стреляла метко и вскоре даже удостоилась скупых похвал. В конце последнего урока Джонс одобрительно кивнул:

— Вы стали хорошим стрелком, мисс. Я расскажу об этом мистеру Фоксхиллу, когда увижусь с ним в следующий раз.

Тому понравилось письмо, которое прислала Софи. Она благодарила за пистолет и за уроки, ничего не упоминая о своих чувствах. Скоро она и думать забудет о Моргане. Одной из причин, почему он нанял ей в учителя сержанта Джонса, было желание знать, что она не обратится с просьбой научить ее стрельбе к этому акцизному чиновнику.